Текст книги "Дежавю"
Автор книги: Татьяна Шмидко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Спокойно смотря ему в глаза, я сказала:
– Папа, мы бы хотели знать слово в слово, что ты рассказывал Мо о Ханне. От этого многое зависит, – практически умоляющим голосом сказала я.
Генри ответил:
– Бэль, Эдуард, я должен попросить у вас прощения. Ведь я обещал, что сохраню вашу тайну от всех, включая Мо. Я был осторожен, как только мог. Никому ничего не рассказывал, придерживался в разговорах с другими «официальной версии». Мне ужасно хотелось повесить фото Ханны в доме или хотя бы поставить его на своем рабочем столе! Вы же знаете, как я ее люблю! Но я и этого себе не позволял. Я даже предположить себе не мог, что я так просто нарушу данное вам слово!
– Что же произошло, Генри? – сдерживая нетерпение, спросила я.
– На прошлой неделе я поехал на рыбалку на один из островов Броккен Исланд. Знаете, там есть такие заводи с рыбой, что уезжать не хочется. Значит, сижу я на берегу, тишина вокруг, удочка, я и пиво. Вечереет… – Генри вдруг запнулся. – Все было хорошо, пока в соседнем лесу я не услышал волчий вой…
По выражению папиного лица я поняла, что сейчас начнется самая интересная часть истории.
– Не волнуйся, Бэль, я же перед тобой сижу целый и невредимый. В общем, я взял дробовик в руки – вы же знаете, что в тех местах водятся медведи, и он всегда при мне. Я взвел курки… – От его слов я схватилась за голову – он же мог пристрелить Брукса! – Вдруг огромный черный волк задрал голову вверх и так завыл, что кровь в венах застыла. Я, конечно же, упал на землю, чтобы эта зверюга не учуяла мой запах.
Я зажмурилась, потому что мои самые большие страхи сбывались – нам не удалось удержать Генри на расстоянии от нашего мира.
Генри продолжал:
– Как раз наступили вечерние сумерки, и в свете неполной луны на поляну выскочил огромный черный волк, размером с лошадь, не меньше! Я сразу же прицелился, но заметил на его спине какой-то силуэт, который с хохотом скатился с лохматой спины.
Генри при этих словах внимательно на нас посмотрел.
– Ребята, я надеялся, что вы лучше присматриваете за моей внучкой. Одна ночью в лесу, с… Бруксом. Вам что, трудно самостоятельно выполнять свои родительские обязанности?
Я тихо охнула, Эдуард стиснул голову руками.
– А самое интересное было то, что произошло потом.
Я обреченно опустила голову, пытаясь остановить панику от осознания катастрофы, которая произошла.
– Брукс убежал в лес, а Ханна… швырнула тяжелый рюкзак на добрую сотню метров в Брукса. Одним точным движением.
Я удрученно вздохнула.
– А пока тот переодевался, уговаривала дочитать его первый том Кафки. А я как дурак ездил в Олимпию, чтобы выбрать ей в подарок «легкую» литературу с красочными иллюстрациями!
– Она бы их оценила, поверь мне, правда… по-своему, – тихо сказала я.
– Поверьте мне, я очень стараюсь не задумываться о ее невероятной силе или о превращении Брукса в волка. Меня только волнует один вопрос – что вы себе думаете? Моя внучка должна находиться под присмотром матери и отца, а не волка-оборотня.
– Генри, а при чем же тут Мо? – уже спокойнее спросил Эдуард, пропустив последнюю тираду мимо ушей.
– Дело в том, что когда они исчезли в лесу, я решил позвонить тебе, Бэль, чтобы дать чертей за такое материнство. Дело в том, что твой номер у меня в телефоне закодирован под цифрой «1», но я в темноте нажал на «4», а это номер Мо. Через пять гудков включилась голосовая почта, и я наговорил сообщение, в котором упомянул тебя, Эдуарда, Ханну и Брукса, по-моему, еще Господа всуе. На следующий день Мо мне перезвонила и в недоумении спросила, кто такая Ханна и как она связаны с вами. И почему ты должна лучше за ней смотреть.
– А что именно ты сказал, можешь повторить буквально дословно, это очень важно, – спросила я ледяным тоном.
