Текст книги "Приручить ёжика (СИ)"

Автор книги: Тата Ефремова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

1

Это был очень плохой день. Во-первых, мне пришлось остаться на пятую пару. Во-вторых, Горкин, который последние два дня не давал мне проходу, отыскал меня в «предбаннике» у нашего философа Родиона Петровича. Я Родиону Петровичу пропуски отрабатывала – раскладывала по папкам темы. У пожилого академика Любцева была прекрасная метода вести пары – он нам на парты выдавала курсовики студентов прошлых лет, бросал:

– Ознакомьтесь с этой чушью, пока меня не будет. И каждому потом объяснить, почему это чушь, с доказательствами.

И шел по своим делам. Всем нравилось. Без Канта и Гегеля, разумеется, не обходилось, но курсовики были уж очень с интернета стыренными – чушь находилась в них на раз: при попытке переписать копипаст своими словами страдальцы вставляли в них откровенную философскую ересь.

В общем, пару пар я пропустила. По личным обстоятельствам. И, кстати, из-за Ромки Горкина: один раз, когда телки-поклонницы Романа на меня наехали, второй – когда я собрала нашу общажную команду и пошла отстаивать свои честь и достоинство, короче, на стрелку на телками, доказывать, что у меня с Ромкой только деловые отношения. Оба раза четвертой парой стояла философия. Телки, кажется, не поверили.

Поэтому когда я увидела Горкина в кабинете Любцева, мне поплохело. Долго он меня мучить будет?

– Ну чего тебе опять? – взвыла я. – Я же сказала, заказы не беру.

– Берешь, – сказал Ромка. – Я видел, ты Ольге Долькиной тест писала.

– Я неправильно выразилась, извини. Я у тебя заказы не беру.

– Ну Ёжик, ну будь человеком, – заныл Горкин. – Мне не к кому больше обратиться.

– Что у тебя? Перевод? Через гугл пропусти.

– Очумела? Гугл транслейт? Мне Новицкая незачет влепит! Ну плииииз! Я заплачу !

– Конечно заплатишь! Но не мне! Ищи кого-нибудь другого.

– Ну Аль... Ну они не будут тебя больше донимать. Я им все объяснил. Что это был дружеский чмок, а не поцелуй. Что между нами ничего нет.

– Я им это раз... тридцать повторила! Они мне не поверили. Сказали... сказали, я на тебя как-то по– особенному смотрела! Это как?!

– Может, как на клиента, который тебе бабок должен? – робко предположил Горкин.

– Точняк! А ты и должен! Вали, Ром! Я занята.

– Ну Ёж! Ну по дружбе! Давай помогу!

Горкин принялся суетливо запихивать распечатки в файлы, бормоча:

– А между прочим, если ты мне перевод сделаешь, я тебе нового клиента подгоню. Классного. Богатого. Андрюха Минаков, слышала? С экономического. Он язык прекрасно знает, по Лондо нам каждое лето, но ему лень. Он вообще оболтус. Спортсмен, поэтому его в универе терпят. Встречается с Надей Кутихиной с журналистики, она профсоюзница и что-то там еще, по благотворительности. Популярная парочка.

– Главное, чтобы была платежеспособная, – пробурчала я и переспросила: – Экономический?

– Ага.

Я призадумалась. Люблю экономистов. Я в их терминологии наблатыкалась. Это раз. Они в другом корпусе нашего студгородка. Это два. Там меня знают только «клиенты». Пришла, взяла задание – вернулась, забрала деньги. Все.

– Он из какой группы?

– Из восьмой.

– А-а-а... Тоже Новицкая ведет?

– Так ото ж.

Я еще глубже задумалась. Татьяна Михайловна преподавала сразу на нескольких факультетах и была жестким и непреклонным учителем. Остальные преподы английский преподавали постольку– поскольку, учитывая, что со школьной скамьи в вуз мы приходили далеко не полиглотами (это у меня ситуация другая). А Новицкая имела привычку всех иметь. Это только у нее студенты по всей лексике отдельный зачет сдавали. Татьяну Михайловну и ее манеру задавать огромные переводы из ею же самой написанных брошюр я обожала – она меня кормила, в переносном смысле. Я научилась делать переводы так, что комар носа не подточит. По крайней мере, жалоб от клиентов пока не поступало.

– Ладно, – решилась я. – Скажи этому...

– ... Андрею.

