Текст книги "Анечка (СИ)"
Автор книги: Татьяна Анина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Вчера копали, пока пусто. Слежку приставить не могу, Гусев исчез. Пока ищем, но найти сутки не можем. После суда, как в воду канул.
– Не канул, поверь мне. Он в городе, ищите. И проверяйте, Федя мастак на всякие схемы, поэтому все беды от него в моей фирме.
– Я понял. Когда вас ждать?
– Через час буду в офисе.
Он отключил звонок и принялся завтракать.
– Какой муЖчина, – тихо посмеивалась Анюта, уронив подбородок на ладонь, с интересом рассматривала его. – Ромка, ну и красавцем же ты стал, – Она смахнула с его лба прядь волос.
– Нравлюсь? – самодовольно усмехнулся Шиша, облизывая её личико взглядом.
– Всегда нравился, – повела игриво бровью и принялась завтракать. – Не забыл о школе? – жевала Анечка и смотрела на него восторженно своими ясными голубыми глазками.
– Сегодня в шесть,– кивнул Рома. – В четыре к тебе приеду, будь готова… Тебе платье нужно?
– Нужно, – она разрумянилась. – Куплю сегодня. С собой по магазинам не зову.
– Я и не смог бы, дел по горло, – уминал за обе щёки Шиша.
Каша оказалась невероятно вкусная. Зря он Саше велел сахар в свою овсянку не класть.
– Фу, Шиша, мог бы навязаться для приличия, – шутливо обиделась его чудачка.
– Ты работаешь? – У Ромы в голове уже были разработаны планы «А», «Б» и «В». В любом случае эта женщина его и как можно скорее.
– Да, я фармацевт в аптеке. Но у меня до июля отпуск, – она с улыбкой продолжала его изучать.
Влюбилась.
К гадалке не ходи. Да и он, похоже, вспыхнул к ней, как в семнадцать лет. И первое что зародилось в душе – нежность. Ухаживать красиво он умел: цветы, подарки, рестораны и поездки в тёплые края. А вот нежным, ласковым быть – нет.
Только с ней он будет предельно осторожен в общение, чтобы не навредить, чтобы не поранить.
– Давай, деньжат подкину, – предложил Рома, погладив её руку.
– Рома, – строго сказала Анечка, убрав руки под стол. – У тебя женщина есть?
Шиша прищурил глаза и одарил её животным суровым взглядом. И Анечка выдержала это давление, сама прищурила свои хитрые глазки и бурила непробиваемую тёмную твердь в его жестоких глазах.
– На грани разрыва, – соврал Рома и понял, что она его сделала.
– На вечер встречи выпускников я с тобой съезжу, – заявила Анечка. – Платья, операции и остальное, только в том случае, если ты будешь один. Не подставляй меня, Рома. Не издевайся.
– Ни в коем случае, – он поднялся и чмокнул её в макушку. – Позвоню тебе.
– Номера не спросил, – усмехнулась она.
– Пробью, Анна Аркадьевна, – улыбнулся он и поцеловал ещё в шею, накренившись над женщиной. Почувствовал, как дрожит её тело. Почувствовал, что бежать надо, иначе сейчас на этом столе, как в детстве на парте, разложит, и уже не будет тереться, а трахнет по-настоящему.
– Какой ты, – прошептала Аня, заливаясь краской. – Горячий…
– Ага, – он кинул в рот оставшееся после вчерашнего чаепития печенье с корицей и, подмигнув Анечке, покинул её квартиру.
Глава 5
Он смотрел на неё и не мог понять, зачем она такая.
Внутри него всё надрывно орало: «Закати скандал!!! Расцарапай мне лицо!!! Где твоя истерика, я хочу её увидеть!»
Но трепетная Лань, как обиженный, брошенный ребёнок хлопала ресницами и молча плакала. Убивая Рому, разрывая его на части.
Его же всё устраивало. Более надёжной женщины он и представить не мог. Сидит в своей норке, пишет о европейском ЛГБТ-сообществе, смотрит шестнадцатилетнего блогера. Безобидная, кроткая, нежная. И такая любовница, что всё щемит от желания.
А он –подонок! Он бросает её.
– К родителям в Москву уезжай. Денег дам, сколько надо, – хрипло приказал он.
– Не хочу, – простонала она, заламывая свои пальчики.
