Текст книги "Людочкины выкрутасы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Арутюнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Пошли с нами, – глядя на Веселову, кивнул в сторону двери, «громила».

Светлана кое-как поднялась и поплелась за ними. Её завели во вторую подвальную комнату. Там на стуле уже сидел пожилой мужчина.

– Объясняю тебе, голуба, – произнёс он грозным голосом, – теперь ты будешь жить здесь и работать на нас. Понятно?

Светлана кивнула головой и произнесла:

– Поняла, только выпить дайте, а то я сдохну.

– Выпивку ещё надо заработать. Завтра мы повезём всех вас на городской рынок. Вам не придётся там напрягаться. Будете сидеть в разных местах на его территории с коробками, и смотреть, как прохожие бросают в них деньги. Предупреждаю, ни в какие разговоры, ни с кем не вступать, денег из коробки не вынимать и не пытаться от нас сбегать! Вот эти, твои предшественники, – сунул он ей под нос фотографии, которые Василий скачал из Интернета, – пытались от нас смыться. Их больше нет. А на их место мы взяли всех вас, находящихся в соседней комнате. Если что, мы и с вами расстанемся так же легко. Ясно?

Веселова кивнула. Фотографии, которые пожилой мужчина перекладывал у неё перед глазами, в то время на неё тоже не произвели особого впечатления. Она хотела одного – выпить. В тот вечер в соседней подвальной комнате перебывали все бомжи, привезённые в этот дом. Федулов старший провёл с ними такую же беседу, как и со Светланой. Так же показал им фотографии изуродованных трупов и пригрозил сделать с ними то же самое, если они будут себя плохо вести. На следующий день в два заезда их отвезли на рынок и рассадили на его территории. Люди бросали в коробки в основном по десять рублей, но были и такие, которые клали и более крупные купюры. «Громила» не давал «рабам» даже приблизительно подсчитать, сколько денег положили в коробку, а уж тем более взять что-либо из неё. Он постоянно отвлекал их своим приходом и менял коробки с деньгами на пустые. Нет, он не ходил по рынку с шестью коробками сразу. В руке у него всегда была одна пустая коробка. Быстрым движением он ставил её «рабу» на колени, а коробку с деньгами забирал. Отходил на небольшое расстояние, ссыпал из неё деньги в большую сумку, подходил к следующему «рабу», точно так же быстро менял коробку, снова ссыпал в сумку деньги и шёл с пустой коробкой к следующему. В тот день физическое состояние всех «рабов», которые предпочитали лучше выпить, чем поесть, было ужасным. Они еле выдержали длительное нахождение на рынке. Когда вечером их привезли с рынка в дачный дом, Светлана, вспомнив, как пожилой мужчина сказал, что выпивку ещё надо заработать, по пути в комнату, попросила:

– Дайте мне выпить, мне плохо. Я же заработала сегодня денег на выпивку.

Но «громила» грубо толкнул её в спину.

– Ещё раз попросишь что-нибудь – измолочу, как собаку!

Ужасное физическое и нервозное состояние не оставляло её и других обитателей подвала больше месяца. Этому способствовало не только то, что они не имели алкоголя, чтобы «поправить» своё здоровье, но и то, что в комнате не хватало воздуха. Появился тяжёлый запах грязных тел. От ведра, выполняющего функцию не смываемого унитаза, несло вообще невозможно. Выносили его только один раз в день, утром. Вскоре всех мужчин побрили на лысо. Раз в неделю всем выдавали по пачке покупных влажных бумажных салфеток, которыми «рабы» должны были обтирать своё тело. Мыть в том душе, в котором моется сам Пущин и Фёдор, их не хотели, боялись заразы. Им и так было хорошо. Зубы вообще не чистил никто. Было нечем. Справедливости ради, надо сказать, что бомжи с неохотой и салфетками обтирались. Светлане выдавалась средства женской гигиены. Она получала также воду для мытья головы. В качестве домашней одежды у бомжей были старые больничные пижамы. Их, скорее всего, приносили и периодически меняли Федуловы, сумевшие договориться об этом с какой-нибудь сестрой хозяйкой из больницы, в которой работали сами.

