Текст книги "Эдипов Комплекс"

Автор книги: Татьяна Ролич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Я жду вас в вестибюле. – Андрей Степанович встал. Лиля тихо ответила:

– Хорошо.

Она поняла, что Андрей Степанович хотел, чтобы другие не видели, что они ушли вместе. Она задержалась, обдумывая его предложение. Она понимала, что сейчас она должна будет сделать шаг, который возможно изменит ее жизнь и положение, в котором она находилась, что все думают, что у нее есть надежный друг-бизнесмен, а на самом деле он ее не часто навещает, и не очень ей нпавится. Теперь это место может занять солидный и интересный человек. Лилия Яковлевна понимала это со всей очевидностью. Она хотела стать солидной замужней женщиной и сменить имидж привлекательной и интересной женщины на роль супруги. Она это чувствовала в себе, это желание не быть женщиной для романов, а быть женой солидного человека.

Никто не знает, когда с ним случается то о чем подспудно мечтаешь, но когда покажется, что можно попробовать изменить что-то в жизни, любой устремляется за этой ему померещившейся возможностью реализовать желание, которое может в дальнейшем что-то изменить, но в конкретный момент никто не думает о далекой перспективе, а подчиняется моменту, который жизнь ему предоставляет, как данность сегодняшнего дня.

Когда Лиля в своем длинном платье спускалась по лестнице, Андрей Степанович отметил про себя, что у нее хорошая фигура. Настроение было у него в этот вечер непонятное. Он как будто забыл о своих внутренних сложностях и, кажется, все силы его души были направлены к одному, таинственному и неизвестному, что его поманило в этой случайно с ним оказавшейся женщиной. В этот момент все расплылось перед его глазами, а что было дальше?…

И кажется Андрею Степановичу, что идут они с Лилечкой по дороге, освещенной с двух сторон. Какие-то тени мелькают вдали – это их сотрудники, от которых они медленно удаляются, но эти тени их обступают со всех сторон, и невозможно от них удалиться. Наконец они с Лилечкой видят дом, большой, окруженный деревьями, веранды обнимают его со всех сторон, и Андрей Степанович не хочет туда входить, но потом они с Лилечкой оказываются у камина, и дрова трещат, и они смотрят на него, и неожиданно в самой глубине камина они видят дверь. Огонь пропадает и они идут по коридору к удаляющейся от них двери. Андрей Степанович понимает, что они на его даче, но она какая-то по виду неизвестная, и он только чувствует, что он с Лилечкой именно там. Дверь открывается, и он видит свою дачную комнату на втором этаже с видом на аллею. Дверь закрывается за ними и они проходят через комнату. Андрей Степанович чувствует, что Лилечка рядом с ним, и он делает движение рукой к ней и она удаляется. Чувство, что он хочет ее, заставляет его двигаться за ней, и он понимает, что не может свое это желание реализовать, – их разделяет та же дверь, но стеклянная. Он смотрит на Лилечку через стекло и ему кажется, что он ощущает теплоту ее тела, и желание его усиливается, и он открывает дверь, и они с Лилечкой обнявшись идут к постели. Лилечка дрожит от холода. Андрей Степанович пытается ее поцеловать, но губы их не могут соединиться, и он думает в этот момент, что надо уйти в другое место. Но они не двигаются с места. Тогда Андрей Степанович говорит Лилечке на ухо: «Ты хочешь замуж за меня». Чувством радости наполняется его душа. Ему хорошо. Он ощущает, что говорит то, что давно хотел сказать. Андрей Степанович рассказывает о себе, и ему хочется все рассказать о страхе, о нежелании потерять свободу. И рассказывая он ощущает, как освобождается от всех своих сложных мыслей, и ему легко разговаривать с Лилечкой. Он ощущает, что он счастлив, он чувствует облегчение, и в этот момент он видит рядом вместо Лилечки маму, и просыпается.

Глава 5.

Долго лежит Андрей Степанович на спине и не может понять что с ним, и он вспоминает чувство радости и оно не проходит, и он боится пошевелиться, но постепенно другое чувство тревоги и страха откуда-то изнутри подает сигналы, и они разрастаются и занимают свое привычное место. В этот момент он оглядывается по сторонам

и видит себя в собственной постели, в своем доме, и голос мамы возвращает его из его длительного ночного путешествия в привычную обстановку, и он понимает, что спал, и все что с ним приключилось – это был сон. Он не верит, что это только сон, и чтобы удостовериться протягивает руку, и она стукается о тумбочку, стоявшую около кровати.

