Текст книги "Семена страха (СИ)"

Автор книги: Татьяна Осипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8 Спасение Монеты

На улице странным образом потеплело. Холодный ветер стих и, казалось, запахло весной. Так показалось Брокеру, он помнил ещё апрельские дни, когда тёплые порывы ветра приносили надежду, что зима уже скоро закончится. Шелест сказал, что давно не наблюдал за температурой. Термометр, как правило, погодники выносили на улицу каждый день. Сегодня точного прогноза нет, да и не будет. Товарищи снова возвращались к станции «Пушкинская». Необходимо было поговорить с бывшими жителями «Маяковской». Брокер размышлял, захотят ли люди вернуться, и что им наговорил Петрович. Сам сказал, что лишние рты ему не нужны, однако из его владений уходить никто не собирался.

То и дело, из-за домов на протяжении всего пути, появлялись небольшие группы мертвецов и одиночек. Без Короля они не так опасны, рассуждал про себя Шелест. Смотрел в оба, как и Микки.

– Интересно, как там малая, – подал голос Прыщ. – Что ни говори, но она ребёнок.

– Это да, – согласился Брокер. – Тоже волнуюсь, как она там. Станция запечатана и ничего плохого не должно случиться.

– Я тоже так думаю, – ответил Шелест. Остановился и приложил палец к губам. – Слышите?

Мик глянул сначала на товарища, потом в сторону, откуда доносились голоса. Парни юркнули в подворотню и скрылись за высоким сугробом. Прыщ стиснул рукоять мачете и тихо проговорил:

– Монета.

– О чём ты там? – поинтересовался Мик.

– Она с ними, – ответил Прыщ, стянул с головы шапку и, запустив руку в снег, умыл им разгорячённое лицо.

– Ты чего? – спросил его Шелест. – Услышал что-то?

– Жарко. Температура растёт. Это хреново.

– Почему же? – усмехнулся Мик.

– Потому что тонны снега превратятся в воду, – проговорил сквозь зубы Брокер, отвечая за пацана. Он тоже ощутил, как температура лезла наверх. – Пока морозно, но что-то меняется.

Девчоночий крик разрезал тишину. Прыщ подскочил, но Шелест, дёрнув его за куртку, велел затаиться.

– Чё дёргаешься? – тихо проговорил он. Проделал в снегу выемку стволом винтовки. – Глянь туда, – велел пацану. – Видишь Монету? – Парень кивнул. Он наблюдал за тремя вооружёнными мужиками, которые толкали перед собой девушку и от злости даже зубы стиснул. – Подпустим ближе, потом и разделаемся.

Прыщ молча кивнул, понимая, что сейчас высовываться глупо. Чем ближе подходили мужчины к месту, где затаились Прыщ, Шелест, Мик и Брокер, тем лучше было видно, что эти бандюки не местные. У каждого жителя той или иной станции на рукаве куртки нашивка-шеврон. Без знаков отличия могли расхаживать мародёры из банд или пришлые. «Хотя, кому надо переться сюда, – размышлял Микки, приготовив длинный нож. – Климат тут гнилой был всегда, а сейчас мороз, да пронизывающие ветра с Финского залива пробирали до костей. Отойдут чуть вперёд, тут мы и нападём со спины», – решил он.

Говорили мужики громко, не боялись, что за ними наблюдают и всякий раз толкали Монету в спину, грязно ругались и угрожали ей. Руки у неё связаны, шла она неуверенной походкой по мёрзлому снегу. «Одна с тремя бандюками. Вот уроды. Только троньте её». – Прыщ сжал рукоять мачете и с ненавистью смотрел на конвоиров девушки о которой думал всё чаще за последние дни. Нравилась ему Таня и даже этот маленький секрет, когда только они знали имена друг друга, делал их ближе. Он уже видел тела мужиков с перерезанными глотками и, сглотнув, ждал команды.

– Твой тот, что посередине, – тихо сказал Шелест Мику. – Я беру на себя вон того, слева, Брокер справишься с другим?

– А я что? – прошипел Прыщ, не понимая, что задумал Шелест.

– Дурак. – Товарищ ткнул пацана в плечо. – Твоё дело девчонку спасти. Чтобы они её не замочили.

Мародёры вдруг остановились. Прыщ получил подзатыльник от Шелеста. Пришлось вжаться в снег и думать – заметили или нет их небольшой отряд. Услышали их голоса? Или решат, что показалось?

