Текст книги "Эдипов Комплекс"

Автор книги: Татьяна Ролич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 13.

Так начиналась новая жизнь Андрея Степановича, вернее, продолжалась старая, но в новых обстоятельствах, что создавало это ни с чем не сравнимое чувство важных и серьезных перемен, и все шло по-другому, с другим ощущением, к которому не нужно привыкать, а как будто так всегда и было.

Передвижение людей и предметов произошло, а что же происходило в душах наших героев? Главное, на что были направлены их силы, не сделать ошибки в словах, в движениях, в проявлениях, а они, как назло, сами собой случались, и чувство неловкости – этот главный спутник при непривычных обстоятельствах – мешало, сбивая с толку, и постоянно напоминало о том, что много предстоит еще пережить, чтобы от него избавиться окончательно.

Про себя Андрей Степанович отмечал, что вот, кажется, наступает относительное равновесие в его душе, которая последнее время с таким трудом отрывалась от привычного чувства любви к матери, о которой он вспоминал каждый день. Теперь часть энергии будет направлена на новые впечатления, которые смогут, наконец, вытеснить старые тяжелые впечатления последнего времени, и Андрей Степанович под влиянием обстоятельств окунался в обыденную жизнь с ее непременным правилом заниматься пустяками, бытом, обустройством. Они с Лилечкой как молодожены это делали, собирая чудо современной дизайнерской мысли – шкаф-купе.

– Почему шкаф так назвали? – спросил Лилечку Андрей Степанович.

– Наверное потому что дверцы раздвигаются в стороны, как в поезде, – ответила Лилечка и посмотрела на Андрея Степановича. Она была все это время так напряжена, что улыбка у нее получилась какая-то странная, немного жалкая, и Андрей Степанович подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал.

– Я что-то устал, – сказал он грустно, и Лилечка приготовила ужин. Они сидели за этим огромным столом и молча ели, не испытывая неловкости от молчания. Впереди была ночь, и каждый думал о ней по-своему. Андрей Степанович вспоминал юность, а Лилечка испытывала какой-то страх в предощущении перемен, которые непременно должны были этой ночью произойти.

От природы Лилечка была очень женственной, что проявлялось в ее собственном к себе отношении как к женщине, которая должна нравиться. И она нравилась практически всем мужчинам, которым случалось с ней общаться, но сейчас она испытывала непонятное и несвойственное ей чувство страха перед Андреем Степановичем. Лилечка не знала, понравится она ему или нет. Сам Андрей Степанович не думал о том, нравится он Лилечке или нет – он знал, что влюблен, и это его окрыляло и делало уверенным, и поэтому он не спешил, наслаждаясь своим романтическим чувством к молодой женщине.

– Я помню как мама меня учила, что за столом нужно всегда сидеть прямо и не облокачиваться на локти, что это неприлично. И всегда мне в детстве и потом клала на колени салфетку, – тут он посмотрел на Лилечку.

– Это упрек? – неуверенно сказала она, встала и принесла две камчатные салфетки, белоснежные. Одну подала Андрею Степановичу, который спокойно продолжал есть, не замечая жеста Лилечки. Так они еще долго сидели за столом. Пили чай с печеньем, и Андрей Степанович вдруг ни с того ни с сего сказал:

– Ту девушку, в которую я был влюблен в юности, я ее иногда вспоминаю, и не понимаю до сих пор, что помешало мне тогда сделать решительный шаг. Ну, это так, к слову. – Он встал и включил музыку.

– Это Лист, «Годы странствий», – сказал он и сел в кресло. Музыка заполнила все пространство комнаты, и казалось что два человека утонули в этих переливах настроений, которые пианист извлекал из фортепьяно так виртуозно. «Непонятно как с такой скоростью можно двигаться по клавишам» – подумала Лилечка. Она слушала то что звучало, и прислушиваясь к неизвестным ей мелодиям, пыталась их понять. Неожиданно она забыла обо всем – так звуки музыки ее обворожили и загипнотизировали, и самые приятные впечатления и ощущения из ее памяти, отключили ее мысль, и она как будто плыла вслед за скользящей таинственной мелодией.

