Текст книги "Когда проснется магия (СИ)"
Автор книги: Татьяна Бегоулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Корвейн, если уж выпала такая возможность, то было бы расточительством с моей стороны просто отказаться от неё. Нужно хотя бы попытаться. Я и сама не в восторге от того, как здесь складывается моя учеба, но никто не обещал, что будет легко.
Корвейн уселся на подлокотник моего кресла и посмотрел сверху вниз:
– Рони, дело не в самом Польене. Почему ты утаила от меня свой перевод?
Вот мы и подобрались к опасной теме, после которой все очарование сегодняшнего вечера исчезнет и останется только воспоминанием о том, что могло бы быть…
– Корвейн, ты много сделал для меня. Я тебе очень благодарна. Но… я думаю, что нам не нужно больше встречаться, – голос мой прозвучал тихо и слишком неуверенно.
– Интересно, почему?
Я молчала. Я не знала, какие подобрать слова, чтобы и самолюбие Корвейна не задеть и самой при этом не выглядеть эдакой жертвой. Молчание затянулось.
– Рони, посмотри на меня.
Я подняла глаза и встретилась с очень серьезным взглядом Корвейна. Вот лучше бы он сейчас опять шутил по своему обыкновению, мне было бы легче все ему сказать.
– Корвейн, давай тогда уж начистоту без намеков и недосказанностей.
– Я весь во внимании, – близость Корвейна сбивала меня с толку. Разве можно говорить о невозможности нашего будущего, когда он вот рядом, я чувствую его тепло, касаюсь рукой.
– Что бы не произошло между нами, ты все равно потом женишься на такой девушке как Илай. Знатного происхождения, с сильной магией, возможно боевой магией. А я не хочу быть просто временным развлечением, Корвейн.
Все это я говорила, опустив глаза. Да, это нечестно, но мне так легче сказать правду.
– А с чего ты взяла, что ты просто развлечение? Потому что я маг? Так ведь, Рони? – голос Корвейна звучал глухо.
– Ты не замечаешь, что сейчас ведешь себя также как и твой отец? Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, ты все равно не поверишь, так?
– В том-то и дело, Корвейн, что ты ничего еще не сказал, и ничего еще не сделал! – голос мой зазвенел от сдерживаемых эмоций.
– Я видела тебя с Илай, видела, как она заигрывала с тобой, прижималась к тебе. А ты был будто и не против. Так что я должна думать? Что подобное общение с девушками для тебя обыденное дело, и ты не придаешь этому большого значения.
Корвейн взял меня за подбородок и очень внимательно посмотрел в мои глаза, будто надеясь в них прочитать ответ на какой-то свой вопрос, который он так и не озвучил. Я дернулась, потому что мне не понравилось подобное обращение, я ему не статуэтка, чтобы на свет рассматривать. Но пальцы Корвейна скользнули на затылок, не позволив мне отвернуться:
– Это что сейчас было, Рони? Сцена ревности? – хоть маг и был серьезен, но я видела появившиеся смешинки в его глазах! Да чтоб тебя, Корвейн!
– Даже не надейся. Это была констатация фактов.
– Рони, Илай – моя подруга детства. Мы практически росли вместе. Учились вместе в школе. Да, было время, когда она мне очень нравилась. Но это было давно, мы еще детьми были.
– Но прижималась она к тебе не по-детски. И я ни за что не поверю, что в Аргоне она не предприняла попытки соблазнить тебя.
– Мы сейчас о нас говорим или обсуждаем Илай?
Я замолчала. Действительно, не хватало все свести к банальной ссоре.
– Рони, когда я был в Аргоне и дня не проходило, чтобы я не думал о тебе. Мне тебя очень не хватало. Вряд ли я стал скучать по девушке, не будь у меня к ней серьезных чувств.
Голос Корвейна обволакивал, звал за собой, предлагая отбросить страхи и опасения. Он взял мою ладонь и прикоснулся к ней губами, вызывая дрожь по всему телу.
– Ты мне веришь, Рони?
Мои пальцы дрогнули в его руке.
