Текст книги "В постели со Снежной Королевой"

Автор книги: Татьяна Тронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

«Неужели скажет? – мысленно ахнула Алена. – И ведь не боится… Как будто это доставляет ей удовольствие!..»

– Знал, – не сразу, холодно ответил Селетин и с раздражением посмотрел на Алену.

– А с кем – ты знал? Нет? Бедный… – вздохнула Ирма. – А вот Алена теперь знает. – Она сделала паузу. Напольные часы едва слышно тикали, отсчитывая время. – Это Никита. Никита Ратманов, наш общий друг.

Селетин ничего не ответил, но Алена увидела, как лицо его вдруг изменилось, словно тень на него набежала.

– Не веришь? А зря… Она вот все знает! – Ирма кивнула на Алену.

«Ирма мечтала об этом рассказать… Врала, скрывала, сдерживалась до последнего, а потом не выдержала! – мелькнуло у Алены в голове. – И, похоже, ни в чем не раскаивается, ни о чем не жалеет. Бедная Вика, кого ты выбрала себе в подруги! Она же никого, кроме себя, не любит…»

– Это правда? – тихо, без всякого выражения спросил Селетин.

– Ты о Никите? Да, я с ним тоже говорила, – мрачно призналась Алена.

Селетин перевел взгляд с одной на другую. Потом произнес с отвращением:

– Зачем? Я не понимаю, Алена, зачем ты все это делаешь?

– Потому что ты ни в чем не виноват! – закричала она. – Это они – Ирма и Никита – они довели Вику до смерти! Они, а не ты!

Селетин посмотрел на Алену – так, словно взглядом хотел ее убить.

– Какая разница? – тихо произнес он. – Какая теперь разница?. Да, я хотел знать, кто был у нее… Но что это меняет?.. – Он хотел еще что-то сказать, но потом не выдержал и, тяжело ступая, вышел из комнаты.

– Вот она, ваша правда! – вздохнула Ивлева. – Теперь вы довольны, Алена?..

Ничего не ответив, Алена побежала за Селетиным.

– Рома, погоди… Рома, мы должны поговорить!

Он ничего не ответил. Домработница с неизменной, точно приклеенной, улыбкой распахнула перед ними входную дверь.

* * *

Ирма снова опустилась в мягкое кресло, закрыла глаза. Как-то сумбурно, незавершенно все получилось – она представляла эту сцену иначе, и теперь досада терзала ее. И эта чересчур въедливая Алена… Алена была новым персонажем (впрочем, о том, что у Селетина когда-нибудь появится женщина, можно было догадаться!), но она совершенно не вписывалась в рамки происходящего.

…Лучшей ролью Ирмы была Одетта-Одилия из «Лебединого озера». Дело в том, что двух героинь исполняла одна и та же танцовщица. Очень сложная партия, в которой встречались все виды и темпы классического танца – от скульптурно-законченного адажио второго акта до стремительного, экспрессивного дуэта в третьем.

Сюжет «Лебединого озера» был прост: Одетта – заколдованная девушка, превращенная в птицу чарами злого гения. Она ждет избавителя – принца, который силой своей любви и верности спасет ее от заклятия. Но есть разлучница – Одилия, у которой свои планы.

«Одетта знает, что измена может ее погубить, – когда-то на репетиции объяснял Ирме ее задачу Андрей Бенедиктович Макаров, известный хореограф, отец Вики. – Любовь для нее – это одновременно и спасение, и гибель. Работай над психологической темой, над пластикой Одетты, Ивлева, потому что злодейка Одилия у тебя получается почему-то ярче…»

Ивлева собиралась разделить роли.

В жизни их будет две, а не одна.

Вика и Ирма. Одетта и Одилия.

Но прекрасно задуманное представление сорвала эта неизвестно откуда взявшаяся Алена, и вместо строгого и изящного спектакля получился коммунальный скандал, в котором Ирме пришлось играть роль не коварной и в то же время романтичной Одилии, а какой-то обыкновенной стервы – роль не слишком удачную и ко всему прочему никогда не вызывавшую у публики сочувствия! Чудесное зрелище стало обычным фарсом, дешевкой…

– Верочка, принеси чаю! – устало крикнула Ирма.

…Все началось давно, очень давно. Сколько лет она знала Вику?

