Текст книги "Путешествие с дикими гусями (СИ)"

Автор книги: Татьяна Русуберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Помогите! Германия

Я сидел в кабинке колеса обозрения, медленно поднимающего меня над городом. Вокруг летели мокрые полупрозрачные хлопья – расползающийся от воды снег. Хорошо хоть проржавевший голубой козырек над головой защищал от ледяной каши. Зато вот ветер продувал насквозь. Кабинка под его порывами раскачивалась и скрипела, да и само колесо скрежетало всеми древними не смазанными осями. Не зря мне с самого начала показалось подозрительным, что на аттракционе никого нет – только в одной кабинке сидел какой-то пацан. Да и клоун этот, что билеты продавал, уж больно смахивал на то улыбчивое чудище из ужастика, которое детей затаскивало в канализацию. Зря я вообще сюда полез. Вот застрянем еще на самом верху, а у меня даже мобильника нету. Разве что клоуна того гребаного на помощь позвать. Кстати, а где он?

Я высунул голову наружу и посмотрел вниз. Мамочки, как же высоко! Динозавры деревянные отсюда – мураши. И Берлин весь – как на ладони. Ну, может, не весь, но центр отлично видно. А если тучи еще побольше от снегу разбухнут, то я точно до них рукой достану.

Колесо скрипнуло особенно натужно, дернулось, затряслось и... встало. Блин, так я и знал! Только что меня колотило от холода, а теперь бросило в пот. Я встал в кабинке, перегнулся вниз. Где же этот козел, клоун?

– Эй! – заорал я в метущий мокрым снег. – Почему не едем? Это что, шутка?

Потряс кабинку за перила, попрыгал – будто это могло помочь. Нефига. Блин, я ж тут так околею. Пара часов, и меня уже в виде трупа снимать будут.

Тут я вспомнил про пацана из другой кабинки. Залез коленями на сиденье и заорал в ту сторону:

– Эй, чувак! Мобила есть? Давай звони... куда там? Пожарным. Или в МЧС. У них есть тут вообще МЧС?

В третьей от меня стальной корзинке что-то зашевелилось, вставая. Блин, а чего это парень голый? Зимой-то? И белый до синевы. Белый, раздутый, как человечек из рекламы шин, и мокрый. Вон черные патлы башку облепили.

Тут он ко мне мордой лица повернулся, и я чуть из кабинки не выпал. Это был Кит. Я сразу его узнал, хотя глаза пацана напоминали бильярдные шары, потому что веки сожрали рыбы. И зубы казались огромными из-за отсутствия губ. Наверное их тоже съели. И еще вся физиономия у него как-то съехала на сторону, а руки походили на жуткие ноздреватые лягушачьи лапы. Ими он зацепился за поручни и молча полез на ось колеса.

Я скатился на пол кабинки и забился между сиденьями как можно дальше от жуткого монстра. А утопленник неуклюже втащил свое тело на стальную трубу, соединяющую огромные спицы, и пополз по ней ко мне, оставляя на ржавчине хлопья белесой кожи.

– Не надо! Нет, пожалуйста, не надо! – бормотал я, сильнее вжимаясь спиной в ледяное железо. Почему-то я был уверен, что, как только мертвец коснется меня, я умру. Жутко и в муках, вроде тех, что пережил он. Или хуже. Кит неторопливо подбирался ближе и ближе, а выхода не было. Только посвистывал в стальной конструкции ветер, да поскрипывала, раскачиваясь, древняя кабинка. Вот-вот чудище уже перелезет в нее. Вот-вот потянется ко мне своим мерзким беззубым ртом, из которого наверняка несет водорослями и гнилью. С диким воплем я вскочил на ограждение кабинки и прыгнул вниз.

– Чего орешь, придурок?

Что-то толкнуло меня под ребра. Я с трудом разлепил глаза, щурясь на пробивающийся между пластинками жалюзи дневной свет. Ф-фух, это был только сон. Но какой реальный! Бли-ин... А чего так рано разбудили? И вокруг суета какая-то. Все шмыгают туда-сюда, шебуршат здоровенными мешками, шкаф стоит распахнутый, вывернув наружу цветастые внутренности с ребрами вешалок.

– Вставай давай, – снова пинок. – Шевели булками, говорю!

Я сел на матрасе, и под нос мне сунулся черный пластик.

