Текст книги "Всё равно будешь моей (СИ)"
Автор книги: Татьяна Катаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава 12
Мирослава
Последние два дня ко мне уже пускают посетителей. Приезжали мама и Рустам. Он тоже привозит мне букет цветов. Когда видит букет Матвея, сразу же интересуется от кого. Я нагло вру, хотя в душе корю себя за это, нельзя так поступать с будущим мужем, не красиво и подло. Но всё равно вру и в этот раз даже не краснею.
– Редакция прислала с курьером. Переживают за меня.
Ага, редакция. От них дождешься. Но, Балканов об этом не может знать.
Рустам вроде и поверил мне, но берёт телефон и проверяет переписки, звонки. Его тотальный контроль, меня безумно бесит. Вот я, например, даже с Авой не могу нормально переписываться, ведь он читает наши переписки.
Благо, я сегодня утром всё почистила в телефоне. Когда удаляла смс Горского, сердце кровью обливалось. В тех смс для меня столько чувств, что хочется их перечитывать раз за разом. Сейчас же номер Горского в блоке, пока родные у меня. Боюсь, что он может что-то написать или позвонить, когда Рустам тут.
Как только они уезжают, достаю с блока номер Матвея. А сама пытаюсь подумать о том, что происходит сейчас в моей жизни и что делать дальше.
То, что меня безумно тянет к Матвею, я поняла ещё год назад. А иначе б не сидела и не следила за ним в кафе. Не писала б о нём статьи, и не любовалась, как иконной его фотками. Но, зачем ему я? Почему звонит, пишет, приезжает?! Он же знает, что я выхожу замуж, и что это неизбежно. Но всё равно, приезжает ко мне. А если я ему действительно нравлюсь? Этого не может быть. Как я могу, ему нравится?
Как только закрываю глаза, вспоминаю наш поцелуй. Тело покрывается мурашками, а между ног неприлично мокро. А я ведь только вспоминаю его касания к моей коже, а всё равно горю.
Почему такое не происходит с Рустамом?
Он тоже целует. Всё время проявляет активность. Гладит тело, руки запускает в волосы, языком поникает в рот. Но я на всё это, чувствую только раздражение. Мечтаю, чтоб быстрее закончилось. А вот с Горским, всё по-другому. Он два раза меня целовал страстно, и от этого земля уходила из-под ног. И всё о чем я думала, что бы он ни останавливался.
°044...° «Одуван, где пропала? Почему смс мои не доставлялись, и не мог дозвониться?»
°Божий одуванчик° «Прости, пришлось поставить тебя в блок. Рустам был, телефон проверял.»
Мне стыдно такое писать. Позор, такой. Парень лазит в переписках, словно я изменяю ему или изменяла. Матвей не в счёт. Во-первых, между нами ничего нет. Во-вторых, Рустам проверял мой телефон всегда. С первых дней помолвки.
°044...° «Нашёл что-то?»
°Божий одуванчик° «Нет. Я всё удалила. Всегда так делаю. Даже номер твой не могу записать в телефонной книге.»
°044...° «Понял. Вечером приеду, сможешь выйти?»
°Божий одуванчик° «Смогу.»
Пока набираю эти пять букв, пальцы дрожат, и я глупо улыбаюсь. Сегодня снова увижу его. Смогу насладиться ароматом.
От одной только этой мысли кровь закипает, а тело ломит. Кажется, я подсела на Горского. Ой, что будет?!
День тянулся невыносимо долго. Не радовала ни еда, ни книга, которую читаю, ни статья, которую опубликовала наконец-то. Ни даже оживший чат "Сплетницы".
Там активно идёт обсуждение свежих сплетен. В этом выпуске "Сплетницы", я подняла тему посвящения, в так называемые "братства " и "сестринства". Какие испытания проходят новички, и какие унижения, чтоб попасть в желаемый клуб.
