Текст книги "Партия в преферанс"

Автор книги: Татьяна Моспан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 18

Ленька Сычов злился на папашу: и чего старый таится, чего изображает?.. Сказал бы прямо, так, мол, и так, а то одни недомолвочки да намеки. Легко сказать, последи за гостем Доронькиных. Здесь не город, все на виду.

Он открыл калитку и зашагал к батькиной избе. Машинально оглядывал двор: хорошее хозяйство, справное. Такое, что на два века хватит. Старый Сыч, может, и проживет два века. Крепкий мужик, излишеств себе не позволяет, не то что он, Ленька. У отца одно хозяйство на уме, да ещё – сколько в кубышку запрятал. Дурак, обругал себя Лоскут, он – законный наследник, ему все достанется.

Рядом с верандой незаметно притулилась собачья будка, в которой проживал Полкан. Пес, как и большинство сидящих на цепи собак, отличался на редкость злобным характером. А уж хитер был, бестия!.. Другого такого поискать. Заслышав, как открывается калитка, он, минуту назад гревшийся на солнышке, мгновенно скрывался в будке. И ждал. Привязан Полкан был очень толково: длины его цепи лишь немного не хватало до противоположной изгороди.

Те, кто навещали Сыча, знали, что по дорожке ходить ни в коем случае нельзя, надо держаться поближе к забору.

– Полкаш, Полкаша, – окликали его.

Он не подавал признаков жизни. Но стоило сделать лишний шаг, как пес выскакивал из будки, как черт из табакерки. Зубастая пасть щелкала в полуметре, норовя цапнуть. Посетитель, как ошпаренный, отскакивал к забору и костерил подлую собаку.

– До кондрашки меня, паразит, чуть не довел, – жаловалась соседка Сыча. – И главное, молчком все, тишком, а у меня руки-ноги затряслись. Убери ты, Егор, своего дракона, не ровен час, загрызет кого.

– Зато всякое жулье мой дом десятой дорогой обходит, – резонно возражал Сыч.

– Это точно, – вздыхала соседка, но к Егору лишний раз старалась не ходить.

Полкан и на дочку Леньки набрасывался, но она приспособилась. Быстро-быстро пробегала опасное место, держась поближе к забору, пока зверюга не очухался, и, стоя на веранде, показывала язык.

К младшему Сычу пес относился по-разному. Иногда пропускал, не гавкнув, а иногда появлялся из будки и глухо ворчал.

Сейчас, задумавшись, Леонид шел по дорожке, вымощенной красными кирпичами.

Полкан метнулся к нему и сбил с ног.

– А, твою мать! – заорал, опрокидываясь, Ленька и пнул его милицейским сапогом. – С-скотина! Я тебе…

Полкан, ворча и гремя цепью, полез в будку.

– Чего не поделили? – раздался голос Егора.

– Ну, батя, совсем псина озверел. На своих кидается.

– В горницу иди, нечего на улице орать.

Леонид, насупившись, сидел напротив отца.

– Дома он сидит. Первые два дня, как приехал, все где-то мотался, гулял по окрестностям. Природой нашей очень восхищался. Вчера с почты вернулся и больше никуда не высовывался.

– Сами Доронькины чем заняты?

– Как обычно. Васька по хозяйству вертится, дел по горло. Жаловался, вроде два борова приболели, Валя к ветеринару бегала.

– Значит, гость нынче дома сидит. Как его звать-то?

– Константин.

– И долго гостить собирается?

– Не говорят. Ксения с почты у Валентины спрашивала. Та плечами пожала, сказала, что Славик скоро пожалует.

– Вот как?

Егор заскреб затылок.

– А Колька Першин?

– Этот в Степаниках. У родственицы Веры Пчелкиной отдыхает, у бабки Матрены.

– Тоже никуда не выходит?

– Непонятно. Сама Пчелкина сегодня первым автобусом в город укатила, Першин у Матрены остался. Похоже, у него другой интерес. – Ленька подмигнул отцу. – По женской линии.

