Текст книги "Ожог любовью (СИ)"

Автор книги: Татьяна Карат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 15

От хворей много на земле мученья,

Но мир воюет с ними сотни лет,

Теперь от всех болезней есть леченье,

И лишь с одной бедой всегда мученье -

От глупости, увы, лекарства нет.

Асадов Эдуард Аркадьевич.

Артур улыбался как довольный котяра, глаза сверкали, взгляд бегал по моей фигуре, пытаясь незаметно осматривать все ее впадины и выпуклости. Я видела этот взгляд, более того, я ощущала его как что-то липкое и противное. Лицом же по-прежнему улыбалась, правда, эту улыбку можно было назвать больше нервной, чем радостной.

Мы прошлись по узкому коридору, освещенному редкими светильниками. Рука, обнимающая меня за талию, потихоньку сползла ниже, стискивая бедро. В узком коридоре даже отодвинуться, не устраивая при этом сцен, не было особой возможности. И ведь сама же своим поведением натолкнула его на подобные мысли, так сказать обнадежила. Одним словом – дура!

Нервное закусывание губ и обзывание в уме самой себя не совсем лестными эпитетами никаких результатов не давало. Лихорадочно придумывала, как же выпутаться с этой ситуации и как назло на ум ничего путного не приходило. Если пять минут назад в зале я еще могла притвориться не совсем понимающей дурочкой, то сейчас этот вариант уже не прокатывал.

Мы как-то слишком быстро дошли до кабинета. Короткая передышка – он убрал свою руку, пока открыл и закрыл уже за нами дверь, и снова приближается ко мне. Дверь осталась не заперта, скорее всего, Артур был уверен, что никто из присутствующих здесь людей не посмеет его потревожить. А может просто о ней забыл, торопясь насладиться моими прелестями. Осознание этого еще больше меня напугало. Помощи ждать было не откуда – случайных посетителей не предвидится.

Я обошла его стол, оставляя между нами преграду. Так казалось более безопасно. Он подходил медленно, на лице хитрая улыбка больше напоминающая оскал. Нервно сглотнула, и взялась пальцами за столешницу, унимая дрожь в руках. Прикусила губу и испуганно уставилась на мужчину уже подошедшего и опершегося о стол, точно так же как и я, только с противоположной стороны.

Мой испуг воспринялся им как игра, а зажатая зубами нижняя губа как жест соблазнения. Он шире расплылся в улыбке, сверкая черными миндалевидными глазами.

– Любишь игры? Поиграем в кошки-мышки?

Хотела что-то ответить, честно хотела. Что-то сказать вразумить его, остудить пыл, но боялась открыть рот и просто, в испуге, застучать зубами. Тело была дрожь и не просто дрожь, а что-то сродни судорогам, грозящим в любую минуту перейти в истерику. Я боялась его, видела в нем угрозу. Сильный большой мужчина наедине со мной в пустой комнате и поблизости никого, кто бы мог прийти на помощь.

Мотнула головой в разные стороны, как бы показывая, что не согласна с его утверждением. Но почему-то он все это воспринимал по-своему. Артур резко склонился в одну сторону, делая обманный выпад, будто бы намеревается обойти стол в том направлении, и когда я отклонилась в противоположную, сразу же сам метнулся ко мне навстречу. Организм, скованный страхом, слишком медленно реагировал, не успела сама заметить, как оказалась в кольце его объятий.

– А мышка вся дрожит. Надеюсь в ожидании продолжения.

Я едва дотягивалась лбом до его подбородка. Артур склонился ниже, наклоняясь ближе к моему уху и шепча последнюю фразу уже касаясь губами чувствительной кожи. Из-за его наклона я чувствовала себя в ловушке, казалось, он окутывал меня со всех сторон, даже сверху, и не было никакой надежды на спасение.

– Вы собирались угостить меня коньяком.

– Хочешь немного выпить, чтобы расслабиться? Что ж, я не против.

Мужчина еще какое-то время прижимался ко мне, вдыхая аромат кожи у самой шеи, а потом нехотя отклонился и пошел к бару, спрятанному за его столом. Я бы поразилась умению мастеров все это так виртуозно обустроить, и спрятать огроменный бар в стене, если бы не была столь напугана.

