Текст книги "Добрая фея с острыми зубками"

Автор книги: Татьяна Сахарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Товарищ капитан, но где же я в половине девятого вечера куплю вещи? Все рынки и магазины давно закрыты.

В этом он прав. Оба вопросительно взглянули на меня. Я озадачилась.

– Тут неподалеку есть большая транспортная развязка, – неожиданно напомнила о своем присутствии Антонина. – Там в переходе бабки всяким китайско-турецким ширпотребом допоздна торгуют. Товар, конечно, дрянной, но сейчас нам любой сгодится.

– Уверены? – усомнился капитан.

– Абсолютно. Вон в том доме, – секретарша указала рукой на хрущевку по соседству, – родители моего мужа живут, так что мне в этих краях часто бывать доводилось.

– Так, лейтенант, – скомандовал «главный», – и на покупки, и на больницу у тебя от силы минут сорок. Надеюсь, раньше наши опера осмотр в квартире не закончат. Бери машину с водителем, и одна нога здесь, другая – тоже здесь. – При этом он довольно хмыкнул. Ничуть не сомневаюсь, что ушлый мент прикинул, что китайское барахлишко в подземном переходе потянет скопом долларов на двадцать, следовательно, размер мотивации возрастает.

На том и порешили. Лейтенант уточнил наши физиологические параметры (Антонина с прискорбием выдала свой – сорок первый! – размер ноги), и он ветром унесся отрабатывать мои свидетельские показания и собственную мотивацию.

В течение получаса капитан усердно конспектировал подробности обнаружения трупа в квартире. Черный Бандит вертелся неподалеку, как наглядное подтверждение моего рассказа. Опаленная шерсть на его левом боку убедила милиционера в том, что это именно тот кот, душераздирающие вопли которого заставили нашего юриста потянуть ручку злополучной двери. Пока я детализировала недавние события, в моей голове упрямо копошилась мысль: что, интересно, делал мой драгоценный папочка в нескольких кварталах от места происшествия? Подозреваю, что его любимая парикмахерская, равно как и фитнес-центр, находится на весьма большом расстоянии от этого хрущевского «рая». И еще он зачем-то соврал мне тогда, что подъезжает к дому.

Переписав данные моего паспорта (благо я имею привычку носить главный документ с собой), капитан неожиданно спросил:

– А по какой, собственно, причине вы, Анна Дмитриевна, оказались здесь вместе со своим юристом? Не думаю, что интересы вашей инвестиционной компании распространяются на местную недвижимость.

Вопрос застал меня врасплох. Благо, по причине наступивших сумерек милиционер не заметил, как вытянулась моя физиономия. Пристойную версию своего пребывания в сыром и вонючем поле я заранее не продумала. Ну не дура ли! Должна ведь была сообразить. Не рассказывать же теперь ему про странные конверты с фотографиями и назначенную встречу с убитой женщиной. Ведь мне до сих пор даже фамилия ее неизвестна.

– Э-э-э… – потянула я время, – пони-и-маете, мы здесь оказались абсолютно случайно…

– Ну, я же вам уже сказала, – вдруг вклинилась Антонина, до этого сидевшая рядом тише мыши, – вон там живут родители моего мужа! – Для убедительности она еще раз ткнула пальцем в соседний дом.

– И что с этого? – нахмурился капитан.

– Тут скверная история получилась, – продолжила секретарша с честными широко распахнутыми глазами, – мой муж от меня сбежал.

– При чем здесь ваш муж? – Милиционер нетерпеливо забарабанил пальцами по поверхности стола. Я же полностью потеряла дар речи и тихонько молилась про себя, чтобы Антонина не брякнула чего-нибудь лишнего.

