Текст книги "Всё равно будешь моей (СИ)"

Автор книги: Татьяна Катаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Матвей

О, Боже всемогущий, останови меня. Помоги мне.

Как?

Как держать себя в руках, а член в штанах, когда она так смотрит? В её глазах такие искры плещут. Та где там искры? Там целое кострище горит.

Прижимаю к себе и вместе с этим костром сгораю. Исчадье ада в душе образуется. Как представлю её тело под собой, и вовсе рассудка лишаюсь.

Вот ещё полчаса назад она лежала на этой кровати и отвечала на мой сумасшедший, лишающий рассудка, поцелуй. Я просто слетел с катушек. Думал, не остановлюсь. Не смогу.

Но, смог. Ради неё.

Вот бы поржал с меня Макс, если бы я ему рассказал, что прямо сейчас мог выиграть спор. Она уже была готова. Чувствовал, что если немного настоять, она не оттолкнет. Но этого ли я хочу? Спор ли хочу выиграть? Или же сердце её хочу заполучить?

С первым оказалось намного легче, чем я думал. А вот со вторым?! Тут такие стены построены, что их долго преодолевать придётся. Просто обойти эту стену не получиться.

Наклоняюсь и снова целую. Когда мой язык соприкасается с её, меня такими разрядами накрывает, что даже при сексе таких ярких вспышек не было. А вот мой мозг, он уже миллион раз раздевал и трогал мою Миру, везде. Сколько раз я засыпал и просыпался с мыслями о ней?!

Каждую ночь, тут и считать не нужно. С того самого момента, как она сказала, что дружбе конец. С того, самого мгновения, как попробовал её вкус. С той самой секунды я понял, что всё потеряно для меня.

Что-то, что я испытываю к этой девчонки, не сравниться ни с одной эмоцией, которую я испытывал в жизни. Ничего такого близко даже не было. И с каждым, грёбаным, днём мне всё сложнее себя держать в руках. Это касается не только сумасшедшей сексуальной тяги, которую испытываю. Это ещё и одуряющая и сводящая с ума ревность.

Как ежедневно проживать день, зная, что тот чертов цыган, может в любой момент к ней прикоснуться? Помимо поцелуев, которые в их отношениях однозначно есть, он может сделать что-то другое. Я помню тот вечер, когда приехал к ней в палату. Её боль в глазах. Что-то случилось в той палате, но я не знаю что. И меня, пиздец, как знобит от этого. Рвёт душу на куски.

Я уже помешан на ней. Забил на всё. На учебу, друзей, тусовки, девок, трах. Мне на всё по хрен. Весь мой мир теперь сосредоточен там, где бьётся сердце Мирославы.

Она мой Мир! Мира! Моя вселенная. Я обезумел от желания обладать ею. Всей. Без остатка.

И список желаний придумал, лишь бы больше узнать о ней. Больше времени проводить вместе. Потому что счёт дней идёт, к сожалению, не в мою пользу. А в пользу Балканова. С каждым днём он на шаг к своей цели, а я на шаг назад.

Снова садимся на кровать, не прекращая поцелуй. Я мог бы уложить её и лечь сверху. Просто чтобы чувствовать её тело под собой. Чувствовать, что моя. Но если я это сделаю сейчас, вряд ли смогу остановиться. Себе не доверяю.

Мы сидим, и я запрокидываю её ноги на свои. Её попа касается моего члена. Да, это через ткань одежды. Но, к чёрту, эту одежду, когда она, ни хрена не защищает. Член бунтует, содрогается и рвётся наружу. А Мира? Что делает Мира? Он трётся своей пятой точкой об него. Та и не только ею. Её промежность тоже очень близко.

Я умираю. Серьёзно умираю, от желания взять одувана прямо сейчас. Или же кончить себе в штаны, что, скорее всего и произойдет, если мы не остановимся. Поэтому, что бы избежать и первого, и второго, отрываюсь от неё. Это чертовски сложно, но я же не тряпка какая-то. Я же, блядь, сука, ебаная, Гора. Совсем могу справиться.

