Текст книги "Прикольные случаи из моей практики / Стремные случаи из моей практики"

Автор книги: Татьяна Козырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Так вы классно натянули ментов! Они вам организовали отдых на халяву.

Услуг своих он нам не навязывал, отлично понимая, что мы платить не собираемся. Но надавал советов, что стоит посмотреть и что у кого купить, чтобы не надули. Идеальный гид!

Наутро шоу продолжилось. Менты забрали нас из отеля. Нашлась переводчица со знанием русского: она несколько лет училась в Барнауле. Маленькая хрупкая девушка, наверно, в полтора раза легче меня. Наше нахальное поведение приводило ее в священный ужас:

– Что вы делаете?! Это же МИЛИЦИЯ!!! Вы не представляете, какие у вас могут быть ПРОБЛЕМЫ!!!

Какие именно проблемы, она разъяснить не могла. Привела свой пример: как менты в Барнауле слупили с нее кучу денег за какую-то ерунду вроде перехода на красный свет.

– Так не надо было давать, – сказали мы.

– Как это не надо давать?! Это же милиция!!!

А мы наглели уже в полный рост. Простебывали стиль работы бюрократов, крысу в офисе, состояние туалетов и все, что приходило в голову. Многое из того, что мы говорили, девушка переводить не решалась. Но рожи наши ехидные и самоуверенные ей было не скрыть.

С нами попеременно беседовали различные чины. В середине дня по нашей просьбе принесли обед, вкусный и обильный. Разговоры практически ничего не дали: на нас никак не могли найти подходящую статью, а то, что находили, было только на китайском или уйгурском – а мы, разумеется, отказывались верить на слово переводчице. Кончился второй рабочий день, мы пошли гулять. Наткнулись на Элвиса во второй и в третий раз, он радовался и подбадривал нас.

Нотку происходящее нисколько не беспокоило, а наоборот, прикалывало. А я все-таки напрягалась, как бы не сделать что-нибудь непоправимое. Наши на форуме возбудились, давали множество противоречивых советов. Одному мы решили последовать: позвонить консулу в Пекин. Телефон нашли, но время было уже позднее.

Наутро встали совсем рано, пока ментов нет, пошли звонить консулу с автомата. Мужик долго не мог взять в толк, как это мы без денег. Советовал не спорить с властями и выполнять их требования, но ценного ничего не сказал. И защищать нас отказался. Ну и фиг с ним, решили мы. Зато ранним утром мы смогли наблюдать, как аборигены в качестве утренней зарядки занимаются разными стилями ушу.

В этот день на нас нашли-таки статью. В брошюрке на трех языках: китайском, уйгурском и английском. Оказывается, мы нарушали регистрационный режим. Вся Кашгария – приграничная зона, и иностранцы обязаны регистрировать свое пребывание, а в отелях это делают автоматически. В случае же ночевки у местных жителей – местные обязаны заявить в PSB за неделю до прибытия иностранца, т.е. при нашем стиле путешествия ночевать у местных так же незаконно, как и в палатке. Поскольку мы уже давно находимся на территории Китая и не регистрировались нигде, то мы считаемся злостными нарушителями закона и должны уплатить штраф в максимальном размере: 500 юаней с носа. По тем временам – около двух тысяч рублей.

Нет, нам это не понравилось. Мы настолько привыкли к экстремальной дешевизне Китая, что такие суммы – нетушки.

А если иностранец отказывается от уплаты штрафа – вот статья – он подлежит тюремному заключению на срок до 10 дней! – торжественно ткнули нам пальцем.

Мы переглянулись. Раз уж мы назвались русскими журналистками (трудно было иначе объяснить, с какой целью мы так странно путешествуем и что такое свободный писатель), надо держать марку.

– Так это замечательно! Это будет прекрасный материал! Редкий, сенсационный! Мы заработаем на нем популярность и деньги, и в следующий раз, может быть, приедем к вам с деньгами.

Менты растерялись. Чем же пригрозить этим сумасшедшим русским?

– А вас там будут заставлять работать на самых тяжелых и грязных работах!

