Текст книги "Эдипов Комплекс"

Автор книги: Татьяна Ролич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Андрей Степанович не мог вспомнить ее отчества – он его не знал, и сейчас не знал как быть, и вдруг…

– Лиля, это Андрей Степанович, – он замолчал.

– Я вас узнала.

– Вы не могли бы ко мне приехать? – когда он произнес эти слова, он почувствовал, что давно хотел их сказать.

– Когда? – робко спросила Лилечка.

– Прямо сейчас, – уверенно сказал Андрей Степанович.

Через час Лилечка сидела на диване в квартире Андрея Степановича, который ходил взад и вперед перед ней рассказывая о последних днях Натальи Аркадьевны, рассказывая свои чувства, которые он впервые озвучивал, отчего они превращались из переживания в реальный факт, и от этого боль уходила куда-то, а на ее месте возникала робко, незаметно нежность, неистраченная, неизрасходованная, и Андрей Степанович не знал кому она принадлежит – воспоминанию о маме или реальной женщине перед ним сидящей. Он вспомнил это чувство, которое всю жизнь его сопровождало, и оно всегда было связано с мамой, оно полностью и безоговорочно принадлежало ей, и никакие влюбленности не могли по силе и глубине с ним сравниться.

Сейчас впервые Андрей Степанович осознал, что никого в жизни не любил кроме мамы, и не знал, почему он это все сейчас говорил Лилечке. Лиля сидела какая-то подавленная, она начинала понимать этого странного интересного ей человека, и то что сейчас говорил Андрей Степанович ей было непонятно. Она впервые видела такого мужчину, который так откровенно признавался в своей любви к матери, не простой любви, а другой, сложной и ей неизвестной, любви которая все заслоняла собой, закрывала ему, взрослому человеку, возможность любить и понимать других женщин. Лилечка не знала, что она присутствует при чем-то очень тайном, сакральном, в чем признаются разве что на смертном одре, но она чувствовала, что этому человеку надо ей все это высказать, и она слушала, стараясь угадать тайный смысл его речей, и это у нее как будто получалось.

Но так это выглядело со стороны, что эта женщина, сейчас сидящая перед Андреем Степановичем, все понимает. На самом деле Лилечке было очень неуютно, как будто она чего-то стеснялась. Это было ее собственное чувство к Андрею Степановичу мешавшее ей понимать до конца смысл всего что он говорил. В этот момент она наполовину понимала смысл всего сказанного им, она любила его молча, и разум ее отключался, и она вся была как сжатая пружина, и чем больше говорил Андрей Степанович, тем больше Лилечка зажималась, и когда ей стало совсем невозможно, она вдруг разрыдалась как ребенок, которого отчитывает грозный учитель, а тот не понимает в чем он виноват.

Искренние, глубокие чувства Андрея Степановича, которые он столько лет носил в своей душе, при виде слез реальной Лилечки на минуту отошли в сторону и он, казалось, забыл о них и почувствовал облегчение от того, что все это высказал сейчас. Он вдруг осознал, что груз переживаний становится легче, и у него возникло желание рассказать о них Лилечке:

– Вы меня извините, но мне некому было все это сказать, и вы единственный мне сейчас близкий человек.

В этот момент он увидел заплаканное лицо Лилечки совсем рядом, и он обнял ее и прижался к ней щекой. Когда он почувствовал теплое мягкое тело Лилечки, в нем не возникла страсть, а нежность, и он поцеловал Лилечку как юноша, впервые встретивший свою любовь. Дальше не было того, что случается со всеми. Не было близости, не было признаний. Андрей Степанович поблагодарил Лилечку и проводил ее до остановки троллейбуса.

Глава 9.