Андрей Степанович думал о своем, о невыразимом и далеком и близком, он весь ушел глубоко в себя вспоминая иногда обрывки чьих-то фраз, выражения лиц, свои мысли, и непроизвольно на душе у него стало спокойно и ясно. Он встал, подошел к Лилечке и взял ее руку в свою.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем. Мне просто хорошо. И эта музыка мне что-то как будто напоминает, –ответила Лилечка.

Через час оба, счастливые своей теперешней жизнью, крепко спали обнявшись на огромной постели, и сон каждого прерывался движениями тела другого, и тогда происходило то, что было естественно и прекрасно, и двое погружались в мир фантазий, который им открывала природа.

Лилечка была изобретательна, и прямолинейность Андрея Степановича подчинялась ей, и они друг другу доставляли ту радость, о которой каждый мечтал давно, и не знал, что реальность превзойдет их ожидания.

Так они прожили свой медовый месяц, иногда занимаясь делами, которые не должны были прерываться, и после всех дневных забот два человека встречались, чтобы переселиться на время в другой мир, реально заменивший им все счастье, к которому каждый шел долго, не надеясь когда-нибудь узнать его

На работе они вели себя по-режнему, встречаясь в коридоре здоровались, и эта игра им доставляла дополнительную радость.

Два или три раза звонила Ира, у которой за это время тоже произошли перемены. Лилечка рассказывала Андрею Степановичу о жизни Иры, но в глубине души все это его раздражало. Это была чуждая, непонятная ему жизнь посторонних людей.

Глава 14.

У Андрея Степановича был счастливый и самый безоблачный период его жизни человека непростого, обремененного массой комплексов и умудренного жизненным опытом. Лилечка, счастливая своей новой ролью подруги солидного человека, была в одном из самых лучших периодов. Так казалось каждому в отдельности, и когда они вместе отправлялись в какое-нибудь путешествие это чувствовалось особенно.

Так случилось, что они решили съездить к знакомым Андрея Степановича в Германию, и эта удивительная своей сказочной красотой страна им обоим понравилась, и они решили купить где-нибудь в горах небольшой домик. Деньги были у Лилечки от ее предприятий, где она изредка появлялась, где все было налажено и торговля изделиями из древесины шла бесперебойно и приносила ежегодно неплохой доход.

Место выбрали недалеко от Дармштадта, так чтобы можно было на машине доехать до Рейна. Они приезжали сюда пожить недельку, две в тишине немецкой деревушки. Их друг Клаус пользовался в их отсутствие домом и содержал его в порядке, что было делом простым, так как местная женщина Клара согласилась присматривать за домом за небольшую плату, которую она регулярно получала от Клауса, на выходные с семьей приезжавшего отдохнуть из Гейдельберга, где у него была хорошая квартира из пяти комнат. Сам он преподавал в университете, и часто приезжал в Россию, и Андрей Степанович всегда ему предоставлял жилье. Дружили они давно, и вот жизнь их объединила этим домом, который принадлежал Лиле, но им все пользовались, и это было очень удобно.

Говорить о немецкой педантичности смешно, как и говорить о русском гостеприимстве. Когда два интеллигента разных национальностей общаются, все иногда выходит совсем по-другому, и немец оказывается гостеприимным, а русский – педантичным. Андрей Степанович в денежных делах давал фору любому немцу. Он считал все и всегда, записывал в тетрадь расходы и очень огорчался, если у него что-то не сходилось.

Когда они начали вместе с Лилей жить, само собой получилось, что Лиля тратила денег всегда больше, чем Андрей Степанович, потому что у него их было меньше, и, как женщина не очень расчетливая и прижимистая, могла так проявлять свою щедрость, тем более что ей это было приятно. И, естественно, когда встал вопрос покупки дома, она полностью оплатила ее и сделала это без лишних разговоров, за что Андрей Степанович был ей очень благодарен.

