Текст книги "Добрая фея с острыми зубками"

Автор книги: Татьяна Сахарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Домой я возвращалась по своей любимой дороге. К моему коттеджному поселку, в принципе, можно проехать двумя путями. Один – короткий, асфальтированный и прямой, но проходит он через село. А там то гуси, то утки, то вообще коров гонят с пастбища прямо по проезжей части. Другая дорога представляет собой витиеватую бетонку, делающую крюк в шесть километров, зато пролегающую через лесной массив. Здесь не только не встречаются коровы, но и машины – большая редкость.

Когда я подъехала к своему дому, пропетляв лишние километры по лесной дороге, во дворе возле оглоедовской «Тойоты» уже отдыхала «Нива» моей подруги.

В гостиной, кроме Лариски, Ивана и Бандита, я обнаружила еще и Антонину, которую собирались оставить дома. Ее лицо было пунцовым и сильно опухшим, а пальцами она нервно теребила носовой платок.

– Вы «Скорую» уже вызвали? Почему не изолировали кота? Вы хоть додумались купить лекарства от аллергии? – набросилась я на присутствующих. Не хватало, чтобы еще и секретарша попала на больничную койку. Хватит с меня юриста.

– Аллергия тут ни при чем, – угрюмо изрек Иван. – У нее истерика. Вот, только чуть-чуть успокоилась.

– Истерика? Почему истерика?

– У нее муж – кретин! – «объяснила» мне Лариска.

– У меня тоже. Кретинизм – черта, присущая большинству мужчин.

После этих моих слов Иван одарил меня недовольным взглядом.

– Он вывез из квартиры всю мебель… – выдохнула Антонина и ударилась в слезы с новой силой.

– Мебель?.. – не поверила я своим ушам.

– И еще люстры, посуду, постельное белье… – принялась перечислять, загибая пальцы, Лариска.

– Почему же ты замки не сменила? – прервав ее, налетела я на рыдающую секретаршу.

– Не успела-а-а… – захлебнулась слезами Антонина.

– Мы решили привезти ее к тебе, – виновато поставил меня перед фактом Иван. – Она хотела ехать к маме, но мы подумали, что здесь и воздух свежий, и смена обстановки.

– Правильно сделали. – Я одобрительно похлопала его по плечу. – С мамой на пару они такие сопли разведут… Тут не рыдать надо, а действовать. Это уже не банальный уход супруга получается, а грабеж среди бела дня. Завтра заберем Оглоедоева из больницы и обмозгуем с ним ситуацию.

– Налей-ка ей коньяку, пусть стресс снимет, – предложила Лариска, и я было направилась к бару, но Антонина сквозь слезы запротестовала:

– Не надо коньяку, я спиртное не пью. Мне от него плохо делается. У меня где-то в сумочке есть успокоительное…

– Те самые оранжевые капсулы, что сестра из-за границы привезла? – задала я наводящий вопрос.

– Да, те самые.

– Тогда уж лучше выпей коньяку. Хуже уж точно не будет. – В памяти всплыла живописная картинка моего дивного утреннего пробуждения в чужой квартире.

– У меня есть идея! – воскликнул Иван. – Есть прекрасный способ снятия женского стресса.

– Это плохая идея! – немедленно отреагировала Лариска. – Антонина у нас – девушка порядочная.

– Да ну тебя. – отмахнулся он. – Что за мысли у тебя в голове? Мы сейчас поедем к моей маме.

– Конечно, – разразилась я здоровым скептицизмом, – только полезных советов нам сегодня недоставало.

– Приземленные вы субстанции! Моя мама – хозяйка салона красоты. Искусство рук – и никакого мошенничества. За пару часов вас превратят в богинь.

– Из нас что, сделают мраморные статуи? – съязвила подруга, которая и так считает себя богиней.

– Мрамор не обещаю, но я могу заказать специально для тебя маску из белой глины на всю поверхность тела и даже самолично помогу высушить ее феном. – В темных глазах Ивана заплясали лукавые чертики. – Так мне звонить маме?

– Звони, – велела я. Как всегда, все ответственные решения приходится принимать мне. – Да, забыла спросить, вы попали к ветеринару? Как здоровье Бандита?