– Собирай манатки и в темпе. Матрас, одеяло, шмотки, все. Вернусь через пятнадцать минут, и если что после тебя останется, в жопу тебе запихну, будешь пуговками наслаждаться. Понял?

Я тупо кивнул в уже удаляющуюся спину Саши. Блин, с чего такой шухер-то? Пожар что ли?

– Что случилось? – поймал я за штаны пробегающего мимо Манюню.

– А я почем знаю? – выкрутился он из моих пальцев. – Сашу бы спросил.

Ага, спросишь его... Кряхтя, я поднялся, натянул джинсы и принялся как попало запихивать все в мешок. Естественно, половина вещей не влезла, хоть было их у меня кот наплакал. Пришлось вытащить матрас обратно и заняться его скатыванием. Делом это оказалось непростым, если учесть постоянно топчущиеся по моей собственности ноги и девчачьи вопли:

– Кто сп...здил мою розовую юбку? Ту, с воланами?

– Габи, ты не видела лак с блестками? Сиреневый?

– Какой урод намочил мою косметичку? Ты что, нассал туда, Дагмар?

В итоге под моим матрасом каким-то чудом оказались Ленкины стринги, и она мне их чуть на уши не натянула – хорошо, Саша пришел.

– Отряд, стройсь! – рявкнул он от двери.

Мы кое-как встали в неровную линию, сгрузив у ног раздутые мешки. Места в комнате внезапно оказалось очень много – ведь с пола исчезли все матрасы и разбросанные тряпки. Саша заглянул в шкаф, потренькал болтающимися пустыми вешалками. Пошел вдоль стен, зачем-то заглядывая во все углы и даже за батарею. Насвистывая, приблизился к нашей шеренге мягкой походкой хищника – типа кто тут не запаковался, кого сожрать? Зоя рядом со мной поплотнее прижала мешок к груди и зажмурилась – бедняжка боялась Сашу до усрачки. Но тот протопал мимо и вдруг как шандарахнет мою поклажу ногой. Натянутый до предела пластик лопнул, и матрас, с которым я так намучился, вылез в прореху, как полосатые кишки.

Охранник сложил руки на груди, меряя меня взглядом сверху вниз.

– Так, ребятки, с вещами на выход. Быстро. А ты, Денис-пенис, – он сально усмехнулся и пихнул меня назад, – задержись.

Я сразу понял, что сейчас будет. Саша часто брал мальчиками часть зарплаты, теми, что помладше и попугливей. Нравилось ему видеть слезы в глазах и слышать крики. Я попытался отвертеться:

– Разве вы не говорили, что торопиться надо?

Дернулся к двери, но этот козел лысый меня перехватил, заломил руку за спину:

– А мы по-быстрому. Присядем тут, как говорится, на дорожку.

Его пятерня провела по моему лицу, пальцы сунулись в рот.

– Ты же сам напросился, котеночек. А я тебя предупреждал...

Я хорошо знал, что надо Саше. И выход тут был один – сделать так, чтоб он поскорее кончил. Поэтому я хныкал, умолял отпустить, слабо трепыхался и даже слезу пустил – это совсем несложно, когда тебя дерут по-сухому. Охранник повалил меня спиной на пол и стал вбивать под батарею. Я вывернул шею, чтобы не расшибить башку, и тут мои глаза наткнулись на надпись. Кто-то вывел карандашом по подоконнику снизу, там, куда обычно никто не заглядывает: «Ася Крылова, 15.03.1998, здесь с 30.12.2012. Денис Малышев, 25.12.2000 г., здесь с 30.12.2012. Лена Гуйдо, 22.06.1997, здесь примерно с...»

Я все-таки треснулся головой о батарею, перед глазами все потемнело. Саша оттащил меня чуть подальше – какой кайф трахать бессознательное тело? Я запрокинул голову, застонал, типа я тут от боли извиваюсь, а сам старался разобрать прыгающие буквы. Габриэла это наверное наша Габи. А Валерий Манюков – это Манюня, что ли? Вот бы найти Кита! Но как я ни тянул шею, прочитать больше ничего не сумел – слишком далеко, да и темновато под подоконником-то. Только бросилась в глаза крупная надпись рядом со списком: «ПОМОГИТЕ, НАС ДЕРЖАТ ЗДЕСЬ НАСИЛЬНО!» И то же самое по-немецки.