Об одном таком посвящении мне рассказала Ава. Её знакомая пыталась вступить в желаемый клуб, но вместо этого получила миллион негативных эмоций. Список из пяти пунктов, которые она должна была выполнить, включал в себя, даже интимную близость с преподавателем. Если ты не выполняешь, хотя бы один пункт, тебя не берут. И вот, эта девчонка, переспала с преподавателем. Фамилии и имена, я в этот раз умолчала. Жаль будет, если уволят препода по праву, который поддался соблазну. Но думаю, слухов будет достаточно, чтобы в следующий раз он подумал, что делает.
°044...° «Одуван, я тут. Спускайся.»
Как только вижу это смс, подрываюсь и бегу к нему. Даже лифт не жду, бегу по ступенькам. Как только открываю дверь, влетаю в большую грудь Матвея. Он прижимает меня сильнее к себе, так и замираем.
Сердце вырывается с груди. Вот только причина, какая? Из-за того, что я бежала, или за того, что Матвей так прижимает меня к себе.
Дышу им. Он так вкусно пахнет. Сегодня запаха алкоголя нет, только сигареты, парфюм и его личный запах. Я знаю, как пахнет и какой на вкус Матвей Горский. Могла ли я ещё месяц назад о таком думать? Я даже мечтать, о таком не смела.
– Пойдём в машину, сегодня довольно-таки прохладно, – говорит Матвей мне на ухо.
Я сажусь на пассажирское сиденье, Матвей на водительское.
– Я тебе ужин привёз.
– Не стояло. В больнице кормят.
– Знаю, я эту еду. Бадяга какая-то. А я с мака вкусняшек привёз.
– Ммм. Класс.
Я хватаю картошку, макаю её в соус и сразу в рот. Вкусно очень. Так проделываю несколько раз. Матвей ничего не ест, только за мной наблюдает.
– Хочешь? – протягиваю ему картошку.
– Хочу. Дай мне, как себе.
Я беру картошку, в соус её и протягиваю ему. Он берёт меня за кисть, кусает картошку по немножко, пока не съедает всю. Но руку мою не отпускает. Он начинает целовать сначала мои пальцы, а потом руку.
Я наблюдаю за этим, как заколдована. Эти касания приносят лёгкий трепет. Мне нравится, что он делает. Ещё месяц назад, я тряслась от ужаса таких мыслей. А сейчас даже щеки мои не краснеют. С Матвеем, всё как-то не так, как с другими.
Горский тянет меня за руку, и я медленно наклоняюсь к нему. Картошка падает на сиденье, но, ни я, ни он, на это не реагируем. Глаза в глаза. Контакт, который держит нас сейчас сильнее любого физического контакта. А когда его губы дотрагиваются до моих, глаза закрываются, и я полностью отдаюсь в руки Матвея Горского.
Я ему доверяю. Не знаю почему, но чувство доверия к нему, появилось само по себе. Он целует медленно, словно наслаждается, растягивает удовольствие. А потом спокойно отстраняется от меня и улыбается.
– Одуван, ты такая вкусная. Так и хочется тебя съесть.
– Матвей, – возмущаюсь и моментально краснею. В его словах чувствуется подтекст, и я его понимаю. Боже... Что он делает со мной?!
– Ну, а что? Разве я виноват, что твои губы со вкусом мёда. Ты настоящий одуванчик. Знаешь, – он на секунду замолкает, что-то обдумывает, а потом продолжает, – когда впервые увидел тебя, ты мне показалась серой мышкой. Испуганной и всё время куда-то убегающей. А на вечеринке, я увидел в тебе одуванчик. Твои волосы такие же светлые, как и он, и тем вечером были в полном беспорядке. А ещё, – он снова положил свои пальцы мне на губы. Наши лица друг напротив друга, мы дышим, кажется через раз. Я слежу за каждым его словом, действием, вдохом и выдохом. – С того самого столкновение в ванной, я мечтал как буду целовать тебя. Я так безумно этого хотел. И сейчас, мне хочется ещё и ещё.