– У голодной куме одно на уме, – буркнул Сыч. – У тебя все интересы вокруг этого самого вертятся.

– Ну, батя, ты не прав.

Сыч раздумывал недолго.

– Вот что, голубь, заводи-ка ты свой драндулет, в Ежовку смотаемся. Там проехать-то можно будет?

– C коляской, наверное, сложно, почва влажная.

– Так отцепи, поедем без коляски.

Пока Ленька возился с мотоциклом, Сыч старательно запирал дом. Подойдя к будке, кинул кость Полкану.

– За хозяина остаешься.

Пес, гремя цепью, одним глазом косил в сторону Леньки, не забыл пинок сапогом.

– Только тебя зверюга и слушается. Никого не признает.

– И правильно делает. Вот помру, будешь тогда без меня командовать.

До бывшей Ежовки они добрались быстро. Лишь в одном месте пришлось с мотоцикла слезать.

– Жалко было отсюда переезжать? – вдруг спросил Ленька.

– Чего о пустом жалеть? Здесь я был Егорка Сыч, сынок немецкого пособника, а в Родоманове – Егор Проклович Сычов, самостоятельный хозяин, который никому не кланяется. Народу в центральной усадьбе много, про всех не упомнишь, кто пособник, кто герой. А нынче и вовсе – как вы говорите, демократия. Я, правда, и без этой самой демократии всю жизнь прожил, не тужил.

– Не, батя, будь помоложе, ох, и развернулся бы ты при нонешних порядках!

В глазах Егора мелькнула странная усмешка, словно он жалел о чем.

– Может, и развернулся бы.

Он, разминая затекшие с непривычки ноги, стоял возле огромных вязов. Такие бы великаны да на дрова пустить… Это на сколько же хватит избу отапливать?.. Задрав голову, Сыч смотрел на деревья. Да кто его рубить будет… Если только само упадет, и то пилить потом замучаешься. Вяз – дерево вязкое, тяжелое в работе, значит.

Раньше в Ежовке его бы за одни эти мысли анафеме предали. Он помнит, как срубил березу недалеко от своего дома, так воплей было! Не тобой посажено, не тебе и рубить, кричали. Вроде береза – она дом оберегает, их сажать, а не выводить надо. Что-то никто саму Ежовку от уничтожения не уберег.

– Знатные великаны! – Ленька с восхищением смотрел на вязы.

– Хватит пустое болтать, спрячь мотоцикл на всякий случай, бери лопату и пойдем.

– Зачем прятать-то, здесь никто не ходит?

– Слушай, что говорю, – прикрикнул на сына старик.

Выбрав направление, Сыч зашагал к Выселкам, да так споро, что Ленька едва поспевал за ним.

Егор думал о том, что сын не в него пошел, а в мать-покойницу. Такая же была росомаха. В какой-то момент захотелось бросить все и повернуть назад. Чего ради стараться, ему на два века добра хватит. Только два века не прожить. Вот и Пимен…

Вспомнив про Пимена, Сыч вздрогнул. Словно холодком протянуло в жаркий августовский денек. Он поднял голову. Ярко светило солнце, чего бояться-то?.. Ленька рядом, в случае чего, их двое. Ему стало сдыдно за собственную трусость.

Дойдя до места, где раньше находилась усадьба Пимена, Егор мгновенно понял, что здесь недавно кто-то был. Площадка, расчищенная от травы, – тут раньше дом стоял, – пустая бутылка из-под водки, обрывки газеты и черное пепелище от костра.

Ленька, увидя это, застыл как вкопанный.

– Ничего себе! – ахнул он. – Это кто же здесь побывал?

– Кто, кто, …уй в пальто! Сам говорил, что гость Доронькиных больше природой интересуется. Только вот место он выбрал любопытное.

Старый Сыч уже часа два мерял шагами усадьбу. Он загонял Леньку: то здесь копай, то там.

– Бать, у меня уже одно место в мыле.

