Текст книги "Кузька и другие сказки и сказочные повести"
Автор книги: Татьяна Александрова
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Этикеша
1– Пришла пора создать образец вежливости, – решили учёные.
Сведения о вежливости, собранные в старинных книгах, а также свитках, поступили в ЭВМ, [1]1
ЭВМ – электронно-вычислительная машина, компьютер.
[Закрыть] а потом по её расчётам был создан образец вежливости и этикета. Это был очень симпатичный робот с необыкновенно приветливым лицом и приятным голосом.
– От всего юного сердца приветствую вас, о прекрасные дамы и любезные джентльмены! – поклонился робот учёным, инженерам, рабочим и лаборантам, которые его придумали и сделали.
– Здравствуй, Этикеша! – дружно ответили все.
Так образец вежливости и этикета получил имя.
Необыкновенно вежливого Этикешу отдали на время Юле и Феде, обыкновенным, хотя и вежливым ребятам. Пусть они помогут ему освоиться в нашем мире.
2За столом Этикеша вёл себя как истинный рыцарь. Он ел сосиски именно так, как когда-то рыцари ели мясо вепря – руками.
– Вилка в левой, нож в правой, – сказали ребята. – Режь и ешь!
– Почту за счастье, – ответил Этикеша, – воспользоваться этими благородными приборами. – И вонзил вилку в конфету.
После обеда все трое отправились гулять.
– В борьбе человека с пальто всегда вставай на сторону человека, – сказал Этикеше Федя. – Особенно если этот человек – девочка. – И помог Юле надеть пальто.
«Всё-таки далеко нашим мальчикам до средневековых пажей», – думала Юля, идя по улице рядом с Федей. А Этикеша шествовал позади и торжественно нёс концы её шарфа.
3Этикеша продолжал осваиваться в современном мире, и перед ним вставали всё новые и новые задачи.
Задача: как сделать, чтобы утром поменьше времени тратить на одевание? А то некоторые ребята очень долго одеваются и всюду опаздывают.
– Рыцари и мушкетёры решали это очень просто, – обрадовался Этикеша. – Они не раздевались!
Но ребята сказали ему:
– Одетым спать вредно. А одежду надо сложить так, чтобы всё было под рукой.
– Клянусь компьютером, это очень разумно! – Этикеша лёг под одеяло и положил свои вещи так, чтобы они были под рукой.
«Остаётся только посочувствовать современным ребятам, – думал он утром, ползая под кроватью. – Гром и молния! И как это они находят свои ботинки?»
Всё, что Этикеша положил под правую и под левую руку прямо на кровать, за ночь куда-то подевалось. Ботинки в конце концов обнаружились у него под подушкой.
А куда вы кладёте свои вещи перед сном?
4– Ещё одна задача. Дано: а) кошка, б) консервная банка. Требуется наилучшим образом связать их между собой. Спрашивается, что для этого нужно? – обратились Юля и Федя к Этикеше.
– Гы-гы! – сказали мальчишки, стоявшие рядом. – Верёвка, конечно!
Подозвали ничего не подозревавшую кошку, привязали к её хвосту пустую жестянку. Чем сильнее звенела жестянка, тем быстрее с отчаянным воплем бежала несчастная кошка.
– Уважаемая Киса! – закричал Этикеша и кинулся вдогонку. – Погодите, пожалуйста! Задача решена неправильно!
Кошка услышала ласковый голос Этикеши и остановилась.
Итак, дано: а) кошка, б) консервная банка. Требуется наилучшим образом связать их между собой. Что для этого нужно?
– Налить в банку молока! – сказал Этикеша.
Так он и сделал. И счастливую кошку никакими силами нельзя было оторвать от консервной банки, пока всё молоко не было выпито, а банка не вылизана.
– Юля! С днём Восьмого марта! – сказал Федя.
– Ой! Живые цветы и зайчик! – обрадовалась Юля. – Как живой – белый, пушистый, с красными глазками!
«И я подарю Юле живые цветы и совсем живое существо, белое, пушистое, с красными глазками», – решил Этикеша. И принёс девочке кактус и белую мышку.