И он снова впивается в мои губы. Вот только в этот раз сильнее, властней и энергичней. Целуемся так, словно поцелуй наш воздух, и без него мы просто задохнёмся. Матвей кладёт ладонь мне на голову, и ещё сильнее вдавливает в себя. Я уплываю. Если до этого я не умела плавать. То теперь, вместе с ним, плыву.
Не знаю, сколько проходит времени, когда Матвей отпускает меня. Мы физически начали задыхаться от поцелуя. Голова идёт оборотом, тело дрожит. А то, что происходит у меня между ног, я даже описать не могу. Там так мокро, но в тоже время горит, щипает, давит и болит. Всё вместе создаёт неприятное чувство, и началось оно, когда Матвей перестал меня целовать. Пока целовал, там было приятно и хорошо.
– Я не напугал тебя? – спрашивает он всё тем же будоражащим голосом.
– Нет. Просто...
– Просто что? Не бойся говорить мне всё, что думаешь. Пока мы говорим, недопонимания между нами не будет.
– Я не понимаю, что происходит... Ты же знаешь, что я помолвлена. А я сижу в твоей машине, и отвечаю на поцелуй. Разве мы можем такое делать?
– А вдруг ты захочешь разорвать помолвку, после наших поцелуев?
– Я не смогу. Мне не позволят, – совсем уж грустно отвечаю я и отворачиваюсь к окну.
– Как так? Ты вправе решать сама с кем быть. Никто не имеет права тебя принуждать.
– Мои родители не поймут. В общем, долгая история. Я уже была, смирилась с этим. А тут ты...
– Что я?
Я снова поворачиваю к нему лицо, и, глядя прямо в глаза, говорю.
– Ты проникаешь глубоко, в запретную часть души.
– А если я хочу ещё глубже? На самое дно?
Будоражит и знобит от его признаний. Из-за таких его слов, я потом ночами не сплю. Потому что мечтаю о другой реальности.
– Боюсь, тогда мы утонем на этом дне.
– Я очень хорошо плаваю.
И он снова это делает. Целует ещё сильнее. Ещё страстней. И я отдаюсь этому поцелую. Захлёбываюсь на дне своего будущего, но всё равно не ухожу. Приготавливаю себя к еще большим пыткам, чем до встречи с Матвеем.
Одно дело никогда не чувствовать страсти, и просто думать, что её нет. Другое же дело её познать, и отказаться навсегда.
А это произойдёт очень скоро. Чуть больше чем через два месяца я стану женой Рустама Балканова.
– Малыш, ты чего загрустила?
– Просто задумалась. Я хочу, тебя кое о чём попросить.
– Конечно. Проси.
– Никто не должен знать, что мы с тобой дружим.
– А мы дружим? – с улыбкой спрашивает он. А мне вообще не смешно. Как мне назвать то, что между нами происходит.
– Немножко, – все, что могу придумать я.
– Хорошо, одуван. Не заворачивайся. Конечно, это тайна. А ещё у меня для тебя подарок.
Он снова что-то достаёт сзади, и протягивает пакет. Беру не смело, а когда понимаю, что это тот же телефон, что он мне тогда пытался подарить. Начинаю злиться.
– Успокойся, и дай сказать. А то а ж скулы напряглись. Ты сама сказала, что Рустам проверяет твой телефон, и тебе приходится каждый раз его чистить. Смотри, этот телефон будет для нас. Я буду писать тебе только на него. И тебе не надо будет переживать, что цыган, что-то найдёт. Окей? Согласна?
Я даже не знаю, что на это ответить. Идея классная. Я смогу его подписать в телефоне. Но, блин, телефон такой дорогой. Как принять его?!
– Ладно. Только есть условие.
– Говори.
– Перед свадьбой, я его тебе отдам.
Он резко от меня отворачивается, сжимает руль с такой силой, что пальцы белеют. Долго не отвечает, но потом всё-таки соглашается.