Когда в ванной он посмотрел на себя в зеркало, ему показалось, что на него смотрит чужой человек, – ночные впечатления владели им, и он не мог еще освободиться от их очарования, – и только когда он вышел на улицу, он вспомнил, что кого-то вчера усаживал в такси, что целый вечер ревновал Анастасию Евгеньевну и выпил лишнего. Но он был рад тому, что во сне он как будто разгадал причины своего мрачного настроения последнего времени, но все что с ним происходило во сне ему показалось фантастикой. Он вспомнил, как в детстве сделал открытие о своем втором Я и понял, что оно есть, оно в нем живет, но победило его другое Я, ему навязанное жизнью, а когда это случилось, он не мог вспомнить; и вдруг он непонятно почему вспомнил, как Галя пришла к Пете, и именно в тот момент, когда он ушел и произошла победа этого другого Я, подчиняющегося не его душевным движениям, а жизненной необходимости. Он это сейчас понял.

Когда он на следующий день пришел на кафедру, первое лицо ему встретившееся была Лилечка. При взгляде на нее Андрей Степанович почувствовал смущение, вспоминая сон, где он выступал в несвойственной ему роли ухажера и где Лилечка была его партнершей, но при этом воспоминании что-то теплое коснулось его сердца, и он поздоровался:

– Здравствуйте Лилия Яковлевна, – и он отвел глаза в сторону.

– Здравствуйте, – ответила в унисон Лилечка. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – невнятно проговорил он, а в это время краем глаза рассматривал Лилечку, которая ему во сне представлялась такой желанной.

– Ну, я пошла. Тут надо документы подписать, – ответила спокойно Лилечка и вышла покачивая бедрами, плотно обтянутыми юбкой темно зеленого цвета. Андрей Степанович пошел в буфет и выпив крепкого кофе поехал по своим делам.

Встречи с Анастасией Евгеньевной прекратились, и однажды Андрей Степанович узнал, что она выходит замуж за Мартина и уезжает в Германию. Это известие его немного огорчило – все-таки, что-то у них было, – но он тут же решил, что так даже лучше, ведь он не делал в эту сторону никаких движений, но понимал, что деликатность Анастасии Евгеньевны редкое качество.

При встречах с Лилией Яковлевной на кафедре он испытывал странное чувство своей с ней связи, которая, как ему казалось, от этих случайных встреч как будто усиливается. Когда он оставался один, вдруг неожиданно мысли его устремились к Лилечке – он пытался представить себе ее жизнь и никак не мог понять какая она – ведь он с ней практически был незнаком.

А жизнь Лилечки после того вечера как будто не изменилась, но вот только когда она встречала где-нибудь Андрея Степановича, ей становилось неловко – так пристально, ей казалось, он за ней наблюдал. Она испытывала перед ним страх, что вообще ее натуре было не свойственно. Иногда ей в голову приходила мысль, что вот хорошо было бы с этим мужчиной познакомиться поближе, но строгий Андрей Степанович держался независимо – ведь Лилечка не могла знать о том сне, где он с ней познакомился. В реальности в личной жизни Лилечки ничего интересного не происходило. Были поклонники, были отношения, которые тянулись годами, и все это уже ей порядком надоело. Что могло заинтересовать Лилию Яковлевну в Андрее Степановиче непонятно, ведь круг ее общения составляли люди связанные с бизнесом, но она понимала разницу между этими вдруг появившимися богатыми и другими, интеллигентными, к которым принадлежал Андрей Степанович. Лилечка относилась к деньгам свысока: они у нее были, и она легко расставалась с ними. Конечно, изменившаяся ситуация заставила ее переоценить какие-то вещи, – ей стали больше нравиться интеллигентные мужчины, и Андрей Степанович, по ее представлениям, был именно таким, но подобраться к нему поближе было трудно.

Вообще, Лиля была немного необычным и для многих непонятным человеком. Часто она бывала в обществе людей не университетского круга, и в ней самой было что-то от бизнес-люда, а проявлялось это иногда самым неожиданным образом, когда вдруг она высказывала невпопад мнения, которые звучали диссонансом в стенах кафедры, насквозь пропитанных благородными речами, и как будто эти мнения Лилечки ударяясь о стены звучали особенно громко, отчего некоторые сотрудники приходили в недоумение, как можно вот так просто говорить о вещах, деньгах и людях. В этих суждениях Лилечки звучал голос ее предков, занимавшихся торговлей, но Лилечку естественно потянуло в другую сферу, и эти отголоски ее происхождения влияли на мнение окружающих. Она вдруг ни с того ни с сего заявляла: «Я всегда хотела жить богато», – и кафедральные дамы удивлялись той непосредственности, с какой Лилечка произносила эти «пошлости».

