Текст книги "Невыносимый брат (СИ)"

Автор книги: Татьяна Анина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

3. Любовь и ненависть

Сама ванная небольшая. Стоит у окна, которое у придурка сводного брата не закрыто, хотя напротив окна соседей. Но вроде у них темно можно не делаю акцента на это, да и некогда. У ванны растёт Монстера с огромными дырявыми листьями, стоит этажерка.

Стены бело-синие, пол с подогревом, сантехника вся белоснежная. Большая раковина, унитаз и шикарная душевая с прозрачными стеклянными дверцами, там лейки для массажа. Запотевшая створка отодвигается и ко мне выходит Кирилл. Тоже совершенно голый. В отличие от меня ни капли не шокирован. Я резко срываю с вешалки полотенце и прикрываюсь. Мне надо назад, в комнату.

Его волосы кажутся чёрными и черными чудятся брови. И глаза исподлобья как на рисунках Рины схематично отображают взгляд тенью. Скулы острые, губы… сочные и пухлые. Плечи такие широкие, ключица выделяется. Руки сильные. И член медленно поднимается. Орган вверх, я вниз, сгибая от ужаса колени. Лицо бросает в красу, я хочу сделать шаг назад, но не успеваю.

Голый парень!

У меня в ванной незнакомый голый парень, а я ещё не собрала смелость проститься с девственностью.

И если в пятнадцать я вообще ничего не боялась, когда мать меня посадила у бабки в квартиру лазала тайно на крышу, чтобы хоть свежим воздухом подышать, не боялась последствий таких вылазок, сейчас, чем старше я становлюсь, тем осторожней. Мне вот такие ситуации никак не нужны.

Светится белизной сантехника в свете ярких фонариков. И медленно пар из душевой затягивает помещение. Зеркало затуманивается. Душно и очень жарко, при этом плитка на стене, холодит мою спину. Парень кидает руку рядом с моим лицом, опирается и наклоняется ко мне. У него подмышки не бритые. Правильно, зачем брить у него ещё и на груди волосы. И на руках… И лобок у него не бритый и ноги волосатые. Он как мужик. За день щетина на лице появилась.

Запах его геля для душа горький, совершенно чуждый мне.

И хотя Кирилл не наваливается на меня, головка его твердого члена тычет мне в живот.

Месяц назад Данил разрешил потрогать мне его член, я позволила прикоснуться к своей писе, вот и весь мой сексуальный опыт.

Ситуация кажется дикой, неординарной настолько впечатляющей, что я чувствую, как наливаются половые губки и бежит по телу дрожь. И хотя плитка за спиной ледяная, меня кидает в холодный пот.

Он дышит, как зверь. Раздуваются ноздри, он втягивает мой запах. Медленно подаётся ближе за поцелуем, но склонив голову останавливается в непосредственной близости от моих губ.

– Ты что дрожишь? – очень тихо шипит он. – Страшный?

Я решаю промолчать. Пересохло во рту, но губы не облизываю, а то спровоцирую, хотя куда уже хуже.

Он касается моих губ. Влажный, чистый, такой весь… Но я кладу ладони на его плечи не давая близко подойти.

Если бы он… Если бы он попытался лаской! Я же почти была готова.

Кирилл руки мои с силой откинул, и воткнул мне в рот свой язык. Я распахнула глаза и стала сопротивляться, брыкаться, полотенце и одежду свою выронила. Он зараза такой выкрикнуть не дал, своим широким ртом мой затыкая.

Тут, не как в прошлый раз, я просто до конца решила сопротивляться.

Кирилл навалился, одну ногу подтянул вверх, приподнял от пола. Влажная твёрдая головка члена скользнула по животу вниз и ткнула мне в складочки. Попасть с первого раза не получилось, потому что попадать было некуда, внутри никого ни разу не было. Но боль я почувствовала и так взбрыкнула, что чуть не вырвала клок его волос. И кулаком по члену ударила.

Выкрутилась вроде, на пол вступила, парень меня ухватил за талию и потащил к раковине. Я, быстро сообразив, схватила фаянсовую бутылку для жидкого мыла и развернувшись ударила Кирилла в висок.

И всё это происходило в тишине. Я попой нырнула в раковину, держась за кран, пнула его ногой.

Потом на пол свалилась. До двери не добежала, он меня к стене откинул. В этот раз навалился всем телом и стоял между нами его член.

– Глупая, – горько усмехнулся он. – Тебе понравится.