– О, нам дадут огромные зеленые метлы и марлевые маски с узорами! Классно! Вот это материал будет! Фотографировать можно?

– Нет, нельзя!!! А еще вас там наголо обреют!

– Круто! Я давно хотела попробовать побриться наголо, да все никак не собиралась!

Все присутствовавшие менты просто выпали в осадок. Как страшное привидение, которого новые хозяева замка почему-то не боятся.

– Хорошо, до завтра вы свободны. К завтрашнему дню мы будем точно знать, куда вас отправить.

В этот вечер мы готовились к заключению. Нотка закатывала деньги в полиэтилен и зашивала в лифчик. А у меня купюр было слишком много (на случай срочного возвращения самолетом – я ждала одобрения ипотечного кредита, цены на квартиры быстро росли, а я не была уверена, что пластиковые карты в Китае работают), но был нательный кармашек от «Татонки», и я надеялась, что трусы снимать меня не заставят. Да-да, на самолет и на квартиру деньги у меня были, но на штраф – нет! Еще я постаралась подвесить фотик под коленку: вдруг обыскивать будут не так тщательно, а в широких штанинах не видно. Это же действительно эксклюзивные кадры должны быть!

Утром мы чинно спустились в фойе ждать ментов. Час сидим, полтора сидим, а их все нет. Что такое?

Наконец приходят – вчетвером плюс переводчица. С брезгливыми выражениями на лицах. Отдают нам наши паспорта и велят убираться на все четыре стороны. Видно, не хочется им связываться с тюремным заключением иностранок.

Оппаньки. А мы-то уже настроились. Как же сенсационный материал?! Обойдетесь, говорят. И катитесь, говорят, быстро-быстро. Ну и ладно – мы для приличия повозмущались, конечно. И в качестве финального аккорда попросились сфотографироваться вместе. Я достаю из широких штанин… неудобно-то как. Но менты наотрез отказались, только переводчица согласилась.

А ее мы еще задержали. Потребовали написать нам на китайском языке фразу для других ментов, чтобы понимали, что нам нужно. Чтобы это была такая бумажка! Окончательная! Железобетонная! Броня! Фраза оказалась очень длинной. Нам в ней было понятно только начало: «Уважаемый мент! Здравствуйте». А дальше смысл такой: «Мы путешественники из России, передвигаемся на попутных машинах. В отелях не останавливаемся. Пожалуйста, выдайте нам разрешение на постановку палатки в вашем районе. Или укажите другое место, где мы можем ночевать бесплатно». Этой фразой мы пользовались, когда приезжали в какой-нибудь город слишком поздно, чтобы искать вписку у местных. Просто спрашивали прохожих, где тут ближайшее отделение милиции, приходили, садились на стул и ждали, пока нам организуют вписку. Всегда организовывали.

Один только минус оказался у этой истории. У Нотки через неделю заканчивалась виза, а продлевать ее в кашгарском PSB с крысой категорически отказались. Пришлось за продлением возвращаться в столицу провинции город Урумчи, и в Тибет в этот раз попасть не удалось.

Показательный отрывок из переписки с американским русским, бывшим моим попутчиком в Штатах:

> klassnaya romantika

> ya srazu skazal sebe posle prochteniya twoei messagi, chto ya by

> ochevidno poshel v tyurmu

> a potom nachal chitat' otzyvy naroda i ponyal chto narod ne ochen'

> odobryaet.

Narodu nadoelo, chto vse tur'mu vybirajut...

> Vrode kak konechno stremno. no za svoi zhe den'gi

> lishat'sya udowol'stviya poimet' novye oschuscheniya?!

> osobenno ty zhe ne odna...?

Vot imenno poetomu. U Notki viza na mesjac, prodlevat' ee tut ne hotjat, ehat' otsjuda hochetsja v Tibet (nelegal'no), a ne tuda, gde prodlit'sja mozhno. I deneg u nee v obrez. U menja ih mnogo, no dolgi – delo temnoe. I pravda, luchshe s'ekonomit' i poimet' experience. Potomu i reshili sest'.

Notka sidela v sudanskoi tur'me, a moe delo v Shtatah ty pomnish'. Ne privykat'...