Не сводя с него глаз медленно, задом вперед отступала к выходу. Шаг, второй – медленно, очень медленно, пытаясь не дышать, так как мне казалось, что я дышу слишком громко, с каждой секундой становилась чуть ближе к свободе. Боялась, что он развернется и прекратит мой не начавшийся побег и точно так же боялась, что он развернется, а меня здесь нет. Такого врага наживать не стоило. Мужское самолюбие это тот больной мозоль, на который нельзя наступать ни в коем случае.

Артур не спешил, он вальяжно раздвинул створки встроенного бара, пытаясь произвести на меня впечатление толи замысловатым интерьером, толи количеством уникальных напитков. Я этому была только рада – пусть петушиться, у меня будет больше времени на достижение свободы. Боже, какая же я глупая! Какая дура! Ведь сама сюда пришла, хорошо понимая, чем это должно закончиться.

Дверь по всем предположениям должна была быть в шаге от меня. Еще чуть-чуть, еще совсем немножко, а я никак не могла решиться. Нужно было что-то сказать, как-то объяснить свой уход и попытаться не обидеть гордого грузина.

Еще шажок назад, совсем маленький, губа нервно закушена, руки сжаты в кулаки с такой силой, что ногти врезаются в ладони. Я все еще медлю, решаясь произнести извинения, или ляпнусь какую-то глупость, мол, сумочку забыла, или парню нужно позвонить. Артур тем временем развернулся и походкой хищника не спеша приближался ко мне. В руках он держал два бокала, а темные миндалевидные глаза прожигали меня насквозь.

– Только не говори, что ты испугалась или передумала. Пугаться нужно было до того, как переступила порог моего кабинета.

В грубом картавом голосе больше не было игривых ноток. Во взгляде читалась решимость. Он видел мой испуг и не желал отступать. Его шаги были по-прежнему медленными, но я не сомневалась, что при желании он мог нагнать меня за считанные секунды.

Страх холодной когтистой лапой пробрался мне под платье, прошелся по спине, оставляя мерзкий холод, расползающийся диким ужасом по всему телу. Ноги отказывались слушаться, горло пересохло, и вымолвить хоть слово не было никакой возможности.

– Не строй из себя невинную овечку, ты хорошо знала, зачем мы сюда шли. И не стоит теперь смотреть на меня своими большими испуганными глазками. Поздно девочка моя, слишком поздно.

Его голос перешел на шепот, но от этого он не стал более нежным – все такой же грубый и казалось, еще более пугающий.

Сквозь затуманенное испугом сознание услышала легкий скрип открывшейся двери за спиной. Слишком близко ко мне, так близко, что ворвавшийся ветерок колыхнул подол моего платья. Теплые большие руки коснулись моих предплечий, слегка сжимая и притягивая спиной к широкой груди.

– Тебя стоит отшлепать.

Голос тихий, но от этого не менее злой. Но странным образом он меня не пугал, он принес облегчение. Меня пугал мужчина напротив, по-прежнему медленно приближающийся к нам. Во взгляде Артура больше не было торжества охотника, загнавшего добычу в западню. Он злился и не мог скрыть этого. Густые черные насупленные брови сошлись на переносице, в прищуренных глазах сверкали молнии, желваки до предела напряжены, делая еще более устрашающим выражение его лица.

Сама отклонилась назад, желая найти спасение в объятиях презираемого мною мужчины. Узнала его еще до того как он произнес свои слова мне на ухо. По касанию рук, он стиснул мои плечи достаточно сильно, по аромату духов, ворвавшемуся вместе с ним, в закрытое помещение кабинета. Просто узнала и почувствовала защиту. Стыдно признаться самой себе, но я чувствовала защиту в человеке, который когда-то грубо меня изнасиловал. Он был сейчас для меня опорой – каменной стеной, за которой можно спрятаться от любых напастей.

– Тише, девочка моя, все будет хорошо.

Я дрожала все это время, свыкнувшись и даже не замечая своего состояния. Резкости в голосе Петра больше не было, он, скорее всего, почувствовал мой испуг и пытался меня успокоить.

Слова, произнесенные на ухо, так, что могла их услышать только я. Новая волна дрожи прошла по всему телу. Это был не страх и не возбуждение – что-то сродни облегчению. Когда чувство того, что только чудом избежал большой беды, накрывает с головой, когда нервы оголяются до предела и в глазах появляется дикий блеск восторга.