Когда Лилечка вернулась к себе она почувствовала себя такой несчастной, что не знала что ей делать. Она села на диван и так просидела, сколько времени она не помнила. Она не готова была к таким отношениям, которые ей предлагал Андрей Степанович, ей хотелось всего и сразу и она понимала, что дальняя перспектива благородной дружбы, на которую в душе рассчитывал Андрей Степанович, – это ей не по силам сейчас. Ее темперамент и ее жизнь не соответствовали его уровню интеллигентности – это она чувствовала, не называя никак то что между ними происходило. Она не могла признаться себе, что не подходит Андрею Степановичу, но робкая надежда возникала в ее душе при воспоминании, что она «единственный человек, который» – дальше она не помнила. Она была разочарована и подавлена. Все что Андрей Степанович ей высказал, она, как женщина не очень умная, не могла понять до конца и поэтому не знала, как к этому относиться.

Когда Андрей Степанович проводил Лилечку, он вдруг почувствовал себя по-другому, по-новому, ему как будто стало легче жить. Он подошел к письменному столу, достал свою заветную тетрадь и написал:

«Прошло десять месяцев как мамы нет. Все это время она как будто невидимо присутствовала рядом. И вот сегодня мне показалось, что она меня отпускает. Это было в тот момент, когда я рассказывал о ее последних днях. Я их так реально вспоминал, что, казалось, боль потери я переживал второй раз, но уже по-другому, как что-то далекое, от меня уходящее. С мамой я никогда не ощущал, что я одинок, я знал что она есть и она мое второе я, и вот теперь я без этой опоры, без этой ее любви, которая меня держала, придавала уверенности, и я считал, что это у всех так. Но вот теперь я чувствую что я потому был и остаюсь другим по сравнению с окружающими, потому что была эта уникальная любовь, ее любовь и моя к ней, без которой мне сейчас так пусто и одиноко. Это ее любовь делала меня полноценным, но у большинства такое чувство бывает наверное от других женщин, но теперь я понимаю, что никакая любовь другой женщины не даст мне того, что давала любовь мамы.. В этом и моя сила, и моя слабость. Сейчас мне легче, когда я смог словами назвать то, что хранил в душе. Женщины, которая сможет это все понять и принять, нет. Пока нет…»

Тут он посмотрел в окно, где на фоне ярко голубого неба кружевом свисали ветки берез медленно колышащиеся на ветру, и Лилечка с заплаканными глазами вспомнилась ему. И неожиданно он снова набрал номер ее телефона. Долго не брали трубку. Андрей Степанович ждал. Ему показалось это странным, и когда он услышал ее голос, на него нашел страх, он не знал что сказать.

– Извините меня…– он замолчал. Он не мог произнести просто «Лилечка».

– Что вы, что вы, – быстро проговорила Лилечка , испытывая радость.

– Вы знаете, я думаю, мы могли бы с вами куда-нибудь сходить…– он опять замолчал. Лилечка как птица, которую выпустили из клетки, защебетала веселым голосом:

– Ну конечно можно. Вот, например, недавно открылась выставка…– и на Андрея Степановича вылилась вся информация о том, что происходит в театрах музеях и концертных залах. Он слушал не вникая в смысл, он слушал голос Лилечки, запоминал интонации, пытался понять ее, и единственное ощущение которое у него осталось от разговора – это шум все собой заполняющий.

Он долго не мог забыть это ощущение шума, как будто доносящегося с улицы, и это у него ассоциировалось с жизнью, которая проходила рядом, вокруг, и к которой он, Андрей Степанович, не имел отношения. Он чувствовал себя в скорлупе, которая треснула, и он выглядывает в отверстие, через которое ему открывается окружающее его с какой-то совершенно новой стороны, и одновременно это было что-то знакомое, но забытое.

Таким было постепенное выздоровление Андрея Степановича от его сложного положения последнего времени, когда все было подчинено болезни мамы и мыслям с этим связанным. Это свое положение он считал нормальным, а вот теперешнее возвращение в жизнь он воспринимал как аномалию, отчего с таким трудом делал эти робкие шаги по возвращению в реальную жизнь. А она проходила на кафедре, в библиотеке, на конференциях, где Андрей Степанович был фигурой заметной.

Также Лилечка встречалась ему в коридорах, а после знаменательного разговора они все время как будто собирались сходить вместе куда-нибудь, но это не случалось, а мимолетные встречи приносили Лилечке только переживания, что ничего не получается у нее с Андреем Степановичем. Переломить ситуацию ей не удавалось. Не хватало смелости взять инициативу в свои руки. Что-то ей мешало. И это был сам Андрей Степанович, который не давал повода и как будто намеренно воздвигал барьер между ними, как казалось Лилечке.