– Ты слышал? – подал голос один из бандитов. Второй повёл дулом автомата в стороны и пожал плечами.

– Да нет тут никого, – ответил тот, что находился ближе притаившимся парням. – Курить есть? – спросил того, что шёл посередине.

– На, – ответил его товарищ, вынимая из кармана портсигар с самокрутками. – Далеко до «Гостиного двора»?

– Ты чё Гайка, не помнишь? Уже месяц тут чалимся, а адресок забыл? – усмехнулся идущий с правой стороны невысокий бандит.

– Хрен знает. Я это Питер помню, только сейчас всё засыпало снегом, никак не ориентируюсь. – Гайка закурил и смачно затянувшись, выпустил клуб сизого дыма. – А что с девкой делать будем, Жук?

Мужик, который шёл посередине троицы отличался более высоким ростом. Он остановился и, как показалось притаившимся парням, раздражённо вздохнул:

– Сухой разберётся. Твоё дело заказ выполнить и получить то о чём договорились.

Брокер нахмурился, не понимая для чего главе станции «Гостиный двор» понадобилась Монета.

Бандиты двинулись вперёд, а Прыщ смотрел им вслед, его так и подмывало выскочить из укрытия и расправиться с обидчиками девушки. Видя потуги товарища, Шелест положил ему руку на плечо и когда их взгляды пересеклись, приложил палец к губам. Когда чужаки отошли на более безопасное расстояние, Шелест сказал, что неплохо бы допросить этого Жука. Узнать, какие задания раздаёт Сухой и для чего ему понадобилась девчонка.

По скрипучему снегу подкрадываться рискованно. Он предательски хрустел под ногами. Стрелять тоже идея не особо правильная сейчас – шуметь не хотелось, да и патроны экономить надо. Микки вдруг вспомнил склад на станции, где оружия не прибавилось совсем. Прыщ сунул мачете в ножны за спиной и вытащил два коротких ножичка.

– Для метания самое то, – тихо проговорил он. – А вот Жуку этому надо бы просто как лошади спутать ноги.

– Идея хорошая, – кивнул Шелест. – Только где взять эту штуку?

– У меня есть болас, – ответил Прыщ. – Сделал давно, потому что любил про индейцев читать.

– Болас? – непонимающе переспросил Брокер, обернувшись.

– Если говорить более точно, то – болеадорас.

Глава «Маяковской» многозначительно кивнул. Микки тоже с удивлением смотрел на то, как Прыщ копается в рюкзаке. Болас оказался завёрнутым в тряпицу – связанные ремешки между собой и камни.

– Прикольная штука, – закивал он. – А пользоваться умеешь?

– Тренировался, – ответил Прыщ.

Возобновив преследование, парни двигались каждый к своей мишени. Вооружённых бандитов обезвредить необходимо быстро, чтобы те не оказали сопротивления. Толстые бушлаты защитили бы от клинков, но вязаные шапки не закрывали наиболее уязвимое место – шею. Высокий Жук снял с шеи «Калашников» и повертел головой. Отошёл в сторону, чтобы справить малую нужду. Его товарищи курили и шутили, пытаясь завести разговор с Монетой. Жук повесил автомат на плечо и вразвалочку вернулся к спутникам.

По сигналу Шелеста действовали молниеносно и одновременно. Прыщ метнул болас, кинул профессионально. Мик не успел оценить мастерский ход пацана, бросив нож в сторону одного из бандитов. Шелест метнул клинок в другого, опрокинув бандита лицом в снег. Стреноженный словно лошадь Жук от неожиданности выронил автомат и беспомощно барахтался, даже не пытаясь сопротивляться. Монета отбросила ногой «калаш» и с улыбкой смотрела на парней, которые спасли её. Кинулась в сторону Прыща и уткнулась лицом ему в плечо.

Жук пришёл в себя от внезапного нападения, глянул на убитых товарищей и выругался.

– Не голоси, – сдержанно осадил его Шелест. – А то отправишься на корм мертвякам. Не тронем, если выберешь правильную сторону.

– Да пошёл ты, – брызгая слюной, выкрикнул Жук.

– Я-то пойду, – ответил ему Шелест, вытирая лицо рукавом куртки и показал в сторону, откуда появилось трое ходячих. – А вот ты вряд ли.