– Кот здоров, как бык, – стала докладывать Лариска. – Ему полтора-два года. В нем семь с половиной килограммов живого веса. Он – полноценный мужик, то есть я имею в виду, что его не кастрировали. Блох и клещей нет. Анализ на глисты он сдавать отказался, так что тебе придется завезти его гов… то есть пардон, экскременты в клинику в понедельник. – Последняя фраза доставила ей море удовольствия, но и я не лыком шита и тут же, применив стратегию пинг-понга, отбросила подачу:

– Боюсь, дорогая, что у нас с Антониной в понедельник напряженный график, как, впрочем, и в любой другой рабочий день. А поскольку ты у нас свободный художник, то, надеюсь, забота о здоровье несчастного животного тебя не слишком обременит.

– В понедельник я записана к парикмахеру, – попробовала отмазаться подруга.

– Мы же сейчас едем в салон красоты. Там тебя и подстригут, – напомнил ее ухажер, прыснув в кулак. – Получается, понедельник у тебя совершенно свободен.

– Ладно, – сжалилась я над Лариской, – я уже купила таблетки от глистов. Скормим их Бандиту для профилактики, и дело с концом.

Насчет салона красоты Иван попал в самую точку. Я даже не могла себе представить, какое удовольствие могут доставить простейшие косметические процедуры. Проблемы, свалившиеся на мою голову, разом перестали казаться катастрофой.

Что с того, что вчера убили совершенно незнакомую мне женщину? Только в нашем городе каждый день случается несколько убийств. А сколько их совершается каждый день в масштабах страны? Еще остаются войны, терроризм и межнациональная вражда… Если оплакивать все безвинно загубленные души, то придется рыдать без остановки все двадцать четыре часа в сутки.

Что такого в том, что папа оказался вчера на Пролетарке? Серебров-старший, возможно, разрабатывает очередную грандиозную бизнес-идею и по этой причине находился в том районе. Пока дело не сдвинулось с мертвой точки, он не желает ставить меня в известность и поэтому наплел околесицу про деда-гомеопата. Очень даже может быть.

Царапины на груди? Так это много лучше, чем даже растянутая связка Ивана, по крайней мере, они практически не болят. А наглого котяру я куда-нибудь пристрою еще до конца следующей недели.

Правда, Оглоедов загремел в больницу… Ну, ведь он почти не пострадал и, судя по зверскому аппетиту, находится в отличной форме. Надеюсь, скоро появится на работе.

Какие еще у меня накопились проблемы? Генка? Так пусть подавится своими елочками вместе с сиренью и жасмином. В конце концов, Лариска имеет неплохой художественный вкус. Под ее чутким руководством любая фирма по ландшафтному дизайну превратит мой участок в оазис за считаные дни.

Что еще плохого? Убитая горем Антонина? Тоже мне трагедия! Оформлю ей в компании беспроцентный кредит. Купит мебель лучше прежней, заживет припеваючи.

Придется пережить лишь тот факт, что я никогда не узнаю, почему та женщина хотела со мной встретиться и где она взяла мои детские фотографии. Но, думаю, мое врожденное любопытство как-нибудь переживет подобный удар. Все, решено: не стану даже перезванивать Никите Когтеву! Не желаю ничего знать ни об убитой, ни о ее родственниках, ни о причинах ее интереса к моей персоне.

Когда с моей прической было покончено, я выбралась в холл салона, где располагалась барная стойка. Лариска и Иван уже ворковали там. Причем наш полуабхазский друг уже успел накидаться коньяком, поэтому, наплевав на свою многострадальную ногу, пытался организовать моей подруге массаж предплечий.

– Кто тут у нас подрабатывает массажистом? Почем сеанс? – Я взгромоздилась на высокий барный табурет.

– О-пань-ки… – Поддатый Иван придирчиво оценил результат стараний специалистов салона красоты и выдал заключение:

– И кому я, такая красивая, достанусь?

– И никому, – в тон ему подыграла я. – А Антонина?