– В этом городе ты не останешься. Не надо мне под носом бл*дство разводить, – хотел сказать строго, нагло откинуть, но получилось тихо и нежно. Сам удивился.
– Я ни с кем кроме тебя не буду, – обречённо ответила Лань, даже не пытаясь к нему прикоснуться. – А в Москве мама.
И это уничтожало Шишу!
Он опрокинулся на стену в её прихожей и закинул голову назад. Глаза закрыл, но легче не стало.
– Это ты сейчас так говоришь…
– Я умею ждать. Подожду до понедельника. Может, ты передумаешь?
– Нет. У меня женщина, о которой я мечтал всю жизнь, – сказал и сам чуть не завыл обречённо. – Она взрослая, с ней есть о чём поговорить…
Он не посмел её оскорбить или принизить. Заткнулся.
Нахрена она так себя ведёт?! Почему она так прекрасна?! Всё идёт к тому, что он оставит её в этом городе, как запасной вариант и раз в неделю будет посещать? Но он же не Штопор. Он так не сможет. Обмануть Анечку…
– Если не передумаешь, – она плакала. – Я уеду, не буду тебе мешать. Отпущу… Сильно тебя люблю…
Он не выдержал. Посмотрел на неё. Свою маленькую Лань.
– Я дам отступные. Куплю квартиру в Москве. – Подошёл ближе и сгрёб её в объятия. – Не надо к матери возвращаться. И содержать буду, если понадобиться.
– Ты может… передумаешь.
У Ромы самого слёзы наворачивались. Эти бабы его на две части разделили.
Чёрное и белое.
День и ночь.
– Не передумаю.
Рома покидал её квартиру. И с каждым шагом в голову била кровь. Болезненно била.
Он ощутил границу. Между Анечкой и Ингой. Пока стоял в тени подъезда, страстно желал вернуться и посидеть со своей маленькой Ланью. Только переступал порог в светлый, ясный день, как душа рвалась к любимой блондиночке с приколами.
Рома даже провёл эксперимент, вернулся в подъезд, и сознание настроилось на Ингу. Вышел из подъезда – и поехал к Анечке...
Крест позвонил.
Это было опасно. Шиша даже машину припарковал, только после этого ответил на звонок.
– Здравствуй, Роман Владимирович, – поздоровался хриплый голос бандитского авторитета. – Как живёшь?
– Здравствуй, Крест, – поздоровался Шиша. – Гуся у вас урвал, сам теперь недоволен. Зря не послушал тебя.
– Зря, зря, – протянул Крест. – Мой кореш, Витя Шухер у тебя в городе. Можешь ему птицу подарить.
– Если найду, сразу сдам, – у Шиши пот на лбу выступил. Он вытер его рукой. – Дело есть?
Не пропьёшь талант, Рома задом чуял хрень.
– Да, Шухер пояснит. Сейчас встретишься с ним, перетрёте.
– Хорошо.
– Удачи, Шиша.
Рома ещё слушал гудки в трубке. Понимал, что отказать не посмеет и опять по новой вляпается в криминал, из которого на протяжении двух лет пытался вылезти.
Но это ж навсегда!
Эта трясина разумна и цепляет человека за все конечности, тянет на дно. И не будет конца этому дерьму, потому что в своё время Шиша считал, что такие связи только на руку. А то, что отказать Кресту – подписать себе смертный приговор, его не волновало.
Теперь волнует.
Он перезвонил Анечке и попросил его подождать. Встретился с Шухером.
Мужик был азиатской внешности весь в наколках и говорил, как после отсидки. Пригласил Шишу прогуляться по набережной. И среди мамаш с колясками выложил предложение Креста.
Мошенническая схема с машинами из Польши, которые нужно раскидать по регионам. Откат небольшой, но хрен откажешь, именно потому, что Рома должен. Должен за жизнь Гуся.
Как откосить от такого предложения Рома не знал. Как раз Гусь и решал такие вопросы. Был ещё Штопор. Скорей всего именно к нему Рома и обратиться, потому что чуял, как зверь, ловушку. Подставят, как лоха. Кинут. А если откажется – убьют.
Как доехал до Анечки после такого разговора, сам не помнил.
Было такое ощущение, что это последние дни его жизни. Вляпался Шиша со своими связями.
Беззаботная блондиночка в шикарном синем платье. Рукава длинные с манжетами, ворот стоечка. Широкое платье не смогло скрыть, что у Аньки грудь солидная. И у Шиши зазудело от этого во всех местах.