Жук истошно закричал и задёргался. Ноги его крепко связаны боласом.

– Так что спасать его? – усмехнулся Микки, разрезая верёвки и освобождая Монету.

– Да шумный больно, – отозвался Брокер. Сделал шаг в сторону, выдернул нож из шеи Гайки и, сидя на корточках, посмотрел в сторону приближающихся зомби. Двигались те медленно. Опустил нож в снег и вытер о штаны.

– Мужики, вы чего? – тихо проговорил Жук, понимая, что смерть от зубов мертвецов вещь жуткая и болезненная. – Я всё скажу. Да и говорить тут нечего.

Монета закинула на плечо автомат бандита, смотрела на него и сжимала губы.

– Спасибо ребята, – проговорила, глядя то на Прыща, то на Мика. – Мне тоже есть, что вам рассказать.

Зомби приближались и ускорили шаг, учуяв добычу и запах свежей крови.

– Эй, братцы! – завопил связанный бандит, – я-то что, я ничего не сделал! Человек я маленький, подневольный…

Прыщ, вздохнув, глянул на Брокера, тот пожал плечами, и парень, вынув из ножен мачете, двинулся в сторону ходячих тварей. Пока он расправлялся с зомби, что для сложившейся ситуации стало делом не сложным и обыденным, Шелест распутывал болас, освобождая стянутые ноги Жука. Монета, сжавшись в комок, наблюдала с восхищением за тем, как пацан расправлялся с мёртвыми. Он отбросил последнего из зомби ударом ноги, отсекая тому голову и, обернувшись, глянул на товарищей:

– Куда теперь? К Петровичу?

– В целом план не изменился, – ответил ему Брокер, расстёгивая куртку. Посмотрел в небо, которое непривычно ясное.

– Грядёт потоп, – тихо проговори Жук, потирая щиколотки, – для этого мы и вели девчонку к Сухому.

– Откуда ты? – поинтересовался Шелест. – На местного непохож.

Немного помолчав, Жук нехотя ответил, что его изгнали из банды в Царском селе. Еды почти не осталось, а он с дружками прикарманил несколько стволов, патроны и отыскав склад с провизией вместе с подельниками на тырили тушёнки.

– Когда голод затмевает всё перед глазами, человек становится зверем, – сказал мужчина и опустил глаза. Серая шапка сползла на затылок, из-под неё виднелись седые волосы Жука. Прыщ подумал, что он даже старше Брокера, только худее и на лице морщины. – Я жалею, что поступил так со своими. А Гайка и Лещ, с ними повстречался уже здесь. Они искали её, – он бросил взгляд на Монету. – Она из ваших, или вы тоже хотите отыскать тот самый поезд?

– Поезд? – непонимающе переспросил Брокер. Шелест и Микки, переглянувшись, пожали плечами.

Прыщ вспомнил их разговор с Монетой и с удивлением смотрел на девушку. «Неужели она что-то знает, и этот поезд существует на самом деле»?

– Это вы у Сухого спрашивайте, – буркнул мужик, – ничего бы мы ей не сделали, – он бросил взгляд в сторону Монеты, – тоже мне, защитнички.

– Рот закрой свой, – проговорил сквозь зубы Прыщ. – Знаю, какими бывают охотливыми на истории такие бандюки как ты.

Жук ничего не ответил, а Брокер глянул на часы и сказал, что им пора идти к Петровичу и что с этим перцем делать непонятно. Мик и Шелест переглянулись:

– Если от него толку нет, в расход урода, – ответил Мик, вытаскивая нож. – Даже патроны тратить на мразь жалко.

– Может, я вам ещё пригожусь? – заискивающе пробормотал Жук.

– Сказок начитался что ли? – с вызовом бросила ему Монета. – Не зайчик ты, да и мы непохожи на Иванушек дурачков. Расскажи моим друзьям лучше, как твои парни убили детей.

– Что? – непонимающе проговорил Прыщ. – Женю и Катю? – Он перевёл мрачнеющий взгляд с Монеты на побелевшего от страха Жука. – Тех мальчика и девочку, которые ещё и ранены были?!

– Да, – ответила девушка. – Этот сказал, что таскаться с малышнёй дело неблагодарное и ему заплатят только за меня.

– Вот сука, – прошипел Мик глядя на Жука. – Ну, ты и падла. Толку с него. Всё равно ничего не скажет, – он выхватил из ножен нож и подскочил к мужику. – Детей прикончить, это не по-мужски! Кто ты вообще… Что ты такое вообще?!

