Текст книги "Острые грани (СИ)"
Автор книги: Тата Кит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Острые грани
Глава 1. Сергей
– Не надо, – подавляя раздражение, нервно дёргаю головой, когда Наташа в очередной раз пытается застегнуть пуговицы рубашки на моем горле.
Отхожу к двери и подпираю плечом косяк, ожидая, когда закончатся бесконечные сборы семьи.
– Стёпа, пора выходить! – кричит жена и суетливо наносит на пухлые губы помаду, а затем распыляет облако духов, в которое входит, прикрыв глаза.
На языке ощущается горечь, в носу свербит. Откидывая голову назад, смотрю в потолок, чтобы не морщиться от запаха. Давно пора сказать, что эти духи мне не нравятся, прошлые были лучше. Но всё никак не могу поймать момент, чтобы мои слова не показались Наташе обидными.
– Стёпа, опаздываем! – кричит Наташа чуть громче, и, наконец, сын выбегает из своей комнаты с сумкой спортивной формы перед собой.
– Да иду я! – ворчит малой.
Одним глазом смотрю на наручные часы и понимаю, что уже опаздываю. Смысла в том, чтобы торопить семью собраться быстрее, уже нет. Станет лишь больше суеты, мы снова поссоримся, но процесс сборов не ускорится.
– Всё, – заключает, наконец, Наташа. Традиционно напоследок смотрит на своё отражение, поправляет прическу, разглаживает платье на тонкой талии и приходит к выводу, что всё хорошо. – Идём?
Молча киваю, хватаю свой портфель, папку с бумагами и открываю дверь, пропуская вперед сына и жену. На два оборота закрываю замок двери и захожу со всеми в лифт.
Наташа чувствует моё раздражение и дарит робкую улыбку, глянув на меня через плечо в тесноте кабинки лифта.
Зеркалю. Улыбка выходит мимолётной, лишь уголки губ слегка вздрагивают. На большее при сегодняшней загруженности я просто не способен. Все мысли вертятся вокруг дела – если у ключевого свидетеля не развяжется язык, то меня ждёт провал.
– У тебя точно всё хорошо, Серёж? – спрашивает, наверное, в сотый раз за это утро Наташа, пока я держу для нее открытую дверь машины.
– Точно, Наташ, – роняю я нервно и взглядом указываю на сиденье. – Садись.
Малой уже в машине, пристегивается и смиренно ждёт, когда его доставят на место тренировки. Школа закончилась, четвертый класс позади. На лето остались только футбольные тренировки и прогулки на улице до заката солнца. Всё чаще ловлю себя на мысли, что завидую его абсолютной беззаботности.
Высадил сына у спорткомплекса, где он сразу ворвался в местную запеканку. Жену привычно довёз до офиса, где она заведует отделом продаж.
Наташа привычно целует меня в щеку на прощание, а, когда выходит, я уже машинально тянусь к бардачку, в котором лежат влажные салфетки, чтобы стереть ими след от помады жены.
Давно и на личном опыте знаю, что стращать уголовников с помадой на лице – неэффективно.
Глянув в очередной раз на наручные часы, понял, что пора ускориться, иначе встреча со свидетелем слетит.
Вливаюсь в нервный городской поток. Машины едва плетутся, движение плотное, будто никто и никуда не торопится, но в каждой машине сидит такой же псих, как я, который нервно ерзает жопой по сиденью и ждёт, когда традиционная утренняя пробка рассосется.
На светофоре не успеваю проскочить раньше, чем зажегся красный.
– Сука! – ударив ладонью по рулю, слежу за тем, как истекают секунды, а вместе с ними и мое терпение.
Три, две одна…
– Пожалуйста! – в салон машины на пассажирское сиденье юркает какая-то девчонка и смотрит на меня огромными карими глазами, в которых читается страх. – Прошу вас! Поехали быстрее! Он убьёт меня! Быстрее, пожалуйста! – девчонка растерянно смотрит в боковое окно и трясет рукой, словно подгоняя меня.