– Я хочу верить, очень хочу, Корвейн. Но я… боюсь…
Его лицо приблизилось и он выдохнул мне в губы:
– Не бойся меня, Рони…
Даже не представляла, что можно буквально плавиться в руках мужчины. Всего лишь одно прикосновение губ к мочке уха и сладкая дрожь накрывает с головой. Мои пальцы, переплетающиеся с пальцами Корвейна. Что это, безумие? И лишь когда губы Корвейна стали настойчивее, а поцелуи откровеннее, мое благоразумие очнулось. Очнулось и тут же завопило от страха: как остановить эту лавину?! Когда пальцы Корвейна скользнули в вырез халата я издала полу стон – полу крик: дело зашло слишком далеко. Но именно это и остановило Корвейна. Он отстранился и прерывисто выдохнул.
– Горничная проводит тебя в твою комнату. Спокойной ночи, Рони.
Пожелание Корвейна спокойной ночи прозвучало как издевка. Всю ночь я вертелась в постели, безуспешно пытаясь прогнать мысли о произошедшем. Как я могла допустить такое? Что бы сказал отец? Назвал бы меня распутницей… И в то же время я не могла не признать, что мне безумно понравилась эта вспышка безумия и безрассудности. Стоило мне закрыть глаза, как тут же в сон проникали фантазии, от которых меня и наедине с собой бросало в жар. В соседней комнате спит Корвейн. Спит ли? Или также как я… А что, если он придет ко мне?
Лишь когда начало светать я успокоилась, хотя внутри и шевельнулось что-то похожее на разочарование. Сон все-таки сморил меня.
Глава 26. Для чего нужна эта магия
Утром Корвейн вел себя как ни в чем не бывало, а вот я поднять глаз на него не могла. Вспоминались ночные фантазии и уши начинали полыхать огнем. После завтрака он отвез меня в Институт, предупредив, что на пару дней уезжает в столицу – он после Аргона еще не виделся с родителями.
Эжен никак не отреагировала на мое отсутствие. У меня сложилось впечатление, что она и сама ночь провела в какой-нибудь веселой компании. При моем появлении блондинка только глубже уползла под одеяло. А вот Улька, стоило мне заявиться к ней в комнату, чуть ли не задушила меня. Она ведь волновалась, а я такая – сякая даже не предупредила.
Заверив подругу, что со мной все в порядке, я умчалась в лавку артефактов.
День прошел в суете и рассеянной перестановке предметов с места на место. Все мысли были о Корвейне и о том, что мы ведь так вчера ни к чему и не пришли. Каждый остался при своем, хотя моя уверенность в том, что мы должны с магом перестать встречаться пошатнулась. То есть, разум говорил одно, а чувства нашептывали другое. Такого внутреннего раздрая у меня никогда еще не было.
А вечером, вернувшись в комнату общежития, я заметила оставленное на магическом кристалле сообщение от целителя Давара Лонье. Целитель говорил о некоторых сложностях, возникших в ходе лечения, и просил, как только я смогу прийти в больницу. Этого только еще не хватало! Ведь еще вчера все было в порядке и целитель говорил о благоприятном прогнозе. Что могло пойти не так?
Утром следующего дня я уже была в кабинете Давара и внимательно слушала целителя. Лонье мне нравился как человек. Ему было за тридцать лет, он был всегда уравновешен и доброжелателен. Никогда не слышала, чтобы он на кого-то повысил голос или был чем-то недоволен. Его спокойствие всегда передавалось и мне – я была уверена, что с мамой все будет хорошо. А сейчас Давар сидел за столом и вертел в руках карандаш.
– Шарони, я связался именно с вами, потому что ваш отец не оставил мне координат для магической связи, а простым письмом сообщать срочные известия просто бесполезно. Возможно, вы как-то свяжитесь с ним…
– Что-то с мамой?
– Нет, с Энни Ирги все в порядке, я имею в виду физическое состояние. Что же касается её заболевания, вот тут появились новые факты. Мы провели еще ряд обследований и результаты не так утешительны, как мне казалось поначалу. Прошло много лет и некоторые изменения практически не обратимы. Есть только один способ, который может помочь. Но…
– Говорите прямо, не тяните, – я замерла в напряженном ожидании приговора.
– В случае с вашей мамой может помочь только воздействие природной ментальной магией. Так сказать, чистой магией, которая обладает определенными свойствами. Но дело в том, что получить такую магию, даже для исцеления, очень сложно. Нужно получить разрешение, оформить кипу документов и достать лицензионную природную магию, а не подделку. То есть потратить и время и деньги. И если у вас есть серьезные знакомства в высших кругах, я бы советовал обратиться к ним за помощью. Чем быстрее мы получим частичку природной магии, тем больше шансов на выздоровление.
