Текст книги "Во всем виновата осень (СИ)"

Автор книги: Татьяна Козлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Билл гнал эти непрошенные эмоции от себя, но как он ни старался, они все сильнее и сильнее его обволакивали, а потом и вовсе начали сдавливать его тело, до тех пор, пока он практически не мог сделать вдоха. Чтобы хоть куда-то выпустить негатив, он со всей силой, что у него была, сжал браслет Яниных часов, которые он до сих пор продолжал теребить в руках. Он посмотрел на их циферблат и увидел, что секундная стрелка не движется. Приглядевшись, он понял, что время на часах остановилось еще около получаса назад. Билл ничего не сказал. Он почувствовал, как в этот момент его руки и ноги стали ватными, и он потерял все оставшиеся силы. Он теперь уже сидел спокойно, не ерзая, поддавшись напору тисков своего собственного ужаса, и отрешенно наблюдал за мигающими стоп-сигналами впереди ползущих машин.

– О! Отлично! – сквозь тишину громогласно сказал Том. – Кажется, мы доехали до начала пробки. Вон там все машины перестраиваются и что-то объезжают. Наверное, это та самая авария.

Билл практически не отреагировал на сказанное его старшим братом. Обычно, как и большая часть людей, он бы полюбопытствовал и начал бы высматривать детали происшествия: сколько машин, что случилось, насколько все серьезно. Но сегодня ему было не до этого. Он был погружен в свои собственные проблемы. До чужих проблем ему не было никакого дела.

– Ну, все. Через минутку мы выберемся из этой проклятой пробки – с энтузиазмом продолжил Том, когда до того места, где машины перестраивались, оставалось метров пятьдесят.

В этот самый момент, среди наблюдаемых Биллом красных мерцающих огней проскользнуло что-то, что он уловил только на подсознательном уровне. Его мозг четко не зарегистрировал картинку, но тело невольно отреагировало внезапным напряжением. Он выпрямился на сиденье и еще раз внимательно вгляделся в окружающую обстановку, чтобы понять, что же такое его сейчас взбудоражило. Машина за машиной перестраивались из двух рядов в один. И после маневра очередного автомобиля в глаза Биллу бросился отблеск фар от почему-то очень знакомого рыжевато-оранжевого цвета.

В ту же секунду он почувствовал, как вся кровь из его конечностей сконцентрировалась у сердца. Оно сильно забилось, оглушая его своей пульсацией, за которой Билл не слышал больше ничего. Время остановилось. Он, невзирая на движение джипа, на ходу открыл свою дверь и чуть ли не вывалился под колеса машины, которая ехала в соседнем ряду. Том резко ударил по тормозам. Джип с рывком остановился, и Билл все же удачно приземлился ногами на мокрый асфальт. Не обращая внимания на ливень и не глядя на едущие автомобили, он со всех ног побежал в ту сторону, где он помнил, что видел тот самый оранжевый отблеск. Раздалась какофония клаксонов, но Билл этого не замечал. Он ничего не слышал. Все вокруг него смешалось в единый смазанный поток. Его словно тянуло, как магнитом по направлению его движения. Он не мог ни противится, ни, тем более, остановится. Он бежал сквозь дождь, пробираясь через лабиринт крадущихся в пробке машин.

Билл проделывал свой путь к источнику отблеска. Он бежал в такт ритму, раздававшемуся у него в ушах. Последний автомобиль, отделявший его от места назначения, проскользнул мимо, и Билл увидел то, к чему он так стремился. Перед ним стояла не машина, а искореженная груда металла, в которой местами проглядывался тот самый рыже-оранжевый металлик, а сама груда отдаленно напоминала очертания Audi R8.

Это была машина Яны.

Тут Билла оглушили звуки происходящего вокруг. Они накатили на него все разом, словно грузовой поезд. Шум моторов, звон сигналов, шорох катящихся мимо шин, шепот ливня, голоса полицейских, чей-то крик. Кто-то кричал на английском. Тут люди в форме и эвакуаторщик обернулись, чтобы посмотреть на Билла.