– Да. Скажи ему, чтобы он какую-нибудь тетрадь свою подготовил, где у него почерк... ну... типичный, но разборчивый.

– Да, знаю. А я? А мне?

– Давай свое задание.

– А скидка будет?

– Обойдешься. Ты мне еще моральную компенсацию должен.

– Злюка, – сказал довольный Горкин, доставая из сумки тетрадь и брошюру «Английский в сфере Масс-Медиа». – А с девчонками я еще раз поговорю. И все отдам... завтра.

Когда он ушел, я продолжила раскладывать курсовики. Кап. Кап. Несколько слезинок попали на пыльный пластик папок. Ну вот что это? Я пошла в маленький преподавательский туалет на этаже и разрыдалась. Черт меня дернул влюбиться в приятеля. Мы с Горкиным познакомились вначале первого курса. Он узнал, что я язык хорошо знаю, и начал давать мне заказы. Мы даже тусовались практически в одной компании. Он сначала был для меня... как друг. А потом стал петь в студенческой группе. В школьные годы Роман учился в музыкалке, бросил, доучивался уже в группе, местной, но довольно популярной, самой настоящей, «Подпольный синдикат», кажется. В универе его ребята из рок-бэнда сразу приметили. Пел он на сцене вкрадчиво, с улыбкой, с какой-то невероятной харизмой. И началось: поклонницы, амуры-купидоны. Мы продолжали общаться. И чем дальше, тем больше я влипала и тем больше таяли мои надежды. Зачем ему я, Алина Ёж, обычная студентка, заурядная, суетливая, с первых месяцев учебы озабоченная тем, как бы заработать? Ведь мама у меня – простая учительница, сутки за компом и над тетрадками, репетиторство даже на выходных и каникулах. Деньги брать у нее я не могу, мне стыдно, у нас квартира сыплется вся просто, а у мамы мечта – ремонт, хоть небольшой: нормальная мебель, а не гэдээровская семьдесят шестого года выпуска, и обои без выгоревших полос, и краны не гнилые, протекающие, и трубы нормальные, а не с тоннами ржавчины внутри.

Я платила за общагу, покупала себе еду на свои кровные и послушно, несмотря на вечное искулнение перекусывать на бегу1, готовила себе на нашей общажной кухне. Мама хорошо знала, как опасно лишать себя горячей пищи, и постоянно мне об этом напоминала.

Мои соседки по блоку сначала приглашали меня на разные тусовки, пытались познакомить с парнями, напоить, научить курить (причем, не только табак), прогуливать пары, а потом смирились и посчитали безнадежной. С ними я старалась поддерживать нормальные отношения, о чем потом, учитывая контингент поклонниц Ромки, совсем не пожалела.

Этот поцелуй вышел как-то случайно. Я хотела Ромку в щечку клюнуть, как обычно. Я этого момента наших деловых встреч всегда ждала, а он никогда против не был. Лицо у него... чистое, красивое, пушок блондинистый на щеках, не колючий, мягкий. Вышло странно: Горкин повернулся, и я попала губами в его губы. Он шутливо поднял брови, потом рассмеялся. Я тоже захихикала, мол, бывает же. А теперь пла чу.

Я стояла в туалете и рыдала. Открыла кран, принялась плескать в лицо ледяную воду', опять разрыдалась, стала нащупывать контейнер с полотенцами. Кто-то вложил мне бумажную салфетку прямо в руку. Я быстро вытерла глаза, посмотрела и сказала:

– Здравствуйте, Людмила Геннадьевна.

Рядом со мной стояла и учгьгбалась преподаватель по маркетингу с журналистики, очень милая девушка, сама недавняя выпускница Каратовского вуза.

– Ты Алина... Ёж, да? Что случилось? Двойка?

– Нет. Из...звините.

– А чего прощения просишь? Право на слезы прописано у нас в Конституции.

– Да? – удивилась я.

– Ну... может, я и утрирую. Зато ты сразу рыдать перестала. Любовь?

Я наклонила голову и кивнула.

– Бывает, – Людмила Геннадьевна поправила прическу. – Не расстраивайся. Плакать можно, расстраиваться – нельзя.

– Потому что нервные клетки не восстанавливаются? – попыталась пошутить я. В такой неловкой ситуации я давно не бывала.

– Нет, потому что ты тратишь свое внимание на кого-то, кто этого совершенно, судя по твоему расстроенному лицу, не достоин. Он тебя обманул?

