Текст книги "Преступления в психиатрии"

Автор книги: Татьяна Фадеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Феномен толпы

Книга «Гипноз», написанная американским ученым Джорджем Эстабруксом в 1941 году, содержит главу, в которой описываются события, произошедшие более полувека назад. Увы, до сих пор эта тема не утратила своей актуальности…

Я не раз утверждал, что Адольф Гитлер, вне всяких сомнений, – величайший гипнотизер современности, и это не просто эффектная метафора, а научно обоснованный факт. Во всяком случае, постигнуть феномен немецкого фюрера легче всего путем исследования особенностей гипнотического состояния. В качестве примера рассмотрим сценку – одну из тех, которые в ближайшие годы могут произойти с каждым из нас.

Итак, вы сидите вечером у камина, занятые размышлениями о прочитанной книге. Заходит поболтать сосед Грейвз и между делом упоминает, что о другом вашем соседе, Смите, ходят странные слухи: дескать, он никакой не Смит, а Шмидт, да и вообще он немец.

Вам этот Смит, пусть он даже на самом деле и Шмидт, вполне по душе. А главное, вы уютно устроились и вовсе не хотели бы, чтобы вас сейчас беспокоили. Но не проходит и двух часов, как Грейвз появляется вновь: он явно подпил и пребывает в возбуждении. Ну конечно, этот Смит (Ну и хитрец – Смитом назвался!) – немецкий шпион. А ты, приятель, разве забыл, с кем мы воюем? Вот-вот, с немчурой, да и дети наши на фронте. Так что же, будем сидеть и спокойно ждать, пока негодяй сделает свое черное дело?! Вперед! Вытащим его из логова и линчуем всем миром!

Что будет происходить дальше, во многом зависит от вас самих. Возможно, вы решите, что Смит стал жертвой злой сплетни, и попытаетесь успокоить пьяного соседа. Если же вы человек, легко поддающийся внушению, да к тому же состоите в какой-нибудь патриотической организации, то непременно отправитесь с дружком – поднимать на борьбу с германским шпионом весь город. Впрочем, скорее всего вы – типичный интеллигент: изо всех сил стараетесь продемонстрировать терпимость к чужому мнению и стараетесь не ввязываться в сомнительные истории. Отказавшись составить компанию приятелю, вы останетесь дома, чтобы растерянно обдумывать происшедшее.

Тем временем проходит еще два часа. На улице стоит невообразимый шум: это Грейвзу удалось собрать отряд в полсотни человек. Храбрые патриоты окружили «берлогу Шмидта» и уже готовы его линчевать. Выбежав из дома, чтобы узнать, что происходит, вы обращаетесь к первому же человеку из толпы:

– Да откуда же вам известно, что он шпион?

– Все так говорят, – отвечает он. – Пойдем с нами, вытащим его оттуда!

Итак, что же теперь? Тот, кто прочел эту книгу от начала до конца, по всей вероятности, захочет бросится вперед, чтобы грудью преградить дорогу беснующейся толпе и призвать граждан внять голосу рассудка. Однако, вопящая толпа – опасный противник. Не каждый из нас может похвастаться достаточным мужеством, чтобы сознательно стать на пути лавины эмоций. Практика показывает, что чаще всего нормальный человек остается «на обочине». Он чувствует себя очень несчастным, но не предпринимает ровным счетом ничего, чтобы предотвратить трагедию.

А затем происходит самое любопытное: постепенно вы, сами того не желая, начинаете проникаться сочувствием к тому, что кричат люди в толпе. В конце концов, вы действительно американец, а ваш сын сейчас служит в армии. А вдруг Шмидт и в самом деле шпион? Кто вы такой, чтобы сомневаться в правильности мнения большинства? Так противостояние толпе сменяется лояльностью – ладно, пусть что хотят, то и делают.

Следующий этап наступает немедленно: на смену молчаливому нейтралитету приходит активное участие. Незаметно для себя вы превращаетесь в часть толпы и принимаетесь выказывать свое недовольство вместе со всеми.