– Билл, ты чего кричишь? Они ничего не понимают все равно.

Билл повернул голову и увидел, что, напрягаясь пересилить окружающие звуки, рядом с ним стоял неожиданно материализовавшийся Том.

Билл повернулся в сторону места происшествия и увидел, как Роберт уже стоял рядом с полицейскими и, активно жестикулируя, что-то с ними обсуждал, пока то, что осталось от машины, погружалось на эвакуатор. Билл сорвался с места и широкими шагами подошел к своему помощнику. За ним последовал Том. Он не понимал ни одного слова, покинувшего уста мужчин, но перебивать не решился. Билл уже с некоторой апатией, которая пришла на смену нервному шоку, недвижимо стоял рядом, опустив руки. По его волосам, лицу и одежде стекала холодная дождевая вода.

Билл сквозь свой ступор все же заметил, как спустя пару минут, Роберт повернулся к нему с братом и услышал вопрос Тома:

– Ну что они сказали?

– Сказали, что девушка, которая была за рулем этой машины, была в очень тяжелом состоянии, без сознания. Ее отвезли в районную больницу. Они мне объяснили как проехать. Давайте туда!

Том схватил руку Билла, сорвался с места и потащил его за собой. Билл, не сопротивляясь, бежал за братом. Он также не сопротивлялся, когда Том запихал его обратно в машину и захлопнул за ним дверь.

Яну что-то встряхнуло, и наступила темнота. Этот внезапный толчок перебил ход ее мыслей. Ошарашенная возникшей вокруг нее непроглядной черной материей, Яна силилась вспомнить, что же она намеревалась сделать в следующий момент. Она очень хотела чего-то. Ей чего-то не хватало. Телефон. Да, ей не хватало телефона. Яна вспомнила, что телефон был в ее руке. Она сделала попытку почувствовать его вес в своей ладони. Ничего не вышло. Она хотела поднести руку ближе к лицу и посмотреть на нее глазами, но тут же поняла, что это тоже ей не под силу. Руки не было. Была только темнота. Яна осознала, что ее тела вообще нет. Но как же так? Сама она была здесь.

На мгновение Яну охватила паника. Ей нужно было ответить на звонок. Она знала, что он очень важный. Ответить на этот звонок было самым важным в ее жизни. Она была уверена, что на другом конце линии ее ждало что-то значительное. Или кто-то? Да. Она теперь вспомнила. Ее ждал Билл. Она должна была поговорить с ним, а эта проклятая темнота нарушила ее планы. Но она ничего не могла с этим поделать. Яна хотела пробраться сквозь мрак, разорвать его на кусочки и сделать то, что должна была – добраться любой ценой до Билла. Но как теперь было это сделать? Она состояла лишь из мыслей, воспоминаний и желаний. В ней не было ничего физического.

Она была словно во сне. Яна продолжала свой полет сквозь темноту. От терзаний ее отвлекло что-то мелькнувшее вдали – что-то яркое. Это была малюсенькая точечка света. Яна следила, как эта маленькая точка увеличивается в размерах и приближается к ней. За первой точкой она увидела вторую, потом третью, потом еще и еще. К ней на встречу несся уже знакомый рой маленьких проворных белых огоньков. Он нескончаемым потоком стремился к ней. Эти светлячки обвили ее и начали кружить в изящном танце. Яну обволакивал яркий свет. Он для нее был родным. Казалось, как будто она раньше обитала в нем, но потом, по чьей-то злой воле была вытянута из этого ореола тепла и блаженства и брошена на растерзание холодной реальности.

Рядом со светлячками Яне стало легко. Она больше не ощущала слез в своих глазах. Она больше не чувствовала той боли, от которой она так быстро неслась.

Ей все же удалось убежать. Теперь она снова была дома. Это место было для нее и только для нее. Времени здесь не было. Яне не нужно было торопиться насладится своим положением. Оно существовало для нее в данный момент. А этот момент не имел ни начала, ни конца.