– Это у тебя дурь выходит. Сходи ополоснись, – Егор показал рукой в сторону мирского пруда. – Там вода должна быть.

Оставшись один, он задумался. Мысль, что его могут опередить, выводила из себя. Ишь, налетело, воронье! Всю жизнь крохоборничал, копил, копил, боялся кусок зевнуть, а тут нате вам… Да он руки в кровь сотрет, все тут перероет, как бульдозер. Успеть бы раньше всех.

– Обойдут, обойдут, поганцы!

Сыч обходил усадьбу осторожно, палкой сшибая перед собой высокую траву и бурьян.

– А крапивы-то сколько, надо надрать да курям насушить.

Вспомнил, что где-то здесь должен быть колодец. Не свалиться бы туда, подумал он и тут же споткнулся о железяку, больно ударив ногу.

– Ах, мать твою!.. – с пол-оборота завелся он и вдруг замолчал.

Сыч раздвинул заросли крапивы и бурьяна и увидел, что из земли выпирает какой-то предмет. Он наклонился и ощупал его руками. Быть того не может! Сердце стучало, как бешеное, ноги стали ватными. Не умереть бы от радости…

– Ленька! – хотел крикнуть он, но голос пропал.

Несколько минут Сыч стоял, закрыв глаза и держась за жгучую крапиву, и даже не чувствовал боли.

Из земли явственно был виден кованый угол сундучка. Вспомнил, как кто-то говорил ему из ежовских, что после ликвидации деревни земля в этих местах постепенно становилась непригодной к земледелию.

– Воду разбирать некому, и часть пашен подтапливает. А то ещё и другая напасть, камни из земли расти стали. В самой бывшей деревне, говорят, нет, а вокруг так и прут.

– Что ты врешь-то, – осадил тогда Сыч знакомца. – Как это камни из земли расти могут?

– Очень даже просто. Выпирают настоящие валуны, будто корежит землю. Тракторист рассказывал, что в один год на дальнем ежовском поле несколько каменюк повылезало. В другой год – ещё больше, где один камень лежал, целая гряда торчит. Так много не напашешь, пришлось поля под луга оставлять. Говорят, то ли земля вымерзает, то ли круговорот нарушен, только теперь один хрен.

Сейчас Сыч вспомнил этот разговор. Корежит землю… Выходит, правда это, а иначе как бы сундучку из земли показаться? Не для того закапывали.

Он очнулся и кинулся за лопатой.

Сыч выворачивал громадный пласт земли и не чувствовал тяжести. Вот, ещё разок… Рукавом рубахи он вытер струившийся с лица пот. Попробовал приподнять сундучок, он показался ему легким.

Счастье-то какое! Затаив дыхание, Сыч смотрел на потемневший от времени вытащенный из земли обитый железом сундук. Хорошо сохранился, даже замок висит.

Вдруг чуткое ухо старика уловило посторонние звуки. Кто-то шел сюда и громко разговаривал. Сыч помертвел. Ленька, мелькнула первая мысль. Кого он сюда ведет, идиот?! Совсем сдурел.

Сыч схватил лопату и стал забрасывать яму землей. Скорей, скорей! Руки тряслись, но он сумел справиться с работой.

Голоса раздались ещё ближе. Теперь можно было различить отдельные слова.

– …Не видел… мент вчера интересовался.

Это были чужие люди.

Сыч, не дожидаясь, пока его обнаружат, схватил сундук и лопату и бросился в густые заросли бурьяна. Обойдет усадьбу сбоку и выйдет к пруду, только бы Ленька не появился здесь раньше времени, только бы не появился… Принесла же нелегкая этих мужиков!

Глава 19

Голоса, которые услышал Сыч, принадлежали Костылю и Вадиму Ладынину.

Шигин встретил его в Родоманове и привел сюда.

– Так что, говоришь, этот милиционер? – спросил Вадим.

– Валентина Доронькина сказала, что мной интересовался. Ненавязчиво так спросил, между прочим, а у самого глаза бегали.

