Текст книги "Подвешенный чулок (ЛП)"

Автор книги: Тара Сивек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5
Ноэл

Кто Леон? Он Леон? Это кровать Леон? Какой сегодня день? Где я?

Отлично сыграв, я затаскиваю Сэма наверх, в мою старую спальню, делая вид, что произошедшее в гостиной было ерундой. Сейчас, когда мы здесь, в этой крошечной комнате, и его огромное, мускулистое, сексуальное тело занимает половину маленького пространства, всё, о чём я могу думать, это его губы на моих. Его язык скользящий вокруг моего. Его тело, прижимающиеся к моему, изгибы мышц на его спине под моими ладонями, когда я скольжу по ним руками, его стон удовольствия, когда я жадно посасывала его губы и каменная твёрдость, которую я почувствовала, прижавшись к нему бёдрами, и, и, и…

Святой малыш Барракуда, у него огромный, как у рождественского ослика Доминика, но гораздо менее раздражающий и противный ушам. Но очень приятный для вагины.

– Я убита горем, безработная и бездомная, – отшучиваюсь я, в ответ на его вопрос. Неважно, о чём был вопрос. Он что-то спросил? Я почти уверена, он о чём-то спрашивал. Серьёзно, где я, чёрт возьми, нахожусь?

– Мы договорились об этом в аэропорту, – сухо отвечает Сэм, его глаза быстро пробегают по комнате. – Валяй, Леон. Ты выглядишь, как девочка, на ощупь как девочка и на вкус как девочка, но увидев оголённое декольте тёти Бобби в том платье, и как выглядит твоя старая спальня, прости меня, но я смущён. И не только я, но и мой член. Мой член очень, очень смущён. А мой член никогда не смущается, Леон.

Его слова ускоряются с каждым предложением, и я, наконец, возвращаю свой мозг на землю, вместо парения в облаках маленького городка, который я бы назвала Трахни-меня-рядом-с-Уоллвиллом. Осмотрев комнату, я понимаю, что он видит и почему так беспокоится. Стены моей старой спальни всё ещё покрашены тем же нежно-голубым цветом, с тех пор, как моя мама узнала, что беременна мной и отец начал переделывать дополнительную спальню в детскую. Ковёр тёмно-голубой, комод, тумбочка и две книжные полки тёмно-коричневого цвета, как и изголовье двуспальной кровати, которая покрыта толстым ватным одеялом голубого цвета. Если вы не догадались, мои родители думали, что я буду мальчиком. Они хотели ещё одного мальчика, когда узнали, что снова ждут ребёнка, через два года после рождения моего брата.

Вероятно, его приводят в замешательство не цвет комнаты, а трофеи – значки и синие ленты первых мест от борьбы до хоккея, бейсбола и футбола, украшающие каждую поверхность. Ещё я предполагаю, Сэм в замешательстве от фотографий в рамках с улыбающимися командами парней, которые стоят рядом с каждым трофеем.

– Я определенно девушка и это не мои вещи, – успокаиваю его я.

Повернувшись к одной из полок, я беру фотографию моего брата с выпускного в колледже, когда его бейсбольная команда выиграла в спортивной ассоциации. Я разворачиваюсь и указываю на парня, сидящего на колене в первом ряду с ухмылкой на лице, его волосы такие же тёмно-рыжие, как мои.

– Эта самоуверенная задница, в первом ряду – мой брат, Николас, а это его вещи, – объясняю я. – Когда для этого барахла не хватило места в его комнате и в комнате родителей, они решили, что и моя комната станет святилищем Великого и Могущественного Николаса Холидэя.

Сэм хихикает, и я свирепым взглядом обрываю его смех.

– Да, Ноэл и Николас Холидэй. Очевидно, ты уже заметил, что мои родители любят Рождество, так что, завязывай с этим дерьмом, – предупреждаю его я.

Он быстро стирает удивлённую улыбку с лица и подходит ко мне, забирает фотографию из моей руки и аккуратно ставит её на полку, с которой я её взяла.

– Значит, он золотой ребёнок, а ты…

– Неудачница, которой пора успокоиться и родить им внуков, и которой они любят напоминать о том, что, за что бы я ни бралась, получается дерьмо, – заканчиваю я.