Любое сильное чувство обезоруживает человеческую личность перед мощным внушением. Если вы действительно вышли из дома, чтобы помешать толпе, появление страха в душе вполне естественно: любая попытка остановить лавину безумия грозит опасностью вашей собственной жизни. Разумом вы осознаете, что должны поступить именно так, но возникающий конфликт между чувством долга и страхом разрывает вас на части, повергая в опасный эмоциональный хаос. Существует и другой фактор, который резко повышает внушаемость невинного зеваки и превращает его в инертный элемент толпы: это феномен «эмоционального заражения». Эмоции могут быть столь же заразны, как корь, и в повседневной жизни можно найти множество тому подтверждений. В кинозале мы подчас хохочем и плачем вместе с аудиторией, а при виде национального флага все как один становимся патриотами и т. п.

В психологии толпы феномен эмоционального заражения играет огромную роль. Все исследователи этой проблемы сходятся во мнении, что толпа с удивительной легкостью втягивает в себя совершенно посторонних людей, не имеющих с организаторами событий, равно, как и между собой, ничего общего.

В числе факторов, способствующих эмоциональному заражению, заметное место занимает феномен «ограничения функции сознательного». В повседневной жизни внимание человека распространяется сразу на великое множество дел: ни одно из них не может овладеть сознанием полностью. Толпа же заставляет сосредоточиться на единственной мысли и ни на секунду не дает отвлечься. Дикие вопли лидера и рев массы народа заглушают посторонние стимулы. Многократно повторенное внушение застает «слушателя» в состоянии эмоционального возбуждения, когда степень его внушаемости предельно высока. Более того, внушения, засылаемые в его мозг, сами по себе носят сверхэмоциональный характер. В результате возникает столь характерный для толпы эмоциональный «обвал»: повышается эмоциональность – возрастает внушаемость – еще более увеличивается эмоциональность и т. д. Затянутая в этот порочный круг толпа легко выходит из-под контроля и может стать причиной трагических событий.

Итак, эмоциональное заражение и ограничение сферы сознательного – это два важнейших фактора, повышающих гипнабельность толпы. Что тут причина, а что следствие – неясно: возможно, высокий эмоциональный накал тормозит сознательные реакции, а может быть, ограниченность сознательных функций выпускает на волю самые низменные чувства.

Как бы то ни было, в возбужденной толпе вступают в действие еще два фактора, которые еще более повышают эмоциональный накал. Один из них носит название «санкции коллектива». Все мы должны соотносить свои действия с принципами, которыми руководствуется социальная группа, к которой мы себя относим. Политическая партия, религиозная секта, тайное братство способны целиком подчинить себе мораль индивидуума. Будучи зависимым от мнения окружающих, человек вынужден прилагать немалые усилия, для того чтобы соответствовать их требованиям. В толпе человек внезапно оказывается членом коллектива и сразу же начинает действовать согласно его санкции. У него тут же возникает сильнейшее ощущение вседозволенности. Отчего бы и нет: ведь все согласны, что Смита нужно повесить! В такой ситуации определяющую роль начинает играть санкция коллектива.

Следующий фактор – феномен снятия социальных тормозов. Он возникает вследствие совместного действия трех предыдущих факторов. В состоянии крайнего эмоционального возбуждения, действуя с одобрения толпы, любой из нас может стать участником разбойного нападения, грабежа, убийства – иными словами, совершить такое, что не привидится и в кошмарном сне. Но выделите из толпы отдельного участника и предложите ему после сытного ужина, скажем, разбить тарелку – и он съежится от страха. В толпе личность деформируется – человек становится ненормальным, по крайней мере, по отношению к своему истинному «я».

Теперь рассмотрим связь между поведением толпы и явлениями, имеющими отношение к гипнотизму. Начнем с утверждения: эмоции и внушение с одинаковым эффектом приводят в возбуждение мозг, и существует целая школа психологии, которая ставит гипноз или состояние повышенной внушаемости в один ряд с другими разновидностями эмоционального состояния человека. Иными словами, внушение, действующее на сознание посредством сильных чувств, – явление чисто гипнотической природы.

Одним из факторов, характеризующих поведение толпы, можно назвать также апелляцию к эмоциям силой авторитета. Нет ни малейшего сомнения в том, что нечто подобное происходит в гипнозе. Теоретикам это может показаться не столь очевидным, однако в работе так называемых эстрадных гипнотизеров мы находим тому ярчайшее подтверждение.

Как-то раз мне довелось встретиться с одним из таких презираемых в научном мире профессионалов. Студенты, присутствовавшие при этой встрече, теоретически знали, что человека, если он сам того не пожелает, загипнотизировать невозможно. Презрение, с которым они отнеслись к опытам невежественного с их точки зрения «эстрадника», задело того за живое, и он решил преподать самоуверенным юношам небольшой урок.