Он вцепился поцелуем в мою шею.

Я заныла, опять дёргала его за волосы. И вспомнила, что можно крикнуть.

– Мама!!!

Кирилл хватку ослабил, и я вырвалась. Понеслась в свою комнату. Заскочила и дверь быстро на замок закрыла.

Дыхание не сразу восстановилось. Волосы лохматые и влажные щекотали лицо.

Он ушёл, хлопнув дверью. А я заплакала.

От пережитого прошлой ночью, у меня дрожат руки. Прежде, чем зубы почистить, я закрываю в ванной все двери. Только после этого открываю кран. Замечаю, что у Кирилла стоит зубная щётка на зарядке и мятная паста в большом тюбике. Кидаю взгляд на белый ящичек справа. Медленно открываю дверцу. Мои тюбики все скинуты на одну полку: крема, скрабы, тоники, кое-как поместились внизу, а на верхней полке стоит в гордом одиночестве пена для бритья. Я открываю ящик слева. Там такая же картина. Мои прокладки, массажёры для лица, зеркальце, всё скинуто вниз, а верхняя полка занята бритвой, дезодорантом мужским и банкой с гелем для душа.

– Только тронь.

Я подскакиваю от неожиданности и резко поворачиваюсь. Он заходит в ванную из моей комнаты. Весь помятый, не выспался. Зевает. В своей толстовке и джинсах, ноги голые.

– Какого чёрта ты в мою комнату входишь? – недовольно шиплю, глядя, как он проходит к раковине, плечом меня отталкивая.

– Ещё раз закроешь двери в ванну, я замки выломаю и сделаю ванну-студию с твоей спальней, – нагло отвечает он.

Чистит зубы. Я могу подождать, но меня бесит, что я должна ждать!

– Там ещё одна ванная есть.

– Далеко, мне ночью отлить сюда удобнее ходить. Так что не рекомендую закрывать мою дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я включаю свою щётку и толкаю его в сторону, стараясь поместиться у раковины. Кирилл накренившись с зубной щёткой во рту медленно смотрит на меня искоса, зловещи так, угрожающе. Берёт и хватает меня за шею своим предплечьем и наклоняет вниз.

Он кидает свою щётку и начинает меня умывать широкой ладонью. Вода льётся ледяная. Я начинаю орать, брыкаться.

– Пусти, ублюдок!!!

– Давай я тебе зубы почищу, – он пытается вставить мне в рот свою зубную щётку, я царапаю его лицо.

Он неожиданно меня отпускает, и я, шарахнувшись, падаю назад.

– Барышня, вы так прекрасны с утра, – улыбается он мне. – Раздвинутые ноги меня возбуждают.

Я резко складываю колени вместе и поднимаюсь на ноги.

– Слушай ты, я всё расскажу родителям.

– Пиздуй, жалуйся, как малолетка, – он с удовольствием это говорит, он вообще в моём присутствии превращается в какого-то зверя.

– Это малолетки боятся жаловаться, а я взрослая, и мне не нравится, что ты тут живёшь.

Он перестаёт улыбаться.

– А не охуела ли ты, сударыня? – злится. – Как бы на деньги моего отца существуешь. Что вчера было? Это у золотых девочек такие развлечения? То есть соблазнить и не дать, это в порядке вещей? У тебя там скрытая камера была?

– Ты что городишь? – я чуть от обиды не заплакала. – Я не знала, что ты, идиот, не закрываешься в ванной!

– Конечно! – он сам себе ухмыляется. – Свет не видела, шум воды не слышала. Припёрлась голая. Пиздуй, расскажи маме про свои шутки, она оценит.

– Ты – гад! – ошарашенно выдыхаю я и ухожу. – Какой же ты гад!

Я понимаю, что происходит. Понимаю, но принять пока не могу. Он же меня сейчас из жертвы превратил в развратную мажорку… Он меня виноватой выставил! И мне плохо, я испытываю чувство вины. За что?! За то, что он меня чуть не изнасиловал!

– Давай всё исправим, – он беспрепятственно заходит в мою комнату, когда я в спешке кидаю ручку и блокнот в сумку.

– Что исправим? Я тупая что ли? Ты хочешь сказать, что я тебя вчера пыталась тебя изнасиловать?

– Нет. Ты издевалась надо мной, – он проходит к дальней стене. Стоит как-то полубогом. И сливается с рисунком дракона…

Я вижу это!