Снова смотрим друг другу в глаза. Я до этого никогда не думал об этом, а вот уже какой день задаюсь одним и тем же вопросом. Могут ли люди разговаривать глазами? Потому что мне кажется, мы с Мирой этим ежедневно занимается. Я вижу в её глазах так много. Думаю, она в моих не меньше.

– Малыш, я на минутку отойду в туалет, и мы займёмся... кх-кх, – прочищаю горло, потому что только что не ляпнул то, чего блядь на самом деле хочу, – Записками.

Одуван подымается, и идёт к столу, выпить какой-то жидкости, а я же мчусь в туалет. И как думаете, чем занимается там парень, которому через пару месяцев исполнится двадцать четыре? Правильно! Он надрачивает свой член, и кончает, через минуту после этого.

И где те умные профессора, что рассказывают, что с возрастом, воздержание и удерживание спермы у мужчин происходит дольше. Что после многих лет занятий сексом, невозможно засунуть член во влагалище, и сразу кончить. Где эти ебаные профессора? Я бы им рассказал, о держании спермы. Когда я, блядь, кончаю от поцелуя. Я даже не дошёл до станции всунуть.

Мира, Мира, что ты со мной творишь?!

Пришлось засунуть член под холодную воду, потому что он никаким образом не собирался падать. И лицо умыл, тем же льдом, чтоб мозг начал работать здраво.

Давай парень, прекращай думать о трахе. Ты можешь больше, чем неделя воздержания, ради неё. Ты можешь больше...

С этими мыслями и покидаю, чёртово логово для дрочунов.

Мира сидит за столом, и грустит. Я подхожу к ней сзади, и касаюсь плеч. Делаю лёгкий массаж.

– Малыш, готова к первому испытанию?

– Переживаю от чего-то, – с трепетом говорит она.

– Если честно, я тоже. Смотри, все, что я писал, это не прям буквально воспринимай. Лады? А то я фантазировал нормально так.

– Я тоже, если честно. Но после твоих слов, мне ещё страшней.

– Тогда не тянем с этим, пошли.

Мы снова падаем на кровать. Правда, на расстоянии. Я даю возможность Мире первой вытянуть записку. Как только вижу у неё бумажку, ныряю в мешок, и вытягиваю тоже. Сразу вижу, что обе бумажки Миры. Цвет её лица меняется. Она дрожит.

– Открывай быстрее, а то ещё сознание потеряешь, одуван.

– Ладно, – раскручивает листок и зачитывает, – "Тусовка в баре".

– Серьёзно? – немного удивлённо спрашиваю я.

– Да. Если честно за всю жизнь ни разу не напивалась. Та, куда там, напивалась, я никогда больше бокала вина не выпивала.

– Та это проще простого. Устроим самбантуй. Открываю своё. "Встретить рассвет".

– Это имелось виду, гулять до утра и встретить рассвет. У меня такого тоже никогда не было, – шепчет мышка.

– Мне нравятся твои записки. Главное, я смогу их воплотить в реальность. Одна сложность.

– Какая?

– Как похитить тебя незаметно на целую ночь?

– Я не знаю. Когда писала, не подумала об этом. Мама никуда меня не пустит без Рустама, а тот и подавно.

Мне нравилось, как она о нём сейчас говорит. Странно, но меня это не бесило и не выводило на ревность. Потому что в её голосе слышалось такое раздражение.

Моя девочка. Моя хорошая.

– Слушай, была б моя воля, я бы просто так не вернул тебя домой. Но мы, же проблем не хотим? У тебя есть время до пятницы, придумать предлог для ночлега.

Так, что одуван, дело за тобой.

– Ладно, я попробую.

Глава 18

Мирослава

После сегодняшнего сумасшедшего дня, Матвей отвозит меня домой. И вот я телом с мамой на кухне, а душой осталась на той яхте.

Как затушить тот пожар, который Матвей разжигает во мне? Как перестать улыбаться, и летать по всей квартире. Как перестать постоянно, думать о нём?

– Мирослава! – орёт мать. – Десятый раз тебя зову, оглохла что ли?