Все происходило в моем доме. Мой гость подошел к одному из тех, кто, согласно тестам, оказался наиболее гипнабельным, и заявил: «Сейчас я вас загипнотизирую». «Спасибо, но я этого не хочу», – отвечал тот. «Меня это не волнует. – Гость встряхнул парня за шиворот, и, глядя прямо в глаза, произнес: – А теперь, мальчик, послушай меня. Я научу тебя уважать старших. Ты не сможешь оторвать от меня взгляда, так что даже и не пытайся. Сесть ты тоже не сможешь, поэтому стой, где стоишь. Уже сейчас ты спишь крепким сном. Считаю до пяти – на счет „пять“ ты не сможешь сдвинуться с места…»

Студент от таких речей пришел в ярость и попытался ударить гипнотизера, но… впал в транс, продемонстрировав тем самым бессилие теоретика перед психологической атакой эстрадного практика. Ясно, в чем тут дело: «эстрадник» не очень-то церемонился с подопечным, а приступил к делу немедленно, предприняв довольно наглую психическую атаку, которая у подавляющего большинства людей вызывает страх и гнев. Но именно этого и добивался гипнотизер! Эмоции привели мозг в возбуждение – и внушение точно поразило цель.

Свойственный толпе феномен ограничения функции сознательного хорошо знаком любому гипнотизеру – основная цель его ухищрений как раз и состоит в том, чтобы максимально сузить сферу внимания подопечного.

Эффект вседозволенности, как следствие «санкции коллектива», также имеет место в гипнотизме: роль толпы доверена здесь гипнооператору, монополизирующему внимание субъекта. Более того, в гипнозе можно достичь и так называемой «точки толпы», когда человек теряет все тормоза и его поведение приобретает откровенно зловещую окраску.

Рассмотрим подробнее технику гипнотического воздействия на массы, используемую Гитлером и Муссолини. Не возникает сомнений том, что в первую очередь их общественная политика нацелена на чувства. Ни один лидер популистского толка не может рассчитывать на успех, обращаясь к интеллекту. Страх является главным гипнотическим оружием фашизма. Чтобы до смерти напугать народ, нужно построить концентрационный лагерь. «Просто» убийство забывается быстрее, чем медленная и мучительная смерть политического узника, которая служит веским напоминанием остальным о том, что осторожность – превыше всего.

Страх – эмоция негативная. Это не просто способ заткнуть рот оппозиции, но и мощная основа, на которой можно воздвигнуть гигантское здание ненависти. Страх фундаментален, в то время как ненависть – динамична. Коллективная психика народа, которому внушена ненависть к евреям, славянам, демократическому устройству, становится также открытой внушению: с этой точки можно двигаться в любом направлении. Добавьте к этому миф об арийском превосходстве и любовь к фатерлянду – и в результате получится тот особенный вид социальной взрывчатки, имя которому – германский нацизм. Мощь общественного фанатизма не укладывается ни в какие рамки – голос разума и призыв к лояльности здесь так же неуместны, как тоненькая плотина на пути бурного потока, сметающего все на своем пути.

Два основных гипнотических фактора – феномен эмоционального заражения и ограничение сферы сознательного – Гитлер использовал с удивительным мастерством. Увы, на его стороне оказался технический прогресс. Никогда за всю историю человечества не существовало столь мощных средств пропаганды, как радио и телевидение. Диктатор, под чьим контролем находятся эти важнейшие средства массового эмоционального заражения, становится непобедимым.

Представьте себе: нигде, даже в собственном жилище, человек не может отвлечься от внушаемой ему идеи расового превосходства. Это внушение нагромождается и укрепляется всевозможными способами, и прежде всего – чувствами страха, ненависти и гнева. Личность, которая дерзнет подвергнуть сомнению идеологию власти, тут же изолируется от общества и попадает в концлагерь. Смельчак, переключающий приемник на короткую волну, уже рискует собственной жизнью. Все это не идет ни в какое сравнение с обстоятельствами, в которых действовали Цезарь и Наполеон. Демократическое общество требует от политического лидера, который намерен принять важное решение, тщательной и часто довольно длительной подготовки общественности, тогда как диктатор способен мгновенно взвинтить эмоции в общенациональном масштабе.