Хотел её трахнуть. Но больше всего в жизни, хотел её обезопасить. А с ним… С ним не безопасно.
Нужно было провести с ней время, наверстать упущенное и постараться спрятать.
Перед смертью.
Ведь это свербящее чувство страха внутри – знак, что доживает он последние дни. И грохнет его именно Крест или его приближённые.
Волосы Анютка уложила в причёску и накрасилась. Совсем чуть-чуть, но это так её преобразило, что Рома на время забыл о Кресте, Шухере и Феде. И про Ингу напрочь забыл.
Он вышел из машины, потому что Аня тащила поднос в руке. На подносе оказался пирог с вишней, прикрытый листом пергамента.
– Сонька Лядина сказала, что чаепитие вначале будет, – пояснила Анечка, скинув Роме поднос. – Вот пирог испекла.
– Хозяюшка моя, – чмокнул её в щёку и сунул нос под пергамент.
– Шиша! Не ешь!
– Я только понюхал, – рассмеялся Рома, понимая, что с ней хорошо, с ней всё по плечу. Она, как Муза для художника. Она настоящее вдохновение, придающее силы. Жить хотелось, бороться и защищать свою ласковую алюру.
Анечка села в машину, с восторгом всё рассматривая. У неё была страшная старая сумка и уродская обувь.
Конечно же её надо на операцию, а потом к стилисту. К концу лета Шиша получит шикарную женщину, которая будет ему печь печенье и отсасывать, как он любит.
Если доживёт.
Размечтался. Погнал из города.
***
До посёлка ехать было недалеко, час-полтора. Они успевали, даже раньше должны были приехать.
– Квартира у меня там осталась, – сказала Анечка. – Переночуем, завтра вернёмся.
– Нет, солнышко, – спокойно сказал Шиша, настраивая кондиционер. Анюта куртку не взяла, а у самой пальчики красные. Он потрогал их. Замёрзла. – Мне нужно вечером вернуться. Работы по горло.
– На всё ты смотришь через призму своей парадигмы, не осознавая, что получишь немыслимое удовольствие от встречи с одноклассниками.
– Ещё раз, – сосредоточился Шиша и, не выдержав, рассмеялся. – У тебя одно высшее?
– Два, – улыбнулась ему Аня. – Второе – философское.
– Ну, всё, я попал, – веселился Шиша. – А я даже одиннадцатый не закончил.
– Буду подтягивать по всем предметам, – разрумянилась его женщина.
– Подтягивай, я не против.
Ему опять звонили. Лёша звонил, просил приехать, как только сможет. И Рома стал метаться. Ему нужно было вернуться в офис, и с Анютой съездить в посёлок.
– Приеду, как смогу, – рявкнул он в трубку, заметив пристальный голубой взгляд.
– Вау, – выдохнула Аня. – Ты крут!
– Нереально, – усмехнулся Шиша.
Как только они выехали на трассу, что вела в сторону родного посёлка, у Шиши заскулило сердце, и стала накатывать ностальгия. Он почти тринадцать лет не был в этом месте. Трасса за это время обросла новыми заправками, кафе и гостиницами. Всё менялось.
– Ты заедешь к себе домой? – спросила Анечка.
– Зачем? На отчима урода смотреть? – отозвался Шиша, снизив скорость, показал поворот и заехал на дорогу к посёлку. – А почему квартиру не продала?
Это был вопрос. Ведь именно в той квартире, куда они направлялись, мать Анечки её пытала, избивала и всячески насиловала. А маленькая Аня терпела, скрывала это и заболела.
– Психиатр посоветовал не продавать. Нужно смотреть страху в глаза. Я там ремонт сделала, всё изменила. Мать любила чёрно-красные тона, а я всё белым сделала.
– Где сейчас мамаша твоя? – рыкнул Шиша.
– Попала в психиатрическую лечебницу, а когда выпустили с собой покончила, – как ни в чём не бывало ответила Аня. – Она всегда была нездорова. После развода совсем худо стало.
– Ничто её не оправдывает, – Шиша ехал медленно, разглядывая первые дома.
Там, где, когда-то были цыганские притоны, шло строительство новых домов. Дорога новая. Они проехали мимо клуба и мемориала. Свернули у старого здания почты, чтобы посмотреть на поликлинику.