– Перестань, ты не неудачница. Просто у тебя трудные времена.

От мягкости в его голосе, мне хочется плакать и это не хорошо. Я излила душу незнакомцу и сейчас он у меня дома, а я свалила на него всю свою сумасшедшую жизнь. Я не стану одной из чокнутых цыпочек, которые возвышают парня, а потом рыдают о нём.

– Конечно. Трудные времена, последние тридцать четыре года, ерунда, – говорю я, пожимаю плечами и, моргнув, смахиваю слёзы, разочарованно выдыхая. – Всё в порядке, правда. Я привыкла. Николас женился на своей школьной возлюбленной, через два месяца после окончания колледжа, через три года они подарили родителям первого внука, а второй вот-вот родится.

Обойдя Сэма, я плюхаюсь на свою старую кровать и ритмично стучу ногами по боковой стенке, пока продолжается мой словесный понос. В конце концов, он знает большинство моих унижений, как насчёт ещё парочки?

– Окончив колледж, он устроился работать веб-дизайнером с высокой зарплатой, у них красивый дом в четырёх милях езды, родители могут навещать их в любое время. А я, тем временем, живу на другом конце страны с парнем, которого они никогда не видели, в квартире, в которой они никогда не были. Я ненавижу свою работу, но, по крайней мере, хватает оплатить счета и до следующего столетия у меня нет желания иметь детей. Ну, у меня было всё это. По крайней мере, отвращение к детям осталось.

Сэм сидится на корточки рядом со мной, кладёт руки на мои бёдра и смотрит на меня. Я смотрю в его светло-голубые глаза и пытаюсь не думать о том, какие у него сексуальные, мощные и сильные руки, запрещаю своему разуму воображать о том, как бы они ощущались на моей коже, скользя вверх по бёдрам и между ног.

– А как на счёт Леон? Что это означает? – тихо спрашивает он.

Вспоминая его беспокойство, у меня вырывается короткий смешок.

– Всё не так скверно, ты думаешь. Произнеси «Леон» задом наперёд, – улыбаясь, говорю я.

На его лице появляется задумчивое выражение и через несколько секунд его озаряет, он коротко и расстроено смеётся, качая головой.

– Ты, должно быть, шутишь… – тихо произносит он. – Если бы ты не была такой сексуальной и сбивающей с толку, я бы сразу догадался.

Моё тело, от макушки до кончиков пальцев, согревается от его слов, огонь разгорается между ног, но я отталкиваю его смехом.

– Ага. Леон – это Ноэл, задом наперёд, – повторяю я. – Когда я была подростком, незнакомцы, узнав, как меня зовут, бросали глупые фразочки про моё имя и это время года<sup>[7]7
  Noel – другое название Рождества – прим. переводчика.


[Закрыть]</sup>, а родители, устав от моих жалоб, стали называть меня Леон. Ты, должно быть, не заметил золотые, металлические крючки для чулков на камине внизу, на которых тоже написано Леон. Моя семья думает, что они забавные.

Сэм встаёт и идёт к своему рюкзаку и огромной сумке, которую мой отец, должно быть, злобно бросил у стены, после того, как аккуратно поставил мой багаж у двери.

– Твоя семья не такая уж плохая. В конце концов, она у тебя есть, – говорит он мягко, наклоняется, расстёгивает сумку и достаёт несколько вещей.

Каждая плохая вещь, которую я думала или говорила о своей семье, ощущается тяжким грузом в моём животе, и я надеюсь, что смогу вернуть назад все свои жалобы. У Сэма никогда никого не было, и всё что я делаю, с тех пор, как мы познакомились сегодня вечером, это жалуюсь на своих родных, которые, безусловно, любят меня, даже если выражают недовольство о моих решениях и постоянно придираются ко мне.

– Сэм, я…

– Где ванная? – прерывая меня, спрашивает он и оборачивается, держа в руках фланелевые пижамные штаны и маленький чёрный несессер. – Я скоро потеряю сознание от усталости, так что, наверное, мне нужно переодеться.