Волосы на затылке встают дыбом, в кровь впрыскивается давно забытый адреналин и разгоняет пульс. Смотрю туда же, куда и девчонка, но не вижу никакой опасности, зато отлично слышу гудки стоящих за мной на светофоре машин.
– Пристегнись, – бросаю я, втаптывая педаль газа в пол.
На всякий случай выруливаю на боковые улицы, пока девчонка, оставив на коленях свой белый рюкзак, молча и послушно пристегивает ремень безопасности.
– Кто за тобой гонится? – спрашиваю, не глядя в ее сторону.
– Лучше вам не знать, – отвечает она тихо, слегка заикнувшись. – Если вам по пути, то завезите меня на улицу Кошевого. Там я точно буду в безопасности.
– По пути, – киваю я. Машинально смотрю по зеркалам, чтобы выяснить не гонится ли кто за нами. Но за все минуты, что мы едем по боковым улицам в сторону Кошевого, я не заметил, чтобы за нами был хвост. – Ты что-то сделала? Почему за тобой гонятся? Я могу оказать профессиональную помощь, если нужно.
– Вижу, что вы очень хороший, – уже не таким испуганным голос говорит девчонка. – Но вы ничем не сможете мне помочь. Этот мужчина… он… страшный человек.
Поворачиваюсь к ней и вижу, что она разглядывает меня, чуть склонив голову набок. Выразительные глаза глубокого карего цвета скользят взглядом по моему лицу, плечам и рукам, подмечая обручальное кольцо. Тонкая бровь над левым глазом слегка дёргается, но тут же возвращается на место, когда, подняв взгляд, она понимает, что я тоже на нее смотрю.
На вид ей не больше двадцати лет. Брюнетка. Обычная. Таких по улицам и на автобусных остановках недалеко от общаг и универов полно.
– Страшный насколько? – спрашиваю я и снова возвращаю внимание дороге.
– Страшный настолько, что от его настроения зависит моё будущее. У него такие связи… Вот здесь поверните налево.
Чуть сбавив скорость, сворачиваю налево и понимаю, что окажусь на Кошевого гораздо быстрее, чем планировал.
– Остановите, пожалуйста, у той афиши, – девчонка слегка подбирается в кресле и придвигается ближе в двери. И меня начала бояться? – Остановите.
Торможу. Девчонка быстро отстёгивается, открывает дверь и, прихватив рюкзак, выходит из машины.
– Тебе точно не нужна помощь? – бросаю я напоследок.
Девчонка останавливается, закидывает лямку белого рюкзака на одно плечо и, развернувшись, подходит к моей машине. Наклоняется к опущенному стеклу, и я вижу, что на ее лице не осталось ни капли страха. Лишь веселье поджигает яркими искорками карие глаза.
– Расслабься, дядь, – улыбается она, опираясь ладонями о дверь машины. – Мне просто нужно было успеть в универ до начала пар. Ты вовремя подвернулся. Прости, если сорвала планы.
Тихий смешок вырывается из моей груди. Качая головой, прикрываю глаза и сжимаю пальцами переносицу. Меня обманули, как мальчишку. Но сделано это было красиво.
– И «страшного человека» не существует? – спрашиваю я, снова посмотрев девчонке в глаза.
– Ну, почему же? Существует, – легко улыбается мне она. Смотрит в глаза прямо, не отводит взгляд. – Знаете, какой мой препод по макроэкономике страшный человек? Ух! – хмурится она нарочито.
– А связи у него, как я понимаю, в деканате?
– Он и с ректором вась-вась, – трёт девчонка указательные пальцы друг о друга. – Ну, ладно, дядь. Спасибо еще раз, что подвёз. Пока, – машет она беззаботно рукой и уходит прочь.
Продолжая улыбаться уголками губ, неосознанно слежу за тем, как девчонка останавливается у соседней дороги, бегло смотрит по сторонам и перебегает, тряся длинными черными волосами по ветру. Прыгает через лужу, оставленную ночью дождём, и быстрым шагом, иногда переходя на бег, идёт дальше без оглядки.
Снова качнув головой, смеюсь над своей глупой доверчивостью, о которой не знал, и желанием побыть рыцарем.