Шишу посетил восторг. Он уже был не уверен, что станет игнорировать отчима. Хотелось глянуть на ту улицу, где шкетом бегал.
Выехали на небольшую торговую площадь с множеством магазинов. Дом угловой с аркой из белого кирпича располагался в непосредственной близости со школой. В этом доме жило много знакомых и бывших одноклассников.
И Анечка.
– Слушай, а Трэш здесь? У них же здесь квартира, – интересовался Рома, подруливая к подъезду.
– Нет, давно продали. Никита мать забрал к себе.
– Да, он у нас мастак, всех к себе забирать, – Шиша припарковался. – Пирог с собой?
– Пусть пока полежит, – командовала Анечка, разбираясь с ручкой на двери. – Сейчас сумку брошу, кровать заправлю.
– Анют, солнышко,– заныл Рома, – я реально не могу с ночёвкой остаться.
– Я-то останусь, – ледяной, бескомпромиссный голос.
У Ромы даже мурашки по телу пробежали от такого. А вкупе с пронзительным холодным взглядом, эффект был даже шокирующий.
Давно замечал, ещё в школе, что она так умеет. Зло, строго и даже страшно.
В посёлке было теплее, чем в городе. Дул тёплый ветер, наполняя широкую юбку синего платья, как парус фрегата на море. Аня, как корабль вплыла в подъезд. Шиша припустил за ней, чувствуя себя тем самым двоечником и хулиганом, который покорно плетётся за отличницей и хорошей девочкой.
Запах подъезда был знаком. Смешенные ароматы со всех кухонь, канализация и сырость.
Анечка поднялась на пятый этаж и открыла дверь в свою квартиру.
И хотя свет не был включён, после мрачного общественного подъезда, глаза резало яркостью.
Всё было белоснежным с холодным голубоватым оттенком.
В квартире было две небольшие комнаты. На полу светлый ламинат, потолки все натяжные. Стены в глянцевых обоях, в некоторых местах покрашены. Кухня вся белая и, как морозный узор, тюль на окне. И посуда тоже белая. Маленькая спальня с белым диваном и белым шкафом. А вот в самой большой комнате стояла двуспальная кровать. Чёрная, кованная с высокой спинкой. Но укрыта молочным покрывалом.
Во всю стену, напротив окна висела картина. Это не были фотообои, это было действительно произведение какого-то непонятного искусства в раме и на холсте.
Шиша никогда не понимал абстракционистов, ему ближе был Шишкин, к стати, единственный художник которого он знал по фамилии. Только потому, что у Шишкина всё понятно: где палки, где ёлки. Но в этот раз Рома почему-то присмотрелся к картине.
На белом фоне были контрастные, чёрные вертикальные полосы. В принципе не понятно, что к чему. Но в правом верхнем углу три рябиновые кисти делали картину совершенно понятной. Это ветки. Заросли тонких деревьев. Без листьев, потому что осень. Чёрные капли, что редко попадались между полос, указывали на то, что чёрными ветки стали после дождя. И ягоды кумачово-красные тоже указывали, какое время года изображено.
Рома попытался ещё раз посмотреть на картину, как в первую секунду, но не смог. Он точно видел осенний лес после дождя, а не хаотично разбросанные линии.
И это завораживало.
Когда ты смотришь на мазню и непонятные чёрточки и вдруг чувствуешь настроение художника.
Рома восхитился. Стоял, глядя на шедевр во все глаза, и внимательно всё разглядывал.
Заметил, что внизу трава, но непростая…
– Нравится? – спросила Анечка.
– Шикарная картина. Где ты её купила? – Рома наклонил голову, чтобы рассмотреть траву. А в ней не трава вовсе, а девичий профиль с волосами вверх. Девушка вроде лежала под кустами и открыла рот.
– Сама нарисовала.
– Ты?! – изумился Рома, внимательно рассмотрев такую загадочную, такую сказочную Анечку. – Ты ртом ловишь капли в осеннем лесу, что падают с рябин.
Аня неожиданно вскинула брови и уставилась на Шишу. В её голубых глазах заблестела влага. Она была ошеломлена.
– Ты это понял? – тихим стоном спросила она.
– Да, – усмехнулся Рома. Чем дольше он смотрел на картину, тем больше деталей открывалось его взору.
Увидел завуалированную прописную букву «К».