– Муж не просто сбежал, он вывез из моей квартиры все ценные вещи. Приехал с двумя дружками…

В общем, нет у меня теперь ни холодильника, ни телевизора, ни музыкального центра. Обидно, что все это мы покупали вместе и зарабатывали практически одинаково. – Антонина глубоко вздохнула и перевела дыхание. – Все имущество этот паразит перевез сюда к своим родителям. А я случайно пожаловалась на свои беды Анне Дмитриевне, и она чисто из женской солидарности взялась восстанавливать справедливость. Поэтому мы приехали сюда вместе с юристом. Я замешкалась возле машины из-за порвавшейся босоножки, а Анна Дмитриевна и Анатолий Эдуардович заскочили не в тот подъезд… То есть даже в подъезд они заскочили правильный, в четвертый, но дом перепутали. А потом кто-то закричал: пожар! Началась паника, я растерялась…

– Значит, родители вашего мужа живут в соседнем доме в четвертом подъезде? – недоверчиво переспросил капитан, делая пометку в своем блокноте.

– Совершенно верно, можете хоть сейчас проверить. Пятый этаж, квартира налево, номер я не помню, – выпалила секретарша. Мамочки, надеюсь, родственники Антонины и вправду обитают именно там. В противном случае мне придется по полной программе расхлебывать ее лжесвидетельство.

– Это не к спеху, – пробормотал капитан. Больше ничего полезного мы сообщить не смогли.

Во дворе уже изрядно стемнело, когда из знаменитого подъезда появились пять человек: двое в форме и трое в гражданском.

– Вот и наши опера. Как, мужики, накопали что-нибудь в квартире? – окликнул их капитан.

– Ничего. Что не сгорело, то пожарники водой смыли… А на лестнице все жильцы затоптали, – невесело поведал один из «гражданских», приблизившись к нам. – А где Платонов? И транспорт наш куда подевался?

– Лейтенант отбыл на особо важное задание, – изрек капитан официальным тоном, и как раз в этот момент милицейский «бобик» въехал обратно во двор.

– Вспомни дурака… – не удержалась от комментария Антонина.

Я незамедлительно получила в свое распоряжение дешевую хлопчатобумажную футболку, а секретарша пару неказистых мужских сандалий, изготовленных в Китае из кожи натурального Чебурашки. Женской обуви сорок первого размера в переходе просто не нашлось. Я тут же нацепила футболку прямо поверх испорченной блузки. Антонина обулась. Сочетание ее строгой офисной одежды с летней версией говнодавов привело всю опергруппу в бурный восторг.

Лейтенант Платонов представил отчет. Пострадавший Оглоедов находится в ожоговом отделении городской больницы, и его состояние не вызывает у врачей опасений. Поговорить с ним не разрешили, но ключи от «Тойоты» удалось добыть у дежурной медсестры.

Какое счастье! Толик никогда не простил бы мне утрату хотя бы бокового зеркальца от своей ненаглядной практически новой машины. Для него автомобиль – все равно что любимая женщина. Хотя нет, вру… Автомобиль для нашего юриста – куда важнее, чем все женские особи мира, вместе взятые.

На ходу прощаясь с оперативниками, мы с Антониной направились к машине.

– Подождите! Подождите, не уезжайте! – вдруг долетело со стороны все того же погорелого подъезда. – Вот он все видел! Он видел мужика!

В тусклом свете горящих окон я разглядела ту самую жирную тетку в бигуди. Правда, как раз их на голове уже не было, зато засаленный халат и тапочки остались без изменений. За руку она тянула щуплого пацанчика лет десяти-одиннадцати.

Поравнявшись с нами, тетка затараторила:

– Мой охламон с футбола домой возвращался. Он видел, как мужик в костюме выходил из той квартиры. И очень скоро там все заполыхало!

– Ты видел мужчину? Можешь его описать? – вылетело у меня, прежде чем оперативники успели переварить полученную информацию. Мои ноги стали ватными, а сердце замедлило природные ритмы. – Скажи, он был старый?

Мальчуган сочно шмыгнул носом и прогнусавил:

– Не-а… совсем не старый. Не старше, чем вот он. – Его палец указал на лейтенанта Платонова, которому, по моим прикидкам, было лет двадцать пять – двадцать семь, не больше.

Кровь отхлынула от моего лица и приятным теплом потекла по кровеносным сосудам. Что за глупая идея? Мой папа не может иметь к этому всему никакого отношения, успокоила я себя. А что, если у него в этих краях завелась любовница? Почему бы и нет? Как говорится, седина в бороду – бес в ребро…

– Мужик этот приехал на зеленой тачке, – добавил мальчишка и снова шмыгнул носом.