ГЛАВА 31

Билл был наготове выскочить из автомобиля. Как только джип с шипением шин остановился у центрального входа в больницу, он открыл дверь и выпрыгнул наружу. Холодный мокрый ветер ударил в его лицо, и брызги дождя приземлились на его кожу. Он быстро зашагал в сторону стеклянных дверей, через которые струился свет. За ним, не дожидаясь указаний, последовал Роберт. Билл зашел внутрь здания и огляделся по сторонам. Перед ним лежал длинный ярко освещенный коридор с множеством дверей.

– И куда теперь? – спросил он.

– Давай пойдем по коридору. Там найдем кого-нибудь.

Билл, озираясь по сторонам, шел по коридору. Он хотел бы бежать, но боялся. Он боялся плохих известий, которые его ждали впереди. Полицейские сказали, что Яна была без сознания.

А что если все гораздо хуже?

И все из-за него, из-за его дурацких, ничего не значащих писем. Эти мысли его не оставляли с тех пор, как он стоял там на улице под проливным дождем на месте происшествия.

Господи, как же больно!

Как же ему было тяжело осознавать, что если бы он поступил иначе, сейчас он бы был не здесь, в этой ужасной, наводящей на него смертельный ужас больнице. Он бы сейчас не шел по коридору, стараясь из последних сил держать себя в руках и не сломаться на глазах своего брата и ассистента, силясь не упасть на пол прямо тут, обливаясь слезами, пытаясь смыть горе, сочащееся из каждой его поры. Он был бы дома с Яной, и они бы наслаждались вечером выходного дня. Картина того, как они в полумраке сидят, обнявшись на диване, и что-то обсуждают, как он ее прижимает к себе и нежно целует, как они ужинают при свечах, как они медленно и чувственно занимаются любовью стояла перед его глазами. Как же он был близок к этому.

Но теперь между той альтернативной реальностью и его реальностью настоящей проходила прозрачная, но непроницаемая грань. Та прочная стеклянная стена. Ничто не могло ее разбить. Ничто и никто не мог вернуть время вспять. Вскоре он встретится с неизбежной реальностью. Но он не желал такой реальности. Сейчас он бы лучше остался в неведении. Он бы мог думать о том, что Яна жива. Что она пришла в себя и каким-то чудом все в порядке.

Хоть бы она была жива! – мысленно прокричал он.

Молодые люди дошли до большого холла и наткнулись там на стойку дежурной медицинской сестры. Билл заглянул через край и увидел перед собой полноватую женщину с крашенными блондинистыми волосами. Она была среднего возраста и с угрюмым недовольным выражением лица. Несмотря на нерешительность, овладевшую им в данный момент, ему нужно было задать этой женщине все те вопросы, которые накопились у него внутри за этот вечер. Назад дороги уже не было. Ему нужно было узнать про Яну: где она, в каком она состоянии, что с ней. Но больше всего он сейчас просто хотел увидеть ее. Вот только он понял, что здесь ему понадобится помощь его ассистента.

Без каких-либо разъяснений со стороны Билла, Роберт тоже подошел к стойке и с самым очаровательным лицом и милейшим тоном голоса начал разговор с этой женщиной на русском. Билл наблюдал разворачивающуюся перед ним сцену словно фильм, настолько отстраненно, что казалось, что его там вообще не было. Женщина подняла свои недовольные глаза на его ассистента, потом сделала еще более недовольное лицо и сказала "нет".

Билл это слово успел выучить. Но, на какой вопрос она ответила "нет"? Здесь ли Яна? Жива ли она? Можно ли ее увидеть? Он все стоял и смотрел, не двигаясь и не произнося ни звука, но внутри него бушевала буря эмоций. Страх, сомнение, отчаяние. Он видел, как Роберт еще что-то сказал с улыбкой грозной медсестре и сунул ей в руку какие-то бумажки. После этого выражение на лице женщины смягчилось, и она начала нехотя листать свой журнал, что-то там выискивая. Спустя пару минут, она сделала звонок. Потом она встала со своего места и стала объяснять что-то ассистенту Билла, жестикулируя руками, показывая то вправо, то влево. Билл решил, что она рассказывает Роберту куда нужно идти.