Как ни странно, но в один прекрасный день, Светлана проснулась и ужаснулась тому, что проживает в одной комнате с мужчинами. Она никак не могла понять как прежде, не стыдясь, она справляла нужду в их присутствии. Примерно это же ощутили и мужчины. Нет, стыда они не испытывали. Слишком высока была их степень деградации, чтобы испытывать его. Но двое из них вспомнили, что они всё-таки мужики, и обладать женщиной – это их природное право. Они стали заигрывать с ней и склонять к близости. Женщина на это не шла. Тогда они стали прибегать к насилию. Её крики о помощи не возымели успеха. Однажды «громила» открыл дверь в то время, когда она звала на помощь. Бомж, увидев его, быстро ретировался на своё место. Поняв причину крика, «громила» пнул её несколько раз ногой и предупредил:

– Ещё раз устроишь истерику – убью!

После этого случая, бомжи совсем осмелели, а она продолжала сопротивляться насильникам уже, молча. Зачастую делать это было бесполезно. Четверо других, не претендующих на близость с ней, мужчин, спокойно наблюдали за всем происходящим и не делали попыток помочь ей. С каждым днём росло осознание того, что она сотворила со своей жизнью и почему оказалась здесь. Ненавидела себя за это. Ненавидела тех, с кем живёт в одной комнате. Иногда, правда, жалела их и понимала, что когда-то они, так же как и она, оступились и сбились с нужного пути. Что этому тоже мог предшествовать какой-нибудь серьёзный стресс или горе, с которым их психика не справилась.

Жизнь Светланы превратилась в кошмар, а выхода из сложившейся ситуации она не видела. Хотелось закрыть глаза и умереть. По ночам она часто плакала и мечтала выбраться отсюда. Обещала самой себе, что, если это когда-нибудь произойдёт, то она больше никогда не возьмёт в рот ничего, содержащего спирт. Но вспоминая фотографии с изуродованными телами, которые ей неоднократно показывали для устрашения, она считала, что живой отсюда никогда не выберется. Светлана замкнулась в себе, ни с кем из мужчин не общалась, лишь радовалась тому, что может днём сидеть на свежем воздухе в общественных местах, не видя своих обидчиков, проживающих вместе с ней в подвале. И вот теперь, вопреки всем страшным прогнозам о дальнейшей участи, её освободили из «рабства». Она ещё не осознала до конца, что это на самом деле произошло, и казалось ей сказочным сном. Одновременно ей было очень страшно возвращаться в мир нормальных людей. Страшно, потому что пока себя к ним не относила. Боялась, что не найдётся в нём места для неё.

– Все знакомые, знающие, как глупо я распорядилась своей жизнью, уже никогда не поверят в то, что я способна измениться и стать нормальной, – сделала она вывод. – Пройдёт много времени, прежде чем я смогу им это доказать. Но обязательно буду стараться это делать, – пообещала она себе.

Глава 14

Примерно в то же время, когда происходил захват дачного дома, микроавтобус подкатил к дому-интернату для инвалидов. Как только он остановился, вокруг, словно из-под земли появились люди в масках и камуфляжной одежде. Водитель попытался развернуть микроавтобус и скрыться, но выезд уже заблокировал милицейский транспорт. Фёдору и «громиле» были надеты наручники. Сотрудники милиции проникли в здание дома инвалидов, обошли все комнаты, кабинеты, но никого из персонала там не обнаружили. Один инвалид, сидящий в комнате отдыха, вдруг показал пальцем на массивный старый трёхстворчатый шкаф. Сыщик открыл его дверь. Внутри висела одежда. Он протянул руку глубже и стал шарить ей по задней стенке. Когда он нащупал чьё-то тело, то женский голос из шкафа сказал с раздражением:

– Не трогайте меня, я сама выйду!

Через мгновение из него вылезла медсестра с наглым выражением лица и гордо задранным носом.

– Где сейчас находится ваш директор? – спросил сотрудник милиции.

– А я откуда знаю? Она мне об этом не докладывает.

– Назовите мне адрес, по которому она проживает.