Эдуард превратился в камень, закрыв глаза, – его привычная реакции на стресс. Я, по-моему, не отличалась от него в данный момент. Генри как-то странно на нас смотрел. Я вовремя одумалась и моргнула, Эдуард скрестил ноги под столом и начал имитировать дыхание. Я вслед за ним.
Генри отвел от нас свой взгляд и с усилием сжал пальцами переносицу, будто пытаясь забыть увиденное только что.
– Сказал: «Бэль, это папа. Ты, вообще, имеешь хоть какое-нибудь представление о том, где сейчас Ханна?
Ты могла бы лучше присматривать за ней? Если всем Ричардсонам, вместе взятым, тяжело присмотреть за маленькой девочкой, то я с удовольствием сделаю это за вас. Если тебя не затруднит, перезвони мне, как только сможешь». Все, – произнес Генри монотонным голосом.
Это катастрофа, Мо этого так не оставит. Перед моим мысленным взором проплывали картины арктического пейзажа и мерзкие, невкусные пингвины.
Эдуард убрал все эмоции со своего лица и, как можно вежливее, произнес:
– Генри, благодарим вас за гостеприимство. Очень прошу вас пока что воздержаться от разговоров с Мо о Ханне, пока мы не обсудим сложившуюся ситуацию с семьей.
Эдуард уже тащил меня к двери.
– До встречи, папа! – только и успела сказать я, пока шла к двери.
* * *
Диксон немедленно созвал всех на совет клана. Нам пришлось только подождать, когда Лили и Келан вернутся с охоты.
Мы сидели все за столом переговоров в гостиной Диксона и Элизы, включая Ханну. Брукс сидел возле нее, но напротив Эдуарда, и откровенно скучал.
Полчаса назад, когда он соблазнял Ханну съесть немного тушеного мяса, у меня с ним состоялся примерно такой разговор:
– Бэль, перестаньте дергаться! Да что вы все так переживаете? – недоумевал Брукс.
Я мигом подлетела к нему и его глаза рефлекторно сузились, когда вампир предстал перед ним нос к носу. Он как раз стоял перед большим кухонным столом, на котором восседала Ханна с видом неприступной царицы. Она симпатично морщила носик, перед которым застыла ложка с куском тушеного мяса. Брукс строил смешные рожицы, надеясь, что она засмеется и ему удастся просунуть ложку в ее рот, и при этом умудрялся разговаривать со мной.
– Я дергаюсь, потому что, как ты думаешь, что сделают Триумвират, когда у них появится информация о смертной, владеющей тайной существования нашего рода? А что станет с Генри, если он все-таки решит разобраться в том, что произошло со мной? Даже легкий намек на правду может решить его участь. Триумвират с радостью казнит моего отца, ты понимаешь это?
– Бэль, отойдите, пожалуйста, в носу от вашего запаха просто огонь полыхает! – сказал он умоляюще, и я послушно встала позади Ханны, не желая терять нить разговора.
– Потому что она невероятно наблюдательна! А там, где чего-то не заметит, то с радостью дофантазирует и напишет об этом в своем блоге!
Задумавшись над моим аргументом, Брукс в растерянности сам съел мясо.
Ханна даже просияла и изрекла:
– Еs o riebeklbu nepagalam nebu esmu![1]1
я эту гадость ни за что не буду есть (лат.)
[Закрыть]
Брукс, не поняв ни слова, негромко крикнул:
– Эдуард! Переведите, пожалуйста! – это было обычным делом в нашей семье.
Ханна испуганно сказала:
– Нет-нет, не надо! Элиза обидится! – добавила она шепотом.
В кухню зашел Эдуард и сказал дочке, беря ее за руки:
– Не переведу. Но я бы на твоем месте все-таки попробовал это отличнейшее мясо!
Ханна, обожавшая папу не меньше Брукса и меня, с грустным видом открыла пошире рот и зажмурилась.
Из гардероба на втором этаже донесся голос Джека:
– Пожалуй, сейчас будут слезы…
Эдуард серьезно спросил у дочки:
– Ханна, напомни мне, пожалуйста, для чего ты пытаешься привыкнуть к человеческой еде?
– Ради шоу в честь приезда бабушки Мо.