Я быстро отвернулся, чтобы Саша не заподозрил чего. Интересно, на что рассчитывал этот писатель? Может, как раз на такой случай? Что Ян с какого-то бодуна решит перевезти свой бизнес, и хозяева квартиры или новые съемщики обнаружат послание? Ну, допустим, и чо? Нас-то уже тут не будет. И кто из ребят мог так рисковать ради неизвестно чего?

Тут Саша наконец со стоном обмяк и повалился на меня, придавив к полу. Я думал о том, что моя футболка теперь будет выглядеть, как половая тряпка, – собрал ею все барханы пыли, которые лежали под батареей. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге замер Ян.

– Какого?!... – у него прям дым из ушей повалил. Пока он нес на Сашу последними словами, я быстренько натянул штаны и поволок рваный мешок к выходу. Дело было, конечно, не во мне, а в том, что Ян, и правда, очень торопился убраться отсюда. И Сашу обыскался.

Меня чуть не пинками спустили с лестницы, запихнули в какой-то фургон, закинули следом манатки, и все – машина рванула с места. Потом я узнал, что такая штука называется автокемпер. Это что-то вроде дома на колесах. Внутри кровати, стол, диваны, даже туалет есть и телек. Остальные ребята уже оккупировали сидяче-лежачие места. Саша уселся рядом с Яном и водителем впереди. Бобик развалился на диване перед ящиком и смотрел свой любимый реслинг. Куда нас везли, конечно, никто не объяснил. Но когда фургон выехал из Берлина на скоростное шоссе, стало ясно, что далеко.

Все места у окон были заняты, и я забился на верхнюю койку. Интересно, а остальные знают про надпись под подоконником? Наверное, да – ведь они же сказали Писателю свое настоящее имя и день рождения. Стоп! Вот я же не знал, а все про меня верно написано. Кому я вообще называл свою фамилию? Кому говорил, когда у меня днюха? Ум-м... выходит, что только Асе. Неужели это она сочинила послание? И у нее смелости на это хватило?! Что, если бы Саша его нашел? Или Ян? Нас бы всех тогда так распидорасили, чтобы виновника обнаружить, мало бы не показалось! И как она про всех все вызнала, а?! Штирлиц, блин, в кудряшках. Жесть, мля.

А вдруг этот ее трюк сработает? Надпись найдут, сообщат копам, а те расспросят хозяев квартиры, соседей... Может, кто запомнил номер автокемпера. И что туда много детей садилось. Светло же было еще. Может, нас всех скоро спасут!

Мне так захотелось поделиться своими мыслями, что я заворочался на постели и чуть не спихнул вниз задрыхшего Баптиста. Собрался уже потрясти его за плечо, но передумал. Что, если кто-то из ребят стукнет Яну, и у Аси потом будут из-за этого проблемы? И раньше случалось, что девчонки и пацаны закладывали друг друга, чтобы скостить свой долг. Дагмар заныкал чаевые. Баптист спрятал косяк за батареей. Кит сосался с Денисом... Знать бы, кто крыса, а кто нет. Но разве тут угадаешь?

В общем, я никому ничего не сказал. А часа через три мы оказались в Гамбурге. Очередная квартира в высотке, двенадцатый этаж, лифт, балкон, на который не разрешалось выходить. Ладно хоть работать пока не заставляли. От безделья мы тупо смотрели фильмы по видаку или истязали древнюю игровую приставку, к которой была только одна игрушка – совершенно затраханная бродилка. Я ждал и надеялся.

Не знаю, откуда, но просочился слух, что Яну пришлось срочно свернуть бизнес в Берлине. Полицаи накрыли один филиал, и кто-то дал показания – то ли один из детей, то ли шофер. Может, хозяин просто решил перестраховаться, свернув контору. А возможно, реально была угроза, что копы распутают весь клубок. Так или иначе, в Гамбурге мы сидели тише воды, ниже травы. Я ждал и надеялся.

Так прошла пара недель, а потом дети стали постепенно исчезать, один за другим. Оставшиеся не могли спать от страха. Кто знает, продал Ян Манюню своим «коллегам» или просто избавился от него, чтобы замести следы? А что хозяин сделал с Диди? Парень ведь уже как-то пытался бежать. Вдруг он был замешан во всей этой полицейской истории? И все равно я еще надеялся.