– А марка машины, – живо среагировал капитан. – Какая была марка? Мальчики твоего возраста ведь обычно разбираются в автомобилях, не так ли?

– Я интересуюсь только моделями самолетов, – гордо сообщил сопляк. – Если б он на самолете прилетел… Но тачка импортная, это точно. И большая…

– Зеленый «Форд»! – осенило меня. – Только модель я тоже не назову. Он стоял здесь, во дворе. И мужчину этого я заметила. Такой рослый, костюм у него серый и волосы светло-русые, коротко стриженные.

– Все верно, – кивнул мальчишка.

– Тоже мне приметы! – презрительно сплюнул один из оперативников. – Я, например, тоже рослый, и волосы короткие и светлые. А дома у меня целых два серых костюма имеется. Что еще можете припомнить?

Я и малолетний свидетель переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Ну, хоть пару цифр номера машины, – с мольбой в голосе произнес капитан.

Мы отрицательно покачали головами под глубокие вздохи опергруппы.

– Так время-то не позднее было, – со знанием дела заявила мамаша пацана. – Народу во дворе вечерами толчется немерено. Ребятня играет, родители детей пасут, собачники по газонам гадют… Может, кто вспомнит?

– Родители твоего мужа и вправду живут в соседнем доме? – принялась я допытываться у секретарши, как только мы выехали со двора.

– Конечно! Что я, не понимаю? Милиция же наверняка проверять станет.

– И он действительно вывез из квартиры все ценное имущество?

– Угу., в прошлую пятницу, – вздохнула Антонина.

– А ты зачем это безобразие позволила?

– Ну не драться же мне было с ним и его приятелями? Вот теперь приходится в жару без холодильника обходиться.

– И как?

– И никак…

– Почему же твои родители за тебя не вступились? – не унималась я.

– Моя мама работает в школе учительницей. А отца я вообще не помню. Он бросил нас, когда мне и трех лет не было. Спасибо, хоть бабулька свою квартиру мне завещала на Левом берегу.

– А как ты догадалась соврать капитану про причину нашего визита на Салютную?

– Сообразила, не дура. Я вообще по жизни неплохо соображаю, только вот печатаю медленно. Но это дело наживное, ведь так? Вы, Анна Дмитриевна, высадите меня, пожалуйста, где-нибудь на остановке.

– Значит, так, – по привычке приняла я командование парадом на себя, – сейчас мы едем ночевать ко мне за город.

– Не-не-не… мне неудобно вас стеснять, – запротестовала девушка.

– Ничего, я уж как-нибудь потеснюсь на своих четырехстах квадратных метрах. И не думай спорить! Во-первых, у меня нет сил завозить тебя на Левый берег, а в твоих сандалиях ты рискуешь привлечь в общественном транспорте нездоровое внимание медицинских работников. Во-вторых, из-за отсутствия холодильника дома у тебя приличной еды наверняка нет. И в-третьих, завтра мне понадобится твоя помощь: повезешь Оглоедову в больницу самое необходимое. Ну, там, зубную щетку, полотенце, мыло…

– Вам правда понадобится моя помощь? – робко переспросила секретарша.

– Безусловно, – нагло соврала я. Конечно, мы поедем завтра к нашему юристу вместе. Но не признаваться же ей, что мне ужасно не хочется оставаться одной в огромном пустом доме после всех сегодняшних событий. – Да, и еще врач велел обработать на ночь мои царапины перекисью водорода, мне самой с этим будет трудно справиться, – добавила я, чтобы не оставлять секретарше шансов на отступление. – Кстати, тебе не кажется, что в машине пахнет чем-то паленым?

– Не могу сказать, – ответила Антонина, – у меня почему-то нос заложило.

Затренькал мой сотовый.

– Анюта, ты еще не дома, – то ли спросил, то ли констатировал факт Серебров-старший. – Как прошла встреча? Узнала что-то интересное про фотографии?

– Увы, нет. Ту женщину убили.

– Убили?

– Ага, и квартиру ее подожгли. А еще наш Оглоедов в больнице. Он труп из горящей квартиры вытаскивал и дыму наглотался.