– Хватит на сегодня, – отрезал Шелест. Положил руку на плечо товарища. – Не будем уподобляться таким как он, и марать руки. Видимо к Петровичу отправимся чуть позже. Да, Брокер?

Гава станции понимал, что надо в первую очередь допросить этого Жука, но как же Пуговка, она там совершенно одна. К нему пришло единственное правильное решение:

– Мы должны сегодня вернуться на станцию с людьми или без. Я не хочу, чтобы с Пуговкой что-то случилось. Поэтому придётся разделиться.

– Мы с Монетой отправимся на «Пушкинскую», – подал голос Прыщ. – Петрович настроен ко мне более лояльно, чем к вам. Помните, как он развыступался, что мол, Брокер трус, бросил всех, и что у него мест на станции и так нет.

– А знаешь, пацан дело говорит, – ответил Шелест. – Вернёмся в ту квартиру, где пряталась Монета. – Он посмотрел в сторону девушки. – Дети так и остались там? – девчонка кивнула, – похоронить надо. Не по-человечески бросать их там.

Монета шмыгнула носом, сдерживая подступающие слёзы.

– Встретимся там. Время до заката есть, – сказал Брокер, глянув на часы. – А мы, покуда, потолкуем с этим насекомым.

Прыщ, кивнув, взял Монету за руку и потянул за собой, не говоря ни слова. Они шли не оглядываясь. Девушка стиснула ему руку и молчала. Он тоже не проронил ни слова. Шли быстрым шагом по утоптанному снегу и не думали о том, что скажут Петровичу, что сделают, если на пути появятся мертвецы или того хуже Король со своей свитой. Наконец Монета нарушила тишину и тихо спросила:

– Мы же вернёмся на станцию?

– Вернёмся, – сухо ответил Прыщ, не поворачивая головы. В его голове роились мысли. Он думал о поезде и о том, что не сможет оставить друзей и бабушку. Потом парень вдруг представил, что и правда грядёт потоп. Погода сделалась теплее. Да и солнце над головой припекало.

– Коля, – позвала его по имени Монета. – Неужели зима эта вечная закончится.

– Наверное, – ответил он. До «Пушкинской» осталось всего ничего. Он остановился и спросил: – А что насчёт поезда? Я думал это байка.

– Не хотела втягивать тебя, – ответила Монета. – Но мне о нём ещё дедушка мой рассказывал. Я считала это сказкой, пока не наткнулась на записи. Только они на станции остались, не знаю теперь, отыщу или нет.

– Там был полный треш. На станции.

– Вы были там? – округлила тёмные глаза Монета.

– Да, – кивнул он. – И я всё боялся не успеть.

– Чего не успеть?

– Спасти тебя, глупая! – наверное, слишком громко отозвался Прыщ. Остановился и выпустил руку девушки из пальцев. Положил ей на плечи ладони и заглянул в глаза: – Никому не говори про это поезд. Проблем потом не оберёшься.

– Я уж думала, ты о чём-то другом сказать хотел, – она отвела глаза в сторону. – А о поезде уже слишком много кому известно.

– Так что он настоящий, Тань?

– Да, Коля.

Глаза парня и девушки встретились снова, он почувствовал, как краска заливает лицо. Так и стояли посередине заснеженной улицы молча глядя друг на друга.

– Можно я поцелую тебя? – спросил он хриплым от волнения голосом. Монета, улыбнувшись, кивнула и, зажмурившись, подставила пухлые губы для поцелуя. Прыщ, тоже закрыв глаза, коснулся её губ, ощущая как сердце в груди за бухало. – От тебя пахнет цветами, – тихо проговорил он.

– А я никогда раньше не целовалась, – ответила Монета.

– Я тоже, представь себе, – улыбнулся парень.

– Обидное у тебя прозвище, Коля.

– Да привык я, – отмахнулся он. – Идём.

Монета снова взяла его за руку, сняв перчатку. Пальцы у него тёплые такие и держать за руку парня, который тебе очень нравится приятно. С ним ничего не страшно, рассуждала она, немного успокоившись после утреннего нападения бандитов. Сейчас эти мысли снова всколыхнули память. Монета вспомнила Женю и Катю, и к горлу подступил комок.