Наконец в Гамбургской квартире нас осталось всего трое: я, Зоя и Дагмар. И когда за нами снова приехал автокемпер, я понял: никто нас не спасет.

Безопасное место. Дания

Проснувшись, я не сразу сообразил, где нахожусь. Снизу – топчан, сверху – пушистый плед с тиграми. В поле зрения – тесная каморка. Пылесос, швабры, халаты, полки, заставленные всякой всячиной. В окошко под потолком сочится серенький утренний свет. Постепенно в памяти возникла ночная прогулка, закончившаяся в кафе «Мечта». Ага, наверное я в подсобке! А где студент? Не забыл же он меня тут... Хотя рядом с Изабэль и не такое забудешь.

Я свесил ноги с топчана и выбрался из-под пледа. А вот и мои кеды – орудие медленной пытки. От одной мысли о том, что надо впихнуть в них свои мозоли, меня передернуло. Я подобрал обувку с пола и поплелся на поиски Ника и уборной в одних носках. Студент обнаружился за столиком перед баром. Он сидел, уткнувшись в экран ноутбука, и прихлебывал из дымящейся чашки. По витавшему в воздухе аромату я определил крепкий кофе. Так, первая миссия выполнена. Осталась вторая. Найти сортир.

– А где тут туалет?

Ник аж подпрыгнул, чуть не свернув комп на пол.

– Черт, Денис! Ходишь тихо, как привидение. Кстати, а что ты в одних носках?

– Кеды жмут, – пожал я плечами. – Так как насчет туалета? А то я обделаюсь щас.

Конечно, в таком заведении сортир не мог быть обычным. Туалетную бумагу, скажем, пришлось добывать из пасти дракона. А сидушка, стоило опустить на нее зад, начинала мигать разноцветными огнями, как летающая тарелка. Не говоря уже о том, что сам толчок торчал посреди пещеры с сокровищами. Наигравшись со стульчаком, я, зевая, выполз в зал.

– Кофе? – спросил Ник, кивая на возникшую на столе новую чашку и булочку с джемом.

Вот это, блин, сервис. Такое ощущение, что с Ником я только и делаю, что жру. Растолстею так скоро.

– А соку можно? – оборзел я.

Изабэль куда-то исчезла, так что сок мне принес повар-латинос. М-м, любимый апельсиновый.

– Я звонил в полицию.

У меня зубы клацнули – это я укусил мимо булочки.

– Ты же сам просил сделать это как можно скорее, – виновато добавил Ник.

– Угу, – я набил рот булкой. Да, просил, ясен пень. Только все равно как-то не по себе. Может потому, что пути назад теперь нет?

– Нас будут ждать в Национальном Центре Расследований в девять, – студент испытующе посмотрел на меня. – Этот отдел как раз занимается торговлей людьми. Они напрямую сотрудничают с Интерполом.

Жесть, Интерпол! Это что-то такое крутое из боевиков. Кажется. И прямо-таки целый отдел по торговле людьми?

– Денис, – продолжал между тем Ник, ероша и так торчащие кверху волосы, – я должен тебя предупредить, что скорее всего тебя снова задержат. Из-за того инцидента со стрельбой. До выяснения обстоятельств.

Я кивнул. Опять тюряга? Ха, нам не привыкать. Лишь бы копы Яна нашли. И ферму накрыли.

– А у них тут в СИЗО тоже обед из трех блюд?

У студента от удивления аж шевелюра наверх поехала:

– Э-э... Если честно, понятия не имею. Но обещаю проследить, чтобы тебя кормили хорошо.

На этой светлой ноте мы оставили повара закрывать кафе и отправились сдаваться полиции.

В допросной нас ждала целая делегация: тетка-следователь, ее длинный помощник-очкарик плюс еще одна тетка из коммуны, неодобрительно косившаяся на Ников фингал. Мурыжили меня жутко долго – не только потому, что пришлось рассказывать все сначала, но и потому, что половину времени занимал перевод туда-обратно. Не знаю даже, кто из нас больше устал – я или Ник. В начале мои слова копы восприняли довольно скептически. Но когда на стол лег Янов ствол, аккуратно упакованный студентом в прозрачный пластик, тон разговора резко изменился. Следовательша с очкариком сделали стойку и вцепились в меня мертвой хваткой – я только успевал отвечать на сыплющиеся с двух сторон вопросы.