Андрей Степанович не догадывался о ее переживаниях – это не входило в круг его интересов, и ни к какой из своих «жизней» он не мог Лилечку допустить. Так получилось, что он не чувствовал, что она сможет в них что-то понять. Попросту, по его теперешнему убеждению все женщины были глупее мужчин. Он не был из тех мужчин, которые что-то ценят в женщинах, он был из других, для которых мама была умнейшей из всех, и никто не мог с ней сравниться ни в чем. Пока? Он не знал этого, но строго держался своих правил мужчины одинокого, занятого серьезным делом, которое занимало все его время, а реальная жизнь с ее разнообразием выбора никак не влияла на его привычки вставать рано и день проводить по четко продуманному накануне плану.

Иногда он садился в кресло и, вспоминая юность, пытался понять, когда он потерял естественный интерес к женщинам, и не мог вспомнить. Свои встречи с ними он воспринимал сейчас как что-то к нему не имеющее отношения. Но иногда на него находило странное настроение и он начинал думать о Лилечке, представлять ее в качестве спутницы, и как будто все получалось, но нарушались его привычки, в воображении, а представить себе возможность перемен он не мог.

По хозяйству ему помогала пожилая женщина – он ей за это платил, так что в его хозяйстве был полный порядок – квартира убрана, белье лежало стопками в шкафу, а окна сверкали чистотой стекол. Женщину звали Олимпиада Ивановна. Она была из одиноких, стареющих и интеллигентных. Это последнее условие было для Андрея Степановича обязательным, чтобы посторонний элемент не нарушал его спокойствия темпераментом и эмоциональностью, а интеллигентность предполагает отсутствие последних. Олимпиада Ивановна была из простых интеллигентов, без образования, но с таким чувством деликатности и умением улавливать малейшие нюансы настроения, что Андрей Степанович поражался, откуда у этой женщины такое понимание посторонних людей. Для него было удивительно, когда она по его просьбе что-то делала по хозяйству, она моментально определяла его настроение и находила слова такие, что Андрей Степанович удивлялся этому, как будто слышал их впервые. Он не осознавал, что это происходило от его одиночества, и любое замечание по его поводу им воспринимается как «нечто». Например, Олимпиада говорила: «Вы сегодня чем-то огорчены», – и действительно Андрей Степанович чувствовал, что огорчен, хотя и не знал так ли это, но он верил словам Олимпиады безоговорочно.

Однажды Олимпиада заболела. Она поручила на время свои обязанности по уборке квартиры Андрея Степановича своей знакомой. Случилось так что Андрей Степанович однажды увидел в своей квартире другую женщину, которая пылесосила его диван. Он засмотрелся, как ловко она это делает, и какое-то время себя не обнаруживал не желая мешать женщине. Потом она обернулась, и Андрей Степанович удивился – эта женщина ему кого-то напоминала. Женщина представилась:

– Меня зовут Оксана. Олимпиада Ивановна приболела. Я за нее.

– Да, да. Я сейчас. – Андрей Степанович вышел и принес конверт.

– Передайте это Олимпиаде Ивановне. А сколько я вам должен?

– Ничего, – ответила Оксана и продолжила работу.

Когда за ней захлопнулась дверь, Андрей Степанович сел в свое любимое кресло и задумался. Он не мог понять, кого ему напомнила эта женщина.

Больше она не появлялась. Олимпиада поправилась, и все пошло своим чередом. Андрей Степанович возвращался постоянно к тому впечатлению, которое на него произвела эта неизвестная женщина. Он не спрашивал о ней, и однажды понял, что так его душа пробуждалась, вспоминая неясные прошлые переживания, и дала о себе знать.