Роберт отошел от стойки и пошел дальше по коридору. Билл последовал за ним.

– Вот, блин, вредная сука! – тихо сказал Роберт ему. – Не хотела нам никакой информации давать, так как мы не родственники и вообще посещать больных в реанимации запрещено и тому подобное. Видел, как она в лице переменилась, когда я ей сунул пару сотен евро?!

– В реанимации? – лишь глухо повторил Билл. Ему было все равно на эту женщину. Его сердце все отстукивало его возбужденный ритм.

В реанимации? – снова прозвучало у него в голове. В этот момент он понял, что его надежда на благополучный исход растворялась. Но это означало, что Яна все еще была жива.

Роберт остановился у лифта и нажал кнопку. Билл встал рядом и понял, что им нужно будет подниматься на другой этаж. Двери лифта открылись. Тут он услышал позади быстрые шаги. Через мгновение около него остановился Том. Все трое зашли в лифт.

– За вами не угнаться. Еле машину припарковал. Ну что вам сказали? Куда едем?

– В реанимацию, – коротко сказал Билл.

– О. – Том дальше не продолжил.

Двери лифта открылись, и молодые люди вышли на шестом этаже больничного комплекса. Билл следовал за Робертом, не отрывая глаз от его спины. Он шел по коридору, и понимание того, что стало следствием его неосмотрительности все больше и больше погружалось в него. Они подошли к такому же холлу, как и на первом этаже. К ним из-за стойки сразу же вышла милая молодая стройная девушка. Они переговорили кратко с Робертом и девушка, пошла по коридору. Роберт проследовал за ней, а Билл вместе с Томом за ним. Пройдя пару дверей, она остановилась, открыла дверь в одну из палат и рукой сделала жест означающий, что им нужно было сюда, и оставила молодых людей наедине.

– Девушка сказала, что у тебя десять минут, – тихо сказал Роберт и встал у стены рядом с дверью. Билл понимал, что ему нужно было войти в эту дверь. Он, наконец, увидит Яну. Он стремился к этому еще с тех пор, как был в Лос-Анджелесе. Только вот меньше чем за сутки, те обстоятельства, которые двигали им, успели поменяться несколько раз. Но причина была одна. Он любил эту девушку. Она была единственной, с кем он хотел проводить свое время, с кем ему было хорошо просто молча сидеть рядом. От одного взгляда в ее большие серые глаза или на ее изящные руки по нему разливалась волна тепла. То, как пряди ее орехово-рыжеватых волос иногда выбивались из прически, и он аккуратно, легким движением убирал их с ее лица, а она улыбалась ему в ответ, приводило его в неописуемый восторг. А сейчас он должен был сделать шаг в темноту. Он должен был войти в палату, где находилась Яна, и он понимал, что она на него не посмотрит и не улыбнется. Она даже не накричит на него и не расплачется из-за того, что он натворил.

Билл сделал последний глубокий вдох и, глядя в темноту, шагнул сквозь дверной проем навстречу новой судьбе, которую он сотворил сам для себя. Он слышал, как дверь за ним закрылась. Он теперь был наедине со своим горем и с Яной. За окном было темно, и только тусклый свет дневной лампы освещал палату. Тишину нарушали лишь ритмичные шипящие звуки аппарата искусственной вентиляции легких.

Билл сделал еще несколько шагов вглубь палаты и увидел перед собой, стоящую изголовьем к одной из стен, больничную кровать. Рядом стоял монитор. Цифры и кривые на нем режущим светом выступали в полумраке помещения. Билл не мог заставить себя посмотреть на человека, лежащего на кровати. Он боялся сделать это последнее, требующее от него минимальных физических усилий движение. Он простоял так несколько минут, глядя на меняющиеся цифры на мониторе и слушая дыхание аппарата ИВЛ.