Поднимаю стекло и трогаюсь с места. Посмотрев на наручные часы, понимаю, что шалость девчонки, заставившая меня нарушить привычный ежедневный маршрут, привела к тому, что на запланированную встречу я успею вовремя, а не с опозданием в полчаса, как я уже успел спрогнозировать.
Глава 2. Арина
Перепрыгивая через лужи, бегом по тротуарам, лавируя между людьми и машинами, я наконец, добралась до универа и с облегчением выдохнула, когда, посмотрев на часы в вестибюле, поняла, что до начала пары есть еще целых семь минут.
Если бы тот мужик не поверил бы мне и выкинул из машины, то фиг бы я так успела. Наверное, до сих пор бы стояла на той остановки и смотрела издалека на свой автобус, крыша которого торчала из бесконечной пробки.
У зеркала поправила резинки на макушке, которыми собрала верхнюю часть волос. Освежила блеск на губах и пошла к лестнице, чтобы добраться до аудитории, в которой мне предстояло сегодня выслушать лекцию и сдать зачёт.
Мысленно прогнала возможные темы, которые могут возникнуть у препода, любящего задавать вопросы не только по своему предмету, но и уходить далеко от него, чтобы затем порой самыми нелогичными и неясными закоулкам выйти к вопросу, с которого мы начали. И это, кстати, очень круто, когда в конце беседы с ним ты понимаешь, что твой мозг только что провернули в черепной коробке и заставили тебя поцеловать в зад себя же. Это уметь надо.
На одном из поворотов в лабиринте коридоров мою руку обхватили чьи-то теплые пальцы и дернули назад.
– Привет, – выронил хрипло Арс и притянул меня к себе. Легкая улыбка коснулась его губ, которыми он потянулся к моим.
– Ну, привет, – выдохнула я, сделав немалое усилие для того, чтобы не закатить глаза. Прогнулась назад о уперлась ладонями в плечи парня, чтобы избежать поцелуя.
– Не соскучилась? – промурлыкал он как сытый котяра в мою шею и влажными губами ущипнул тонкую кожу.
– Как видишь. Отпусти, – толкнула я его сильнее в плечи и, наконец, смогла высвободиться из приторных объятий.
На нас начали пялиться люди, будто увидели парочку молодоженов.
– В чем дело, Ри? Нам же вчера было хорошо. Не хочешь повторения? – снова потянулся Арс к моим губам, рукой обхватив талию рукой.
– Это было вчера, – остановила я его. Нервно дернув плечами, вернула рюкзак на лямку, стараясь удержать между нами дистанцию.
– В чем дело? – нахмурился Арс, поняв, что я отталкивала его не для того, чтобы заигрывать, а для того, что он на самом деле от меня отстал.
– Ни в чем, – бросила я, равнодушно посмотрев ему в глаза. – Просто я не припомню, чтобы говорила вчера о том, что хочу повторения. Было и было. Не романтизируй.
– В смысле?! – кажется, кое-кто оскорбился. – Ты угораешь?
– Похоже, чтобы я шутила? Слушай, Арс, ты ежедневно юзаешь любую тёлку, на которую укажет твой член. Так продолжай в том же духе. Хочешь, я завяжу тебя глаза, покручу на месте, а ты сегодня трахнешь ту, на которой укажет твой член? Давай?
– Правду говорят, что ты ебанутая, – посмотрел он на меня брезгливо. Смерил взглядом, полным неподдельного отвращения, и пошёл дальше со своей «указкой».
Закатив глаза, поправила прическу.
Почувствовала ли я хоть что-то, глядя ему в след? Нет. Я не испытывала вчера вечером к нему ничего, кроме сексуального влечения. А после случившегося с ним секса перестали испытывать и его.
Кто-то осуждающе скажет: «Ри, как же так?! Ты же девочка! А как же бабочки в животе, пони по радуге? Любовь?»
Любовь? А что такое любовь? Кому от нее было действительно хорошо?
От секса – да. А от любви кто-нибудь испытывал удовольствие?