С этого дня для Андрея Степановича началась новая жизнь. Он ожил, помолодел, вспоминал своих прежних женщин. Он не искал встречи ни с кем, понимая что это память, которая глубоко спрятала его прошлые переживания, но он затосковал. Ему не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Все его занятия ему казались скучными. Он потерял вкус к своим прежним увлечениям и часами сидел и смотрел в окно, где день сменяла ночь, а дождь, солнце, ветер и деревья жили своей обычной жизнью, и однажды, когда ему было совсем плохо, он позвонил Лилечке.

– Лиля, я не могу больше так жить, – сказал он ей сразу.

Меньше всего Лилечка ждала такого оборота дела. Она понимала, что с Андреем Степановичем что-то случилось, но что?

– У вас что-то случилось? – неуверенно спросила Лилечка.

– Да. Вспомнил, как мы с вами когда-то встретились и я вас проводил до троллейбусной остановки.

– Помню, – спокойно ответила Лилечка, – я помню, что мне потом было…– она осеклась на полуслове. Она испугалась говорить о своих эмоциях. Ей так хотелось сказать Андрею Степановичу сразу все что она за это время передумала, но что-то ее останавливало. И совершенно неожиданно Андрей Степанович сказал:

– Лиля! Я не знаю как я к вам отношусь, но мне кажется, что вы ко мне относитесь с …– он остановился подбирая слова, и для простоты добавил, – с интересом.

Когда он это произнес, он понял что это совсем не то, что хотел сказать, и вообще он не привык говорить о пустяках, говорить с женщиной о чем-то отвлеченном. Ему казалось, что с ними надо обязательно говорить о чувствах, а это у него не получалось, и вообще он думал, что «чувства» – это что-то лишнее, неразумное, о чем вообще невозможно говорить; и он был прав. Он был серьезным человеком и считал, что все должно происходить само собой, но вот с Лилечкой не получалось, и он ходил вокруг нее по замкнутому кругу, не имея возможности его разорвать. Только он начнет заходить с одной стороны, как неожиданно что-то его тормозит, и он замолкает и прекращает разговор на полуслове.

Так и на этот раз он не знал что говорить дальше. А все это было от того, что Лилечка давно и безнадежно была влюблена в Андрея Степановича, но ее природная женская сообразительность не могла справиться с таким сильным и независимым человеком и отступала от неуверенности как нужно себя с ним вести. Период выяснений так затянулся, что превращался в хронический процесс, а происходило это от сложности Андрея Степановича и простоты Лилечки, которые никак не могли договориться.

Когда Лиля услышала это непонятное слово «интерес», она обиделась. Ей показалось, что Андрей Степанович ее проверяет и подразумевает интерес материальный.

– Совсем нет. У меня нет интереса к вам.

И тут, чтобы разрешить ситуацию, Андрей Степанович поправился:

– Вы меня не так поняли. Я имел в виду, что нам с вами сложно объясниться. Мне кажется что вы мне не доверяете, не можете поверить что я могу к вам относиться серьезно… – В этот момент Андрей Степанович услышал в трубке, что Лилечка захлюпала носом, и он понял что она сдерживает рыдания.

– Вот видите, я прав. Вы мне не доверяете и не понимаете, что я к вам отношусь серьезно, – повторил он как машинка, и осекся на полуслове.

– И я тоже…– Лиля остановилась, не понимая, что она говорит.

– А знаете, хватит нам ходить вокруг да около. Давайте вместе завтра поужинаем. –

Андрей Степанович ждал. Лилечка была так счастлива, что не стазу сообразила, что ей говорит Андрей Степанович.

– Хорошо, – ответила она.

Глава 10.

Весь следующий день Лилечка чувствовала себя на крыльях. Она вся светилась, и сотрудники делали ей комплименты: «Вы сегодня какая-то особенная» – и Лилечка с радостью отвечала, что просто у нее хорошее настроение, и не объясняя ничего шла по своим делам.

Когда после работы она вернулась домой, ее главной заботой было выбрать подходящий наряд для встречи с Андреем Степановичем. Она открыла шкаф и из бесконечного количества выбрала темно бордовый брючный костюм, в котором ей всегда было удобно. Она подошла к зеркалу, осмотрела себя со всех сторон и осталась довольна собой. Подкрасила глаза и губы, и вот она уже готова. Но неожиданно кто-то позвонил в дверь.