Дамы не понимали своей надуманности и неестественности, которая стала для них второй натурой. Когда происходит это перерождение? Или оно дается от природы – на этот вопрос ответить сложно. Когда чопорность и натянутость в людях не вызывает вопросов, тогда кажется, что это естественно и идет от натуры, а когда она обращает на себя внимание, тогда понятно, что это приобретенный навык, удобный, подражательный. На этом фоне Лилечка была воплощенная натура, естество в его необработанном виде, и, наверное, утонченная натура Андрея Степановича это чувствовала, но на языке «культурных и приобщенных» это называлась «простотой». Она и притягивала и отталкивала Андрея Степановича одновременно, она его манила и завораживала, как что-то совершенно ему несвойственное.

Лилечка, воспитывавшаяся в номенклатурной среде, сохранила естественность и простоту. Ей с детства внушали некое о себе понятие, как о касте, элите, но она, играя в школе с детьми, никак не могла понять, чем она отличается от других. Ей было скучно с родителями, к которым на дни рождения приходили странные мрачные люди, как казалось Лиле в детстве, и разговоры были какие-то неинтересные.

Лилю воспитывала бабушка, которая была женщиной и вовсе простой. Она всю жизнь не работала и занималась хозяйством, но она знала много сказок, и Лиля заставляла ее рассказывать эти истории. Ее детский мир полностью принадлежал чему-то сказочному, нереальному. Мир родителей был другой, серьезный и пугающий, и вот в этой странной, немного необычной ситуации в Лиле сохранились естественность и простота, и, конечно, сейчас она понимала, что серьезная партийная мама была такой же простой в душе, какой Лиля ее видела в редкие минуты. Любила она бабушку, а маму уважала и гордилась ею.

Когда нужно было выбирать профессию сказки сыграли свою роль, и история увлекла Лилю, но так получилось, что друзья из школы все так или иначе пошли в бизнес – таким словом называлось все что угодно – и первая любовь у Лили случилась именно в то время, когда ларечник стал богаче профессора. Лиля ушла из семьи. Она прожила с Сергеем пять лет. Они снимали квартиры, сорили лихими деньгами, и мальчики из Университета, который Лиля закончила, воспринимались ею уже как рудименты, как мостодонты, как что-то старомодное. Она увлеклась романтикой грубой силы, которая уверенно набирала очки, сколачивала капиталы и становилась элитой нового времени. Все делалось полулегально, почти криминально.

В это время случилась трагедия в ее семье. Отец застрелился, заподозренный в злоупотреблениях, а немного позже умерла мама. Лиля стала богатой наследницей двух предприятий, владельцем которых был ее отец. Предприятия занимались изготовлением мебели, и Лиле не пришлось искать человека, который мог бы все это взять в руки. Сергей дождался своего часа и уверенно начал свою деятельность. Как только Сергей стал директором, он сразу ввел свои порядки и набирал людей, которым платили мало, и часто их зарплаты забирал себе, о чем Лилечке не сообщал. Налогов не платил, и это тоже скрывалось от Лилечки. Однажды произошел случай, который все это сделал достоянием общественности.

В одном из цехов работал человек, который был признанным мастером лакировки деталей. За смену он делал в два раза больше, чем другие, но когда пришел однажды получать зарплату, то ему заплатили как и другим. Он возмутился и, ничего не говоря никому, подал на Сергея Петровича в суд. Начались проверки, и это уже нельзя было скрыть от Лилечки. Выяснилось, что предприятие задолжало не только своим сотрудникам, но и вообще не платило налоги. Сумма получилась внушительная, и Сергея осудили за нарушение налогового законодательства, а Лилечка, когда узнала об этом, ничего не смогла, и не хотела сделать, чтобы как-то ему помочь.