Я молча указываю на закрытую дверь рядом с кроватью, которая ведет в примыкающую ванную комнату, и, пройдя рядом со мной, он открывает дверь и молча исчезает за ней. Услышав звуки льющейся воды, я быстро встаю с кровати, беру свой чемодан и переодеваюсь в спортивные штаны и майку. Я достаю из шкафа ещё одно одеяло и подушки, сооружая постель на полу, и спрашиваю себя, допускает ли он, что мы будем спать вместе на кровати. Я замираю с одеялом в руках, представляя себя лежащую на своей стороне кровати и его тёплое, тяжёлое тело, прижатое к моей спине, его сильные руки обёрнуты вокруг меня, его нос зарывается в мою шею, а губы прижимаются к моей коже в темноте комнаты. Мой довольный вздох прерывается, когда раздаётся голос Сэма.

– Надеюсь, ты делаешь постель для меня. Я не позволю тебе спать на полу. Если, конечно, ты просто так кинула это сюда, и разрешишь мне спать рядом с тобой, в таком случае, продолжай.

Мысленно напомнив себе, что я убитая горем, а не похитительница мужчин, заканчиваю стелить одеяло с подушками и быстро прыгаю на кровать. Мои руки замирают, когда я убираю одеяло и, подняв взгляд, вижу выходящего из ванной Сэма в одних клетчатых пижамных штанах. Его голая, гладкая грудь выглядит, будто выточена из камня. Я с открытым ртом, пуская слюни, смотрю, как он проходит мимо кровати, и вижу две небольшие мышцы, уходящие за пояс штанов, которые превращают каждую женщину на земле в безмозглую, жаждущую идиотку. Включая меня. Уверена, я безмозглая и определённо идиотка. Я онемела от мышц на талии и от намёка на тёмную дорожку волос под пупком, которая, как стрелка, указывает на его промежность, как один из тех гигантских, мигающих знаков на шоссе, указывающих о строительстве дороги.

Внимание! Помедленнее! Огромный подарочек в штанах! Штраф 200$ за прекрасную возможность лишиться всех функций мозга при пересечении барьера!

– Ты, чёрт возьми, прав, ты спишь на полу. Ничего не выйдет, мои родители в нескольких футах по коридору, а тётя Бобби в соседней комнате только и ждёт, чтобы ворваться сюда при первом звуке шур-мур, – объясняю я, мой взгляд приклеивается к мускулам на его голой спине, когда он наклоняется и бросает свой несессер обратно в сумку.

Тряхнув головой, фокусируюсь на сне, вместо мыслей о большом подарочке в штанах, который хочется потрогать, я откидываю одеяла и забираюсь под них. К сожалению, я двигаюсь не слишком быстро, забыв о пижамных штанах, которые надела, пока он был в ванной.

– На твоих штанах написано «Штаны после секса»? – спрашивает он, поднимая бровь.

Я хмурюсь, раздражённо зарываясь глубже под одеяла, взбиваю подушки и плюхаюсь на них головой.

– Да, да, написано. Помнишь? Я сбежала из нашей с Логаном квартиры так быстро, как могла, и особо не обращала внимания на вещи, которые хватала из шкафа. Это подарок Логана на день рождения. Они предназначались для веселья, – говорю я, не находя ничего смешного.

На самом деле, наша сексуальная жизнь ограничивалась пижамными штанами. Поэтому Сэм получил меня взволнованную, возбуждённую и с таким количеством грязных мыслишек, что я могла бы написать десять эротических романов, только о нашем поцелуе внизу. Я сексуально неудовлетворённая с тех пор, как мы с Логаном впервые занялись этим и он кончил задолго до того, как мой оргазм появился на горизонте и я сымитировала его, только чтобы Логан не чувствовал себя плохо. Что, в значительной степени, подготовило почву для следующих разов. Один маленький стон удовольствия он воспринимал так, что я уже готова, и он может быстро закончить, отвернуться и уснуть.

– Знаешь, они бы не были такими весёлыми, если бы ты позволила мне поспать в постели с тобой, – протяжно говорит Сэм, его южный акцент более выражен, я понимаю, когда он пытается подмазываться ко мне с сексуальными намёками. – Мы можем реализовать это, если хочешь, просто скажи.