Передо мной выложили туеву хучу фоток всяких мужиков. Ни Яна, ни Саши среди них не оказалось, но я узнал одного клиента, на которого и показал. Пришлось, ясно дело, расписывать, когда, где и как. Не знаю, почему этот бык особенно копов интересовал – может, был он какой-то местной шишкой, и под него копали, а может, маньяком каким. Я за этим фраером ничего особенного не заметил, кроме того, что от него всегда уходил без носков – коллекцию он собирал, с...ка. Я уже заранее к нему надевал самые старые и рваные, а этот урод и тащился – чем грязнее, тем ему больше вставляло. А у Яна фиг потом новых допросишься.

История о носках следовательшу с очкариком улыбнула, а тетка из коммуны начала дергать глазом. Она с самого начала сидела с такой мордой, будто перед ней труп расчленяют, – бледная и задыхающаяся, а теперь по кофточке у нее стали расползаться мокрые круги – из-под мышек.

– Денис, ты поможешь нам составить фоторобот Яна? – перевел мне Ник слова очкастого. – Нам понадобится фото, чтобы объявить его в розыск и отослать запрос интерполу. Мы, конечно, пробьем по фамилии из того паспорта, что ты видел, но, скорее всего, она тоже фальшивая. И еще тебе нужно пройти медосмотр.

– Это еще зачем? – удивился я. – Со мной уже все в порядке. Даже без таблеток.

Ник посовещался со следовательшей и повернулся ко мне:

– Медосмотр поможет определить следы насилия, – он отвел глаза. – Результаты могут быть использованы обвинением в суде. Но ты можешь отказаться, если, – студент снова поднял взгляд и закончил осторожно, – тебе это... ну... Короче, все поймут.

Я нахмурился: чего он там лопочет?

– Так эти самые... следы копы же сфоткали. В Эсбьерге, в СИЗО.

Снова пришлось Нику поработать переводчиком.

– Они пошлют в Эсбьерг запрос, – объяснил студент. – Но на тех фото наверняка только внешние повреждения. А врач может обнаружить внутренние.

Я вспыхнул, как целый коробок спичек. Блин, чего им всем далась моя задница! С другой стороны, какая разница? Все, что могло случиться, уже случилось.

– Питер говорит, – кивнул на очкастого Ник, – что медицинское заключение поможет тебе избежать э-кхм... – студент смущенно откашлялся, – физиологических подробностей, если тебе придется давать показания в суде.

Мне все это уже настолько обрыдло, что я мечтал только, что меня запрут наконец в тихой камере и принесут туда обед.

– Скажи им, я на все согласен. Только пусть они побыстрей отправят людей на ферму. Там шестеро ребят сейчас должны быть.

Меня действительно заперли. Но о тишине пришлось только мечтать. Камера оказалась на двоих, и одна койка в ней была уже занята каким-то малолетним скинхэдом с татуировкой прямо на морде, а морда – кирпичом. По началу лысый пытался общаться, но отвечал я ему исключительно по-русски и исключительно указаниями, куда ему пойти и что там сделать. Как ни странно, он понял и прилип к маленькому телеку, приткнувшемуся на полочке над столом. А мне осталось только ждать.

Ник навестил меня тем же вечером. Сообщил, что копы прочесали лес у Грибскова с собаками.

– И что? – спросил я, чувствуя, как сердце замирает где-то в желудке.

– У меня есть хорошая новость и плохая новость, – взъерошил хаер на лбу студент. – С какой начать?

Вот садист!

– С хорошей.

– В общем, полиция нашла то место, где между тобой и Яном произошла драка. Следы крови, борьбы есть. Но никакого тела.

– Значит, этот гад не сдох-таки? И что в этом хорошего?

– То, что ты никого не убил, – Ник вздохнул и принялся терзать свой пирсинг. – Пока.

– В смысле?

– Это вторая новость, – студент отпил колы из банки, которую притащил в комнату для свиданий – это уже становилось традицией. – Полицейские нигде не нашли пулю, которую ты выпустил. А гильза есть, и на пальцах у тебя следы пороха. Экспертиза показала.

– И чо? – пожал я плечами.

– Вполне вероятно, пуля осталась в Яне, – Ник испытующе смотрел на меня.

– А вот это прекрасная новость! – я тоже нажал на колу. – Может, урод еще загнется в той норе, куда заполз.