Эдуард довольно кивнул головой. Аргумент был мощный, и дочка послушно приняла кусочек еды. Кривясь, словно она ела целлофан, одолела свой первый кусок. И философски стала ждать результатов. Просияв, она заявила:
– Жажда уходит!
Брукс счастливо улыбнулся.
– Вот видишь, Бэль. У нас есть время, она ко всему привыкнет. Мы отыграем свои роли и потом дальше заживем обычной жизнью!
Звучало заманчиво, и мне так хотелось в это верить.
– Семейный совет начинается через тридцать минут. Диксон уже в дороге. Ханна, я бы хотел, чтобы ты на нем присутствовала, – сказал Эдуард и вышел из кухни. – И Брукса своего возьми.
– Ну, спасибо! – пробубнил тот, недовольно нахмурив брови.
– Ой, да перестань! – сказала Ханна и потащила его за собой. Он, как всегда, был не в силах сопротивляться и пошел за объектом своего искреннего обожания.
Когда все наконец-то собрались, Диксон на правах главы клана начал первым:
– Все прекрасно осведомлены в сложившейся ситуации, так что перейдем к делу. У нас, как всегда, есть два выхода из сложившегося положения: или мы тихо исчезаем, что, по сути, не решит проблему, а только ее усугубит, либо мы остаемся и притворяемся людьми в течении нескольких дней, что в наихудшем случае немного усложнит нашу жизнь.
Диксон был против отъезда, и по его словам было понятно, что он не считал приезд Мо катастрофой. Он выглядел не старше нас, но был самым древним вампиром среди нас, готовым положить жизнь ради любого из нас. Мы знали это и подчинялись его решениям, потому что они были приняты с мудростью и любовью, а это уничтожало любые сомнения.
Лили открыла было рот, но Джек слегка пнул ее стул, за что был вознагражден неприветливым взглядом. Не стоило даже спрашивать, что она хотела сказать – и так понятно, что довольной она точно не была.
– На мой взгляд, ситуация складывается таким образом, что нам просто необходимо остаться и принять Мо на рождественские праздники. Потому что наш внезапный отъезд в Гватемалу немного удивит ее и вызовет ненужные подозрения. Лучше будет принять ее, сыграть свои роли, а потом уж думать о возможном переезде.
Лили довольно улыбнулась, Келлан взял ее за руку. Они уже давно планировали поехать опять в Южную Африку. Келлан неоднократно вспоминал о прелестях охоты на львов. Мне было бы тоже интересно узнать, каковы они на вкус… наверное, намного лучше оленей.
– И я надеюсь, что мы сейчас продумаем наилучший вариант приема Мо.
Я старалась сосредоточиться на том, как осторожнее вести себя с мамой. Но думать только могла о том, какое выражение увижу на ее лице в момент встречи. Я прекрасно помнила реакцию Генри. А он намного сдержаннее Мо. Правда, она несколько ветреная особа и может легко отвлекаться. Если умело пустить пыль ей в глаза, то, в общем и целом, все получится.
Эдуард сидел, замерев, прослушивая все варианты, высказанные присутствующими. Кроме моих, естественно. Я, честно говоря, была несказанно этому рада, потому что в моей голове царили паника и хаос, а это не помогает принимать правильные решения.
Элиза взволнованно посмотрела на Диксона и начала:
– Я могу сказать, что это моя племянница, которая приехала погостить к нам на Рождество.
– А как ты объяснишь наличие кудряшек Генри и глаз Бэль? – спросил Диксон.
– А мы ее замаскируем, как и Бэль, – ответила Алиса.
Ханна схватила свои локоны и сиротливо прижала их к щекам, широко открыв глаза. Моя дочка любила свои кудри и ни за что не давала их стричь. Чтобы заставить ее укоротить волосы, нужно было немало постараться. Правда, уже полгода, как рост замедлился, и они доставали до пояса. Я, честно говоря, была не уверена, будут ли они расти у нее, если их подстричь. И какой ген тут сыграет большую роль – человеческий или вампирский, я не знала. Нужно скорее начинать исследования. Я тяжело вздохнула, с любовью глядя на дочь.