Но у него было только десять минут, и уже часть этого времени он потратил впустую. Биллу пришлось отодвинуть свой страх на задний план. Он собрал волю в кулак и, почти зажмурившись, перевел свой взгляд на пациента, лежащего на кровати. Он не понял, кто перед ним лежал. Билл, съежившись, начал медленно открывать глаза, пока они не приняли своего естественного состояния. Миниатюрная фигура, лежащая на белой кровати, была накрыта таким же белым одеялом. Голова человека была замотана бинтами настолько, что скрывала под собой весь лоб. Одна рука тоже была перебинтована – в нее была воткнута капельница.

Билл подошел вплотную к кровати, чтобы разглядеть получше лежащего на ней больного. Он, что было сил, всмотрелся и под бинтами и кровоподтеками, он увидел безжизненное лицо своей девушки. Она вся была обмотана различными трубками. Они торчали из ее рук, носа, трахеи. Грудь Яны ритмично поднималась и опускалась в такт частоты вдохов, заданной машине ИВЛ. Во всех остальных отношениях тело Яны оставалось недвижимым.

Он медленно, с опаской протянул свою дрожащую руку, чтобы дотронуться до полузабинтованной руки Яны, лежащей поверх одеяла. Он еле-еле, боясь потревожить, коснулся кожи тыльной стороны ее руки. Девушка никак не отреагировала. Тогда Билл уже более решительно взял ее руку в обе свои. Наконец, он был рядом с ней. Наконец, он до нее дотронулся. Билл крепко сжал ее руку в своих ладонях и не собирался ее отпускать.

В тот самый момент все те бушевавшие в нем эмоции, наконец, пересилили его. Они взяли над ним верх, свалившись на плечи мертвым грузом. Билл, не выдержав натиска, упал на колени там же, где стоял. По его лицу полились слезы. Они горячими потоками стекали по его щекам и подбородку и капали на пол. Билл все не выпускал руки Яны. Он положил свой лоб на кровать и неслышно рыдал – его плечи чуть заметно подрагивали. С этими слезами выходило все то, что его терзало. Билл чувствовал себя единственным виновником того, что произошло с Яной. Именно он это сделал и с ней, и с собой.

За всю свою взрослую жизнь он плакал всего дважды. И каждый из этих раз рядом с ним был Том. Сейчас же он был один на один со своей бедой, со своим раскаянием. Это было тяжело, но правильно. Здесь было его место – рядом с его любимой. Не считая собственного брата, только рядом с Яной он мог быть самим собой. Только рядом с Яной он мог ничего не скрывать. Пусть он понял это слишком поздно, но это было так.

Вот и сейчас он больше не мог скрывать своего горя. Билл не знал, сколько времени он так стоял на коленях. Да ему было все равно. Он был погружен в себя, и теплая рука Яны была всем, что существовало для него в данный момент. Он бы отдал все, чтобы больше не вставать с места и остаться тут рядом с кроватью своей девушки навсегда.

В палате раздался едва слышный щелчок. Билл понял, что открылась дверь. Это пришли за ним, что бы сказать, что его время истекло.

Но как я могу отпустить ее руку? Как я могу просто встать и уйти? Как я могу оставить Яну одну здесь, в этой холодной темной палате?

Его сердце разрывалось на части. Он почувствовал на своей спине тяжелую ладонь.

– Нам пора, – чуть слышно прозвучал голос его старшего брата.

ГЛАВА 32

Том аккуратно открыл дверь и зашел в палату. В руках он держал огромный букет цветов. Он осмотрелся. Билл нигде не было. Том подошел к Яне и поцеловал ее впалую щеку.

Она так и находилась в коме. С момента аварии прошло уже одиннадцать месяцев. Спустя месяц после ДТП и последовавших операций, Билл с согласия родителей Яны добился того, чтобы ее перевезли в одну из лучших клиник Москвы. Конечно, лечение здесь было далеко не бесплатным, но Билл был готов сделать все для своей девушки, чтобы та поправилась. Несмотря на его старания, пока надежды на ее выздоровление не оправдались.

Яна периодически проходила полное обследование. Врачи говорили, что физическое состояние ее организма не плохое, несмотря на такое длительное пребывание в коме. Но мозг был поврежден и сознание к девушке не возвращалось.