Я знала только одного человека, который в свое время смог раздобыть природную ментальную магию. И это Алиан. Обращаться к нему за помощью было бы абсурдом, да и вряд ли он владеет запасами такой ценной магии.
– А моя магия не подойдет? – предвидя непонимание со стороны Давара, я затараторила:
– Меня наполнили именно чистой природной ментальной магией. Она проснулась всего месяц назад и я практически ей не пользовалась. Она не подчиняется мне.
Целитель неуверенно протянул:
– Нужно взять пробу. Так сразу невозможно понять…
– Берите. Я готова.
Как на практических занятиях я раскрыла ладони и прислушалась к ощущениям. Через пару мгновений я почувствовала тонкие струйки тепла внутри себя и мысленно направила их к ладоням. С кончиков пальцев сорвалось несколько бледно-розовых всполохов, которые Давар ловко поймал пробиркой.
– Тебе придется подождать немного.
Целитель скрылся в лаборатории, а я расхаживала по больничному коридору моля Небеса, чтобы моя магия подошла. Если она окажется уже утратившей необходимые свойства, то я даже не знаю, что делать. Кого просить о помощи? Допустим, мы получим разрешение, но где взять крупную сумму?
Когда Давар вышел из дверей лаборатории, я поймала его сияющий взгляд и в груди затрепетала надежда:
– Шарони, это невероятно, но ваша магия еще хранит природную силу! Я бы хотел незамедлительно провести необходимые манипуляции, если вы не против.
– Я не против. Но насколько это безопасно?
– Вам совершенно ничего не грозит. Я просто наполню вашей магией кристалл, который потом использую при лечении вашей мамы.
– Только… Понимаете, есть одна загвоздка.
Я задрала рукав платья и продемонстрировала целителю татуировку:
– Это запирающий магию артефакт. Сама я вряд ли смогу направить свою магию в кристалл, нужно как-то избавиться от артефакта.
Давар склонился к моей руке и внимательно изучил татуировку.
– Тут нет ничего сложного. Нужно просто нарушить целостность изображения не магическим путем. Например, сделать надрез на руке. Это, конечно, болезненно.
– Я согласна. Но вы точно сможете поймать мою магию? Она не рассеется как дым?
– Накопительные кристаллы для того и созданы, чтобы "ловить" магию. Не переживайте об этом. Единственный вопрос, который я хотел бы вам задать: вы осознаете, на что идете? Если бы вы были магом по рождению, вы бы смогли наполнить магией кристалл и восстановили бы свои силы спустя некоторое время. Но в вашем случае вы просто лишитесь магии, потому что артефакт будет нарушен и остатки магии, которые могли бы пополниться со временем, просто покинут вас. Вы понимаете это?
А мне вдруг стало так все безразлично. Что мне эта магия, если в жизни все идет наперекосяк? Толку от неё? А так я хоть маме помогу.
– Давайте уже приступим, Давар.
Надрез был действительно болезненным, но я не позволила себе проронить и звука. По руке стекала струйка крови, а рядом стоял кристалл, который наполнялся бледно-розовой дымкой. Был бы здесь Алиан, он бы ужаснулся моему поступку. А если подумать – разве не ради мамы я все это затеяла? Магия так или иначе должна была помочь маме, вот пускай и помогает.
Когда кристалл был заполнен я ощутила небывалую легкость. Вот теперь все ясно и понятно. Я – просто студентка, не наделенная никакими особенностями, потому что моя чувствительность пропала после взрыва магии Эжен. Думаю, когда Давар сообщит отцу о произошедшем, папа простит меня. Он ведь получил именно то, что хотел – я избавилась от ненавистной ему магии. Теперь можно вернуться в Торон и жить, как будто ничего странного в моей жизни не произошло.
Давар предложил мне дождаться появления Сафрана Наимэ, который должен был вот-вот появиться, чтобы вместе с целителем Лонье произвести воздействие на маму природной магией. Время клонилось к полудню и я чувствовала что проголодалась, тем более что вместе с магией потеряла и немного крови. На руке на месте татуировки находилась повязка, а рукав платья пришлось так и оставить закатанным.