– С ней еще работают. – Лариска, с накрученными локонами, потянула из трубочки сок – что ж, она у нас сегодня за рулем. Без всяких угрызений совести я заказала «Кампари» со льдом и апельсиновым соком.

– Устроим кутеж? – Ивану в настоящий момент море явно было совсем по колено.

– Ни фига, – грымнула я на него. – Дождемся Антонину и по домам. У нас котяра голодный… И вообще, мой организм нуждается в усиленном отдыхе.

– Как прикажете, гражданин начальник, – дурашливо козырнул Иван. Он уже уяснил, кто в нашей компашке за главного, и, кажется, примирился с этим фактом целиком и полностью.

Не прошло и десяти минут, как в холл вплыла моя секретарша. То есть о том, что это именно Антонина, я догадалась только по ее офисной одежде, которую она со вчера так и не имела возможности поменять. В остальном же перед нашими глазами предстала шикарная особа, с копной густых каштановых волос и выразительными чертами лица. Небрежная челка удачно скрыла чрезмерно высокий лоб девушки, придававший ранее всему облику несусветную долговязость. Подумать только, еще неделю назад я мысленно величала ее не иначе как костлявой каланчей или тощей дылдой. Да что я, ее собственный муж, если не ошибаюсь, обозвал девушку напоследок кобылой. Теперь, благодаря высокому росту и худосочной фигуре, мою секретаршу вполне можно принять за профессиональную манекенщицу, демонстрирующую коллекцию строгой деловой одежды.

Ну, все, прощай теперь деловой настрой в моей компании! Ничуть не сомневаюсь, что с этого момента весь коллектив, состоящий практически полностью из мужчин, начнет безо всякой надобности ошиваться в моей приемной, чтобы потом самозабвенно обсуждать в курилке метаморфозы, случившиеся с секретаршей.

Поблагодарив маму Ивана, мы направились к нашей «Ниве». По пути какой-то молодой парень, засмотревшись на Антонину, едва не угодил в открытый канализационный люк, несмотря на то что дыра в асфальте была со всех сторон обставлена предупреждающими знаками.

Утром меня бессовестно разбудил телефонный звонок. Стряхнув сонного Бандита с простыни, я выползла из постели и в сомнамбулическом состоянии поплелась в гостиную. Заспанная Антонина уже успела снять трубку.

– Анна Дмитриевна, тут Когтев на проводе. Говорить будете?

Черт, я же обещала себе, что не буду с ним разговаривать. Не желаю ничего знать про убитую.

– Скажи ему, что я еще сплю.

Секретарша положила трубку и отправилась на кухню. Котяра вмиг прошустрил следом за ней, а я вернулась в спальню в надежде досмотреть последние сны. Но поспать мне не дали. Снова зазвонил телефон. Кому еще в девять часов утра вздумалось меня беспокоить? Все близкие отлично знают, что в выходные я раньше одиннадцати не встаю.

Антонина просунула голову в мою комнату.

– Там некто Верещагин Валентин Сергеевич, говорит, что народный депутат… нашего автономного округа… Вас спрашивает.

– Верещагин?.. Это такой слащавый борец с коррупцией и преступностью? – Я припомнила физиономию нардепа, изредка мелькавшую на кабельном телевидении и в прессе. Но лично мы с ним никогда не знакомились и даже нигде случайно не пересекались. – Что ему нужно?

– Он не сказал. Только представился и попросил вас к телефону.

Я проследовала в гостиную и взяла трубку.

– Анна Дмитриевна Сереброва? – спросил приятный, чуть хрипловатый баритон.

– Да, я вас слушаю.

– Извините, что беспокою вас дома. Но дело не терпит отлагательств. Я с шести утра на ногах, и, признаюсь, пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть ваш домашний телефон.

Что заставило птицу такого полета интересоваться моей скромной персоной?

– Чем могу быть полезна?

– Вы уже видели сегодняшний номер «Народной трибуны»?

– Честно говоря, вы подняли меня с постели.

– Простите. Дело касается убийства и пожара на Салютной. У вас есть в доме факс?

– Да, – пролепетала я, пытаясь сообразить, откуда ветер дует. – Не кладите трубку.