 ДРУЖЕСТВЕННЫЕ БАНДИТЫ

В сентябре 1997 г. Алексей Мороз сманил меня в Болгарию на «бархатный сезон». Мы качественно оттянулись на золотых пляжах с дешевыми фруктами и вином, но пришло время возвращаться.

Северная осень встретила нас непогодой и холодом, а одеты мы были по-летнему. Очень хотелось скорее домой, а машин на трассе, как назло, мало. В Россию мы попали в точке под названием «Три сестры»: там сходятся три бывших республики, ныне страны – Россия, Украина и Белоруссия. Привезла нас туда фура, которой предстояло несколько суток ожидания на таможне. Поэтому мы распрощались и границу перешли пешком с утра пораньше.

Перейти-то перешли, но до дому же не дотопаешь. А место там глухое, основная трасса в стороне. Легковушек нет, фуры не идут: таможня еще не проснулась. Ходим, мерзнем и чертыхаемся.

Спустя часа два прилетает на бешеной скорости «Жигуль» со стороны Брянска. Лихо тормозит у кафешки, из него вытряхиваются четыре нетрезвых мужика. Мы за ними в кафешку – хоть какой-то шанс.

Мужики сразу пообещали подвезти нас 20 км до основной трассы, а пока радостно угощали шашлыками и водкой. К счастью, они не следили, пьем мы или больше едим. Их интересовали собственные проблемы: кто-то кого-то выставил на бабки, ему взорвали тачку, но он не понял. Наши братки обсуждали, мочить его прямо сейчас или раньше заняться разведением кого-то другого. Так и не решили, ибо базар зашел о досуге. Сегодня они собирались в баню. Зазывали с собой меня и убеждали Лешу бросить:

– Зачем он тебе? Пускай в свою Москву едет, а ты с нами оставайся. Зачем навсегда? Попаришься, отдохнешь, а потом путешествуй дальше.

Но я была непреклонна: мы вместе, и баста. Браткам такая позиция понравилась, они нас зауважали. Посидели, еще больше захмелели и засобирались в свой родной Новозыбков.

Как же нам быть? Дорога пустая. Решили рискнуть. На заднее сиденье «шестерки» мы втиснулись вчетвером, полностью закрыв шоферу видимость. Ехали не очень быстро, не выше стольника, но по синусоиде: мотало нас от обочины к обочине. У поворота на Новозыбков мы так же лихо развернулись поперек пустой трассы.

– Ну что, идете с нами в баню?

– Нет-нет, нам бы домой поскорее!

– Тогда до поста сами дойдете. Нам менты не братья.

В знак дружественного расположения мы обменялись с ними телефонами. А через год или даже позже раздался междугородний звонок.

– Танюша, как доехали? Как твой Леша?

Мой Леша? Откуда доехали?? Минуты три мне потребовалось, чтобы узнать одного из наших «брянских волков». Он любезно доложил, что у ребят все хорошо, только одного в разборке убили, а в баню они тогда так и не попали.

МОРОЗ И ВЕРА В ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Эта история не про человека по фамилии Мороз, а про низкую температуру.

Дело было в январе 2005 года, я возвращалась домой после «поездатого Нового года» из Владивостока. Все участники мероприятия возвращались неспешно, заглядывая в разные интересные места по дороге, то встречаясь, то снова расставаясь. В Биробиджан, столицу Еврейской автономной области, я заехала одна. Не обнаружила там ни одного еврея, закупила продуктов в единственном супермаркете и выдвинулась на городском автобусе в сторону выезда на Читу. Пассажиры автобуса сказали мне, что евреи в городе есть, но зимой сидят по домам, потому что умные. Погода была солнечная и достаточно морозная: днем -25.

