Текст книги "Прикольные случаи из моей практики / Стремные случаи из моей практики"

Автор книги: Татьяна Козырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Наконец спросили: по этой дороге мы проедем туда-то? Нам говорят:

– Нет, здесь вы не проедете. Здесь ремонт.

– А как проехать в этот город?

– Вернитесь на 500 метров назад, там увидите объезд.

РИКША – ОБМАНЩИК

В Китае мы стопили вдвоем с подругой Ноткой (Наташей Кислицкой). Как-то на дороге к нам пристал велорикша. Мы пытались разъяснить, что велосипед не нужен – едем на большое расстояние, причем бесплатно. Объяснялись жестами и тыканьем пальца в разговорник. Рикша оказался упорным – уговорил нас немного прокатиться бесплатно. Проехали метров сто, сфотографировались ради прикола, выгружаемся, благодарим, и тут – вот те раз – он требует денег. Мы объясняем, что денег нет, а он жестом показывает: платите сексом! Оскорбительным еще таким жестом-то. Мы, естественно, обиделись, толкаем сзади его коляску, чтобы уезжал куда подальше, а он на тормоз нажал и кричит, народ созывает. Китайцы любят по любому поводу собирать толпу, у них это в крови. Вокруг собрались люди, рикша на нас жалуется – мол, обещали заплатить натурой! Я нашла в разговорнике слово «обманщик», показываю пальцем. И как ни странно, люди оказались на нашей стороне, потому что знают: продавцы попсовых услуг всегда стараются обмануть туристов. Общими силами вытолкали его на дорогу – уехал! Но толпа еще долго не рассасывалась, пришлось нам накинуть рюкзаки и топать вперед по трассе несколько километров, пока не отстали самые назойливые.

ПАНТОМИМА В АПТЕКЕ

Не так-то просто объясняться с помощью жестов. Но уж смешно всегда.

Однажды в Китае Нотка повредила большой палец ноги. У нее там был вросший ноготь, и она его как-то неловко подстригла, а потом слишком много ходила. Палец стал нарывать, и подруга «утратила самоходные свойства».

Я вспомнила, как мы лечили такую беду в походе. Соль для гипертонического раствора у нас была, требовалась вата, бинт и презерватив для изоляции пальца. Нашли аптеку.

В разговорнике от Berlitz’а было слово «бинт», его мы заполучили легко, а «ваты» почему-то не было. Нотка нашла фразу «у меня порез» и стала показывать: вот тут порез, вот его обкладываем таким мягким, снаружи забинтовываем. Продавщица не понимает. Ну, вот порез, вот его заматываем. Продавщица приносит пластырь.

Пробуем зайти с другой стороны. Нам нужно такое округлое, мягкое, и из него такими выщипывающими движениями вынимается… На лице продавщицы отражается озарение. Она долго ищет… и радостно выносит нам молокоотсос!

Достичь понимания удалось чисто случайно. С улицы залетела какая-то пушинка, и нам удалось показать, что нужно такого много и поплотнее. Уф, вату купили.

С облегчением увидели, что презерватив изображать не придется: они лежали на витрине. Стали выбирать потолще и подешевле. Тут к процессу подключился дядька средних лет, наблюдавший всю нашу пантомиму. Редкое явление, но тут, видно, он рассудил, что мы нуждаемся в помощи, а он в силах ее оказать. С видом знатока дядя потыкал пальцем: это – отстой! Берите вот эти, они классные!

Мы показываем: мужик, спасибо, но нам (движения, изображающие секс) не надо. Нам надо вот – я задираю ногу и насаживаю нечто на большой палец.

Мужик так и остался стоять с открытым ртом. Пока мы расплачивались, стоял и моргал. Что, интересно, он думал о двух белых извращенках?

МЫТЬЕ ПОД ВОДОКАПОМ

Приехали мы с Ноткой в город Дунхуан, столицу китайской провинции Ганьсу. Город знаменит буддистскими пещерами Могао и огромными песчаными дюнами вокруг озера Полумесяца (форма у него такая). Дюны платные, но мы пролезли через традиционную дырку в заборе и провели там целый день. Впечатляет чрезвычайно: утверждают, что высота дюн до 1700 м – огромные горы из мелкого желтого песочка. Здорово соревноваться с буржуйскими туристами в скорости подъема, а потом огромными прыжками бежать вниз, или катиться по склону, вытянувшись в струнку. Мы пытались ехать вниз на пенке, но она не скользила. А ходили по песку в носках: днем он горячий и царапается. Ближе к вечеру солнечная сторона горячая, а теневая холодная, смешно сидеть на разделительном гребне.