– А ты? Ты не пострадала?!

– Со мной все в порядке, – заверила я папу. – Еду домой. Потом все расскажу.

Я нажала отбой и снова призадумалась о причине папиного пребывания на Пролетарке. Надо будет в ближайшее время учинить ему допрос с пристрастием.

– Анна Дмитриевна, а у вас доверенность на машину Анатолия Эдуардовича есть? – чихнув, озадачила меня секретарша.

Елки-моталки! Да у меня же не только доверенности на машину нет, но и водительского удостоверения. Любой гаишник может доставить мне сейчас массу острых ощущений. Я резко свернула с центрального проспекта и дальше пробиралась по городу задворками в надежде миновать милицейские посты. Даже за городскую черту выезжала не по трассе через КП, а окольной проселочной дорогой по ухабам и рытвинам.

По пути Антонина ухитрилась чихнуть еще не менее десятка раз, и я всерьез обеспокоилась, что она заболела. Как, интересно, можно подхватить насморк в такую жару? Подъезжая к коттеджному поселку, я предложила ей сделать крюк и заскочить в круглосуточную аптеку за какими-нибудь лекарствами от простуды.

– По-моему, это не простуда, – возразила девушка. – Очень похоже на аллергию.

– Только этого нам на сегодня не хватало! На что у тебя обычно аллергическая реакция?

– На майский цвет, на некоторые медикаменты, – стала перечислять секретарша, – еще на книжную пыль, на шерсть…

– С ума сойти. Как ты живешь?

– Ко всему можно привыкнуть, – просопела заложенным носом секретарша. – Непонятно только, на что я сейчас реагирую. Вроде контактов с аллергенами не было.

– Не знаешь, аллергия на неприятности бывает? – попробовала пошутить я и продолжила:

– Мне по-прежнему чудится запах паленого. Неужели это моя одежда так гарью провоняла?

Я остановила «Тойоту» возле своих ворот и, включив свет в салоне, принялась искать в сумочке связку ключей. Вдруг сзади послышались какие-то странные звуки, похожие на приглушенное чавканье. Я резко обернулась и обомлела.

– Антонина, глянь-ка! Вот тебе и мой запах паленого, и твой аллерген в одном флаконе.

Секретарша перегнулась через сиденье, и мы обе уставились на Бандита, аппетитно уминающего на заднем сиденье толстенную сардельку. Возле него валялся распотрошенный целлофановый пакет из супермаркета. Видать, Толик Оглоедов продуктов домой прикупил, а котяра воспользовался тем, что дверь «Тойоты» была не заперта, и организовал себе обильное пиршество.

Бандит, потревоженный нашим пристальным вниманием, выпустил из зубов сардельку, икнул и опасливо зыркнул в нашу сторону. «Бить будете, или обойдемся устным взысканием?» – читался немой вопрос в его янтарных глазищах.

– Вот мерзавец! – воскликнула я. – Мало того, что мне всю грудь изодрал, так теперь еще решил вогнать бедную Антонину в аллергическую кому! А ну, брысь отсюда, троглодит!

Я открыла ему заднюю дверцу, однако кот тут же забился в противоположный угол. Выходить он явно не собирался.

– Вылезай, кому говорят! Не испытывай мое терпение!

– Анна Дмитриевна, не гоните его, – жалобно пропищала секретарша. – Куда ж он пойдет? Хозяйку ведь убили, и дом его сгорел…

В этом она, пожалуй, права: идти Бандиту абсолютно некуда.

– Ну Анночка Дмитри-и-и-евна, – принялась снова канючить Антонина. – Я уверена, он и в мыслях не имел вас оцарапать, случайно получилось. И в моей аллергии Бандит совсем не виноват. Он же домашний. Пропадет на улице, с голоду издохнет!

Как же! Такой издохнет, вон морду-то какую отъел! Да только после одних оглоедоевских сарделек смело может неделю голодать.

– Ладно, пусть с нами побудет, двор у меня большой, найдет себе место для ночлега, – пошла я на поводу у секретарши. – В понедельник позвоним капитану, он записал мне где-то свой телефон. Думаю, у хозяйки Бандита найдутся какие-нибудь родственники. Возможно, они и приютят сироту.