Мы сидим в машине ещё какое-то время. Больше не целуемся, и не касается друг друга. Кажется, Матвей расстроился, что я хочу вернуть его подарок. Но оставить его после свадьбы, я точно не могу.
Глава 13
Матвей
Как только одуван скрывается за входной дверью, я сразу же уезжаю. Еду в клуб, где сейчас тусуются парни. Не хочу оставаться один. Последнюю неделю и так извожу себя мыслями о ней. Не могу перестать думать. Рассудок, кажется, уже двинулся, а всё равно думаю.
До такой степени скучаю, что хочется сутками возле неё быть. Не трахать, как вечно думал о других. А просто быть рядом. Касаться кожи, вдыхать аромат и как вчера, просто сидеть рядом, пока она засыпает.
Два часа так просидел возле её постели. Дышал ею, и не мог надышаться.
Боюсь даже назвать то, что чувствую к ней. Это безумие, и не может быть правдой.
Она мой спор. Точка. Вот только за этой точкой идут сплошные запятые.
"Я не смогу. Мне не позволят" – как понять её слова? Кто не позволит? Кто имеет право заставлять выходить за кого-то замуж. Двадцать первый век на дворе. Эпоха прогресса и эволюции. А у нас до сих пор замуж выходят по принуждению.
Останавливаю машину и выхожу с неё. Тупо начинаю лупить дорожное ограждение ногой. Злость кипит в венах. Не могу позволить ей выйти за него замуж. Но почему?
Почему не могу позволить? Какая на хрен мне разница, кто будет её трахать, после того, как я выиграю спор?!
А такая. Те четыре дня, что она мне не писала и не звонила, я как конченый придурок, выглядывал её в универе. Я стоял возле её дома. А когда не дожидался, ехал в бар и накидывался. И так все три дня. А на четвертый написал сам.
Я, блядь, никогда первым не мирился ни с кем. Я никогда не писал девушкам, если они мне нагрубили. А тут, Мира дала мне пощечину, и я ей пишу.
Я, правда, уже не могу без её искренней улыбки. Без её застенчивых взглядов. Без её запаха и тепла тела. А ещё больше, без вкуса.
Сладкая, невинная, красивая, сексуальная. В ней все, о чем я мог только мечтать. А точнее, даже не мечтал о таком букете.
И как я могу отдать её в его руки? Ублюдок, который направо и налево изменяет ей. Вот даже сейчас она была в больнице, а я видел его с другой. Возможно, Мирослава наивная и ничего не замечает. Но я же вижу всё.
Снова сажусь в машину и продолжаю путь в бар. Алкоголь остудит мой пыл и желание быть с ней. Надо бросать эту затею. И по хрен на спор. Проиграю. Если она сама не хочет уходить от Балканова, как я смогу на неё повлиять?
Пока, Кира, садится мне на колени, я прихожу к выводу, что, никак не могу на это повлиять и не хочу.
Дым от сигарет, им пропитан весь клуб, глушит запах одувана в лёгких, и даёт проникнуть запаху Киры.
Она расставляет ноги, садится ко мне лицом, и лезет к губам. Отторжение, это первое, что я чувствую, когда целую её. Мне просто не приносит это удовольствия, хотя я продолжаю затрахивать её рот. Стояк, который появился от поцелуев одувана, так и не упал, и мне безумно хочется снять это напряжение. Тащу Киру в туалет, и закрываюсь с ней в кабинке клуба. Закидываю её ноги себе на бёдра, отвожу трусики в сторону и вхожу.
– Даааа, сука, это то, что надо, – повторяю в голове.
Долблю её и кусаю плечи, она же стонет и кусает меня в ответ. Хорошая девочка, скачет умело и удовольствие получает от нашего соития по полной. Но почему то, я всё равно полностью не расслабляюсь. Всё равно думаю о процессе, о каких-то текущих моментах. А не о шикарной девушке, которая с радостью б продолжила этот вечер со мной.