В общем, нарезвились мы вволю, устали. Песок набился всюду: в уши, в волосы, во все складки одежды. Хотелось помыться. Уже стемнело, проситься на ночлег к местным поздновато. Мы медленно брели по каким-то улицам и набрели на строящийся многоэтажный дом. У входа был сторож, он удивился и разрешил нам ночевать внутри. Пошли по лестнице. На втором и третьем этажах интенсивно капала вода, видимо, из недоуплотненных соединений водопровода. На четвертом было сухо. Мы постелились, но мыться все равно хотелось. Нотка взяла мыльные принадлежности и пошла спрашивать сторожа. И нет ее. Полчаса, час, полтора часа! Сижу, одновременно беспокоясь и клюя носом: не бросать же шмотки.

Возвращается довольная – помылась. А где? Да этажом ниже! Ей стало лень идти до сторожа и озадачивать его, когда вода, чистая вода, уже капала рядом. Медленно, конечно, так мыться, зато прикольно.

Ну, и мне прикольно стало. Повесила фонарик на какую-то балку и длительно, обстоятельно промывала все участки тела. Еще и одежду пропесоченную постирала. Куда утекала грязная мыльная вода – не очень понятно, куда-то вниз… Ничего, в китайские понятия о гигиене это вполне укладывается.

ЛЮДИ-МАГНИТОФОНЫ

Не знаю, как вы, а мы заметили, что обитатели Китая – разные, причем, народности – умеют повторять небольшие фразы на незнакомом языке с поразительной точностью. Как будто у них внутри встроенный магнитофон. А вот нам слабо воспроизводить их произношение, поэтому нас часто не понимают – хотя нам кажется, что мы произносим правильно.

Как-то жарким вечером моему попутчику Жене захотелось пива. А надо сказать, местное пиво весьма вкусное. Мы обратились к уличному продавцу, но моего неумелого произношения он не понимал. Женя, не заморачиваясь, внятно произнес по-русски: «хочу пиво».

Продавец склонил голову набок, как птица, и повторил так же четко, но с вопросительной интонацией:

– Хочу пиво?

– Пиво.

Мужик ушел, с кем-то долго совещался и принес нам пиво! Видно, кто-то из его знакомых понимал по-русски.

Однажды посреди улицы к нам с Ноткой прицепился торговец с толстыми книгами под мышкой, пытаясь всучить рекламные буклетики. Нотка говорит:

– Вот прикольно! Рон Хаббард!

Китаец улыбается, кивает:

– Рон Хаббард, Рон Хаббард!

Ни фига себе, думаем, а и правда! Мы-то пошутить хотели, а он и сюда добрался! Стали присматриваться к книгам – ничего подобного, индийское что-то, вроде Бхагават-Гиты. Просто этот впариватель старался нам угодить.

BATHROOM HITCHHIKING (АВТОСТОП В СОРТИРЕ)

Это история американская. Там однажды не я машину застопила, а меня саму застопили в туалете. Разумеется, женщина.

На стоянке под Нэшвиллем, штат Теннесси, зашла я пописать, а рюкзак в кабинку не потащила, оставила около умывальников. Место цивильное, за две минуты не стащат. И слышу разговор снаружи:

– Вы не знаете, чей это такой большой рюкзак (backpack)?

– Очевидно, путешественницы (backpacker’s). Она вон в ту кабинку пошла.

– А вы не знаете, куда она направляется?

– Не знаю. Спросите у нее сами.

Выхожу из кабинки – никого. Надеваю рюкзак, выхожу из туалета, тут ко мне подваливает девица со множеством сережек в бровях и в носу:

– Привет! Это ты бэкпэкер?

– Ну да, привет.

– А куда ты едешь?

– На запад.

– Тебя подвезти?

– А то! С удовольствием!

Оказалась водительницей большого 18-колесного грузовика «Фрейтлайнер». И вполне прикольной собеседницей. Несколько штатов мы с ней проехали.