– Да черт с ним. Лучше скажи, когда Славик появится?

– Дня через два.

– Отлично! Думаю, этого времени нам будет достаточно. Палатку я поставлю не здесь, а подальше. Говоришь, старый клюквенник неподалеку находится?

– Вроде так, Валентина сказала.

– На клюквенное болото сейчас никто не потащится, там и поживу.

Они вслед за Сычами наткнулись на пустую бутылку водки и выжженную костром землю.

– Ого, – Вадим продолжал осматриваться, – думаю, местоположение усадьбы мы определим легче, чем предполагал. Явно видны следы.

– Это, наверное, Першин.

– Не исключено.

Ладынин стал распаковывать рюкзак.

– Подключайся, – он выкладывал продукты. – Надо поесть что-нибудь организовать, а то у меня с раннего утра маковой росинки не было, а потом – за дело.

Пока Костыль накрывал на стол, Вадим осматривал местность, потом вытащил план и стал его изучать.

– Черт его знает, где тут что? – Он и так и этак вертел бумагу.

Два больших дуба, стоящих, видимо, на территории усадьбы, привлекли его внимание. Он подошел к одному из них и опять стал сверяться с планом. Крестом на бумаге было помечено место, которое сейчас кто-то старательно расчистил от травы.

– Ничего не понимаю, – нахмурился Вадим. – Если Колька выдрал траву, почему копать не стал?

Он ещё раз внимательно обследовал расчищенный прямоугольник земли.

– Ни малейшего следа лопаты, – тихонько пробормотал он себе под нос.

– Где ни малейшего следа?

Голос Шигина прозвучал так неожиданно, что Вадим вздрогнул.

– Напугал меня, – он перевел дыхание.

Костыль увидел в его руках желтый лист бумаги.

– Что это?

Вадим, захваченный врасплох, ответил:

– План усадьбы.

Готовясь к поездке, решил до последнего не открывать всех карт Шигину, мало ли что случится… Сейчас у него не оставалось другого выхода. А может, это и к лучшему, подумал он.

Костыль вытаращился.

– Вот это да! Откуда?

– Не задавай дурацких вопросов. Я тебе сказал, что не с пустыми руками поедем. Как видишь, у меня нет от тебя секретов. Я не Славик… – многозначительно сказал он. – У него одни посулы. А из них, как известно, шубы не сошьешь.

– И в стакан не нальешь, – подхватил Костыль.

Ладынин развернул перед компаньоном бумагу.

– Лучше посмотри сюда. Вот дубы, – он ткнул пальцем в план. – Наверное, это главный ориентир. Как думаешь?

Шигин взглянул на план, потом ещё раз осмотрелся.

– Видимо, да. Только надо ещё раз глянуть, не было ли здесь других крупных деревьев. Если их срубили, пни должны остаться.

– Думаешь? Проверим, проверим… Давай пока на дубы будем ориентироваться.

– Тогда копать надо на пятачке, где трава выдрана, – сделал вывод Костыль. Подожди-ка…

Он сбегал за лопатой.

– По-моему, там где крестом помечено, дом находился. – Он вонзил лопату в землю. Послышался скрежет. – Так и есть, не идет дальше, печка здесь стояла.

От бывшей печки остался небольшой бугорок, засыпанный землей. Почва была красноватой из-за обожженного кирпича.

– Ну что, какие будут предложения? Здесь копать будем, или… – Он не договорил. – В принципе логично, сделать захоронку под домом. Правда, я плохо разбираюсь в психологии тех идиотов, которые прячут деньги таким образом.

– По отметке выходит, что начинать надо отсюда, – задумчиво сказал Ладынин.

Они одновременно оторвали глаза от бумаги и посмотрели друг на друга.

– Тебя что-то смущает? – спросил Вадим.

– Да. Почему Першин траву выдрал, а копать не стал?