Да чуть ли не с детства! В балетном училище Ирма ни с кем не дружила, поскольку все ее соученицы являлись одновременно ее соперницами и завистницами, а Вика, хоть и была дочерью прославленного хореографа, соперницей Ирме никогда не являлась. У Вики не было никаких способностей к танцам. Вика была слишком жалка, чтобы конкурировать с самой Ирмой Ивлевой…

Когда Вика вышла замуж за этого Селетина, Ирма решила с жалостливой снисходительностью – ну, это временно. Кто станет долго терпеть возле себя эту дурочку?..

Но шли месяцы и годы, а Роман Селетин и не думал расставаться с Викой. Разумеется, Ирма не ревновала Селетина – подобные мужчины никогда не были в ее вкусе, но она ревновала к той любви, которую испытывал Селетин к своей жене. Разве стоило так любить Вику? Так нежно, трепетно и бескорыстно, словно Вика была редким цветком, неземным созданием, феей, ангелом, белой лебедью…

Разумеется, Ирма тоже никогда не была одна, ее всегда окружали поклонники – и такие, что Ромке Селетину было до них, как до неба. Ирму Ивлеву обожали, сгорая от исступленной страсти, перед ней ползали на коленях, ее заваливали цветами и драгоценностями, но никто, ни один человек, не был ей так абсолютно предан, как Селетин своей Вике.

Ирму это раздражало – просто из принципа. Зачем он так любит ее, зачем? Неужели он настолько слеп?..

Поэтому, когда у Вики появился любовник – известный тележурналист Ратманов, Ирма разозлилась еще больше. Вика напропалую изменяет мужу, а тот продолжает фанатично ее любить!

Не то чтобы Ирма все время об этом думала – нет (делать ей, что ли, было нечего!), но, когда спустя несколько лет ей выпал шанс изменить ситуацию, она его не упустила.

Ничего особенного придумывать не стала: просто пригласила Вику к себе, когда у нее было свидание с Ратмановым («сам же потом спасибо скажет, что избавила его от назойливой любовницы!»). Договорилась с Верочкой, что та впустит Вику, якобы не зная или забыв, что хозяйка в этот момент принимает еще одного гостя.

Широкая кровать под балдахином, приглушенный свет, тихая музыка, черный шелк постельного белья, который контрастирует с цветом кожи и делает происходящее более выразительным и ярким, зеркала, многократно дублирующие все…

Ирма видела Вику, видела, как та быстро заглянула в спальню, а потом отскочила назад, едва слышно вскрикнув.

– Кто там? – испугался Ратманов и отпрянул от Ирмы, лихорадочно шаря вокруг себя в поисках черного покрывала. – Ты слышала?

Часы в соседней комнате зашипели, заиграли мелодию «Августина».

– Это часы! – засмеялась Ирма. – Господи, надо выбросить эту рухлядь, вечно она всех пугает!

– Нет, кто-то нас видел!..

Все это было очень забавно.

…Но ситуация повернулась неожиданным образом. К вечеру следующего дня Ирма узнала, что Вика покончила с собой. Это было неприятно. Но хуже всего было то, что Селетин так убивался из-за Вики… Он все равно ее любил – даже после смерти!

«Надо ему рассказать о похождениях его милой женушки, – решила Ирма. – Но как-нибудь незаметно, к месту, якобы случайно…» Она снова тянула и выжидала, когда будет повод рассказать правду…

И вот сегодня Ирма наконец сказала Селетину, что его жена изменяла ему с другом, но ожидаемого эффекта почему-то не получилось. Наверное, потому, что Алена вела игру по-своему, а еще ко всему прочему в приватной беседе напрямую обвинила ее в смерти Вики, чуть ли не свиньей назвала. Ужасно неприятно…

– Ваш чай, Ирма Константиновна! – В гостиную вплыла Верочка.

* * *

…Алена догнала Романа только на улице.

– Рома!

Он, в распахнутом длинном пальто, съехавшем на сторону галстуке, обернулся. Спросил с неподвижным лицом:

– Ну что? Что?!

– Ты куда?

Он ничего не ответил, достал из кармана брелок от машины.

– Ты к Никите? – догадавшись, спросила Алена. Схватила его за руки. – Ромочка, не надо!

– Убью гада… – беззвучно прошептал он, отрывая от себя ее руки. И Алена вдруг поверила – а ведь правда, убьет.