ПАРКОВОЧНЫЕ ЯЩЕРИЦЫ

На некоторых американских фурах я замечала странные наклейки: дорожный знак с перечеркнутой ящерицей. У одного драйвера спросила, что это за знак.

Он объяснил: lot lizards – это по-местному дорожные проститутки, то же, что у нас «плечевые». У нас они голосуют прямо на дорогах, а у них так нельзя, потому «работницы» тусуются только на стоянках (lot – это сокращение от parking lot – парковка), а к машинам с соответствующим знаком не подходят.

– А почему ящерицы?

– Ну… они такие пронырливые. И на лицо очень уж страшные, морщинистые все.

Понятно, у нас бы сказали «крокодилицы».

ОТ НОЧЛЕГА В ДУШЕ ДО НОЧЛЕГА В ВАННЕ

На место своей работы по программе я прибыла поздно ночью. Последний драйвер накормил меня ужином у себя дома, оставил записку спящей жене: «не волнуйся, дорогая, я подвожу хитч-хайкера» и повез меня на место работы. Сказал, что жена очень ревнивая, потому вписать не может. К счастью для него, в английском языке нет мужского и женского рода. В общем, часа в два ночи привез на место. Я постеснялась будить будущих коллег, но и поутру шокировать их не хотелось. Побродила, нашла в саду общественную душевую. Она была открыта. Выбрала самый сухой поддон, заперлась на щеколду, свернулась в нем калачиком и мирно проспала до утра, когда меня разбудили первые купальщики. Кто узнает, что я делала за закрытой дверью?

А в ванне пришлось поспать в Нью-Йорке, уже перед отлетом. Мне предложили вписку в стремной общаге – вроде, самый центр, Манхэттен, на углу Центрального парка – а общага типично российская, с подозрительно-злобным охранником, обшарпанная, с перегоревшими лампочками в длинных коридорах. Да еще и хозяина не оказалось дома. Опрос соседей ничего не дал. Я сходила на крышу – ветрено, холодно, октябрь уже. Чердака нет. Решила обнаглеть и прямо в уголке коридора пристроиться. Только достаю пенку – из комнаты выходит стремный такой метис, смотрит подозрительно и спрашивает:

– Ты бездомная?

Хороший вопрос.

– Да как тебе сказать, мужик – дом-то у меня есть, только в другом полушарии…

Дослушивать метис не стал, повернулся и дверь закрыл. Да ну, думаю, еще неприятностей тут огребу. Ушла на другой этаж, подальше. И придумала: в каждом коридоре есть четыре санузла, по два в каждом конце. Если я один займу, трех должно хватить, если кому ночью приспичит.

Все жили вровень, скромно так.

Система коридорная:

На 38 комнаток

Всего одна уборная…

Заперлась. На полу там совершенно негде лечь, да и грязно весьма. Постелила пенку в ванну, там и уснула. Оказалось неудобнее, чем в душе: ноги сгибались под таким углом, что затекали. Но ничего, поспала, и никто не помешал.

Кроме сантехнических случаев, в этой поездке мне приходилось спать еще:

– между стеной бензоколонки, старой дверью и мусорным баком,

– у Ниагарского водопада под мостом, соединяющим США и Канаду,

– рядом со входом в Мамонтову пещеру, зарывшись в опавшую листву,

– в чьем-то открытом фургоне, в палатке с русским напарником,

– на крыльце церкви в мексиканской части Лос-Анджелеса,

– в пустыне Аризоны под канделябровым кактусом, в полнолуние по соседству с воющими койотами,

– в аэропорту на столике для багажа, отгородившись тележкой с вещами.

ИХ НРАВЫ

Я работала по программе Camp America в штате Висконсин. Мне повезло – местом работы был не лагерь, а респектабельный семейный курорт. Сначала мыла посуду в ресторане, потом поменялась с одной немкой и стала горничной – номера убирать. Нам строго-настрого объяснили, что по закону штата Висконсин простыня должна отгибаться поверх одеяла ровно на 2,5 дюйма! Ну, мы старались. У американцев принято на работе стараться, потому у них и экономика сильная.