Что у него перепончатые крылья. Это его мощный чешуйчатый хвост и лапы с когтями.

– Тебе прекрасно известно, что я жил в посёлке с матерью, – он зло глядит на меня. Отчётливо видно, что у него серо-голубые глаза. В этот момент совершенно холодные. – Но, к сожалению, я очень быстро адаптируюсь. И у тебя не получится меня в грязь втоптать.

– Даже мысли не было, – иду к шкафу и при нём начинаю переодеваться. Вступаю в джинсы, накидываю кофточку. А что стесняться, он меня совершенно голой видел!

Плевать на зубы, в следующий раз почищу.

Поворачиваюсь к нему. Он стоит такой… Горестный. А в джинсах эрекция.

– Хочу тебя, – шепчет он. – Зря меня дразнишь.

А ведь с его точки зрения, я именно так и поступаю… Но оправдываться смысла нет. Абьюзеру плевать, что у тебя в душе, он равнодушен к твоим переживанием, занят только своими.

И он изменится, только если жертва пропадёт. А это значит, я уезжаю в лагерь, как только закончатся экзамены.

Ухожу из комнаты, дверь оставляю открытой. И он идёт следом. Ничего не исправить, потому что он не может быть другим. Он зациклился.

Если честно, то Кирилл сильно мне нравится. У него и внешность и обаяние и эта настойчивость реально возбуждает.

Но он не может! Не может остановиться! Он попал в новую среду обитания, и сейчас ему нужно освоиться, застолбить место среди таких, как я. И это его испортит окончательно. Кирилл, итак, не милый мальчик, а с каждым часом всё грубее и наглее.

Нет. Я не вынесу это. И даже пытаться не буду.

Он идёт следом. Спускаемся по лестнице, и в прихожей вижу Данила.

– Привет, – он улыбается мне, не проходит в зал.

– О, привет. Ты решил заехать?

Мне неловко. Это неожиданный манёвр со стороны Данила. Он жуёт жвачку, крутит брелком от машины. Смотрит пристально на соперника.

Да, они соперники.

И один точно лишний. Я подхожу к Данилу и целую его в щёку. Он тут же мило улыбается мне.

– Пошли? – нежно шепчет.

– Это последний раз, когда ты переступил порог моего дома, – говорит за моей спиной Кирилл.

– На хуй иди, – кидает ему Данил.

– Что за слова в моём доме! – раздаётся на всю прихожую голос мамы.

– Пошли быстрее, – втягиваю я голову в плечи и тяну Данила за собой.

– У тебя своя машина есть, – кричит мама мне в спину.

– Во-во, – подначивает Кирилл. – Он её ещё угробит, видел, как ездит, до первого столба.

– Ангелина, вернись!

– Да, пошли вы! – ору им и выбегаю из дома.

Спешу к машине Данила. У него тоже старое корыто. Это такой прикол у родителей. Вначале поступи, сдай первую сессию, потом будет тебе приличный транспорт.

– Ты зачем приехал?! – возмущаюсь я.

– Так вместе же на экзамен, – Данил оправдывается, он растерян.

Не хочу его! Никого не хочу!

Разворачиваюсь и иду к гаражу к своей машине…

Но на этом прекрасное утро не заканчивается. Я сдаю экзамен. Сдаю очень плохо. От расстройства всё вылетает из головы, и я понимаю, когда выхожу из аудитории, что плакал мой бюджет. От этого мне очень плохо, от этого я хочу реветь. И вроде всё знакомо, всё знала, но эти нервы… У меня руки трясутся.

Девчонки встречают меня у входа, утешают, а я не могу расслабиться.

Кирилл уничтожил меня. Я вижу его. Он стоит с пацанами, которые учатся на тренеров и уже закончили первый курс. Он там знакомого встретил и вписался, как родной, в чужую тусовку. И от этой тусовки, отрывается и идёт к Данилу. Драка начинается почти сразу.

Я не могу на это смотреть. Если в школе я Данила защищала, то сейчас я просто боюсь к этому носорогу подходить.

Он что со мной сделал?! Что он натворил со мной?!

Теперь не понятно то ли я влюбилась в него так тяжело, то ли так люто ненавижу. Эмоции на пределе, я не сажусь за руль. Машину кидаю около университета, везёт меня и девчонок Василиса. И едем мы ко мне домой. Почему, понять сразу не могу, а потом вспоминаю, что Кирюша Мошников нравится всем девочкам без исключения.