– Кто такой «К»? – хитро посмотрел он на Анечку и не выдержал её сентиментального вида, подошёл и сгрёб в свои объятия. Прижал к себе мягкую тёплую девочку.
– Катя Тугарина. Она отвела меня в лес, показала биологическую станцию. А потом мы качали с ней рябины и ловили ртами капли воды. Это самое светлое воспоминания моего детства.
– А я есть в твоих воспоминаниях? – шепнул ей на ухо, и ушко покраснело.
– Ты всегда там. И хорошо, что здесь, – она сама прижалась к нему, обхватив руками. – Я сильно скучала по тебе, мой Ромка.
– Солнышко, – он закрыл глаза от удовольствия, закопался носом в её причёску. – Будем вместе теперь.
Взявшись за руки, они покинули квартиру. Вытащили поднос из машины и пошли в школу на праздник, который обязательно закончится дракой, но Рома вдруг подумал, что это даже весело.
Глава 6
Ограду школьную заменили, поставили какие-то тюремные прутья. Да и сама школа, казалась Шише маленькой.
В школе открыли детский сад с отдельным входом, и напротив дверей, кроме парковки и стойки для велосипедов, была огорожена детская площадка, на которой была временная табличка: «На детскую площадку не ходить!» Выпускники этой школы, народ чаще всего неадекватный, пьяный и дремучий. Вполне могут заняться вандализмом.
Ремонт в школе делал её неузнаваемой. Только расположение кабинетов и лестниц Шиша знал наизусть. Дошёл до столовой, огромного такого зала, где была даже сцена. Она часто использовалась для мероприятий, потому что актовый зал больше походил на классную комнату. По дороге он видел знакомые лица, но его никто не узнавал.
Пришёл не только их класс и параллельный, припёрлись те, кто учился младше на год и два.
Анечка исчезла на кухне. Сообщила, что будет поварихам помогать и бросила его одного.
Какие-то женщины накрывали на стол.
Одна из них привлекла его взгляд. Своей шикарной толстой жопой. Он внимательно присмотрелся. У барышни была грудь четвёртого размера и очень тонкая талия. Одежда не из дешёвых обтягивала охренительную, объёмную фигуру, и туфли дорогие на полных, но стройных ногах. Светло-русые волосы уложены в причёску, лицо густо накрашено. И алая помада, как и прежде на губах.
Воровато оглядевшись, не видит ли Анечка, Шиша подкрался сзади к женщине и залепил по её толстой заднице ладонью со всего маха, чтобы было и больно, и приятно, и воспоминания остались.
Тут же увернулся от удара и встал в боксёрскую стойку, ожидая продолжения праздника.
Сонька Лядина замерла на мгновение, внимательно его рассматривая. От гнева на лице ничего не осталось, она быстро оценила Шишу блудливым взглядом. Рома сам её рассматривал. Кольца на пальце не было, значит свободная, поэтому и накрашена, как его Инга…
Рома от воспоминаний о любовнице, что-то скуксился и пропал боевой дух.
– Шиша, ты что ли? – обалдела Соня.
– Здоров, Лядь, – хмыкнул Рома, узнав этот похотливый взгляд. Ничем не отличалась Лядина от тех баб, которые хотели его заарканить.
– Надо же, лягушонок в мужика обратился.
– Лучше так, чем из соски в бочку.
– Ты с кем здесь? – прищурилась она.
– С Анечкой, моим солнышком, – кинул он ей.
– Понятно, – разочарованно протянула Сонька, но задом к нему повернуться не решилась. – Ещё раз ударишь, я тебе, сука, глаз выбью. Бочка, бл*дь.
– Понял, – рассмеялся Рома, показывая грозной женщине пустые ладони.
Настроение опять поднялось, и он, пятясь от строгой Соньки, наткнулся на каких-то пропитых мужиков, которые его узнали и как-то резко ухватили за шею, затащив к себе в компанию.
Сонькина жопа была под таким пристальным вниманием, что только пидарас бы по такой не шлёпнул. Рома всё время следил и даже начал считать, сколько шлепков получила Лядь. Почти каждый, уважающий себя мужчина подбирался к ней сзади и пытался ухватить этот сочный кусок мяса.
Все, кроме одного.
Наполнившийся людьми зал взревел. Даже старые, сухие учителя воодушевились. Анечка с кухни прибежала и конечно кинулась к «К». Катя Тугарина, теперь уже Савина приехала с мужем.