Однажды, когда они вернулись из очередного путешествия в Германию, зазвонил телефон. Лиля взяла трубку.

– А, Ира? Ну, как дела? – она вся напряглась, когда услышала голос Иры, и внимательно посмотрела на Андрея Степановича. – Хорошо, приезжай завтра, поговорим, – она повесила трубку.

– Завтра Ира придет к нам. У нее перемены. Она собирается замуж за Сергея… – Лилечка замолчала.

Андрей Степанович как-то напряженно спросил:

– Это от которого ты сбежала ко мне… – и тут же осекся на полуслове, видя как Лилечка помрачнела.

– Никуда я не сбежала, – обиделась Лилечка, – просто так совпало, что ты и он вдруг… – В этот момент, под наплывом эмоций, она плохо понимала, что говорит.

При этих словах Андрей Степанович обиженно ответил:

– Как это он и я. Ты ставишь его на одну доску со мной? – Он смотрел на Лилечку и ревность волной накатилась на сердце, потом отступила.

– Ну что ты говоришь глупости, – сказала Лилечка, подошла к Андрею Степановичу и взяла его за руку как ребенок, который ищет защиты у матери.

– Это я говорю глупости? – раздраженно сказал Андрей Степанович. – Что у тебя с ним было? – Он внимательно смотрел в глаза Лиле, а та от испуга не зная что сказать, прошептала:

– Ничего, – и виновато опустила голову.

– Как это ничего? – не успокаивался Андрей Степанович. – Вы же жили вместе, ты сама это говорила. Значит вы вместе спали в одной постели, ну, и все остальное.

Он не понимал, почему он говорит эти слова, но ему неприятно было, что в его дом придет какая-то там Ирина, которую он мельком видел и оценил как женщину с рынка, что было правдой, но почему-то ему оскорбительно было, что Лилю что-то связывало с ней – он уже забыл всю эту историю переезда Лилечки к нему. По прошествии времени все это ему казалось «ужасным». Он не хотел вспоминать свое сумасшествие, он забыл как собирал пожитки Лилечки в сумку, он забыл свое счастье в тот момент, а вспоминал неприятные детали, и эта история «переезда» представлялась ему страшным сном, где он исполнял несвойственную ему роль героя-любовника, сердцееда, и это прошлое, ему реально вспоминавшееся, его оскорбило сейчас в первый раз, и ему неприятно было обнаружить в себе свою беззащитность теперь перед такой ерундой и глупостью.

Все эти мысли промелькнули так быстро, что он застыл на месте и стоял как мальчишка, который не знает, что делать дальше. Он чувствовал Лилечкину руку в своей руке. В этот момент Лиля поняла, какая бездна их разделяла, – этой бездной было прошлое, которое реальными людьми врывалось в их счастливую жизнь. Андрей Степанович почувствовал, что у него нет желания бороться – ощущение опасности пока только зарождалось в его голове, но вторжение посторонних нарушало гармонию его жизни, и он подумал об оскорблении, которое он всегда испытывал когда происходило что-то ему непонятное, неприемлемое, пока еще не наступившее, но гипотетически в его мозгу уже подававшее сигналы о возможности возникновения, и он стоял и не знал что говорить, что делать. Он никак не мог отогнать мысль о нарушении его привычек, о невозможности с этим мириться, и невозможности это побороть в себе.

Рука Лилечки непроизвольно отстранилась, выпала из руки Андрея Степановича, а он как будто этого не заметил, а стоял и о чем-то думал. Он забыл, что рядом Лилечка, а когда он почувствовал, что ее рука выскользнула, он не сделал никакого движения, чтобы ее удержать. Лилечка стояла молча около какое-то мгновение, потом быстро вышла из комнаты. Андрей Степанович продолжал стоять, что-то мешало ему сразу выйти за Лилечкой. Он подошел к дивану, сел, не меняя хода своих мыслей, и вдруг вспомнил маму, ее последние дни, когда она в полном сознании того что с ней происходит мужественно продолжала свой земной путь, и только когда Андрей Степанович вспомнил ее слова: «Андрюша, никогда не обижай женщину, которая тебя полюбила», – он встал и вышел из комнаты.