Том только что вернулся из Германии. Он не навещал Яну так часто, как Билл, который практически жил в больнице. Ему пришлось взять на себя груз ответственности за все дела группы, пока его брат был не в состоянии что-то решать. Кроме того, у него была своя личная жизнь, которую, несмотря на глубокую любовь к своему брату, он не мог отменить. Он до сих пор проживал в Лос-Анджелесе в том же доме, что они занимали с Биллом. Только теперь он там жил со своей девушкой.

Первое время после ДТП, когда Биллу было очень тяжело эмоционально, и нужно было улаживать все организационные дела с родителями Яны и с руководством больницы по перевозу Яны в эту клинику, он оставался рядом с братом практически постоянно. Но с ходом времени Том стал все реже и реже приезжать в Москву. В последнее время он появлялся где-то раз в полтора месяца, может на неделю, чтобы поддержать брата и навестить свою подругу. Сегодня был как раз такой день – день очередного приезда на неделю.

За этот год они с Биллом, с горем пополам, все же закончили запись нового альбома, и группа выпустила его в свет. Но в тур они не поехали, только провели несколько промо-акций в разных странах в поддержку альбома и на этом все. Билл наотрез отказался оставлять Яну без собственного присмотра на такой длительный промежуток времени.

Том приблизился к окну. Его взгляд остановился на фотографии Билла и Яны. Низкое осеннее солнце, проникая сквозь большие окна больничной палаты, оставляло блики на покрывавшем ее стекле. Он сделал тот кадр около года назад на прогулке в парке в тот момент, когда Билл чмокнул Яну в щеку, а она сделала в ответ удивленное лицо, широко раскрыв глаза и подняв брови. Рядом с этой фотографией стояло еще несколько рамок. Там была и фотография с его последней суздальской прогулки с Яной. Изображения были словно семейная фото галерея, с тем лишь отличием, что снимки были сделаны в течение всего лишь нескольких месяцев – нескольких ярких, насыщенных событиями и порой счастливых месяцев жизни Яны и Билла прошлой осенью.

Том посмотрел на себя в идеально начищенном стекле. Он все никак не мог привыкнуть к своему новому отражению: его лицо теперь было гладко выбрито, а волосы коротко пострижены. С высоты пятого этажа Том выглянул на тихий сквер во дворе клиники. Деревья стояли темными силуэтами на фоне насыщенного голубого неба, украшенного пушистыми белыми облаками. Остатки листьев уже опали с деревьев. Теперь они лежали на земле, покрывая ее толстым ярко-желтым одеялом, изрезанным геометрическими узорами темных прогулочных дорожек.

За спиной он услышал звуки. Том обернулся. Билл, широко распахнув дверь, зашел в палату. Его лицо было осунувшимся, покрытым трехдневной щетиной. Он был еще более худым, чем раньше, а волосы его давно отросли и приняли свой естественный темно-русый, почти черный оттенок.

– О! Привет! Наконец-то! – воскликнул Том, с улыбкой.

Брат ему не ответил и вместо этого звонко сказал:

– Привет, любимая! – Он подошел к кровати и чмокнул Яну в щеку. Только вот Яна ничего не сказала и не двинулась с места.

Билл, наконец, посмотрел на него:

– Привет, – тихо сказал он. Его вид был изнеможенным.

– Мама передавала вам с Яной привет. Просила вас поцеловать и обнять. – Том подошел к брату и по-мужски крепко обнял его.

Билл подошел к окну и, глянув на вазу с цветами, которая простояла на подоконнике по соседству с фотографиями уже дня три, поправил композицию и недовольно сморщил переносицу.

– Как хорошо, что ты догадался цветы принести свежие! Я что-то замотался, а смотрю сегодня, эти уже начинают увядать. Надо выбросить, – сказал он.

Том пригляделся к стоящему на подоконнике букету:

– Да и эти очень даже хорошо смотрятся. Давай вторую вазу принесем, и этот букет тоже поставим, – предложил он.