Но я таки нашла себе халяву. Мы все со временем подыскали себе подработки в свободные часы, чтобы деньги водились. Я устроилась в мексиканский ресторан в соседней деревушке, ездила туда автостопом. Платили там по часам, и можно было без проблем опаздывать: просто тогда этот час не засчитывался. Хозяин заведения очень беспокоился за легальность сотрудников: еще бы, сам мекс-гастарбайтер. Посмотрел на первую страницу моего паспорта, где указан срок его действия – пять лет, и успокоился:

– О, рабочая виза на пять лет – устраивает!

РЕСТОРАН С ГУСЯМИ И КОЗАМИ

В деревушке Sister Bay, куда я ездила в библиотеку за бесплатным интернетом и в мексиканский ресторан на работу, был гораздо более дорогой белый ресторан. Клиентов привлекали следующей рекламой: на двускатной крыше ресторана росла трава, в которой паслись живые гуси. А иногда на крышу выпускали парочку коз. Как их туда затаскивали, я не видела. Отбоя от посетителей не было: вы кушаете под крышей, а над вами кушают животные, которые предоставляют то, чем кормят вас!

I HITCHED THE SHERIFF (BUT I DIDN’T HITCH THE DEPUTY)* ^[1]*

Ездила я в соседнюю деревню почти каждый день. Автостопом, потому что общественного транспорта там нет совсем: у всех есть личный. Мои коллеги ездили на казенных великах или договаривались с автовладельцами, а мне было лень. Коллеги боялись автостопа и считали меня чокнутой. А я над ними смеялась.

Однажды вечером мне застопилась машина со звездами. Драйвер был тоже со звездой – оказался местным шерифом. Выглядел совершенно как в кино. Он сказал мне очень строго:

– Вы нарушаете действующее законодательство! В нашем штате автостоп вне закона.

(I hitched the sheriff. And they say it is a capital offence, ooh-ooh)^[2]**

– Ой, – говорю, – дяденька, а что мне за это будет?

– Ну… точно не знаю, что вам грозит, но закон вы нарушаете.

– Ой, а как же тогда мне быть? Общественного транспорта нет, как же мне домой попасть? Туда, где я живу и работаю?

– Я вас отвезу. Но никогда больше так не поступайте!

И привез к самому порогу. Но фотографироваться категорически отказался. Сцену наблюдал наш народ и укрепился в своем мнении относительно меня. Хотя многие отчаянно завидовали.

Разумеется, я так поступала еще многократно. Но шерифа этого больше не встречала, равно как и заместителя шерифа.

 НЕПЕРЕВОДИМАЯ ИГРА СЛОВ

Известно, что американский английский, мягко говоря, специфичен в произношении. Когда я пришла на собеседование в Москве, чтобы получить работу, то ужасно сдрейфила, потому что почти ни слова не понимала из того, что лопотали американские рекрутеры. Но мне повезло: моим рекрутером оказалась наша хохлушка. А после пяти месяцев в стране меня перестали понимать русские! Пришлось нарочно портить произношение, чтобы меня снова понимали.

В нашем интернациональном домике на работе в Висконсине произношение всегда служило поводом для шуток. Например, “I need new sacks” (мне нужны новые мешки для пылесоса) звучит как “I need new sex”. А совершенно невинное животное лиса возбудило такой диалог:

– …fox…

– Who fucks?

– Nobody fucks!

– Nobody fucks?! Can’t believe this.

– Fox, I mean fox, an animal!

– Who fucks an animal?!^[3]*

Кстати, факс (факсимильный аппарат) у них звучит как «фэкс», и некоторые офисные дамы слегка вздрагивают, слыша русскую речь.

А вот can’t они непременно произносят «кэн’т», потому что есть одно совсем уж непристойное слово… Известному магазину снаряжения «Кант», должно быть, трудно работать с зарубежными партнерами.

 ТЕХАССКИЙ ГЕЙ – ФАНАТ КГБ

Однажды в Техасе, уже под вечер, застопился мне мужик, и узнав, что я русская, бурно возрадовался и стал зазывать на вписку. Сразу предупредил:

– Ты не бойся, я приставать не буду – меня девушки совсем не интересуют.

Вот и прекрасно. Леонард отвез меня в свой городок Дентон, пригород Далласа, где он с «женой» по имени Питер (даже имя созвучное!) снимал квартирку в таунхаусе. Мебели в квартире почти не было, зато были огромные запасы бакалейных товаров: сахара, круп, зубной пасты, туалетной бумаги. Зачем? А на всякий случай, мало ли что. Питер был пассивным и в социальной роли: все больше молчал и слушал, а Леонард распоряжался: ты должна поесть, помыться, побрить ноги. И насильно дарил разные предметы гигиены в дорогу. Долженствование у него обозначалось исключительно словом must: you must sleep.

