Текст книги "Дом Романовых. Последние дни последнего царя"

Автор книги: Тарас Степанчук

Соавторы: Зинаида Степанчук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Комментарий

Со времени описываемых событий миновало более семи десятилетий, но только в наши дни стало возможным опубликовать документы, которые ранее находились в спецхране. В Центральном государственном архиве Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР имеется «Дело о семье бывшего царя Николая II» (фонд 601, опись 2, дело 35). Оно заканчивается «Запиской» коменданта «дома особого назначения» Якова Михайловича Юровского, руководившего расстрелом последнего русского царя и его семьи. Этот документ позволяет уточнить обстоятельства и детали кровавой драмы.

Я. М. Юровский пишет как бы от третьего лица, используя ряд сокращений, в их числе такие:

P-в, Р-ых – б. царь Романов, Романовых;

Г-н – Голощеки н, один из руководителей Уралисполкома;

Ком. – комендант Юровский;

А-й, А-я – царевич Алексей, Алексея;

А. Ф. – б. царица Александра Федоровна.

Ник. – Николай.

К-е – которое.

Д-р – доктор.

«16.7 была получена телеграмма из Перми об истреблении Р-ых…

16-го в шесть часов вечера Филипп Г-н предписал привести приказ в исполнение. В 12 часов должна была приехать машина для отвоза трупов.

В шесть часов увезли мальчика ⁸8
  Поваренка Седнева.


[Закрыть], что очень обеспокоило Р-ых и их людей. Приходил д-р Боткин спросить, чем это вызвано? Было объяснено, что дядя мальчика, который был арестован, потом бежал, теперь опять вернулся и хочет увидеть племянника. Мальчик на след, день был отправлен на родину (кажется, в Тульскую губернию). Грузовик в 12 часов не пришел, пришел только в ½ второго. Это отсрочило приведение приказа в исполнение. Тем временем были сделаны все приготовления, отобрано 12 человек (в т. ч. шесть латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение, 2 из латышей отказались стрелять в девиц.

Когда приехал автомобиль, все спали. Разбудили Боткина, а он всех остальных. Объяснение было дано такое: «Ввиду того, что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Р-ых из верхнего этажа в нижний». Одевались ½ часа. Внизу была выбрана комната с деревянной отштукатуренной перегородкой (чтоб избежать рикошетов), из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. P-вы ни о чем не догадывались. Ком. отправился за ними лично один и свел их по лестнице в нижнюю комнату. Ник. нес на руках A-я, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, А. Ф. спросила:

«Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?» Ком. велел внести два стула. Ник. посадил на один A-я, на другой села А. Ф. Остальным ком. велел встать в ряд. Когда стали – позвали команду. Когда вошла команда, ком. сказал Р-ым, что ввиду того, что их родственники в Европе продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся к ком. с вопросом: «Что? Что?» Ком. наскоро повторил и приказал команде готовиться. Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтоб избежать большого количества крови и покончить скорее. Николай больше ничего не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько несвязных восклицаний, все это длилось несколько секунд. Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты. Ник. был убит самим ком-ом наповал. Затем сразу же умерли А. Ф. и люди Р-ых – всего было расстреляно 12 человек: Н-й, А. Ф., 4 дочери – Татьяна, Ольга, Мария и Анастасия, д-р Боткин, лакей Труп, повар Тихомиров, еще повар и фрейлина, фамилию которой ком. забыл ⁹9
  Здесь и Я. М. Юровский допустил неточности: всего было расстреляно не 12, 11 человек – поваренка Седнева пощадили, удалив перед казнью из «дома особого назначения». Фамилия взрослого повара не Тихомиров, а Харитонов. Трупп был «дядькой» царевича Алексея, а фрейлина Демидова была комнатной девушкой царицы.


[Закрыть].