– Я вам не справочное бюро.

– Советую вести себя тактичнее и не осложнять своё, и без того не простое положение, – жёстко предупредил её сотрудник милиции.

Она направилась к столу, написала адрес директора на листке и протянула ему. Он передал его своему коллеге и попросил:

– Сгоняйте с Петровичем на машине по этому адресу, и привезите руководителя этого учреждения сюда.

Директор дома-интерната для инвалидов проживала в этом же посёлке и находилась в это время дома. Она была крайне удивлена тому, что к ней в дом постучал неизвестный милиционер.

– Вы директор дома-интерната для инвалидов? – спросил он, когда та открыла дверь.

– Я. А что случилось?

– Вам придётся проехать с нами.

В двери появился мужчина.

– Никуда она с вами не поедет. Покажите сначала ваши документы и объясните причину, по которой вы пытаетесь её забрать.

Документы им показали. А причину пообещали рассказать позже.

– Без меня она всё равно никуда не поедет!

– Я не возражаю, если вы поедете с нами, – ответил милиционер, – только поторопитесь.

Петрович в это время наблюдал за домом, чтобы никто не улизнул из него другим путём. Директриса с мужем вышли через пару минут. Усевшись в машину, женщина спросила:

– Куда мы едем?

– В дом-интернат для инвалидов.

В её глазах появился испуг.

– Что там произошло? Пожар?

– Нет, – ответил Петрович. – Узнаете всё на месте.

Машина подъехала к крыльцу интерната.

– Вам знаком этот микроавтобус? – спросил Петрович, показав на него рукой.

– Да. Его хозяин устроен у нас в интернате на треть ставки водителем. Ещё мы доплачиваем ему средства на содержание этого транспортного средства за время работы у нас.

Женщина с мужем вышли из машины и, в сопровождении работников милиции, прошли в здание. В фойе находились инвалиды, привезённые с рынка, четверо «рабов» из дачного дома Пущина, водитель микроавтобуса, его подельник, медсестра, люди в камуфляжных костюмах и масках, сотрудники милиции. Директор побледнела, опустилась на стул и спросила сдавленным голосом:

– Что здесь происходит?

Сотрудник милиции спросил, показывая на водителя и «громилу»:

– Вам известны эти люди?

– Да, ответила она и назвала их фамилии, имена и отчества.

– Откуда вы их знаете?

– Этот подрабатывает у нас водителем. А этот, – кивнула она головой в сторону «громилы», – выполняет в нашем доме-интернате различные работы: за плотника, столяра, дворника. В субботние и воскресные дни он остаётся здесь за сторожа. Да, в чём всё-таки дело?

– Это вы давали им указание возить вот этих ваших инвалидов на рынок и железнодорожную станцию, просить подаяние?

– Что? – растерянно спросила директор, изменившись в лице. – На какой ранок, на какую железнодорожную станцию? О чём вы говорите?

Она перевела взгляд на своих подопечных, которых со слов милиционера возили на рынки попрошайничать.

– Это правда? – спросила она их.

Но те молчали, опустив головы. Ведь они были уверены в том, что бывают там по просьбе директора интерната. А сейчас в их присутствии директриса делает вид, что не просила их об этом.

– Вы хотите сказать, что вы не знали о том, что каждую субботу и воскресенье вот эти двое, – указал сотрудник милиции на «громилу» и водителя, – вывозят шестерых ваших подопечных на рынок просить подаяние?

– Даже предположить не могла.

– Всё это снято на плёнку, – продолжил милиционер. – На ней отчётливо видно, как эта медсестра, – показал он рукой на Клару Фёдоровну, – помогает их усаживать в микроавтобус.

– Дайте мне воды, – сиплым голосом произнесла директор и опустилась в кресло.

Ей принесли стакан воды. Директор выпила, повернулась к медсестре и спросила:

– Клара Фёдоровна, это правда?

Та молчала.

– Так вот, зачем вы всегда просили меня ставить вас в дневные смены выходных дней! А я-то, глупая, нарадоваться не могла, что приобрела ценного работника. Считала, что благодаря вам, я не имею проблем с дежурствами медсестёр в выходные дни. Обычно люди стараются отказываться от таких дежурств, чтобы побыть дома с семьями.