При таком менталитете совершенно неудивительно, что Леонард оказался фанатом Советского Союза. Поэтому и был счастлив заполучить в гости россиянку. Сам он бывал в России (но не в СССР) уже три раза и собирался еще. Кроме традиционных слов типа «здравствуйте», «спасибо», он знал и любил слова, связанные с KGB. «Доверьяй, но проверьяй», «Лубянка» (у него звучало как «Люблянка»), «стой, буду сторэльять!» и, конечно же, «макаров» и «калашников». Нравился ему “iron Felix” – «железный» было слишком трудно для произношения. Также он старался научиться новому от меня. Выяснял, как будет приказ: “Hush!” – «молчать!» ему не понравилось, но привело в восторг «тихо!» Затем, как будет «плохой, злой человек» – забраковал слова «гад», «козел», «редиска» и даже «сука», но обрадовался слову «бука». Выучив, радостно ходил вокруг меня, приговаривая:

– Тихо, бука! Люблянка! Trust but make sure!

С гордостью показывал мне Леонард сувениры с Арбата: портреты Ленина во всех видах, красные флаги, пионерские и комсомольские значки, а также русскую шапку-ушанку:

– Мне сказали, это русская норка. Правда ведь, это норка?

Я отмазалась тем, что не эксперт в мехах. Шутку про шанхайского барса мне показалось слишком сложно объяснить, а шапка была сделана из кролика…

Была у хозяев вписки и другая страсть – та, что их объединяла. Убедившись, что я не имею ничего против сексуальных меньшинств, супружеская пара пригласила меня в гей-клуб в Даллас. Девушек туда пускают, только на них совсем не смотрят. В общем, обычный двухэтажный диско-бар, только танцуют однополые пары и весьма откровенно. Возникают и конфликты из-за танца с другим, решаются в темных углах. Женский туалет отсутствует, но можно заходить в общий и запираться в кабинке. Употребления наркотиков я не заметила, но напиваются посетители порядочно, хотя и не дебоширят. Узнав, что я русская, со мной сфотографировался стриптизер. Он танцевал с шестом, но раздевался не совсем догола.

На противоположной стороне улицы было такое же заведение для лесбиянок. Оно закрывалось на час раньше, так что последний час мы провели в обществе двух типов меньшинств. Вот тут я почувствовала себя неуютно. Вроде бы, никто и не приставал, даже знакомиться не подходили, но смотрели так… хищно-раздевающе.

Уехать с этой вписки оказалось непросто, хотя меня уже ждали в Калифорнии. Четыре дня интенсивной заботы и кормежки, множество мелких подарков (крупные мне было не увезти) и рекордная для подарка сумма наличности – $120. Голубые шорты мне очень понравились, я носила их потом во многих поездках – где можно носить шорты. Я в ответ подарила одну из моих трех аудиокассет на русском языке, а больше ничего от меня принимать категорически не хотели. Разве что адрес – но с тех пор он сменился, и я не знаю, приезжал ли фанат КГБ к нам снова.

СЮЖЕТ ДЛЯ МИХАИЛА ЗАДОРНОВА

В Нью-Йорке я познакомилась на улице с русской девушкой Машей. Что неудивительно: их там полно. Она рассказывала, как стебется над местными:

– Когда они спрашивают, кем работает мой отец в России, я отвечаю: танкистом. Ежедневно в пять утра выезжает на улицы города расстреливать медведей, чтобы они не мешали людям идти на работу.

– И что, верят?

– Половина верит.

БРАЙТОНСКИЙ БИЧ

Когда я прилетела из Москвы в Нью-Йорк, у меня была неделя в запасе до начала работы в Висконсине, одна пленка в фотоаппарате и пять долларов в кармане. Не хотелось, покидая родину, глубоко влезать в долги. Был сухпаек на случай, если не удастся добыть еды – его не обнаружили на таможне, и он почти не пригодился. Сами американцы говорят: «У нас все либо слишком дорого, либо бесплатно», и задача хитч-хайкера – обнаруживать то, что бесплатно.