После того как она кончает, я ставлю её на колени, стягиваю презерватив и трахаю её рот. У Киры белые волосы, как у Мирославы. И когда наматываю её волосы на руку, получаю новую волну прилива. Такое чувство, как будто снова возбуждаюсь. Закрываю глаза, и представляю те сладкие, неопытные губы на своём члене. Блядь, я такой кайф получаю от этого, что стены кабины кажутся узкими, а оргазм, который меня накрывает, безусловно, слишком мощный, чтобы задержаться в этих узких стенах.
К парням возвращаюсь один. К огорчению девушки, вечер с ней я продолжать не собираюсь. После того, как Мирославе удалось ворваться в мои мысли, я ни о чём больше думать не мог.
– Гора, на тебе лица нет. Не уж то, Кира без талантов оказалась? – подстёгивает Макс, пока сам же лезет в трусы рядом сидящей девчонке.
Благо, мы разговариваем на родном языке, и сейчас никто, с рядом сидящих, нас не понимает.
– Даже через чур талантливая, – выплёвываю я. Раздражение разгорается во мне со скоростью ветра. Какого черта я тут, а не в больнице? Лучше б сидел и смотрел, как она спит. Даже секс принёс меньше удовольствия, чем просто её запах.
– Так, что твою мать с тобой происходит? Где пропадаешь всю неделю? С кем?
– Какое твоё дело? Я что отчитываться должен?
– Уймись, друг. Я переживаю.
– Ладно, забей. Я домой.
Встаю и тупо валю с клуба. Вот только куда ехать собираюсь не пойму. Осознание приходит, когда торможу возле больницы одувана. Может на соседнюю койку прилечь возле неё?
Беру телефон, и пишу ей на новый номер.
°М²° «Одуван что делаешь?»
Пока жду ответа, выхожу с машины и подкуриваю. Бросить же собирался, а вот все теперь никак. Только сигареты помогают здраво мыслить, и то не всегда.
°Божий одуванчик° «С душа вышла. Собираюсь лечь отдыхать. А ты?»
°М²° «Если скинешь фото в зеркале, расскажу.»
Понимаю что наглею, но не могу себя остановить. Дважды сегодня. Сначала, когда обнаглел настолько, что позволил мечтать себе, о губах недотроги на моём члене. Вот и сейчас он бесится, просыпается и дёргается. В живую одувана хочет, как в принципе и я.
И как ни странно, вместо ответа с отказом, который вполне объяснимо я жду. Мой одуван скидывает фото. Это фото и соблазн полностью противоположны, но меня от него реально штырит. Та же майка, что была тогда на ней, когда я приходил. Соски просвечиваются под тонкой тканью, а большая грудь, как будто просит, чтоб её освободили. Внизу обычные пижамные штаны, но и это чертовски возбуждает, когда вспоминаю, как она переодевалась перед прыжком. Я видел её упругую задницу, и теперь, когда она даже в одежде, я знаю какие соблазнительные формы у неё. Меня всё в ней возбуждает и пьянит. Это такой пиздец на самом деле. Ей делать ничего не надо, а меня всё равно от неё штырит и несёт.
°М²° «Безумно красивая и смайл сердце.»
Это я отправил? Гора? Горский? Я?
Я, блядь, уже сердца отправляю девчонкам. Пиздец. Но меня так прёт от этого, же сердца, что душу рвёт, пока ждут от неё ответа. Но Мирослава в ответ сердце не шлёт.
°Божий одуванчик° «Ты не сказал, чем занимаешься.»
Только и приходит от неё. И злюсь. Но отвечаю, как и обещал.
°М²° «Выгляни в окно»
А когда вижу силуэт в окне, пишу следом.
°М²° «Рада меня видеть?»