– Вызывайте на работу других сотрудников, – предупредил сотрудник милиции директора. – Когда они появятся здесь, все вы, – показал он на группу присутствующих людей в фойе, – поедете с нами в отделение милиции.

Директор дома-интерната начала обзванивать своих работников. Сотрудник милиции связался с Мазуром:

– Андрей Иванович, езжайте с Хитровым за Анатолием Пущиным и привезите его в отделение милиции. Пока по поводу случившегося ему ничего не говорите. Мы все сейчас тоже подъедем туда.

Когда Хитров позвонил в дверь Пущина Анатолия – известного оперного певца, за дверью послышались шаги. Дверь открыл он сам.

– Здравствуйте, Анатолий Андреевич, – поздоровались с ним одновременно Хитров и Мазур.

Хозяин квартиры ответил на приветствие.

– Вам необходимо проехать с нами в отделение милиции.

Певец заволновался:

– Светланочка нашлась? Она жива?

– С вами обо всем поговорят на месте, – вежливо, мягким тоном попытался успокоить его Хитров. – А сейчас собирайтесь, пожалуйста.

Пущин быстро оделся и с какой-то надеждой и одновременно тревогой в глазах вышел из квартиры.

– Я готов, Поехали.

Сглотнул слюну и добавил:

– Быстрее.

Сыщики переглянулись, словно говоря:

– Либо он актёр хороший, либо действительно ждёт встречи с женой.

Анатолий уже час сидел в кабинете Мазура и не понимал, почему его здесь столько времени мурыжат и ничего не говорят о жене. Наконец дверь открылась, и в неё ввели Федулова Леонида, его сына, водителя микроавтобуса и «громилу», выполняющего на ранках роль «смотрящего» за «рабами». Певец встретился взглядом с этим «громилой».

– Брат, ты, почему в наручниках? Что случилось?

Тот молчал.

– В чём вы его обвиняете? – обратился Анатолий к Мазуру.

Опер встал и вышел в коридор. Через минуту вернулся, пропуская вперёд Светлану Веселову.

– Светочка, – бросился к ней певец, схватил её в охапку и прижал к себе.

На лице его жены не дрогнул ни один мускул. Потухшие глаза ничего не выражали. Руки висели, как плети. Обнимать мужа она не собиралась. Радости от встречи с ним не испытывала.

Зато глаза «громилы» были готовы вылезти из орбит. Он был в смятении.

– Дорогая моя, – причитал певец, – где ты столько времени пропадала? Я уже почти потерял надежду увидеть тебя вновь.

Но Светлана молчала. Она была уверена, что всё, что с ней случилось, произошло по просьбе её мужа. Поэтому считала, что бессмысленно и унизительно вступать с ним в разговор. Женщина нутром чувствовала, что здесь разворачивается актёрское действие.

– Жаль, что не в оперном исполнении, – усмехнулась она про себя.

– Где вы её нашли? – обратился Анатолий к Мазуру.

– А вы разве не знаете, где она находилась всё это время, и что с ней происходило? – с иронией спросил Андрей Иванович.

Певец опешил.

– А я должен был это знать?

– Ну, если вашу жену содержали на вашей даче и эксплуатировали, как рабыню, заставляя побираться на рынках соседних городов, значит, вам это было известно, – ошарашил его Мазур.

Пущин перевёл взгляд на «громилу».

– О чём это он говорит?

– Толик, прости, я не знал, что она твоя жена, – взмолился «громила». – Мне её привезли вот эти двое, – указал он подбородком на Федулова Леонида и его сына, – сказали, что подобрали её пьяную, почти голую. Ты не поверишь, но она и на самом деле была сильно пьяной в одном платье, без обуви и нижнего белья. Её нельзя было отличить от бомжихи.

Анатолия затрясло.

– Она с горя запила! – взревел певец. – Понимаешь? А вы, подонки, воспользовались этим горем и решили совсем женщину добить! Шайка разбойников!