Скажи, скажи, скажи!

Мой мозг и вагина кричат в унисон, но мои губы плотно закрыты. У меня, ни в коем случае, не будет секса в доме моих родителей с парнем, которого я только что встретила, несмотря на то, что он чертовски сексуален или на то, что он сделал мне одолжение: пошёл ко мне домой и должен мириться с моей чокнутой семьей следующие несколько дней.

У меня не будет секса с Сэмом, у меня не будет секса с Сэмом…

В ответ на моё молчание, Сэм пожимает плечами, садится на пол между моей кроватью и стеной, укладывается на одеяло и скрещивает руки за головой, не сводя с меня взгляд.

СЕГОДНЯ у меня не будет секса с Сэмом, СЕГОДНЯ у меня не будет секса с Сэмом…

– Чёрт, нужно выключить свет,– тихо говорит Сэм, его взгляд перемещается на люстру над моей кроватью.

– Не беспокойся, я всё сделаю, – говорю я, дважды хлопая в ладоши.

Верхний свет сразу же гаснет, но одновременно включается маленькое деревце, которое моя мама поставила в углу комнаты, наполняя пространство разноцветными мерцающими огнями.

– Родители поставили «хлопушку» в твоей комнате? – смеясь, спрашивает Сэм.

– Мои родители повесили пучок марихуаны под арку вместо омелы. Ты уже не должен ничему удивляться, – напоминаю я.

Я перекатываюсь на край кровати, и, подложив руки под подбородком, смотрю вниз, глаза Сэма искрятся от огней рождественского дерева.

– Спокойной ночи, Сэм, – мягко говорю я. – Спасибо, что приехал со мной и за то, что терпишь мою семью.

Он поворачивается ко мне лицом, его руки под подушкой, а щёки покоятся на пушистом ворсе, он смотрит на меня.

– Спасибо, что пригласила меня, Ноэл. Обещаю, завтра я лучше сыграю твоего парня, шок от твоей семьи смягчился, – тихо отвечает он.

Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на его красивые черты, я могу делать это всю ночь, и знаю, что в итоге, заставлю его залезть ко мне в кровать. Его слова о том, что он будет лучшим парнем, эхом отражаются в моём сознании, когда я уплываю в сон, представления о том, как он планирует быть лучшим парнем, захватывают мои сны.

Глава 6 
Сэм

Её тёплые, влажные губы обхватывают мой член, глаза смотрят на меня из-под полуопущенных ресниц, когда она берёт его в рот. Мою грудь сотрясает сдавленный стон, когда её мягкие руки сжимают мои яйца, нежный язычок скользит вверх и вниз, моему члену нравится, как она, чёрт возьми, работает. Поцеловав Ноэл, я понял, что её рот – это оружие массового поражения. Если бы вся кровь, которая есть в моём теле, находилась сейчас в голове, а не в члене, я бы сказал ей об этом. Она нежно массирует мои яйца, её язык кружит вокруг головки, и я знаю, что долго не продержусь. Извинения о том, что я всё ей компенсирую после оргазма от восемнадцати месяцев воздержания, кружатся на кончике языка.

Последние полтора года, я испытывал оргазмы от своей руки, но они чертовски сильно отличаются от оргазма, полученного от такого сладкого ротика, как у Ноэл.

– Сэм.

Сквозь моё сознание раздаётся голос Ноэл, и я понимаю, что её рот отрывается от моего члена.

– Сэм, – снова говорит она, в этот раз чуть громче.

Стараясь не ругаться, я прошу её вернуть рот туда, где он был, но это трудно. Да что там, это чертовски трудно, а я охренеть как хочу кончить.

– СЭМ! Просыпайся, чёрт возьми!

Распахнув глаза, я вздрагиваю и быстро моргаю, пытаясь понять, где нахожусь и почему мой член настолько твёрдый, что может посбивать все сосульки, свисающие за окном.

Раздаётся громкий стук и бодрый голос.

– Привет?! Дети, вы проснулись? Надеюсь, вы пристойно выглядите, потому что я вхожу!