Диктатор в этом отношении становится обладателем неоспоримого преимущества: будучи единоличным хозяином средств массовой информации, он сам решает, какому внушению подвергнуть сознание своего коллективного подопечного. При этом поведение нации сравнимо с поведением загипнотизированного пациента. Гипнотизер меняет настроение своего подопечного за минуту, заставляя его то плакать, то смеяться, то раздражаться. Так действовал и Гитлер: пять лет он внушал своему народу ненависть к русским, а потом буквально за ночь изменил набор внушений: русские неплохие ребята, а вот поляки – это истинные враги немецкой нации! После чего вновь с легкостью направил поток общественной ненависти против России. В условиях диктатуры даже президент США мог бы внезапно объявить Японию своим союзником и отдать ей Австралию и Вест-Индию.

В сущности, Адольф Гитлер, истерично вещающий с освещенной сцены, гораздо больше похож на профессионала-эстрадника, нежели последний на истинного гипнотерапевта. Достаточно вспомнить любую фотографию Гитлера, выступающего перед толпой. Налицо гипнотический трюк из разряда элементарнейших: ночной мрак – и на его фоне яркий объект, заставляющий смотреть чуть вверх. А ведь еще в середине прошлого века было установлено, что это идеальное положение при погружении в транс.

Очень умело использовалось германским фюрером и ощущение вседозволенности вследствие получения «санкции коллектива». Имея в полном распоряжении все средства массовой информации того времени, сделать это элементарно просто: мы, дескать, высшая раса, страдающая от засилья инородцев, так исполним же волю Божию, станем править миром! После такого внушения индивидуум начинает действовать уже как бы от лица коллектива, и любое свое действие считает единственно правильным. Исследуя феномен Гитлера, стоит удивляться лишь тому, насколько далеко может зайти человек в своем безумии!

Ярость, с которой психически возбужденный «человек разумный» может сражаться с сородичем, не имеет аналогов в природе. Ни одно живое существо не истребляет самого себя с таким остервенением, как человек, неустанно ведущий разрушительные войны. В своей основе эти побоища не имеют да и не могут иметь каких-либо логических предпосылок. Платформа любого конфликта обнаруживает этакую «занозу» в виде пламенного вождя, убежденного в том, что именно его интерпретация «воли Господней» является единственно правильной. В большинстве случаев подобные вожди были клиническими сумасшедшими – в лучшем случае страдали общими неврозами. Да только это «смягчающее обстоятельство» не вернет к жизни сотни миллионов людей, сложивших свои головы в борьбе за то или иное «истинное учение». И Гитлер тут не блещет оригинальностью: как и все его предшественники-диктаторы, он вел свою загипнотизированную паству в небытие через гигантское море крови.

Рассуждая логически, можно рассчитать целый ряд вариантов, каждый из которых неизбежно сделал бы Гитлера одним из величайших политиков современности. При желании он легко мог построить свой «новый порядок», не пролив при этом ни капли крови. Но вождь толпы довольно скоро осознает, что власть его основывается на постоянной апелляции к самым низменным чувствам. Страх и ненависть – эмоции куда более сильные, чем любовь и терпимость, и используя их, гораздо легче ввести толпу в транс.

Вождь толпы вынужден идти к цели, взывая к самым грубым, жестоким и разрушительным инстинктам, которые невозможно насытить. Они полны пламени, которое, разгораясь, начинает пожирать все без разбора; остановиться на полпути диктатор просто не в состоянии…

Умри сегодня!

Очень часто доводится слышать по радио, телевидению, читать в прессе различные предсказания, касающиеся отдельных личностей, а также целых городов и народов. Эти пророчества зачастую носят негативный характер, но «пророки» не задумываются над тем, что их слова оседают в сознании и зомбируют людей, что само по себе резко повышает вероятность осуществления предсказанных катастроф…

Всякое предсказание по существу являет собой магический акт, поскольку делается, как правило, не из праздного любопытства, а для того чтобы попытаться изменить свое возможное будущее в позитивном направлении. Однако любое предсказание несет в себе чрезвычайно сильный отрицательный элемент: пытаясь отдалить несчастье, человек невольно приближает его. Произнесенное, записанное, прочувствованное пророчество приобретает своего рода силу, власть, переходит в категорию рока. Предсказание снимает исходную многозначность предполагаемого поведения, свойственного человеку, вынуждая его выбрать один, и часто не самый правильный путь. На основе предсказания человек создает в своем воображении модель вероятного будущего и, постоянно размышляя о нем, приближает трагические события. Если бы отношение к пророчеству содержало известную долю иронии и даже критичности, несчастья можно было миновать, в противном случае страх нежелательного исхода неуклонно приближает его. Так, к примеру, каждый знает, что придет его время умирать, но люди боятся смерти не всю жизнь, а только в случае угрожающей им опасности.