Странно, но, по сути, я не могла точно разобраться в том, что же именно меня больше беспокоит – наше возможное разоблачение, которое может повлечь за собой очередную схватку с Триумвиратом, или то, что моя невероятно проницательная мама – любительница мистики – будет очарована внучкой настолько, что решит перебраться поближе к нам. А она считала, что мы учимся в Принстоне. Мы регулярно высылали ей фальшивые фотографии, на которых мы были изображены то на фоне главного здания, увитого плющом, то в университетской библиотеке. Конечно, мы обучались дистанционно и честно сдавали вовремя необходимые тесты и письменные работы. Я даже делала большие успехи в изучении биологии, что было не сложно, когда твой свекор был врачом с двухсотлетним стажем. А муж имеет четыре научных степени по медицине. Правда, у меня были сложные взаимоотношения с человеческой кровью – как до обращения, так и после. Но я выбрала такую стезю ради дочери и не намерена сворачивать с намеченного пути!
Эдуард чему-то улыбнулся и с совершенно серьезным выражением лица сказал:
– Значит, решено! План примерно такой: мы представим Ханну Мо как племянницу Элизы.
Потом он нежно взял меня за руку и сказал:
– А твою красоту, любовь моя, к моему огромному сожалению, придется замаскировать. Причем нужно очень постараться, потому что Мо как твоя мать, пусть и в не общепринятой трактовке, почувствует перемены в тебе.
– Да кто ж их не заметит? – вдруг возмущенно сказала Лили. – Я до сих пор удивляюсь, как это Генри не пришел снимать ее отпечатки пальцев, чтобы удостовериться в том, что она действительно его дочь.
Внезапно все посмотрели на меня.
– Ой, да не волнуйтесь! Я загримирую ее так, что Мо ничего не заметит. И вообще, нужно принимать во внимание, что люди со временем немного меняются. Не так ли, Бэль? – с надеждой на мою поддержку сказала Алиса. – А в счастливом браке вообще расцветают!
Я согласно кивнула головой. Кто-кто, а Алиса умеет поработать над внешностью.
– Да, но у себя принять мы ее не можем, – категорично заявил Келлан.
Эдуард с улыбкой кивнул головой.
– Это почему же? – спросила я в недоумении.
– А ты готова трижды в день давиться человеческой пищей?
Ханна в ужасе закрыла рот руками. Я поежилась. Есть это липкое, мохоподобное месиво я не собиралась. Как, впрочем, и все остальные. Нужно было срочно искать другой вариант.
А если она остановится в гостинице или у Генри? И пусть только попробует мне отказать. Он виноват в сложившейся ситуации! Только вследствие его ошибки Мо узнала про Ханну и поэтому собирается провести рождественские каникулы в компании вампиров и оборотней. Он мне серьезно задолжал!
– Отлично, я это вижу, Бэль! В таком варианте у нас есть шанс на благополучный исход.
– А что, до сих пор не было? – в ужасе спросила я.
– Ну, ты бы не хотела этого знать, поверь мне, – сказал Эдуард, за приятной улыбкой пряча внутренне напряжение.
Я все равно смогла обрадоваться, ведь мы не станем срываться с места и уезжать из Бейнбриджа на неопределенное время. И бесконечно придумывать новые извинения для Мо. Мы останемся здесь и будем искать способы жить привычной для нас жизнью, не вызывая подозрений у окружающих. Я в тайне и надеялась на такой вариант развития событий.
Мы еще неспешно обсуждали детали приема Мо, пока я не заметила, что ритм биении сердца Ханны замедляется, а дыхание становится глубоким и медленным. Она заснула прямо за столом, положив голову на сложенные руки. И не удивительно – на часах было около полуночи. Эдуард бесшумно встал и, слишком быстро для человеческого глаза, приблизился к дочке. Брукс тут же оказался рядом.
– Даже и не мечтай! – зло зашипел Эдуард на будущего зятя.
– Но только до вашей хижины! – заныл Брукс, просто как маленький.
– Потом наносишься, а пока что она – моя дочь, и я буду носить ее, когда хочу и сколько хочу! – Эдуард ревниво отодвинул плечом Брукса от стола. Мне стало смешно – вспомнила, как Генри постоянно влезал в буквальном смысле между мной и Эдуардом.