Ноэл, тётя Бобби, родители Ноэл, дом на Рождество, ДЕРЬМО!

Я не успеваю осознать, где я, и что происходит, когда женщина, которую я только что видел в самом сексуальном сне, хватает меня за руку и тянет к себе на кровать.

Ага, время просыпаться, чёрт возьми, и двигать задницей. Вероятно, «парень» Ноэл должен спать с ней на кровати, а не на полу.

– Скорее! Забирайся на кровать, пока она не зашла! – шепчет Ноэл, пока я карабкаюсь с пола и, запутавшись в одеялах, падаю на неё. Точнее, лицом прямо между ног Ноэл.

– Я принесла кексы и кофе! – весело объявляет мама Ноэл, распахивая дверь. Я слышу, как она ударяется о стену, так как не успеваю убрать своё лицо от тёплой промежности Ноэл.

– О, Господи! Я закрываю глаза, закрываю глаза! – кричит она. Я, наконец, поднимаю голову и вижу женщину, стоящую в дверном проёме. На ней пушистый розовый халат, волосы накручены на бигуди, одной рукой она прикрывает глаза, а в другой держит поднос с черничными кексами и двумя кружками горячего кофе.

– Я рада, что моя дочь нашла такого авантюриста, Логан, – объявляет Бев, продолжая одной рукой прикрывать глаза, она вслепую перемещается по комнате и ставит поднос на комод. – Реджи не верит в оральный секс до завтрака.

– Господи, мам! – сетует Ноэл, пока я нахожусь между её ног, потому что… ну, потому что здесь тепло и уютно, и может, если я ещё немного побуду здесь, она забудет обо всех этих «никаких шур-мур». После того, как её мать уйдёт, конечно.

– Ох, не будь такой ханжой, Леон, – насмехается её мама, направляясь обратно к открытой двери и продолжая закрывать глаза рукой. – Ты должна радоваться тому, что у нас с твоим отцом всё ещё очень активная сексуальная жизнь. Спасибо Господу, за рецепт лечебной марихуаны. Мне уже наскучило постоянно быть сверху из-за его артрита. Он гораздо подвижнее, когда сверху.

Удивительно, что в этот момент, мой член ещё на месте, а не оторвался и не умчался в ужасе.

– Я собираюсь убрать руку с глаз.

– Мам, мы в одежде, всё в порядке, – раздражённо говорит Ноэл, пока её мама медленно опускает руку.

– Ну, это печально, – тихо говорит она, убирает руки в карманы халата и быстро шагает к кровати. – Открывайте рты, – требует она.

Я смотрю на Ноэл, и она пожимает плечами, такая же смущённая, как и я.

– Ну же, я не могу ждать весь день. Твой брат скоро будет здесь и мне нужно собраться. Открывайте.

Ноэл закатывает глаза и открывает рот, указывая мне сделать то же самое, пока не случилось что-нибудь похуже, вроде того, что Бев ляжет к нам в кровать и спросит, можно ли ей посмотреть.

Не успев моргнуть, её мама достаёт карамельную трость из кармана, разворачивает её и, сломав на две части, суёт в наши раскрытые рты.

– Никому не нравится утреннее дыхание. Мы выезжаем через час, так что, не задерживайтесь с вашей утренней прелюдией. Увидимся внизу!

Я закрываю рот и начинаю разжёвывать карамельную трость. Решив подняться, я ставлю руки по обеим сторонам от тела Ноэл, и нависаю над ней. Её голова подает на подушку, а глаза расширяются, когда мои бёдра прижимаются к её центру.

– У тебя, на самом деле, сейчас утренний стояк? После этого дерьмового представления? – удивлённо спрашивает Ноэл, жуя мятную конфету.

– Это чертов феномен, – говорю я, проглотив остатки карамельной трости. – Не знаю, что происходит, и сколько это будет продолжаться, так что, просто смирись.