– Анатолий Андреевич, вам было известно, что в вашем дачном доме содержат группу «рабов» и заставляют их просить деньги в общественных местах? – теперь уже официально спросил его сотрудник милиции.

Певец сжал кулаки.

– Скажи, что это не правда! – процедил он сквозь зубы, обращаясь к брату.

– Правда, – виноватым голосом подтвердил тот.

– Прошу прекратить перепалку, – потребовал милиционер, – и отвечайте только на мои вопросы.

Но певец уже не мог остановиться.

– Зачем? Ну, скажи, зачем ты этим занимался? Почему ты не можешь нормально жить? Ты пришёл ко мне, как побитая собака. Сказал, что потерял своё жильё. Я разрешил тебе жить в моём загородном доме. Мне некогда было в нём появляться из-за своей занятости. Я надеялся, что ты будешь присматривать за ним. А ты что там устроил?

Вдруг глаза Александра налились кровью, и он с остервенением начал выговаривать брату:

– Я не жалею, что так произошло с твоей женой. Ты не забыл, почему мы с тобой четыре года не общались?

Певец опешил.

– Молчишь? Чистеньким хочешь казаться? – взревел «громила». – А не ты ли в моё отсутствие пытался изнасиловать мою, тогда ещё жену?

– Замолчи, прошу тебя, – стал успокаивать его Анатолий, – ты ведёшь себя недостойно.

– Нет уж, пусть все это знают! – прокричал Александр.

Анатолий весь сжался. Ему очень не хотелось, что бы всё это слышала его Светлана.

– Ты же простил уже меня, – с упрёком сказал он, – зачем опять поднимаешь эту тему?

– Ты думаешь, я действительно простил тебя? – взвыл Александр. – Ошибаешься! Мне просто негде было жить! Вот я и пришёл к тебе, вспомнив, про твой загородный дом. Но я никогда не забывал, как моя жена кричала и звала на помощь? И не забуду.

Певец молчал.

– Вовремя я тогда вернулся домой, – продолжил разъярённый Александр. – Ты не успел сделать своё грязное дело.

Он вдруг разразился истерическим смехом.

– Зато твою жену каждый день любили шесть бомжей. Ты заслужил это!

Услышав эти слова, Светлана почувствовала, как теряет последние силы. Ужас вдруг навалился на неё. Она как будто впервые осознала всё случившееся с ней, её мужем, его братом. Тошнота подступила к её горлу. Ей показалось, что она умирает или тонет. Словно цепляясь за соломинку, Веселова вспомнила о Боге. Сползая на пол, она еле слышно произнесла:

– Вразуми нас…

И потеряла сознание. Анатолий бросился к ней на помощь. Сотрудник милиции вызвал скорую помощь.

Глава 15

В этот вечер Оксана читала интересный детективный роман, в котором была похищена женщина – любовница главного героя. Она отложила книгу в сторону.

– Интересно, – подумала она, – нашли женщину, которую мужики в «Ниве» увезли или нет? Машину Мазура я уже неделю не вижу на прибольничной автостоянке.

– В этот момент она почувствовала в кармане виброзвонок своего мобильного телефона.

На экране высветилось имя старшей медсестры приёмного отделения, в котором она работала до курсов.

– Здравсвуйте, Анна Васильевна? – весело пролепетала она.

– Здравствуй Оксаночка, ты не хочешь у нас немного подработать? Денежки, ведь, никогда не бывают лишними.

– А когда надо выйти в смену?

– Прямо сейчас. Юлию Владимировну только что положили в больницу с гипертоническим кризом, а другие медсёстры на работу выйти не могут. Одних нет дома, у других – срочные дела, а третьи – с утра заступают на смену.

– Хорошо, – согласилась Оксана. – Я сейчас отведу Иришку к маме и приеду.

Около девяти часов вечера она уже приступила к работе. Дверь приёмного отделения открылась, и вошёл врач скорой помощи.

– Подгоните к выходу лежачую каталку, – попросил он.

Оксана с санитаркой покатили её на крыльцо приёмного отделения. Из неотложки вынесли носилки и поставили на каталку. На них лежала бледная, худая женщина. Её отвезли в палату и переложили с каталки на кровать.