– Несравненная Юля! – начал Этикеша поздравительную речь. – Примите вместе с моими искренними по… Постойте! Куда же вы?
Несравненная Юля больше всего на свете боялась мышей и в ужасе вскочила на стол.
6Зимой Этикеша очень увлёкся спортом. При этом он совершил одну ошибку. Догадайтесь, какую именно, и заодно подумайте, не совершаете ли вы сами подобной ошибки?
– Бокс – лучший вид спорта! – решил Этикеша, увидев по телевидению боксёров. – И я готов бросить перчатку каждому, кто скажет, что это не так.
– Лыжи – лучший вид спорта! – воскликнул Этикеша, увидев на экране лыжников. – И я от души жалею тех, кто живёт в жарких странах!
– Хоккей – лучший вид спорта! И мой друг, бомбардир Федя, охотно это подтвердит! – сказал Этикеша, увидев по телевизору матч детских хоккейных команд.
– Фигурное катание – вот лучший вид спорта, – сообразил Этикеша, увидев на льду Юлю, свою добрую знакомую. – Хотел бы я знать, кто с этим не согласен?
Но вот пришла весна, растаял снег, зазеленела трава. А Этикеша всё сидел у телевизора.
– Должен признаться, я был не прав… – вздохнул Этикеша, когда стали показывать игры на кубок по футболу. – И не сойти мне с этого места, если футбол не самый лучший вид спорта!
Но ребята оторвали его от телевизора и привели на спортплощадку. Бедняга, вместо того чтобы прыгать и бегать, всё время шатался и падал. А когда Юля и Федя шли по бревну, Этикеша полз за ними на четвереньках и думал: «Наверное, вредно заниматься спортом только сидя перед телевизором. Это выводит из равновесия!»
7В один прекрасный майский день Этикеша очень обрадовался цветам на опушке пригородного леса. Он побежал за Юлей и Федей, вернулся с ними на опушку и не нашёл на ней ни одного цветка. Зато в город шагали два огромных букета на ножках. Вскоре Этикеша увидел, как две девочки играют на асфальте, а рядом валяются и вянут цветы. Он долго плакал, а потом сочинил такие стихи:
В лесу под городом цветы
Необычайной красоты!
Сорвём цветы, поставим в воду,
Ужасно любим мы природу!
У пригородного леска
Не встретишь больше ни цветка.
Игра весёлая в разгаре,
Цветы давно на тротуаре.
В лесу под городом цветы…
О, как им радовался ты!
Цветы напрасно рвать не будем.
Пускай живут на радость людям!
Но и этого Этикеше показалось мало. Он взял кисть, краски, большой лист бумаги и написал такое объявление:
Этикеша, Юля и Федя ехали в битком набитом автобусе. Конечно же все трое уступили свои места пожилым людям.
– Фу, какой слон! – раздался сердитый голос.
А другой голос, не менее сердитый, ответил:
– От лошади слышу. Куда лезете?
– Что вы сказали?
Неизвестно, что ответил бы тот, кого назвали слоном, если бы на весь автобус не прозвучал очень приятный голос:
– Простите, пожалуйста, досточтимый пассажир. Эта прелестная красавица назвала вас царём джунглей, могучим и бесстрашным. А вас, о прекраснейшая из пассажирок, этот незнакомец сравнил с удивительно стройным, быстрым, трудолюбивым, всеми любимым, благородным существом с большими глазами. А ещё он поинтересовался, скоро ли вы выходите и не мог бы он помочь вам пробраться к двери автобуса.
Все засмеялись, и в автобусе как-то сразу сделалось просторней.
– И чего они смеются? – удивился Этикеша, первым выходя из автобуса, чтобы подать Юле руку.
9В магазине «Игрушки» Юля выбирала куклу для младшей сестры, а Федя – машину для братишки. Этикеша, стоя перед огромными прекрасными куклами, вдруг начал им кланяться, помахивая шляпой:
– О, сколь вы чудесны, прекрасны и нарядны!
– Этикеша, с кем ты разговариваешь?