А-й, три из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило ком-та, т. к. целили прямо в сердце. Удивительно было и то, что пули от наганов отскакивали от чего-то рикошетом и как град прыгали по комнате. Когда одну из девиц пытались доколоть штыком, то штык не мог пробить корсаж. Благодаря этому вся процедура, считая проверку (щупанье пульса и т. д.) взяла минут двадцать. Потом стали выносить трупы и укладывать в автомобиль, выстлан, сукном, чтоб не протекла кровь. Тут начались кражи: пришлось поставить трех надежных товарищей для охраны трупов, пока продолжалась переноска⁹9
  Здесь и Я. М. Юровский допустил неточности: всего было расстреляно не 12, 11 человек – поваренка Седнева пощадили, удалив перед казнью из «дома особого назначения». Фамилия взрослого повара не Тихомиров, а Харитонов. Трупп был «дядькой» царевича Алексея, а фрейлина Демидова была комнатной девушкой царицы.


[Закрыть] (трупы выносили по одному). Под угрозой расстрела все похищенное было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т. д.). Ком-ту было поручено только привести в исполнение приговор, удаление трупов и перевозка лежала на обязанности тов. Ермакова (рабочий Верхне-Исетского завода, партийный товарищ, б. каторжанин). Он был должен приехать с автомобилем и был впущен по условному паролю «трубочист». Опоздание автомобиля внушило ком-ту сомнения в аккуратности Ермакова, и ком. решил проверить сам всю операцию до конца. Около трех часов выехали на место, к-е должен был приготовить Ермаков за Верхне-Исетским заводом. Сначала предполагалось везти на автомобиле, а после известного места на лошадях (т. к. автомобиль дальше проехать не мог, местом выбранным была брошеная шахта). Проехав Верхне-Исетский завод в верстах 5, наткнулись на целый табор – человек 25 верховых, в пролетках и т. д. Это были рабочие (члены Совета, исполкома и т. д.), к-ых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: «Что ж вы нам их неживыми привезли?!» Они думали, что казнь Романовых будет поручена им. Начали перегружать трупы на пролетки, тогда как нужны были телеги. Это было очень неудобно. Сейчас же начали очищать карманы – пришлось и тут пригрозить расстрелом и поставить часовых. Тут и обнаружилось, что на Татьяне, Ольге, Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения. Но выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта. Светало. Ком. послал верховых разыскивать место, но никто ничего не нашел. Выяснилось, что вообще ничего приготовлено не было: не было лопат и т. д. Так как машина застряла между двух деревьев, то ее бросили и двинулись поездом на пролетках, закрыв трупы сукном. Отвезли от Екатеринбурга на шестнадцать с половиной верст и остановились в полутора верстах от деревни Коптяки. Это было в 6–7 утра. В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту (добывали когда-то золото) глубиной три с ½ аршина. В шахте было на аршин воды. Ком. распорядился раздеть трупы и разложить костер, чтоб все сжечь. Кругом были расставлены верховые, чтоб отгонять всех проезжающих. Когда стали раздевать одну из девиц, увидели корсет, местами разорванный пулями, – в отверстии видны были бриллианты. У публики явно разгорелись глаза. Ком. решил сейчас же распустить всю артель, оставив на охране несколько человек часовых и 5 человек команды. Остальные разъехались. Команда приступила к раздеванию и сжиганию. На А. Ф. оказался целый жемчужный пояс, сделанный из нескольких ожерелий, зашитых в полотно (запись на полях: «На шее у каждой из девиц оказался портрет Распутина с текстом его молитвы, зашитые в ладанки»). Бриллианты тут же переписывались, их набралось около полупуда. Это было похоронено на Алапаевском заводе в одном из домиков в подполье. В 19-м году откопано и привезено в Москву. Сложив все ценное в сумки, остальное найденное на трупах сожгли, а сами трупы опустили в шахту. При этом кое-что из ценных вещей (чья-то брошь, вставная челюсть Боткина) было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены, и от них оторваны некоторые части – этим ком. объясняет нахождение на этом месте белыми (к-рые потом его открыли) оторванного пальца и т. д. Но Р-ых не предполагалось оставлять здесь – шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения. Кончив операцию и оставив охрану, ком. часов в 10–11 утра (17 уже июля) поехал с докладом в Уралисполком, где нашел Сафарова и Белобородова. Ком. рассказал, что найдено, и выразил сожаление, что ему не позволили в свое время произвести у Р-ых обыск. От Чуцкаева (пред, горисполкома) ком. узнал, что на 9-й версте по Московскому тракту имеются еще глубокие шахты, подходящие для погребения Р-ых. Ком. отправился туда, но до места не сразу доехал из-за поломки машины. Добрался до шахт уже пешком, нашел действительно три шахты, очень глубоких, заполненных водою, где и решил утопить трупы, привязав к ним камни. Так как там были сторожа, являвшиеся неудобными свидетелями, то решено было, что одновременно с грузовиком, который привезет трупы, придет автомобиль с чекистами, которые под предлогом обыска арестуют всю публику. Обратно ком. пришлось добираться на случайно захваченной по дороге паре.