– Полиция запросила больницы и практикующих врачей поблизости. Никто, соответствующий описанию, к ним не обращался.

– Лучше некуда. Может, гад уже ласты склеил. Кстати, а конфет мне не принесешь? Я отпраздную.

Студент покусал губу, не сводя с меня глаз:

– Тебя никто не будет обвинять. Тела нет, преступления нет. В любом случае, ты еще не достиг возраста уголовной ответственности. Я больше боюсь другого. Как думаешь, если Ян все-таки выживет, он... будет пытаться тебе отомстить?

Я подумал и ответил честно:

– Если он выживет, лучше мне из тюряги вообще не выходить. Тут для меня будет самое безопасное место.

Ферма. Дания

О том, что мы оказались в другой стране, я узнал дня через два после приезда на ферму. Из чердачного окна разглядел почтальона, совавшего что-то в почтовый ящик у подъездной дороги. Форма на нем была зашкварного ярко-красного цвета, а немецкие почтальоны носят синюю. И фургон, темно-желтый и кургузый,выглядел неправильно. Я же не знал тогда, что из Гамбурга до Дании меньше трех часов езды. Поля да хутора – они по обе стороны границы одинаковые.

Везли нас по каким-то проселочным дорогам, пока автокемпер не свернул на грунтовку и не остановился перед белеющим через дождь каменным домом – небольшим и довольно облупившимся. К дому прилагались усыпанный гравием двор с ямами, запущенный сад и теплица с то ли огуречными, то ли помидорными джунглями. Вокруг простирались луга и поля. На лугах коровы, на полях кукуруза. Ближайшие соседи... так, в бинокль можно рассмотреть. Мне еще только предстояло выяснить, что, когда кукуруза вымахает в полный рост, то и бинокль не поможет.

Мы вылезли из автокемпера и, спасаясь от дождя, пулей заскочили в дом. Внутри он оказался еще более убитым, чем снаружи, и пах нежилым. Выгоревшие обои пучились пузырями, грязный палас светлел прорехами, дверцы кухонных шкафов уныло свисали на одной петле. Не знаю, где Ян раздобыл эту халупу, но он явно не разорился. К халупе прилагался незнакомый литовец – мелкий, юркий и щетинистый, в смысле, с зачатками черной бороды. Звали его Ивалдас.

Этот тип протащил нас в задний коридор, ткнул какой-то палкой в потолок, и там открылся почти незаметный люк. Из люка выдвинулась складная лестница. Ян загнал нас с Зоей и Дагмаром на чердак и влез следом сам. Кто-кто когда-то начал строить тут второй этаж, но дальше теплоизоляции и нескольких стенок дело не дошло. В одном углу громоздились старая мебель и какие-то пыльные коробки. Остальное пространство было свободно, если не считать развешанных повсюду серых полотнищ паутины.

– Ай! – вдруг взвизгнула Зойка и чуть не вспрыгнула мне на плечи.

– Что там еще?! – раздраженно рявкнул Ян.

– П-паук! – девчонка указала трясущейся рукой на пол, где мелькнула крупная лохматая тень. – Вот такой огромный, – ее руки очертили в воздухе нечто размером с восьминогого приятеля Хагрида.

Ян ухмыльнулся:

– Если не хочешь с ним спать, деточка, давай за работу. – Он повернулся к нам с Дагмаром и добавил. – Возьмете у Ивалдаса швабры, тряпки там, и уберете тут все. Теперь ваше место – здесь.

Пока мы изгоняли с чердака коренных жителей, Ян с Ивалдасом быстренько заколотили два единственных окна. Не совсем, а вроде как решетку сделали из досок: свет проходит, а наружу не вылезешь. Потом наверх затащили мешки с нашими пожитками – и все. Номер люкс готов. В первую ночь Зойка напросилась спать между мной и Дагмаром – вдруг какой Арагог в углу затаился и в темноте как выскочит! Лекции на тему, что ядовитых пауков в Европе нет, а обычные вообще не кусаются, не помогли. Эта трусиха была уверена, что наши волосатые друзья непременно мутанты или эмигранты из Африки, и смерти она сможет избежать, только обложившись нашими телами в качестве живого заслона.