– Не надо! – умоляюще закричала она, продолжая на нем виснуть. – Погоди… Давай хоть поговорим!

– О чем? – сквозь зубы прошептал он.

– О том, что прошлого уже не исправить!

– Еще как можно, – нехорошо улыбнулся он. Алена не узнавала Селетина, всегда такого спокойного и доброжелательного. – Ну, Никита, ну друг мой любезный…

– Рома! – Алена изо всех сил толкнула его в грудь. – Ты меня видишь или нет?! Поговори со мной!

– О чем? – Он в первый раз посмотрел ей в глаза, но так, словно она была пустым местом. – Да, когда ты собиралась рассказать мне обо всем этом? Ты давно знала – про Никиту?

– Я вообще не собиралась ничего тебе рассказывать! – едва не плача, воскликнула она. – Если бы ты не примчался сейчас к Ивлевой, то ничего бы не узнал!

– Тогда зачем, зачем тебе все это было надо?.. – Он затряс ее за плечи, совсем как недавно Ратманов.

– Ты ни в чем не виноват! Это они – Ирма и Никита довели Вику…

– Значит, все-таки собиралась мне рассказать! – покачал головой Селетин. – Утешить меня хотела… Или самой убедиться в том, что я не Синяя Борода? А?..

– Рома, ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь! – заорал он. – Все равно в ее смерти виноват я, только я! Потому что я был слеп!.. Я не замечал очевидного! Я позволил этим людям погубить ее!

– Мне кажется, это все каким-то образом подстроила Ивлева, – забормотала Алена. – Это она была любовницей Никиты… Когда Вика перед смертью позвонила матери, она говорила о нем и о ней! Ирма все как-то подстроила, только я так и не поняла – зачем…

– Ирма? – опешил Селетин, а потом лицо его снова окаменело. – Логично… Я сам мог об этом догадаться. Ирма… Ну да, только Ирма! – Он снова рванулся к машине, но Алена буквально повисла на нем. – Алена, я тебя прошу… – с холодным бешенством начал он.

– Ну убьешь ты Никиту – и что с того? Да нет, ты не убьешь его… Ты думаешь, это так легко?.. – неуверенно пробормотала она.

– Я не могу это просто оставить как есть, не могу!

– А я?

– Ты?

– Да, я!

Он замолчал, тяжело дыша.

– Зачем тебе я? – спросила Алена. – Зачем, если ты любил и любишь только Вику?.. Ты говорил – к мертвым не ревнуют, но все время давал мне повод ревновать! Я была для тебя только ее жалкой заменой, и теперь, когда ты узнал обо всем, теперь я стала тебе не нужна! Ведь так? Так, скажи мне?!

– Алена...

– Ну ладно, допустим, ты каким-то образом сумеешь отомстить Никите. Он сильный, здоровый мужчина, он не подставит тебе покорно шею, но все равно – ты убьешь его, потому что горишь праведным гневом… – быстро, лихорадочно бормотала она. – А я? Что будет со мной? Тебе все равно?.. Тебе все равно! Ты не любишь меня! Все досталось только ей!

– Ты говоришь ерунду… – сурово начал он.

– Иди! – Алена отпустила руки и толкнула его в грудь. – Иди! Делай что хочешь! Бей, убивай, мсти, колоти, дерись, ищи других женщин, морочь им голову… Ведь Вики нет, нет смысла жить, нечего больше терять! Тебе никто не нужен, кроме нее. И я тебе не нужна.

Алена развернулась и побежала прочь по серому, комковатому снегу. Ее душили слезы.

Селетин догнал Алену, развернул к себе. У него уже было другое лицо, та холодная неподвижная маска постепенно стиралась, исчезала, и теперь, с таким лицом, он вряд ли бы стал убивать Ратманова. Но Алену это уже мало трогало.

– Я никуда не пойду. Пусть бог судит его. Его и Ирму. Я останусь с тобой, – мрачно произнес он.

– Отстань от меня! – закричала Алена. – Все это только слова! Ты любишь только Вику! Уходи, я не хочу тебя больше видеть! Никогда!

– Я не уйду! Я тебя люблю! – тоже заорал он с ненавистью. – Я тебя люблю, ты слышишь?!

– У нас все равно ничего бы не получилось… – снова лихорадочно забормотала она. – Ты все время вспоминал бы ее, сравнивал бы меня с ней. А потом ты бы стал мне изменять, потому что ей был слишком верен!