Определяющее значение в реализации пророчества имеет собственное активное участие человека как объекта предсказания. Предсказание в этом случае действует как своего рода доминанта, притягивая к себе любые человеческие действия для своего собственного ускорения и усиления.

К счастью, далеко не все предсказания сбываются, а поэтому опасаться плохого будущего не следует. Невыполнимость прогнозов может быть связана с тем, что они, в первую очередь, предназначены для «тонкого» или «астрального» плана, и только потом – для физического. Но порожденные человеческой фантазией и волей «сущности» тонкого мира имеют неуклонную тенденцию находить свое воплощение, реализовываться в физических телах или действиях.

Слепая вера в предопределенность будущего нередко лежит в основе человеческих бед. Эту истину ярко иллюстрирует сюжет пушкинской «Пиковой дамы», где Герман, искренне уверовав в предсказание, идет на преступление, в результате – сначала одна жертва, затем его проигрыш и разбитая судьба.

То же видим и в сюжете «Песни о вещем Олеге», отражающей действительные исторические события. Было сделано зловещее предсказание, которое закодировало, замкнуло на себя все дальнейшие помыслы князя. Он, с его точки зрения, сделал все возможное, чтобы уберечь себя от предсказанной смерти. Но на самом деле он только подталкивал себя к ней. Это еще раз подтверждает тот факт, что излишнее знание может быть вредным. Предсказание смерти, которую князь должен был принять от своего коня, все время «жило» в нем, не давая покоя до тех пор, пока предсказанное не свершилось. По сути «закодированный» человек, больше всего напоминающий собой «зомби», словно мотылек, летит на пламя свечи, в котором находит свою смерть.

Французский психиатр Ж. Шарко в прошлом веке высказал истину, которая была понятна с домоисеевых времен и не теряет своей силы в наши дни: «Мнимое предсказание не только не является предвосхищенном отражением будущего факта, но оно само порождает этот факт, усиливая беспокойство и страх, которые уже существовали».

Вызывает интерес отношение к вопросу о предсказаниях индийского философа, возведенного в ранг святого, Багван Шри Раджниша (Ошо). Он выражает свое отношение к этому вопросу следующим образом.

«Случаются разные вещи… Скажем, вы обратились к астрологам, они вам что-то наговорили, это произошло, и вы поверили, что они действительно предсказали ваше будущее. На самом деле случается как раз наоборот: из-за того, что они вам предсказали, ваш ум это воспринял – и это произошло. Если вам скажут, что вы умрете 13-го числа следующего месяца, то такая возможность вполне реальна. Но не потому, что пророк знает ваше будущее, а потому, что он сделал такое предсказание: 13-е число будет беспрестанно занимать ваш ум – без мысли о нем вы не сможете больше существовать. 24 часа в сутки мысли ваши будут только об одном: „13-го я умру“. Это превратится в самогипноз, песнопение, и оно бут звучать непрерывно, и чем ближе к 13-му числу, тем быстрее. И оно осуществится… именно 13-го числа.

Один немецкий хиромант предсказал собственную смерть. Его пророчества смерти для других людей сбывались, и он был уверен, что его предсказания правильны. Случилось так, что кто-то из его друзей предложил ему предсказать свой собственный конец. Хиромант изучил свою ладонь, выяснил, что умрет в шесть часов утра определенного дня, и стал ждать. Предсказанный день настал – с пяти часов утра мудрец уселся перед часами. Он видел, как движутся стрелки, приближая его конец. И вот уже осталась последняя минута – скоро пробьет шесть, а он все еще жив! Как же это возможно? Секунды бежали, и в тот момент, когда часы показали шесть часов, он выбросился из окна… Предсказание сбылось».