– Привет Артур.

– Привет. Петя, ты не совсем вовремя. Я тут слегка занят.

Артур говорил с Петром, но взглядом темных глаз прожигал меня.

– Нет, как раз вовремя. Марина, подожди меня в коридоре.

Не отрывая от меня рук, придерживая за предплечья, выпроводил с кабинета и прикрыл сзади дверь.

Вышла с закрытого душного пространства с большим облегчением. Не знаю, о чем они говорили, но говорили не долго. Я не успела дойти до конца коридора, когда Петя, схватив меня за руку, прижал к противоположной стене. Его руки опирались по обе стороны от моей головы, в глазах пылала ярость и что-то еще. Не знаю почему, но мне показалось, что это облегчение. Губы, сжатые в тонкую линию, на скулах ходят желваки, и казалось, что вот-вот от дикого напряжения полетят искры в разные стороны.

Он был близко, очень близко. Склонился еще ближе, и я почувствовала себя кем-то исследуемым под микроскопом – кем-то ничтожным и маленьким. Еще ближе – не выдержала, отклонила голову в сторону. Дыхание в шею и дрожь от обостренных чувств, пробежала по всему телу.

– Не стоит играть в такие игры, малышка. Я же говорил что не щажу конкурентов, а тебя моя хорошая могу и по попке отшлепать.

Его голос – хриплый волнительный. Почему я на него так реагирую? А слова? Сердце замирает при мысли, что он действительно отшлепает меня.

– Что?

Мое возмущение прозвучало столь неправдиво, что я и сама в него не поверила. Тихонько, шепотом как будто я не возмущалась, а интересовалась, правда ли он это сделает.

Фальшивый протест был заглушен поцелуем, немного резким, требовательным. Он вымещал им всю ту злость и волнение, которое я видела в его глазах.

Он впервые после той ужасной ночи меня целовал. Это было так… волнительно. Нет не совсем правильное слово. Это было безумие, затуманившее вмиг мне голову и разлившееся томительной негой по всему телу.

Всего лишь мгновение и наваждение исчезло. Петя оторвался от моих губ, взял меня за руку и направился к выходу.

– А как же твоя… дама?

Я замялась несколько минут, не зная как назвать эту девушку. Она была милая с виду и вполне доброжелательна, но одно то, что она была с ним, делало ее в моих глазах стервой.

Мужчина развернулся в зал, выискивая взглядом Снежану. Увидев ее в окружении наших сотрудников. Кивком головы указал на выход и поднял руку в знак прощания. Она тоже кивнула головой в ответ. Они оба выглядели спокойно и дружелюбно. Что за свободные отношения?

– Не маленькая, как-нибудь сама доберется.

Неожиданно от этих слов стало так приятно, но вопросы, тем не менее, оставались.

– У вас что, свободные отношения?

Петя с улыбкой посмотрел на меня, в глазах плескались чертики, но разубеждать не стал.

– Что-то в виде того.

Меня разрывали двоякие чувства. С одной стороны было безумно приятно, что он предпочел меня, невзирая на свою девушку, присутствующую здесь. С другой – непонятно почему он ее не ревнует, а в том, что он собственник я успела убедиться. Полностью доверяет, или дает карт-бланш, раз уж сам решил развлечься со мной? От последней мысли стало как-то уж очень не по себе.

Не возмущалась, когда он предложил подвезти домой. Сейчас была не в том положении, чтобы отказываться от помощи. Обиженно уставилась в боковое окно, всю дорогу рассматривая размытые огни уличной рекламы. Петя был чем-то доволен, и это радостное настроение меня еще больше раздражало. Его улыбку и веселые взгляды, ощущала даже кожей.

Выходя с машины около подъезда, остановилась на его отклик.

– А поцелуй благородному спасителю?

– Обойдешься. Пусть тебя Снежана целует.

Вот зачем я сказала последнюю фразу. Кто меня дергал за язык. Появилось острое желание прикусить эту непослушную часть тела. Вовремя вспомнилась сказка о лисе с хвостом, и я сама себе улыбнулась. Но его следующая фраза развеяла радость и заставила чувствовать себя до жути неловко.

– Марина, да ты ревнуешь!

– Спасибо, что подвез.

Громко хлопнула дверцей и поспешила скрыться за дверью подъезда.