Она чувствовала, что их отношения стали не такие, как в начале. Сергей нигде не учился, и постепенно между ними возникла пропасть, но Лиля думала, что с помощью денег ее можно преодолеть. Она оставила Сергея, который потерял для нее всякий интерес. У нее образовался вакуум в личной жизни. После Сергея Лиле было сложно общаться с мужчинами – у нее ничего кроме разочарования не получалось, и вот теперь, когда Андрей Степанович был рядом, у нее не хватало чего-то, чтобы уверенно с ним общаться, – куда-то пропадали простота и естественность, а на месте их ничего не было. Она робела, вспоминая какими словами она объяснялась с понятными ей мужчинами, а тут как будто у нее не хватало слов.

Это чувствовал Андрей Степанович и принимал эту робость за утонченность натуры, изысканность, отчего Лилечка казалась ему особенной и недоступной. И опять сон… И Андрей Степанович уходил с кафедры со странным чувством внутреннего разочарования. Если бы он знал жизнь Лили, он бы очень удивился, что эта милая застенчивая женщина общается с грубыми и простыми мужчинами, для которых слово «мужлан» было самым подходящим.

Но мы не знаем всей жизни людей, не тех, с которыми мы живем, а других, с которыми хотим познакомиться, и воображение нам рисует такие картины, что мы непременно влюбляемся в жизнь людей нам понравившихся, а на самом деле мы их поселяем в ту мечту и сказку, которую для них сочиняем, чтобы потом можно было без памяти и без оглядки влюбляться в несуществующее и неуловимое. Такое стало происходить с Лилечкой и Андреем Степановичем. Каждый ничего не знал толком о другом, и только недавно познакомившиеся два человека дорисовывали картины возможного и желаемого.

Глава 6.

Андрей Степанович по-прежнему жил с мамой. В их размеренной жизни только одно событие принесло грусть и уныние – смерть отца. Но жизнь продолжалась, и теперь любовь матери к сыну стала единственным утешением для Натальи Аркадьевны. Андрюша уже взрослый мужчина, и все так же приходил домой, ужинал, уходил к себе в кабинет, и никто не знал, что творится в его умной голове. Все шло своим чередом, но только все чаще мысли о недоступном и невозможном посещали Андрея Степановича. И Лилечка в этой игре воображаемых сил играла главную роль.

Раньше Андрей Степанович погружался в книги, а теперь у него много времени отнимал интернет, где он находил для себя массу полезного. Но привычка к книгам не ослабевала, и по прежнему он сидел часами над старыми изданиями, внюхиваясь в запах пожелтевших страниц, и эту радость интернет с его скоростью не мог ему заменить.

Андрей Степанович вглядывался в эти странно написанные буквы старой орфографии и пытался понять в чем же таинственный смысл «Ђ», которое при чтении вслух как будто окрашивает слова в патину времени, и даже когда смотришь на эти тексты, то непременно кажется, что живешь в другом, старом времени. Он любил созерцать, вчитываться в старинные монографии, – и что могут они, эти устаревшие тексты сказать ему – но он видел и чувствовал текст по особенному, угадывал его тайный, скрытый смысл, и это его так увлекало, что параллельно в его мозгу возникали новые образы, выстраивались постепенно в ряд и потом вдруг приобретали смысл, когда он начинал записывать эти спонтанно возникавшие мысли на бумаге. Он изучал предметы быта, и каждый был для него загадкой. Ему хотелось понять тайну их появления. Он приближался и удалялся, нащупывая частичками своего мозга неизвестное, это записывал, а потом, когда перечитывал, ему вдруг казалось, что где-то он это уже читал. Ему становилось страшно, а вдруг все это не то, но он возвращался к главной мысли и все вместе сплеталось в логическую цепочку.

Это была его работа, работа мозга, мысли, ума. В эти мгновения он делал неожиданные открытия и тогда ему казалось, что он причастен к вечности, к тайнам, к недоступному, и он однажды понимал, что дальше ему пути нет, и он возвращался к реальности. А она своею обычностью никак не шла в диссонанс с его высокими мыслями, а наоборот подтверждала, что жить просто и думать о высоком – в этом есть его счастье, и ему ничего больше не надо. Он забывал о Лилечке, о кафедре, о своей прошлой жизни – он проживал новую и никому неизвестную. Он так остро это чувствовал, что радость наполняла его душу непонятной теплотой и он снова и снова продолжал свои занятия.

Он подошел к окну. Зима своим спокойствием и белизной снега на ветках деревьев его заворожила. Марево заката за вершинами деревьев приковало его внимание, и он, глядя на переливы цвета от оранжевого до бледно серого на небе, думал о красоте жизни, природы и чувствовал свою с ней связь, связь прочную.