– Я тоже об этом подумал. Ладно, не будем ломать голову и строить лишних предположений. Кроме плана усадьбы у меня в запасе кое-что получше имеется. Металлоискатель «Фишер», – после паузы со значением произнес Вадим. – Слыхал о таком?

– Вот это да! – радостно заорал Костыль. – Что нам план, мы теперь и без плана…

В глазах Шигина появился лихорадочный блеск. До этой минуты он довольно смутно себе представлял, как все будет происходить.

– Совсем другое дело. – Он, расчехлив прибор, осторожно вертел его в руках.

– Американская фирма, – Вадим на ходу жевал бутерброд. – Гибрид миноискателя с компьютером. Прибор показывает не только обнаруженное в земле, но и оценивает находку.

– Слов нет, – твердил Костыль, любовно оглаживая металлоискатель. – С тобой не пропадешь.

Он уже не глядел в сторону небрежно брошенной бутылки водки, до того ли сейчас…

– Руки чешутся, попробовать хочется. А как этот «Фишер» реагирует на клад? – продолжал спрашивать Шигин.

– По инструкции должен пищать.

Быстренько перекусив, они приступили к поискам, начав их с выполотого пятачка.

– Пищит! – заорал Костыль, – ты слышишь? Только к земле поднесли…

Он готов был пуститься в пляс от радости. У Вадима, державшегося более хладнокровно, тоже что-то екнуло в груди. Неужели все так просто? Они лихорадочно принялись копать в том месте, на которое указывал прибор. Шигин выворачивал пласты земли руками.

– Куда ты лезешь прямо под лопату! – крикнул Вадим, но было уже поздно. Наточенный металл рассек палец. Хлынула кровь.

– Ерунда, – отмахнулся Костыль.

– Пойди хоть водкой продезинфицируй.

– Ага, как там в песне поется: внутрь ему, если мужчина, а если нет растереть.

Перебинтовав палец, он опять взялся за лопату.

Их ожидало разочарование. Добычей кладоискателей стали несколько скрюченных гвоздей.

Ладынин откинул их в сторону и снова поднес прибор к яме. Писк прекратился.

– Вот черт!

Он стал водить «Фишером» с другой стороны пятачка.

– Нет ничего, – упавшим голосом сказал наблюдавший за ним Костыль.

Он оперся о лопату и прислушивался к малейшему звуку. Вдруг опять раздался тоненький писк.

– Ничего, где наша не пропадала. – Теперь, перекапывая землю, Шигин вел себя более предусмотрительно.

На этот раз добычей кладоискателей стал проржавленный подшипник.

– Ну если эта штуковина на каждую железяку так реагирует, то мы будем крепко при деле, – нервно рассмеялся Костыль. – Сроком, примерно на всю оставшуюся жизнь.

Вадим положил прибор на траву. Он расстроился не меньше напарника. – Не стоит паниковать, мы только начали.

– Слушай, а почему он пищит на всякую дрянь?

– Откуда я знаю! Можно подумать, что я всю жизнь только тем и занимался, что клады искал, – возмутился Вадим.

Отряхнув руки от земли, он снова принялся изучать план.

– Ничего не понимаю. Это – два дуба. Если стоять к ним лицом, то место, обозначенное на чертеже, вот оно. – Он ткнул пальцем в бумагу. – Тем более, и постройка здесь находилась.

– Угу, – отозвался начавший нервничать Костыль.

Они выкопали ещё парочку ям. На этот раз им попались кусок скрюченного железа и ржавая гайка.

– Почему он, зараза, пищит? – Вадим с недоумением уставился на прибор.

– Слушай, – вспомнил Костыль, – ты говорил, что твой «Фишер» ещё и находку может оценить. Что он там показывает?

– Черт его знает! Нули, а в конце две цифры. Ничего не понимаю.

– Если прибор американский, то в центах добычу оценивает. Хорошенькое дело!

Некоторое время они работали молча.

– Бесполезно, – Костыль с силой загнал лопату в землю и ахнул, увидев, как она прямо на глазах провалилась в пустоту.