Она долго мучается с ответом. Набирает, и снова стирает текст. Но когда в ответ приходит "Очень", откидываюсь на сидение, смотрю в телефон и улыбаюсь. Что со мной? Твою мать.
°М²° «Подписала меня в телефоне?»
Мне безумно интересно, каким именем она внесла меня в список контактов, зная, что Рустам его проверять не будет. Буду разочарован, если просто по имени. Когда она положительно отвечает, следом спрашиваю, как подписала.
°Божий одуванчик° «Не скажу. Это личное.»
Блядь, а меня распирает ещё сильнее. Поднимаю взгляд к её окну. Она сидит на подоконнике, это я чётко вижу. Четыре этажа нас всего разделяют. А рядом с её окном, пожарная лестница.
°М²° «Если не скажешь, залезу сейчас к тебе по пожарной лестнице, и сам прочту. Я не шучу.»
°Божий одуванчик° «Ты смеяться будешь.»
Звоню, устал писать. Мы разговариваем где-то полчаса, но Мира тайну так и не открывает. Не давлю. Сама скажет, когда будет готова.
Глава 14
Мирослава
После того, как машина Матвея отъезжает от больницы, я наконец-то ложусь в постель. Вот только сон не идёт. Я пялюсь в телефон, в смс где мигает смайл с сердечком.
Мои мышцы до сих пор напряжены от этого. Я не могу поверить, что это происходит. А может он случайно его отправил? Просто промахнулся. Ведь это не может означать, то, что обычно означает этот смайл.
Матвей Горский не может в меня влюбиться! Просто не может. И я в него не могу. Это не позволительно и запрещёно. Но с другой стороны, это единственное, что мной сейчас руководит.
На следующий день мне делают повторные анализы, последнюю капельницу, и уже завтра меня выпишут. Я поэтому поводу грущу, а не радуюсь. В больнице мне удавалось проводить время с Матвеем. Дома же это не реально.
Ближе к обеду от него приходит смс, в которой он спрашивает, можно ли мне позвонить.
Мы общаемся недолго, потому что скоро должен приехать Рустам. Матвею я об этом сообщаю, и обещаю набрать самой, когда он уедет.
Когда приезжает Балканов, у меня уже закончились все процедуры. Приехал он не в обед, как обещал, а уже около четырех. В этот раз он приезжает без мамы, и от него несёт алкоголем.
– Русь, ты что пил?
– А что нельзя? – грубо режет он, а сам садится возле меня на кровати.
– Не то что бы... Просто... Я же в больнице. И ты ко мне пьяным никогда не приезжал.
Вместо ответа, он обнимает и притягивает к себе. Опускает голову вниз, ближе к шее и начинает жадно целовать. Я перестаю дышать. Что нашло на него?!
– Как же я соскучился. Сначала, командировка. Потом больница. Две недели тебя не целовал.
Он поднимает голову вверх и сразу к губам. Не целует, а рвёт губы, и при этом руками трогает грудь. Он не позволял себе такого раньше. Боже... Как остановить его?! Мне больно и неприятно.
Когда он заканчивает целовать губы, опять наклоняется и целует шею, и даже приближается к груди. Я резко вскакиваю, из-за чего Рустам валится на кровать.
– Что ты делаешь? – задыхаясь, шепчу я.
– Мира, я так устал ждать. Я хочу тебя, – поднимаясь, говорит он. – Может, ну её ту свадьбу ждать, переезжай ко мне, хоть сегодня?
У меня сжимаются лёгкие, останавливается сердце и земля уходит из-под ног. Нет, не за что! Я не готова пока! У меня ещё есть два месяца свободы.
Рустам протягивает свою руку и показывает, чтоб я подошла. Боюсь, но всё равно иду к нему.
– Согласна?
– Русь, нельзя. Рано ещё. Ты так долго ждал, ещё немного потерпи. Ты же знаешь маму и папу, они не согласятся, – вру, конечно. Иногда мне кажется, мама готова меня отправить к нему хоть сейчас. Но я всегда ею прикрываюсь. На самом деле она не такая и строгая.