– К кому привезли? – спросила Оксана, вернувшись в свой кабинет.

– К терапевту.

– С чем?

– Сложно сказать. Мы взяли её в отделении милиции. Она была похищена и длительное время находилась в «рабстве» у каких-то подонков. Здесь, скорее всего, нервное истощение, возможно и алиментарное. В «рабстве» её плохо кормили.

– Давайте направление, – попросила Оксана.

Врач что-то дописал в нём и протянул медсестре. Оксана открыла журнал, чтобы записать в него данные женщины.

– Веселова Светлана Витальевна. Нашли всё-таки, – с восторгом произнесла она вслух.

– Вы знаете её? – удивился врач.

– Знаю. Её похитили несколько месяцев тому назад с территории нашей больницы.

Скорая помощь уехала, а Оксана вызвала по внутренней связи терапевта и пошла к Веселовой Светлане в палату.

– Как она изменилась, – подумала Соколова, – бледная, худая, какая-то смиренная.

В ней проснулось чувство жалости к женщине. Оксана вспомнила рассказ Мазура о том, почему Светлана начала спиваться.

– А теперь вот ещё и в «рабстве» побывала, – посочувствовала она ей. – Какая же психика выдержит всё это?

В отделение спустился дежурный врач. Оксана подробно рассказала ей о прошлых стрессах в жизни Веселовой и о том, что рассказал ей врач скорой помощи.

Врач осмотрел женщину и попросил:

– Пригласи к больной невролога. Пусть осмотрит её. Скорее всего, он предложит отправить её в психиатрическую больницу. Здесь просматривается тяжёлая депрессия. Она в сознании, но совершенно без сил и интереса к жизни.

Оксана вспомнила, что Светлану Веселову почти не кормили.

– Откуда взяться силам у голодного человека? – проворчала она вслух, когда врач покинул отделение. – Лариса! – позвала она санитарку.

Та пришла и с недовольным выражением лица:

– Что надо?

– Сходи, пожалуйста, на кухню, попроси первое, второе и третье блюдо для больной, если там они остались. Да хлеба прихвати несколько кусочков.

Минут через десять Лариса вернулась с подносом.

– Всё дали, даже в микроволновке разогрели.

Оксана поставила поднос на тумбочку, взяла вторую подушку с другой кровати, подложила её под голову Светланы. Затем приподняла немного женщину, взяла в руки тарелку с супом и ложку.

– Давай, Светочка, поедим с тобой.

Светлана открыла глаза, посмотрела на медсестру и начала есть, медленно пережёвывая пищу. Горячий суп, рожки с котлетой и компот немного привели её в чувства. На щеках появился неестественный румянец. Она посмотрела на Оксану и слабым голосом произнесла:

– Не хочу жить. Вы зря возитесь со мной.

– Выбрось эти мысли из головы. Знаешь, сколько горя переносят все люди? Только об этом никто не знает и не говорит вслух. Нельзя себя распускать! Соберись, борись со всеми невзгодами, иди напролом, чтобы жизнь не сломала тебя. Всё, что происходит в нашей жизни, происходит не просто так, а для чего-то. И с этим приходится жить. Главное – не сломаться.

– А у вас тоже было много горя в жизни?

– Столько, что и не передать словами! Тоже не хотелось жить. Но я назло этим мыслям каждый раз выкарабкивалась из депрессии. И вам советую. Займитесь, лучше, любимым делом. Кто вы по профессии?

– Актриса.

– Вот-вот, – поддержала её Оксана, – актриса с богатым и тяжёлым жизненным опытом лучше всех способна играть любые роли.

Пришёл невролог, побеседовал со Светланой, написал в журнале назначения для неё и покинул приёмное отделение. Соколова подвинула к себе этот журнал и начала читать эти назначения. В этот момент дверь её кабинета открылась, и на пороге нарисовался Анатолий Пущин. Отвращение выразилось на лице Оксаны. Анатолий узнал её, поздоровался и спросил:

– Где я могу найти Светлану Витальевну Веселову?