Эту связь со всем, что его окружало, он в себе ощущал неожиданно, спонтанно, какими-то урывками, когда его мысль как будто отдыхала от ежедневных будничных проблем, и именно в такие мгновения покоя и остановки он чувствовал себя счастливым. Жизнь-покой для Андрея Степановича становилась его целью, он стремился эти мгновения повторить и они повторялись, он их удлинял и они удлинялись, и он понял, что может свои жизни разделять и проживать независимо, и все вместе они жили в нем ожидая минуты появления на свет, и всегда одна единственная в на какое-то время овладевала им и диктовала свои правила, намечая цели или их изменяя в нужном ей направлении. Получалось, что не он управлял своими жизнями, а они управляли им, овладевая сознанием, а ночью погружая в другую реальность – сон, где он так же полноценно себя чувствовал, но действовал по-другому, отчего иногда ему хотелось не выходить из этого погружения.

Порой, сидя и не думая ни о чем, он вдруг понимал, что его жизни проходят каждую секунду, и он не властен над их медленным протеканием, а иногда ему казалось, что он один может этими своими жизнями распоряжаться, и тогда он начинал действовать, и бег времени ускорялся, и он терял это ощущение присутствия жизней. Он о нем забывал.

В это самое время Лилечка прочно поселилась в одной из его жизней, которую он чувствовал возникающей по учащенно бьющемуся сердцу и какой-то дрожи в коленях. Сам вид Лилечки, всегда приветливой и такой опрятной ему открывал новую реальность, где радость заполняла все пространство и, казалось, нет места ничему другому. Для Андрея Степановича наступил новый, забытый им период влюбленности в женщину простую и такую недоступную.

Почему-то ему вспоминалась Галя, запутанность их отношений, и когда он переключался на настоящее, его охватившее чувство, оно ничем не отличалось от того первого, но солидность возраста придавала ему особенную остроту. Он был во власти своих зрелых мыслей и они ему никак не помогали, а куда-то отступали, и он себя чувствовал моложе, как будто жизнь возвращала ему его двадцать лет.

«Что это?» – задавал он себе вопрос. И не ждал ответа, а погружался в блаженное переживание этого чувства любви. Он слово «любовь» к себе никогда не применял, он считал его пошлым и не имеющим к нему отношения. Он считал его простым, не чувствуя, что в жизни простота есть высшее проявление природы, задавленное в нем знанием, которое он считал выше природы. А получалось, что природа сильнее знания. Да, сейчас в его жизни было так. Он даже забросил свои привычные занятия и целыми днями был погружен в новую жизнь, где все сверкало, светилось, пело, и ему для поддержания в себе этого чувства не нужно было никаких усилий. Оно в нем жило автономно, но он чувствовал, что Лилечка есть причина его теперешнего настроения.

Внешне он помолодел, не чувствовал своего возраста и считал, что это нормально, все это его сумасшествие взрослого солидного человека. Вот только Наталья Аркадьевна не понимала его странного настрения. Она не хотела думать о его женщинах, она отгоняла эти мысли, она их боялась, женщин и мыслей, и делала вид, что все по-прежнему.

Глава 7.

Жизни Андрея Степановича все отступили перед наступившей переменой. Они смирились с тем, что одна теперь царит в его душе, жизнь юности, жизнь эмоций, и спокойно ждали, когда Андрей Степанович их позовет. И умудренные опытом знали, что их место никто не займет. Только иногда какой-нибудь из них удавалось привлечь к себе внимание Андрея Степановича, и он ее призывал и занимался теми делами, которые составляли ее содержание. Обычно это было связано с обязанностями, и когда он их исполнял, он потом прогонял эту ему надоевшую деятельную жизнь и полностью погружался в другую. Но внешне никто не видел как он ловко манипулирует этими своими жизнями, и всем окружающим казалось, что он такой же как они обычный человек, разве что в последнее время более оживленный чем обычно.

В этом есть парадокс жизни – не знать о других реальностях рядом существующих, и не знать всего разнообразия чувств, мыслей и переживаний, каждую секунду возникающих в окружающих нас людях. Миры, галактики, и все разные и по величине, и по содержанию, а кажется, просто человек. И правда, что в одном множество миров, а в другом один убогий узкий мир. И как распознать эти жизни в других. Загадка!