Моя мама любила мужчин. Много их любила. Позволяла им всё: бить себя, своих детей, измены, предательства, унижения. И всё равно продолжала валяться в их ногах. Менялись мужчины и ситуации, но неизменным оставалось одно – мамино обожание любого из мужчин. И это ее погубило, когда очередной «любимый» убил ее из ревности, которая, как известно, является побочкой любви.
Моей старшей сестре Ру любовь тоже не принесла счастья. Ей пришлось от нее добровольно отказаться. Отказаться от любви, потому что любишь – кажется, глупее ничего придумать невозможно. Но моя сестра приняла такое решение и живёт с ним. И до сих пор любит того, от которого отказалась, воспитывает его дочь, хоть и пытается забыться в объятиях другого.
Мои подруги регулярно льют слёзы и причина тому всегда одна – любовь. Любо безответная, либо недостаточная.
Что я знаю о любви и привязанности? Я знаю, что это больно.
Кто-то скажет, что любовь прекрасна, в ней смысл жизни. Возможно. В книгах, в фильмах, в песнях. Она прекрасно везде, только не в жизни.
В жизни я не видела той красивой и трепетной любви, которую показывают в фильмах и книгах. В жизни, я знаю точно, любовь – синоним боли. Или ее верный спутник. Кому как нравится…
Как и любой человек я стараюсь избегать то, что приносит боль. Это нормально.
Я точно знаю одно: секс – это то, что действительно приносит удовольствие и не влечет за собой боль (ну, разве что в первый раз). Для него не нужно ни чувств, ни привязанности, ни обещаний, ни клятв. Достаточно понять, что вторая сторона хочет того же, что и ты. Безответный секс невозможен, в отличие от любви.
Глава 3. Сергей
После работы привычно паркуюсь во дворе многоэтажки. С заднего сиденья беру портфель с бумагами, ноутбук и пакет с продуктами, список которых прислала Наташа, попросив заскочить в магазин после работы.
В квартире пахнет вкусным ужином. Стёпка встречает меня в прихожей. Зажав подмышкой планшет, ударяет кулаком в мой кулак, берет пакет с продуктами и уходит в кухню, где оповещает маму о том, что я приехал.
– Привет, Серёж, – Наташа мимолётно целует меня в губы, не касаясь мокрыми руками. – Поможешь с ужином?
– Сейчас переоденусь, – бросаю я устало.
В комнате скидываю опостылевшую за день рубашку, брюки и наручные часы. В шкафу выискиваю простые домашние штаны, игнорирую футболки, которые никогда не ношу дома.
Грязные вещи оставляю в корзине для белья, мою руки и иду в кухню, где Наташа что-то помешивает в сковороде. Кажется, какой-то соус.
– Нарежешь салат? – бросает она с легкой улыбкой, мельком глянув на меня через плечо.
Молча киваю и приступаю к нарезке лежащих на столе овощей.
Я спокойно принимаю участие в домашних делах. У меня нет замашек принца, согласно которым меня должны обслуживать только потому, что я мужик и зарабатываю больше. Для меня не составляет труда нарезать пару овощей на салат или помыть посуду после ужина. В этом нет ничего сложного или предосудительного. Наоборот, спустя несколько лет брака, мы с женой поняли, что кухня – это постоянное и излюбленное место для наших встреч, где мы проводим вечера, рассказывая друг другу за ужином и готовкой о том, как прошёл день каждого из нас. К нам частенько присоединяется сын, который, в основном, занимается дегустацией и трёпом о том, какой он крутой и классный пацан. И с каждым годом он становится всё круче и класснее, конечно же.
Сегодня Наташа традиционно рассказывала о своих подругах с работы и о том, что они выкинули на этот раз. Честно говоря, я уже давно потерял нить о том, кто из ее подруг кто. Кто Катя, а кто Света, кто «овца». Кто замужем, а кто в постоянном активном поиске. Я уже давно и безвозвратно потерял сюжетную нить, слушая жену, в основном, на автомате. В нужных местах я соглашаюсь с ней, где-то просто киваю, а где-то даже делаю вид, что мне тоже весело. Я не слышу и не понимаю, о чем и о ком она говорит. Моя реакция исходит из интонаций, которые долетают до меня от Наташи. Я просто даю ей возможность выговориться, заглушая в себе грубость, когда мне просто хочется побыть недолго в тишине после напряженного рабочего дня.