Здоровенный Брукс стоял за стулом Ханны, по-детски выпятив нижнюю губу. Это напомнило мне о том, что вся эта груда мышц на самом деле простой парень, влюбленный в мою дочь. А это серьезно. Эдуард взглянул на него и, закатив глаза, сказал:
– Ну ладно, только не разбуди.
– О, я сейчас ее куртку принесу! – просиявший Брукс метнулся в прихожую и вернулся с коричневой паркой в руках.
Брукс укрыл Ханну курткой и аккуратно поднял на руки, стараясь не касаться ее руками. Температура их тел была разная – у Брукса слишком горячей, а у Ханны – холодной. Любое его прикосновение могло ее разбудить, да и за окном шел дождь, так что в любом случае куртка не помешает.
Мы тихо попрощались с семьей и растворились в прохладной ночи.
* * *
Брукс неслышно ступал по земле, не убавляя при этом довольно быстрого темпа ходьбы. Эдуард и я следовали немного позади, нетерпеливо поглядывая на широкую спину Брукса, из-за которой свешивалась рука Ханны.
Я бы тоже с удовольствием отобрала дочку у Брукса, но мне не хотелось опять затевать спор о том, что Ханна должна больше находиться дома с нами, чем в его компании. Это нас только расстраивало, потому что уходило в высокие материи, к которым относилась любовь. Я с большим пониманием относилась к его чувствам, но Эдуард… Сказывалось его воспитание. Он, скрепя сердцем, отпускал ее с Бруксом только потому, что был полностью уверен в его искренности, хотя с удовольствием увидел бы Ханну дома с книгой в руках. Я подозреваю, что так он пытался выглядеть более современным, разрешая дочери носиться по округе с влюбленным в нее оборотнем, который прямо сейчас счастливо мурлыкал себе под нос какую-то нежную песню.
На пороге дома он беспрекословно передал Ханну Эдуарду и в нерешительности остановился у порога.
Эдуард осторожно понес дочь в дом, стараясь не разбудить.
Я вдруг вспомнила, что совсем забыла поговорить с Бруксом по поводу приезда Мо. Мне нужно было удостовериться в том, что он будет вести себя максимально осторожно.
Я затащила его внутрь дома, и он уселся на диване. Потом взял подушку и стал дышать через нее. Однако отбросил ее со словами:
– Нет, так запах еще сильнее. Прости, никак не привыкну…
Я пропустила эту констатацию факта мимо ушей и сказала:
– Спасибо, что помог с Ханной. Ты спешишь домой? Мне нужно с тобой поговорить.
– Бэль, меня сегодня Вилли не ждет. Сегодня моя очередь бегать до утра по окрестностям Бейбриджа. Так что валяй, выкладывай, что там у тебя!
Ну вот, опять! Как бы не начать препираться снова… Я глубоко вздохнула и начала:
– Брукс, слушай, ты, конечно, крутой оборотень и все такое… но ты еще и по уши влюбленный Ромео. А это в условиях конспирации может быть проблемой.
Брукс с улыбкой сложил руки на груди и воинственно вздернул подбородок. Знала я такое выражение его лица. Живописное выражение несогласия. Ушел в глухую оборону.
– О'кей. Я только хотела от тебя услышать, что ты будешь скрывать свои чувства к Ханне. Потому что моя мама, хоть и путает дни недели, но интуицией обладает феноменальной. Она моментально заметит что-то между вами. Ну, а вероятность того, что вы оба успели так спеться за один день каникул, просто смехотворна.
Брукс театрально закатил глаза:
– Бэль, не дергайся! Ну почему мы опять это обсуждаем? Я не маленький и все понял – делать вид, что я ее недавно знаю, относиться, как к незнакомой девчонке. Не разговаривать и не переглядываться. Буду шарахаться от нее и жаловаться на несносность подростков.
Я довольно кивнула головой.
– И не шнырять с ней по округе, выслеживая гризли и оленей повкуснее. Не утаскивать ее на ночные сборища в Сиэтл. В общем, верни нам ее на пару дней, хорошо? – попросила я.
Бруксу польстило мое признание его роли жизни Ханны, и он задумчиво добавил:
– Честно говоря, мне не помешает небольшая передышка в изучении Чоссера. Я еще не дочитал книгу. Ее так неудобно носить привязанной к ноге вместе с джинсами!