Около конечной остановки автобуса (расположенной рядом с психбольницей) обнаружилась стояночка, на которой тусовались три перегонных японских легковушки. А перегонщики, надо сказать, после отсыпки федеральной трассы сильно изменились в худшую сторону. В 2004 году по программе президента Путина вся трасса Москва-Владивосток должна была быть. Просеки прорубили, мосты построили, грунт подготовили и на всем протяжении легендарного участка Чернышевск – Сковородино отсыпали щебенкой. Но закончить, как водится, не успели – а именно асфальт положить. Путин прилетел, принял неоконченный проект и обещание завершения – и на том, разумеется, местные власти успокоились. За летний сезон щебенку успели раздолбать, но зимой ямы сгладились, и гнать нежную легковую технику стало просто. Если раньше перегоном занимались суровые профессионалы, прошедшие шлифовку зимниками и живущие по северным понятиям, то теперь в этот достаточно прибыльный бизнес полез кто попало, в основном хапуги без чести и совести – так говорили мне водители старой закалки. Вот это мне и довелось испытать на собственной шкуре.

Подошла я к этим перегонщикам, попросилась. Обычно бывает, что боятся строгого начальства и потому не берут. А тут они были сами себе начальство. Трое мужиков, по одному на машину. И они стали отмазываться: вот мы встанем спать, дорога дальняя, нужен комфорт для сна, а ты будешь место занимать. Уже немного удивительно: обычно в суровых краях живут по закону «в тесноте, да не в обиде». Ну да ладно, их право ведь. Я, как обычно, бодро заверила мужиков, что ночевать могу самостоятельно, палатка-спальник, все такое. А на самом деле палатки у меня с собой не было, а спальник был легкий, для вписок. Да и одета я была довольно цивильно, для поездов и лекций в городах, а не для зимнего похода. Пуховка, конечно, теплая, но обувка на рыбьем меху и городские джинсы, хоть и с термобельем. Но я была совершенно уверена, что до ночи у нас установится нормальный контакт, и никто меня на мороз выгонять не станет. Не поступают так на северах, даже когда пять минут знакомы.

Ладно, поехали. Контакт установился вполне приличный. Катимся совсем рядом с железкой, даже около двух часов ехали наперегонки с пассажирским поездом. Довольно весело: он идет с постоянной скоростью, а мы быстрее, но иногда притормаживаем для объезда мостов, которые хороши летом, а сейчас, говорят, скользкие. А кое-какие уже и поломались.

Наступило время сна. И мой водила говорит:

– Ну, выходи, как обещала.

Оппаньки. И ведь обещала, нечего теперь клянчить.

Выхожу. Моя троица отъезжает на сотню метров (зачем? для верности, чтобы обо мне забыть?) и выключает огни.

Так. Что мне теперь делать? Морозяка градусов 35, а то и 40. Вспоминается рассказ Динца «Мороз – черный нос». Выходит, идти по дороге всю ночь до рассвета, а буду совсем замерзать – тогда бежать. В крайнем случае, обморожусь, но не помру. Не проситься же обратно к тем, кто в зимнюю ночь выгнал. А утром, посветлу, кто-нибудь подберет… Или тут теперь в перегонщиках такой народ, что и не подберет? Вот те, бабушка, и доверие к людям. Ничто так не укрепляет веру в человечество, как… сидение дома?!

Иду быстрым шагом, чувствую, как ноги морозцем прихватывает, и предаюсь отчаянию. Но вот вижу где-то на горизонте огонек! На железной дороге, которая рядом. Идти до него оказалось больше часа. Будка путевого обходчика. Вот уж он был удивлен, когда в два часа ночи к нему постучалась девушка! Конечно же, пустил, горячим чаем отпоил, накормил, дал поспать в мягком кресле. И не приставал. Так моя вера в человечество была восстановлена. А наутро он сменился, я вышла на трассу и довольно скоро уехала. На перегонщике старой закалки, который помнил колымские и якутские зимники и времена, когда «федералка» от них не отличалась. К новому поколению перегонщиков он относился презрительно, но снисходительно. Они, мол, просто еще жизни не знают, поэтому такие. Прямо по классике:

И он пришел, трясется весь.

А там опять далекий рейс.

Я зла не помню, я опять его возьму.

А железнодорожник, наверно, потом думал, что этой ночью у него был глюк.

ДИКИЕ ЖИВОТНЫЕ

Встречи с дикими животными тоже принято считать опасными. Несмотря на частые походы в ненаселенке, у меня таких встреч было мало. По мне, так самое опасное – это летом на севере озверение от комаров (реально даже у оленей крышу сносит, когда тебя жрут и жрут и жрут!) и опухание от мошки (отеки сильные и болезненные). А вот крупные звери встречались довольно близко, но ничего плохого не сделали.