Лилечка посмотрела в глазок – на площадке стоял Сергей, ее первый муж, о существовании которого она забыла, весь какой-то обшарпанный, с взъерошенными волосами, и глаза мутные – видимо пьян. «Господи, да откуда он» – подумала Лилечка и отошла от двери. – «Ни в коем случае не открывать».

Звонок был все настойчивее, потом она услышала стук в дверь. Лилечка испугалась и позвонила соседке.

– Ира. Тут ко мне ломится Сергей. Я его боюсь. Выйди, скажи, что я уехала и пригрози ему.

– Хорошо.

Она вспомнила, как Сергей попал в тюрьму, и вообще, прошло столько времени – она забыла о нем, и тут… Она понимала со всей очевидностью, что он не оставит ее в покое.

Звонки в дверь прекратились, и стук тоже. Она успокоилась и посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрело приятное лицо – так она аккуратно сделала макияж и волосы уложила – они у нее были пушистые светло каштанового цвета. Она себе нравилась.

Когда она спускалась на лифте, вдруг мысль о том, что Сергей может ее подстерегать внизу, пришла ей в голову. Она остановила лифт и вернулась на свой этаж. Позвонила в соседнюю квартиру.

– Кто, – спросил женский голос.

– Ира, это я. – Дверь открылась.

– Ну ты и красавица, – сказала Ира, оглядывая Лилечку со всех сторон. – Что? На свидание собралась? – настаивала Ира. Тут из комнаты выбежал мальчик, и она на него прикрикнула:

– Вовка! Иди к себе, и дверь закрой.

– Слушай, Ирина! Я боюсь идти. А вдруг он там, – сказала Лиля озабоченно.

– Не бойсь. Я его так отсобачила, по первое число, и сказала про милицию. А тебя, сказала, нет, ты уехала, – она остановилась, смотря вопросительно на Лилечку.

– Знаешь? Я все-таки боюсь. Может проводишь меня? – спросила Лиля.

– Хорошо.

Они вышли на площадку и прислушались. Было тихо. Открыли лифт и зашли в кабину, но по озабоченному лицу Иры Лилечка поняла, что та тоже боится. Они вместе вышли из кабины на первом этаже и стали озираться по сторонам.

– Вроде никого, – тихо сказала Ира. – Ты иди, я подожду.

Пока Лилечка не вышла из парадной, Ира стояла у лифта. Когда она вошла в кабину, перед ней стоял Сергей.

–Ну что, сговорились? Ладно, поехали. Я тебя не трону. – Он нажал на кнопку. Ира вся сжалась.

– Слушай меня внимательно. Я из тюрьмы. Жить мне негде. Есть я хочу. Если накормишь, не трону. Ну что? Договорились? – он буравил Иру своими мутными глазами. От него пахло алкоголем. Выхода не было.

– Ну ладно, пошли.

Ира вышла из кабины. Она вся дрожала и еле попала в замок ключом. Ребенок опять вышел из комнаты.

– Иди к себе, я тебе сказала, – голос у Иры дрожал. Она зашла на кухню, накрыла на стол что было – мясо тушеное с картошкой и поставила бутылку вина. Сергей одним махом открыл бутылку и, не дожидаясь пока Ира даст стаканы, вылил полбутылки в себя и вытер рукавом рот. Схватил ложку и набросился на еду как зверь. Ира стояла в углу и с ужасом смотрела на это чудовище. Через три минуты тарелка была пуста. Ира положила еще. Сергей допил вторую половину и съел также быстро все, что ему положили.

– Теперь слушай. У тебя есть кто? – он смотрел на Иру, которая от ужаса не могла вымолвить ни слова.

– Я в разводе.

– Это хорошо. Я у тебя останусь, и тебя и мальчишку не трону. Пока осмотрюсь. А там подыщу жилье и уеду.

В его тоне не было вопроса, и факт того, что он здесь остается, не обсуждался. Ира молчала.