– Мама, мама... каждый раз одно и то же слышу. Ты же моя уже два года. Я доказал им серьёзность своих намерений. Жениться на тебе хочу.
– Русь, – скулю я, и через силу, запускаю руку ему в волосы. Я просто хочу, чтоб он быстрее ушёл. Как можно быстрее.
– Ладно, я и так весь на взводе, – заключает он и снова целует, с той же силой, что и до этого. Снова трогает, и в этот раз даже наглеет ещё сильнее, засовывая руку под футболку и трогая грудь. Я горю пожаром обиды и стыда. Я так не хочу, чтоб он это делал. Но и сказать ему ничего не могу. Когда он злится, то я его боюсь. Очень.
– Мир, ну ведь есть и другие виды ласки. Не обязательно спать, – хрипит он мне в ухо. А потом резко подхватывает, берёт на руки и несёт в ванную.
Я на грани обморока. Меня трясёт от страха. Но я продолжаю молчать. Боюсь, что поставит сейчас на колени, и заставит брать в рот его член. Это так омерзительно. Ава сколько мне грязных подробностей о своей личной жизни рассказывала. И вот ей даже стыдно не было со мной таким делиться. А вот мне было стыдно, даже слушать. Сейчас, когда эта картина стоит перед глазами, я действительно на грани обморока. К моему облегчению, он не просит об этом. Хотя, даже то, что он просит, для меня омерзительно.
– Мир, только не пугайся. Просто я уже не могу, правда. Умираю, как хочу твоей ласки. Ты просто потрогаешь меня, хорошо? В этом нет ничего плохо. Мы же будем после свадьбы и не таким заниматься.
Он берёт мою руку, и засовывает в свои штаны. Когда смотрю на это действие, глаза мои расширяются, и в них уже собираются слёзы. Рустам одной рукой держит мою, а второй стягивает свои штаны. Боится, что сбегу. И правильно, что боится. Я бы действительно сбежала.
Боже... Мы в больнице. А он просит, чтобы я впервые в жизни, сейчас трогала мужской член. Может это мне просто кошмар снится? Я даже умудряюсь себя ущипнуть, но чувствую только боль.
– Вот, посмотри, – он кладёт свою и мою ладонь на свой член. В этот момент у меня начинают бежать слёзы. – В этом нет ничего плохого. Просто потрогай его, – голос его меняется с каждым следующим словом. Он держит свою руку поверх моей, и вводит ими по своему члену. Глаза его закрыты. Видно, что ему приятно. А меня начинает тошнить и трясти ещё сильнее. Набираюсь храбрости, и всё-таки смотрю на то, что происходит ниже его пояса.
Боже... Он такой огромный. Он же разорвёт меня в брачную ночь. Боже...
В принципе, то, что происходит, выглядит не так страшно, как я представляла в своей голове. И даже не омерзительно, вроде бы. Это же лучше, чем, если бы он заставил меня взять эту огромную дубину в рот.
И хоть я вроде как успокоилась и приняла тот факт, что Рустам попросил меня потрогать его, слёзы мои не высохли.
Когда Рустам захрипел и начал извергать в мою сторону своё семя, он наконец-то отпустил мою руку. Его глаза открылись, и только сейчас он увидел мою истерику.
– Мирусь, прости. Блин, я перегнул для первого раза. Мирусь...
Но моя истерика не прекращалась. И дело не в том, что я уж прям так сильно испугалась. А в том, что, наконец-то поняла, мне мерзко всё, что связано с Рустамом.
Как же я буду делать это ежедневно?
Впервые за время наших отношений с Балкановым, прошу его уйти. Он сам немного в шоке от моей просьбы, но через пять минут покидает ванную, а потом и палату.
Как только слышу, что дверь закрылась, закрываюсь на ключ и стягиваю с себя все вещи. На одежде следы спермы Рустама и меня тошнит от этого. А ещё чувствую себя грязной.