– Нет. Просто не замечает... считает другом. Я... никакая. Безнадежная трудоголичка.

– О-о-о, – протянула преподавательница. – Ну что тебе сказать? Есть такой популярный сюжет в фильмах: девушка долго ходит невидимкой, преображается, и ОН сразу начинает ее замечать. Ах, какой я Д}Т>ак! Где были мои глаза? Ведь вот она, та самая, единственная!... – Людмила Геннадьевна так все это изобразила, что я невольно рассмеялась. – Ты и без этого милая, Алина. Красивое платье, модная прическа, макияж – это для привлечения самцов, из животного мира, понимаешь? А мы люди. Однажды ты будешь усталой, разбитой, невыспавшейся, с размазанной тушью или с опухшими ногами. И что тогда? Пойдет искать очередную преображенную? Если он сейчас тебя не разглядел, не стоит это твоих слез. И, кстати, в природе самки обычно серенькие, это их защита. Хм... что-то Остапа понесло. Просто люблю секретничать в дамских комнатах. Тут все проще и человечнее.

Преподавательница скрылась в кабинке, а я деликатно поспешила прочь, крикнув:

Спасибо!

2

Вернувшись, Любцев меня отпустил. Выглядел академик довольным – сытым. Кормился он у нас в студенческой столовке, не брезговал. На следующий день Любцев посчитал мои пропуски отработанными. Золотой человек. Только алкоголик.

Можно было идти в общаг)'. У меня джинсы были грязными: курсовики на полках застоялись и стряхнули пыль веков прямёхонько на коленки. Ничего, у Киры, соседки по блоку, есть стиралка, напрошусь, мы дружим.

По дороге добрый боженька послал мне еще одного клиента. Клиентку. Ею стала...та-дам!... Кристина с третьего курса, любительница английских статутов с ошибками в сети, вроде «I miss your terrible», «Never dive up!» или «Live sucks». Читать ее английский было сплошным удовольствием. Мне, но не Новицкой, которую в народе величали Круэллой. Поэтому Кристина в который раз вылавливала меня после пар. В качестве «аванса» она покупала мне в соседнем с универом кафе манговый раф в большом стаканчике. Вот и сейчас она стояла с двумя стаканами кофе.

– Уф! Мля, Ёж! Где тебя носит?! Ты почему на сообщения не отвечаешь?

– Я ответила, что задержусь. Думала, ты не станешь ждать.

– Да куда я денусь? У меня зачет завтра. Меня без всех переводов не допустят.

– Сколько текстов?

– Три.

– Ни фига себе! Раньше нельзя было подогнать?

– Да ты понимаешь... то, сё... Но ты ведь возьмешься, да? Мне надо, чтоб моим почерком и с моими ошибками. Иначе Круэлла поймет.

– Без проблем. Фирма гарантирует качество и достоверность. Мои расценки ты знаешь. За срочность пять сотен сверху.

– Да не вопрос!

– Ой, подожди.

У меня в рюкзаке верещал телефон. Ромка. Я прокашлялась и, поскольку' Кристина была одной из фанаток Горкина, демонстративно сердито рявкнула в трубку:

– Чего тебе, Горкин? Ты задолбал уже!

– Чё опять злишься, Ёжик? Мы с клиентом у фонтана. Клиенту' скоро на тренировку.

– Как? Уже сегодня? Так быстро? – я отпила из стакана.

Вку'с кофе показался мне странным, но я не стала обращать внимания, мучительно размышляя, как успеть принять у Кристины заказ и добежать к фонтану за пять минут.

– Ладно, ладно, никуда не уходите. Ты цены назвал?

– Конечно, Аль, первым делом. Клиент согласен.

Отлично! Полторы штуки на дороге не валяются. Андрюха... как его там... по словам Горкина, парень обеспеченный, потянет.

Лицо зачесалось: сначала веки, потом верхняя губа. Я у'же заканчивала просматривать задание, когда Кристина со страхом в голосе спросила:

– Аль, чё с тобой? У тебя веки опухли.

Я посмотрела на стаканчик в руках. Понюхала.

– Кристин, какой сироп?

– Клубничный. Я забыла сказать, манго не было.

– Крис, блин! У меня аллергия на клубнику!

Третьекурсница охнула и запричитала. Я выхватила у нее методичку и кинулась бежать. В аптеке купила антигистамин и бутылку «Ессентуков». Поздно. Лицо опухло, глаза превратились в щелки. Это дня три, не меньше, если не больше, у меня всегда так. Умереть не умру, а на мир буду смотреть в одну четвертую «оптики».