– Нет! Тот уже старый. Нужно его выбросить! – недовольно отрезал Билл. – Давай я вазу помою и поставлю свежий букет в нее. – Он решительно выдернул цветы из рук Тома и, положив их на подоконник, взял вазу со старым букетом и пошел в санузел, чтобы налить свежей воды.

Том лишь вздохнул и, пока брат не видел, покачал головой. Спустя минуту Билл появился из туалетной комнаты.

– Ну, что говорят врачи?

– Говорят, что пока изменений к лучшему нет, но и ухудшений тоже нет. С организмом анатомически и физиологически у нее все в порядке. Она у меня видишь, какая сильная. – Билл глянул в сторону Яны и улыбнулся. – Но вот мозг пока не хочет работать правильно, – почти шепотом рассказывал он пока стоял у подоконника и выбирал наиболее выгодный ракурс для букета. – Как мама, как ребята?

– Да все у них хорошо. Конечно, они переживают за тебя и за Яну, – сказал Том и, немного помолчав, добавил, – И я за тебя переживаю.

Билл закончил теребить цветы и с озабоченным видом сел на свое привычное место в кресло рядом у оконной стены. Он поправил на правом запястье бирюзовый браслет.

– Билл, я, конечно, понимаю, что ты ее любил... любишь, – поправил себя Том, – Но прошел уже год и – никаких изменений. А если она еще десять лет так пролежит? Ты будешь еще десять лет здесь жить в этой палате, в этой больнице?

– Том, не начинай снова! Я уже устал от этого разговора с тобой, – раздраженно ответил Билл. – Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Я ее люблю и... только я виноват в том, что с ней случилось.

– Это неправда! Не ты несся по трассе сломя голову. Не ты въехал в ее машину.

– Но ведь из-за меня так произошло! – Билл нервно положил ногу на ногу.

– Билл, ты это уже не можешь изменить. Ты не можешь изменить прошлое. Но ты можешь изменить настоящее и повлиять на будущее. Ребята за тебя переживают, мать места не находит, да и группа без тебя развалится. А ведь это дело не только всей твоей жизни, но и каждого из нас четверых, и ты это знаешь. Я не хочу на тебя давить. Я понимаю, что тебе тяжело, но у тебя ведь тоже есть обязательства и перед теми, кто еще живет. В том числе и перед самим собой.

– Не надо мне говорить про тех, кто жив, а кто нет! Яна тоже жива, знаешь, а то бы она здесь не лежала! Видишь, ее даже от искусственной вентиляции легких отключили полгода назад. Значит, она сама дышит. Значит, она живет! – глаза Билла заблестели, и он опустил взгляд в пол.

Том отошел от брата и сел на пустую кровать у другой стены палаты. Он опустил руки между колен, сплетя пальцы, и грустно посмотрел на Билла. Это уже был не первый раз, что Том заводил с Биллом беседу на эту тему. Так или иначе, уже на протяжении нескольких месяцев каждый раз, как он приезжал в Москву, он пытался убедить брата не тратить свою жизнь зря. Но все было безрезультатно. Каждый раз Билл только раздражался.

– А знаешь, о чем я сегодня подумал, когда пришел сюда и посмотрел в окно на эту золотую осень? – неожиданно спокойным и ровным голосом спросил Билл.

– О чем? – он сам слышал в своем тоне безразличие, но ничего не мог с этим поделать.

Билл снова поднял глаза на брата:

– Я подумал, что если бы всего этого не произошло – не было бы той аварии, я бы Яне в прошлое Рождество сделал предложение.

Том удивленно поднял брови. Это было что-то на редкость новое. Этой истории за весь год он еще от брата не слышал.

– И мы бы этой осенью поженились, – продолжил Билл. Его взгляд был погружен глубоко в себя. – И сейчас были бы не здесь, а где-то на тропическом острове в медовом месяце. – Он грустно улыбнулся. Внезапно улыбка сошла с его лица. Том заметил, как отрешенный взгляд брата наполнился невообразимой смесью грусти, боли и злости. – Как же я ненавижу эту осень! – выдохнул он.