Задерживавшие случайности продолжались и дальше. Отправившись с одним из чекистов на место верхом, чтобы организовать все дело, ком-т упал с лошади и сильно расшибся (а после упал и чекист). На случай, если бы не удался план с шахтами, решено было трупы сжечь или похоронить в глинистых ямах, наполненных водой, предварительно обезобразив трупы до неузнаваемости серной кислотой.

Вернувшись, наконец, в город уже к 8 часам вечера (17), начали добывать все необходимое – керосин, серную кислоту. Телеги с лошадьми без кучеров были взяты из тюрьмы. Рассчитывали выехать в 11 вечера, но инцидент с чекистом задержал, и к шахте с веревками, чтобы вытаскивать трупы и т. д., отправились только в двенадцать с ½ ночью с 17 на 18-е. Чтоб изолировать шахты (первую старательскую) на время операции, объявили в деревне Коптяки, что в лесу скрываются чехи, лес будут обыскивать, чтоб никто из деревни не выезжал ни под каким видом. Было приказано, если кто ворвется в район оцепления, расстрелять на месте. Между тем рассвело (это был уже третий день, 18-го). Возникла мысль: часть трупов похоронить тут же у шахты. Стали копать яму, почти выкопали, но тут к Ермакову подъехал его знакомый крестьянин, и выяснилось, что он мог видеть яму.

Пришлось бросить дело. Решено было везти трупы на глубокие шахты. Так как телеги оказались непрочными, разваливались, ком-т отправился в город за машинами – грузовик и две легких, одна для чекистов… Смогли отправиться в путь только в 9 вечера, пересекли линию ж. д. в полуверсте, перегрузили трупы на грузовик. Ехали с трудом, вымащивая опасные места шпалами, и все– таки застревали несколько раз. Около четырех с половиной утра 19-го машина застряла окончательно. Оставалось, не доезжая шахт, хоронить или жечь. Последнее обещал на себя взять один товарищ, фамилию ком. забыл, но он уехал, не исполнив обещания. Хотели сжечь A-я и А. Ф., но по ошибке вместо последней с А-ем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же под костром останки и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копания. Тем временем вырыли братскую могилу для остальных. Часам к семи утра яма аршина в два с половиной глубины и три с половиной в квадрате была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тело серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была неглубока). Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали – следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне – этого места погребения белые не нашли».

XIII

Самый расстрел прошел незаметно, хотя и был произведен почти в центре города. Выстрелы не были слышны благодаря шуму автомобиля, стоявшего под окнами дома во время расстрела. Даже караул по охране дома не знал о расстреле и еще два дня спустя аккуратно выходил в смену на наружных постах.

О самом факте расстрела опубликовано было в местных газетах 23 июля.

В передовой статье «Уральского Рабочего» за этот день тов. Сафаров, один из членов президиума областного Совета, подписавшего приговор Романовым, писал:

«Он слишком долго жил, пользуясь милостью революции, этот коронованный убийца».

Рабочие и крестьяне, поглощенные гигантской творческой работой и великой революционной борьбой, как-будто не замечали его и оставляли жить до народного суда.

Историей ему давно был вынесен смертный приговор. Своими преступлениями Николай Кровавый прославился на весь мир. Все свое царствование он безжалостно душил рабочих и крестьян, расстреливал и вешал их десятками и сотнями тысяч. Расстреливал он бедняков и тогда, когда они просто поднимались против своих хозяев, и тогда, когда они шли к нему за помощью.