– Где у тебя спальня? Я спать хочу. Только смотри, в милицию стукнешь – сама знаешь что. А как эта пришмондовка? Лилька значит? Что, замужем небось? – он вопросительно смотрел на Иру.

– Не знаю я ничего. И не спрашивай ничего больше. Будешь доставать разговорами – прогоню. Иди спи. Да сначала помойся…

Ира вышла из кухни, а Сергей так и остался сидеть.

Через час он храпел на всю квартиру, а Ира устраивала в комнате Вовки себе постель. Она обдумывала ситуацию. Лилечка ей рассказывала свою жизнь, и про Сергея тоже рассказывала. Он был намного младше ее, а познакомились они у ее приятеля, как раз в те самые достопамятные времена, когда все стали бизнесменами. Этот Сергей был как раз не у дел, а Лиля тогда налаживала после смерти родителей бизнес. Она рассказывала, что у него мать где-то в торговле, и отец был, но умер. А понравился он ей сразу, и манера очень интеллигентная. Случилось все очень быстро, и он переехал к Лилечке в эту самую квартиру, где она жила теперь. Ира вспоминала как Лиля ей рассказывала, что отца он своего настоящего не знает, что мать вышла за друга отца, но мать говорила, что его отец известный человек, но никогда никому об этом не рассказывала.

Ира была давно знакома с Лилечкой и была посвящена во все ее дела, и сейчас она догадалась, к кому на свидание пошла Лилечка. «К этому ученому» – решила Ира, и вспоминала сколько слез пролила Лилечка из-за этого «старика», как его про себя называла Ира. Но мысль о том, что теперь в ее квартире будет находиться Сергей, бывший муж Лилечки, не давала ей покоя.

Вообще, Ире нравился этот Сергей, когда он жил с Лилей много лет назад. Она даже мечтала иногда: «Вот бы мне такого». В то время она как раз родила Вовку. «Как время идет» – думала она, вспоминая то время своей жизни как кошмар. Через три года она развелась с мужем, а он так где-то и пропал. Пил много, не работал – и вот теперь она одна с сыном, еле сводит концы с концами.

Глава 11.

Лилечка приехала к Андрею Степановичу, когда тот уже приготовил ужин, накрыл на стол в гостиной, достал из горки красивые фужеры и они блестели в свете старинной люстры желтыми и голубыми огнями. Вся обстановка квартиры Андрея Степановича была старомодной, и Лилечке это нравилось, ей все казалось необыкновенным вокруг.

Они сели за огромный квадратный стол с резными ножками, сели рядом, чтобы удобно было Андрею Степановичу ухаживать за Лилечкой, потому что стол был такой огромный, что нельзя было дотянуться друг до друга если бы они сели напротив.

Андрей Степанович надел для такого случая свой темно синий бархатный костюм, белоснежную рубашку и запонки с бриллиантами, которые сверкали как капли воды на свету.Лилечка ничего этого не видела, она была под впечатлением, что появился Сергей, с которым она в прошлом столько пережила, чтобы отвоевать свое право на собственное имущество, и так эти впечатления были некстати сейчас.

Андрей Степанович сразу заметил озабоченность Лилечки, но он был в восторге от ее внешнего вида. Сейчас он понимал, глядя на правильные черты ее лица, что она ему очень нравится. Он уверенно вступал в ту пору влюбленности, когда все в понравившемся человеке окрашивается в особые, необыкновенные тона, и он не сводил с Лилечки глаз. Она даже застеснялась.

– Вы чем-то озабочены.

И тут, сама не зная почему, Лилечка рассказала Андрею Степановичу о своей прошлой жизни, в которую вошел однажды этот Сергей, и все прежние их отношения она изложила с такой точностью и ясностью для себя, что Андрей Степанович почувствовал сначала неловкость от некоторых деталей и подробностей, которые упоминала Лилечка, а потом история его заинтересовала и он стал задавать вопросы.

– А что, этот Сергей никогда не знал своего отца?

– Нет. Он так рассказывал, что его мама вышла из двух друзей за того, который хотел на ней жениться. Она скрыла свою беременность, а настоящий отец – друг ее мужа. Потом муж погиб трагически… – Лилечка замолчала.