Обеденное время, родители дома. Они часто приезжают перекусить, особенно перед выходными.

Оставляю девчонок в гостиной. Василиса сразу идёт в дальний угол, где за шторкой стоит пианино.

Слышу прекрасные звуки музыки.

– Ангелина, девочки будут кушать? – спрашивает добрая горничная тётя Аня. – Что-то случилось?

Она подходит ближе и начинает утешать, гладит по голове.

– Конечно, случилось! – злится мама. Она выходит из столовой. В красивом стильном платье строгого стиля, но в тапочках. Потому что она старуха и алкоголичка, и хотя она занимается танцами, на каблуках постоянно бегать не может. – Я запретила тебе с этим Данилом связываться!

Иван становится рядом с ней. Не знаю, за что этот прекрасный мужчина полюбил мою мать-стерву. Вот, что он в ней нашёл?

– М-м-м, судя по всему Василиса Петровна в гостях. Музицирует. Аннушка, будете любезны, девочкам выпечку и горячие бутерброды.

– Конечно, – улыбается наша горничная, она же кухарка, спешит угодить.

Иван смотрит на меня, и улыбка сползает с лица.

– Ангел наш, что случилось у тебя?

Я не выдерживаю и начинаю реветь. Отчим подходит ближе и обнимает меня. Мать родная и не думает, а он переживает. Вот такая у меня домашняя обстановка!

– Ну-ну, – Иван целует меня в макушку. – Скажи, что случилось?

– Я не поступлю на бюджет! – реву в голос. – Точно ошибок наделала! Я готовилась.

– Ангелина! – он не дёргает моё лицо за подбородок, как любил делать мой отец. Он приседает, чтобы посмотреть мне в лицо снизу вверх. Улыбается. – Если ты хорошо будешь учиться, с нового года тебя возьмут на бюджетное место. Это политика факультета. Они предпочитают отсеивать безголовых. Я уверен, что места к новому году освободятся. Поэтому все твои страдания, надуманы. Не надо из-за пустяков так расстраиваться.

– Я хотела, чтобы вы гордились мной…

– Мы гордимся, ты отлично закончила школу.

И смотрит. Так обеспокоенно с такой любовью. Вот как не крути, а он родным стал.

– Папа, пожалуйста, можно я в лагерь поеду после экзаменов, – голос мой срывается.

Я знаю, что многие девушки в восемнадцать лет самостоятельные. Моя Рина вообще опытная женщина. А я очень завишу от родителей. То, что в свои восемнадцать я чужого мужчину назвала папой, производит несгладимое впечатление на него, и мама прикрывает рот ладонью, пускает слёзы.

– Конечно, доченька, – он встаёт ровно и обнимает меня за плечо, ведёт в гостиную к моим девчонкам.

– Василиса Петровна! – торжественно обращается Иван Савельевич к моей бывшей однокласснице. – Будьте любезны, голубушка. Моцарта «Песня Ангелов».

– С удовольствием, Иван Савельевич, – смеётся Василиса, когда мы выходим в зал.

Она играет без партитуры по памяти. Три девчонки стоят возле пианино и между ними Кирилл. Уже подрался и явился.

Он кидает на меня подлый, жёсткий взгляд и наклоняется к Василисе, смотрит на её бегающие по клавишам изящные длинные пальцы. И девушка это видит, выпячивает грудь вперёд, чтобы парень увидел, что таится в вырезе полная грудь.

– Девчонки! Пошли ко мне! – наигранно радостно предлагаю я.

Девочки рады, идут за мной к лестнице. А музыка играет…

Я тоже умею играть. Плохо, не так как Василиса. И у меня нет третьего размера груди. И я не могу отдаться парню просто так, потому что он мне понравился. Мне нужно что-то большее. Мне любовь нужна… Будущее совместное.

Музыка стихает, когда девочки забегают в мою комнату.

Закрываю дверь, пытаясь справиться с едкой, ядовитой ревностью, с негодованием и беспощадной обидой.

– Сейчас Анна Васильевна приготовит вкусненькое.

– Ой, а у меня фигура, – выпячивает губы инфантильная Кристина.

– Ничего, наша хозяйка что-нибудь придумает, – натягиваю улыбку, она не натягивается.

Я жду, когда вернётся Василиса. А она не идёт. И не придёт!

– Хорошо, а то у нас кухарка не понимает, сколько калорий нужно для меня.