Вокруг сидевшего в тюрьме бывшего царя все время плелись искусные сети заговоров. При переезде из Тобольска в Екатеринбург был открыт один из них. Другой был раскрыт перед самой казнью Николая. Участники последнего заговора свои надежды на освобождение убийцы рабочих и крестьян из рабоче-крестьянского плена определенно связывали с надеждами на занятие красной столицы Урала чехословацкими белогвардейскими погромщиками.

Народный суд над всероссийским убийцей опередил замыслы контрреволюционеров.

Воля революции была исполнена, хотя при этом были нарушены многие формальные стороны буржуазного судопроизводства и не был соблюден традиционно исторический церемониал казни «коронованных особ». Рабоче-крестьянская власть и в этом случае проявила крайний демократизм, она переделала исключения для всероссийского убийцы и расстреляла его наравне с обыкновенным разбойником.

Нет больше Николая Кровавого, и рабочие и крестьяне с полным правом могут сказать своим врагам: вы поставили ставку на императорскую корону.

Ваша карта бита…

Получите сдачи – одну пустую коронованную голову…

XIV

Белые генералы, пришедшие в Екатеринбург летом 1918 года, прежде всего занялись розысками трупов расстрелянных членов семьи Романовых.

Судебный следователь по особо важным делам при Омском Окружном Суде Соколов получил приказ вести следствие и, благодаря его работе, создано было дело «об убийстве отрекшегося от престола Государя Императора Николая Александровича и его семьи».

Причастных к этому «злодеянию», по выражению следователя, лиц он насчитывает около двухсот. Большинство из них никакого, конечно, отношения к расстрелу семьи Романовых не имели и «причислены» следователем только для полноты дела.

Белогвардейские газеты и всевозможные аферисты печатали и выпускали для обывателя самые фантастические сведения о жизни семьи Романовых в Екатеринбурге и о расстреле их.

Находились даже фантазеры, которые пытались внушить населению, что семья Романовых вместе с Николаем из Екатеринбурга вывезена.

Предпринятое военными властями обследование того района, куда вывезены были трупы казненных, ничего не дало.

Кроме находки нескольких драгоценных камней и золотых вещей.

Происхождение этих вещей следующее. Романовы были расстреляны в обычном платье. Когда же трупы решили сжечь, то их предварительно раздели. В некоторых частях одежды, потом сожженной, оказались зашитыми драгоценности. Возможно, что часть из них была обронена или вместе с вещами попала в костер.

Вот все, что могли найти белогвардейские сыщики, несмотря на то, что ими мобилизованы были для работы и пленные красноармейцы, и крестьяне дер. Коптяки. Для откачивания воды из «подозрительных» шахт была привезена даже паровая машина из Верхне-Исетского завода.

Генерал Дидерихс, которому Колчак поручил общее руководство следствием по делу расстрела Романовых, официально заявил, что вся семья Романовых расстреляна и трупы уничтожены без остатка.

Вот выдержка из официальной беседы генарала Дидерихса, помещенной во всех белогвардейских газетах колчаковского времени:

«Владивосток 27.11 (Р.Т.А.).

В беседе с сотрудниками местных газет находящийся во Владивостоке генерал Дидерихс на вопрос о целях приезда во Владивосток сообщил следующее:

«Находясь на фронте, руководя фронтовыми действиями, я параллельно изучал причины убийства царской семьи.

На меня Верховным Правителем была возложена задача обследования убийства царской семьи, а также собирание материалов фактического подтверждения этого убийства. Вся царская семья и великие князья убиты. Первые в Екатеринбурге, вторые в Алапаевске в 60 верстах от Екатеринбурга. Царская семья убита по постановлению Уральского областного совета в ночь с 16-го на 17-е июля».

Урал стал могилой не только бывшему царю и его семье. В средних числах июля в Перми был расстрелян и брат Николая Романова – Михаил Александрович, с помощью которого в феврале 1917 года буржуазия пыталась спасти монархию, передав ему императорскую корону.

В этих же числах уничтожены были в Алапаевске и великие князья Сергей Михайлович, Игорь Константинович, Константин Константинович, и Иван Константинович. Трупы этих последних были разысканы белогвардейской контрразведкой и торжественно похоронены в склепе алапаевского собора.