При виде меня у Горкина вытянулось лицо.

– Аль, у тебя...

– Я знаю.

– Э-э-э... ладно. Это Андрей. Это Алина. Я пошел.

Приятель двинулся прочь, оглядываясь. Класс ваще! Я мрачно посмотрела на Минакова. Тот равнодушно посмотрел на меня. Ничего такой. Спортивный, высокий, широкоплечий, на лице модная нынче поросль. Не красавец, конечно, с Ромкой не сравнить. Взгляд как бы вскользь. Мне сейчас такой взгляд и нужен. Сзади Минакова стояла, придерживая два дорогих и красивых велосипеда, высокая девушка. Смотрела она на меня... скажем так, пристально и увлеченно, брезгливо подняв верхнюю губу. Да ради бога! Хоть горшком назови, только деньги плати.

– Вот, – парень достал из кармана брошюру, помятую тетрадь в клеточку и такую же, но чистую и новую. – Нужно не так, чтобы супер складно, окей? Я на парах мало разговариваю. Не люблю лишнюю... поэтику.

– Угм, – прошамкала я, губы еще больше опухли. – Косноязычие входит в стоимость заказа.

На лице третьекурсника мелькнуло что-то вроде улыбки.

– Слушай, – он почесал висок под вязаной шапочкой. – Только одна проблема. Я деньги с карты не успел снять. Давай в следующий раз расплачусь.

– В следующий раз не водолаз, – объяснила я, таблетка начала действовать, говорить стало легче. – Пришлешь мне на карту' предоплату, я сделаю часть задания, вышлю в вотсал фото сделанного. Давай свой номер телефона.

– Деловая колбаса, – с легкой усмешкой сказал Андрей. – Почему до сих пор еще на мерсе не рассекаешь?

– А на выслушивать шутки юмора у меня другие расценки. Ознакомить? – сказала я, доставая телефон. – Диктуй. Я тебе вызов кину. Запиши. Алина Ёж.

– Как?

Глуховат? Людям с ограниченными возможностями скидка. Ёж Алина.

Лицо Андрея сделалось задумчивым. Я чувствовала, что он меня разглядывает, как и его подружка, которая даже ближе подошла. Да ради бога! Любой каприз за ваши деньги.

з

з

Домой я вернулась в ужасном состоянии. Кости ныли, руки, щеки и веки чесались. Наглоталась таблеток. Антигистамины действовали, но от всех от них без исключения, даже от самых дорогих, меня клонило в сон.

Я себя проклинала. Да, деньги нужны, но нужно было просто сказать, чтобы Ромка передал мне заказ Минакова через кого-нибудь из общажного люда! Зачем я туда поперлась, такая страшная? Да, знаю, зачем! Решила устроить другу проверку. А он ее не прошел. Горкин не поинтересовался, не заболела ли я. Что со мной? Может, мне плохо стало? А мне и стало! Просто так на пол-лица не краснеют! Ромке стыдно было даже постоять возле меня. А ведь это как раз то, о чем говорила Людмила Геннадьевна в туалете. Вот и хорошо! Хотела я навсегда разорвать наши двусмысленные отношения

– вот, получите и распишитесь!

На следующий день я пошла только на зачет, а с консультации отпросилась, потому что даже в больших темных очках людей пугала. Ничего, у меня почти везде «автоматы». Сидела в блоке, писала переводы. От Андрея пришла сразу вся сумма. Я занялась его заказом, адаптируя текст под минималистичный стиль речи Минакова.

Днем звонила маме. Бабушка опять болеет. Мама не жаловалась, просто по моему требованию назвала новые цены на некоторые лекарства, поддерживающее хрупкое здоровье бабули. Пипец! Мама опять наберет уроков, я знаю. Была бы она, как другие репетиторы: отучила по тестам, скачанным из интернета, деньги взяла – и нормален! Нет, она выкладывается, переживает, устает. Мне нужно больше заказов. Срочно. Хорошо, что Новицкая, в народе Круэлла (*), – динозавр от английского, требует все письменно, потому что «challenging, but rewarding»(*). Прекрасно знает своих студентов и замечательно умеет определять степень списывания. Эдакий ходячий антиплагиат. Поэтому', скажу без лишнего хвастовства, между Новицкой и ее студентами-халявщиками прослойкой могу быть только я. Честное слово, осечек еще не было.