– Да что за ерунда…

– Нет! Так и было бы! Мы никогда не смогли бы стать счастливыми!

– Ну что ты говоришь, что ты говоришь…

– Я не хочу тебя видеть! Не хочу!

– Что? Не хочешь? – с раздражением повторил он. – Ну и ладно, ты меня больше не увидишь! Ты права, мы не смогли бы жить вместе, потому что ты каждый день, каждую минуту припоминала бы мне Вику, сравнивала, как я любил ее и как люблю тебя, ты испортила бы все!

– Это ты все испортил!

Они стояли и кричали в лицо друг другу обвинения, а потом развернулись и одновременно побежали в разные стороны, словно некая сила толкала их.

…Алена ничего не видела от слез.

Несколько раз она чуть не упала на скользкой дороге, а потом заставила себя остановиться и отдышаться. Огляделась – она была на незнакомой, скучной улице. Мимо медленно тащился поток машин в дымном сизом мареве.

«Завтра первое марта, – неожиданно и некстати вспомнила она. – Весна! Боже мой, уже весна…» Она засмеялась и вытерла слезы. «Как же я ненавижу этого Селетина – ну прямо сама убила бы его!»

Она достала его подарок – телефон («имиджевая модель, фу-ты ну-ты!»), намереваясь расколотить тот вдребезги. Но вместо этого откинула крышку и набрала номер Серафимы.

Долго никто не отвечал, а потом незнакомый голос ответил:

– Але… Але, я слушаю!

– Простите, это квартира Серафимы Авдейкиной?

– Точно так! Только Симы нет, ее в больницу забрали, она мне вот ключи оставила. Это соседка ее. А вы случайно не Алена?

– Алена… – пролепетала она. Серафима в больнице? Что это значит?..

– Ну да, она предупредила, что вы будете звонить… Упала у нас на лестничной клетке, прямо перед лифтом. Сказала – голова очень кружится. Так вот, диктую адрес…

От неожиданности Алена забыла о своем намерении расколотить телефон вдребезги, и даже ссора с Романом немного отошла на второй план.

После приезда из города Борисова она так и не сумела поговорить с подругой. «В последний раз Сима выглядела очень скверно – вся зеленая была, бледная, один нос торчал… Ох, какая же я эгоистка!» – с запоздалым раскаянием подумала Алена.

Она поймала машину и назвала адрес больницы. Всю дорогу ее трясло от нетерпения, она шепотом ругала московские пробки – водитель даже стал подозрительно коситься на нее.

…Серафима лежала в отделении интенсивной терапии, и Алену не стали к ней пускать.

– Пациентка крайне ослаблена, пока никаких визитов. Мы собираемся перевести ее в другую больницу – вот подлечим только немного. Это не наш профиль, – строго сказал лечащий врач, которого Алена выловила в приемном покое.

– В какую больницу? – сдавленным голосом спросила Алена, готовясь услышать самое худшее.

– В психиатрическую. Вы что, не в курсе?..

– Нет… Да что с ней такое?..

– Вы только не пугайтесь, ничего страшного. Обычная история, в наши дни такое часто случается, – усмехнулся врач. – Вы ей кто?

– Я ее подруга.

– Что, неужели ничего не замечали?

– Замечала, но… Да что с ней такое, в конце концов?.. – нетерпеливо воскликнула Алена, не понимая, при чем тут психиатрическая больница.

– Я же говорю, ничего страшного – расстройство приема пищи. То бишь нервная анорексия.

– Нервная чего?.. Анорексия? – изумленно переспросила Алена и почему-то вспомнила Любу. У всех какие-то проблемы! – Ну да, она сильно похудела в последнее время… Но она ела, я сама ее кормила… Она все ела! И довольно много!

– Она и у нас тоже ест, – хмыкнул врач, почесывая бритый подбородок. – Только потом бежит в туалет и искусственно вызывает у себя рвоту.

– Ну, Фимка… – расстроенно пробормотала Алена. – Ну я тебе задам! Доктор, а отчего это у нее?