Следует отметить то обстоятельство, что в официальных советских сообщениях своевременно не были опубликованы полные постановления о расстреле членов семьи Романовых. Было сообщено о расстреле лишь бывшего царя, а великие князья по нашим сообщениям или бежали или были увезены – похищены неизвестно кем. То же самое было сообщено и о жене, сыне и дочерях Николая, которые будто бы были увезены в «надежное место».

Это не было результатом нерешительности местных Советов. Исторические факты говорят, что наши Советы, и областной, и пермский, и алапаевский, действовали смело и определенно, решив уничтожить всех близких к самодержавному престолу.

Кроме того, рассматривая теперь эти события уже как факты истории рабочей революции, следует признать, что Советы Урала, расстреливая бывшего царя и действуя в отношении всех остальных Романовых на свой страх и риск, естественно, пытались отнести на второй план расстрел семьи и бывших великих князей Романовых.

Это дало возможность сторонникам монархии говорить о побегах некоторых членов семьи.

Чтобы рассеять этот туман, уже зимой 1918 года областной Совет опубликовал официальное сообщение о расстреле и Михаила Романова.

Заканчивая настоящий очерк, являющийся сводкой бесед с отдельными товарищами, принимавшими то или иное участие в событиях, связанных с семьей бывшего царя, а также принимавшими активное участие в ее расстреле и уничтожении трупов, мы уверены, что товарищи, у которых имеются более обширные сведения о пребывании в Тобольске и на Урале Романовых и о той контрреволюционной работе, которая велась вокруг них, дадут нам возможность эти материалы использовать, и тем самым еще глубже загнать осиновый кол в могилу русского самодержавия».

* * *

…Зло может породить только зло – расправы над невинными в гражданскую войну обернулись массовыми репрессиями тридцатых – пятидесятых годов, и многие из участников преступного расстрела царской семьи сами стали жертвами уже сталинских преступлений. В их числе оказался и один из палачей Ипатьевского дома Имре Надь. В 1950 годы он стал премьер-министром Венгерской Народной Республики, затем был обвинен, как враг народа, и казнен по приговору «народного» суда.

Что касается убийств Романовых в Екатеринбурге, Алапаевске, Перми, то после каждого из них в революционную Москву посылались донесения. Такое, например, из Уральского областного совета:

«В виду приближения контрреволюционных банд к Красной столице Урала – Екатеринбургу и в виду возможности того, что коронованному палачу удастся избежать народного Суда (раскрыт заговор белогвардейцев с целью похищения бывшего царя и его семьи). Президиум Ур. Обл. Сов. Раб., Кр. и Кр. арм. Депутатов Урала, исполняя волю революции, постановил расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного в бесчисленных кровавых насилиях над русским народом. В ночь с 16 на 17 июля приговор этот приведен в исполнение. Семья Романовых, содержавшаяся вместе с ним под стражей, эвакуирована из города Екатеринбурга в интересах общественного спокойствия. Призидиум областного совета Раб., Кр. и Красно-Арм. Депутатов Урала».

После телеграммы с Урала, в Москве состоялось очередное заседание ВЦИКа. Сохранился его протокол:

«Слушали: сообщение о расстреле Николая Романова (телеграмма из Екатеринбурга).

Постановили: По обсуждении принимается следующая резолюция: ВЦИК в лице своего президиума признает решение облсовета правильным. Поручить тт. Свердлову, Сосновскому, Аванесову составить соответствующее извещение для печати. Опубликовать об имеющихся во ВЦИК документах (дневник, письма). Поручить т. Свердлову составить особую комиссию для разбора».

А через день после расстрела в Екатеринбурге начали распространяться слухи о побеге «алапаевских узников», и появился еще один документ:

«Телеграмма 19.7.1918 года. Москва. ВЦИК. Свердлову.