Веселуха продолжилась с утра пораньше. После завтрака в виде залитых водянистым молоком овсяных хлопьев Ян приставил нас троих к работе. Под руководством Ивалдаса и Саши надо было ободрать обои со стен, а паласы с полов, да эти полы еще и надраить. Как позже выяснилось, это была только малая часть ремонтного проекта, который занял почти все лето. А мне, Зойке и Дагмару в нем отводилась роль рабов. Мы штукатурили, красили, клеили обои, стлали новые ковры... Блин, даже плитку в ванной меняли!

Мелкую и щуплую Зою еще жалели, она в основном порхала с кисточкой или клеем. А вот на нас с Дагмаром пахали, как на двух Буратинах. К концу гребаного ремонта я мог бы устраиваться в любую строительную фирму – рабочим по внутренней отделке. У меня даже мускулы появились. Саше это не нравилось, но он продолжал периодически меня потрахивать. В конце концов, какой у него был выбор? Дагмар длинный, мосластый, руки-ноги у него росли вперед всего прочего – лосенок, да и только. Вообще не в Сашином вкусе.

Зато других клиентов обслуживать не требовалось. Пока. Ян с Евой умотали куда-то чуть не на второй наш день на ферме. Я предполагал – налаживать бизнес на новом месте. В общем, не сильно ошибался. Вернулась парочка в августе, да не одна. На чердаке стало людно. Четверо новых ребят – две девчонки, два мальчишки. Младшие – брат и сестра. Десять лет и одиннадцать. Я почувствовал себя стариком. К счастью, новенькими сразу занялась Зоя – материнский инстинкт в ней проснулся, что ли? Я оттащил свой матрас в самый дальний угол за баррикаду из сломанных стульев и выживших пауков. Еще сопли мне тут вытирать не хватало. Как будто других проблем нету.

А проблем, и правда, становилось все больше и больше. Мы почти закончили отделку большого зала внизу, Ян даже начал завозить мебель и новые лампы. Тогда-то я и понял, что нам грозит. Мягкие диваны и кресла темно-красной кожи, барная стойка и высокие табуреты, пустое пространство перед ними, где Саша с Ивалдасом как раз привинчивали на пробу раздвижной шест. А за диванами – три красных двери. Три спальни с кроватями-сексодромами. Блин, выходит, я своими руками построил бордель! Сделай сам, называется. Жесть!

Интересно, а у шеста кто танцевать будет? Ленку-то нашу, стриптизершу, сплавили вместе с остальными. Теперь у Яна новый товар. Свежачок. И три ветерана постельного фронта. В общем, я не выдержал и у хозяина прямо спросил – пока стаканы из коробки в бар ставил. А он пепел стряхнул – прямо в чистый стакан, сволочь, – и ржет такой:

– Вот ты и будешь.

У меня пальцы так и разжались. Стекло по всему полу. Ногу босую осколками порезал. А Саша с Яном только бугага. Типа мы кастинг устроим. А что это за кастинг такой? Я вообще танцевать не умею. У меня и слуха-то нет. Мне на уроках музыки училка даже петь запрещала с остальными. Так и сказала: «Ты ревешь, как больной теленок». Класс уржался тогда. Двигаюсь я точно не лучше. Я попытался эту мысль до хозяина донести, но кто ж меня слушал. На вечер назначили кастинг.

Оказалось, это что-то вроде конкурса талантов. Ян с Евой и Сашей развалились с напитками на красных диванах. Вертлявый Ивалдас колдовал над компом за диджея. Он врубил что-то ритмичное, и хозяин ткнул пальцем в Зою. Бедняжка вышла на «сцену» и стала послушно переминаться на подгибающихся ногах. Ян схватился за голову:

– Улыбайся хоть, дура. Улыбайся!

Зойка растянула губы, но брови предательски сошлись домиком.

– Говорил же я тебе, шеф, – влез Саша, побалтывая виски в стакане. – Без витаминок ничего не получится.

– У меня есть лекарство получше, – огрызнулся Ян и показал девчонке кулак.

Зойка была ученая и принялась старательно подвиливать тощими бедрами. Ее погнали на шест. Я заранее закрыл глаза. Не знаю как, но ей удалось вскарабкаться под самый потолок – наверное страх загнал. А вот как слезть оттуда – это уже было задачей повышенной сложности. В итоге она просто разжала руки и грохнулась на пятую точку. Ян с Сашей уржались, конечно, а у Зойки потом жопа и внутренняя сторона бедер неделю лиловели с переливами, и ходила начинающая стриптизерша интересной походкой.