* – персонаж из мультфильма «Сто один далматинец», Круэлла Д’Эвиль, в переводе «жестокая и злая»

* – сложно, но полезно

Стояла прекрасная погода. Я люблю май, особенно такой теплый. Особенно после промозглого марта. Скоро сессия и лето. И безработица. Устроюсь на лето в кафе как всегда. Соседки по блоку Киры дома не было, мне стало скучно. Я взяла свою любимую деревянную подставку-бюро и вылезла на крышу через окно четвертого этажа. Мало кто знает, а тут есть небольшая площадка, по которой можно перелезть в очень удобное место между' чердачными окнами. Писала и наслаждалась лучами солнышка. Если бы еще в горле не першило, был бы полный класс.

Телефон пискну'л, когда я, устав от писанины, сделала перерыв и сидела на сайте заказов курсовиков и контрош. Ничего подходящего не было.

> что там? готово? мне завтра сдавать круэлле Ага, вот и Минаков.

> готово, куда принести? только недалеко, я очень занята

> если ты в общаге, я сам могу зайти, я на третьем этаже у однокурсника Мне так не хотелось уходить с теплого местечка, что я написала:

>на крышу сможешь вылезти?

Через десять минут подробных объяснений Минаков появился в окошке четвертого этажа. Боязливо огляделся, вылез, прошел по площадке и спрыгнул на кровлю. Железо загущело под его ногами. Он подошел к краю, посмотрел вниз и передернул плечами:

– Высоко.

–Угу.

– Не знал, что тут так классно. Можно ту'ситъ целой компанией.

– Это запрещено. Забудь, что я тебе это место показала. Вот твой перевод.

– Окей. На, держи, – Минаков протягивал мне пятьсот рублей.

– Ты ведь уже расплатился, алё!

– Знаю. Это за шутки юмора, вперед. Это была... первая шутка.

Я напряженно молчала.

– Оки, – сказал Андрей. – Мне с тобой поговорить нужно. Покупаю твое время. Этого достаточно?

За час... примерно.

– Тебе душу излить или по делу?

– Как сказать... По делу, скорее, – Минаков улыбался. Или нет?

Я подумала и взяла деньги.

– Только сначала перевод почитаю.

Это хорошо, это по деловому^. Андрей быстро просмотрел текст. Удивился:

– Надо же. Даже ошибки мои типичные, там, где с русского на лондонградский.

– Я же говорила, индивидуальный подход и качество. Давай говори быстрее, что там у тебя.

Минаков сел рядом и сказал:

– Мне срочно нужен репетитор по инглишу.

Наступила моя очередь удивляться:

– Ты же вроде его знаешь. Ромка говорил, путешествуешь много.

– Ага. Только я как скворец – говорю свободно, что слышу, то запоминаю. А все эти тесты... грамматика эта... Мне нужно закончить вуз, а Новицкая грозит недопуском и отчислением. Я сам виноват, пары пропускал, думал, отболтаюсь – впечатлится Круэлла. А ей мое говорение по барабану, ей разные модальные хрени и их заменители подавай. Короче, подтяни меня до экзамена. Переводы, тема, плюс тест по грамматике.

– Времени мало осталось, – с сомнением проговорила я.

– Я утиный, я быстро схватываю. Просто я...

–... балбес?

– Ага, – Минаков заулыбался во весь рот. – Я тут учусь по воле батюшки своего, бизнесмена. Сам все своим лбом пробил, без высшего, а меня загнал в универ.

– Правильно сделал, что загнал, – проворчала я.

– Ага, – опять легко согласился Андрей. – Моими планами только особо не интересовался. Как что скажу – сразу «в армию, в армию». Ну что, согласна?

– Семьсот рублей в час.

– Согласен. Одно условие: заниматься будем по два часа четыре раза в неделю после моей тренировки. Она оканчивается в пять. Я всегда после нее голодный как зверь. В столовку не хожу, у меня правильное питание. Готовлю сам. Я могу учиться только пожрав, поняла?! Где заниматься, мне пофиг. Можно тусоваться у меня, в пятой общаге.

– Это там, где иностранные студенты и преподы?

– Ага. У каждого в блоке своя кухня. Шик и блеск! Ну? Замётано?

Я молчала и задумчиво смотрела на Андрея.