Благодаря волчьей телепатии стая Брукса грозила стать самой образованной по части классической английской литературы.
Я негромко рассмеялась. Было приятно достичь такого взаимопонимания.
– Все, теперь я уверена, что ты сделаешь все, чтобы ничем ей не навредить.
Брукс согласно кивнул и поплелся к входной двери. Выйдя, он помахал рукой на прощание и пошел к кромке леса, которая начиналась прямо за домом. Я еще немного посмотрела на его удаляющуюся фигуру и закрыла входную дверь.
Наконец-то мы одни. Счастливо вздохнув, я пошла искать Эдуарда и застыла на пороге спальни, зачарованная увиденным.
Эдуард стоял около камина спиной ко мне, огонь мягко освещал его. Он успел расстегнуть рубашку, и красноватые блики отражались на его совершенном торсе, от чего казалось, что его взъерошенные волосы были цвета меди. Он стоял, слегка наклонив голову, и читал сообщение на телефоне. Потом закрыл его и, задумавшись, уставился на огонь. Мое тело моментально вспыхнуло от желания завалить его на ковер и воплотить в жизнь планы, которые возникли в бакалейном отделе супермаркета. А у вампиров трудно с самообладанием…
Улыбаясь, я стала осторожно подкрадываться к нему, стараясь не издать ни звука, словно на охоте. Но по дороге наступила на скрипучую половицу и тут же оказалась в железных объятьях, припечатанная к полу. У меня захватило дух от неожиданности и восхищения его скоростью. Эдуард смотрел на меня своими темно-охровыми глазами, которые излучали столько нежности и любви, что если бы мое сердце все еще билось, то точно бы выпрыгнуло из груди от волнения. Я обхватила его голову руками и нежно поцеловала. Эдуард издал низкий рык, который прошелся по моему телу волной удовольствия. Через секунду мы уже были на полпути к тому, чтобы освободиться от лишних деталей одежды, как услышали шумное сопение около входной двери.
– Убирайся! – продолжая меня целовать, крикнул Эдуард в сторону двери.
– Это кто? Это Брукс? – спросила я.
– Брукс, конечно! Он услышал грохот, когда я тебя поймал и решил проверить, не подверглись ли мы нападению.
Я была готова закричать. И совершенно точно не собиралась продолжать при свидетелях.
Завернувшись в покрывало с кровати, я распахнула входную дверь. Посреди дороги к домику развалился огромный черный волк. Он положил голову на лапы и спокойно на меня смотрел.
– Брукс, это уже переходит все границы! Ты можешь оставить нас хоть ночью? Нам бы не помешало немного уединения!
Потом я добавила трагическим шепотом:
– Ты разрушаешь мою жизнь!
Брукс недовольно заурчал. Но не сдвинулся с места.
Ну, хватит! Я напрягла все свои мышцы и, негромко зарычав, сказала:
– Брукс, я, конечно, ценю твою преданность и все такое, но… убирайся вон!!! – я стояла на пороге дома, указывая рукой в сторону Северного полюса. – Да, и можешь потеряться там на несколько недель…
– Или месяцев, – вполне слышно добавил Эдуард из глубины дома.
Брукс поднялся с тропинки и явно ухмыльнулся, если волки вообще могут ухмыляться.
– Брукс, мы этого бы очень хотели, – сказал Эдуард.
– И лучше не порть отношения со своей будущей тещей!
Брукс нагловато оскалился (или мне так показалось) и лениво потрусил прочь.
Я, закрыв глаза, стояла и слушала, как он удаляется все дальше от дома. Мне до ужаса хотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжелым.
Эдуард стоял неслышно за мной, глядя в ночь.
– Ах, эта молодость, ах, эта любовь! – сказал он с еле сдерживаемым смехом. Я заставила себя расслабиться и улыбнулась ему в ответ.
– Так, на чем мы остановились? – спросил он деловым тоном.
Я готова была подробно ответить на его вопрос, но вместо этого сильные руки Эдуарда подхватили меня и мы исчезли в направлении спальни.