Лилечка стояла у плиты и что-то размешивала в кастрюльке. Пар клубами поднимался вверх. Андрей Степанович подошел к Лилечке и сказал:

– Прости. Я просто немного устал.

Он больше ничего не сказал, он не знал, что говорят в таких случаях, и что это был за случай, он не знал. Так память управляла им из прошлого. Он не знал еще, что вот так каждую секунду жизни память делает свое постоянное дело фиксируя случайные впечатления, которые потом будут всегда с ним, и она будет управлять его настоящей жизнью из прошлого подавая неожиданные сигналы.

Вечер прошел как обычно, но Лилечка поняла, что нельзя приглашать Иру к себе, когда дома будет Андрей Степанович, и она решила с ней встретиться где-нибудь. По разговору сбивчивому она поняла, что Сергей живет у Иры и у них все серьезно, но она не знала, что Сергей не однажды интересовался, где теперь Лиля, ведь в ее квартире живут теперь другие люди, знакомые Лилечки, и он высказывал не раз угрозы расправиться с ее хахилем, если тот ему попадется на глаза.

Глава 15.

Время для встречи с Ирой Лилечка решила отложить. Первым условием было отсутствие Андрея Степановича в городе. Нужно было ждать его командировки, так что Лилечка позвонила Ире и предупредила, что сейчас у нее никак нет времени, и она позвонит позднее.

Андрей Степанович, казалось, забыл об этом эпизоде ревности, но что-то внутри иногда болью напоминало о нем, и он вспоминал свою прежнюю жизнь, до перевоза Лилечкиных вещей, и всегда ему становилось стыдно чего-то, и он пытался понять глубинный смысл этого стыда и приходил всякий раз к новым выводам. Последний раз он для себя решил – стыдно бывает когда ты вынужденно делаешь, что тебе не свойственно, но тогда у него не получалось другого объяснения – почему ему тогда это не было стыдно делать, и он пытался на такой вопрос к себе дать ответ. Он был для него неутешительным. Он понимал, что его разум отключился в тот момент и подчинился воздействию силы ему непонятной. Он это называл «забвением», и тогда он немного успокаивался, и стыд чего-то как будто пропадал. Но как человек неэмоциональный, каким он себя считал, ему этот порыв казался неестественным, и тогда он себе объяснял стыд как неестественное поведение в ситуации вынужденной, и тогда вроде бы все сходилось.

Андрею Степановичу всегда нужно было неясное объяснить себе, чтобы быть уверенным и спокойным, но странное дело, он после своей «ревности» не мог вернуться к тому ровному и спокойному счастью, в котором они с Лилечкой жили все это время. Произошло что-то, но это было до такой степени неясно и таинственно, и лежало так глубоко, что невольно Андрей Степанович все время возвращался к воспоминанию о словах мамы: «Не обижай ту женщину, которая тебя полюбит». И однажды Андрей Степанович понял, что в этой фразе все объяснение ситуации – Лилечка его любит, а он? И на этот вопрос Андрей Степанович не мог и не хотел сейчас давать ответ.

А Лилечку очень беспокоило то обстоятельство, что Сергей, ее первый муж, теперь с Ирой, и всегда была опасность с ним столкнуться, и тогда Лилечка решила продать эту квартиру и купить другую, чтобы не возвращаться больше на то место, где ее жизнь проходила до встречи с Андреем Степановичем.

И вот однажды, когда они вечером ужинали, Лилечка сказала:

– Знаешь Андрей, я думаю надо продать ту квартиру и купить в другом месте. – Она наблюдала за Андреем Степановичем.