Двери, ведущие в отделение, распахнулись и появился Корвейн. Я очень обрадовалась его появлению – так радуются люди оказавшиеся в чужой и неприветливой обстановке и встретившие вдруг родного человека. Я окрикнула его и маг уселся рядом.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Твоя блондинистая соседка подсказала. А что с рукой? – он провел пальцами чуть пониже повязки и, заметив выступившие мурашки, нахмурился:
– Так больно?
– Нет, просто щекотно. Я отдала свою магию для лечения мамы. Пришлось сделать надрез, чтобы татуировка не сдерживала магию.
Мой голос звучал как-то отстраненно и апатично. Я чувствовала сильную усталость, да и есть хотелось. Но надо дождаться Главного Целителя Империи.
Корвейн осторожно привлек меня к себе и коснулся губами макушки:
– Переживаешь по этому поводу?
– Еще не знаю. Наверное, пока не осознала, – голос все-таки сорвался чуть ли не до всхлипа.
– Эй, малышка, не вздумай реветь. Я уже говорил, что не нужна тебе эта чужеродная магия.
– Ты так говоришь, потому что ты маг от рождения. Ты не знаешь, какого это – лишиться магии.
– Рони, перестань. Ты не настолько успела с ней сродниться, чтобы убиваться по ней. Главное, чтобы она принесла пользу.
Когда появился Сафран меня пригласили в палату к маме. Как и в прошлый раз, мама была полностью поглощена рисованием. И тут и там лежали разрисованные листы бумаги. Сама она сидела за столом и с вдохновением рисовала. Её рисунки были похожи на хаотичное нагромождение разноцветных пятен. Какого-то смысла в её рисунках я не заметила, но мама имела сосредоточенный вид, будто прекрасно осознавала что делает.
С рисунков я перевела взгляд на саму "художницу". Мама изменилась после того как её перевели в больницу. Появился осмысленный взгляд, движения приобрели плавность и неторопливость. Дома за мамой ухаживала нанятая сиделка, которая жаловалась, что мама не всегда позволяет себя умыть и причесать. Сейчас же мама выглядела опрятно и ухоженно. Хочется думать, что она уже сама следит за собой. Её каштановые волосы были заплетены в две косы, что молодило маму. Да и домашнее платье с оборочками придавало ей кокетливый вид.
Пока Давар устанавливал кристалл и ловил нужный ракурс, Сафран просто сел напротив мамы за стол и тоже рассматривал её. Потом перевел взгляд на меня:
– Вы очень похожи с Энни. Наверное, именно поэтому и унаследовали чувствительность.
– Чувствительность пропала. Должно быть, магия Эжен уничтожила её.
– Возможно… Фамилия Ирги не очень подходит вам. Она имеет северное происхождение, но не вы, не ваша мама не похожи на северянок.
– Это папина фамилия. Он северянин. А мама родилась в Дижоне. Её девичья фамилия распространена именно в центральной части Империи. Энни Бришале. Мне она нравится гораздо больше, чем Ирги.
– Энни Бришале… Да, красиво звучит. Вам, наверное, после провинциального Дижона в Польене кажется слишком шумно?
– Да. Но теперь это уже не актуально. Я хочу вернуться в Торон, если возьмут.
– Не беспокойтесь об этом, Шарони. Я поговорю с ректором и он не откажет.
Я посмотрела на Сафрана, который продолжал смотреть на маму. Почему он помогает мне? Все из-за чувства вины, из-за того, что дважды проморгал эксперимент над людьми?
В первую нашу встречу в Институте в Тороне, когда я еще не знала о своей чувствительности, я отчетливо уловила его усталость и раздражение. Он доволен своей должностью? Это, наверное, непросто – быть Главным Целителем Империи? Сколько он уже занимает эту должность? Сколько вообще ему лет? Я знала, что маги живут немного больше обычных людей. Большинство легко дотягивает до ста лет. Сафран не выглядит старым и дряхлым. Ему, должно быть, не больше семидесяти.
Мои размышления прервал голос Давара:
– Все готово.
Меня попросили не вмешиваться и сидеть тихо, как мышка. Давар встал за спиной мамы, а Сафран напротив неё. Магия из кристалла после щелчка Давара стала тянуться тонкой струйкой в мамину сторону. Сами целителя производили пассы руками, словно не давая магии распылиться по палате, а заставляя тянуться именно к маме.