Первым делом, конечно, российское национальное животное медведь. На Камчатке в 2002 году мы их встретили восемь штук на сплаве. Они там рыбу ловят и нас не слышат из-за шума воды. А как заметят, тут же удирают от греха подальше, поэтому на фотографиях остались только медвежьи задницы. Ходить пешком бесшумно мы не умеем, поэтому звери благоразумно от нас скрывались. Я обычно хожу замыкающей, и однажды видела поверх следов товарищей отпечатки копыт горных баранов и их помет, а самих баранов никто из нас не видел. Но у избушки егерей в кальдере Узона со зверями удалось пообщаться.

По долине бродил ободранный черный медведь средних размеров – №9. С этим медведем нам довелось познакомиться весьма близко. Я пошла на речку мыть посуду, заодно направилась в сортир, который стоит на другом берегу речки. И вдруг метрах в четырех от меня из травы встает мишак. Стоит и смотрит, и рожа такая дебильная. Постоял, развернулся и ушел вперевалочку. Я все-таки тормоз, поэтому до сортира дошла с сухими трусами. Почему-то это место мне показалось безопасным, и выходить из хлипкого строения не хотелось очень… Выглянула – вроде, путь свободен. С нормальной скоростью дошла до дома, пожаловалась: развели тут зверья в заповеднике. Все сразу рванули к речке, кто с камерой, кто с карабином. А зверюга вокруг сортира бродит, позирует. Ладно, думаю, пусть его на хорошую аппаратуру снимают. Они суетятся, а я посуду мою.

Удовлетворились все, вернулись в дом. Егерь Серега сказал, что это он виноват: очистки от рыбы однажды не сжег, а кинул в мусорную яму за сортиром, вот мишак там и устроил лежку. Судя по всему, он помоечник, прикормился где-то и людей перестал бояться. Весь вечер этот нахал шарахался вокруг дома, вынюхивал, чем бы поживиться. Ягоду не столько поел, сколько потоптал. Голубики море, но из дома-то вкуснее пахло. Егеря в него дровами кидались – ноль внимания. Пальнули из карабина в воздух – тот же эффект. Разначили предпоследний фальшфейер, чуть ли не в нос ему сунули – наконец развернулся и побежал, но не очень-то быстро.

В темноте мочились все прямо под дверью. Марина, как самая культурная, под вечер пошла-таки к сортиру, наткнулась на эту наглую рожу и так сквозанула, что тапочки у нее порвались окончательно и оказались где-то под коленками.

На следующее утро остатки группы двинулись-таки продолжать маршрут, а я осталась, потому что с командиром поссорилась окончательно. Психологическая атмосфера в том походе была непотребная, при каждом выходе в населенку от команды отваливались части.

Мужики дважды в сутки выходили на связь и упорно просили дать добро на отстрел помоечного мишака, но начальство заповедника им отказывало. Наверно, вскоре они его все-таки грохнули и съели, но не при мне.

На следующее утро после ухода наших в окрестностях домика объявился дикий северный олень-одиночка, здоровенный бык с развесистыми рожищами. Я подкралась к нему довольно близко с фотоаппаратом, а мужики страховали с карабином. Олень двинулся было на меня, но передумал и величаво ушел в тундру.

А ночью стайка горностаев носилась прямо по моему спальнику. В доме жил выводок, мышей ловил, и молодые горностайчики резвились по ночам.

По приезду выяснилось, что фотографии помоечного медведя не получились. Было уже темно, а Юрик наш – фотограф выпендрежный, если что чуть не в фокусе – ни за что никому не покажет. Обидно.

Через семь лет на Камчатку прилетела куча автостопщиков, пользуясь экстремальной дешевизной авиабилетов во время кризиса. Больше 30 человек шарились по всему полуострову пару месяцев, но никто не встретил ни одного медведя! Впрочем, никто об этом и не пожалел.