– Кем ты ей приходишься, – бесцеремонно спросила медсестра.

– Я её муж.

– Бедолага, с мужем ей тоже не повезло, – сочувственно проворчала себе под нос Соколова и громко добавила, – пройди во вторую палату, ненадолго.

Пущин направился в палату, а Оксана – в процедурный кабинет заряжать капельницу. Через несколько минут она вошла в палату и потребовала, обращаясь к Анатолию:

– Посиди в коридоре, пока я буду Светлане ставить капельницу.

Он вышел. Светлана с недоумением посмотрела на Оксану.

– Вы обращаетесь с моим мужем на «ты»? Он вам знаком?

– Да, уж, – с иронией произнесла Соколова. – Он брат моего бывшего мужа.

– Это вас Анатолий пытался изнасиловать?

– И кто вам об этом поведал? – удивилась Оксана.

– Сегодня в милиции ваш бывший муж. Теперь я верю, что вам тоже пришлось многое перенести в жизни. Вы жили с настоящим чудовищем.

– Почему вы, Светлана, так решили? – заволновалась Оксана.

И тут Веселову прорвало. Слёзы ручьями потекли по щекам. Тело содрогалось от рыданий.

– Он удерживал меня в рабстве в загородном доме моего же мужа в одном подвальном помещении вместе с шестью бомжами, лишёнными нормальных человеческих качеств. Анатолий позволил ему жить в нашем доме после того, как тот потерял своё жильё.

– Да, мой бывший муж – страшный человек, – подтвердила Оксана. – Но, давайте оставим разговор о нём. Он не стоит нашего внимания.

Оксане очень хотелось помочь Веселовой забыть прошлое, и начать новую жизнь. Она решила с ней поговорить по душам.

– Вы, Светлана, помните, как вас похитили с территории нашей больницы несколько месяцев тому назад?

– Меня похитили отсюда? – удивилась она.

– Да. Вы были страшно пьяны от приёма большой дозы «синявки».

– Такое могло со мной происходить, – подтвердила женщина, – я тогда не ведала, что творила. Таким способом я заливала своё горе.

– Я думаю, что именно из-за своего пьянства вы попали в рабство? Ваш непристойный вид дал повод тем подонкам похитить вас.

– Я и сама знаю, что именно из-за этого я туда попала, – согласилась Светлана. – Очень сожалею о том, что так сильно пила и вела себя, как скотина.

– А как вы сейчас собираетесь жить? Будете продолжать пить алкоголь и всякую дрянь?

– Однозначно, нет! Там, в рабстве мне не давали выпивать. Меня длительный период мучил похмельный синдром. Помню, как трясло и ломало всё моё тело. Я думала, что умру. Но со временем всё прошло. До того, как попасть в рабство, я была уверена, что меня постигло самое страшное горе, какое только может пережить человек. Однажды я увидела, как погибла на дороге женщина со своим грудным младенцем. Я тогда была беременной. На почве этого стресса сама потеряла ребёнка. В рабстве же я поняла, что человеческому горю и мукам нет предела. Дала себе слово, что если обрету когда-нибудь свободу, то изменю свою жизнь. Сегодня я услышала, что Анатолий пытался вас изнасиловать. Я не вернусь к нему. Для меня он стал таким же бомжем, как и те, которые издевались надо мной в рабстве.

– Куда же вы пойдёте после больницы? – сочувственно спросила Оксана.

– Здесь, в нашем городе живут мои родители. Они поддержат меня. Найду работу. На любую работу пойду, если меня не возьмут снова в театр.

– Вот такой ваш позитивный настрой мне нравится. Мы теперь с вами, своего рода, сёстры по несчастью. Вышли замуж за братьев далеко не порядочных.

– Позвоните, пожалуйста, моим родителям, скажите, что я нахожусь здесь, – попросила Веселова. – Пусть меня заберут домой.

И она продиктовала номер их домашнего телефона. Оксана быстро дозвонилась по этому номеру. В трубке раздался женский голос.

– Мне нужна мать Светланы Веселовой, – произнесла медсестра.

– Я слушаю вас.