Андрей Степанович знал в себе много жизней, и ему порой казалось, что и другие, также как и он, полны этих жизней. И однажды, тогда в юности, он понял, что жизни людей несовместимы, есть видимость возможности их соединить, но по настоящему мир конкретного человека только ему понятен, и счастье, если кто-то заподозрил в тебе эти твои жизни, миры, и это можно назвать любовью – возможность понять и принять жизни другого. Но это недоступно большинству смертных, и как жизни появляются с человеком, так с ним умирают непонятые, незамеченные. Страдание – это непреодолимое желание свои жизни передать, рассказать другим, а рядом бездна, стена, молчание. Жизни разбиваются о них, и ничего не остается, один пепел, а человек живет, сохраняя в душе воспоминания о них.

Непроизвольно все что происходило с Андреем Степановичем однажды стало его тяготить. Его чувство радости стало уменьшаться и он все реже вспоминал свои радостные настроения – на смену им пришло чувство тревоги от того, что все куда-то уходит.

Однажды после работы он встретил Лилечку, и сразу чувство тревоги заменилось чувством радости, и он задержался около нее, и они вместе вышли на улицу и долго шли, и неожиданно Андрей Степанович остановился, и Лилечка остановилась. Оба не понимали, о чем они говорят, и непроизвольно Андрей Степанович обнял Лилечку за плечи, ее лицо оказалось рядом и он прижался губами к ее щеке, и через мгновенье порывистое движение соединило их уста, и они так остались на некоторое время посреди улицы, не замечая ничего вокруг.

– Лиля, милая. Я давно хотел вам сказать. Я устал… – Андрей Степанович остановился. Лилечка смотрела на его лицо и угадывала, подбадривая словами то, что хотел сказать Андрей Степанович.

– Я понимаю. И я тоже хотела… – она подыскивала нужные слова.

– Лиля, я не могу так больше жить.

Они продолжали идти и опять разговор стал путаться…

– Знаете, а я ведь во сне с вами познакомился. – Он посмотрел на реальную Лилечку и удивился, что им придуманный образ совсем другой, и неожиданно он испугался своей откровенности и на полуслове замолчал.

Лилечка ждала, что он скажет еще что-нибудь, но Андрей Степанович отстранился – он почувствовал, что этот поцелуй их не сблизил, а отдалил, не возникло того желания, которое хочет реализоваться, отчего и разговор неожиданно прекратился на полуслове.

Та мужская сила, которая в юности заставляет мужчину говорить нужные слова чтобы женщина ему доверилась и захотела вместе с ним того же самого, эта сила не была у Андрея Степановича импульсивна, и он замкнулся от неуверенности, что он сможет еще раз пойти навстречу той своей жизни, которая его оставила неожиданно, непредвиденно, и оказалось, что его сон в реальности не может осуществиться. Это его огорчило, и это почувствовала Лилечка и сразу начала говорить что попало, чтобы не молчать.

Андрей Степанович шел медленно, не зная что отвечать Лилечке, и когда они подошли к остановке троллейбуса Лилечка сказала:

– Ну вот и прощайте.

Она быстро вошла в троллейбус, так что Андрей Степанович не мог ей ничего сказать. Он молча смотрел вслед уходящему троллейбусу, а потом медленно пошел вдоль домов не думая ни о чем и испытывая чувство разочарования и тревоги, которые давно его хотела захватить и сейчас у них это получилось.

Облегчение пришло когда вечером он сидел за письменным столом, и постепенно чувство утраты чего-то и от этого неуверенности вдруг заменилось интересом к тому, что он начал писать. Он вернулся к своим занятиям и чувствовал, что он в очередной раз возвратился из нереального путешествия в интересные незнакомые места, где он был не он, а другой, и он глубоко вздохнул что наконец-то это закончилось. Реальная жизнь вступила в свои права, и теперь уж он никогда не пустится в приключения.

Через месяц он похоронил маму.

.

Глава 8.

Андрей Степанович остался совсем один. Как это часто случается с людьми интеллигентными, у него не оказалось родственников. Собственно говоря, они реально существовали, но для него их, как будто, не было. Так получилось, что на похороны Натальи Аркадьевны приехал издалека ее двоюродный брат, мужчина лет преклонных, в бежевом длинном пальто, и для всех, кроме Андрея, было ясно, что этот человек откуда-то из-за границы, но поскольку похоронами занималась близкая приятельница мамы, то Андрей Степанович толком никого не знал, кто стоял около гроба мамы.