– Мам, чего орать то? Я тут статью в голове пишу, а ты отвлекаешь, – улыбаясь, вру матери. Дожилась. Уже по любым мелочам врать приходиться.

– Учись совмещать, работу с бытом. Ты скоро замуж выйдешь, мужу на стол надо накрывать.

– Мама, какой ещё стол? Ты видела, сколько служанок в доме Балкановых?

– У родителей видела. Но, Рустам настаивает, что бы вы жили в квартире, отдельно от всех. Не понимаю, его в этом плане. Дома с родителями, вам было бы легче. Хотя, – маман на секунду задумывается, – Молодой он слишком. Женой хочется насытиться.

– Блядь, – чуть не вырвалось у меня. Зачем ты мне портишь, мама, настроение?! Не хочу думать об этом будущем. Там плохо. Ужасно. Страшно. А ещё хочется добавить, что он придурок, и я его ненавижу.

Но, я как всегда стою и молчу. В последнее время, сама себя не пойму. В моём организме огромный переизбыток эмоций. Которые, к сожалению, выплеснуть нельзя. Мне не позволено чувствовать, наслаждаться жизнью и получать удовольствие. Всё это мне даёт только один человек.

И вот, снова все мои мысли возвращаются к нему. О чём бы я ни говорила с другими, чем бы ни занималась, всё равно мысленно лечу к нему.

Снова в душе буря развивается, ураган и торнадо. Всё соединяется в одно, и разрывает меня изнутри. Сумасшедшее желание теперь живёт во мне. Желание чувствовать губы Матвея, чувствовать его вкус и тепло...

– Мира, серьёзно. Прекращай отключаться, – снова голос мамы в моём подсознании. Блин, даже там не могу скрыться от всех.

– Да, мам?

– Мы с папой в четверг вылетаем в Украину. Вернёмся в субботу или в воскресенье.

– А что папе уже можно, возвращаться в страну?

– Да. Спасибо, Мурад помог.

– Ясно.

Снова отец Балканова помог. Конечно же, где не глянь, только о них и говорят.

– Зачем летите? Я бы тоже хотела с вами. За бабушкой соскучилась.

– Тебе нельзя. И дело в том, – она делает долгую паузу. Видно, что собирается с силами, чтобы что-то мне сообщить. Не хорошо как-то мне становится. – Дело в том, что бабушка умерла, родная. Мы летим на её похороны.

– Что? Как умерла? Она не могла. Она же обещала, что дождется нашей с ней встречи.

Боль и обида захлестнули меня. Мне так горько. Эта чертова страна, все забрала у меня. Если бы мы не полетели сюда, из-за ареста отца, я бы была рядом с бабушкой и дедушкой. И они б не умерли в одиночестве. Теперь и бабушка отправилась на небеса к дедушке.

В тот вечер я проплакала полночи в подушку. Бабушка так и не научилась пользоваться интернетом. И мы с ней очень редко созванивались. А ещё, я безумно хотела слетать домой. Мой дом Украина. Тут я чужая. Сколько уже лет прожила в Англии, а прижиться не смогла. Теперь мне не к кому туда возвращаться. Мама сказала, что они после похорон продадут всё имущество дедушки и бабушки. И после этого мне не будет куда возвращаться. Не будет больше родного дома.

Вторник и среда прошли как в тумане. Я скудно отвечала Матвею на смс. А после учебы меня забирал Рустам. И что хуже всего, сидел у нас до позднего вечера. А когда уезжал, я была настолько вымотана его присутствием, что не хватало сил на Матвея.

°Божий одуванчик° «Прости, но я, правда, засыпаю. Спокойной ночи.»

°Божий одуванчик° «Ах да. Вечер пятницы и утро субботы я освободила.»

°М²° «Хоть какие-то радостные новости.»

°М²° «Мира скажи, что-то случилось? Я что-то сделал не так?»

Примерно через полчаса прилетает смс от Матвея. Я уже почти уснула, но когда услышала звук входящего, не смогла проигнорировать.