Тот указал на кукол и ещё раз изящно подмёл перед ними пол пером своей шляпы. Ребята объяснили, что эти красавицы тоже игрушки.
Этикеша обрадовался:
– О! Вот почему они мне не отвечали! А я думал, что очень им не понравился.
Он бегал по магазину и восхищался:
– Какие молодцы люди! Чего только не придумали! Даже меня, за что я им бесконечно признателен.
Тра-та-та!.. – раздалось из угла. Малыш трёх лет весело палил из автомата, целясь в кого попало.
– Что он делает? – спросил Этикеша. – Что у него в руках?
Выслушав объяснение, Этикеша опечалился:
– Я думал, что люди умные-умные. А вдруг не очень?
– Все умные и добрые люди на Земле – за мир! А этот мальчик ещё очень маленький и глупенький, – сказали ребята.
10Юля и Федя снова привели Этикешу к учёным, а сами остались на улице, ждали, когда кончится учёный совет.
Учёные очень хвалили Этикешу:
– Как он прекрасно держится! Какие у него хорошие манеры! Какое приветливое лицо! Но почему он всё время молчит?
– Потому, что невежливо перебивать старших, – ответил очень приятный голос. – Ведь мне сегодня только год.
Вдруг Этикеша (вот так так!) повернулся лицом к окну и стал спиной к уважаемому учёному совету.
– Да это же невежливо – поворачиваться к людям спиной, когда они с тобой разговаривают! – встревожились учёные. – У него что-то испортилось. Слышите? Вместо того чтобы извиниться, он громко кричит: «Добро пожаловать!» Он перепутал вежливые слова, которые в него заложены!
Но Этикеша ничего не перепутал. Просто он увидел в окно Юлю и Федю.
Ребята вошли в зал заседаний и сказали:
– Здравствуйте! Извините нас, пожалуйста! Мы хотим поздравить Этикешу с днём рождения. И вот тебе наши подарки!
– Ах, какие мы невежи! – смутились учёные. – Забыли поздравить с днём рождения! Прости нас, пожалуйста, милый Этикеша. И мы очень просим вас, ребята, чтобы вы нас здесь немного подождали, если это вас не затруднит, – сказали учёные, сели в машины и помчались за подарками и праздничным тортом.
Ромашки
На лугу жили ромашки. И все до одной с ветром разговаривали:
– Я – самая зелёненькая!.. Я – самая жёлтенькая!.. Я – самая беленькая!.. Я – самая стройная!.. Я – самая маленькая!
Или даже:
– Я – самая кривенькая!
Каждая говорит только о себе, другую не слушает. Надоело ветру такое хвастовство, он и улетел. Никто больше ромашек не слушает.
Тогда ромашки начали друг на друга посматривать, листьями друг дружку потрогали. Глядь, они уже потихонечку разговаривают между собой:
– Ой, какая беленькая!.. Ой, какая жёлтенькая, как солнышко!.. Ой, какая стройная!.. Ой, кривенькая, но такая хорошая!
И давай друг с дружкой говорить, друг дружке сказки рассказывать и придумывать стихи.
Услышал ветер их весёлые добрые разговоры, прилетел назад да так на лугу и остался. Уж очень ромашки интересно рассказывали!
Семечко
Семечко было маленькое, но умело очень много. Оно сумело всю зиму пролежать в промёрзшей земле и не замёрзнуть. Его не обманули оттепели. Оно лежало тихо-тихо и дожидалось настоящей весны. И когда пришла весна, очень ранняя, но уже настоящая весна, семечко тут же догадалось об этом. Оно сразу проросло, приоткрылось сверху и пустило вниз корни, чтобы есть.
И вот вылез маленький белый росточек. Он был совсем крошечный, но храбро рос и лез из земли прямо вверх. Рос и лез, пока не наткнулся на что-то твёрдое. Это было старое-престарое веретено. Когда-то, лет двести назад, одна бабушка очень любила на этом месте прясть свою пряжу, сидела на скамеечке и как-то уронила веретёнце в траву да так и не разыскала его. Хитрая внучка нарочно спрятала его: ей совсем не хотелось сидеть неподвижно и учиться прясть, а хотелось ей убежать с девочками купаться на реку.