– Не пойму, зачем было убивать детей, – сказала она, останавливаясь. – Им бы жить и жить.

– Нам многое не понятно, Танюш, потому что мы нормальные люди, а не живодёры.

Она молча кивнула и прижалась щекой к плечу Прыща, беря его под руку. Вышли к магазинчику «Юлькины булки», и Монета улыбнулась, всякий раз кто-нибудь шутил над этой вывеской. Сейчас Прыщ не стал ничего говорить, он толкнул дверь киоска и, заглянув внутрь, убедился, что там никого нет. Проход на станцию открыт. «Главное – чтобы Петрович не ерепенился, – подумал про себя Прыщ. – А ведь он нормальный мужик. Чего взъелся тогда? Из-за Брокера что ли? Как упёртый осёл начал копытом бить».

– Никому больше о поезде не говори, Таня. – Пацан обернулся к ней и, уже не спрашивая, снова поцеловал девушку в губы. – Прости, но мне страшно за тебя. Сама понимаешь, что люди вокруг не покажут нам истинного лица.

– Не маленькая, – ответила Монета. – Понимаю. Коля?

– Что? – обернулся он, потом отодвинул кусок фанеры и мотнул ей головой. – Давай, лезь сюда.

– Коль?

– Ну что?

– Никто же не знает наших имён?

– Нет, – ответил он, шагая по лестнице в темноте. Включил налобный фонарь и приблизился к бронированной двери. – И ты никому не говори.

– Это же наш секрет?

– Конечно, – улыбнулся он темноте и забарабанил в железную дверь.

Монета обняла его и прижалась лицом к спине, обхватив парня за талию. Скрипнул засов слухового окна. В проёме появилось лицо охранника, Прыщ не был знаком с ним.

– Кто такие? – грубо бросил ребятам охранник.

– Мы со станции «Маяковская», – ответил Прыщ. – Разговор к Петровичу есть.

– Так говорят, там теперь зомбаки одни.

– Говорят много что. – Прыщ терял терпение. – Дело у меня к Петровичу. Или зассал перед пацаном и малолеткой? – Он не видел лица Тани, которая сжала губы и скрестила руки на груди. «Наверное, так надо, – решила она. – Коля знает, как говорить с подобными людьми. И всё-таки на той «Пушкинской» такие все снобы. Будто бы они лучше нас».

– Лады, – ответил вальяжно охранник. – Оружие сдайте и идите. И главное, чтобы не покусанные были.

– Да нормально всё.

Щёлкнул замок. Металлическая дверь впустила Монету и её спутника. Охранник усмехнулся, глянув на девушку.

– А я подумал поначалу, что ты мальчишка.

– Спасибо за комплимент, – отозвалась, как показалось Прыщу насмешливо, Монета, так и хотелось врезать этому тупому верзиле. Стоит и пялится на них, как на зверушек из зоопарка.

– Раздевайтесь, – неожиданно бросил он им. – Оружие на стол.

– Заняться больше нечем? – Прыщ не желал, чтобы доставали Монету и унижали подобным образом.

– А что если вы укушенные. Нам зараза на станции не нужна, – осклабился охранник. Откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

– Да чтоб тебя, – замахнулся на него парень, но застыл, видя направленное на него дуло автомата.

– Или скидывайте барахло или валите отсюда.

Монета обернулась, посмотрев на Прыща и коснулась пальцами застёжки на куртке.

– Да ладно, мне стеснятся нечего, – проговорила храбрясь. Однако парень уловил в её голосе нотки страха.

Он опустил глаза, стянул с головы шапку и бросил на стол.

В маленьком помещении зябко. Прыщ смотрел на Монету со спины, хотя совершенно не хотел этого делать. Она такая худенькая, с бледной кожей, как будто фарфоровая куколка. Так и хотелось завалить этого извращенца с ухмыляющейся рожей. «Ну ничего, ещё свидимся, мразь», – проговорил про себя парень. Самому раздеваться не стыдно. Плевать. Монета сгребла вещи в охапку и, отойдя в угол начала одеваться, на него и не смотрела. Правда краску залившую лицо не скрыть, поэтому Прыщ и злился.

– Оружие заберёте, как будете уходить, – сказал охранник, убирая сальные волосы со лба. Прыщ заметил, что у того даже испарина выступила и разозлился снова. – Процедура неприятная, но заражённые нам тут не нужны.