°Божий одуванчик° «Нет.» – хочу отправить только это, но подсознание подсказывает дописать ещё. Боюсь, что обидеться. «У меня умерла бабушка. Родители едут на похороны. А я даже попрощаться с ней не могу. Это меня очень расстроило. А ещё они продают всё наше имущество в Украине, и это меня тоже печалит. Где-то в глубине души, я хранила надежду, что вернусь домой и буду там жить. А теперь и дома не будет.»

Зачем пишу ему всё это? Просто мне надо с кем-то поделиться своими переживаниями.

°М²° «Мне жаль. Прими соболезнования. Обещаю, мы обязательно поедем на родину вместе. Погуляем ещё по Крещатику, пройдемся по Майдану Независимости. Договорились?»

На душе становится тепло и спокойно от его смс. Знаю, что этого никогда не будет. Но ведь мечтать можно?

°Божий одуванчик° «Договорились. А ещё, с тебя Киевский торт. Обожаю его.»

°М²° «Если надо, сотню куплю. Лишь бы ты была рядом. Спокойной ночи, одуван.»

°Божий одуванчик° «Спокойной ночи, Матвей.»

"Лишь бы ты была рядом"

Боже, это лучшее, что я слышала за эти дни. С этими мыслями я и уснула.

Родители уезжают в пятницу утром. К моему огромному сожалению, Рустам все эти дни не отлипает от меня. Точнее не так. Он просто всё время рядом. Благо, не пристаёт и даже не целует. Держится подальше. Но как только родители уезжают, всё меняется.

Он забирает меня с универа, хотя мы не договаривались. Я же планировала, ехать пить кофе с Матвеем.

– Мирусь, поехали, поедим где-то? – Рустам отходит от машины, и подходит ко мне. Наклоняется и легонько целует. – Я скучал по тебе, —

В его руках небольшой букет роз. Он протягивает их мне, я же автоматом беру.

Я немного теряюсь, так как останавливаюсь в метрах пяти от машины Матвея. Я знаю, что он там, смотрит и видит нас. Сердце сжимается с такой силой, что физически чувствую боль. И она отражается на моём лице. Даже Рустам это замечает.

– С тобой всё хорошо? Ты бледная.

– Я... – запинаюсь. Слова застревают в горле комом. – Живот болит, – вру.

– Значит, точно надо покормить. Поехали.

Он обходит машину, и садится за водительское сиденье. Я же открываю дверь, но так и замираю. Мне так больно смотреть в сторону другой машины, но не посмотреть не могу.

Мы сталкиваемся взглядами. Матвей злой, даже зубы, мне кажется, сцепил. В свой взгляд, вкладываю всю нежность, на которую только способна.

– Ты чего застыла? Садись, – уже с машины зовёт Бакланов.

У меня нет выбора. Я разрываю наш зрительный контакт, и сажусь в машину. Невыносимо проезжать мимо него, в то время, когда я хочу быть там, с ним. Смотреть на его улыбку и слушать голос.

Мы приехали в дорогой ресторан. Я вовсе одета не для такого места, но Рустама это не заботит. Официант проводит нас в дальний угол за резервированный стол. Таким образом, он пытается загладить свой поступок. Я знаю Балканова достаточно долго, поэтому знаю повадки. Он ни за что не попросит прощения, а таким способом пытается загладить вину.

Меня и до этого никогда не впечатляли, такие его замашки. А с появлением Матвея и вовсе ничего с этого не работает.

– Что будешь есть? – спрашивает он, пока листает меню.

Я тоже смотрю, но ничего не привлекает внимания. Только и думаю о том, что надо сбежать в туалет, и написать смс М².

– Сердишься до сих пор? – вдруг начинает Рустам. – Ну, прости, я перегнул тогда палку.

Он сказал "прости"? Мне не послышалось? Я даже взгляд от меню оторвала, и теперь смотрю в черные глаза Рустама.

– Давай уже помиримся. Ты после больницы изменилась. Ведёшь себя странно. Отдалилась от меня.