– Ты всегда предлагаешь разумные вещи. Я думаю, что это надо сделать, и чем скорее, тем лучше, – ответил Андрей Степанович, и что-то опять его больно кольнуло. Он почувствовал, что тот стыд опять откуда-то изнутри напоминает о себе. Как будто этим поступком «продажи» Лилечка заметает следы, что было правдой, и это почувствовал Андрей Степанович, что она стыдится своего прошлого, и это ему передалось – он в этом чувствовал связь с ней, с Лилечкой, глубинную связь, и это ему показалось немного странным. Он, такой независимый, и вот он связан с этой сидящей перед ним женщиной, и в этот момент ответ на вопрос любит или нет был один – любит. Он взял Лилечку за руку и посмотрел ей в глаза.

– Знаешь, я не думал, что мы с тобой так прочно связаны… – тут он осекся на полуслове, он вообще не привык объясняться и выяснять что-то, и ему стало неловко за свою откровенность…

Когда Андрей Степанович остался один, он погрузился в воспоминания – мама, Галя, Петя, почему-то вспомнил сотрудницу, и долго вспоминал ее имя (Анастасия, вспомнил он). Что с ними? Он знал, что мама незримо с ним, в нем живет, и всякую секунду та половинка его, которая была от мамы, о себе напоминала, и он удивлялся этой с ней неразрывной связи, которую ничто не может разорвать. Он вспоминал свои с ней прогулки, он так явственно слышал ее голос, ее особенную интонацию, когда он просил еще и еще раз рассказать понравившуюся ему историю из ее жизни, и она это делала всегда с радостью, понимая что для Андрюши это очень важно. Такое случается, когда два человека чувствуют друг друга, не отдавая себе в этом отчета, а между детьми и родителями это, казалось, должно быть всегда так, но Андрей Степанович вспоминал, что таких разговоров с отцом, когда душа другого откликается сразу на малейшую интонацию, – этого не было. И сейчас он чувствовал, что никто кроме мамы не сможет его так понимать и любить как она, и конечно Лилечка, по его внутреннему ощущению, была далека от его представления о любви, и именно поэтому он осекся на полуслове и потом испытывал неловкость оттого, что его мысли не будут поняты. Так всегда бывает между людьми, у которых привычка жить вместе заменяет любовь в ее высоком значении. Но Андрей Степанович себе в этом не признавался и жил так как у него получалось, и только иногда вдруг откуда-то изнутри эти спрятанные, невыраженные, несформулированные мысли напоминали о себе стыдом.

Решено было сделать заявку в агентство, но Лилечка попросила Андрея Степановича съездить вместе с ней на эту квартиру, потому что она одна боится там показываться по известным причинам. Когда Лилечка просила об этом, Андрей Степанович сделал вид, что «да, да, конечно», но внутренне опять испытал неприятные ощущения. Ему категорически не хотелось ехать туда. Он не сказал Лилечке ничего конкретного, а когда она назначила день, он про себя испугался, но вида не показывал, желая скрыть то, что он почему-то боится ехать туда. Он знал, что тот самый Сергей живет в соседней квартире, и неприятные ощущения, связанные со всей этой историей, не давали ему покоя.

Они вызвали такси, и поехали . Когда Андрей Степанович увидел этот серый с балконами дом, он попросил шофера притормозить у соседнего. Они с Лилей вышли, и когда подходили к парадной, из нее выходил молодой человек в черной кожаной куртке и серых джинсах. Не успела Лилечка взять Андрея Степановича за руку, как ужас выразился на ее милом личике.

– Это Сергей, – тихо сказала она, и непроизвольно Андрей Степанович повернулся и пошел в противоположную сторону.

– Стой, – закричал ему молодой человек. Андрей Степанович шел не оборачиваясь.

– Андрей, – услышал он голос Лилечки, но он шел не оборачиваясь и вдруг что-то больно его толкнуло в спину, и он упал теряя сознание…

Глава 16.

Рана не была смертельной, и через две недели Андрей Степанович мог уже вставать. Лилечка не отходила от него ни на шаг. Она превратилась в сиделку, исполнительную и профессиональную. Ей разрешили оставаться в палате с Андреем Степановичем и на ночь, потому что в первые дни его состояние было критическим.