Носороги из класса помладше закидывались на высокую здоровую фигуру Трэша, которого Шиша не узнавал.
Это же друг его детства. Трэш отъявленный хулиган с махровыми тараканами в голове. Влюбившийся в свою Катьку, которая ничуть не изменилась за двенадцать лет, стояла с шкафаобразной фигурой мужа, как девчонка и держала одну руку на круглом животике.
Катя целовала Анечку и глаза у обеих горели счастьем. Лядина оторвала Катю от мужа и вместе с Аней повела в сторону. А Трэша продолжали атаковать старые знакомые, и только Рома стоял в стороне и наслаждался видом повзрослевшего, заматеревшего друга.
Шиша отошёл к окну с улыбкой до ушей. Будет время перетереть со старым корешем, пока пусть наслаждается.
Наткнулся на долговязого хмурого мужика, который стоял у окна, скрестив ноги, задумчиво разглядывая зал из-под отросших тёмных волос, что спадали на умиротворённое лицо.
– Васин? – пригнулся Рома, чтобы заглянуть в лицо здорового мужика.
Почувствовал запах одеколона. Приятного, явно дорогой парфюм. Васин был выходцем из дальней деревни, приезжал учиться в поселковую школу. А теперь на нём была приталенная чёрно-синяя чернильная рубаха. И что Шиша понимал, это вещь от Армани.
– Привет, Шиша. Тебя не узнать, – спокойно отвечал Лёха Васин. – Ты с Плесенью приехал?
– Не называй её так, – напрягся Рома.
– Не буду, – равнодушно ответил Васин. – Она ещё наблюдается у психиатра?
– Она нормальная, – Рома сунул руки в карманы джинсов, полностью они не залезли, поэтому он нервно теребил большими пальцами ремень.
– Походу ты в неё до сих пор втюрившись, раз не замечаешь очевидного. Мы с ней вместе лежали два года назад. Раз ты так к ней привязался, следи за её здоровьем.
Рома не нашёл, что на это ответить. Васин всегда был таким умиротворённым спортсменом. Сильный, смелый парень. Но рассказывали, что он тихий псих.
– Чем занимаешься, Лёха?
– Спортом, – губы расплылись в какой-то животной ухмылке.
– Заметно, – он ещё раз оценил высокую фигуру взглядом. Васин был крепким, но стройным, как пацан, лет двадцати.
Шиша обернулся. Аня казалась ему вполне здоровой и нормальной. Она в обнимку с Катькой Тугариной беседовала с классной руководительницей. Марго уже превратилась в сухую старушку, но всех помнила.
– Восемь, – произнёс Васин.
– Что восемь? – в недоумении спросил Шиша.
– Восемь раз ударили по Сониной попе, – довольно улыбнулся Лёша. – Ты тоже мимо не прошёл.
– Я то да… А ты что, следишь?
– К ней приехал, – спокойно признался самый странный тип в их классе, не считая, Анечки.
– Ты? – удивился Рома и ещё раз посмотрел на Лядину, которая какого-то алкоголика за грудки держала и что-то нехорошие шипела сквозь зубы. – Вообще, да. Женщина в самом соку. И, похоже, не сложилось у неё с биологом.
– Не сложилось, – сладко шептал Лёша и сверлил Соньку взглядом издалека. – Со мной сложится.
– Совет да любовь, – гоготнул Шиша и продолжил разглядывать собравшихся.
Шиша так засмотрелся, что не заметил, как его подхватили сильные длинные ручищи. Трэш напрягся и оторвал Шишу от пола.
***
На нём был свитер крупной вязки, через плечо кожаная сумка с выбитыми узорами. Блистал Трэш улыбкой и дорогими золотыми часами. Глаза синие, морда довольная, чутка на звериную смахивала.
А ещё он распространял невидимую ауру лидера. И в Роме взыграли детские шальные силы. Трэш рядом, сейчас будет интересно, главное, ему подыграть. Единственное, что они выросли. И скорей всего не будет так здорово, как раньше.
Так они втроём и отделились от всего общества, явно мужчины при деньгах.
– Ого! – охнул Трэш.
Васин с Шишковым обратили внимание на вход в столовку. Там красовалась длинноногая баба с выкрашенными белыми волосами, в коротком розовом платье. Это была их одноклассница, Лера Ложкина. Пришла на вечер встречи выпускников с мужиком, одетым в дорогой костюм, на голову ниже её, лысоватым и явно старшим по возрасту.