Да, тут он сто процентов прав. В больнице всё изменилось, хотя и началось ещё до неё. Ну, вот только я от него не отдалялась никогда, потому что и близко не была. Я играла роль невесты, я притворялась. И у меня это отлично получалось. А с появлением Матвея, всё изменилось. Теперь мне сложно притворяться. А главное, верить в то, что я смогу жить с Рустамом.

– Ты спрашиваешь, сержусь ли я? – немного громко и со злостью говорю я. – Ох, как сержусь. Ты не имел права делать то, что сделал, – в моём голосе столько злости и ненависти к нему, но я не могу остановить себя. Наружу рвётся настоящая Мира. Ту, которую я от всех всегда прятала. – Ты должен был спросить, хочу ли я этого? Готова ли?!

– Но, Мирослава, мы скоро поженимся. Это нормальные отношения между парой. Я же не железный.

– Так если я не буду хотеть секса после свадьбы, или к чему-то буду не готова, ты будешь брать меня силой и заставлять? Так получается?!

Рустам, а ж рот открыл. Сначала в его лице читалось замешательство, потом злость.

– Так может мы поспешили со свадьбой? Может надо остановить это сейчас, пока не поздно. Тебе надо больше, чем я могу дать.

И тут я не врала. Впервые в жизни я разговаривала с Рустамом в таком тоне. Впервые говорила, то, что чувствую. Не притворялась. Но он не оценил. Он снова включил того мужчину, которого не интересовали женские капризы и страхи. Ему плевать. Он просто хочет меня себе.

– Мирослава, ты, что такое говоришь? Как смеешь? Да, перегнул палку. Обещаю до свадьбы больше такого не делать. Но, Мира, – он поднялся со своего места, и наклонился очень низко ко мне, лицо к лицу. – Не смей больше такое говорить, и разговаривать со мной в таком тоне. Всему есть предел, не переходи его.

И он вышел на улицу курить. Вот и всё. Нежности и переживаний за меня, как и не было. А возможно и до этого не было. Просто он хотел, снова вернуть моё расположение к себе. Тщетно, он лишь увеличил пропасть между нами. А может это всё-таки я?

Да, это я её увеличиваю, потому что хочу быть с Матвеем.

Глава 19

Матвей

Я не сразу замечаю машину Балканова, потому, что смотрю только на неё.

Мирослава выходит с главного корпуса, и расслабленной походкой идёт на встречу ко мне. По этому случаю, даже солнце выглядывает из-за облаков, и освещает её яркую улыбку.

Как я мог её раньше не замечать? Она самая красивая с тех девушек, которых я когда-либо встречал. А я видел слишком много. Слишком.

И вот так всегда, когда вижу её. Вот уже сердце набирает обороты, стучит сильнее, чем после девяносто минутного матча по футболу. Я задыхаюсь, и при этом сильно улыбаюсь. Вот уже через десять минут, мы уедем отсюда, и я смогу её наконец-то поцеловать. Соскучился до безумия.

Не сразу замечаю изменения в лице Мирославы. Перевожу взгляд в ту сторону, куда она смотрит, и сам меняюсь в лице. Балканов стоит возле своей машины с букетом цветов. Этот цыган подходит к моей Мире, и целует её. Руки сжимаю в кулаки, и дышу через раз. Во мне столько злости и гнева сейчас. Мне бы подойти и врезать этому ослу. Заявить права на Мирославу. А не вот так вот смотреть и ничего не делать. Как бесхребетное существо, каким в данную секунду и являюсь. Потому что стою, смотрю и ничего не делаю.

Мира смотрим на меня всего несколько секунд, а потом уезжает с ним.

Я ещё стою так некоторое время. А потом сам сажусь в машину и уезжаю. Мчусь, вот только сам не знаю куда. Что делать?! В голове только всякий мусор, и ни одного здравого решения. Я даже сейчас написать и позвонить ей не могу. А вдруг, планы на вечер будут испорчены.

И что же я делаю?

Матвей до знакомства с одуваном поехал бы в клуб, бар, познакомился с девчонкой, и снял пар, и уже через полчаса забыл бы, о девчонке, которая его кинула.