– Вадим! – заорал он. – Смотри, тут что-то есть.

Они стали вместе осторожно снимать слой за слоем.

– Вот так, наверное, и археологи роются, – пошутил Шигин, к которому вернулось хорошее настроение.

Поработав как следует лопатами, они поняли, что наткнулись на погреб, вырытый под домом.

– Да, этот дед, видать, хороший хозяин был, – говорил Костыль. Кладовочку в подполе оборудовал, углублена хорошо. В свое время здесь, наверное, бомбовый удар можно было пересидеть, и хоть бы что.

Он обнаружил в углу остатки стеллажа, укрепленного металлическими уголками, и непораненной рукой стал сгребать мусор с деревянных полок.

– Надо же, дерево почти цело! – удивился он и со злобой пнул ногой металлический уголок. – Вот, наверное, на эту железку наш прибор и реагирует.

«Фишер» звонил непрерывно.

– Что такое? – изумился Вадим и потряс прибор.

Писк не прекращался.

– Зашкалило.

Энтузиазм Вадима гас прямо на глазах. Он испытывал огромное желание зашвырнуть металлоискатель куда подальше.

Пол кладовки был земляной. Вадим лениво перебрасывал землю. Вдруг его лопата на что-то наткнулась. Он попробовал копнуть поглубже и почувствовал сопротивление.

– Костя, здесь что-то есть!

Из земли показалась странная штуковина. Они, ухватившись за конец, потянули её к себе.

– Тяжелая, – прошептал Вадим, у которого от волнения пропал голос.

Находка была осторожно извлечена из земли.

– Мать твою!.. – уставился на неё Костыль. – Да это пулеметная лента! Ничего себе, нарыли…

Один конец ленты забило землей. Едва его тряхнули, оттуда из проржавевших гнезд посыпались патроны. Зато другой конец был обернут какой-то дрянью.

Шигин стал разворачивать её.

– Ветошь промасленная. Смотри-ка, здесь и патроны должны сохраниться.

Он выковырнул один патрон и стал рассматривать его.

– 1914 год, – прочитал дату изготовления, выбитую на тыльной стороне. Да… – Он поскреб затылок. – Наверняка где-нибудь поблизости и пулемет «Максим» упрятан. Историческое оружие времен первой мировой. Может, и его найдем. Запасливый, видать, мужик был этот Пимен.

Ладынин благоразумно помалкивал.

– Как ты там говорил, – обратился к нему Костыль: – Гибрид миноискателя с компьютером?

– Грунт засорен железом! – взорвался Ладынин. – Я его, что ли, сюда закапывал?

Он выдохся. Нет тут ни хрена! Пулемет «Максим», может, и найдут, как зло пошутил Шигин, да ещё парочку патронных обойм, ржавеющих в земле со времен Великой Отечественной. Там, где прошла война, всякие поиски бессмысленны – это чуть ли не первейшая заповедь кладоискателей, вспомнил Вадим. Если земля нашпигована железом, то драгоценный металл забивается остальными сигналами. Поэтому прибор непрерывно пищит. И все-таки… Не может быть, чтобы здесь ничего не было. Надо отдохнуть и пораскинуть мозгами, потом видно будет.

– Может, хватит на сегодня? Я уже сыт по горло бестолковой работенкой, – Костыль бросил обойму в угол.

– А ты что хотел? – огрызнулся Вадим. – Если бы все было так просто, давно бы без нас все нашли.

– Сейчас я хочу есть.

Они сидели на куче вялой травы и почти не разговаривали. Ели мало. Шигин молча пил водку и вздыхал.

– Да, быстро мы скисли, – он мрачно уставился на ископанный участок земли. Может, не там ищем? Или нет здесь ничего…

Он встал и направился в заросли крапивы и бурьяна.

– Вадим, иди скорее сюда! – через минуту раздался его возбужденный голос.

Ладынин кинулся к нему.