– Не знаю, – флегматично пожал тот плечами. – Обычно анорексией страдают девчонки-подростки. Вобьют себе в голову, что должны быть похожи на какую-нибудь кинозвезду… Вообще разные причины бывают. Снижение уровня гормонов в результате сосудистого сбоя, депрессия, повышенный уровень тревожности, чрезмерная опека матери в детстве… Словом, я в этом не специалист. Наше дело сейчас – не дать ей умереть от истощения. У вашей Серафимы – гипокалиемия, она, ко всему прочему, еще и диуретики принимала…

Алена мало что поняла из этих медицинских терминов.

– Чего она принимала? Наркотики?..

– Нет, диуретики! Ну, мочегонные всякие… Слабительные еще. Теперь у нее аритмия, сердечко пошаливает. Вес тела процентов на двадцать ниже нормы.

– О господи… – схватилась за голову Алена.

– Да ничего, выкарабкается! Потом, опять же, в психиатрии ей препараты всякие назначат: антидепрессанты там – прозак и прочее, транквилизаторы… Слышали, наверное, что мы – поколение прозака? – оживившись, с интересом спросил он.

– Нет… – пробормотала Алена. Но утешало одно – Серафима, если врач не обманывает, должна выжить.

Растерянная, вышла она из больницы и позвонила в «Синематеку». Кажется, сегодня смена Николя…

К телефону подошел какой-то новый администратор, который не сразу узнал Алену.

– А, Елена Петровна, пианистка… Нет, Николай Жданько у нас больше не работает, уволился буквально вчера. У него вроде как там тетка какая-то умерла или что-то вроде этого…

«Ну вот, он и дождался наконец! Значит, не пошли на пользу тетке эти инъекции… – усмехнулась Алена, захлопнув крышку телефона. – Теперь сбудутся все его мечты! А если Серафима из-за него заболела? Нет, не может быть! Чтобы из-за этого мерзкого юнца…»

К вечеру, усталая, Алена оказалась дома. Но не успела она раздеться, как в дверь позвонили. Она заглянула в «глазок» – снаружи стояла Лина из собеса, что приходила к Кашину. Алена немедленно распахнула дверь.

– Елена Петровна, добрый день! – вежливо произнесла Лина с едва заметным прибалтийским акцентом. – Вы не в курсе, где Семен Владимирович? Я к нему с утра пытаюсь попасть… Может, пора вызывать соответствующие службы и выламывать дверь, как вы думаете?

– Не надо ничего ломать, – мрачно покачала головой Алена. – У меня, кстати, где-то справка лежит – я вам ее и отдам… Кашин умер.

– Что? – удивилась Лина.

– Умер он. Мы с ним поехали к этому чертову Лигайо… – Алена сморщилась, не в силах продолжать.

– К тому самому переводчику? А, понятно… Семен Владимирович и меня уговаривал с ним ехать. Но я отказалась, – вежливо сообщила Лина.

– И правильно сделали! Я просто дура, что согласилась… Так ведь он меня обманул! Сказал, что ему надо на симпозиум, за семенами какого-то дурацкого кактуса… – Алена опять сбилась и махнула рукой.

– Его похоронили?

– Ну да! Я на свои собственные деньги, как дура… О, это просто ужасно было! – Алена упала на стул в прихожей и вцепилась в волосы. Все одно к одному – и Кашин, и Фимка, и ссора с Селетиным…

Лина стояла рядом и разглядывала ее. Потом сказала спокойно:

– Вы не переживайте, все окупится!

– Да я не из-за денег, я из-за другого! – застонала Алена. – Но он такой упрямый, он просто вокруг пальца меня обвел…

– Елена Петровна, – бесстрастно сказала Лина. – Дело в том, что Семен Владимирович назначил меня своей душеприказчицей, – раздельно произнесла она. – Он поручил мне довести до вашего сведения, что завещал вам свою квартиру.

Эти слова пронеслись мимо сознания Алены.

– Что? – удивленно спросила она.

– В общем, я должна передать вам адрес нотариуса, который занимается этим делом. Все подробности узнаете у него. Кстати, вам придется выплатить налог на наследство, но по сравнению с покупкой квартиры это не такая уж и большая сумма.

Лина покопалась у себя в сумке-тележке и положила на столик рядом визитку.

– Поздравляю вас, Елена Петровна… До свиданья! – вежливо попрощалась она.