Ничего этого, конечно, не знал маленький белый росток. Он просто попробовал прорасти через толстую деревяшку, а когда не получилось, обогнул её и начал опять расти вверх. Рос, рос, пока не наткнулся на что-то твёрдое. Попробовал проткнуть – куда там! Откуда было знать маленькому ростку, что тут лежит старый, рваный лапоть. Его сто лет назад потерял в весенней луже маленький Васятка, когда удирал от злых шипящих гусей. Досталось тогда Васятке за утерянный лапоть, но искать там, где паслись злые гуси, Васятка не посмел.
Опять полез вверх росточек, опять обогнул что-то твёрдое. Так обогнул он трухлявую доску от забора, ржавый гвоздь, несколько черепков от разбитых чашек и тарелок. Ему даже надоело. Только начнёт как следует расти кверху – раз! – уже что-то мешает. Он даже несколько раз собирался плюнуть на всё и перестать расти. Но потом отдыхал, собирался с силами и опять рос и рос. Обогнул пуговицу и вылез из земли. И тут что-то снова ему помешало. Это была папиросная коробка. Но вот подул ветер и унёс папиросную коробку. И впервые росток увидел небо, к которому рос, синее небо и сияющее солнце.
И от радости он расцвёл.
Синее небо, милое солнце, тёплый ветер. Ни пчёл, ни жуков не было слышно: очень ранняя весна. Зато слышались голоса, взрослый и детский.
Если бы росток понимал человеческие слова, как понимал он язык света и тепла, он бы услышал:
– Не лезь туда, там грязно! Кому говорят?
– Но, мама, смотри, там цветок! Я хочу его сорвать.
– Испачкаешь ботинки! Если бы ты был в ботах!
– Но, мама, там очень прекрасный цветок!
– Хватит с тебя цветов, всё равно сорвёшь и выбросишь. Слушаться надо старших. Не лезь, там грязно!
Цветок этого, конечно, не понял. Зато он понял, что надо спать, потому что солнце опустилось низко-низко, к самому краю неба, а потом совсем закатилось.
Утром солнце опять поднялось. И поднял к нему свою голову маленький жёлтый цветок. Он стал ещё ярче и пушистей. Земля вокруг него подсохла. И опять раздались два голоса, взрослый и детский, но только не те, не вчерашние.
– Смотри, смотри! Цветок!
– Не надо рвать его. Жалко. Такой мужественный цветочек! Вырасти около стройки!
Упала тень. Прямо над цветком два глаза, в каждом отраженно по цветку.
– Скажи, правда, он похож на солнце? Не на большое, конечно, а на игрушечное. Правда?
Стрекоза и лешонок
Жил-был на свете маленький лешонок. Такой маленький, что имени у него ещё не было. И однажды он увидел в небе стрекозу.
«Ну и стрекоза! Всем стрекозам стрекоза! – думал лешонок, маленький, без имени. – Таких стрекоз я ещё не видывал!»
Опускается стрекоза, летит всё ниже, всё ближе.
«Нет, – решает лешонок, маленький, без имени. – Это не стрекоза, совсем не стрекоза. Это птица! Ну и птица! Всем птицам птица! Таких птиц я ещё не видывал!»
Опускается птица, летит всё ниже, всё ближе. Лешонок от неё во всю прыть, со всех ног! Прячется за кустики, за кочки. А тень от огромной птицы несётся за ним по лугу. Остановилась тень, остановилась птица не птица, стрекоза не стрекоза. Остановился бедный лешонок, маленький, без имени. Выглядывает из-за кочки, из-за брусничных листочков маленькая головка вроде брусничной ягодки.
А птица не птица, стрекоза не стрекоза ничего не делает. Висит себе в воздухе, машет крыльями, и такой ветер поднялся – не подойти.
– Эй ты, стрекоза! – кричит лешонок на стрекозином языке.
Стрекоза не откликается.
– Эй ты, птица! – кричит лешонок по-птичьи.
Не отвечает птица.