Парень оделся, дал осмотреть рюкзак и, оставив на столе ножи, пистолет и винтовку, мотнул головой девушке. За стальной дверью коридор. В конце тоннеля дверь, где обычно обитал Петрович. Монета коснулась руки Прыща и тихо проговорила:

– Не злись. Может он и прав.

– Тварь, – проговорил сквозь зубы Прыщ. – Ты рожу видела его? Прямо, прожигал тебя взглядом, сука.

– Ничего, – вздохнула Монета. – Не наша территория и правила не наши. Забей. Всё будет Тип-Топ.

– Угу, – кивнул пацан и, подойдя к двери с надписью «посторонним вход воспрещён», постучал кулаком по металлической обшивке.

Глава 9 Оттепель

Петрович сидел за столом в тельняшке и в тёплом жилете из овчины. Скрестив руки на груди, он хмуро смотрел на парня и девушку. Гладковыбритый череп делал хозяина станции похожим на бандита, да и сам Михаил Петрович высокий и жилистый, казалось, лишь взглядом способен подковы гнуть.

– Складно всё рассказываете, – проговорил он тихим и властным голосом, а Прыщ чувствовал, что обида на него и товарищей у главы «Пушкинской» осталась. – Только если люди сами захотят, то уйдут. Я никого не держу здесь.

– А мне кажется, что тут что-то происходит, а вы не договариваете до конца, – ответил ему Прыщ. Прищурился, словно у него в глазах имелся индикатор лжи. – Что за унижение на КПП? Зачем раздеваться заставили? – Он мотнул головой в сторону Монеты. Потом, немного помолчав спросил: – И где бабушка? Она знает, что мы живы?

Петрович, сжав губы, кивнул, а потом нехотя сказал, что народ не хочет возвращаться на «Маяковскую», и на это есть причины.

– Вы не разрешите нам поговорить с нашими? – поинтересовалась Монета. – Мы сами им расскажем всё как есть.

– Зачем? – Петрович откинулся на спинку стула, потирая жилистые руки, – не вижу смысла.

– То есть теперь никто не сможет выйти наружу? – с издёвкой в голосе спросил Прыщ, чувствуя, что начинает злиться.

– А зачем? – пожал плечами глава.

– На поверхности стало теплее, – ответил парень. – Ваши погодники разве не приносят отчёт?

– На два градуса потеплело и что? – усмехнулся Петрович, – такое бывает.

Прыщ приподнялся со стула, облокотился на стол и угрожающе глянул на хозяина станции.

– Раз мы здесь, вы не можете диктовать условия. Наши люди пока ещё не отказались от нас, и пусть скажут сами мне, что не вернутся на станцию.

Петрович медлил с ответом, и его поведение показалось странным, поэтому Прыщ спросил напрямик о том, что происходит.

– Вы что-то скрываете, Михаил Петрович?

– Я не обязан отчитываться перед вами, детишки, – с вызовом ответил ему глава станции. – Где ваши товарищи? Решили вас запустить как крыс сюда? И ты кто такой, что люди будут тебя слушать. Пацан.

Прыщ хотел, что-то ответить, но замолчал на полуслове, почувствовав руку Монеты на запястье:

– Михаил Петрович, – тихо отозвалась девушка. Она не хотела ссориться и настраивать мужчину против них. – В городе происходит что-то странное. И нас удивляет и даже настораживает то, что станции разобщаются всё больше. Теперь, когда мы должны поддерживать друг друга. Разве мы враги? У нас общая беда и нам делить что? Припасы, людей? Вы взрослый человек, а мы, как говорите, дети, но мы в одной лодке. Или вам тоже известно о том, что скоро случится?

– О чём ты, малолетка? – выпалил Петрович, и говорил он так, словно и, правда, есть что утаивать.

«Зачем, – рассуждал про себя Прыщ, понимая, что дело в том самом поезде, – куда же он отправится? Разве есть путь, ведущий куда-то в другие земли, где мы сможем жить спокойно»?

– Извините, если мы повели себя грубо, – внезапно проговорил спокойным тоном парень. – За эти дни многое случилось, мы потеряли людей, и мне бы очень хотелось поговорить с бабушкой. Это вы можете позволить нам?