После ухода Лины Алена долго разглядывала визитку с адресом нотариуса. У нее в голове не укладывалось, что Кашин завещал ей квартиру. Она почему-то не могла поверить в это. «С какой стати? Я ему даже не родня… Боже мой, это невозможно, это какая-то ошибка!» Но что-то ей говорило – нет, это правда, ничего невероятного в этом нет. Кашин, которого она доводила своим музицированием, завещал ей квартиру… «Все окупится», – сказала Лина, и в этих словах был другой, тайный смысл. «Я была права, что продала Алешин перстень… Впрочем, и перстень тоже ни при чем, я давно хотела от него избавиться! Дело в другом – неужели Семен Владимирович так хорошо ко мне относился? Кактусы! – вдруг с ужасом вспомнила она. – У него же их не меньше тысячи! И они все погибнут, если за ними не ухаживать!»

Алена, так и не успев раздеться, помчалась в комнату и принялась рыться в своих бумагах. Где-то должен был лежать телефон клуба кактусоводов. Наверняка они там согласятся забрать коллекцию старика.

* * *

Алена запретила себе думать о Селетине, но не думать о нем все равно не могла. Она почему-то стала вспоминать, как в первый раз увидела его из окна. Он сидел на скамейке перед прудом – отрешенный, загадочный и такой красивый, что она не смогла не влюбиться в него. Вообще вся история их знакомства была похожа на сказку – принц сам явился к принцессе, заточенной в замок, и предложил стать его невестой. Поэтому не удивительно, что все закончилось столь печально – ведь это только в сказках бывает счастливый конец!

Внезапно зазвонил городской телефон. «Он! – пронзила мысль. Потом: – Нет, не может быть!» Она схватила трубку.

– Алена? – неуверенно спросила Лариса Викторовна.

– Да, слушаю вас… – пытаясь унять стремительно бьющееся сердце, сказала Алена. «Не он! Надо забыть о нем, забыть навсегда»

– Алена, я хотела с вами поговорить… Вы были у Ирмы? Простите, что я, может быть, сейчас помешала вам, но я не хочу, чтобы кто-то еще повторил судьбу моей бедной дочери… Ирма сумела вас отговорить?

– От чего? – рассеянно спросила Алена.

– От общения с Романом Аркадьевичем, разумеется! – с некоторым раздражением воскликнула Лариса Викторовна. – Я так переживаю из-за того, что вы, интересная женщина, талантливая пианистка, попали в руки этому чудовищу, этому самому худшему представителю рода человеческого…

Алена молча слушала ее. «Сказать? Да, она тоже имеет право знать правду… А если это ее убьет? Да нет, не убьет, ничего не изменится, только объект ненависти у нее станет другим… Ох, если она узнает все, то Ивлевой с Ратмановым мало не покажется!»

– …я надеюсь, Ирма нашла нужные слова, чтобы убедить вас. Поверьте, лучше быть одной, чем связать свою судьбу с человеком, который в один прекрасный день предаст вас – жестоко, грубо, бесцеремонно…

– Лариса Викторовна! – не очень вежливо перебила Алена свою собеседницу. – Я кое-что узнала. Очень важное.

– О Селетине? – моментально оживилась та.

– Нет. Об Ирме Ивлевой и Никите Ратманове.

– А, Никита… ну как же, как же – такой человек! Наша совесть! Не представляю, зачем он продолжает общаться с моим бывшим зятем, с этим монстром…

– Лариса Викторовна, Рома не виноват в смерти вашей дочери То есть, конечно, вы можете не согласиться, и вообще по этому поводу можно долго спорить… Но есть еще третьи лица – Ратманов и Ивлева, которые заставили Вику страдать. Если хотите, я вам расскажу то, что знаю.

Невидимая собеседница молчала, Алена слышала только ее тяжелое, неровное дыхание. Наконец Лариса Викторовна с неудовольствием воскликнула:

– Ерунда какая! Ирма и Никита тут совершенно ни при чем!

– У Вики в последние годы ее брака была связь с Ратмановым. Она хотела уйти от мужа.

– У Вики? С Никитой? – удивленно повторила Лариса Викторовна. – Что ж, я не вижу в этом ничего предосудительного… – поспешно и с агрессией тут же добавила она. – Если бы Вика ушла от этого чудовища, то она была бы жива! Я не сомневаюсь!