– Эй ты! Ты кто? – кричит лешонок по-своему, по-лешачьи.
И любопытно ему: кто же это прилетел без спроса на его поляну? Наверное, тоже нет имени, как у лешонка. Он подумал-подумал и решил пока (про себя и для себя) называть не стрекозу не птицу Леталкой.
Тут открылся у Леталки живот, высунулся длинный, до земли, хвост. И стали по этому хвосту спускаться не звери, не птицы, не маленькие леталки, а люди. Лешонок их сразу узнал, потому что повидал людей на своём коротком веку.
Люди спустились на землю и до самого вечера собирали среди кочек всякие травки, ловили и отпускали птиц. И каждой птице надевали на ногу кольцо. Наверное, чтобы птица не обиделась за то, что её поймали. Лешонку понравились эти блестящие кольца. Но – что поделаешь! – он не был птицей, и, хотя несколько раз нарочно попадался людям на глаза, люди не обращали на него никакого внимания, будто он сучок какой или трухлявая ветка. Видно, ему не полагалось кольца.
Лешонок, правда совсем немножко, понимал по-человечески. А люди говорили, до чего тут красиво, на лешонкиной поляне! Они, конечно, не знали, что хозяин этой поляны – маленький леший, которому всего три века, и что уже целый век он – хозяин этой поляны и следит за ней. А дом у него в лисьей норе. Лиса отдала ему свой дом, а себе новый вырыла. А когда маленький леший подрастёт, этак веков через десять, медведь для него хорошую берлогу приготовит. Звери и птицы все-все уважали маленького лешего.
Лешонок всё ходил следом за людьми и чуть не попал под сапог одному, с большой чёрной бородой, которой веков двадцать пять, наверно. Впрочем, у людей, кажется, считают годами, а не веками. И бородач, заметь он лешонка, решил бы, наверное, что ему не три века, а три года.
Лешонок спрятался в самый колючий куст. Он не очень понимал, о чём говорили люди, но часто слышал слово «заповедник». Он не знал, что это такое.
Когда Леталка улетела, лешонок сбегал в дальний Синий лес, где жил мудрый, старый леший. Тот тоже не знал. И русалки не знали. Водяной слыхом не слыхал. Полевики послали лешонка к овинникам, овинники – к домовым. Никто не знал, что такое «заповедник». Но все думали, что слово это хорошее и никакой беды от него не будет. Сам лешонок тоже так считал. Если б те люди с Леталки задумали что-нибудь плохое, зачем бы они стали птицам кольца на ноги надевать, они б этих птиц ощипали и изжарили, чтоб больше не попадались.
А в одной старой избе домовёнок из-под печки вылез, послушал-послушал и спросил лешонка, как его зовут.
– Никак! – ответил маленький лешонок, ещё без имени.
– А может, люди про тебя говорили? Может, это тебя зовут Заповедник?
– Ой, как я не догадался! – сказал лешонок. – Зови и ты меня Заповедником. Пожалуйста!
Мафка
Мафка, такой ёжик с мягкими иголками, жил вместе с сестрой Олимпией Марфутьевной и племянником Мафёночком в уютном домике под старым пнём, среди кустов одуванчика, земляники и ежевики.
Муж Олимпии Марфутьевны и отец Мафёночка – Муффий Алёнович тоже жил в этом доме, но его почти не было видно. (У мягких ёжиков имена всех мальчиков начинались на «М», в середине имени было «Ф», девочки назывались как кому нравится, лишь бы покрасивее, а отчество или, вернее, матчество, давалось по имени матери.) Муффий Алёнович с утра уходил на службу, возвращался вечером и, счастливый, катал колясочку с малышом.
Мафка и Олимпия Марфутьевна к этому времени успевали досыта покатать колясочку с Мафёночком. Она была очень удобная: сзади – приступочка, становись одной ногой, отталкивайся другой и катись, лучше всего с горы.
И вот однажды Муффий Алёнович объявил, что завтра идёт в отпуск. Все были очень рады.
Утром Муффий Алёнович сидел у себя в доме и читал вечернюю газету «Закат», которую не успел просмотреть вчера. По правде говоря, он держал её перед носом вверх ногами и мирно спал в своём любимом кресле.