Я поднялась в кабинет и нажала кнопку старта на факсимильном аппарате. Когда листок с текстом оказался у меня в руках, в трубке снова послышался голос Верещагина:

– Анна Дмитриевна, познакомьтесь со статьей, а я перезвоню вам через полчаса.

Раздались гудки.

Я недоуменно уставилась на присланную мне небольшую заметку.

«В прошлую пятницу на улице Салютной произошло убийство одинокой женщины. Гражданка К, была задушена, а ее квартиру подожгли. На месте преступления свидетели видели мужчину, личность которого удалось установить по номеру автомобиля. Им оказался помощник и правая рука депутата автономии Вячеслав С. Его местонахождение пока установить не удалось. У правоохранительных органов есть веские подозрения, что он скрывается намеренно.

Интересен тот факт, что труп К, был обнаружен представителями крупной инвестиционной компании. И хотя милиция рассматривает версию обычного бытового убийства, у журналистов нашей газеты возникает резонный вопрос: что делали в одно и то же время руководящие сотрудники инвестиционной компании и помощник народного депутата в ничем не примечательном доме по улице Салютной? Простое совпадение или тайное вече?

Ни для кого не секрет, что краевой совет в настоящий момент рассматривает проект строительства нового моста, который соединит правобережную и левобережную части столицы. Существующие три моста сегодня уже не справляются с растущим автомобильным потоком. Тем более что город давно превратился в один из ведущих транспортных узлов России. За проезд по новому путепроводу планируется взимать плату, которая позволит окупить затраты на строительство. Финансирование проекта будет осуществляться частично за счет бюджета автономии, а частично за счет частных инвестиционных ресурсов.

В данный момент один из комитетов краевого совета проводит диагностику инвестиционных компаний на предмет их участия в проекте. Интересно то, что комитет возглавляет именно тот народный избранник, помощником которого и является подозреваемый Вячеслав С. Нашим журналистам такое обстоятельство показалось весьма примечательным.

Возможно, тайную встречу депутата на Салютной с потенциальными инвесторами сорвали не случайно? Несчастную женщину убили намеренно, чтобы запугать стороны, пытавшиеся вступить в сговор?

Журналисты нашего издания обещают вам, уважаемые читатели, провести собственное расследование по этому факту и довести до вашего ведома его результаты».

Полный идиотизм! Какой мост?! Какие инвестиционные ресурсы?! Ну, может наша компания привлечь пять-шесть миллионов в твердоконвертируемой валюте, но ведь это же слезы для такого проекта! Такой кусок нам не по зубам…

Антонина заглянула в кабинет:

– Анна Дмитриевна, завтрак готов. Что случилось? У вас такое лицо…

Я молча протянула ей факс. Она быстро пробежала глазами заметку и изумленно повела бровями:

– Форменная глупость. Какой придурок связал эти события?

– Может, и глупость, – призадумалась я и принялась рассуждать вслух:

– Женщина, которая мне звонила, очень настаивала на встрече. Что, если меня специально заманили по этому адресу? Не исключено, что помощник депутата Верещагина тоже был навязчиво туда приглашен. Если бы мы с Оглоедовым не опоздали минут на десять, то наверняка столкнулись бы с этим Вячеславом С, прямо возле тепленького трупа.

– Ужас какой, – прошептала секретарша. – Что же делать?

– Ничего. Если кого-то и хотели подставить, то, скорее всего, не меня, а помощника депутата. Я не такая крупная рыбка. Но, конечно, неприятно. Репутация нашей компании вряд ли повысится, если вокруг развернется газетная шумиха. Мы можем потерять клиентов.

Нехотя я открыла записную книжку и набрала телефон Когтева.

– Привет, это Сереброва. Извини, что вчера не перезвонила. Поздно вернулась.