Петрович закинул руки за голову и задумался. Человеком он был строгим, но не обидчивым. Знал, что малолетки сейчас дерзкие и не всегда уважительно относятся к старшим. «Наша вина, что воспитание перекладываем на общину, – рассуждал он про себя, – но миндальничать с этими отпрысками не хочу». Он вздохнул, и на его лице читались мысли, что ему совершенно не хотелось пускать ребят на станцию.

– Прошу вас, – Прыщ вдруг с мольбой посмотрел на главу. Монета даже удивилась такой внезапной перемене в своём друге. – Я просто скажу ей, что жив и у меня всё хорошо.

Взгляд мужчины немного потеплел. «Да что они могут, детишки, – решил он, – от них ожидать только лишь тявканье, да и больше ничего».

– Хорошо, – внезапно согласился он. – Только не наводите смуту и не ведите разговоры о том, чтобы люди покинули станцию.

– Ладно, – ответил он, – просто не пойму, почему вы лишаете людей выбора?

– Выбора? – скривил губы Петрович. – Знаешь такое понятие, как всеобщее благо, сынок? – Прыщ молча кивнул. – Так вот не задавай вопросов, я решил по-своему и не тебе, пацану, объяснять причину моего решения. Если вы захотите остаться, пожалуйста. Все, кроме твоих дружков могут примкнуть к нашей колонии. Ты и девчонка. А тех ублюдков я видеть не желаю.

Прыщ не стал спорить, понимая, что это бесполезная трата времени. В кабинет хозяина станции «Пушкинская» вошёл тот самый охранник, обыскивающий их. Монета сжала губы, так и хотелось врезать этому извращенцу.

– Отведи их к Марии Ивановне, Брагин, – велел ему Петрович. Ребята последовали за парнем, а глава окликнул охранника и добавил: – У них есть час. Потом проводишь к выходу.

– Хорошо, Михаил Петрович, – кивнул Толик. – Будет сделано.

– И впредь, если кто проходит проверку, сообщай мне, – охранник глянул в сторону Монеты и сально улыбнулся. – Понял, Толя?

– Так точно, Михаил Петрович, – ответил он.

Монете показалось, что Петровичу не понравилось, что этот Брагин проводил досмотр по личной инициативе. А может всё и не так. Она старалась не думать о том взгляде, с которымохранник смотрел на неё. На самом деле, девушке в тот момент было и стыдно и страшно, но она старалась не показать виду. Ведь страх развязывает таким уродам руки.

Вниз спускались на эскалаторе. Там не просто площадка с палатками, а выстроился настоящий город. Прыщ по-настоящему позавидовал, как тут здорово устроена жизнь общины. Конечно, никто не захочет вернуться на станцию, где бывших обитателей встретит разруха. На ребят смотрели незнакомые лица, и лишь оклик одного из жителей станции, напомнил парню, что тут действительно живут люди с «Маяковской».

– Привет, пацан. – К нему подбежал парень лет двадцати пяти, Прыщ помнил его. Подал руку и похлопал по плечу. – Как здорово. Живы? А как Мик и Шелест?

Юноша хотел ему ответить, но Толик опередил его:

– У него час, чтобы повидаться с бабкой. – В груди Прыща сжалось. Ему не понравилось, как охранник отозвался о его бабушке. «Как ей тут живётся? С её знаниями она, конечно, важна для колонии и для этого Петровича».

– Я помню. – Парень окатил холодным взглядом Толика и спросил бывшего жителя «Маяковской»: – Как тут наши? Всё нормально?

– Ну, в общем, да, – он бросил взгляд на охранника, словно боялся говорить о чём-то. – Раз мало времени, то иди к Марии Ивановне.

Прыщ похлопал его в ответ по плечу и, взяв за руку Монету, потянул за собой девушку. Шепнул ей на ухо:

– Здесь точно что-то не чисто. Смотри в оба и, надеюсь, мы сумеем поговорить с бабушкой. – Брагин шёл позади и, остановившись, юноша спросил его: А Мариванна, здесь также занимается растениями?

– Мне откуда знать? – Охранник сунул руки в карманы и, обогнав Монету, двинулся вперёд, – шевелитесь и следуйте за мной. А то часики-то тикают.

Городок скоро закончился, теперь в полутёмном тоннеле они шли одни. Прыщ не стал задавать вопросов. Надеялся, что ничего не случится с ними плохого, а ещё думал, что скажет бабушка и как её здоровье.