Вдруг что-то шмякнуло по газетному листу, прорвало его, и прямо на нос Муффию Алёновичу шлёпнулся порядочный кусок глины, за ним другой, третий… Ещё один глиняный ком, пущенный чьей-то могучей рукой, вывел Муффия Алёновича из задумчивости. Он стряхнул его с носа и шагнул к окну.
В палисаднике Мафка окучивал кусты ежевики, а это дело нелёгкое. Комья глины и земли так и летели во все стороны.
Муффий Алёнович отнёс замызганный и рваный «Закат» на чердак, куда он складывал макулатуру для утепления домика (это экономило сухие листья), взял махровое полотенце и отправился в ванную, турурукая свой любимый «Мечтательный марш».
Он с наслаждением погрузился в тёплую воду, как следует отмок, намылился и открыл душ, чтобы ополоснуть все свои мягкие колючки. Потом он вытерся тремя полотенцами по очереди, иначе мягкие колючки не высохнут, посидел в тёплом уголке, убедился, что высох до последней колючечки, и вышел на крыльцо, чтобы вдохнуть свежий утренний воздух.
Муффий Алёнович вдохнул свежий воздух, покачнулся и со страшной скоростью полетел вверх ногами по ступенькам и – плюх! – опустился в таз с грязной водой. Это Мафка решил помочь сестре в генеральной уборке: взялся за мытьё пола, а уж если мыть, то с мылом, – вот он и намылил крыльцо.
Мафка помог Муффию Алёновичу вылезти из тазика и попытался вытереть родственника половой тряпкой. Тряпка стала, безусловно, чище, чего нельзя сказать о Муффии Алёновиче. Мягкие ёжики обычно не сердятся друг на друга. С помощью Мафки Муффий Алёнович на четвереньках (Мафка старательно подталкивал его сзади) кое-как по намыленным ступенькам вполз на намыленное крыльцо, достал из комода три свежих полотенца и скрылся в ванной комнате.
К обеду он явился в благодушном настроении и собственноручно покормил сыночка. Мафёночек сидел на своём маленьком стульчике и маленькой ложечкой колотил по маленькому столику, стоявшему перед ним. Мафёночек уже скушал свою кашу, и все (и он сам, конечно) были очень рады. Муффий Алёнович решил, что на свете нет лучшей музыки, чем стук маленькой ложечки по маленькому столику.
Убедившись, что сынок наелся, Муффий Алёнович сел на свой стул, повязал салфетку, удовлетворённо оглядел обеденный стол. Всё в полном порядке. Вилки, ножи и ложки лежат на местах, соль и горчица не забыты. Муффий Алёнович в ожидании обеда взял большой кусок хлеба, намазал горчицей, а Олимпия Марфутьевна уже несла большую супницу, над которой носился вкусный, ароматный пар. За сестрой шёл Мафка и нёс большой слоёный пирог, при одном взгляде на который настроение у всех сразу стало прекраснейшим.
– Любезный брат, вы не могли бы прибавить в эту перечницу немного крепкого перца, того, что подарил нам Маффий Аглаевич. Он хранится в большой красной банке на верхней полке, – попросил Муффий Алёнович, желая этим показать, что он всё простил и совершенно не сердится на Мафку.
Мафка высоко подпрыгнул от радости, стремительно понёсся в кладовую и вернулся с большущей красной банкой.
– Вот это? – спросил он, открывая брусничный сироп.
– Большое спасибо, любезный брат! – Муффий Алёнович решил не сердиться на Мафку. – Если этот пирог полить сиропом, он будет ещё вкуснее.
И Мафка от радости щедро полил этим сиропом голову Муффия Алёновича, который как раз наклонился понюхать пирог. Все поняли, что Мафка сделал это не нарочно. Маленький Мафёночек перестал стучать деревянной ложкой и молча, с удивлением смотрел на папу, который с головы до ног стал красивого брусничного цвета, весь, кроме белой салфетки, повязанной на груди.