Пошла третья неделя. И сам Андрей Степанович поинтересовался как-то:

– А где этот Сергей? Что с ним? – он смотрел преданно и благодарно на Лилечку, забыв, что она причина его теперешнего положения.

– Ничего не знаю. К тебе рвутся следователи и мать Сергея, но врачи не разрешают из-за твоего состояния, – она замолчала, испытывая чувство вины, опустила глаза. Андрей Степанович это заметил.

– Ну что ты. Не переживай. Я уже вполне и могу общаться. – Он смотрел на Лилечку и чувствовал, что она что-то скрывает. – Ты что-то не договариваешь.

Он внимательно посмотрел на Лилечку. Она опустила голову.

– Понимаешь, мать Сергея… Я тебе о ней ничего не рассказывала. Она торгует чем-то, но женщина приличная. Она как-то странно себя ведет. Я с ней виделась, и она просила меня обязательно разрешить ей с тобой увидеться.

Лилечка замолчала и отвела глаза в сторону. Андрей Степанович настаивал:

– А что ей нужно от меня?

– Мне кажется, что она тебя знает. Так мне показалось. Она говорила, что когда-то училась в университете, и я почти уверена, что она знает тебя. – Лиля молча вытирала слезы выступившие на глазах.

– А как ее зовут?

– Кажется, Галина Сергеевна, – ответила Лиля, и по тому что на лице Андрея Степановича появилась напряженность она поняла, что произошло что-то очень важное и серьезное.

– А как она выглядит? – тихо спросил Андрей Степанович. Видно было, что говорить ему трудно, он дышал ровно, делая усилия подавить эмоции.

– Она очень приятная, но очень простая – Лиля замолчала.

«И почему в языке так мало слов? Опять простая», – вихрь эмоций пронесся в его душе, и он только сказал:

– Да, да. Я устал и хочу заснуть.

Лилечка засуетилась поправляя одеяло. Андрей Степанович отвернулся к стене. Слезы потекли из глаз. Он не хотел, чтобы Лиля их видела – Лиля тихонько отходила к двери – и как только Андрей Степанович почувствовал что он один, он разрыдался в полную силу, спрятавшись под одеяло, глотая слезы и понимая, что ситуация для него роковая, трагическая. Он чувствовал, что не может подавить эмоции на него нахлынувшие, и стал про себя считать, но сбился и повернувшись на спину стал смотреть в потолок.

Мысль ужасная, что этот покушавшийся на него мог быть его сыном, о котором он знает, но о котором никогда ни с кем не обмолвился словом, и только Галя и он знали об этом, и то, что случилось с ним как в трагедии Софокла, когда сын убивает отца, – это все, вместе с теми его переживаниями, предчувствиями показалось ему роковым, непонятным и страшным. Как жить с этим дальше? Он вспомнил Галю, свой с ней последний разговор, и сейчас это было ему неприятно вспоминать. Прошлое преследовало его и теперь.

За окном шел дождь. Он слышал его шум и резкое пение птиц, и ему вдруг захотелось, чтобы ничего этого не было – ни Гали, ни Лили – он закрыл глаза и подумал, как было бы хорошо вдруг сейчас все в жизни начать заново, и он понимал невозможность этого, и тоска подкралась откуда-то и так душа заныла при воспоминании о детстве, когда вся жизнь была впереди и ты не знал об этом, а жил просто и ясно день за днем, никакие воспоминания не тревожили сердце, никакие угрызения совести не жгли душу – и он вдруг подумал о том, что ведь можно наверное жить по-другому, просто и ясно, отбросить все лишнее, радоваться жизни, каждому мгновению, и он не знал как это можно сделать сейчас.