* * *
От приятных воспоминаний я немного забыла, где нахожусь, но меня привела в чувство Лили, которая носилась мимо меня, то со столовыми приборами, то с готовыми блюдами. Алиса же неистово наводила последний лоск на обстановку: появились многочисленные вазочки, фотографии в рамочке, в том числе наши свадебные. Я робко спросила:
– Может, я все-таки могу чем-то помочь?
Алиса, грациозно пробегая мимо, только зашипела в ответ. Правда, потом вернулась обратно и, осторожно чмокнув меня в щеку, сказала:
– Ты уже очень нам помогаешь тем, что не двигаешься и не портишь свой камуфляж. Ты сегодня у нас в центре внимания и главный игрок. Так что набирайся сил.
И будь умницей.
Да уж, сил. То, что я могла спокойно швыряться железнодорожными вагонами, она, видимо, не учла.
– Да знаю я, знаю! – кисло сказала я.
В просторной гостиной усилиями Лили и Алисы образовался шикарный фуршетный стол – розы в высоких вазах, много закусок и салатов. Как раз то, что любит Мо. Это давало прекрасную возможность делать вид, что мы что-то едим, на самом деле просто пряча повсюду еду. На столе стояло множество декоративных ваз с цветами. Ну, не знаю, кто куда, а я буду прятать там. Я подошла и, взяв вазу побольше, попробовала засунуть туда эклер.
– Бэль, и не вздумай! Это – для цветов.
Я, шутя, показала ей язык.
– Алиса, ну это… сделано с размахом, – сказал Диксон, заходя в дом вместе с Бруксом и Ханной, разглядев праздничный стол, украшенный цветами и свечами.
Увидев свою дочь, я ойкнула – она была одета как среднестатистический подросток. Конечно же, джинсы, футболка с дурацкой надписью, вязаная шапочка и кеды. Я была слегка разочарована – ну разве мог мой ангел носить такие заурядные вещи? На глазах у нее были голубые линзы, а «кудряшки Генри» безжалостно выпрямлены. Интересно, как Алисе это удалось?
– Мамочка! – крикнула Ханна и бросилась ко мне. Я обняла ее и, как всегда, с удовольствием вдохнула запах ее волос. Она аккуратно поправила мой свитер и, сморщив нос, вдруг серьезно сказала:
– Мама, но хотя это не совсем то, что я привыкла видеть, но все-таки ты все та же.
Я привыкла серьезно относиться к словам моего вундеркинда и серьезно спросила:
– Ханна, ты заметила какие-то недостатки в моей маскировке?
Она чарующе улыбнулась и сказала:
– Что ты! Просто ты – моя мама, и поэтому самая прекрасная на свете.
Я еще раз обняла ее и осторожно поставила на пол.
Диксон подошел к нам и спокойно спросил:
– Ханна, дорогая, прошу тебя, давай еще раз повторим твою «историю» для бабушки Мо.
Она села на диван и с видом профессора стала излагать:
– Я – племянница дяди Эдуарда. Мои родители уехали служить на военную базу в Европе и, зная, что Элиза просто обожает заботиться о детях, попросили приютить меня на ближайшие полгода. Правда, возможно, контракт моим родителям продлят, и я останусь здесь подольше. В школу я не хожу из-за редкого заболевания крови, которое вызывает понижение уровня гемоглобина. Поэтому я такая бледная. Потом я буду усиленно скрывать свою образованность и прикидываться глупым тинэйджером.
Эдуард появился из кухни и, окинув дочь взглядом, потрепал по макушке.
– Ой, кто ты и что сделала с моей дочерью? – спросил он, шутя, но Ханна вскочила, уткнулась ему в плечо, пробубнив:
– Дедушка Генри дорого мне за это заплатит! – сказала она ему в плечо. – Я устрою ему вечер поэзии!
Эдуард усмехнулся и сказал:
– Да нет, это будет не наказание, а пытка. Слушать Байрона он будет только в том случае, если эти стихи будут о рыбалке или спорте.
– Кстати, а где ты была?
Диксон и Ханна переглянулись, и дочь сказала:
– Дедушка решил, что мне не помешает проследить за повадками моих якобы одногодок. Чтобы я не переборщила с игрой на публику.
Я в недоумении посмотрела на Диксона.