– Нет проблем. Я все разведал, как ты просила. Записывай. Убитая – Киселева Оксана Тихоновна. Пенсионерка. Пятьдесят девять лет. В прошлом медсестра роддома. Проживала в квартире одна. Родственников не имеет, так как воспитывалась в детдоме, а с мужем развелась еще в молодости. Детей нет. Сожителей, по мнению соседей, в последние пару десятков лет не имела. Смерть наступила в результате удушения между шестью и семью часами вечера. Точнее установить нельзя, поскольку из-за пожара в квартире была высокая температура. В легких дыма не обнаружено, то есть пожар устроили уже после убийства. Вскрытие показало, что у Киселевой был рак легких четвертой стадии. Ей оставался месяц, максимум полтора-два… Без морфия для снятия болей она уже не могла обходиться. Кстати, – добавил от себя Никита, – по моему мнению, убийца оказал Киселевой услугу: ее ожидала мучительная смерть. Я бы давно легализовал эвтаназию.

– У бедной женщины могло быть другое мнение по этому поводу, – возразила я.

– Слушай дальше! Мужчина, выгуливавший вечером овчарку, запомнил три цифры номера, а также модель «Форда», на котором уехал предполагаемый преступник. Личность уже установили. Держись, а то закачаешься, это…

– Помощник и правая рука депутата краевого совета Верещагина, – закончила я фразу.

– А ты откуда знаешь? – не смог скрыть удивления Когте в.

– В газете прочитала. «Народная трибуна».

– Ни хрена себе журналюги! – восхитился он. – Если б наша милиция работала с такой оперативностью, то Преступность вымерла бы еще в мезозое.

– Вот и меня их оперативность настораживает. Не знаю насчет преступности в мезозое, но «вымерла» пока одинокая смертельно больная женщина. Кому нужно было ее убивать? Что ты еще накопал?

– Этот самый помощник депутата Вячеслав Савицкий, по всей вероятности, ударился в бега. Во всяком случае, дома он два дня не ночевал, и родственники ничего о его месте пребывания не знают. Опергруппа вчера в приватном порядке связалась по телефону с Верещагиным, но он своего помощника уже сутки не видел. В официальный розыск Савицкий пока не объявлен, но дело идет к этому. Вот, собственно, и вся информация на данный момент.

– Спасибо тебе, Никита, ты очень меня выручил, – проговорила я.

– «Спасибо» не отделаешься. В качестве благодарности рассчитываю на романтический ужин в ресторане, – заискивающе прочирикал он.

– Заметано, – буркнула я. – Только попозже. Когда все это немного утрясется.

– Жду с нетерпением!

Часы на стене показывали двадцать минут десятого. То есть до звонка депутата у меня минут десять. Самое время позавтракать.

Пока мы ели, Антонина познакомилась с информацией, которую продиктовал мне Когтев.

– Неужели милиция всерьез подозревает в убийстве помощника депутата? – спросила она, отгоняя Бандита, который, примостившись на свободном стуле, пытался зацепить лапой кусок колбасы в ее тарелке.

– У них двое свидетелей. Я и тот пацан. И еще мужик с овчаркой запомнил номер машины. Других подозреваемых нет. – Теперь на котяру пришлось цыкнуть мне, поскольку тот нацелился на мою тарелку. – А Верещагин, сдается мне, изрядно напуган. С чего бы это?

– Рыльце, видать, в пушку, – заметила секретарша. – Чего ему от вас-то надо?

В этот момент зазвонил телефон, и я кинулась в гостиную узнать, что же от меня понадобилось депутату.

– Прочитали заметку? – озабоченно осведомился баритон.

– Прочитала. Только это бред сивой кобылы. Я и мой юрист оказались в том подъезде совершенно случайно, просто дом перепутали.

– Я догадываюсь. Мой помощник тоже был там по чистой случайности. Но кому-то хочется представить все иначе. Мы можем встретиться?

– Зачем?

– Обмозгуем ситуацию. Только лучше где-нибудь подальше от посторонних глаз.

Как же, нашел дуру! В пятницу у меня уже было веселенькое рандеву с убитой. Кто вообще докажет, что я говорю сейчас с депутатом Верещагиным, а не с каким-нибудь матерым аферистом? А если это действительно он? Что, если его помощник замешан в убийстве? Лишний свидетель им ни к чему. Нет свидетеля – нет проблемы. А малолетний пацаненок на суде не в счет.