В комоде полотенец больше не осталось, и Муффий Алёнович до позднего вечера просидел в своей комнате, вздыхая и боясь выйти из неё, чтобы не произошло какого-нибудь нового приключения.
Наступил второй день отпуска. Муффий Алёнович сладко зевнул, быстро вылез из-под одеяла, несколько раз попрыгал, столько же раз присел для разминки. Он чувствовал себя необычайно чистым, пушистым и бодрым. В открытое окно донёсся удивительный запах кофе и ещё чего-то вкусного. Кухня находилась как раз под комнатой Муффия Алёновича. Он заторопился к завтраку.
Позавтракав в кругу семьи, Муффий Алёнович удалился в свою комнату насладиться свободой, отдохнуть и заодно просмотреть два доклада, четыре плана, шесть деловых бумаг и написать хотя бы одно из двадцати деловых писем, чего он не успел сделать на службе до отпуска. Он открыл окно, чтобы сразу насладиться свежим воздухом, свежей утренней газетой «Рассвет» и видом из окна в сад, где как раз гуляла Олимпия Марфутьевна с Мафёночком.
И тут послышался тягучий душераздирающий визг. Муффий Алёнович высунулся из окна так далеко, что чуть не вывалился. Мафёночек спокойно спал в колясочке в другом конце сада. Олимпия Марфутьевна как ни в чём не бывало нанизывала для просушки ягоды земляники. Визжали в доме.
Муффий Алёнович, не чуя под собой лап, выскочил из своей комнаты, миновал коридор, промчался по крутой деревянной лестнице под самую крышу и остановился, тяжело дыша, перед дверью, за которой кто-то надрывался от визга.
Кто это мог вопить таким истошным голосом? Поросёнок или злой дух? Во всяком случае, ни тому ни другому не место в доме! И Муффий Алёнович храбро приоткрыл дверь.
У слухового окна сидел Мафка и быстро-быстро, всеми четырьмя лапками, надраивал песком большую круглую стекляшку, которая верещала так громко, что у Муффия Алёновича тут же заболели уши. А Мафка, кажется, даже напевал песенку, судя по движению губ.
Мафка долго не мог найти для себя дела по вкусу. И вдруг однажды увидел увеличительное стекло. Оно поразило Мафку и так пришлось ему по душе, что ни о чём другом он не мог говорить, думать и даже петь. Он решил стать мастером по изготовлению увеличительных стёкол и стал им.
Он уже сделал два с половиной стекла. Одно из них вставил в круглое окно домика. В жаркие дни окно закрывали ставнями, чтоб не случилось пожара, а в холодное открывали, и солнце обогревало дом. Второе стекло он подарил лучшему другу. Над третьим работа была в разгаре.
Мафка сам изобрёл способ, как делать увеличительные стёкла. Для этого нужно было отыскать стекляшку нужной величины, толщины и цвета. Прозрачные стёкла от бутылок и банок вполне годились.
Стекло было почти готово, и, когда Мафка подносил его к носу, Муффий Алёнович видел, как сильно увеличивался нос Мафки, словно это был не мягкий ёж, а какой-нибудь барсук или даже медведь. Увидев Муффия Алёновича, Мафка прекратил работу и испуганно поглядел на родственника.
Но Муффий Алёнович положил под стекло одну из деловых бумаг, которую он случайно захватил с собой, когда услышал ужасный визг. И вдруг он прочёл её всю, до последней буковки, в одно мгновение, хотя у себя на службе он бился над ней до самого отпуска и ничего не мог разобрать.
– Любезный брат! – сказал Муффий Алёнович. – Не могли бы вы подарить мне это удивительное стекло?
– Конечно! Конечно! – обрадовался Мафка. – Я как раз успею кончить его за твой отпуск!
И весь отпуск Муффия Алёновича Мафка трудился не покладая лап, а Муффий Алёнович слушал визг с чердака как самую лучшую музыку. Муффий Алёнович все эти дни радостно катал колясочку, в которой сидел его сынок, а Мафка время от времени грустно поглядывал на них из окошка. Ну ничего, скоро кончится отпуск, и он снова будет катать племянника.