– Не, ты че думаешь, я че-то планирую... не то? Нет, знаешь, у меня соседи в блоке. И у меня девушка есть, видела? Конечно, можно и на твоей территории, но у меня комфортнее.

Я ни в чем Минакова не подозревала, особенно учитывая, в каком я была виде. Я даже не стала спрашивать, не будет ли его девушка ревновать. Хотя... бывают же и извращенцы. Или торговцы органами. То, что я снаружи... припухла, не значит, что и внутри у меня все плохо.

– Ничего такого не думаю, – бросила я. – Просто прикидываю, устроят ли меня полторы штуки.

Мне ведь придется от других заказов отказаться.

– Четыре раза в неделю всего!

– Целых четыре раза!

– Штука в час, – со вздохом сдался Минаков.

– Заметано, – мило улыбнулась я.

4

Я немного погуглила Минакова и его девушку заодно. Надя училась на журналистике. Они с ней вместе занимались велоспортом, ходили в горы и просто тусовались в одной довольно большой компании. В прошлом году Андрей и Надя участвовали в веломарафоне, собирали деньги на корм животным в местном приюте, собрали приличную сумму, благодаря которой приют удалось спасти от закрытия. У Нади на всей страничке были репосты с животными, которым требовался хозяин. Сама она на каждой фотке была с котенком или щенком, постоянно кого-то пристраивала и подкармливала. Я даже позавидовала: будь у меня время, я бы тоже какие-нибудь благотворительные проекты спонсировала.

У Минакова все странички были закрытые. Жаль. Всегда пробивай долгосрочных клиентов – вот мой девиз. С другой стороны, у меня тоже все аккаунты по запросу, я все-таки незаконный предприниматель. Попробую узнать что-нибудь у Киры, она тоже велоспортом занимается, в той же секции.

На следующий день вечером мне позвонил Ромка. Я заметалась по комнате, как будто он мог меня видеть через обычный, а не видео звонок. К слову, выглядела я по-прежнему хреново, добавились зуд в носу и корка на веках.

– Привет. Слушай, Ёж, – сказал Горкин, – мне Андрей звонил, подробно расспрашивал о тебе, кто, что, с кем. У вас с ним все срослось?

– Ага, – сказала я прямо как Минаков, это заразное, наверное. – Логично, что он меня пробивает. Мы теперь деловые партнеры. Я ангажирована на консультации перед экзаменом у Новицкой.

– Рад за тебя. Мне за подгон клиентуры зачтется?

– Посмотрим.

Мне очень хотелось сказать: «Горкин, если бы ты только знал! Мне каждая наша встреча – нож в сердце». Но я не сказала. Мама раньше всегда повторяла: «Ёжик, не привязывайся так сильно к людям. Не все ответственны за тех, кого приручили, а тебе страдать. У тебя все добрые, классные и красивые. Но это не так». Став взрослой, я многому научилась. Меня научили і е самые добрые, классные и красивые. Но грабли – они и есть грабли, не всегда заметишь в густой траве будней.

– Ты только из-за этого звонил? – небрежно спросила я.

– Ну, – Ромка как-то странно замялся, – просто чувствую себя соучастником вашей сделки, поэтому мне не все равно.

– А... окей, ладно.

А ведь с каждым днем все легче, похвалила я себя, первой положив трубку.

На следующий день у меня в носу разразилась буря в пустыне. Не текло, но зудело страшно. Помимо аллергии на некоторые овощи-фрукты, добрый боженька даровал мне также загадочную непереносимость таинственного майского цветения. В мае цвело что-то такое, от чего у меня чесались глаза и нос, причем год на год не приходился. В детстве меня настолько замучили тестами на аллергию, что я плюнула на окружающие меня антигены, благо что меня не обсыпало и не разбирало на кашель. В этот раз, однако, слезились глаза. Срочно к врачу сходить, велела мама по телефону. Схожу, только с сессией разберусь.

Отражение в зеркале сказало мне «полный привет, Аля». Ничего, очки на глаза, а Минаков уже привык... надеюсь.

Андрей жил... в хоромах. После нашего с Кирой блока (мы считали себя счастливицами, заполучившими отдельные апартаменты, в которых мог свободно размеситься только очень худенький человек), общага номер пять поражала своей роскошью. У Андрея даже имелась своя кухня, и было очень заметно, что ее владелец любит готовить.

Я пришла, как раз когда он дожевывал что-то аппетитное из мяса и овощей. На плите исходила аппетитным паром кастрюлька.