– Вика очень любила Ратманова. Очень. Но он не хотел, чтобы она уходила от мужа, он не хотел жениться, и вообще… – Алена сбилась, но тут же продолжила: – Словом, Ратманов перестал испытывать к Вике интерес, и у него появилась любовница – Ивлева. Судя по всему, это известие было преподнесено Вике в какой-то демонстративной форме, достаточно жестоко – иначе бы Вика… – Алена опять сбилась и замолчала. Она не могла продолжить фразу – «иначе бы Вика не стала накладывать на себя руки».

– Дальше! – нетерпеливо вырвалось у Ларисы Викторовны.

– Перед смертью Вика позвонила вам. «Мама, он мне изменяет!» – это она не о муже говорила, а о Никите, между прочим… Меня удивляет следующее – Ивлева была близкой подругой Вики, она прекрасно знала ее, знала, как та ранима и впечатлительна. Но тем не менее она стала любовницей Ратманова, зная, опять же, насколько дорог тот Вике!

– Это все ерунда, это все ваши фантазии… Это Роман Аркадьевич преподнес вам, Алена, такую версию событий? – язвительно-гневно спросила Лариса Викторовна. – Для того чтобы опорочить Вику…

– Нет. И Ратманов, и Ивлева – сами признались мне в этом. Вернее – я вынудила их это сделать.

– Ну что за чушь! Чтобы Ирма была способна на такое…

– Я все думала – почему действительно Ирма решилась на такое, – подхватила Алена. – Ведь у Ирмы Ивлевой есть все – талант, слава, деньги, она окружена роскошью, поклонниками и все такое прочее… Словом, с чего это вдруг она решила причинить Вике боль, за что мстила? Или завидовала? Нет, конечно, история знает случаи, когда близкие подруги причиняли друг другу страдания только из одного чувства соперничества, животного инстинкта, глупости, и… Ну, много еще чего, но Ирму Ивлеву глупой не назовешь.

– Действительно, Ирма не могла завидовать Вике, – вздохнув, сурово согласилась Лариса Викторовна. – Как ни печально мне, матери, с этим согласиться…

– Нет, могла! – упрямо воскликнула Алена. – Что у Вики было такое, чего у Ирмы не было? Что?..

– Ну, собственно… Ничего.

– Нет же! У нее была любовь! У нее был Рома Селетин, который на протяжении многих лет преданно любил ее – так, как можно только мечтать!

– Ой, ну перестаньте… – раздраженно возразила та. – Ирма завидовала Вике из-за Селетина?.. Ни за что не поверю!

– Тем не менее…

– Я вам не верю

– Не верьте.

Лариса Викторовна опять тяжело задышала в трубку.

– Ирма – чудесный человек, друг семьи, интеллигентнейшая девушка… Да и Никита Ратманов… Они не могли поступить так с Викой!

– Могли, – твердо произнесла Алена. – Всего доброго, Лариса Викторовна.

Алена положила трубку и попыталась представить, что будет с Ратмановым и Ивлевой, если Лариса Викторовна все-таки поверит ей.

«Бедная Вика… Хотела ли ты, чтобы твою тайну узнали все?..»

* * *

…Вилка, перевернувшись в воздухе, полетела вниз. Алена попыталась подхватить ее, но вилка по какой-то своей, странной траектории скользнула в сторону и упала на пол. И в этот момент зазвонил домофон.

– Алена? Алена, это я, Калерия Львовна…

Да, это была она, несостоявшаяся свекровь. Вошла, сняла строгое темно-серое пальто с песцовым воротником, пригладила назад короткие волосы, подстриженные словно по старинке – под гребенку, строго взглянула на Алену выцветшими синими глазами.

– Одна?

– Одна. Хотите чаю? И салат у меня есть… Только самый простой, из огурцов с помидорами.

– Правильно, нечего толстеть… – Калерия Львовна прошла за Аленой на кухню. Алена бросила упавшую вилку в мойку.

– Сюда… Пожалуйста.

Калерия Львовна понюхала салат.

– С оливковым маслом. Это правильно… Здоровое питание! Бориса именно такими салатами надо кормить, а то совсем распустился…

– Калерия Львовна, опять? – строго спросила Алена. – Если вы собираетесь сватать меня за Бориса…

– Да ладно тебе! – махнула рукой та. – Я уж всякую надежду потеряла, что ты вернешься. Господи, как же я была не права – тогда, пятнадцать-то лет назад! – Она неожиданно всхлипнула и промокнула глаза салфеткой. – Новую привел… – таинственным шепотом поведала она.