А новый Матвей, который появился после знакомства с Мирой, едет к себе в квартиру. Принимает душ, пьёт кофе и курит сигарета за сигаретой. Пока не приходит смс от неё, девчонки, которая лишила моё сердце покоя.

°Божий одуванчик° «Прости меня.»

Сердце сжимается ещё сильнее, пульс стучит в висках, и руки дрожат.

°М²° «За что? Ты же не виновата, что он приехал. Во сколько увидимся?»

Отправляю смс, и замечаю, что не дышал до момента, пока не пришел от неё ответ.

°Божий одуван° «В десять жду тебя на нашем месте.»

Вдох.

Лыбу тяну как дурак. На нашем месте. У нас уже и место своё есть. Детская площадка за углом её дома.

Я приезжаю туда в девять тридцать. Реально дома ждать уже не было сил. Лучше быть тут. Рядом. Особого плана на вечер и ночь у меня нет. Будет импровизация. Потому, что продумывать план, как напоить Мирославу этого глупо. Меня от неё и так прёт.

Как только вижу её силуэт вдали, выхожу с машины и иду навстречу. Если честно, хочется бежать со всех ног. Но держу себя. Я должен контролировать свои эмоции. А вот одуван, срывается и бежит ко мне. И как тогда, после прыжка с парашютом, она запрыгивает на меня, прижимается и улыбается.

– Я скучал, – шепчу, смотря ей прямо в глаза.

– Я тоже, – отвечает.

И я целую её. Наконец-то прижимаюсь губами и утоляю свою жажду. Её вкус проникает сначала в рот, а потом, и по всему организму расходиться. Целуемся не так, как тогда на яхте. Спокойней. Но в то же время, как-то одурманивающие и нежно. Меня ведёт от неё. При любых раскладах, при любых поцелуях, и даже от самых невинных касаний.

– Ну, что погнали? – спрашиваю я, когда поцелуй разрывается. Но всё так, же несу Миру на себе. Её ноги лишь сильнее сжимаются вокруг моих бёдер. Она в юбке, только сейчас замечаю. Опа, это что-то новенькое.

– Погнали, – шепчет она мне в губы.

Но прежде чем мы выезжаем, она ещё раз целует меня, и лишь потом мы занимаем место в машине.

Едем около часа. Повести Миру в ближайшие бары или клубы, не решаюсь. Не дай Бог, встретим кого-то со знакомых. Я не хочу создавать ей проблемы, наоборот, хочу, чтоб полностью расслабилась и отдалась нашему отдыху.

Со стоянки мы выходим, держась за руки. Мира сегодня в джинсовой юбке ниже колена, ботильоны без каблука, ну, а сверху, как всегда её любимое худи. Я насколько привык к этому образу, что мне кажется, её манера одеваться это даже круто.

Мы входим в клуб, музыка играет очень громко. Но я не веду одувана за отдельный столик. Мы садимся за барной стойкой.

– Что пить будем? – спрашиваю я, когда наклоняюсь к уху. – Я надеюсь, ты сегодня хорошо кушала, так как на пустой желудок пить не будешь.

– Кушала, не переживай. А на счёт, пить, не знаю, давай на твой вкус.

Ну, что ж гулять так, гулять. Прошу бармена налить нам текилы.

– Смотри, сначала выпиваешь, потом слизываешь соль, и закусываешь лаймом. Всё поняла?

Мира лишь смотрит слегка перепугано, и положительно машет головой. Поднимаю рюмку, дотрагиваюсь до её, и пью.

Хорошая текила. Блин, но одувану больше трёх нельзя. Унесёт ещё. А я хочу с ней до утра время провести. Это впервые у нас выпадет шанс быть вместе так долго.

Мы выпиваем ещё по одной. А в третьи раз, вместо лайма притягиваю её к себе, и поцелуем тушу свой и её огонь. Мы целуемся страстно и долго. Её начинает сильно трясти.

– Тебе холодно? – спрашиваю я, когда отрываюсь от губ.

– Наоборот, – кричит она сквозь громкую музыку, – Мне жарко.

– Сними, худи.