Так давно его хотела, мечтала о нем, грезила по ночам… Эта мечта казалась столь недосягаемой, что перестала верить в ее осуществление. И теперь знаки внимания казались нереальными, насмешкой судьбы, или игрой. Искала подвоха, смешка за спиной, тыканья пальцем. Казалось унизительным клюнуть на эту удочку, а так хотелось…

Глава 16

У каждого в душе есть свой чердак,

Закрытый для непрошенных гостей,

Хранятся там вповалку, кое-как,

Клубки воспоминаний и страстей

Казалось бы давно отживший хлам,

Что дремлет в паутине тишины,

Но почему-то нам по вечерам

Оттуда звуки тайных струн слышны.

Зинаида Полякова.

На очередном собрании увидела не совсем естественное поведение мужчин нашего коллектива. Я зашла в зал как всегда без пяти четыре. Не люблю опаздывать, и слишком рано приходить слушать пошловатые шутки мужчин тоже не очень нравиться.

Смотрели на меня как-то настороженно. Уважительно поздоровались и никаких привычных комплиментов и двусмысленных анекдотов не последовало. Виктор Андреевич снова отсутствовал, что начинало наводить на определенные мысли.

В зале образовалась гробовая тишина, как в классе, когда неожиданно явился учитель. Сразу почувствовала себя неуверенно. Мысли беспорядочно разбежались в поиске ответа на вопрос «что не так?». Но как бы я не пыталась ничего из ряда вон выходящего вспомнить не смогла. Через несколько минут в зал зашел Петр Васильевич, и на такие мелочи как отношение коллектива больше не было когда обращать внимание. Но даже в ходе заседания ловила на себе скрытные любопытные взгляды мужчин.

Вопросы собрания разобраны, установки действий на ближайшую неделю розданы – совещание подошло к концу. Петр Васильевич первым покинул кабинет, его примеру последовали и остальные мужчины. Только Катя собирала документы и еще присутствовала здесь.

Как сильно на человека воздействует внимание к себе или отсутствие такого у окружающего его общества? На меня это морально давило. Полное игнорирование – это вышибает пол из-под ног. Исчерпав все возможные догадки «что же не так», решила попросить помощи извне. Подошла к Кате и решила поинтересоваться все ли нормально? Может, как-то не так выгляжу, или испачкалась. Она как женщина должна меня понять.

Но девушка на мой прямой вопрос закусила нижнюю губу и смущенно опустила глаза вниз, еще больше подтверждая мои подозрения. Да что же это такое? Я же сегодня весь день проходила на работе в офисе нашего филиала и ничего подобного от окружающих не замечала.

– Марина…. – Она замялась, вспоминая мое отчество.

– Просто Марина.

– Да, спасибо. Сегодня перед вашим приходом, Петр Васильевич заходил в зал заседаний. Он объявил всем, что вы его женщина. У него на вас самые серьезные намерения. И просил на вас не засматриваться.

Я смотрела на нее огромными распахнутыми глазами, пыталась понять весь смысл сказанного.

– Как? Так и сказал?

– Да, только немного другими словами. – Она опять смущено опустила глаза, извинившись, забрала собранные на столе документы и поспешила выйти.

Разбираться в какофонии нахлынувших чувств было некогда. Поддалась самому сильному из них – злости и поспешила выяснить у некоторых обнаглевших, что же они себе позволяют. Монотонное выстукивание каблуком по плиточному полу, казалось слишком медленным. Хотелось ускориться и в сию же минуту высказать ему все, что клокочет там внутри. Да как он смеет!

Постучала для видимости несколько раз и сразу же открыла дверь.

И застыла.

У него на шее висела все та же девушка Снежана, с которой он приходил на презентацию. Петр ее ласково обнимал и поглаживал по плечам. И почему я сразу же почувствовала себя так паршиво? Слезы непрошено навернулись на глаза, но я сдержала их, несколько раз моргнув. Предательство, вот что это такое. Горький яд, разъедающий сердце и подступающий комком к горлу. Понимаю, что не имею никого права, но так хочется ударить его больней.

– Какая трогательная картина.

Петр поднял голову, не выпуская девушку с объятий. Она тоже отклонилась от его груди и посмотрела на меня – глаза заплаканы, нос красный. Совсем некстати девушка вызвала у меня сострадание. Почувствовала себя виноватой в ее горе.