– Кого? – с интересом спросила Алена, придвинувшись, подлила Калерии Львовне чаю.

– Такую… Ну просто ужас! Я думала, что хуже Олеськи никого не будет, а на самом деле нет – водятся еще редкие экземпляры…

– Да кто? Какая?..

– Два метра ростом. Плечи – во, – развела для убедительности Калерия Львовна руки. – Задняя часть – во! У тебя талия, как у нее одна нога, а нога – как у нее рука…

– Вы шутите! – засмеялась Алена. – Признайтесь, что немного преувеличили!

– Честное слово! – в отчаянии воскликнула Калерия Львовна. – Гренадер в юбке. Я Борису и говорю…

– Минутку, Калерия Львовна, – озабоченно перебила свою собеседницу Алена. – А как зовут эту новую пассию Бориса?

– Любовь, – прошелестела Калерия Львовна и презрительно поджала губы.

– Как?!

– Я говорю – Любовь. Ну, Люба, то есть…

– Такая с каштаново-рыжими волосами, кудрявая?

– Она и есть. Гривастая. Глаза вот с это блюдце… Ты ее знаешь, что ли?

– Знаю, – удивленно улыбнулась Алена. – Она была моей подругой. До тех пор, пока не увела Алешу, бывшего мужа. У нее, наверное, страсть ко всем моим бывшим мужчинам…

– Боже мой! – Несостоявшаяся свекровь схватилась за голову. – Так вот оно что… И что мне теперь с ней делать?

– Ничего. Это пусть Борис с ней разбирается.

– Борис… Он же как ребенок! – застонала Калерия Львовна. – Нет, все-таки какая я была глупая – тогда, пятнадцать-то лет назад!

– Хотите еще салата?

– Давай… Только ты мне еще хлеба отрежь, что ли! Слушай, если ты сейчас одна, то можно вас с Борисом…

– Калерия Львовна, опять? – сурово одернула ее Алена. – Давайте о чем-нибудь другом поговорим.

Гостья задумалась, а потом спросила:

– Я слышала, тебе сосед, старик, квартиру свою завещал?

– Все-то вы знаете…

– Как-никак столько лет в органах работаю… Это ты молодец, что старика уговорила квартиру себе завещать, – ведь у него родных совсем не было?

– Я его не уговаривала! – покачала Алена головой. – Он сам. Я про его планы вообще ничего не знала.

– Ну да, уж мне-то не ври! – добродушно усмехнулась гостья. – Просто так ничего не бывает, это я уж точно знаю… Так вот, приходят они к нам – Борис со своей Любкой, и заявляют…

Калерия Львовна пустилась в подробный пересказ того, о чем они говорили и какие беды теперь ей, Калерии Львовне, ждать от Любы. Вырисовывалась поистине апокалиптическая картина. Алена принялась успокаивать Калерию Львовну, но та успокаиваться никак не хотела – и снова принялась твердить о том, как она была не права, что пятнадцать лет назад не позволила сыну жениться на Алене.

Они сидели и разговаривали – почти как близкие подруги. Алена вдруг подумала, что Калерия Львовна, наверное, теперь постоянно будет заходить к ней и жаловаться на Бориса. Пройдут годы – и ничего не изменится, кроме того, что вместо пятнадцати лет будет двадцать, потом двадцать пять…

На следующий день Алена поехала к Серафиме. Ту уже перевели в другую больницу, где разрешили посещения и, кроме того, позволяли гулять во дворе. Алену удивило, что ограда тут была совсем несерьезной – любой желающий мог сбежать.

– Ага, а ты думала, тут насильно держать будут? – саркастически усмехнулась Серафима, когда Алена озвучила свои мысли. – Нет, не хочешь – не лечись… Это только совсем уж буйных запирают.

– А тут есть?

– Не знаю. По-моему, тут одни старухи со склерозом… – пожала плечами Серафима. В стеганом халате и наброшенном поверх ядовито-зеленом пальто с оторочкой из желтого меха она смотрелась несколько странновато. Из-под толстой вязаной шапки торчали пряди рыжих волос.

Алена и Серафима ходили по аллее и жмурились от солнца и не растаявшего еще снега. В кустах, среди голых ветвей, оглушительно чирикали воробьи.