– Будешь? – бросил Минаков.

– Нет.

Но Андрей уже взял тарелку и принялся выкладывать на нее рагу.

– Репетитор сыт – и ученик в выигрыше.

– У меня аллергия на болгарский перец, – сказала я.

– Блин! – Минаков застыл с тарелкой в руке. – Жалко. А еще на что?

– Ты меня тут кормить собираешься? Не стоит. Лучше успевай поесть к моемую приходу, я задерживаться не буду.

– Я оплачу дополнительное время, – буркнул Андрей, высыпая еду обратно в кастрюльку.

Мы расположились прямо на кухне. Через полчаса я поняла, что... будет трудно. Минаков зевал и тер глаза. Я просто воочию видела, как модальные глаголы кружат у него над головой, бьются в череп и отлетают от него в непознанное космическое пространство английской грамматики.

– Блин, давай прервемся, – заныл Минаков. – Не могу уже. Сейчас засну. Кофе будешь?

– Буду.

Андрей оживился и тут же очутился у плиты, в фартуке. Зажужжал кофемолкой, загремел туркой. На лице его разлилось неописуемое блаженство. Все понятно: парень – кофеиновый маньяк.

– Люблю это дело, – откровенно признался Минаков, ставя мне под нос обалденно ароматную чашку с черным, как сама тьма, кофе. – У меня из-за этого с отцом грызня постоянная.

– Почему? – удивилась я. Такого сына родители должны на руках носить. Сам готовит, сам кофе варит.

– Мы с пацанами собирались кафе открыть. Он мне не дал, еще и пригрозил, что построит рядом свою кофейню и разорит.

– А, – поняла я, – это у вас семейное, на генетическом уровне?

– Ага. Сам же всему научил. А теперь чуть что...

– ... в армию, в армию?

– Ага. Слушай, Алина, зачем тебе столько подработки?

– Сам же утадал: на мерс коплю.

– Я серьезно. Ты ведь на бюджете вроде.

– Хочу' повезти маму в Лондон. Она не была там шесть лет, а любому' преподавателю жизненно необходимо бывать время от времени в стране преподаваемого языка. Раньше мама возила в Британию группы, я с ней ездила, а потом ... потом не получалось.

– Ты поэтому так хорошо английский знаешь?

– Да. Тоже семейное.

– А твой отец?

– Знаешь что, Минаков, если хочешь до сессии успеть, ручку в зубы и за тест.

– Еще минутка. Раз тебе так деньги ну'жны, – Андрей вынул из кармана пятисотенную купюру, – давай поиграем. Нужно назвать что-то из студенческого фольклора. У кого пауза больше двадцати секунд, тот и победил. Я первый: от сессии до сессии живут студенты весело, а сессия, а сессия – всего два раза в год. Теперь твоя очередь.

– За окном вовсю цветет акация, – с чувством продекламировала я, – я иду, улыбки не тая. У меня сегодня трам-пам-пация – значит, не беременная я.

Физиологическое слово я заменила, из деликатности.

– Какая еще трам...?А! – Андрей густо покраснел. – Это не студенческий фольклор!

– Самый что ни на есть, – сказала я, аккуратно вытягивая из его пальцев купюру. – Спроси у любой студентки. Ну что, продолжим?

5

Вечером глаза почти проклюнулись, краснота начала спадать, но распух нос. На следующий день мы с Минаковым делали тесты по прошедшим нарративам.

– Все! Не могу больше! – взвыл он через час. – Пойдем погуляем в сквере. Оплачу сверхурочные, честно!

Я хрустнула шеей, подумала и милостиво согласилась погулять... бесплатно. Минаков не расставался со своим телефоном. Он и вчера на все камеру направлял. Я думала, только девки еду фотографируют, а потом постят. Оказалось, парни тоже.

В сквере было тихо и красиво, цвели каштаны. Я озабоченно прислушивалась к своему носу. Вроде все нормально, зудит в том же режиме, не больше. Минаков сбегал к стеклянному павильону с кафе и притащил два картонных стакана. Один протянул мне.

– Держи. Очень вкусно.

Принюхалась. Пахло вишней. С вишней у меня мир.

– Это лимонад на натуральном сиропе. Отец, когда в Каратове бывает, всегда в это кафе заходит. Говорит, вкус, как в детстве. Прикинь, у них в совдепии халява была полная – автоматы с газировкой по три копейки, я в паблике видел.