– А если откажутся, – обрадовалась девушка, – я попробую пристроить его кому-то из знакомых. Себе бы забрала, но с моей аллергией о животных можно только мечтать.

Я заехала в ворота, и мы вылезли из машины. В свете фонарей, освещающих по ночам улицы нашего коттеджного поселка, нам открылась сногсшибательная картина.

– Батюшки-и-и… Анна Дмитриевна, у вас что, ураган пронесся по участку?

Нет, это даже не ураган, больше похоже на последствия бомбежки. Мы с ужасом осматривали то, что еще сегодня утром было моим приусадебным участком. Вместо деревьев – пустые котлованы. Там, где раньше зеленел ухоженный английский газон с отдельными включениями розовых кустов и гортензий, теперь пролегали глубокие безобразные борозды от гусениц трактора.

– Генка гнида! – вырвалось у меня, и я сломя голову помчалась в дом оценивать внутренние разрушения.

К моему удивлению, в коттедже царил идеальный порядок: все ценные вещи на местах, а на кухне обнаружилась записка: «Забрал свою часть совместного имущества. Немножко во дворе наследил. Извини!»

Вот гад! Еще издевается! Зачем только охрана поселка пустила его на территорию? Хотя, кажется, я им никаких особых распоряжений по поводу Генки не давала.

– Что у вас произошло? – осторожно спросила Антонина, входя вслед за мной на кухню. В одной руке у нее был платок, которым она прикрывала опухший нос, а второй рукой секретарша бережно прижимала к себе Бандита. Причем последний ничего не имел против подобной фамильярности.

– Примерно то же самое, что у тебя. Мой муж по-своему переделил наше общее имущество. Он когда-то заплатил за озеленение участка и теперь решил прибрать к рукам свою собственность.

– Он вывез деревья? – изумилась девушка.

– Вместе с кустами жасмина и сирени, – подтвердила я, хмурясь.

– Но зачем они ему? Ведь взрослые деревья не приживутся!

– Разумеется, не приживутся. И не нужны они ему вовсе. Просто Генка решил позлить меня напоследок. Даже денег на погром не пожалел, сволочь.

Ну, погоди у меня, ресторатор! Я человек смирный, но кто хочет войны, тот ее получит. На досуге стоит обдумать, как насолить паразиту.

Мы сели ужинать, пристроив Бандита на открытой террасе, подальше от чувствительного носа Антонины.

– Скажите, а зачем вы приезжали в тот дом на Пролетарке? – поинтересовалась секретарша, когда первый голод был утолен.

Тут только я сообразила, что ей ничего не известно ни про присланные конверты, ни про встречу, которую назначала мне несчастная женщина. Хотя с чего это я взяла, что о встрече со мной договаривалась именно хозяйка сгоревшей квартиры? Женщина, звонившая мне, могла быть кем угодно, даже убийцей. Или нет? Все же убийцей, скорее всего, является тот парень на зеленом «Форде». Не зря же он на всех парусах вылетел тогда из подъезда.

Поскольку секретарша уже и так увязла в моих проблемах по самые уши, я решила, что не будет вреда, если она узнает дополнительные детали. Безусловно, мне хватило ума при этом умолчать про папин автомобиль, мелькнувший неподалеку от места происшествия.

Утром котяра, оставленный нами на террасе, дрых у меня на постели. Благо, примостился он в ногах, а не у меня на голове. Единственный путь, по которому Бандит мог проникнуть в мою спальню, – открытое окно и дверь в комнату.

– Эй, ты, беспредельщик! – Я легонько пнула кота ногой. – Надеюсь, блох у тебя нет?

Разбуженный кот недовольно заворчал, но убираться с кровати не пожелал.

В дверь осторожно поскреблись, после чего на пороге возникла Антонина. Завидев на постели Бандита, она счастливо залепетала:

– Ах, вот ты где, маленький. А я уже все окрестности обежала. Думала, ты потерялся.

– Как же, потеряется он, держи карман шире! – Я не разделяла ее оптимизма по поводу нахального животного.