Первые две ночи я провела на диванчике в холле YWCA – женского христианского молодежного общежития – под присмотром портье. Потому что номера там все-таки платные. Уходя с ночной смены, он увозил меня домой и кормил завтраками. Но потом я поняла, что напрягаю его своей персоной, распрощалась, но города не покинула, интересно было его поизучать. Еду на ужин можно было добывать в кое-каких супермаркетах, где проводили рекламные акции. Пару шоколадок я просто стырила. Но бесплатных фотопленок не предлагали нигде – зато я нашла крайне дешевую рекламную распродажу: четыре пленки за семь долларов. Мне не хватало, а вразбивку, конечно, не продавали.

Я задумалась. Небольшая практика показала, что по своей инициативе американцы делают подарки с удовольствием, но просить у них бесполезно. Мне даже quarter (четверть доллара), монетку на телефон, не давали: ради эксперимента я аскала рядом с автоматом ровно два часа – безрезультатно! Пришлось разменять свою пятерку, но звонок мне не помог найти вписку.

Поразмыслив, я решила обратиться к русским – и поехала на Брайтон Бич. Зайцем, разумеется. Ой, как же там было прикольно! Живая иллюстрация анекдотов про Одессу. Тот самый неподражаемый акцент, классические анекдотные обороты речи – в самой Одессе этого уже почти не осталось, а тут со всех сторон. И кругом надписи на неграмотном русском – они же язык позабывали. Я даже сохранила газету с рекламой и потом дома на стенку повесила: «Автошоп. Каждую среду и пятницу мы имеем продавцов, говорящих по-русски».

Я шла по улицам и ржала в голос – прохожие, видно, думали, что я обкурилась. Но потом попривыкла, посерьезнела и стала знакомиться. Относились ко мне негативно. Типа «ходют тут всякие, а у нас и без того жизнь тяжелая». Ну, классические покорители мегаполиса, которые приехали за золотыми горами, а встретили проблемы и теперь занимаются выживанием. Таких много и в Москве. Мой оптимизм вызывал у соотечественников неприязнь: «Что ты вообще здесь забыла? Нет денег – сиди дома». Главное, чего никто не мог взять в толк – как можно попрошайничать на вещь не первой необходимости?! На еду, на одежду – понятно.

Ни еды, ни чего-то другого мне никто и не предлагал. Зато посоветовали ночлег: на берегу под доками, там бомжи спят. Docks – это никакие не причалы, а деревянный настил вдоль берега океана, чтобы цивильная публика в песке не вязла. Песок из-под него то ли штормами выносит, то ли просто уклон так компенсировали, только у кромки прибоя настил зарывается в песок, а с противоположной стороны приподнят на метр с лишним.

Туда я пришла, когда уже давно стемнело. Атлантический океан тихо шуршал, но был холодный и грязный, и не впечатлил, хотя видела я его впервые. Под доками действительно было несколько лежбищ бомжей, их я обошла стороной, обитателей не встретила. И залегла достаточно далеко от следов местных бичей. Надо мной стучали каблуками и болтали по-одесски, потом перестали. Было тепло и сухо, никто не беспокоил. Вспоминался «Брат-2».

На следующий день удача мне улыбнулась. Нашелся сочувствующий еврей Фима, с интересом поговорил об автостопе, выдал мне недостающую сумму с точностью до цента (еврей же!), дал какой-то еды и оставил домашний телефон на случай, если возникнут проблемы. Но вписать не предлагал. Проблем не возникло, вожделенные пленки я купила, следующую ночь провела там же под доками, а потом неспешно двинулась в сторону работы.

Драйверы кормили обильно и иногда дарили деньги. Через пять месяцев я вернулась изрядно растолстевшей, потратив на еду 1.5 (полтора) доллара за все путешествие. И со штукой баксов в кармане. Ну… ее я в основном заработала, столько не дарят.

РУССКАЯ СНАРЯГА – НАША НАЦИОНАЛЬНАЯ ГОРДОСТЬ

Один подвозивший меня драйвер сильно заинтересовался моим снаряжением. Что вообще-то редкость – другим американцам было все равно, разве что сшитый вручную рюкзак их удивлял: разве нельзя купить готовый? Рюкзак этот, кстати, был сшит Светой Астрединовой по эксклюзивному проекту Тани Колесовой, а отличался тем, что Света по непонятной причине сшила его наизнанку, пропиткой наружу, и потому он гламурно блестел.