Розовая дымка окутала худенькую мамину фигурку и я заметила, что кисть выпала из её рук. Мама сначала замерла, будто прислушиваясь к чему-то, потом стала нервничать: зажимать уши руками, прогонять от себя розовую дымку. Мне стало страшно – а если магия навредит? Но я сидела рядышком и не шевелилась.
Давар покинул свое место и спрятал кристалл, который опустел на треть, в бархатный футляр.
– Еще раза на два хватит. На сегодня достаточно.
Мама снова взялась за кисть, но через минуту отложила её и подняла глаза. А потом обвела всех присутствующих в палате удивленным взглядом.
Корвейн настоял чтобы я поехала к нему. Вид у меня был настолько измученный, что все мои возражения он пресек на корню. Не стала тратить остатки сил на споры и просто позволила магу делать все, что захочется.
Сафран заверил меня, что сам сообщит отцу об изменениях в состоянии мамы. Я было поинтересовалась, с чего вдруг такая забота, но Корвейн просто подхватил меня на руки, и унес из больницы, ворча по поводу бессердечных целителей, которые замучили девочку.
Глава 27. Торон
Проснулась я в доме Корвейна ближе к вечеру. Разбудили меня громкие голоса в особняке. Прислушавшись, я различила голос Корвейна, а вот второй – женский, высокий был мне незнаком. Быстро привела себя в порядок и осторожно выглянула из комнаты. Я ориентировалась на звук голосов, и, подойдя к дверям, за которыми и шел разговор, я остановилась. То, что эти двое ссорились, я уже и так поняла, разговор шел на повышенных тонах, и женский голос звенел на весь этаж:
– Вейн, где твое благоразумие? Отец никогда не даст своего согласия!
– Мама, я уже все решил.
Мама?! От неожиданности я оперлась об одну из створок двери и она, поддавшись, отворилась. Теперь уже поздно убегать и я вошла внутрь, чувствуя, как сгущается воздух от царившего здесь напряжения.
Корвейн сразу подошел ко мне и взял за руку:
– Как ты?
– Все в порядке, Корвейн.
– Рони, познакомься, это моя мама – Дариэна Аранжайн.
Я вежливо улыбнулась:
– Очень приятно. Меня зовут Шарони.
Если не вглядываться, то с первого взгляда Дариэна больше была похоже на старшую сестру Корвейна, а не на маму. Но сходство было поразительным – маг был копией своей матушки, только с более мужественными чертами лица. Высокая, стройная, без намека на хрупкость и изнеженность, Дариэна смерила меня любопытным взглядом.
– Так вот, значит, как выглядит девушка, вскружившая голову моему сыну. Вейн, оставь нас, нам нужно поговорить с Шарони.
– Если тебе нужно что-то сказать Рони, говори в моем присутствии.
Дариэна нетерпеливо вздохнула:
– Вейн, я прошу тебя. Чего ты боишься? Я не причиню вреда твоей Рони!
Но Корвейн не сдвинулся с места, продолжая держать меня за руку.
Дариэна прошлась по комнате и уселась в кресло:
– Вейн, я прошу тебя…
– Хорошо, я распоряжусь насчет ужина. Рони, ничего не бойся, я буду рядом.
Как только за Корвейном закрылась дверь, Дариэна поднялась, но я опередила её:
– Думаю, я догадываюсь, о чем вы хотите поговорить со мной. О том, что я не ровня Корвейну. Но что бы вы не сказали, я считаю, что Корвейн уже в состоянии сам решать с кем ему быть, – сама от себя не ожидала подобной наглости.
Дариэна изогнула бровь и насмешливо посмотрела на меня:
– Да, ты умнее чем я думала. Или, слишком самоуверенна, не понимая, во что ввязываешься. Пойми, девочка, я не имею против тебя ничего личного, но твое происхождение создаст слишком много проблем Корвейну. Ты же не хочешь испортить ему жизнь?
– Интересно, как мое происхождение может испортить кому-то жизнь? Я не рвусь в высший свет, если вы об этом.
Дариэна вздохнула:
– Отец Вейна не даст согласие на ваш брак, непонятливая ты моя!
– Корвейну не шестнадцать, он сам может решать. И о браке вообще речи не шло, по крайней мере, пока.