После Зойки на «сцену» вызвали новенькую – литовку лет пятнадцати, Гедре. Та попросила Ивалдаса поменять музыку и устроила себе дискотеку под Леди Гагу. Эта лохушка не расчухала еще, что ее сюда не танцевать притащили: видно, Зойка не спешила новеньких просвещать, да и Гедре эта по-русски ни слова. В общем, вообразила себя дэнсинг квин, крутила задом и вовсю строила Яну глазки. За что и схлопотала от Евы. Та подошла и влепила новенькой такую затрещину, что девчонка брык – и ножки вверх.

Теперь за голову схватился Саша:

– Ну зачем же по лицу, дорогуша? Мы же открываемся в пятницу!

– Замажем, – бросила Ева, снова усаживаясь на диван и демонстративно обнимая Яна. – А если не прибережет свои бл...дские взгляды для клиентов, я ей и второй глаз обработаю – чтоб симметрично было. Ладно, пусть теперь мальчики потанцуют, да? – она куснула Яна за мочку уха, и он кивнул, хмурясь.

– Давай, Денис.

А чего я-то? Меня за что крайним делать? Но битым быть не хотелось, и я выполз к шесту. На меня уставились десять пар глаз, завздыхало из колонок что-то эротичное. Ноги тут же налились свинцом и прилипли к полу, руки бестолково задергались, во рту пересохло, а горло сперло – не вздохнуть.

– Этот сейчас вообще в обморок грохнется, – подытожила Ева. – Саш, где там твои витаминки?

У лысого козла все уже было наготове. Он вытащил из коробочки ярко-розовую таблетку и протянул мне. Таких колес я раньше не видел, но цвет меня насторожил. Те диски, которыми снабжал Баптиста бык-барыга, тоже часто отличались кислотными оттенками. Я затряс головой, но поздняк был метаться: Ян сгреб меня в охапку и запихнул гребаную витаминку прямо в глотку. Пока ждали эффекта, отдуваться пришлось Дагмару. Танцор из него вышел хреновый, зато вот по шесту он лазил, как обезьяна, да еще всякие штуки на нем выделывал, будто у нас не кастинг на стриптиз, а чемпионат по спортивной гимнастике. Небось, витаминок ему не хотелось, вот и лез из кожи вон, выдрючивался.

Вставило мне минут через двадцать. Саша первый это заметил, и меня выпихнули на сцену по-новой. А мне как муравьев под кожу запустили. Стоять на месте спокойно стало невозможно. От басов внутри все дрожало, и ритм шел напрямую в позвоночник, в костный мозг. Тело будто само знало, что ему нужно, а башку вырубило вообще. В какой-то момент мне показалось, что она закатилась под барную стойку и подмигивает мне оттуда косящим глазом. Дагмар потом говорил, что от шеста меня пришлось оттаскивать, при этом я орал, чтобы меня отпустили, потому что мне надо почистить банан. В общем, мое первое выступление под витаминкой запомнилось всем. Как ни странно, Ян остался доволен, только велел Саше в следующий раз уменьшить дозу. Это меня здорово насторожило. Сам я особых деталей своего номера припомнить не мог – разве что подмигивающую из-под бара голову. Что же я там такого выделывал?!

Открылись мы по плану – в пятницу. А дальше все пошло по такому расписанию: пятница и суббота вечером – элитные вечеринки с нами в главных ролях. Остальные дни ребят, как и прежде, развозили по заказам Ивалдас, Саша или сам Ян.

Так у соседей не возникало никаких подозрений. Что с того, что в выходные у фермы паркуется пять-шесть машин? Может, хозяева – люди гостеприимные, или родственники к ним приезжают. Уикенд в конце концов. Люди расслабляются, как хотят. Главное, в рабочие дни на ферме все тихо и спокойно. Даже если кто и зашел бы в дом, то ничего странного бы не увидел. Мы спали запертыми на чердаке, вход на который и не разглядишь, если не знаешь, где искать. Зал со стриптизом превращался в обычную гостиную: шест убирали, а что диваны полукругом стоят – так вот, плазма же на стене. Да и баром в доме никого не удивишь. Подумаешь, хозяева любят вечеринки с бухлом, что в этом такого? Они же никого вокруг не беспокоят, не шумят. Приличные люди.