Вот раскладываю по вписке вещи и комментирую. Рюкзак особой конструкции, такого не купишь, сшила моя подруга – да, сама, дома, на швейной машинке. Коврик из прочного пенополиуретана, а у вас вечно делают из такого, что мнется и рвется, и любая колючка его протыкает: в Италии я спала на тонкой буржуйской пенке, и колючки от южных сосен пиний впивались мне в бока. Фонарик налобный: чтобы привлекать внимание водителей, нужно, чтобы он мигал – вот вынесенный в руку выключатель на проводе, сделал один приятель, да, своими руками. Коврик сделан в русском городе Ижевске, фонарик в Новосибирске. Спальник hand made – другая подруга сшила, из Нижнего Новгорода, сама: он минимального размера, спать в нем можно только по стойке смирно, зато он занимает очень мало места. Наполнитель – синтепон, не знаете такого? Катафот светоотражающий – со старого велосипеда сняли, русского, шоссейного, у нас других нет.

Добралась до «фонариков» на ноги, со светоотражающей лентой, сшитых из обрезков ткани для автостопного комбеза. Рассказываю о свойствах ткани: прочная, почти не промокает, дышит.

Тут америкос решил блеснуть эрудицией:

– А я знаю, что это за материал! Это гор-текс!

И гордо так на меня смотрит. А я на него с чувством превосходства:

– Э-э-э, мужик, какой там ваш гор-текс! Это гораздо лучше – это наш совеццкий техкапрон!!

 У ПЕГГИ ЖИЛ УЧЕНЫЙ ГЛИСТ

Свой 27-й день рождения я встретила в Калифорнии, в университетском городке Пало Альто с русскими. Вписывали меня аспирант Стэнфорда Саша Кречетов aka Эрнест с женой Леной, выпускники Физтеха, а еще мы плотно общались с семейством Бородянских из Сан-Хосе: папа, мама и две дочки. Вот такой компанией мы выехали на океанский пляж праздновать.

Купаться в Тихом океане холодно, к тому же он ничуть не тихий: волна может серьезно приложить об скалу. Но мы все равно купались, а у Эрнеста с Леной были доски для серфинга на пузе и гидрокостюмы. В гидры мы влезали по очереди и катались на доске. Искусство состоит в том, чтобы зайти как можно глубже (волна не пускает), а потом, если правильно поймать волну, она докатывает до самого берега, доска под тобой крупно вибрирует, и мягко выкладывает тебя на песок. А песок там черный.

Традиционно на пикник америкосы берут барбекюшницу. Запечь в ней мы решили рыбу. В большом супермаркете в рыбном отделе китайцы вылавливают рыбину из аквариума на ваш выбор и по вашему желанию разделывают одним из шести способов. Разделка входит в стоимость рыбины.

Купили мы большую рыбу, как называется – не помню. Запекли на углях, но не так чтоб сильно. Съели, очень вкусно. И когда уже доедали, кто-то из нас вдруг заметил, что в остатках ее мяса копошится масса мельчайших червячков!

Мы схватили останки, прыгнули в машину и помчались в супермаркет ругаться. Но злиться у нас не получилось: всех по дороге пробило на хи-хи. Заразы никто из нас не испугался, но порядок быть должон!

Пригрозить китайцам судом и стрясти большую кучу денег нам не удалось: никто не мог сохранять серьезный вид. Но они и сами испугались, тут же с извинениями компенсировали цену рыбины. Мы этим удовлетворились и на вырученные деньги там же приобрели большую бутылку вкусного яичного ликера (а крепкие напитки в Америке дороги, рыбина-то стоила немало), каковую немедленно распили. И порешили, что алкоголь наших червячков должен заморить. Заморил или как, только неприятных симптомов ни у кого впоследствии не обнаружилось.

А во время пребывания в Пало Альто я успела сходить на два концерта русских певцов. Они любят приезжать на гастроли в Сан-Франциско и в Нью-Йорк: русская диаспора – публика благодарная. Слушали мы Михаила Щербакова и Виктора Берковского. Последний любил тогда глумиться над английской народной песенкой «Спляшем, Пегги, спляшем»: сочинять бесконечные куплеты про животных, которые жили у гостеприимной девушки. Был и такой куплет:

У Пегги жил ученый глист,

Он вылезать умел на свист.