На стоянку под Авачей приходила лиса и украла пакет с мусором. Разбросала его вокруг. А рядышком есть база для цивильных туристов, там прикормили евражек – северных сусликов. Завидев человека, они сбегаются со всех сторон толпой и требуют еды. Одному такому я протянула пустую руку, так он тяпнул меня за палец. Но я ничем не заболела.

Около избушки под вулканом Безымянный есть евражка-меломан. В избе хранится гитара, и если на ней играть, суслик приходит слушать. Но, в общем, это уже не в тему. Это совсем не страшные звери, хоть и могут лишить продуктов.

В августе 2009 года мы с будущим мужем Юрой гуляли по горному Крыму. И на вершине какой-то горушки в районе повстречали семейство кабанов.

Сначала обратили внимание на изрытую землю под деревьями и на тяжелый запах, почти вонь. Но продолжали подниматься, чтобы с вершинки посмотреть на закат. Семейство продефилировало перед нами дважды: сначала штук пять, а потом вся дюжина: пара здоровых секачей, три свиноматки, трое подростков и кучка полосатых поросят. Неспешно рысили траверсом, косясь на нас, но ничего не предпринимали. Первый раз метрах в 30, второй – в 40. Вот и все, но Юра испугался, больше за меня (я же с фотиком непременно поближе полезу), и стал уговаривать спускаться. На спуске, уже в сумерках, мы слышали, как кабанищи ломятся по кустам то тут, то там с истошным визгом. Наверно, у них был гон.

Вот у косуль гон точно был – нам рассказала тетка, которая делала бизнес на фотографии с ручным самцом косули. После кабанов нам что-то не спалось, мы полночи шагали по тропе (благо, навигатор заблудиться не давал) и слышали их гавканье совсем рядом, а собак никаких в тех лесах не водится. Направляя луч фонарика в кусты, видели по три-четыре пары желтых глаз. Но из кустов никто пободаться с нами не вышел.

Что касается животных на трассе – однажды по дороге из Питера в районе Шушар мы видели лося, который размеренно трусил по разделительной полосе. В Химках у нас на глазах машина сбила ондатру – видно, из водохранилища зачем-то вылезла. Мой драйвер вышел, подобрал трупик лопатой и положил в багажник, сказав, что у него есть знакомый скорняк.

Еще однажды под Псковом мы на фуре сбили собаку средней величины. Дело было зимой, трасса переметенная, к тому же снегопад. Собака выскочила в свет фар и так стояла, как будто специально совершала суицид. Драйвер сильно сокрушался, что ничего не мог сделать: ни объехать, ни затормозить. У него мягкая сцепка, тормознул бы – груженый прицеп смял бы кабину.

Странно ведут себя кошки. Часто замечала: сидят у обочины, глазами свет отражают, а как машина подходит близко – подбираются и сигают через дорогу прямо перед колесами. Адреналин, что ли, ловят? Но ни одной кошки мы не переехали. Муж мой однажды на своей машине сбил кошку. Очень жалел, похоронил ее у дороги.

Анекдот. Чем отличается сбитый гаишник от сбитой собаки? Перед сбитой собакой есть тормозной след.

БЕЗБАШЕННЫЙ НАПАРНИК

Бывает и такое, что реальную проблему создает не какой-то неизвестный левый чел, а собственный напарник. С которым, вроде бы, давно знакомы.

Весной 1998 года начинающий спелеолог Витя Ефремов по прозвищу Пещерный Орел из физтеховского клуба «Барьер» соблазнил меня поехать в Старицкие ледяные пещеры. Между Тверью и Ржевом есть симпатичный городок Старица, стоит он на Волге, а километрах в 15 по берегу реки можно найти множество выходов заброшенных каменоломен, в которых добывали известняк для «белокаменных» стен наших городов, в том числе и Москвы. Ну, Москва скорее строилась из известняков, добытых вдоль реки Пахры, но для нас это не так важно. А важно то, что там над Волгой по весне создается такой хитрый микроклимат, что на входах в эти каменоломни вырастают ледяные сталагмиты, а на потолке «листья» из кристаллов инея. Почти как в знаменитой Кунгурской пещере, но та в Пермской области и платная, а эта гораздо ближе и совсем дикая. Вырастает это ледяное великолепие обычно накануне 8 марта, и вот наш Витя решил мне сделать подарочек.