– Пошел, извиняюсь, по нужде. Вдруг нога по щиколотку провалилась. Нагнулся. Смотрю, почва перекопана. Ясное дело, ковырялся в этом месте кто-то. Яма засыпана рыхлой землей. – Шигин носком кроссовки показал на свежие следы.

Опять старатели, забыв обо всем, с яростью принялись за работу.

Перекидав кучу земли, они, словно в насмешку, обнаружили лошадиную подкову.

Находка обескуражила обоих.

– На счастье, – ехидно хмыкнул Костыль.

Вадим вяло ковырял землю и молчал.

– Хотел бы я знать, почему эта падла пищит, если в яме даже ржавого гроздя нет?! – возмущался Шигин.

Он, расчистив место от крапивы и бурьяна, с остервенением продолжал обследовать почву. «Фишер» подавал слабый сигнал.

– Здесь прозванивает, здесь нет… – Костыль упрямо рылся в указанном месте. – Я хочу принцип понять.

Разминая пальцами ком земли, он почувствовал что-то твердое.

– Нашел!

На его ладони лежала тяжелая тусклая монета. Это был медный екатерининский пятак 1774 года.

Незадачливые искатели сокровищ уставились друг на друга.

– Не густо, – Костыль подкинул монетку вверх. – Орел или решка? – быстро спросил он.

– Решка.

– Тогда держи, – Шигин бросил монету напарнику. – Что будем делать, начальник?

Вадим раздумывал недолго. Он понял, что Костыль находится на взводе. Терять компаньона не хотелось. Остаться одному и самому ковыряться на этих чертовых Выселках?.. Даже думать об этом не хотелось.

– Пошли водку пить, – предложил он. – Одна пустышка за другой.

Ладынин не любил проигрывать. Даже карточная игра не возбуждала до такой степени, как сегодняшняя работенка. То нашел, то потерял – его нервы были на пределе. Со злости хлопнул полстакана водки, а потом сидел, понурившись. Сейчас впечатление было такое, что по глупости ввязался в чужую игру, и ему сбросили негодную карту, с которой невозможно выиграть.

Размечтался… Вадим продолжал издеваться над собой. Каких только планов не строил! Глупость, конечно, но тем не менее…

Смоленская область издавна привлекала кладоискателей. Сколько понаписано про исчезнувший обоз Наполеона! Где упрятано награбленное – до сих пор никто не знает. А ведь обоз по старой смоленской дороге проходил: через Можайск, Гжатск, Вязьму на Дорогобуж. Об этом много писали, только никто ничего не нашел. А может, и нашел, да молчит. Одна из главных заповедей кладоискателя гласит: нашел – молчи!

Вадим закашлялся, водка не в то горло попала. Идиот, нашел о чем думать про обозы Наполеона. Еще бы про Смутное время вспомнил. Гришка Отрепьев тоже, между прочим, подводы с награбленным добром через эти места тащил.

Ладынин судорожно вздохнул. Хрен с ними, ему бы до кубышки Пимена добраться…

Костыль перебинтовывал кровоточащий палец.

– Интересно, – рассуждал он, – кто-нибудь находит эти самые клады?

– Говорят, что да, – ответил Вадим, хотя сейчас сам в это не верил.

У Ладынина появилось ощущение, будто за ними кто-то наблюдает. Странно… Он помрачнел. Показалось, что ли? Привыкший всему в жизни находить разумное объяснение, он не мог понять, откуда взялась неосознанная тревога. Сердце заныло. Хотел поговорить об этом с Костылем, но постеснялся. Пока были заняты делом, ничего подобного в голову не приходило, а сейчас…

Он резко оглянулся.

– Ты чего? – вздрогнул Шигин.

– Да так, показалось.

– Будто кто-то на тебя смотрит, да?

Вадим пожал плечами:

– Не верю я во всю эту ерунду.

– И я не верю, только сейчас почему-то неуютно стало. И давит, давит изнутри. Будешь смеяться, но у меня появилось нехорошее предчувствие. Даже хмель не берет. Не зря, видно, про поиски кладов много всяких поверий ходит. Вроде тот, кто в земле роется, беспокоит темные силы. Неспроста все это.