Девчонки рассматривают дракона, шутят, что-то говорят, а я не слышу. Только бешеный стук своего сердца.

Мёртвая, погибающая я вываливаюсь из комнаты и иду к нему….

Секунду смотрю на дверь в его комнату. Мне нужно это. Я хочу это видеть, чтобы вылечиться, чтобы понять, кто он такой. Он не любит меня, мы никогда не будем вместе. Прошлая ночь… Надо было ему отдаться! Чтобы он знал, что я не такая, как он себе надумал!

Боже, я никогда в жизни не встречу такого парня, который так классно сливался с драконом на стене. Такого сильного, такого красивого… Наглого такого!

Тихо открываю незакрытую дверь и смотрю…

Василиса привстаёт на носочки, кладёт руки на его широкие плечи. Кирилл улыбается, руки в карманах, не трогает её. Мстительный, жестокий взгляд в мою сторону.

– Ну, не знаю, если ты хорошо сосёшь, то я в принципе не против, – усмехается он.

Василиса видит меня, и резко отстраняется от моего сводного брата.

– Геля, – кашляет Василиса.

– Вот такая у тебя подруга шлюха, – усмехается Кирилл. – Блядями ты себя, Ангелина, обставила.

– Шлюха, – шипят девчонки за моей спиной, которые в принципе к Кириллу приехали, и Василиса умудрилась их обидеть своей прыткостью.

– Что? – выдыхает ошарашенная Василиса и смотрит на Кирилла. – Ты что, специально это?

– Да, – невозмутимо отвечает ей гад. – Не люблю жирных истеричек…

Она в ужасе смотрит на меня.

Я ухожу. Это слишком для моей психики. Убегаю, расталкивая девчонок, к себе в комнату и запираюсь там.

– Геля! – стучит в дверь Василиса. – Я не такая! Геля, он сам меня пригласил! Да, что я оправдываюсь!

– Вот и не оправдывайся, шлюха!!! – ору ей. – Не успела прийти!!! Ты ко мне шла или трахаться с моим братом?!

– Ты что ревнуешь?!

– Да, ревнует! Она в меня втюрилась! – доносится насмешливый голос Кирилла.

Я залезаю в кровать и затыкаю уши подушкой.

Да, почему же так больно?!

Выжженная пустыня. Я с трудом вспоминаю о своих планах на будущее. Пью чай с мелиссой и закусываю валерьянкой. У меня скоро экзамен. Один единственный тест, к которому я подготавливаюсь основательно.

У меня больше нет подруг только девочка Марина из Челябинска, которая всё время работает и шляется по рок-тусовкам своего города.

Она ездила в Питер, показывала мне фото, и сказала, что я влюбилась, но как-то неправильно.

С Кириллом столкнулась на ужине. Он весело рассказывал моей матери, как ездил однажды с другом Мироном на рыбалку, и моя дура мамаша заливалась смехом. И я ненавидела её за это. Я ненавижу всех женщин, что смеются над его шутками, всех ненавижу, кому он нравится. Потому что они не понимают, что он – дракон. Злой и беспощадный. Жестокий настолько, что я схожу с ума. Смотрю на его губы, жду, когда он прикоснётся ко мне, а когда он касается, шиплю в ответ и откидываю его руки.

Иван купил ему квартиру. Разбитую, без ремонта. Кирилл радостно принимает ключи и показывает моей маме, что бы он хотел сделать в своём логове. Странный серый дизайн. Но наверно для парней самое оно.

– Ангелина, – обращается ко мне отчим. – Не переживай ты так, поступишь обязательно. Кирилл справился.

– Да, – довольно заявляет Кирилл.

Я всё пытаюсь выяснить, чем он живёт. Просто интересно, что внутри человека. Но с каждым разом понимала, что у него на уме только пьянки и гулянки. Он перещупал всех девок абитуриенток. И делал это только, когда я видела. А когда меня не было, хамил им. И даже малознакомые девушки подходили и жаловались мне на сводного брата.

– Ангел мамин, может, не поедешь в лагерь? – спрашивает мама, когда я собираюсь уходить.

– Поеду, там ребята из Москвы будут, – смотрю на Кирилла с вызовом. – Знакомства заведу.

– Отлично, – он не смотрит на меня, продолжает улыбаться. – Завтра вечеринка в честь поступления. Девчонки местные будут, знакомства заведу.

– Гондоны не забудь взять.

– Ангелина!