Опять взглянула на Петю, и вся моя злость направилась на него. Это он повинен во всех наших бедах. Почему-то Снежану считала заведомо на своей стороне.

– И к скольким девушкам у вас самые серьезные намерения Петр Васильевич? Сейчас утешаете очередную, оказавшуюся за бортом?

– О, Марина! Проходи и закрой, пожалуйста, дверь.

Его спокойный тон и улыбка на лице были мне не совсем приятны, а если честно, то совсем не понятны.

– Снежка, это та самая Марина, с которой ты так хотела познакомиться ближе.

Я еще раз внимательней посмотрела на девушку. Появилось странное ощущение, что я что-то упустила, не заметила. На меня смотрели слегка заплаканные, но очень красивые глаза медового цвета. Она моргнула несколько раз и произнесла тихое «привет».

– А это Снежка, моя младшая сестра. – Эго слова были вовсе не нужны, я и так увидела сходство. Почему я была все это время так слепа?

Почувствовала себя полной дуррой и разозлилась на него еще больше. А он, увидев мое смятение, улыбался, не скрывая своего веселья.

Лицо залила краска смущения, нижнюю губу нервно закусила… Появилось не переборное желание провалиться под землю. Какая же я дура!

В поиске решения как бы безболезненно для своей гордости выпутаться с этой ситуации, зацепилась за мысль о том, что услышала от секретарши.

– Не могли бы вы, Петр Васильевич, очертить мне пределы вашей наглости!!?

Он на меня взглянул вопросительно, но улыбаться не перестал. Вот зараза!

– Какое вы имели право называть меня своей женщиной и запрещать мужчинам на меня засматриваться? Они от меня теперь жахаются, как черт от ладана!

Снежана забыла причину своих слез и увлеченно слушала меня, бросая изредка любопытные взгляды на своего старшего брата. Петр выпустил ее с объятий и медленно направился в мою сторону. Расстояние между нами неумолимо сокращалось, и я со всех сил старалась не отступать назад. Он подошел еще ближе, заслоняя собой все пространство, склонился к уху, касаясь щекой моих волос.

– А ты с этим не согласна?

Почему так трудно дышать? Его кабинет вообще проветривается?

– Я не желаю, чтобы меня все сторонились.

– Ты же знаешь, я не об этом.

Медленно подняла голову вверх и утонула в его глазах. Сразу как-то забыла все свои обиды и претензии, и едва слышно спросила:

– А о чем?

Пересохшие губы с трудом слушались. Я столь глупые вопросы даже в детстве не задавала, а сейчас наступило полное отупение.

– Ты не согласна с тем, что ты моя женщина?

«Ты. Шлюха. Обошлась. Мне. Слишком. Дорого.»

Краски вмиг потускнели, окрашивая все вокруг в черно-белые тона. Как ушат холодной воды вылитый на разгоряченное тело. Больно, очень больно, но отрезвляюще.

Я ни минуты не забывала эти слова. Они душили меня по ночам первые полгода после случившегося. Они спасали мое сердце от неразделенной глупой любви, распускающей свои ростки снова и снова. И сейчас они успокоили мою разыгравшуюся фантазию, обрезали крылья, так и не дав подняться высоко. Ведь потом так больно падать.

– Не согласна.

Слова звучали четко, громко и холодно. Голос насквозь пропитан горечью, и не услышать ее было просто не возможно.

Петр отстранился, уже серьезно и как-то даже взволновано посмотрел на меня. Но его взгляд больше не имел такого эффекта. Защитный барьер восстановился. Пока восстановился. Не ожидая больше ни минуты, развернулась и ушла. Не торопясь, но и не медля.

ПЕТР.

Ее ревность, столь яркая, эмоциональная, она была для меня сладостью, бальзамом. Жесты, взгляды, поступки, она кричала о своих чувствах, хоть вслух ничего и не произносила.

Я заигрался. Не сказал ей сразу, кем для меня приходится Снежка, и этим подтолкнул в объятия Артура.

Глупая. Как ребенок, пыталась отдать мне той же монетой. И как не прискорбно это признавать – у нее получилось. Чужие руки, касающиеся ее тела, рвали мое самообладание на части. Артур был не тем мужчиной, с кем можно безнаказанно поиграть. Я это знал, она это знала, и тем не менее согласилась с ним уйти.