Неожиданно его мысль сосредоточилась на вечности, стала крутиться вокруг бесконечности вселенной и своей в этом пространстве ничтожности, и он понял, что только теперь, когда он находился на самом близком расстоянии от конца всего этого, и мысли, и жизни, он почувствовал свою беззащитность и конечность жизни, и эти мысли как будто на какое-то мгновение приблизили его к ощущению свободы. Он вздохнул глубоко и почувствовал себя другим, каким-то бестелесным, как будто он есть дух парящий среди безбрежных пространств вселенной, и он плывет одиноко и высоко среди звезд и справа и слева они сверкают разными цветами радуги, а ему так хорошо и спокойно, и он проснулся.

Палата, за окном ветви деревьев, вошла медсестра и спросила, где Лилечка, и Андрей Степанович спокойно ответил:

– Она ушла отдохнуть, она так устала, и я тоже…– он увидел удивленные глаза молодой девушки.

Глава 17.

Когда Галя узнала, что сын Сергей, вернувшийся из тюрьмы, совершил нападение на человека, она находилась в состоянии депрессии, которое у нее не проходило все последнее время. Это известие ее не возмутило, не удивило, а обрадовало. Она подумала, что вот теперь его опять посадят в тюрьму, и она не будет занимать у знакомых деньги для него – ведь он не работал, жил у женщины и перебивался случайными заработками. Несколько раз эта женщина Ира звонила ей и просила поговорить с сыном, а то он все деньги тратит на выпивку и никак не может уже без этого обходиться. Галя, уставшая от всего на свете, ничего не могла ей посоветовать и говорила, что терпите. Галя боялась, что Сергей к ней придет, а тогда и вообще никакой жизни не будет.

Как получилось, что она так опустилась, она не могла понять. То ли время такое настало, то ли она от времени отстала, но то обстоятельство что ее бросил друг, с которым они прожили семь лет, сыграло свою роль, и она совсем пала духом. Случилось все просто: однажды он не пришел домой и не появлялся неделю. Потом позвонил и сказал, что уходит, и вот тут для Гали началась страшная полоса неудач. Она меняла работу, денег хватало только на еду, обносилась, и кроме поездок с передачами сыну в тюрьму нигде не бывала. Так между домом и тюрьмой застряла, а он, сын, вышел на волю да и был таков, за деньгами появлялся, – что за жизнь, а все так хорошо могло сложиться.

Теперь еще этот им раненый оказался Андреем – она вообще ничего не понимала, как это могло случиться. Она хотела пойти к нему в больницу, но не знала, что скажет. «Сын хотел убить отца», – но она ведь Сергею не говорила, кто его отец. Она мучилась этой проблемой: «Что сказать Андрею?». В какие-то мгновения ей казалось, что, может быть, не стоит навещать Андрея, но она уже связалась по телефону с Лилечкой, а телефон дала Ира. Прошел уже месяц, как Андрей был в больнице, а Галя все не могла решить, что ей делать, идти или нет.

Андрей Степанович после сообщения Лилечки тоже находился в странном состоянии – та ли это Галя или нет, а может быть это совпадение, и он все это придумал про сына, который на него напал из-за их общей женщины Лилечки, но независимо от всех этих мыслей он поправлялся и мог уже спокойно передвигаться по палате.

Тем временем Лилечка занималась продажей квартиры, а все остальное время проводила с Андреем Степановичем. На работе она появлялась редко, и ее заменяли, понимая ее положение. Ей сочувствовали и не могли понять, почему это приключилось с Андреем Степановичем. И вот однажды Лилечке позвонили и предложили вариант обмена ее заинтересовавший. Лиля показала свою старую квартиру, и посмотрела новую. Этот последний вариант ей подошел. Она меняла район на район, и на такую же квартиру, так что ей не нужно было доплачивать, и она быстро переехала за один день, и обустраивалась неспеша в новой квартире. Жила она у Андрея Степановича, который вышел из больницы и продолжал дома процедуры, прописанные врачом.