У этой истории, рассказанной мудрецом Ошо, есть реальный прообраз: итальянский математик и философ Дж. Кардано (1501–1576) предсказал себе жизнь в 75 лет. Когда отмеренные самому себе годы истекли, Кардано покончил с собой – престиж звездочета оказался дороже жизни.

Вполне вероятно, что именно пророчество привело к гибели великого Пушкина. Гадалка А. Кирхгоф предупредила, что ему следует опасаться белокурого человека, лошади белой масти… Александр Сергеевич, будучи человеком крайне суеверным и получив подтверждения некоторым ее предсказаниям, глубоко уверовал в неотвратимость рока. Последующие годы стали для него сущим адом. Он со все более возрастающей настойчивостью стал искать мнимого убийцу. Современник Пушкина поэт Муравьев писал: «Как только судьба сводит его с человеком, имеющим все сии наружные свойства, ему тотчас приходит на мысль испытать, не этот ли роковой человек! Он даже старается раздразнить его, чтобы скорее испытать свою судьбу!» Готовясь к дуэли с графом Толстым, Пушкин в присутствии А. Н. Вульфа несколько раз повторил: «Этот меня не убьет! Убьет белокурый, как колдунья напророчила!» Его друг, П. В. Нащокин, также вспоминал: «В 1830 году, раздосадованный неудачами, он решает ехать Польшу, чтобы там участвовать в войне. В неприятельском лагере состоит некто по имени Вайскопф (белая голова). И Пушкин говорил: „Вот посмотришь, сбудется слово немки, он непременно меня убьет!“»

После первой, несостоявшейся, дуэли с Геккерном император Николай взял с Пушкина слово, что в случае повторения конфликта поэт уведомит его об этом. Однако, призывая других следовать заповеди мудрецов «Хвалу и клевету приемли равнодушно», сам Пушкин не только презрел ее, но и нарушил слово, данное императору Николаю. Введенный в заблуждение ошибочным предположением о том, что автор анонимного письма тот же Геккерн, поэт послал ему повторный вызов в таком изысканно-оскорбительном тоне, что кровавый исход был неизбежен. Пуля, поразившая его тело, принесла облегчение душе. В. А. Жуковский, беседовавший с Пушкиным перед смертью, писал, что «в эти последние часы жизни он как будто сделался иной: буря, которая несколько часов тому волновала душу неодолимой страстью, исчезла, не оставив в ней ни следа, ни слова, ни воспоминания о случившемся».

Вот так намек в предсказании, превращенный самовнушением в твердую убежденность, сыграл свою роковую роль.

В наше время в качестве иллюстрации одного из пророческих феноменов часто приводится судьба монаха Авеля со ссылкой на словарь Брокгауза. Там содержится статья со следующим содержанием: «Авель – монах-предсказатель, род. 1757 г. Происхождения крестьянского. За свои предсказания – дней и даже часов смерти Екатерины II и Павла I, нашествия французов и сожжения Москвы – многократно попадал в крепости и тюрьмы, всего провел в заключении около 20 лет…»

Эта информация в свою очередь была почерпнута из журнала «Русская старина» за 1875 год, где спустя 60 лет после событий были впервые опубликованы воспоминания современников Авеля. Л. Н. Энгельгардт писал: «В Соловецком монастыре был монах Авель, который предсказал смерть императрице Екатерине, а затем Павлу со всеми обстоятельствами его краткого царствования. За год до смерти императрицы сей Авель пришел к настоятелю монастыря и требовал довести до сведения ее, что слышал он вдохновенный глас и теперь должен самолично ей объявить. По многим отлагательствам и затруднениям наконец было доведено ей, и приказано было его представить. Тогда Авель объявил ей, что слышал глас, повелевающий ему объявить ей скорую кончину. Государыня приказала заточить его в Петропавловскую крепость. По кончине государыни император освободил монаха. Но когда тот ему предсказал, сколько продолжится его царствование, государь в ту же минуту приказал его опять заключить в крепость. По вступлении на престол Александра I монаха снова освободили. За год до нападения французов Авель предстал перед императором и сказал, что французы вступят в Россию, захватят Москву и сожгут ее. Государь приказал опять посадить его в крепость. По изгнании неприятеля Авель вновь был отпущен».

Что касается скорой смерти Павла I, то и он был предупрежден об этом. Вот его рассказ, опубликованный на страницах журнала «Русская старина».