– Ложка во Франции живёт, а это её мужик, – пояснил Лёха.
– Шиш, давай француза, как на Бородино, – предложил Трэш и вытащил из своей сумки два литра, нет не половину, не один, а именно два литра шотландского виски, так любимого Шишей.
– Он русских не очень любит, – усмехнулся Васин.
– Конечно, не любит, – по-волчьи скалился Трэш. – Небось, прабабка горшки за нашими дворянами выносила, откуда любовь.
– Зря Ложка его сюда привела, – Шиша чувствовал себя мальчишкой, просыпалась редкостная шкодливость и желание совершить такое-эдакое, за что его выкинут из школы. – Я за тарой, ты за улиточником.
Все садились за длинный стол, собранным из маленьких. Располагались на школьных скамейках. Был разлит чай и кругом благоухали пироги и пирожные.
Учителя придумали муторную развлекательную программу. Катька с Сонькой, как медалистки, получили грамоты и участвовали в конкурсах.
Если бы не Трэш, делать было б нечего среди этой гопоты. Рожи пропитые, половины одноклассников нет, на кладбище. Бабы потёртые, обвислые. Только Катька да Анечка, как девчонки. Ну, конечно и Лядина, это просто венец всей встречи выпускников! Гарцевала на каблуках и жопа то в одну сторону, то в другую. Так и влечёт. Не любил он такие формы, но… ту просто шедевр.
Это надо трахать!
И похоже не только у Васина на Соню планы, мужики так и стреляли глазами. Хрен ли! Четвёртый натуральный размер и в свободном доступе.
Стаканов не нашлось. Пришлось взять с чаем. Захватив четыре стакана в ладони, Шиша семенил до своих. Трэш уже отбил французишку у Ложки и утащил ближе к окнам.
Прикопались три мужика. Они были младше, пытались побрататься с Трэшем, вцепились взглядом в бутылку.
– Так, бл*дь рассосались, – рыкнул Рома местным хроникам, – Здесь сейчас, сука, культурные люди выпивать будут, – он поставил стаканы на подоконник рядом с Васей.
– Шиши, дебилойд! А пустых не нашлось? – возмутился Трэш по-дружески обнимая улыбчивого француза и давая пинка под зад алкашам, которые хотели побрататься.
– Чайку жахнем и освободим…
– Нет, нет я не пыть! Я совсем не пыть, – улыбался француз.
– А мы тебе в крышечку нальём, – коварно улыбнулся Васин и подмигнул Роме.
Чай был мутным и переслащенным. Трэш, Лёша и Ромка заглотили свой чай, как водку и втихаря стали разливать нормальный напиток.
Француз согласился на крышечку, потом на вторую и на третью.
Когда хорошо пошло, компания решила сесть за общий стол, чтобы закусить.
Тучная Нафаня села напротив богатых мужчин и мыльным взглядом пялилась то на Рому, то на Трэша. Баба эта была младше и слишком плохо выглядела для своих двадцати восьми. Видно попивала, за собой не следила.
– Сгинь нечистая, – усмехнулся Трэш и втолкнул во француза стакан чая. – Чай охрененное говно.
– Да и выпечка с привкусом, – наморщился Васин, что сидел рядом с Нафаней.
Шиша заметил, что бухают почти все за столом. Только вот у Трэша было реальное бухло, такое только у Штопора водилось.
– Ты где сейчас? – спросил Рома, он сидел спиной к сцене и поворачиваться был не намерен. Его ещё в детстве пугали эти праздники и убогие конкурсы. Это для девочек в любом возрасте.
– Строительство. А ты?
– Судя по часам, дворцы строишь, – присмотрелся Шиша. Поднялся Трэш, ничего не скажешь. Собственно с такой, как Катька, по другому и быть не могло. – Я машинами.
– Нелегально, – решил Трэш. – Нафаня пасть закрой, такие мужики не для тебя, да Ник-Оля?
– Да-да, – подставлял пустой стакан француз.
– Давай, за женщин, – предложил Рома и оглянулся.
Его Анюта с беременной Катькой и Ложкой бегала с воздушными шарами, играла в какую-то игру.
Они чокнулись и Нафаня, затесавшаяся в их компанию, тоже быстро выпила свой чай и попросила угостить.
– Нафаня, хватит так на меня пялиться, – закусывая Анькиным пирогом, сказал Трэш.