Андрей Степанович, который в последнее время вообще был далек от жизни, неожиданно для себя самого озаботился. Почему-то он вспомнил Галю, с которой не виделся бог знает сколько времени.

– Сколько в жизни похожих историй. Вот и я в молодости был влюблен в девушку, а она вышла замуж за другого… – он замолчал и налил Лилечке в фужер игристое вино, которое, вспенившись, добежало до краев, потом замерло, а потом быстро опустилось, так что пришлось еще раз доливать, чтобы наполнить фужер до краев.

Лилечка чувствовала себя счастливой. После того как она рассказала о себе, ей показалось, что Андрей Степанович сможет защитить ее от всех невзгод, которые могут появиться. Он положил свою руку на ее руку, как будто понимая все ее сложности, и Лилечка была ему благодарна за этот жест.

– За наше возможное будущее, – сказал Андрей Степанович и поднял фужер. Вино уже успокоилось, и только белые точки сгрудились в кружок на поверхности сталкиваясь друг с другом.

– За будущее, – повторила Лилечка за Андреем Степановичем и рассмеялась непонятно чему.

– А можно я позвоню от вас? – спросила Лилечка.

– Да, да, конечно, – ответил Андрей Степанович.

Лилечка набрала номер телефона Иры.

– Ну как там? – Лилечка ждала и молчала. Через некоторое время она сказала:

– Я все поняла. Пока. Обо мне ни слова. – Лиля повесила трубку и сидела как вкопанная.

– Что с вами? Что-то случилось? – Андрей Степанович положил руку на плечо Лилечки. Она повернула к нему свое лицо – слезы застилали ей глаза.

– Сергей, про которого я вам рассказывала, вошел в квартиру соседки и там сейчас у нее. Что делать?

– Вызвать милицию. А вам туда нельзя возвращаться ни в коем случае, – ответил серьезно Андрей Степанович.

Он был рад, что теперь Лилечка должна будет у него остаться, что она должна у него спрятаться, – он почувствовал себя мальчишкой, который прячет свою девчонку от соперника. Он обнял ее за плечи и нежно поцеловал в губы.

– Я рад. Теперь ты останешься у меня. – Он смотрел на Лилечку, а та не верила всему что происходит.

Андрей Степанович посмотрел на часы. Стрелки показывали половину первого ночи.

– Я тебе постелю здесь, в гостиной.

Лиля была ему благодарна за такую деликатность. Андрей Степанович был старого воспитания, когда женщину, которая нравится, уважают, а потом все остальное. Это «все остальное» никуда не уйдет, и не хотел Андрей Степанович торопиться, спешить – в его возрасте это выглядело бы смешно, да и ситуация была неподходящая. В его представлении старого интеллигента близость не решает проблемы, а создает их – она вносит путаницу в отношения, которые должны пройти все стадии от привыкания до окончательного бескомпромиссного сближения. Первая нежность – это высшее проявление любви, и ему не хотелось никуда двигаться дальше, ему сейчас было хорошо в роли отца молодой женщины, которой угрожает опасность.

Лилечка не спала полночи, и только к утру, измучившись от разных мыслей, она задремала, и ей приснился Андрей Степанович, молодой, порывистый, и он овладевал ею, и во сне это было очень ясно и прекрасно. Наутро уставшая от ночных видений счастливая Лилечка сидела за тем же огромным столом, и они с Андреем Степановичем обсуждали дальнейшую жизнь.

– Я думаю, что я найду машину и грузчиков и мы все тебе необходимые вещи перевезем ко мне, – сказал Андрей Степанович и внимательно посмотрел на Лилечку. Она вышла и через минуту вернулась и положила ключи от квартиры на стол, и Андрей Степанович взял их.

– Андрей Степанович, вы правы, – спокойно сказала Лилечка.

– Называй меня просто Андрей. – Он подошел к Лилечке и поцеловал ее в щеку. – Думаю, что прямо сегодня мы этот вопрос решим.