Дариэна фыркнула:
– Вот видишь, Шарони. Вейн уже сейчас не считается с твоим мнением, он сам для себя все решил и поставил нас с супругом в известность. А ты даже не знаешь об этом. И поверь, так будет всегда! Вейн характером весь в отца и я-то уж знаю, о чем говорю. Он не по зубам тебе, девочка. Ты ему быстро наскучишь. Подумай, что тогда будет с твоей жизнью? – голос Дариэны стал мягким, вкрадчивым, сочувствующим. У меня прямо дрожь пробежала по спине от её слов.
– Такое чувство, что мы говорим о разных людях.
Но Дариэна не сдавалась:
– Я его мать. И я знаю каким упрямым Вейн может быть. А его отец такой же. И кто кого переупрямит в этом вопросе неизвестно. А я буду метаться между двух огней. Ты посеешь раздор в нашей семье, и Вейн будет страдать от этого.
На мгновение я почувствовала себя просто вселенским злом. Бедная семья высокородных боевых магов – какая-то безродная девчонка угрожает их благополучию.
– И все-таки я считаю, что Корвейн сам должен решить этот вопрос. Он почему-то не переживает из-за того, что я не маг.
Дариэна всплеснула руками:
– Да я не из-за магии так переживаю. Если уж на то пошло, то скоро быть полукровкой станет модно.
Заметив мой недоумевающий взгляд, пояснила:
– Ты в курсе последней столичной сплетни? Младший принц Михаэль влюблен в полукровку. И если бы все дело было в этом, я бы так не переживала. Но ты простолюдинка. А для моего супруга это вопрос принципа.
Тут вернулся Корвейн и я выдохнула: наконец-то. Разговор с его матушкой лично для меня был бессмысленным. Что я могла ей сказать? Изменить свое происхождение я не в силах. Отказаться от Корвейна – тоже. Хотя и сама еще недавно собиралась это сделать, но поняла, что не могу.
Ужин прошел скомкано. Разговор не клеился, компромиссов в нашем вопросе быть не могло. Когда Дариэна собралась уходить, она на прощание обратилась к нашему благоразумию и советовала не спешить. Когда она ушла, я повернулась к Корвейну:
– Ты ничего не хочешь мне сказать? Твоя мама кое-что мне сообщила интересное…
Маг отшутился:
– Моя мама такая выдумщица, у неё много интересного в запасе.
Заметив мой хмурый взгляд, Корвейн стал серьезным:
– Рони, всему свое время. Мне нужно решить несколько проблем, а потом мы поговорим.
Следующий месяц стал для меня очередной проверкой на прочность. Я все-таки вернулась в Торон и больше всех этому радовалась Саами. С новой соседкой по комнате у полукровки не заладились отношения: Бри никак не реагировала на подначки Саами. Так что мое возращение стало для нее просто глотком свежего воздуха.
Времени до начала сессии оставалось все меньше, а мы с Саами так еще и не закончили писать свой талмуд о лжедраконах. Информации у нас было немного, но мы постарались выжать из себя все до крупицы. Даже упомянули о моем мысленном разговоре с лжедраконом.
О своих отношениях с принцем Саами говорить не хотела. Хотя регулярно получала посылки с императорским вензелем. В посылках были то лучшие шоколадные конфеты, то букет цветов с капельками росы на лепестках. Это было так мило. Но Саами была весьма сдержанна в проявлениях чувств. После истории с Ольгердом она не доверяла мужчинам вообще, а тут принц! Есть от чего быть недоверчивой.
Когда же я спросила её об участии в заговоре, то узнала много чего интересного о самой полукровке.
– Хансон – это мой дед, который так и не признал меня. Я хотела, чтобы мною гордились, меня ценили… Я догадывалась, что меня просто он использует, но искала в этом свои плюсы. Если все получилось бы, Хансон признал меня и у нас с Ольгердом не было бы причин тянуть со свадьбой. Теперь-то понятно, что и Хансон и Ольгерд только обещали, а тогда я хотела им верить.
После заключения мира с Аргоном надобность в боевых магов у Института отпала. Корвейн отправился в столицу решать свои проблемы. Мы виделись с ним только по выходным, когда он приезжал в Торон. Ректор, наконец, разрешил студентам покидать студгородок и мы с Корвейном этим нагло пользовались. Он забирал меня на пару дней и мы проводили все выходные в Тороне.