– А я завтрак приготовила, – сообщила секретарша. – Вы любите омлет с беконом?

– Я люблю все, что не требует от меня собственных поварских усилий. Последний раз мне пришлось жарить яичницу года два назад.

– Чем же вы питаетесь? – не поверила девушка.

– Тем, что бог посылает в рестораны.

– А утром?

– Утром – мюсли с молоком, йогурты, кофе с булочкой, наконец. Так что омлет с беконом на завтрак – для меня настоящий деликатес, – поведала я, выбираясь из постели.

– Бандюша, ты с нами? – промурлыкала коту Антонина. Надо же такое придумать: «Бандюша», поморщилась я. Этот черный лохматый варвар нарушил девственную белизну моих простыней. А она ему «Бандюша».

Вот сейчас у нее потекут в три ручья аллергические сопли, будет ей «Бандюша». В подтверждение моей мысли секретарша звонко чихнула.

За завтраком мы обсуждали план действий. Нам нужно было навестить в больнице юриста, а также получить хоть какие-то сведения об убитой. И еще мне очень хотелось побеседовать тет-а-тет с Серебровым-старшим. Секретарша, ко всему прочему, заявила, что Бандита непременно следует показать ветеринару, поскольку вчерашний пожар мог отрицательно сказаться на его здоровье. Лично я была совершенно уверена в том, что котяра, несмотря на припаленную шерсть на боку, здоров как морской пехотинец, но спорить с Антониной не стала. Пусть обследуют его на предмет блох, глистов и прочих паразитов, раз уж он повадился спать у меня в постели.

Наш план осложнялся тем, что моя машина находилась на стоянке возле дома водителя. Она всегда там ночует. А на оглоедовскую «Тойоту» у меня нет доверенности. Городские таксисты выезжают в пригород с большой неохотой, тем более в выходной день. Так что нам, по всей видимости, придется с котом под мышкой шлепать пару километров до трассы, а там ловить попутку.

– Я не смогу идти два километра, – Антонина жалобно посмотрела в мою сторону. – Чертовы сандалии ужасно натирают ноги. Пока я утром бегала искала Бандита, такие мозоли натерла…

Да, сандалии – неудачная идея. И не только потому, что трут. Такой обувью хорошо ворон на колхозных полях распугивать. Что ж делать?

– Эй ты, сонная тетеря, открывай скорее двери! – вдруг долетело до нас с улицы Лариска! Вот и решение проблемы. Лариска всегда приезжает ко мне на своей машине. Я поспешила открыть.

– Что у тебя с участком? Куда делись елочки? Ты что, клад под газоном искала?

Подруга ворвалась в прихожую со скоростью торнадо, на лету засыпая меня вопросами. Во дворе с выражением глубокого страдания на физиономии Иван вылезал сам и выгружал свою ногу из Ларискиной «Нивы». Видно, он серьезно растянул вчера связку, раз предпочел место пассажира.

– Это не я. Это Генка вчера здесь порылся, – пояснила я.

– Зачем?

– Так выразилось его понимание социальной справедливости.

– А какое отношение социальная справедливость имеет к голубым елочкам? – удивленно вскинул брови Иван, бережно усаживая себя на диван в гостиной.

– Совершенно никакой, но Генка когда-то вложил деньги в озеленение участка, а теперь просто вернул свою собственность.

– Вот мудак сраный! – без обиняков прокомментировала Генкины действия Лариска. – Следует его как-нибудь наказать. Правда, Иван?

– Согласен. Какие есть предложения? Если нужна моя помощь, то я всегда с легкой душой…

– С этим придется пока повременить, – огорчила я обоих. – У меня есть дела поважней.

В гостиной появилась Антонина, толкая перед собой сервировочную тележку с кофейными принадлежностями. Все-таки она молодчина, отметила я про себя.

– Ты наконец завела прислугу? Давно тебе предлагала. Девушка, мне сахару одну ложечку, – моментально раскомандовалась Лариска.

– Остынь, моя звезда, – пресекла я дальнейшие помыкательства. – Антонина – не прислуга, а моя секретарша. И находится здесь на правах гостя, так что сахар в кофе сама себе набросаешь.