– Если хотите, приезжайте ко мне за город. Тут место тихое, а от посторонних глаз бетонный забор спасает. Только не надо целый взвод охраны с собой везти, а то такой эскорт уж точно привлечет внимание соседей.

– Я приеду один, на такси.

– Пишите адрес.

– Не надо. Я уже знаю. Буду через час.

Скажите-ка, какая осведомленность! Знает он. Надеюсь, после его визита мой коттеджик не взлетит на воздух.

– Антонина! – позвала я и, когда девушка появилась в гостиной, сообщила ей:

– Верещагин едет сюда. Кто знает, что у него на уме. Звони Лариске, пусть подтянутся сюда с Иваном, как будто случайно.

Мы также решили, что на время визита секретарше лучше побыть моей горничной. Разговор с ним пойдет тет-а-тет, а прислуга без проблем может околачиваться поблизости.

На всякий пожарный я достала из укромного уголка газовый баллончик и пристроила его между подушками дивана. Береженого, как говорится…

Но мои опасения оказались напрасны. Верещагин Валентин Сергеевич появился собственной персоной. Он приехал один и на какое-то время замешкался во дворе, недоуменно разглядывая пустые котлованы и перепаханный гусеницами газон. «Непременно начнет знакомство с глупого вопроса», – подумала я и не ошиблась.

– Что это у вас во дворе творится? – С этими словами нардеп переступил порог.

– Решила устроить перепланировку, – пространно пояснила я. – Проходите, пожалуйста.

Валентин Сергеевич устало опустился в предложенное кресло. Надо признать, что в жизни он выглядел немного интереснее, чем на телеэкране. На вид ему года тридцать три – тридцать четыре. Не высок – Антонина, например, выше его на треть головы. Но рост с лихвой компенсируется спортивным телосложением и весьма симпатичным лицом. Двухдневная щетина, джинсы и белая льняная рубаха довершают образ породистого племенного жеребца. Если б я увидела его в толпе, то ни за что не признала бы в нем политика, вещающего с трибуны о бюрократическом произволе и коррупции власти.

Интересно, женат ли депутат? Кажется, обручального кольца на пальце нет. Впрочем, это еще совершенно ничего не значит. Надо будет потрясти в понедельник наш отдел информации. Пусть соберут на него полное досье. Хотя о чем это я, собственно, думаю? Человек приехал по делу, а я тут его спортивное телосложение к своей кровати примеряю. Но, с другой стороны, что в этом плохого? Я свободная женщина: хочу примеряю – хочу выгоняю…

– Давайте обойдемся без отчеств, – предложил между тем Верещагин, пока Антонина ставила на столик возле него чашку с кофе. – Волею судеб мы с вами оказались в одной лодке, и выплывать придется вместе.

– А я тонуть-то пока и не собираюсь, – заметила я тоном светского безразличия.

– Расскажите мне, как вы очутились на Салютной.

Я спела известную песенку про сбежавшего супруга своей секретарши, который вывез из дому ценные вещи и отсиживается теперь у своих родителей в доме по соседству. Закончив свое повествование, я потребовала от депутата объяснений по поводу его помощника Савицкого.

– Боюсь, что меня кто-то хочет бортануть по-крупному, – начал рассказывать он. – Дело в том, что это я должен был поехать на встречу в эту самую сгоревшую квартиру.

– Да ну? – Я сделала вид, что страшно удивилась, хотя, по правде говоря, что-то подобное уже приходило мне в голову. – И с кем, Валентин, вы должны были там встретиться?

– Не знаю. На мой домашний телефон позвонила какая-то женщина. Вы догадываетесь, наверное, что домашний телефон краевого депутата раздобыть не так-то просто? Так вот, женщина позвонила и стала настаивать на встрече. Умоляла, даже плакала, говорила, что очень больна. Кстати, у убитой, по заключению патологоанатома, и вправду, был рак.