Изредка они выходили на улицу и гуляли перед сном. Когда в очередной раз они вернулись домой после прогулки, зазвонил телефон. Лилечка взяла трубку, и, когда услышала голос Галины Сергеевны, вся напряглась, и, понимая, что не может сейчас беспокоить Андрея Степановича сказала, что его нет дома. Она откровенно врала, зная что Галя может просчитать ее ложь, но позиций не сдавала и уверенно повесила трубку. Она каким-то десятым чувством улавливала, что эта история может нарушить равновесие, установившееся в последнее время.

Андрей Степанович понял, кто звонил, и вопросов не задавал. Он тоже для себя понимал, что не хочет нарушать равновесие, но чувствовал, что жизнь вторгается в его мир со своими правилами, сбивая все планы, путая карты и переворачивая все кверху дном. Он придумывал разные варианты дальнейшей жизни, и из логических построений ничего хорошего не получалось, и тогда он оставлял это бесполезное занятие и подчинялся моменту, как единственно его устраивающей реальности.

Все что касалось финансовой стороны жизни Лилечка брала на себя. Она распоряжалась своими деньгами свободно, не стесняясь, и Андрей Степанович чувствовал свою с этой стороны защищенность. Это ему напоминало жизнь с мамой, когда все вопросы финансов решала она, и он никогда не знал точно сколько в доме денег.

Такое положение могло продолжаться долго, но ощущение что не все в порядке иногда напоминало о себе резкой болью в сердце, и тогда Андрей Степанович принимал лекарство и ложился в постель. Он в последнее время очень ослаб после ранения, но старался нагружать себя всякими физическими упражнениями, чтобы не потерять форму, но вернуться к своему первоначальному состоянию не удавалось. Теперь он чувствовал свое тело, которое напоминало о себе тяжестью, он чувствовал свой возраст и все чаще он себе задавал странный вопрос: «Неужели это все?». Он не знал точно, что он вкладывал в это, но подспудно, несмотря ни на что еще чего-то ждал.

Он никогда всерьез не интересовался политикой, и все эти современные понятия – «новые русские», «олигархи», бизнес класс, средний класс – существовали для него в общем ряду понятий, ничем не отличаясь от понятий номенклатура, партийная элита, коммунисты. Как человек здравомыслящий, он, конечно, понимал что стояло за каждым из этих слов, но он себя не чувствовал среди этих людей, он был от них далек, и то что деньги у Лилечки от ее бизнеса, он воспринимал как само собой разумеющееся, понимая естественность перехода Лилечки из номенклатуры в бизнес.

Его политические взгляды отличались индифферентностью, и он ни разу не ходил на выборы, считая что от него ничего не зависит, – и был прав, как любой человек, не вписанный в какую-либо структуру. Он чувствовал свое положение независимым от каких-либо катаклизмов. Слова демократия, либерализм вполне были к нему применимы, но он над этим не задумывался, но слова патриот и националист никак не подходили к его внутреннему ощущению свободы от всяких политических понятий. Он себя чувствовал в совершенно другом мире, где научные идеи и работа мысли заменяют все на свете, не исключая чувств, которым Андрей Степанович был подвержен, отчего и происходили все его неурядицы и все разнообразие жизни. От них он страдал и мучился, радовался, был счастлив и несчастлив. Его жизнь человека рационального удивительным образом сочеталась с переживаниями, без которых она была бы пресной и скучной.

Но в последнее время его все чаще навещали странные мысли о желании перемен. Это чувство у него обострилось после этой истории с нападением на него, он чувствовал, что кроме связи этого человека в прошлом с Лилечкой было еще что-то…

Тревога и желание знать правду странным образом крутились в его голове, и однажды он попросил Лилечку пригласить, как он выразился, эту Галину Сергеевну. Лилечка согласилась, и тут услышала странную фразу:

– Знаешь, я хочу поговорить с этой женщиной с глазу на глаз… – он внимательно смотрел на Лилю, а она сделала вид, что «конечно», чувствуя как волной ее сердце окутывает страх и расползается в разные стороны, создавая неприятное ощущение одиночества и оголенности своей перед надвигающимися неизвестно откуда неуверенностью и тревогой.