В небольшой комнате женщины юноша уловил знакомый запах. Так пахло в жилище бабушки и сложно сказать чем. Наверное, её вещами, книгами и травами. Прыщ подумал, разве она могла всё забрать с собой. Конечно же, нет, но вокруг каждого человека всегда создавалась своя собственная атмосфера. Она будто следовала за ним, даже если он переезжал в другое место.

Каморка скорее, а не комната заполнена книгами, банками с разными штуками внутри, свитки какие-то, стопки газет и ткани. Словно это лавка колдуньи, к которой приходят за рецептами разных зелий и советом.

– Мариванна! – окликнул её Толик.

Монета заглянула в узкий проход между стопками вещей на стеллажах.

– Бабушка! – позвал Прыщ, и тут же услышал родной голос.

Не подумайте, что внук ждал шаркающих шагов старушки. Мария Ивановна появилась словно кошка, бесшумной и быстрой походкой, приблизившись к Монете, внуку и охраннику. Остановилась, молча разглядывая лицо Прыща. Она сдерживала радость и слёзы. Парень знал, что бабушка не привыкла показывать истинные эмоции. Невысокая худенькая, с коротко подстриженными седыми волосами, она казалась моложе своих лет. Возможно, из-за ясности взгляда, говорящем о пытливом уме. Она обняла парня и коснулась пальцами волос Монеты, тихо проговорив, что рада видеть их.

– Толя, дай нам поговорить, – попросила она тёплым тоном, а у Прыща внутри кипело, так и хотелось обо всём выложить бабуле. Однако времени мало, и сейчас надо поговорить о главном.

Охранник нехотя вышел за дверь. Наверняка подслушивать будет, решил Прыщ и попросил бабушку говорить тише.

– Ты как? Здорова, надеюсь?

– Конечно, внучок, – улыбнулась Мария Ивановна. – А почему вы одни? Что случилось на станции? Брокер и, правда, бросил нас?

Парень, вздохнув, уселся на стопку книг и вкратце рассказал о том, что произошло с ними, до сегодняшнего дня. Не вдавался в подробности, потому что торопился и, сунув руку во внутренний карман куртки, вынул пакетики семян, перетянутые резинкой. Бабушка, выслушав рассказ, спохватилась, со словами, не голодные ли они и скрылась за стеллажом заполненным банками с различными ростками и зёрнами. Прыщ увидел, что бабуля продолжила свои исследования и окликнул её:

– Ба, мы скоро уйдём, и у меня есть вопросы.

Женщина скоро вернулась, держа в руках две чашки с дымящимся напитком, а потом принесла бутерброды с копчёным мясом, оказавшиеся очень вкусными.

– Вот, это травяной сбор. Силы увеличивает и здоровье укрепляет.

«Бабуля в своём репертуаре», – улыбнулся про себя Прыщ, но поблагодарил её с набитым ртом поглощая холодную закуску.

– На станции мы всё зачистили, – сказал он, – почему бы вам всем не вернуться. – Она покачала головой, – ну, хотя бы ты сможешь пойти с нами?

– Я б с удовольствием, милый. – Мария Ивановна опустила глаза. – Только никто нас не выпустит отсюда.

– Что это за беспредел?! – возмутилась Монета. Бабушка осадила её взглядом и прижала указательный палец к губам.

– Нам разрешили остаться здесь не на некоторое время, а с условием, что мы не вернёмся к Брокеру. Петровичу нужны специалисты, которых у него нет, такие как я, инженеры и электрики, потому что многие отправились работать на электростанцию и, слава богу, свет в городе есть, не смотря ни на что. Он не стал говорить, что Брокер бросил нас и сбежал, но слухи расползались разные. Не знаю, кто плодил их, но люди не вернутся на «Маяковскую».

– Мариванна, а как же папа? – спросила Монета женщину. – Вы его видели?

Бабушка покачала головой, сказала, что не помнит. А Прыщ снова задал вопрос:

– Ба, а что говорят вообще о потеплении? Есть мысли?

– Слухи же, сам знаешь, распространяются быстро, тем более, если вокруг люди учёные, а не просто так. Если температура поднимется ещё, то масса снега начнёт таять. Боюсь, и подземку затопит, и как-то надо выбираться, но Петрович не спешит. Всё думаю, что у него есть план, какой-то выход и лучше оставаться здесь, чем возвращаться на «Маяковскую», где всё придётся отстраивать заново.