Сбоку к стакану был приклеен прайс. Ого! Один стаканчик стоит столько же, сколько три бутылки обычного лимонада. Я бы на месте Минакова-старшего тоже совдепию вспоминала бы.

Андрей сфотографировал стаканчики. Я едва сдержалась, чтобы не съязвить. Инста-хроника? Серьезно? Мы шли под каштанами. В груди у меня что-то свербело и ворочалось. Пусть в кои-то веки это будет любовь, а не аллергия! Сколько я уже Ромку не видела? Три дня. Вечность.

– Слушай, Ёж, – Андрей фыркнул, – как тебе с такой фамилией живется?

– А что фамилия? – с ленцой отозвалась я (поднадоевший вопрос, если честно). – Я всё в себе люблю. Фамилию тоже.

– Я понимаю, что такие вещи в детстве закаляют. А в школе не было желания поменять?

– Не-е. Были траблы, конечно. Зато вместо подписи можно было ёжика пририсовывать. А вообще, ежи классные: с одной стороны, милые, с другой – змей жрут.

– Тогда тебе подходит, – хохотнул Минаков. И быстро заглянул мне в лицо: испугался, что обижусь? Я не обиделась. Меня разморило. Давно я вот так, просто для удовольствия, по парку не гуляла.

– Ты из Екатериногорска? – поинтересовался Минаков.

-Угу.

– Близко. Два часа на электричке. Часто домой ездишь?

-Угу.

– А я на два дома, туч у нас квартира в районе Солнечного, а в Екатериногорске много родни и основная работа у отца.

– Чего в общаге тогда живешь?

– Говорю же, с отцом тёрки.

– Ясно.

– Мороженое будешь?

– Нет, – я смотрела на солнце через щелочки век, даже прищуриваться особо не пришлось.

– А поесть что-нибудь? Вон кафе. Или хочешь, сам приготовлю, без перца?

– Ты меня раскормить планируешь? Чтобы я обленилась и меньше тебя по грамматике гоняла?

– Тебе пара килограмм не помешает.

– Угу, сначала пара, потом десяток. У моего жилья габариты не те, чтобы бока отращивать. И вообще, хочешь меня приручить? Не советую. Запомни: ежи как кошки: милые, ластятся, смешат. Ты думаешь, ты им хозяин, а все как раз наоборот. И не замечаешь, как стал... зависим.

Последнее слова я произнесла зловещим шепотом. У Минакова лицо стало напряженным, в глазах была тревога. Он раскрыл рот, собираясь что-то сказать, закрыл, отведя взгляд.

– Испугался? Расслабься, – засмеялась я. – Это тоже была шутка юмора. Денег за нее не возьму – я сегодня щедрая. Пошли тест дописывать.

... Минаков действительно оказался балбесом. Память у него была великолепная, произношение вообще никаких нареканий не вызывало. Ему просто было лень. Голова у него другим занята была. Не знаю, чем. Девушкой его волонтеркой, спортсменкой, красавицей? Рецептами кофе и капкейков? Он не давал мне сосредоточиться на учебном материале, постоянно что-то придумывал, какие-то игры в слова и ассоциации. Я от него устала. Устала так сильно, что не услышала, когда именно во сне резвые ручки мои (хоть скотчем их к бокам приматывай) расшалились и расчесали веки. Сдала зачет Любцеву. После зачета не удержалась и взяла еще один заказ. Хорошая сессия семестр кормит – это еще один мой девиз. Пришлось пожертвовать дневным сном.

Минаков, слава богу, не звонил: мы договорились, что в субботу у нас выходной, пусть грамматика в голове уляжется. Я собралась и поехала на площадь Державина. Долго стояла у знакомой двери, не веря своим глазам. Кафе «Сударыня» закрылось, окончательно и бесповоротно. Поперек грязных окон большими бумажными буквами было выложено «Аренда». Я в «Сударыне» работала с девятого класса. Ездила сюда каждый день на электричке, всех тут знала, заказы запоминала сразу от пяти столиков и никогда не путалась. Опыт работы, конечно, не пропьешь, но куда мне теперь? Новые места – это с тараканами нового начальства за ручку знакомься, из кожи вон лезь, чтобы себя зарекомендовать и чтобы другие официанты подпускали к обслуживанию с чаевыми, а студентов на подработки тут каждый год валом. С работой в Каратове вообще плохо, и зарплаты низкие.