Мира послушно стягивает его, и у меня отвисает челюсть. Обычно под худи в Миры футболка, но сегодня там короткий топ. Я осматриваю её так, как будто вижу впервые. Её голый живот так и манит меня. Я бы хотел пройтись по нему языком и опуститься ниже.

Мне кажется, у меня на лице написано все, о чем я думаю. Потому что Мира сразу же краснеет. Беру её руку и веду на танцпол.

Я никогда не видел, чтоб одуван танцевала. Она абсолютно не сопротивляется, и идёт за мной спокойно. А как только она начинает танцевать, у меня земля уходит из-под ног. Полностью раскованна, расслаблена. Точно в такт музыке. Она двигает бедрамиьи даже приседает. Держите меня семеро.

Но нет, держаться нет сил. Я подхожу к ней сзади, и прижимаю к себе. Теперь мы вместе кружим бедрами, а мой голодный член упирается в её ягодицы. Не чувствовать мою эрекцию она не может. Чувствует, и ещё сильнее прижимаемся. Меня несёт. И что? Кто этому виной она или текила?! Ой, не в текиле дело. Ой, не в ней.

Резко разворачиваю её к себе лицом. Глаза в глаза. Мы даже не дышим. Лишь смотрим. Поглощаем эмоции друг друга. Впитываем. Я не выдерживаю первым, и припадаю к её губам.

Меня самого трясти начинает. От её вкуса, запаха, тепла тела. А ещё от того, как она раскрепощена и как сексуально выглядит. Я целую, но в тоже время трогаю её тело. Попу, спину, плечи, волосы. Всё. Мне кажется весь танцпол исчез, и остались только мы.

Ещё несколько раз мы возвращались к барной стойке, несколько раз пили. Но большую часть ночи мы провели на танцполе, и почти все время не отлипая друг от друга.

Клуб мы покинули около трёх утра. Ещё час ехали на яхту Макса. Он без проблем разрешает ею пользоваться, когда надо. На яхте я планирую встретить с Мирославой рассвет. Для этого я заранее на палубе подготовил шампанское, плед и подушки. Сейчас же ещё слишком рано, рассвет наступит часа через три. Мёрзнуть одувану я не дам. Мы снова спускаемся в каюту. Мира не пьяная, и это скорее моя заслуга, потому что я не давал ей много выпить. Не хочу, чтобы наш рассвет она вспоминала сидя над унитазом.

В каюте тепло, Мира снимает худи, я снимаю куртку. Мы легонько перекусываем фруктами, и решаем включить фильм, чтобы убить время до рассвета. Но с того фильма, я не вижу ни одного эпизода. Первые пять минут я смотрю на Миру. А она вовсю смотрит на экран телевизора. А как только она чувствует взгляд, поворачивается ко мне и смущённо улыбается.

Мне, наверное, никогда не перестанет нравиться её смущение.

– Поцелуй меня, – скорее шепчет она, чем говорит.

Я наклоняюсь и молниеносно получаю разряд двести двадцать. Губы прилипают к ее, и язык врывается в рот. С этой самой секунды я перестал себя контролировать. То ли алкоголь, то ли воздействие самой Миры на меня, но что-то с этого срывает меня с якорей.

Я подхватываю её на руки, она автоматом обхватывает бедра. Её юбка тот час задирается, а ноги оголяются. Я каждую секунду напоминаю себе, что спешить не стоит, что Мира ещё девственница, что мне нельзя её пугать и давить на неё. Но это безрезультатно. Потому что минут через пять таких поцелуев, я уже даже не помню, как меня зовут. Не то, чтобы какие-то правила вспоминать.

Одуван стонет мне в губы, и сильнее вжимается в мой стояк. Я трогаю её грудь через топ. Но это не мешает пьянеть и сходит с ума ещё больше. Мне нужно оторваться от неё, потому что руки уже сами опускаются к её трусикам.

Я прерываю поцелуй с трудом, и сразу в глазах. В Миры туман, такой же, как у меня. Она тяжело дышит, щеки красные от моего взгляда, но не отворачивается, и не просит отпустить её.