– И вы просто так, с бухты-барахты, согласились к ней приехать? – У меня закрались весомые подозрения, что, кроме телефонного звонка, было что-то еще. Фотографии, например, как у меня, или что-нибудь другое…

– Согласился, но только чтобы она от меня отстала. Я сам и не собирался туда ехать. Послал Савицкого разузнать, что к чему. Когда тот нажал на звонок, никто не открыл. Он нечаянно коснулся двери, и та приотворилась. Вячеслав зашел. Пожар в квартире еще не сильно разгорелся, но женщина уже была безнадежно мертва. Он испугался и убежал. К несчастью, вы и мальчишка успели заметить его самого и его машину.

– Выходит, вы соврали оперативникам, что ничего не слышали про своего помощника? – по глупости ляпнула я и только затем сообразила, что мне не должно быть известно о его приватном разговоре с милицией.

– Откуда вы знаете? – тут же насторожился Верещагин.

– Я же не спрашиваю, откуда у вас мой адрес. Мы с моим юристом тоже не каждый день находим трупы на пожаре. Вот и пришлось навести справки.

– Понятно. Я решил, что Савицкому лучше где-нибудь отсидеться, пока не найдут настоящего убийцу.

– А если его совсем не найдут?

– Поймите, – стал возбужденно оправдываться он, – тогда, в пятницу, мы запаниковали. Что бы рассказал Вячеслав милиции? Приехал на встречу с незнакомкой вместо Верещагина, нашел ее тело в горящей квартире, ни имени, ни фамилии пострадавшей не знает… А я, между прочим, – публичный человек, у меня выборы через четыре месяца… Труп наверняка появился не случайно. Именно я должен был на него наткнуться и попасть под перекрестный огонь журналистов. Представьте-ка на секунду мой бредовый лепет перед объективами! Но я не поехал на встречу. Зато подвернулись вы, Анна, со своим юристом, и скандал можно было обтяпать куда более изящный. Вы же сами читали: строительство моста, частные инвесторы, тайное вече… Журналисты – шкуры продажные – еще и не такое насочиняют.

– Все их домыслы бездоказательны, – заявила я.

– А кому нужны доказательства? Выльют ушат грязи, потопчут ногами, а у меня, как я уже сказал, выборы. И в вашем бизнесе, думаю, приличная репутация тоже дорогого стоит, и я…

Договорить народный депутат не успел, Бандит, невесть как оказавшийся поблизости, прыгнул к нему на колени. Естественно, кофе, который Верещагин намеревался отхлебнуть из чашки, тут же растекся грязным пятном по его белой льняной рубашке.

– Твою м… – невольно вырвалось у него, однако, спохватившись, он сконфузился:

– Простите, Анна. С языка слетело.

– Это вы простите. Антонина, – окликнула я, – изолируй безобразника.

Девушка подхватила кота под мышку и утащила на кухню. Вернувшись, она скомандовала депутату:

– Снимайте рубашку. Я сейчас мигом застираю.

– Да что вы… Не нужно, – еще сильнее сконфузился он.

– А домой как вы поедете? – не собиралась сдаваться секретарша.

– И вправду, – поддержала ее я, – снимайте скорее, на улице жара стоит, за полчаса все высохнет.

Понимая, что нас двоих ему не переспорить, Верещагин послушно стащил рубаху, и Антонина отправилась с ней в ванную.

– Возвращаясь к нашему разговору, должен признаться, что приехал просить у вас помощи, – продолжил гость.

– Помощи?

– Понимаете, у меня связаны руки. Я не могу проявлять активный интерес к расследованию этого дела. Да что говорить, я даже не могу потолковать по душам с соседями убитой. Уже завтра газетчики пронюхают. К тому же эта треклятая статья про мост. Вы же догадываетесь, наверное, что есть определенные люди, чьи интересы я представляю в краевом совете?

– Правда? – съязвила я. – Всегда считала, что депутаты – это народные избранники. А вы, оказывается, боитесь, что крутые хозяева заподозрят вас в двойной игре.

– Вам палец в рот не клади, до локтя руку отхватите.

– До плеча, – уточнила я. – Работа у меня такая.

– Да ну?! Просто не женщина, а акула бизнеса какая-то, – усмехнулся Валентин.

– Какая из меня акула? Я – не акула, я – всего лишь щука. Малюсенькая такая вредненькая щучка.