Ах, до чего ж ученый глист!

Спляшем, Пегги, спляшем…

ПОЕЗДАТЫЙ НОВЫЙ ГОД

Три года подряд Антон Кротов с тусовкой встречал Новый год в поезде. Тогда РЖД предлагали половинные скидки на проезд, если стартовать 31 декабря. Новый 2005-й год мы встречали в поезде Москва-Владивосток. Заманчиво отпраздновать Новый год в пути и потом проехать всю страну вдвое дешевле – а мне удалось даже вчетверо, потому что у меня было левое пенсионное удостоверение, купленное в переходе метро.

Но вскоре, увы, ситуация изменилась. Может быть, слишком много людей полюбило ездить в новогоднюю ночь, а может, по другой причине – но с 2007 года половинную скидку перенесли на 1 января, а это стало уже неинтересно.

Кротов запланировал 13 лекций в разных городах по пути следования и загрузил в поезд множество своих книг. По дороге туда наш поезд встречали и забирали порции книг, а по дороге обратно Антон их продавал на лекциях. Я тоже решила совместить приятное с полезным: вместе с кротовскими книгами я сгружала встречающим порции журналов «Экспедиция», упакованные в воровские рюкзаки – на продажу в регионах. Для тех, кто не знает – рюкзаки производства Алексея Ворова специально предназначены для автостопа.

С рюкзаками этими вышел казус при отъезде. Я купила их у Ворова 12 штук, чтобы всем регионам хватило. 11 рюкзаков были упакованы в 12-й. Как обычно, до расфасовки журналов руки дошли перед самым отъездом – и тут выяснилось что у всех 11 рюкзаков, лежащих внутри, не закреплены лямки! В результате к поезду мы бежали бегом – я и двое провожающих, Серега Рамстор и блондинка Викса из Хабаровска. Викса снимала комнату, а Рамстор вписывался у меня дома на время моего путешествия. Рамстор, добрая душа, привез весь мой товар вместе с нашими телами к вокзалу на служебной машине. Машину он оставлял в третьем ряду, на проезжей части, поэтому за парковку не платил. Так он поступал принципиально всегда, а возил меня с товаром на вокзалы часто, за что ему отдельное спасибо.

Короче, грузим мы 12 рюкзаков с глянцевыми журналами (а они тяжелее воды, между прочим!) и свежепостиранную пуховку в пакетике, я отдаю провожающим легкую куртку, поезд трогается. Вешаю пуховку сушиться, начинаю рассовывать рюкзаки по полкам и рундукам, а в это время какая-то тетка назойливо предлагает мне приобрести интереснейшие книги Антона Кротова! Мои контраргументы – о том, что у меня самой этого добра на продажу навалом – до нее не доходят. Только вмешательство самого Кротова прекратило эту комедию абсурда. Так я познакомилась с тетей Катей.

Тетя Катя из белорусского города Ельска (это где Ельский университет) знаменита тем, что может продать что угодно где угодно. Только еврей из анекдота, распространивший листовки на оккупированной территории и вернувшийся к партизанам с пачкой дойче марок, мог бы составить ей конкуренцию. Она помогала мне избавиться от непроданных журналов в электричках Приморского края и в обратных поездах – успешно. Так же она поступала с остатками кротовских книг.

Поезд следовал до Хабаровска, а наш вагон переприцепляли к составу до Владивостока. Так выходило дешевле, чем на мажорском поезде «Россия», к тому же можно было день погулять по Хабаровску и отдохнуть от езды. Мне было интересно, начнется ли у нас сумасшествие от недельного непрерывного нахождения на колесах. А получилось наоборот: мы обжились в вагоне и возвращались в него как домой. Я даже спала не в спальнике, а на белье – единственный раз в моей сознательной жизни. Население вагона почти полностью состояло из нашей тусовки, ее разбавляли несколько случайных пассажиров, которые всю дорогу пили и спали, немного традиционных туристов и один автоперегонщик – в этот раз ему не хватило денег на самолет. Он, видно, думал, что попал в рай: целый вагон автостопщиков, с которыми в любой момент можно поговорить на всевозможные путешественническо-автомобильные темы.