Подруга недовольно поджала губы, но все же потянулась к сахарнице.

– Значит, так, Антонина! Лариса и Иван – мои друзья. Сейчас вы вместе пьете кофе, и ты вводишь их в курс дела. А я сделаю один звоночек, и будем отправляться, – отдала я распоряжения и поднялась на второй этаж к себе в кабинет.

В записной книжке нашелся телефон старого приятеля Генки Никиты Когтева, работавшего где-то в органах. Где именно, я никогда не уточняла, но знаю, что мой бывший муж пару раз пользовался его услугами для оперативного получения информации.

– Никита? Доброе утро.

– Да. Кто говорит?

– Это Анна, Анна Сереброва, помнишь такую?

– Как же, как же… сто лет – сто зим. Слышал про ваш разрыв с Генкой. Мне жаль. Может, как-то поужинаем вместе?

Как же, размечтался! Не успело еще остыть брачное ложе, как тут же нарисовался претендент. Я уклонилась от прямого ответа:

– Возможно. Но не сейчас. У меня проблемы. Можешь мне один адресок пробить?

– Для прекрасной дамы – любой каприз, – заискивающе пропел в трубку Коптев. – Записываю.

Я продиктовала адрес.

– А что именно нужно узнать?

– Все. Там вчера убили женщину. Я и мой юрист случайно обнаружили ее труп. Так что меня интересует все: кто проживал в квартире, кто прописан, адреса родственников.

– Как это вас угораздило труп найти?

– По глупости. По ошибке зашли не в тот дом, почувствовали запах горелого, толкнули дверь – там пожар, – выдала я Никите официальную версию.

– Понятно. Специально для тебя мотнусь сегодня на работу. Вечером доложу.

Я спустилась назад в гостиную. На коленях Лариски возлежал собственной персоной Бандит и мурчал как трактор.

– Какой котик ласковый, – сообщила мне подруга, почесывая подхалиму шейку.

– Конечно, просто воплощение любви и смирения. – Я оттопырила воротничок тенниски, демонстрируя ей и Ивану глубокие царапины. – Мне теперь в такую жарищу никакой маечки не надеть. И шрамы, наверное, останутся.

– Но он же не специально, – встала на защиту кота Антонина. – Бандит и вправду очень дружелюбный.

– Ладно, тащите этого дружелюбного в машину. После визита к Оглоедову поедем в ветлечебницу.

Через час мы вчетвером, нагруженные пакетами с едой и всякой необходимой в больнице дребеденью, стояли на входе в ожоговое отделение. На ногах секретарши красовались шикарные стодолларовые босоножки, которые я купила, несмотря на ее бурные протесты. После поездки в машине с котом она снова засопливела, но не так сильно, как вчера.

Злобные медички в ординаторской заявили, что всей толпой они нас к больному не запустят, поэтому Лариска с хромоногим Иваном отправились ждать нас в машине.

– Страна приветствует отважного героя! – выпалила я, когда нашему взору предстал целый и невредимый Толик, с головой погруженный в чтение.

– Привет, девчонки! – обрадовался Оглоедов, откладывая газету в сторону. – А я уж подумал, что вы меня бросили на голодную погибель. Тут на завтрак овсянку на воде разносили, представляете?

Вторая койка в его палате была не занята, поэтому мы чувствовали себя совершенно свободно.

– Как вы могли такое подумать? – возмутилась Антонина. – Вот целых два пакета с едой.

– А «Тойота»? Только не говорите, что вы ее оставили без присмотра в том замызганном дворе.

– Не бзди, Оглоедов. Твоя машина стоит у моего загородного дома. Я, когда ее вчера без прав и доверенности перегоняла, вся на нервы изошла.

– Вот спасибочки, теперь можно умереть спокойно, – успокоился юрист и, резво спрыгнув с кровати, принялся потрошить пакеты с провизией.

Я выдала ему еще одну торбу – с бельем и умывальными принадлежностями, чем растрогала его почти до слез. Пока Толик жадно поглощал продукты, мы рассказали ему подробности вчерашних событий, похваставшись тем, что с нашей легкой руки официальной стала следующая версия: возле горевшей квартиры оказались случайно, приехав в соседний дом по личным надобностям.