Верещагин от души расхохотался, а я невольно залюбовалась тем, как заиграли мышцы на его обнаженном торсе.

Прозвенел дверной колокольчик.

– Кого-нибудь ждете? – насупился Верещагин.

– Нет, – честно соврала я и пошла открывать Лариске с Иваном.

Каково же было мое удивление, когда в дверях обнаружился Генка при полном параде. Разодетый, выбритый, благоухающий дорогим парфюмом…

– Тут вещи мои кое-какие остались, приехал забрать. – Он бесцеремонно отодвинул меня сторону и вошел. – Там, на втором этаже, книги, видеокассеты, диски… – Его монолог оборвался на полуслове, так как в гостиной бывший муж узрел голого по пояс Верещагина и по этой причине замер столбом посреди комнаты.

– Это не то, что вы думаете… – растерянно попробовал объясниться депутат.

Я не позволила ему договорить и ласково проворковала:

– Не беспокойся, Валя. Ты ничего пояснять не обязан. Хотя мы с Геной еще официально развод не оформили, между нами все кончено, – и, обратившись к бывшему супругу, со всего размаху добила его мужское самолюбие:

– Что молчишь, как воды в рот набрал? Или это мои елочки колом тебе поперек горла встали? Забирай быстро свои манатки и проваливай!

Генка так и не подобрал слов для выражения нахлынувших эмоций, поэтому потащился вверх по лестнице в молчаливом бешенстве.

– Простите меня, Валентин, – прошипела я, как только он затерялся в коридорах второго этажа.

– У вас тут какие-то мыльные оперы разыгрываются, – также шипя, отозвался Верещагин.

– Не берите в голову! Супруг получил отставку и бесится. А вы тут голый сидите…

– Не голый… полураздетый. Вы уверены, что не нужно вашему мужу толком прояснить ситуацию?

– Перебьется.

– Вы точно собираетесь разводиться?

– Точнее не придумаешь, – ворчливо пробубнила я. – Вот вы когда-нибудь разводились?

– Нет… я никогда не был женат. Моя невеста-сокурсница сбежала с моим же приятелем. А потом просто не случилось…

– Вы – счастливый человек. – Про себя я отметила, что незачем теперь напрягать отдел информации. Народный депутат – холост, умен, имеет спортивное телосложение и вполне привлекательную физиономию. Пожалуй, мой размерчик! А вслух произнесла:

– Так какой вы хотели от меня помощи? Если я правильно понимаю, нужно разобраться с этим убийством? Однако, по правде говоря, интересы нашей компании гораздо мельче, чем строительство моста…

– Дмитрий Серебров – ваш отец? – прервал меня Верещагин.

– Конечно, мой.

– Тогда, скажу прямо, интересы вашей инвестиционной компании последние пару месяцев непосредственно касаются этого моста.

– То есть?

– Мне доподлинно известно, что ваш отец работает в этом направлении. У него какие-то дела с Инфобанком… Крупный московский капитал. Строительство моста – великолепное вложение денег.

– Не правда! Папа не стал бы темнить у меня за спиной, – разнервничалась я.

– Я за свои слова отвечаю. Господин Серебров претендует на крупный ломоть от этого пирога.

Вот оно что!.. Папуля, похоже, разинул рот на чужой каравай. За последние месяцы он летал в Москву раза четыре и, вполне возможно, заручился поддержкой хозяев Инфобанка. Но неужели ему неясно, что большой бизнес неотделим от большой политики? А где политика, там жди неприятностей. Скоро выборы. Гонка с препятствиями за депутатской неприкосновенностью уже вышла на финишную прямую. Мост – это козырная карта. Даже если и не главный туз, то все равно неплохо бы держать его в рукаве на черный день. Верещагин – не дурак, совсем не дурак… Свой козырь хочет удержать любой ценой. И он не один на этот козырь глаз положил.

– В таком случае, Валентин, – пауза слишком затянулась, и мне пришлось продолжить, – почему вы приехали ко мне? Если Серебров-старший не относится к тому узкому кругу лиц, чьи интересы вы блюдете, то ведь он может принадлежать к противоборствующему лагерю? А я все-таки его дочь…