– Ты тоже припасись!

– Кирилл, – усмехается Иван.

Поздним вечером перед экзаменом я стою в окне и смотрю на Ромку. У нас с ним приглушенный свет, и мы очень хорошо видим друг друга. Я распускаю волосы, он свои волосы лохматит. Я медленно расстёгиваю свою кофточку. Чернявый парень замирает, моментально вылезает из своей толстовки. Мы стоим. Рома в футболке, я в лифчике. Рома неожиданно скидывает футболку. Он худой, неприятный мне.

Я тянусь к застёжке лифчика, и Рома замирает. Окна достаточно низко от пола расположены, так что я вижу его по колено. Он встаёт боком и показывает мне, что его спортивки натянулись.

В этот момент слышу сильный удар по двери со стороны ванной комнаты. Вздрагиваю и резко закрываю занавески.

– Вы, блядь, чем там занимаетесь?! Извращенцы малолетние! – кричит Кирилл. – Я его суку кастрирую.

Я в ужасе запрыгиваю в кровать и прячусь в одеялах. Вообще к мату не привыкла и чтобы так орали.

Почему всё так сложно? Кирилл мог бы по-другому поступать.

– Гелик! – барабанит в дверь. – Гель, открой, поговорить надо.

Я подхожу на цыпочках к двери, но не открываю.

Дом такой богатый, а слышимость отличная, как у моей бабки в квартире.

Вспоминаю про бабушку и беру свой телефон, чтобы перевести ей деньги.

– Слышишь?

– Слышу, – громко отвечаю я.

И тишина. Дальше ничего сказать не может.

«Внученька любимая, одна ты меня вспоминаешь. Бабушка получила денежку, целую тебя».

«Бабушка, что делать с настырным парнем?»

«К маме с такими вопросами. Я насоветую, она меня опять обзывать начнёт».

Кто кого. Мама со свекровью друг друга стоят. Такие змеи, что гад за дверью позавидует.

– Открой, поговорим.

– Не открою, так говори.

– Вечеринка будет завтра, в последнем доме у Сотниковых. Пойдёшь?

– Мне такие знакомства не нужны. Денег на презервативы дать?

– Ритка приглашает, возьму у неё, она запасливая.

– Я сегодня видела, что ты её обнимал, – говорю вроде нормально, но сипло как-то.

– Да? А можно спросить, ты с Ромой только что, чем занималась?

– Ты сам ревнуешь. Потому что влюбился!

Он смеётся. Смеётся надо мной. А может над собой!

– Я не влюбляюсь! Мне хочется тебя трахнуть. – Он бьёт по двери, и я шарахаясь от неё. – И я трахну тебя! Поняла?

– Влюбился! – настаиваю на своём.

– Да! Я всегда влюбляюсь, когда девку хочу. Так что жуй мою влюблённость. Ты не первая и не последняя. Никого к тебе не подпущу! И унижать себя не позволю!

– Чем же я тебя унизила? Тем, что не дала?

– Именно этим! И ревнуешь постоянно.

– Ты сам ревнуешь!

Опять тихо. Мне бы пойти, лечь в постель, подушка укрыться, но я стою и смотрю на дверь. И тянется моя рука к замку… Просто хочу его видеть. Может дать ему, что он просит? Он успокоится. Потому что такие отношения невыносимы.

– Ты ведь жалеть будешь, – говорит он. Его голос удаляется. – Ревновать, жалеть, что не ответила. Сука! – Что-то в ванной бьётся. – Стерва! Мне тебя удушить хочется.

Вот теперь я бегу в кровать с круглыми глазами от ужаса.

Он подонок и мразь. И мне нужно его забыть навсегда.

Но, увы…

Я встаю раньше, чем он на пару часов. Это специально, чтобы успеть помыться и почистить зубы. В ванной комнате он что-то разбил ночью, но утром осколков не было. Посередине комнаты на плитке стояла большая ваза с букетом белых роз. Сверху лежала маленькая открытка в виде сердечка. Там было написано одно слово: «Ангелу».

Я разорвала открытку, розы сунула бутонами в унитаз. Вполне удовлетворённая поехала в университет.

Написала тест на отлично. Там и подумала, что Иван прав, мне нечего из-за учёбы переживать, у меня, итак, много проблем со сводным братом.

***

– Ты точно хочешь пойти? Тебе не станет плохо? Если он настроился на оргию, ты чем помешать сможешь. Только если участвовать.