Сам я почти ничего не рассказываю. Наташа спрашивает. Наверняка, ей интересно послушать истории с моей работы, или, как я, сделать вид, что интересно, но с годами я научился отмахиваться от таких разговоров, понимая, что придётся вдаваться во многие детали. А я уже устал от всего этого в кабинете и добровольно мусолить всё это уже дома мне не хочется. Поэтому, чаще всего, я обхожусь общей информацией, иногда сообщая ей о том, какое дело веду и какие у него перспективы.
С годами общение становится не таким радужным, как в начале брака. Прижатые рутиной, бытом, работой и обязательствами, мы уже не щебечем как птички в райском саду. К концу дня, чаще всего, хочется просто отдохнуть в тишине, чтобы никто не трогал.
После ужина, я помог Наташе помыть посуду. Не всю, правда. Стёпка затянул меня в зал, чтобы порубиться в приставку. Какой мальчишка тут устоит? Мой внутренний мальчишка не смог.
В итоге, от приставки я оторвался только тогда, когда Наташа, стоя в дверном проеме уже в шелковом халате, намекнула на то, что пришло время спать.
Нехотя, но Стёпка поплёлся в свою комнату, в очередной раз напомнив нам, что завтра утром его нужно подбросить до большого стадиона, а не в спорткомплекс.
После душа забираюсь под одеяло и несколько минут читаю почту. Наташи рядом нет. Судя по звукам, она что прибирает в кухне или готовит продукты для завтрака.
Через несколько минут рядом со мной мелькает стройная тень жены. Снимает халат, кидает его на круглый пуфик у туалетного столика, и, выдавив немного крема из тюбика на тыльную сторону ладони, ныряет рядом со мной под одеяло.
Мельком глянув на нее, понимаю, что пора закругляться. Закрываю ноутбук, откладываю его на тумбочку и скатываюсь вниз по подушкам. Поворачиваюсь к жене, молча наблюдая за тем, как она привычно мажет руки кремом перед сном. Скольжу взглядом по ее профилю, по острому носу, по пухлым губам. Мысленно утопаю в ложбинке груди…
– Что? – не выдерживает она, наконец, посмотрев на меня с легкой улыбкой. – Тебе тоже дать крем?
– Не крем, – произношу я, сосредоточив внимание на тонкой бретельке кружевной сорочки, которую с большим наслаждением снимаю с плеча жены.
– Серёж, – шипит Наташа, боязливо косясь на закрытую дверь нашей спальни.
– Стёпка уже давно спит, – шепчу я, нежно целую жену в обнаженное плечо, пахнущее гелем для душа.
Подминаю под себя податливое тело Наташи. Языком раздвигаю ее губы и впечатываюсь в горячую промежность пахом, ощутив лёгкую дрожь стройного тела.
– Ого! Долго же ты терпел! – смеется шёпотом Наташа.
Спускаюсь поцелуями ниже, оголяю пышную грудь, наслаждаясь тем, как Наташа выгибается навстречу, предоставляя мне всю себя без остатка.
Слегка отстраняюсь, сажусь на пятки, но только для того, чтобы стянуть с жены трусики и оставить их за спиной. Снова возвращаюсь к ее губам, целую и, не глядя, тянусь к верхнему ящику тумбочки за презервативом. Приспускаю свои трусы, раскатываю презерватив по всей длине и, заглянув в глаза жены, плавно вхожу в нее, чувствуя, как ее дрожь растекается теперь и по моему телу тоже.
Ловя губами вершинки груди, наращивая темп. Вколачиваюсь в Наташу, понимая, что она уже близка к разрядке.
Она снова и снова прикусывает свои пальцы, пытаясь не выдать то, чем мы здесь занимаемся, стонами. Темные волосы разметались по подушке. Я вижу, как в свете настольной лампы дрожат ее ресницы, как она ловит ртом воздух, шумно дышит и, наконец, притаившись на несколько секунд, конвульсивно сжимается вокруг меня. Острые зубы впиваются в плечо, в котором Наташа глушит стоны, ногти царапают спину.