Не знаю почему столько времени ожидал. Эти десять минут показались мне вечностью. Разыгравшаяся фантазия подбрасывала яркие картинки, от которых сносило крышу. Единственное, что меня удерживало столько времени это неуверенность, что мое спасение ей нужно. Плюнув, наконец, на все свои сомнения пошел к Артуру в кабинет. Она мне нужна и это главное.

Открывая дверь, был разозлен до предела. И узри я там другую картину, не знаю, как бы себя повел. Готов был убыть обеих. Но мой взгляд остановился на хрупких женских плечах. Она стояла ко мне спиной и неуверенно задом отступала к двери. Руки чесались сжать эти нежные плечи покрепче, до боли, до хруста… Чтобы знала что я, и только я имею право к ней прикасаться.

Артур разозлился, что я испортил ему вечер, но открыто сориться со мной не решился. У нас с ним достаточно тесные рабочие отношения, чтобы рушить их вот так в одночасье.

Так и не рассказал ей о Снежане, хоть вопрос о свободных отношениях здорово рассмешил. Даже не сам вопрос, а какой-то испуг и неверие в глазах.

Знаю, когда она приходит на собрание. Зашел в зал на несколько минут раньше. Мне надоели эти слюнявые взгляды в ее сторону. И даже если Марина их не замечает, меня они жутко раздражают. Взгляды, улыбки, подшучивания. Сегодняшний случайно услышанный разговор был последней каплей. Володя с Евгением зайдя в туалет обсуждали Марину. Не просто обсуждали, они спорили на ящик коньяка, кто же первым сможет затащить ее в постель. Неприступность моей девочки вызывала у них своеобразный интерес. Не стал выходить из кабинки и решил дослушать их разговор. То, что остальные уже успели сделать ставки на одного из них, разозлило еще больше.

В зале заседаний мужчины громко общались, подшучивали и смеялись. Мое появление их никоим образом не сковывало, сам не раз участвовал в подобных разговорах. Но только тогда предметом их обсуждения не была моя девочка. Прошелся взглядом по присутствующим – это заставило некоторых придержать языки. Спустя минуту, в зале стояла гробовая тишина. Катя тоже оказалась здесь. Слова, которые хотел сказать были не совсем для ее ушей, ну ладно, девочка взрослая. Не выставлять же ее за дверь как нашкодившего ребенка.

– У меня к вам созрел один вопрос, который хочу решить до прихода Марины. Он касается именно ее. Все вы здесь мальчики взрослые, поэтому объяснять долго не буду. Эта женщина мне не безразлична и я бы не хотел видеть ваши похотливые взгляды, направленные в ее сторону. И по поводу тотализатора, который вы здесь решили устроить – держите ширинки застегнутыми, церемониться с наглецами не буду.

Мой взгляд прожигал Володю и Евгения. Те же, теряясь, смотрели куда угодно только не на меня.

Я вышел, давая им возможность все обсудить и обдумать.

Нельзя играть на краю, на острию ножа. С ней нельзя. Один шаг в неправильном направлении и снова стена. Стена, сквозь которую не пробиться. Еще минуту назад она бурлила эмоциями – ревновала, негодовала, смущалась. Только что она с замиранием сердца смотрела, как я шаг за шагом медленно приближаюсь к ней. Удары сердца, которые были слышны на расстоянии, пересохшие губы, ожидающие моих поцелуев… Еще секунду назад она была чувственной, живой… Она была моей…

Что-то изменилось. Резко и бесповоротно. Рядом была другая Марина – сдержанная, холодная, чужая. И сквозь эту стену пробиться не было никакой возможности.

Я ее не останавливал, не удерживал. Она уходила, и не было никакой возможности повлиять на это. Сколько еще пройдет времени, чтобы я смог снова достучаться до нее? Чтобы увидеть страсть и желание в ее глазах?

Опять ждать – неделю, две, месяц… Пока утихнет боль воспоминания. Не знаю почему, но был уверен, что она что-то вспомнила, что-то неприятное, болезненное. Подошел к захлопнутой ею двери. Кулаки сжаты, мышцы напряжены. Готов был выбить эту чертову дверь одним ударом кулака, но тихие шаги за спиной меня остановили.

– Что это с ней? Что случилось?

– С ней случился я, семь нет назад.