Оглоедов похвалил Антонину за сообразительность, а также сказал, что лечащий врач обещал выписать его завтра вечером. Ожог на руке совсем незначительный, и сознание он потерял не от дыма, а от того, что заботливый мужик съездил его по уху.

Пообещав забрать юриста завтра из больницы, мы простились и поспешили в машину.

Я предложила следующий маршрут. Сначала заезжаем на стоянку и забираем мою машину. Потом Антонина и вся компания едет на Ларискиной «Ниве» на поиски дежурной ветлечебницы. Я же отправляюсь к родителям (пришлось соврать всем, что папа должен передать мне важные документы). После этого Иван с Лариской завозят Антонину домой, а мне доставляют Бандита со справкой о его здоровье. На всякий случай я отдала им свои ключи от дома. Запасная пара всегда имеется в бардачке моей машины.

– Что ты хочешь этим сказать? Не думаешь же ты, что я имею какое-то отношение к смерти этой несчастной? – Папа нервно прохаживался по кабинету. Пока мама возилась с обедом на кухне, я устроила ему допрос.

– Я ничего не думаю, – жестко ответила я. – Просто спрашиваю, что ты делал на улице Салютной вчера вечером? Ты ведь знал, что у меня там на семь часов назначена встреча.

– Да, о встрече я знал, ты ж сама мне говорила. Но я не представлял, где она произойдет. Адреса ты не называла.

И правда, адреса я, кажется, не называла.

– Но что ты там делал? И зачем соврал мне, что находишься возле дома?

– Ты что, совсем слетела с катушек? Скажи еще, что я убил эту беззащитную тетку и квартиру ее поджег. За кого ты меня принимаешь?

Папа, папа!.. Можешь изображать ягненка перед кем угодно, только не передо мной. Скорее всего, ты действительно никого в своей жизни не убивал, по крайней мере, в прямом смысле этого слова. Но если над нашим семейным благополучием нависнет реальная угроза, то ты без колебаний пойдешь по трупам. И неважно, будут это крепкие дядьки или беззащитные тетки. Ты – старый битый волчара, ты кожей чувствуешь опасность, и твое звериное чутье позволило тебе оставаться на плаву все эти годы. Ты это знаешь. И я это знаю. Сама такая же. Яблочко от яблони…

– Что ты делал на Салютной? – каменным тоном отчеканила я.

– Ездил по делу.

– По какому?

– Это тебя не касается. Могут быть у пожилого человека личные дела?

– Не надо водить меня за нос! Если бы ты завел себе любовницу, то поселил бы ее в более подобающем районе.

– При чем тут любовница? Я был там у врача. Вернее, даже не у врача…

– Ты заболел?

– Нет. То есть… проблема очень деликатная. Понимаешь, с возрастом мужская сила… э-э-э… несколько ослабевает. Так вот, там живет один дедок, он – гомеопат, травами лечит. Ты удовлетворена?

– Да, – выдавила я. – Извини за любопытство.

Почему папа опять мне соврал? Он – безнадежный материалист и прагматик. Никогда! Никогда бы он не обратился за помощью к безграмотному знахарю. Вранье, шитое белыми нитками! Серебров-старший не был готов к допросу и сочинил историю на ходу, лишь бы я от него отстала. Что за этим стоит?

Пообедав, я спешно откланялась, снедаемая тяжкими думами.

В супермаркете пришлось долго суетиться возле полок с кошачьей едой и прочими звериными заморочками. У меня никогда не было животных, и я не знала, как правильно их кормить и ухаживать за ними.

В результате в тележке образовалась гора коробок с сухим кормом и баночек с консервами. Также я взяла специальный шампунь для пушистости, антиблошиный ошейник, две миски (для воды и еды), упаковку витаминов, таблетки для профилактики глистов, кошачий туалет и мешок с ароматизированным песком, мячик и заводную мышку.

Когда на кассе мне сообщили стоимость покупок, я закатила глаза. Кто бы мог подумать, что держать кота в доме – такое дорогое удовольствие. Надеюсь, мне удастся сбагрить это счастье до конца следующей недели.