– Да я на Ромку смотрю, – лукаво протянула толстая Нафаня, напомнив Ингу своей манерой говорить.
– Я с невестой, – гордо заявил Рома. – Если кто слово скажет, про мою девочку, бить буду больно.
Захотелось подраться, аж кулаки зудели. Он кинул взгляд на Лёху Васина, тот повёл бровью.
Нет, с этим драться нельзя. Судя по мощной фигуре, уложит и костей не соберёшь.
– За невесту и жену, – разливал Трэш. – Э, Колян, ты в каких отношениях с Леркой?
– Подрюг, – француз уже краснел. Не думал, что виски можно бухать, как водку. Но пришлось.
– Как нехорошо, жениться надо, – Трэш достал из своей чудо-сумки бутылку водки.
– Надо, – вдруг подумал Рома. – Я на Аньке женюсь, мужики.
– Давай, мы за, – не пьянеющий Трэш продолжал спаивать округу.
Накатило почти сразу.
Как Рома не закусывал, а пьянел с немыслимой скоростью. И не он один. За столом стало шумно, праздник пошёл по боку. Трэш с Васиным углубились в воспоминания, и Шиша ещё раз отметил, что попал в параллельный мир, из которого не хотелось выходить.
Как в каком то сне!
Он стал воспринимать реальность урывками.
Шиша уже сидел прижимая к себе Анечку. Смотрел, как Рука Трэша блуждает по груди Катьки. Та его била, но сильно не сопротивлялась ласкам.
За столом появилась разнузданная атмосфера. Народ вдруг стал проявлять интимный интерес к бывшим одноклассникам. И похер, что большинство в браке, что вокруг училки и вообще дело в школе происходит. А Рома ещё ехать не хотел.
А вон оно как!
Вечер встречи выпускников очень тепло проходит.
Что это было, Шиша не понял.
Но в одну минуту кровь подступила к члену, и он адски захотел секса. От запаха Анечки дрожь бежала по телу, и ум заходил за разум.
С диким стояком он вылез из-за стола, преступил через француза, которого пыталась поднять надутая, перекрашенная, как его Лань, Лерка Ложкина. Целовались в засос парочки из параллельного класса.
Шиша понял, что полная невменяемость накатывает и уже надо бежать.
– Я отлить, – предупредил он Анюту, хотел чмокнуть, а засосал прямо у всех на виду, трахнув её ротик своим настырным языком.
А Трэш уже своей беременной жене руки под свитер запустил и страстно целовал.
Рома бежал в туалет, бил себя по щекам. В мужской уборной сразу голову под холодную воду сунул. Ледяной поток обжог кожу, приводил в себя, вот только член стоял, и кровь приступала к нему с каждой секундой.
Он вошёл в маленькую кабинку, не рассчитанную для взрослых мужиков. Расстегнул ширинку и стал дрочить.
Воняло хлоркой, школой и прошлым.
– Сука, – смешливо протянул Рома, – как в одиннадцатом классе на перемене.
Вибрировал телефон в кармане джинсов, и он решил ответить. На экране появилось фото чёрной Лани. Но видео он не включил, ответил так.
– Да, – опёрся рукой на стену и нагнулся над унитазом.
– Рома, а ты сегодня приедешь? – противно, манерно протянула силиконовая дура.
– Ты по телефону отсосать сможешь? – задыхался он глядя на свой взбесившийся конец.
– Рома, ты пьяный?
– Пошла на х*й, – он отключил телефон и спрятал его обратно в карман. На кой ему Лань, когда Анька в столовке. Он пытался запихать член в джинсы, тот ни в какую. – Да, ты дружок, охренел. Что нашло на тебя?
Нашло… Нашло?
– Анька, бл*дь!!! – заржал Шиша в голос. – Еб*нутая!!!
Он выбежал из туалета, наткнулся на Васина. Тот лежал без сознания на полу. Рама присел перед ним, прощупал пульс. Лёха был живой, но бледный. Взгляд Ромы прокатился к ногам Васина. У того в брюках солидная эрекция.
– Будь другом, Соню позови, – попросил Васин.
–Ля-ядь!!! – заорал Шиша, глядя вниз на лестницу, где мелькнула Сонькина жопа. – Человеку плохо!
– Ну, держись шутница, – заржал Рома в голос и бросил Васина на женщину с медицинским образованием.