Чувствуя ее пульсацию, я начинаю вколачиваться в нее. Жмурю глаза, мысленно приближая развязку. Рой мыслей о работе, быте, доме… оттягивает долгожданный момент.
Раздраженно дёргаю головой, пытаясь их отогнать. Не сейчас. Не время. Обо всем этом дерьме я подумаю потом. Один.
С рыком впиваюсь пальцами в Наташино бедро, подхватив ее ногу под коленом. Стиснув зубы, наконец, достигаю разрядки, не позволяя себе до конца обмякнуть на жене, которая тоже пытается отдышаться.
– Ты сегодня долго, – выдыхает она в мою макушку, полностью расслабившись под моим весом.
– Голова всякой херней забита, – выдыхаю я.
Сползаю с жены, плетусь в ванную, где снимаю презерватив и бросаю его в мусорный пакет. Снова встаю под душ, смывая выступившие капли пота.
Полотенце, трусы.
Возвращаюсь в комнату, ложусь под одеяло. Взглядом провожаю в душ Наташу и некоторое время расслабленно туплю в телефоне.
Наташа возвращается, снова мажет руки кремом и ложится под одеяло. Целует меня в плечо и поворачивается спиной, погасив свет лампы на тумбочке.
Кладу ладонь на ее зад, выступающий округлостью под одеялом.
– Спокойной ночи, – бормочет жена тихо.
Откладываю телефон на тумбочку, скатываюсь вниз по подушкам и, мягко приобняв жену за талию, целую в затылок.
– Спокойной ночи, – шепчу я.
– Угу, – слышу сонное в ответ.
Откидываюсь на спину. Немного подумав, перекатываюсь на живот. Отвернувшись от жены, подминаю под себя подушку и закрываю глаза, надеясь хотя бы сегодня не мучиться бессонницей.
Глава 4. Сергей
– Вот здесь, Серёга, – Мишка в предвкушении уже начал почесывать руки. – Здесь, Серёга, наливают лучший ром и текилу. Кусни, лизни, ё-маё!
– Мих, называй вещи своими именами: здесь ходят лучшие студенточки, которые наливают разбадяженное пойло хуже ацетона, – подколол Макс нашего общего друга с заднего сиденья.
– Эх, пацаны, – мечтательно вздохнул Миша, отстегивая ремень безопасности. – Там такие нимфы по залу летают! Вы их увидите, и дерьмо согласитесь из их рук выпить. Еще и добавки попросите.
– Макс, ты записал? Нам нужен компромат на Мишку, в случае, если его жена решит подать на развод, – хохотнул я, тоже выходя из машины вслед за друзьями.
– Жена – это жена. Это то, что неизменно. То, что со всеми нами навсегда, – философски протянул Миша, заправляя пивное пузо за пояс джинсов. – А вот хороший левак, укрепляющий брак, бывает полезен. Так что, считайте, что я борюсь за счастье своей семьи.
– Мишань, не перегибай, – поморщился я брезгливо. Раздражение холодной змеей скользнуло по позвоночнику. – Если ты реально собрался трахнуть кого-то на стороне, то давай без нас. Мне на хер не упало быть в курсе подобного дерьма. Нам потом с твоей Катей за общим столом на праздниках сидеть. И как ты себе это представляешь?
– А-то тебя в адвокатуре не научили пиздеть и не краснеть? – фыркнул Миша, который сегодняшним вечером успел накидаться еще до нашей встречи. – Ладно. Пошутил я. Расслабься, Серёга. Что нам, женатикам, остаётся? Глазеть только, да слюни пускать… чтобы дрочить было легче.
– Миша, блядь! – рыкнул я, толкнув друга в плечо.
– Шучу, я шучу! – вскинул тот руки. – Давайте-ка, и вы уже накидайтесь, чтобы быть со мной на одной юмористической волне. Размойте немного свои рамочки, моралисты хреновы.