– Мира, – хриплю я. Голос сел и не слушается меня. – Мне остановиться?

Проходит, кажись целая вечность, пока она молчит. На секунду она закрывает глаза, о чем-то думает, и лишь потом отвечает.

– Нет.

В душе у меня поёт целых хор. Та где там. Оркестр. Я и сам бы, что-нибудь спел, если бы мог думать о чём-то кроме её тела.

– Ты мне веришь? – все, на что хватает сил, спросить.

– Верю, – шепчет.

Она мне верит. Вот только себе верю ли я? Но об этом я подумаю потом. Потому что в эту же секунду я не могу себя больше останавливать.

Я ставлю Миру на ноги, сам же отхожу на шаг. Я должен остановить себя. Должен. Но не могу. Подхожу к ней и расстёгиваю её юбку. Приложив немного усилий, она спокойно падает на пол. Мира остаётся в одних чулках. Боже, она ещё и в чулках, не в колготках. Я точно сойду с ума сегодня. А дальше я замираю. Снять топ не решаюсь, ведь тогда я увижу её грудь и...

Мира сама берёт топ и снимает его с себя. Красивая грудь освобождается от ткани, и с лёгкостью возвращается назад. На инстинктах стаскиваю с себя футболку. Штаны пока не трогаю. Снова начинаю целовать губы моей Миры, моей вселенной.

Рука находит её сосок, и делают пару круговых оборотов. Вторая же рука опускается на попу. Пальцы покалывают, так хочется нырнуть в трусики. Но ещё держусь.

Держусь ли?

Потому что снова подхватываю Миру на руки, и прижимаю к стене. Отрываюсь от губ, и спускаюсь ниже к шее. К груди дотянутся не получается, не удобно. Поэтому я возвращаюсь к губам, а руки кладу на бёдра.

Сердце моё Бах. Бах. Бах.

Пальцами веду к её промежности. Вот я уже под трусами, но дотронутся, боюсь. Пока Мира не начинает ещё больше ёрничать и скулить мне в губы.

Она же тоже этого хочет? Хочет?

Дотрагиваюсь до её складок. Боже, она не то, что мокрая. Она пиздец тут какая. Глажу, нажимаю, но входить не решаюсь. Лишь наоборот разрываю поцелуй и снова смотрю в её глаза. Я должен видеть, что она хочет того, что и я.

В её глазах сейчас столько порока, что даже не приходится сомневаться – хочет.

Кладу её на кровать. Сам расстёгиваю молнию на джинсах, и стягиваю их вниз. Выравниваюсь. Мира осматривает меня, начиная от глаз, и спускается всё ниже, и ниже. Меня дурманит от её взгляда. Никто так никогда на меня не смотрел. Знаю, что тело у меня в отличной физической форме. Член не маленький. Мышцы, пресс. Но то как она смотрит, сводит с ума.

Ложусь рядом с ней, и чтоб не дать времени ни ей, ни себе, думать, сразу же начинаю целовать. Руки Миры тоже блуждают по моему телу. Она трогает живот, грудь, и что ещё больше всего возбуждает (хотя куда уж больше), она запускает свои руки в мои волосы.

Отрываюсь от губ, и сразу же к груди. Я не хочу её пугать, но и себя уже остановить не могу. Я беру её сосок и провожу по нему языком. Влажная дорожка остаётся от моего языка.

Пальцами ныряю под трусики, и вхожу в Миру одним пальцам. Одуван дрожит подо мной, её всю трясёт и она громко стонет. А я целую, целую, целую. Глажу между ног, вхожу медленно и легонько. Это тяжело делать, потому, что мне хочется залезть на неё, и почувствовать, как это быть внутри неё. Мне пиздец как этого хочется. И пока я целую её соски и трогаю между ног, мой одуван взрывается.

Голова одувана мечется то вправо, то влево, а потом резко запрокидывается вверх. Ногти она вгоняет мне в спину и сладко выпускает воздух с лёгких.

Я кайфую от её кайфа, и позорно кончаю себе в трусы. Приехали, называется.