Вадим чувствовал себя примерно так же, но признаваться в этом не захотел.

Вслух сказал совсем другое:

– Ладно тебе тоску нагонять. Сейчас договоримся до проклятий фараонов, про напасти, которые приключаются с кладоискателями… Мура это.

– Может, и мура, – мрачно сказал Костыль.

– К тому же мы напрасно беспокоимся: не нашли ведь ничего.

– Не нашли, – согласился Костя. – Но место интересное, я бы здесь ещё порылся. Надо горячку не пороть, не расстраиваться из-за каждой ржавой гайки, действовать планомерно.

– Я тоже так считаю, – согласился Вадим. – А на сегодня предлагаю закончить раскопки. Мне ещё палатку ставить да на ночлег устраиваться. Устал как собака, с ног валюсь, спину ломает после земляных работ. И голова разболелась.

– Это с непривычки. Я у Доронькиных, как приехал, комбикорм часа два потаскал в охотку, так наутро разогнуться не мог. А сейчас ничего. Даже сил прибавилось.

И действительно, Шигин, несмотря на щуплый вид, оказался гораздо работоспособнее и выносливее своего компаньона.

Перед тем, как разойтись, он предложил завалить отрытый лаз сухими сучьями.

– Зачем? – вяло отмахнулся Вадим. – Кто здесь за ночь появится?

Костыль сам нагреб кучу веток и закидал место раскопок.

– Как будто и не было ничего, – он был доволен добросовестно выполненной работой.

Они договорились встретиться завтра. Костыль направился в Родоманово, а Вадим зашагал к старому клюквенному болоту.

Рюкзак, легкий утром, сейчас казался обременительной ношей. Может, бросить все да свалить? Это только сидя в московской квартире ночевка на природе кажется заманчивой. Решил студенческие годы вспомнить. Романтика, то, се… Будет сидеть в палатке да комаров кормить.

Он шагал по едва приметной тропке. Когда отошел от Выселок на приличное расстояние, голова прошла. Он повеселел. Нет, во что бы то ни стало, надо довести задуманное до конца. Опять поневоле вспомнил Колькины россказни. «Говорят, это место оказывает на человека странное воздействие…»

Вадима передернуло. Вот пусть на Першина и оказывает. Выспится сегодня, а завтра видно будет. Перспективное местечко.

В этот вечер Ладынина ожидало ещё одно неприятное испытание. После того, как поставил палатку, пошел собирать дрова для костра. И едва не наступил на гадюку. Его передернуло. Фу ты, гадость! Черная змея лежала возле пня, свернувшись в клубок. При его появлении она подняла голову.

Вадим отскочил в сторону. Может, это уж? Он заставил себя ещё раз посмотреть на черный шевелящийся клубок. Нет, ядовитая змея, у ужа на голове и шее есть желтые полоски. Безобидный ужик давно бы ушмыгнул, а эта тварь лежит, и ни с места.

Гадюка не двигалась, она ждала, когда непрошенный гость уберется подобру-поздорову.

Вернувшись к стоянке, Вадим обшарил каждый куст. Хотел перенести палатку, но передумал, место очень удобное, на пригорке. Он знал, что гадюка обычно не ползает, где попало, у неё своя сравнительно небольшая территория, размером, примерно, сто квадратных метров. Перетащишься на другое место, не известно, на кого напорешься.

Укладываясь спать, Вадим вспомнил, что его родители, долгое время прожившие в средней Азии и покочевавшие по пустыням, где ядовитых гадов было достаточно, применяли такой способ: на ночь по периметру палатки протягивали толстую шерстяную нить. Считалось, что змея не любит шерсть и ни за что не переползет нитку.

Засыпая, Вадим подумал о том, что увидеть змею перед серьезным делом плохая примета. Тьфу! Он сплюнул. Суеверным становится, как Колька Першин.