Когда Соколова сообщила, что их дочь находится в приёмном отделении больницы, голос смолк. Через несколько секунд дрожащий мужской голос спросил:

– Что вы сказали моей жене? Она потеряла сознание.

– Сказала, что Светлана Веселова находится в приёмном отделении больницы.

Мужчина тяжело задышал.

– Она жива?

– Жива, просит вас забрать её домой.

– Сейчас приедем.

Когда через какое-то время Оксана вернулась в палату, проверить капельницу, там сидел Анатолий.

– Светочка, прости меня, – горячо шептал он, целуя руку жене.

Увидев Оксану, он бросился к ней.

– Оксана, прости меня! Тогда у меня произошло какое-то помутнение рассудка. Я каждый день вспоминаю об этом и ненавижу себя. Прости, если можешь!

– Ты уверен, что только со мной ты пытался так поступить? – спросила она строгим голосом.

– Слово даю, что только с тобой, и жалею об этом.

– Прощаю.

– А мне что теперь делать? – растерянно спросила Светлана.

Оксана наклонилась к ней и шепнула:

– Если любишь – тоже прости.

Когда она пришла снимать капельницу, Анатолий со Светланой уже мирно и спокойно разговаривали.

Она улыбнулась и подумала с грустью:

– Мои бы теперешние мозги да иметь в то время, когда я узнала о Егоровой Людке. Простила бы измену Ивану, и он остался бы в живых.

Она вздохнула, взяла в руку стойку с опустевшей бутылкой и понесла её в процедурный кабинет. Когда вышла из него, ей навстречу, запыхавшись, спешила пожилая супружеская пара.

– Не подскажете, в какой палате мы можем найти Светлану Веселову, – спросил мужчина.

Оксана поняла, что перед ней стоят родители Светланы, назвала номер палаты и предупредила, что рядом с ней находится её муж – Анатолий. Когда минут через десять она снова заглянула в палату, чтобы узнать, как Света чувствует себя после капельницы, родители с Анатолием спорили о том, с кем сейчас лучше будет пожить Веселовой, с ними или с ним.

– А вы Светлану об этом спросите, – посоветовала Оксана, так как ей самой было интересно знать, как она поступит.

Веселова улыбнулась:

– Конечно, я поеду домой к мужу. А вас, – обратилась она к родителям, – я навещу позже, когда немного отойду от потрясений. Впрочем, мы с Анатолием приглашаем вас к себе в гости прямо сейчас. Правда, дорогой?

– Конечно, – ответил он добродушно.

Когда Оксана следующий раз заглянула в палату, Светланы и её родных там уже не было.

– Ну, ты посмотри, что творит эта женщина?! – всплеснула она руками. – Опять сбежала, не дождавшись разрешения врача.

Светлана ехала в машине мужа и не могла дождаться, когда окажется дома. Поднявшись на свой этаж и войдя в квартиру, она как-то вся сжалась и расстроилась.

– Что с тобой, доченька? – спросила её мать. – Может быть, тебе не стоило сбегать из больницы?

– Не знаю, мама, – ответила она, – мне здесь плохо. Всё напоминает о периоде моих переживаний, о потере ребёнка. Я задыхаюсь здесь.

Она покрылась холодным, липким потом и опустилась в кресло.

– Толя, отвези меня к родителям, – попросила она, – сейчас же, немедленно. Только собери в сумку мои необходимые вещи.

– Ты хочешь уйти от меня? – с тревогой в голосе спросил он.

– Нет, я поняла, что больше не смогу жить в этой квартире. Я словно снова испытываю то ужасное состояние и муки, когда мне надо было выпить, а ты не выпускал меня из дома, прятал мою одежду и не давал мне денег. Ты должен продать это жильё, которое напоминает мне о тяжёлом периоде в моей жизни. Я буду ждать тебя на улице.

Родители подхватили её под руки, и повели к лифту. Светлана с Анатолием временно остались жить у них.

На следующий же день её муж обратился в агентство недвижимости. Он решил продать эту квартиру вместе с мебелью и купить другую, ничем не напоминающую его жене о прошлой жизни. Загородный дом тоже был выставлен на продажу.