– Мне станет хорошо, – отвечаю Рине. – Я разочаруюсь и спокойно жить начну.

Планшет поставлен на туалетном столике, я крашу глаза. Смотрю в экран. У Рины волосы в два рога скручены, она ярко накрашена. Тоже собралась на тусовку.

– Так, подведи коричневыми тенями под глазами.

Я выполняю ей требование. Подвожу коричневыми тенями глаза, они моментально становятся выразительнее, я даже не узнаю себя в зеркале. Женщина-вамп. Подвожу губы, делая их пухлыми, крашу малиновым блеском. Волосы начёсываю и распускаю.

– Платье короткое есть?

– Черное.

– Давай и чулки, чтобы резинками сверкать.

Бегу к шкафу, натягиваю телесного цвета чулки с красивыми кружевами сверху. Накидываю шелковое платье и встаю на высокий каблук.

– Лина, девственности лишат! Смотри в оба, – она на экране пытается высмотреть мой наряд. – Слышишь? Не пей, подсыпят что-нибудь в стакан и отымеют толпой. И твой Кирилл будет первым.

– Вот ему, – я оттопырила палец, показав Рине неприличный знак. – Ни капли не выпью. Буду с Ромкой зажигать.

– Круто! – смеётся Рина. – Давай, уделай этого придурка!

– И тебе не скучать, – я подхожу к экрану и целую её. Она целует меня, и я словно чувствую запах её духов и её комнаты, где она недавно заваривала лапшу быстрого приготовления.

Отключаю планшет, закидываю на плечо сумочку и не беру куртку, потому что мне не нужно, я поеду на машине. В конце улице вечеринка, но за рулём у меня строгое правило не пить. Так, чтобы держать себя в руках. Я иду мстить, а не напиваться и любовника себе искать.

Спускаюсь вниз, пробегаю на цыпочках в гараж. Вначале собираюсь с духом и выезжаю на улицу. Еду неспешно. Район в темноте мерцает тысячами огней. Здесь невероятно красиво. У того места, где будет вечеринка много машин. В доме на окраине у небольшого перелеска горят на первом этаже окна. Входные двери открыты и тусуется куча народа. Я оставляю свою машинку рядом с машиной Кирилла. Думаю, он тоже пить не будет, раз приехал, а не пришёл.

Мне свистят, со мной здороваются. Вываливается откуда-то из кустов пьяный Ромка. Успевает застегнуть джинсы. Смотрит на меня виноватыми карими глазами, в которых отражаются гирлянды и криво улыбается:

– Геля, а ты что… Решила прийти?

– Рома, – зовёт женский голос из кустов. Я по дорожке прохожу к дому. Грохочет музыка. Меня пытаются ухватить за попу чужие руки, я отнекиваюсь, смело захожу на вечеринку.

В доме яблоку негде упасть. Планировка не такая, как у нас. Прихожей почти нет. Шкаф с зеркалами и сразу зал, соединенный с кухней. Но не простая студия, она гигантская.

Огромный угловой диван у камина, там народ играет в бутылочку. Несколько диванов где-то в глубине. Освещена ярким светом только кухня.

И на стойке кухни под музыку танцует Кирилл. У него голый торс, на голове съехавшая на бок пластиковая корона. У его пьедестала масса поклонников. Все зажигают, радуются, что у них появился придурковатый лидер.

Кирилл красиво двигается. И хотя подвыпивший видно, что занимался либо танцами, либо… Не знаю, но движения грациозные.

По одной на стойку с раковиной, где танцует «король», забираются девки и помадами на голом торсе Кирилла пишут свои имена. Все это сопровождается громким ором и аплодисментами. Кирилл каждую из девок сталкивает со стойки, их ловит толпа. Но вот забирается к нему Рита. Она скидывает платье и почти голая начинает об Кирилла обтираться. Он её тоже скидывает, ладонью ударяя в лоб, Риту ритуально ловят и куда-то утаскивают парни.

На таких вечеринках телефоны не берут или забирают, но пока трезвые, всегда появляется тот, кто всё это безобразие зафиксирует.

– Гелик!!! – орёт пьяный Кирюха. – Иди ко мне!

Я в ступоре смотрю на него и мне обидно и даже плохо. Я не хочу мстить, я просто хочу, чтобы он исчез из моей жизни. Я его ненавижу.

– Привет, ты уборщик? – хохочут какие-то девки в коротких шортах, из которых вываливаются ягодицы. – Ребята, здесь бомж приблудился!