Андрей Степанович ушел на работу и попросил Лилечку ждать его звонка. Лиля так была нравственно измучена за прошлый день, что сразу легла спать и проспала до двух часов. Телефонный звонок ее разбудил. Она проснулась и не сразу поняла где она.

Глава 12.

После работы Андрей Степанович сразу поехал на квартиру Лилечки. Он был рад, что увидит, как живет Лилечка. Ему казалось, что он сможет что-то лучше понять в ней. Его смущало, что он едет туда по такому странному поводу.

Лифт был сломан. Андрей Степанович поднялся до третьего этажа, где находилась квартира Лилечки, и остановился передохнуть. Достал ключи и открыл дверь. Постоял какое-то время и вошел.

Квартира Лилечки представляла собой типичное жилище среднего класса. Все было новое. Диваны и кресла в беспорядке были расставлены по всей квартире, новая мебель из массива вишни украшенная инкрустацией уютно разместилась на кухне, сверкая ручками и поражая гладкой блестящей поверхностью плиты, вся «техника» была спрятана за гладкими поверхностями «вишни», и по мановению руки все ящички и дверцы открывались сразу и бесшумно. Лилечка всегда следила за модой, и поэтому интерьер квартиры – это лучшие страницы глянцевых журналов. Тут и столик-бобик, уютно устроившийся в нише, и блестящая белым металлом аппаратура, и, наконец, аквариум, где красные рыбки с длинными хвостами, колышащимися в воде как вуали, завершал это тщательно продуманное размещение предметов обстановки.

Андрей Степанович присел на диван и провалился, делая неловкие движения придать телу равновесие. Он не привык к таким упражнениям, когда колени находятся на уровне глаз. С небольшим усилием ему удалось вылезти из ямы дивана, и он сразу почувствовал облегчение. Он подошел к окну и выглянул во двор. Внизу детская площадка, машины разных расцветок стояли вряд, вдали деревья закрывали кронами дом напротив, скамейки стояли кругом в центре двора. Этот вид из окна его немного успокоил – он ему напомнил его двор, где он в детстве много проводил времени играя со сверстниками. Он подошел к телефону и набрал свой номер. Лилечка взяла трубку.

– Это я. Я от тебя. Скажи, что взять. Я думаю, что нужно вызвать грузовую и перевезти твой шкаф. Безделушки всякие сложу в сумку. Из посуды я захвачу что мне понравится. Ну как? – он ждал.

– Делай, что считаешь нужным. Захвати документы. Они лежат в шкатулке на бюро. И квитанции. Запиши показания счетчика. Ну вот и все, – Лилечка помолчала, и потом добавила. – А может быть не надо так спешить?

– Чем раньше мы это сделаем, тем лучше.

Андрей Степанович не сомневался, что поступает правильно. Он знал, что в таких ситуациях нельзя медлить и надо все решать сразу.

Из ящиков вещи пришлось вынуть и сложить в чемоданы. Это он все проделал как заправский специалист, как будто всю жизнь только этим и занимался. Через два часа грузчики втаскивали в его квартиру Лилечкин шкаф-купе по частям. Место для него нашлось как раз в спальне. Лилечка, раскладывая свои вещи по полкам, немного стеснялась того, что Андрею Степановичу пришлось их укладывать в чемоданы.

После всех этих перемен они сидели в гостиной и обсуждали случившееся.

– Теперь он тебя больше не увидит, – сказал Андрей Степанович.

– А я думаю, он будет меня разыскивать. Но это уже не важно, – тихо сказала Лилечка.

Андрей Степанович чувствовал себя помолодевшим на двадцать лет. Он увозит вещи любимой женщины, он ее спасает, он прикасается к вещам любимой женщины. Все вместе создавало у него ощущение молодости, когда все делается необдуманно и сразу, и не думаешь о последствиях. Это последнее было главным в теперешних обстоятельствах. Андрею Степановичу казалось, что это не он, а кто-то другой совершает все эти поступки. Он сам на себя удивлялся и думал, что он не он, а другой. И действительно, это был как будто другой человек, помолодевший, энергичный, веселый, как будто хмель любви ударил ему в голову, и он действовал и по своей воле, и по своему желанию.