Довожу, что в городе Алапаевске узнал о нападении на помещение, где содержались бывшие князья Романовы, и об увозе таковых. Проведенной мною кратком дознании и осмотре места происшествия оказалось, что бывшие князья Романовы помещались в здании училища под названием «Напольное» на северной стороне города Алапаевска под охраной караула из шести человек. С 17 на 18 июля в два часа ночи нового времени со стороны поля было произведено на помещение вооруженное нападение неизвестными лицами в невыясненном количестве по заявлению, около пятидесяти человек. После того, как караул отступил в сторону города, нападающие ворвались в помещение и освободили всех Романовых, их слуг и увели с собой. На поддержку караула был выслан отряд, но бандиты успели скрыться. При осмотре помещения оказалось, вещи Романовых упакованы и уложены… Полагаю, что нападение и побег заранее подготовлены… Политический представитель Кобелянко».

Если исключить факт расправы над «алапаевскими узниками», то и этот документ лжив, как предыдущие. Никакого «нападения неизвестных лиц», тем паче бандитов, – не было и в помине. 17 июля начальник Алапаевской охраны Старцев с подчиненными явился в Напольную городскую школу, где содержались Романовы, их прислуга. Из школы узников на подводах доставили за село Нижняя Синечиха. Потом арестованным связали руки, завязали глаза и, подводя к старательской шахте, сбрасывали в тридцатиметровую глубину.

Как вспоминают местные жители, трое суток из шахтного подземелья слышалось пение псалмов. Палачи швыряли в шахту сосны, ручные гранаты – пение продолжалось. Тогда взяли у местного врача пуд серы, зажгли-и бросили в ствол. Пение смолкло.

А отголоски кровавой драмы усиливались, – особенно после захвата колчаковскими войсками Урала, работы следователя Н. А. Соколова и выхода его книги «Убийство царской семьи». Анализ документов и прежде всего телеграмм между Екатеринбургом и Москвой позволил сделать вывод о том, что Уральский областной совет был всего лишь передаточной инстанцией, а судьбу царской семьи решили руководители ВЦИК и Совнаркома в Москве. Эту версию подтвердил в своих дневниках Лев Троцкий:

«9 апреля 1935 г.

Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья… Либералы склонялись как-будто к тому, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это неверно. Постановление вынесено было в Москве. Дело происходило в критический период гражданской войны, когда я почти все время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный характер. Расскажу здесь, что помню.

В один из коротких наездов в Москву – думаю, что за несколько недель до казни Романовых, – я мимоходом заметил в Политбюро, что, ввиду плохого положения на Урале, следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянская политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и пр.); по радио(?) ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если б было осуществимо. Но… времени может не хватить… Прений никаких не вышло, так как я на своем предложении не настаивал, поглощенный другими делами. Да и в Политбюро нас, помнится, было трое – четверо: Ленин, я, Свердлов… Каменева как-будто не было. Ленин в тот период был настроен довольно сумрачно, не очень верил тому, что удастся построить армию… Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:

– Да, а где царь?

– Кончено, – ответил он, – расстрелян.

– А семья где?

– И семья с ним.

– Все? – спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.

– Все! – ответил Свердлов, – а что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

– А кто решал? – спросил я.

– Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.

Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По существу, решение было не только целесообразно, но и необходимо. Суровость расправы показывала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтоб запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель. В интеллигентских кругах партии, вероятно, были сомнения и покачивания головами. Но массы рабочих и солдат не сомневались ни минуты: никакого другого решения они не поняли бы и не приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за массу и с массой была ему в высшей мере своейственна, особенно на великих политических поворотах…

В «Последних новостях» я читал, уже будучи за границей, описание расстрела, сожжения тел и пр. Что во всем этом верно, что вымышлено, не имею ни малейшего представления, так как никогда не интересовался тем, как произведена была казнь и, признаться, не понимаю этого интереса.

10 апреля

Сегодня во время прогулки в горы с Наташей (день почти летний) я обдумывал разговор с Лениным по поводу суда над царем. Возможно, что у Ленина, помимо соображения о времени («не успеем» довести большой процесс до конца, решающие события на фронте могут наступить раньше), было и другое соображение, касавшееся царской семьи. В судебном порядке расправа над семьей была бы, конечно, невозможна. Царская семья была жертвой того принципа, который составляет ось монархии: династической наследственности».

Теперь остается сказать о судьбе дома Ипатьева в Свердловске, где была казнена царская семья. Для этого приводим свидетельство бывшего первого секретаря Свердловского обкома КПСС.