– Бэль, мы просто провели пару часов вблизи школы и наблюдали за поведением детей из старших классов на спортивной площадке.
Я посмотрела на Эдуарда – он с интересом посмотрел на Ханну и спросил:
– И что ты такого интересного увидела, радость моя?
– Ну, я немного разочарована. Они оказали настолько физически слабыми, что вы теперь вряд ли уговорите меня есть человеческую пищу! У многих так билось сердце от простой нагрузки, что я не на шутку стала волноваться. Потом я наблюдала, как они играют и общаются между собой. Это было, в целом, любопытно. Только несколько слов я не поняла…
Тут Эдуард скорчил гримасу и сказал:
– Я прошу тебя стереть эти слова из своего обширного словарного запаса. Поверь мне, они не стоят твоего внимания.
Ханна озадаченно нахмурилась и кивнула. Я поняла, что она их теперь точно не забудет. Но была уверена, что использовать не будет.
– А потом нам пришлось ретироваться. Меня волновало, что подумает учитель, если вдруг увидит двух людей на вершине большой ели, – сказал Диксон и ушел, чтобы помочь Элизе на кухне.
Ханна тем временем побежала наверх в комнату.
Эдуард подошел ко мне и сказал:
– Бэль, я надеюсь, что ты уже перестала беспокоиться по поводу предстоящего визита Мо. Вот увидишь, мы применим все свое коварство для того, чтобы как можно искуснее ввести ее в заблуждение. Ей даже станет скучно с такими дикарями, как мы! – я понимающе улыбнулась его шутке.
В его словах был смысл: много лет притворства и вежливой дистанции от людей сделали Ричардсонов прекрасными актерами. Жаль, правда, что я так и не научилась врать, а Ханна – даже никогда и не пыталась. Будем надеяться на ее ум и мою сдержанность.
Все было готово к визиту Мо. По плану предполагалось, что мы будем усиленно ее развлекать, не давая времени присматриваться и анализировать. Главное – быстрая смена впечатлений. Ханну покажем вскользь, она просто поздоровается с Мо, потом посидит со всеми полчаса и уедет якобы на пижамную вечеринку к подружке. Я хмыкнула – как же, вечеринка. Если бы! Опять будет мотаться с Бруксом по окрестным островам или поедет с ним в Сиэтл. Мы уже привыкли к тому, что она была под присмотром у Брукса. Честно говоря, лучше и придумать нельзя. Он, как никто другой, не позволит кому-нибудь или чему-нибудь навредить его любимой Ханне.
Мо еще в аэропорту честно призналась, что не помнит дорогу к дому Ричардсонов. Она была там в последний день моей свадьбы. Поэтому Эдуард и я предложили заехать за ней вечером.
Мы выбрали для поездки неброский «Мерседес». Эдуард сел за руль и, когда я захлопнула дверцу возле пассажирского сиденья, машина рванула с места на предельной скорости в сторону парома. Это было ужасно медленно, мне хотелось как можно скорее доехать и крепко обнять Мо. Дочь-вампир должна будет постараться не убить в процессе свою теплокровную человеческую маму. И я заранее видела, как это будет, казалось, что могла даже это прочувствовать: нечеловечески сильные мышцы напрягутся против моей воли, затрепещут ноздри, расширятся зрачки, а рот наполниться ядовитой слюной. Инстинкты прикажут напасть, и только разум и сердце прикажут: «Стоп!». И я буду весь вечер держать под контролем свои инстинкты убийцы, а потом меня будет мучить совесть. Я непроизвольно вздохнула. Эдуард, прекрасно зная все выражения моего лица, сказал, глядя в практически непроглядную стену тумана за лобовым стеклом:
– Ты сможешь. Если бы я в это не верил, то мы бы сейчас мчались в противоположном направлении.
Я сокрушенно покачала головой и сказала:
– Я не об этом беспокоюсь.
Эдуард вопросительно поднял бровь. Я отвернулась от него, гладя на мелькавшие мимо нас огни, и замолчала. Через минуту я наконец-то сказала:
– Это так грустно – обманывать ее, обнимать, боясь раздавить или испугать ледяным прикосновением. Задерживать дыхание, врать про Ханну. Это ее единственная внучка – и она об этом никогда не узнает…