О том, что происходит в семье мага, мы не говорили. Но по глубокой морщинке, залегшей между бровями Корвейна, я понимала, что радоваться нечему. Каждая встреча для меня была словно последней. Я ждала, что вот сейчас он мне скажет о невозможности совместного будущего. Было больно думать об этом, но я морально готовила себя именно к этому. Вот отец Саами не смог противостоять напору семьи, и Корвейн может сломаться. Наверное, я бы простила его. Потому что сама в свое время не смогла противостоять отцу. Это очень больно, когда твой родной человек даже не пытается понять тебя.
Когда до экзаменов осталась пара дней, мой магический кристалл, который теперь всегда стоял возле зеркала на тумбочке засветился ярким светом, оповещая о вызове. Я коснулась кристалла брелком, который Саами для меня зарядила магией, и приняла вызов. В зеркале я увидела маму и Лани. Мама выглядела растерянной и даже немного испуганной, а Лани счастливо улыбалась. Сердце пропустило один удар, когда я услышала голос мамы:
– Рони, девочка моя, как же ты повзрослела…
Как и было обещано, после окончания экзаменов, состоялась церемония награждения лучших студентов по результатам семестра. Приехал Император и Главный Целитель Империи.
Саами в числе лучших студентов получила памятный подарок из рук Императора. Их взгляды на какое-то мгновение встретились, и я заметила, как на щеках полукровки проступил румянец. Император не может не знать о чувствах своего сына, раз уж о них знает весь высший свет.
После церемонии, когда большинство студентов собирались покинуть стены Института на каникулы, меня вызвали в административный корпус. В груди тревожно заныло. Я в мыслях уже была дома, с мамой…
В административном корпусе меня провели в один из кабинетов первого этажа. В кабинете находился Сафран Наимэ, который с преувеличенным интересом рассматривал висевшую на стене картину.
– Вы меня вызывали, господин Наимэ?
– Проходи, Шарони. Ты должно быть, удивлена?
Я кивнула и присела в предложенное мне кресло. Сафран разместился напротив.
– Шарони, я понимаю, насколько мое вмешательство тебе покажется странным и даже неуместным… Весь высший свет обсуждает твои отношения с Корвейном Аранжайн. Вы, разумеется, оба взрослые люди и сами способны решить свои проблемы, может и не сразу… Но я хотел бы помочь…
Я действительно не понимала, с какой стати Сафран участвует в моей судьбе? Это ведь не от нечего делать? За этим определенно что-то стоит…
– Шарони, я все объясню. Много лет назад, когда я был еще молод, по служебным обстоятельствам я приехал в Дижон. Я был уже женат, но встретил в Дижоне одну молодую женщину и потерял голову. Она тоже была замужем и у нас, разумеется, не могло быть будущего. Но мы оба поддались чувствам и не устояли перед соблазном. Потом я вернулся в столицу и, постепенно, жизнь закрутила меня, а чувства к той женщине остались светлым пятном в воспоминаниях. Имя той женщины Малия Бришале…
Я вздрогнула. Малия Бришале?!
– Тебе, Шарони, конечно же, известно это имя, не так ли? Ты – внучка Мали. А после некоторых анализов, которые я взял у твоей мамы, выяснилось, что и моя внучка тоже. Энни Ирги, твоя мама, моя дочь. Отсюда у неё и чувствительность к ментальной магии.
Я пораженно смотрела на Сафрана. Как это может быть? Интересно, а сама-то Мали знала от кого родила ребенка?
– Я не знал о том, что у меня в Дижоне растет дочь. Только когда ты упомянула девичью фамилию Энни, я сопоставил некоторые факты и…
– А… мама знает?
– Еще нет. Но я думаю, ей стоит знать об этом. А теперь я вернусь к тому, с чего начал. Насколько у вас серьезные отношения с Корвейном?
– Серьезные. На каникулах мы планировали объявить о помолвке…
– Я знаю, что в семье Аранжайн не одобряют решение Корвейна. И я могу помочь, если ты не будешь против.
– Но каким образом?
– Есть несколько вариантов. Один из них – официально признать тебя Наимэ. Ты могла бы взять двойную фамилию Ирги – Наимэ. Все равно после свадьбы станешь Аранжайн.
Мне эта идея как-то не понравилась. Думаю и Корвейн будет против… А уж про отца я вообще молчу.
– Господин Сафран, это очень непростое решение. Я не могу вот так взять и решить и за маму, и за Корвейна… Мне нужно подумать.