Не то, чтобы мы были знакомы давно, но в один поход вместе сходили. Ведь знала я его нехорошую склонность, с каким энтузиазмом он говорил: «О, авантюра!» Но значения не придала – вроде ж, недалеко едем, населенка кругом. У него был опыт самостоятельных походов, у меня почти не было. Зато был опыт автостопа. Каковым способом мы и доехали через Тверь до Старицы (Новую Ригу тогда еще не отстроили, а пробок не было, и по Ленинградке было дальше, но быстрее), а оттуда пошли пешком берегом Волги. Шли неспешно, фоткали Старицу и красивые льдины, а ближе к вечеру вписались в одном из двух оставшихся жилых домов в вымирающей деревне Холохольня.

Поутру нашему Орлу приспичило полазить по заброшенной церкви. В Холохольне была колокольня, мы на нее залезли, но обратно я-то тихонечко слезла, а напарничек мой зачем-то спрыгнул метров с трех и подвернул ногу.

Спрашиваю: идти можешь? Да-да, нормально. Ладно, возвращаться и лечиться не стали, пошли дальше бережком. Одна из льдин была так похожа на надгробие, что наш шутник нацарапал на ней «Белый Спелеолог» и касочку на угол повесил для фотографии. Ох, не к добру перед пещерой-то!

Дошли, но тут Орел сказал, что нога болит, и внутрь он не пойдет. Внутри, как оказалось, делать было и нечего, хотя я честно побегала по штрекам и не заблудилась. А вот в парочке гротов на входе действительно наросли причудливые сталагмиты из прозрачного льда, и даже фотографии на «мыльницу» со вспышкой получились красивые. Но на потолке в этот раз ничего не росло.

Пока я бегала, нога у Витьки распухла и разболелась. К другим входам в катакомбы он меня уже не повел и запросился домой. Можно было вернуться туда, где мы ночевали, но Орел сказал, что трасса рядом, и мы скоро уедем.

Трасса оказалась совсем не рядом. Тем более что километра три до асфальтовой дороги мы ковыляли четыре часа. Когда вышли, уже стемнело. Обнаружилась деревня Пентурово в несколько домов, но в дома эти по темноте нас вписывать отказались – то есть просто не высовывались на стук и крики.

Потащились мы по ночной дороге. Какие-то анальгетики у нас с собой были, но слишком быстро были съедены. Напарничек мой висел у меня на плече и ковылял со скоростью полтора километра в час: это было видно по столбам. Усиливался мороз. А палатки никакой у нас не было: мы рассчитывали на ночевку в пещере либо в чьем-то доме. От пещеры мы ушли уже слишком далеко: я повелась на Витькино знание местности, но на трассу этот проселок никак не походил. Машины проскакивали редко и категорически не стопились. Я уже стала выходить на середину дороги и махать руками, как терпящий бедствие на какой-нибудь льдине, но тщетно: меня объезжали.

Наконец добрели до деревни побольше, там в паре окон еще горел свет. Но и оттуда никто не вышел. Некоторые заспанные жители давали советы из-за закрытых дверей. Их можно понять: по ночам в деревнях свои дома сидят, только чужие шастают. Мы уже совсем отчаялись, когда из самого крайнего дома высунулся мужик – и пустил нас в сени!

Полночи мы поспали, прижимаясь к догорающей печке. Утром мужик еще сжалился, пустил нас в кухню и дал холодных котлет. Таблеток от боли у него не было. Но посветлу мы уже легко поймали машину и доехали домой на этот раз через Ржев.

Дома выяснилось, что у Витьки был разрыв связок, но не перелом. А Орел этот, блин, вспоминал историю безо всякого стыда, а с удовольствием: «Мы в такую авантюру влипли!» Надо было его там бросить, честное слово!

Ну, не знаю, что бы еще такого стремного припомнить. Бывали случаи реальной угрозы моей жизни, но все они были связаны с неодушевленной природой, в основном водой. С животными возможно общаться, а тем более с людьми всегда можно договориться. Даже если они кажутся совершенно невменяемыми. А вот со стихией никак не договоришься.