Я обращаю внимание на парня рядом.

Пытаюсь вспомнить его.

И вспоминаю!

Он красивый. Просто нереально как-то. Вот в детстве я всегда думала, что парни должны быть вот такой прекрасной внешности, иначе зачем быть? Ну, да мы странные в свои пятнадцать, всё пытаемся идеализировать и исправить мир под себя. Его зовут Мирон Корсаров. Это дружок Кирилла со школы. Один из Носорогов. Он сильный, часто дерётся. И он красив. Черные волосы лохматые, очень эстетично раскиданы в разные стороны и ещё вверх торчат. Широкие брови, почти как у Кирилла, нависают над бровями. В них вообще есть что-то общее, только губы и нос у Мирона не такие.

Он ошарашенно смотрит на своего друга.

– А вот и чернь подоспела! – орёт пьяный Кирилл, и я физически ощущаю, как Мирону больно от таких слов.

Богатые детки богатых родителей начинают смеяться над ним. Он действительно очень плохо одет. У него на джинсах колени вытянулись, рубаха рваная и грязная.

– Заходи! – продолжает Кирилл. – Смотри, как жить надо!

– Это твой друг? – смеётся толпа. – На какой помойке ты его нашёл?

– Он тебе жопу лижет, чтобы к нам попасть?

– Будешь меня мажором называть! Я такой, знай! Господа! Позвольте представить вам, девственник из трущоб! Геля, иди ко мне!

Мирон сжимая кулаки смотрит на меня.

– Ну и дура! У неё Данил, которому я полгода назад нос расквасил. Наша Геля любит убогих, чтобы было что жалеть.

– Корона не давит? – орёт Мирон.

– А почему я должен не гулять, когда есть возможность и барышни не против?

От слово «барышни» у толпы истерика.

Кирилл спускается с кухонной стойки и выхватывает пьяную Риту, которая опять прорвалась к нему. – Геля! Я с сейчас с Ритой уйду, – орёт “король” сквозь музыку. – Пойдем, малышка, со мной.

Я отвешиваю Мошникову по локоть неприличный знак. И Кирилл демонстративно уходит с Риткой, поглядывает на меня. Идёт наверх по широкой лестнице под одобрительный шум толпы.

Я ухожу следом за Мироном.

Вижу его, уходящего к дороге. Я думаю, он приехал на общественном транспорте каком-то.

– Мирон, – окликаю его.

Мне так горько, что всё так произошло. Я никогда не была сторонницей буллинга и таких вот унижений. Мне хотелось оправдать ублюдка, но по большей части желала успокоить парня, который к другу приехал по приглашению…

– Прости, – выдыхаю я, встаю напротив Мирона. – Вряд ли кто-то извинится в этой клоаке, кроме меня.

У него слёзы в карих глазах, играют под скулами желваки. У него какое-то отчаяние на лице и горе. Полное страшное горе.

Я поднимаю глаза на дом. На втором этаже в окне стоит Кирилл и смотрит на нас. Если бы ему было наплевать, он бы занимался Ритой. Но она ползает по нем, он её толкает в сторону и смотрит, смотрит…

– Гад, – выдыхаю я, – он смотрит.

– Хочешь отомстим ему? – горько усмехается красивый парень.

Я смотрю ему в глаза, напрягаюсь.

– Давай, – дерзко решаюсь я. – только правдоподобно, чтобы запомнил и во сне всю жизнь видел.

– Смотрит?

– Да.

Тогда Мирон берёт моё лицо в ладони и припадает к моим губам.

Мы целуемся, от этого почти мгновенно становится жарко и тяжело между ног. Влажный, сочный поцелуй чужого рта. Он пахнет бензином, соляркой и каким-то дешёвым бытом. А ещё по́том, неприятным для меня, даже отвратительным.

– Страсти больше, – шипит мне в губы Мирон и начинает меня обнимать. Мы продолжаем целоваться. Губы в губы, без языков. Я чувствую его эрекцию. От этого вдруг возбуждаюсь и закидываю на него ногу. Он гладит меня по резинке чулок. Я в порыве поглаживаю его спину.

– Гель, зачем, Геля? – ноет откуда-то сбоку Ромка.

Поцелуй неожиданно становится откровенным, языки переплетаются. И я, вдруг опомнившись, распахиваю глаза. В окне уже нет Кирилла. Ритка выглядывает.