Он никогда не интересовался всерьез знакомыми родителей, а о родственниках имел весьма смутное представление. Он не знал того, что мама специально оберегала его от лишних сведений, так, на всякий случай, помня те времена, когда она сама должна была забыть многих своих знакомых и друзей из опасения быть заподозренной в связи с неблагонадежными людьми. Это ее угнетало, и это была семейная тайна, которую она унесла с собой, и Андрей Степанович не узнает, через что прошли его добропорядочные родители, чтобы семьи не коснулось то ужасное, через что прошли многие их знакомые.

Андрей Степанович впервые на похоронах мамы узнал, что у него есть родственники за границей, но это не произвело на него никакого впечатления – он всегда был в стороне от политики и мало интересовался тем, что занимало умы его соотечественников. В этом он был ретроградом, считая что можно спокойно прожить не вникая во всякие перипетии и передряги потрясающие его страну. И к стране он относился как к данности, раз и навсегда ему предоставленной для его «жизней», и в мыслях он не имел, изменять место своего проживания.

Когда после кладбища Андрей Степанович вернулся в свою опустевшую квартиру, он не раздеваясь сел около двери на кресло, и мысли его плавно потекли в неопределенном направлении. Он посмотрел на длинный коридор, в конце которого была кухня, и почувствовал усталость и апатию и невозможность что-либо делать. Зазвонил телефон. Андрей Степанович смотрел на него и не брал трубку – у него не было желания общаться. Он не знал, как ему теперь жить.

Два последние месяца он ухаживал за мамой как настоящий медбрат – уносил утки, подавал еду, перестилал постель, общался с докторами. Он приглашал всех возможных специалистов, но никто не мог поставить диагноз, а тем временем Наталья Аркадьевна угасала на глазах.

Случилось это так. Однажды, она пришла с работы, легла в постель и больше уже не вставала. Она мало ела, потом вообще перестала есть, силы ее покидали и она не могла встать, а Андрей безропотно исполнял ее малейшие желания, которых было так мало, что он терпеливо ждал, сидя недалеко от ее постели, слушая как она дышит и ожидая, когда же она к нему обратится. Его жизнь превратилась в «ожидание чуда», но он чувствовал – оно не произойдет, и молчаливо исполнял свою роль сиделки. Он был загипнотизирован, он застыл, он ждал, но день ото дня надежды на выздоровление мамы становилось все меньше.

Однажды мама позвала его.

– Андрюша. Сядь ко мне. – Андрей Степанович придвинул стул. – Ты помнишь, как ты приехал из экспедиции, где познакомился…. – она еле выговаривала слова, было впечатление, что ей трудно шевелить губами.

– Да, – ответил тихо Андрей. Наталья Аркадьевна повернула к нему голову.

– Вот тогда ты должен был…– и вдруг Андрей услышал хрип, она задышала чаще, и наступила тишина.

Андрей взял ее руку – она была без жизни. Он положил руку вдоль тела, повернул голову Натальи Наумовны, чтобы она прямо лежала на подушке, и вышел.

«Это все» – промелькнула мысль…

Андрей Степанович полгода был как во сне. Он ходил на работу, приходил домой, общался с людьми, но внутри он как будто окаменел. Он ни с кем не обсуждал случившееся, и если кто-то пытался его утешать, он перебивал говорившего на полуслове, резко отворачивался и отходил.

Лилечка регулярно попадалась ему на глаза, но он, поздоровавшись, быстро проходил мимо – ему никто не был нужен, он переживал свое горе один, и даже не переживал, он старался о нем не думать. Он не мог жить нормально – радоваться, удивляться, огорчаться – все эмоции ушли, спрятались, и только иногда вечером, глядя на небо, Андрей Степанович вспоминал маму, свои прогулки с ней, и слезы наворачивались на глаза, а он стоял и смотрел на небо, как будто можно ее там увидеть.

В один из таких вечеров, когда Андрей Степанович стоял у окна и думал ни о чем и обо всем сразу, он вдруг вспомнил свой сон, где Лилечка была героиней, и он вспоминал, что вчера Лилечка прошла мимо и ему улыбнулась, а он как всегда сухо с ней поздоровался и прошел. Но сейчас он вспомнил ее и ему стало как-то хорошо, он помягчел внутри, и ему захотелось Лилечку увидеть. Он набрал номер ее телефона.

– Але, – услышал он в трубке радостный голос Лилечки.