Том тихо подошел к брату и обнадеживающим жестом накрыл сжатый кулак Билла, лежащий на подлокотнике кресла, своей ладонью.

Билл снова сидел в кресле у окна. Он недавно вернулся с обеда, проведенного с Томом в соседнем кафе, после чего Том отправился на квартиру Яны, а он сам, естественно, вернулся в клинику. Билл бросил взгляд в сторону Яны, посмотрев на ее донельзя исхудавшие формы. От увиденного в его груди как всегда больно кольнуло.

Этот ритуал для него был практически ежедневным. Если он не проводил ночь в палате, и у него не было никаких срочных дел, он приходил сюда после завтрака и сидел, до тех пор, пока его глаза не начинали смыкаться от усталости. Тогда он садился в машину и ехал в квартиру Яны, которая теперь стала его постоянным домом. Палату он покидал лишь для того, чтобы сходить пообедать и поужинать в соседнем с больницей кафе или в больничной столовой и чтобы побеседовать с врачами о состоянии Яны. Он не хотел, чтобы она через свой мирный сон слышала, какие-нибудь неутешительные прогнозы и плохие результаты анализов.

Билл каждый день садился с ней рядом, брал ее за руку и разговаривал. Он рассказывал о том, что происходит в его жизни. Хотя, зачастую никаких новостей у него и не было. Ведь он все время проводил с ней. Тогда он рассказывал ей какие-нибудь истории из прошлого про то, как они с Томом росли в восточногерманской деревне, про то, как им посчастливилось стать знаменитыми. Рассказывал разные смешные и интересные случаи из будней группы. И каждый раз он неизменно говорил ей насколько сильно он ее любит, хочет, чтобы она проснулась и, чтобы они были счастливы вместе.

Он сидел и все думал о том, что ему снова наговорил сегодня брат. Но Билл не мог оставить Яну. Он бы себе этого не простил. Ему достаточно было той вины, которая лежала на нем с прошлой осени. Больше бы он не вынес. Все время работы над альбомом и во время промо, его отъезды из Москвы никогда не превышали недели. И даже тогда он чувствовал себя виноватым за то, что он живет, что его жизнь продолжается, а Яна так и лежит в палате одна без видимых улучшений. Билл постоянно, даже когда просто уходил домой, задавался вопросом: "А что будет, если она вдруг очнется, а меня не будет рядом?" Он уже раз разбил ее сердце и делать это снова не намеревался. Поэтому многие ночи он оставался спать в ее палате, где персонал клиники, как для VIP клиента, поставил для него отдельную кровать. Да и насколько-то нормально уснуть мог он только рядом с ней. Только так она ему снилась.

Некоторые люди могли бы уйти и со временем забыть. С глаз долой – из сердца вон! – как говорят. Но Билл был не таким и это был не тот случай, не тот человек, которого он мог оставить в беде и ходить улыбаться перед камерами, кричать фанатам со сцены, что он их любит и сегодня такой прекрасный вечер. Он не знал, как будет жить дальше. Но он и не строил далеко идущих планов.

Да что тут говорить? Он не строил планов даже на ближайшую неделю. С тех пор, как с Яной произошло несчастье, он жил только настоящим, жил только одним днем. Это происшествие его научило тому, что все может измениться за день, за минуту. Как же можно при таких условиях игры строить планы на будущее? Нет. Он теперь жил только настоящим.

Когда он об это размышлял, ему обычно вспоминался текст одной из их самых первых песен – "Живи секундой". Несмотря на то, что текст был далеко не глупым, сейчас он казался ему почему-то наивным. Теперь эти слова – "Живи секундой" – приняли для него другое, гораздо более темное значение. Теперь он тоже жил секундой, которая сменялась следующей, а потом еще одной и еще. На большее ему рассчитывать не приходилось.

Послеобеденное солнце начинало клониться к своему раннему осеннему закату. Билл уже около часа сидел и в миллионный раз размышлял о Яне, о брате, о группе, о своей вине во всем произошедшем.