Я не знаю, сколько сижу так в душе. Мне казалось, что прошло минут пятнадцать. Но, потом, когда посмотрела на часы, поняла, что просидела два часа.
Я плакала так долго, что слёзы закончились. За то голова начала ужасно болеть.
Стук в дверь возвращает в реальность. Когда слышу голос Матвея за дверью, вовсе хочу провалиться под землю.
– Мира, ты тут? – голос его обеспокоен, но я всё равно молчу. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Какой ужас. – Если ты сейчас же не ответишь или не откроешь, я выбью дверь.
– Я тут.
– Жду тебя, – только и говорит он. А я впервые жалею, что он пришел.
Когда я через пять минут снова не выхожу, стук в дверь повторяется.
Под глазами синие круги и опухлость, глаза красные, а руки мои размякли, что доказывает, как долго я сидела под водой.
Зачем он приехал?!
Привожу себя более-менее в порядок, и выхожу с ванной. Матвей стоит возле окна, которое открыл настежь и курит. У меня нет желания, даже замечание ему делать. Наоборот, хочется тоже попробовать горький яд на вкус. Но сказать или попросить, не решаюсь.
Когда Матвей поворачивается и видит меня, сразу же выбрасывает сигарету и делает несколько шагов ко мне. Не доходя, замирает.
– Что он сделал? – единственное, что он говорит, а я даже не знаю, что ответить.
Почему он вообще приезжает сюда каждый день?
– Ничего, – вру я.
– Не верю. На тебе лица нет. Я уже час звоню на оба твои телефона, а ты не отвечаешь. Сколько в душе сидела? Если он обидел тебя или что-то ещё хуже... я убью его.
– Матвей, – подхожу я к нему. – Успокойся. Ничего он не сделал, – опять вру, – мы просто поссорились, и он накричал на меня. Вот я и расстроилась.
Он обнимает меня слегка, а я на радостях, что снова в его объятиях, кладу голову ему на плечи и дышу. Полной грудью.
– Правда? – шепчет он мне в волосы. А я утвердительно киваю головой, так и не отрываясь от его плеча.
– Он звонил если что.
– Спасибо, что сказал, – говорю, но при этом ничего не делаю.
Мы стоим посередине палаты. Я в халате, так как других вещей не было в ванной, а он в джинсах и футболке. Я чувствую тепло его тела, это успокаивает и будоражит. Для меня это всё так романтично и мило.
– Почему приехал?
– Ты с обеда на связь не выходила. Переживал.
– Спасибо, – только и говорю я.
– За что?
– Что сейчас здесь.
Я поднимаю голову, он тоже выравнивается. Сталкиваемся взглядами и долго что-то ищем в глазах друг друга. А потом, впервые в жизни я наклоняюсь и целую мужчину.
Нежно и совсем, наверное, бестолково, но Матвей моментально отвечает. Не давит, и не врывается в рот, даёт возможность мне властвовать. Я очень за сегодня устала. Слишком эмоционально истощена. Поэтому поцелуй прерываю быстро. Мне хочется больше и дольше, но я правда еле-еле стою на ногах.
Матвей оставляет меня минут на десять. В палату возвращается с кофе и пончиками. Мы мало разговариваем, но много смотрим друг на друга.
– Тебя завтра выписывают?
– Да. Только ж ты не приезжай на выписку. И прошу, не обижайся из-за этого. Ладно?
Он лишь утвердительно кивает, но при этом снова прижимает меня к себе и держит так, пока мои глаза не начинают закрываться.
– Можно, я тебя кое о чём попрошу?
– Можно, одуван.
– Посиди возле меня, пока я не усну.
И он сидит. Снова держит мою руку, и нежно поглаживает. Я пытаюсь расстянуть эти приятные ощущения, хочу, чтобы он подольше был рядом. Но почти сразу проваливаюсь в беспокойный сон.