Мы с Максом молча переглянулись. Неприятный осадок остался. У Мишани иногда бывают заскоки, когда его болтает из крайности в крайность – от всепоглощающей любви к жене, то желания найти ей временную замену. Но на измене за все годы, что мы дружим, он ни разу пойман или замечен не был. По крайней мере, нам бы он точно об этом проболтался за неумением держать язык за зубами. Как сейчас, например.
В баре мы заняли места подальше от музыкальных колонок, чтобы можно было спокойно, не надрывая глотки, поговорить.
Едва сняв куртку, Миша стал голодным взглядом рыскать по залу. Мы с Максом всё ещё пытались понять, как на эту хрень реагировать.
– Вот это жопа! – просвистел Миша сквозь стиснутые зубы.
Проследил за его взглядом и увидел официантку в… форме. Если подобного рода тряпки, вообще, можно назвать формой. Но, судя по тому, что я успел понять, зайдя в этот бар, все официантки здесь были одеты одинаково и специфически: черные рваные колготки-сетки, короткие синие шорты, похожие на старые обрезанные джинсы, красные клетчатые рубашки, завязанные на талии, и черные ковбойские шляпы на головах. А на талиях были повязаны пояса, похожие на патронташ, только вместо патронов в них были рюмки и солонка. Кажется, их называют текила-гёрл – они толкают дешевое пойло за неоправданно завышенный ценник. Благодаря красивым лицам и фигурам им это удается.
– Не! – махнул Миша рукой, когда девушкой, чей зад он только оценил, повернулась и стало видно её лицо. – Эта – хуйня. Тут есть одна, такая… – руками он показал сиськи, каждая из которых была больше моей головы. – У неё и сиськи, и лицо, и жопа, что надо. И попиздеть с ней приятно.
– Мы здесь собрались, чтобы друг с другом попиздесь, а не с какой-то полураздетой студенткой, – произнес Макс. – Давайте уже закажем выпить, да закусить. И больше Мишане выбор места для наших вылазок доверять не будем.
Макс поднял руку, и у бара на него среагировала официантка в корпоративной форме. Стянула с бара папки с меню и бутылку какого-то пойла. Бросила что-то напоследок бармену, улыбнулась и пошла к нашему столику.
– О! Она! – заёрзал на стуле Миша, узнав в этой девчонке кого-то.
– А, старый хрен, это снова ты? – вздохнула девчонка, слегка закатив глаза, но улыбку на губах удержала. – Что на этот раз приехал мне лизнуть?
Спрашивая, она разложила меню перед каждым из нас и поставила на стол бутылку текилы.
– Разомнетесь для начала? – спросила она, обращаясь ко всем нам и поставила рядом с бутылкой три рюмки. – Рюмка – триста. Для тебя, добрый самаритянин, первая – бесплатно, – указала вдруг девчонка на меня. Наполнила рюмку и толкнула ко мне.
И это насторожило.
Почему именно мне бесплатно? Мы знакомы? Пригляделся к бейджику с именем Арина. Не знаю такую. Посмотрел на ее лицо с ярким макияжем и…
– Как поживает страшный человек? – спросил я.
– Как хочет, – усмехнулась девчонка, дёрнув узкими плечами. – Главное, что мне удалось избежать пенетрации от него. Ну, что, старый хрен, наливать тебе, нет? – обратилась она к Мише, который всю эту минуту пускал слюни, пялясь на ее грудь.
– Наливай! – положил он на стол косарь и как щенок стал ждать, когда девчонка, запрятав деньги в задний карман шортов, насыплет ему на руку соль и наполнит рюмку текилой.
– Сегодня сам себе лизнешь. Лайм, – придвинула она ему тарелку с нарезанными дольками. – Заказывать сейчас будете или позже подойти? – спросила она, обращаясь ко всем нам.
Равнодушно скользнула взглядом по нашим лицам и, не глядя, шлёпнула Мишу по руке, которую он, за каким-то хреном, потянул к ее поясу. Похоже, он не первый раз ее достает, или она просто привыкла к подобным посетителям, наперед зная их шаги.
– Позже, – сказал я.
Арина кивнула, подарила нам дежурную пластмассовую улыбку и вернулась к бару, где снова начала смеяться с барменом.