«Однажды ночью я в сопровождении Куракина и двух слуг шел по петербургским улицам, чтобы освежиться, сделать прогулку при лунном свете. Разговор наш был веселого свойства, Куракин постоянно шутил в отношении встречных прохожих. При повороте на одну из улиц я вдруг увидел высокую худую фигуру, укутанную в плащ. Только что я миновал ее, она вышла и пошла около меня по левую сторону, не говоря ни слова. Мне показалось, что ноги ее, ступающие по плитам тротуара, производят странный стук, как будто камнем ударяют о камень. Я был изумлен, и охватившее меня чувство стало еще сильнее, когда я ощутил ледяной холод в левом боку, как раз со стороны незнакомца. Вдруг из-под плаща, закрывавшего рот таинственного незнакомца, раздался глухой грустный голос: „Павел!“ Я находился во власти какой-то неведомой силы и машинально отвечал: „Что тебе нужно?“ – „Павел, бедный Павел! Бедный князь!“ Я обратился к Куракину и тот тоже остановился. „Слышишь?“ – спросил его я. „Ничего не слышу, – отвечал он, – решительно ничего“. Что же до меня, то этот голос до сих пор еще звучит в моих ушах: „Кто я? Ах, бедный Павел! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе, кто хочет, чтобы ты не особенно привязывался к этому миру, потому что оставаться тут суждено тебе недолго. Живи по законам справедливости, тогда конец твой будет спокоен. Но бойся укора совести: для благородной души нет более ощутимого наказания…“»

Всю оставшуюся жизнь Павел прожил в ожидании смерти, которая вскоре и последовала.

Авель и подобные ему прорицатели часто вызывали к себе негативное отношение. История сохранила немало свидетельств, подтверждающих, что пророки и провидцы несли суровые наказания за предание огласке своих вещих снов, озарений и откровений. Библия (глава 20-я книги Левит) говорит: «Мужчины и женщины, если будут вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти».

Энциклопедический словарь Брокгауза является источником следующих сведений: «В церковном уставе Владимира Святого положено наказание волхвам и чародеям, которое подтверждается и уставом князя Всеволода, что княжил в Новгороде с 1117 по 1123 годы. Новгородская летопись под 1227 годом сохранила сведения о сожжении четырех волхвов. В 1410 году в Пскове были сожжены двенадцать „женок вещих“. Сжигали волхвов и чернокнижников и в царствование Алексея Михайловича, а ворожей закапывали в землю по грудь».

Такие жестокие гонения находили свое объяснение в том, что предсказатели, как правило, не ограничивались пророчеством интересов бубновой дамы или дороги трефового короля. Иногда они могли оказать сильное влияние на существование целого народа, вызвать неповиновение и смуту. Формирование противодействия пророчеству и чародейству основывается на объективном и весьма существенном пагубном влиянии, оказываемом ими на нравы и судьбы людей.

Имя выдающегося провидца и астролога Мишеля Нострадамуса (1503–1566) не нуждается в дополнительных рекомендациях. Многие века люди не перестают удивляться точности его предсказаний. Однако часто можно услышать сетования по поводу того, что его предсказания слишком туманны и перенасыщены символикой, вследствие чего плохо поддаются расшифровке. К тому же, публикуя свои знаменитые пророчества в форме четверостиший, Нострадамус намеренно перемешал их, таким образом уничтожив хронологический порядок и крайне усложнив практическое толкование. Однако Мишель Нострадамус поступил как истинный христианин, строго следующий воле Божией, которая призывает не соблазнять незрелые умы излишним и небезопасным знанием.

Например, предсказание, касающееся Октябрьской революции в нашей стране, в подстрочном переводе звучит так: «…в октябре вспыхнет великая революция, которую многие сочтут самой грозной из всех существовавших когда-либо… И все это сопряжено с возникновением нового Вавилона, с мерзкой проституцией, с отвратительной духовной опущенностью, и продлится это 73 года и 7 месяцев». Мало найдется таких, кто был бы уверен в безоговорочном крахе социалистических идей в указанные сроки. Сомневались даже те, кто на практике активно способствовал этому краху, но зная прогноз, старались уложиться в намеченные сроки… К счастью, пророчества Нострадамуса из-за их перепутанности становятся общим достоянием только после их непосредственного осуществления. Нострадамус сумел защитить последующие поколения от страха перед предстоящими катаклизмами.