декабрь 2002 – май 2010

Еду в Архыз

ОБ АВТОРЕ

Яшникова (c 23.01.2009 Козырева) Таня aka Ratty

e-mail: [email protected]

10 октября 1972

Родилась и выросла в Москве. Выпускница Российского Государственного Медицинского Университета (2-го Мед’а), специальность – фармаколог. Учиться было интересно, а на диплом забила перед самой защитой, о чем ни разу не пожалела. По специальности не работала ни дня. Но в походах исполняю функцию врача.

Постоянной работы стараюсь избегать. Основные статьи дохода:

– аренда квартир, своих и чужих (в качестве управляющего, не подумайте плохого);

– летом – промышленный альпинизм;

– торговля книгами о путешествиях, крупнейший партнер А.Кротова: поставляю книги в магазины Санкт-Петербурга и продаю их на фестивалях;

– основной дилер А.Ворова в Москве: продаю его рюкзаки и др. снаряжение по предварительным заказам;

– и вообще, продаю всё, что продается и нравится мне самой.

Фотографирую, как все нормальные путешественники, но не зарабатываю этим. Активный турист, до мая 2007 г. преимущественно водник. После смерти человека, посадившего меня на катамаран – не могу подойти к воде. Хожу в горы, но без спортивного фанатизма.

Автостопом увлеклась после знакомства с В.Шаниным и его Школой автостопа в 1996 г., первым моим учителем был Тим Волкодав. Победитель «чемпионата России» 1996 г. в паре с Филиппом Арнуком. «Серебряный призер чемпионата Европы» по автостопу 1996 г. в паре с Ирой Морозовой. Один из авторов сборников «Школа автостопа» (изд.1999), «Уроки автостопа» (2000). Поездки автостопом в составе экспедиций МША: в Италию (1996), страны Шенгена (1997) со Светой Астрединовой; сама по себе: в Болгарию (1997) с Алексеем Морозом, в Бурятию (1998), по США (1999).

Успела побывать стажером питерской Лиги автостопа и учеником Гильдии автостопа. Гонки мне скоро надоели, но с их устроителями общаюсь. После фактического развала Школы автостопа и финансового «кидалова» со стороны Шаниных не общаюсь с ними. Активно сотрудничаю с Академией Вольных Путешествий, знакома с Кротовым с 1996 г.

На 2000 год стаж составлял около 150 тыс. км, дальше считать перестала. Больше половины из них в одиночку, остальное – с различными напарниками (мужчины, женщины, дети, коты и пёс). По одиночным поездкам написала статью «О безопасности женского автостопа», опубликована в «Сборнике АВП – 2003». Частые путешествия автостопом по России: Кавказ, Алтай, Карелия – Кольский п-ов, в гости к приятелям по европейской части России, на Эльбу в Ижицы и Грушинский фестиваль, регулярные деловые поездки в Петербург; «зайцем» на поездах по разным направлениям. С тех пор постарела и обленилась: все больше езжу поездами и летаю самолетами по билетам. Но проезд «зайцем», т.е. обман государства, криминалом не считаю, даже наоборот: поиск дыр в законах считаю важной социальной функцией, а в частном транспорте (маршрутках) расплачиваюсь принципиально всегда.

2000: март – лыжный поход по Хибинам, июль – сплав по р. Кутсайоки (Кольский п-ов), май и октябрь – поездки автостопом на Северный Кавказ на сплав, в октябре с напарником возвращались через Саратов.

2001: май – поездка автостопом на Северный Кавказ на сплав; июль – гонка за поездом Москва-Бийск, «коммерческий» сплав по р. Катунь и одиночная пешка по Алтаю.

2002: январь-март по маршруту Москва – Красноярск – Ванавара – Тура по зимникам в составе экспедиции А.Кротова; май – водные соревнования «Чуя-ралли» (Горный Алтай); июль – октябрь – на Камчатку самолетом по билету, 45-дневный пеше-горно-водный маршрут в составе группы из спелеоклуба «Барьер» (МФТИ), обратно – авиастопом.