Я снова толкаюсь бёдрами, давая ей почувствовать насколько я твёрд, и хочу, чтобы этих долбанных одеял не было между нами. Наши лица так близко, что я чувствую её тёплое, мятное дыхание на моих губах. Я не хочу использовать её, не хочу, чтобы она думала, что обязана что-то делать в качестве оплаты за то, что я притворяюсь её парнем, но мне нужно, чтобы она знала, как сильно я её хочу. Что не могу избавиться от мысли о том, чтобы быть внутри неё, ощущать её обнажённую кожу и слушать, как она стонет моё имя, даже во сне.

– Просто скажи слово, Ноэл, – шепчу я, нависая над ней и глядя прямо в глаза.

Я жду, когда она оттолкнёт меня или скажет, что ничего не будет в доме её родителей, она должна это сделать. Это бы сделал любой нормальный человек. Мне должно быть стыдно за то, что мой член всё ещё твёрдый и хочет её, он надеется, что она сдастся и даст мне хоть немного попробовать её, но мне не стыдно. Я мог бы сказать, что после полутора лет без секса, я бы чувствовал то же самое с любой женщиной, но это было бы ложью. Это Ноэл. Это всё Ноэл. Её улыбка, её смех, её кожа… Она нужна мне. Только она. Я понимаю, как безрассудно это звучит, ведь мы знакомы меньше двадцати четырёх часов, но мне плевать. Не прошло и суток, а эта женщина вывернула всё наизнанку. Просто. Плевать.

Задержав дыхание, я жду, когда она скажет что мы мало знакомы, что она только что рассталась со своим парнем-тупицей, и на неё слишком много навалилось, чтобы потеряться с парнем, которого она едва знает. Я жду, но она ничего не говорит. Как только я решаюсь скатиться с неё, чтобы принять очень холодный душ и помастурбировать, она начинает ёрзать, сбрасывая ногами разделяющее нас одеяло. Я помогаю ей, приподняв бёдра, чтобы было легче откинуть одеяла, ложусь между её бёдер и сгибаю локти, пока моя грудь не накрывает её.

– Ни за что на свете, эти карамельные трости не отложатся на талии, – шепчет Ноэл, зарывается пальчиками в мои волосы и притягивает мою голову для поцелуя.

Этот поцелуй не менее волнующий, чем вчерашний, только сейчас, я не переживаю о том, что на нас смотрят и могу вытворять всё, что хочу. Она там, где я и хотел её с тех пор, как встретил, подо мной.

Ноэл сразу обхватывает меня ногами, скрещивая щиколотки у моей задницы. Я вздыхаю около её губ, они ощущаются точно такими, как я и представлял. Несмотря на мои пижамные штаны и её «Штаны после секса», я чувствую тепло её киски и проникаю языком глубже в её рот, медленно скользя во влажное тепло. Мой язык и бёдра движутся в медленном ритме, от которого Ноэл сильнее цепляется за мои волосы.

Я отрываюсь от её губ и прокладываю дорожку из поцелуев от щеки и вниз по шее, слегка прикусывая нежную кожу, до тех пор, пока не оказываюсь между её напряжённых грудей под майкой. Упираясь локтями в кровать, я оттягиваю край её майки, пока не появляется идеальный розовый сосок, и без колебаний я обхватываю его губами и втягиваю в рот.

– Сэм, – мягко стонет Ноэл, прижимая мою голову к груди и пока я кружу языком вокруг соска, её бёдра начинают бешено двигаться. Она трется горячей, прикрытой хлопком, киской об мой член и клянусь, я вижу звёзды. Она снова стонет моё имя, когда я сильнее всасываю её розовую вершину, и моё имя на её губах так же сексуально, как я представлял. Нежно толкнувшись бёдрами, я отрываюсь и смотрю на её сосок, влажный от моего рта. Я слегка дую на него, и он твердеет на глазах.

– Когда последний раз у тебя был потрясающий оргазм? – шепчу я около её кожи, снова облизываю и нежно дую на сосок.

Потирая большим пальцем затвердевшую вершинку, я жду ответа, находясь между её ног, несмотря на то, что я ничего так сильно не хочу, как сорвать наши штаны и трахать её, пока она стонет и кричит моё имя, и к чёрту людей внизу.

– Мм, – бормочет Ноэл, приподнимая бёдра.

Я смотрю на неё, продолжая лениво скользить большим пальцем по бугристому кончику. Глаза закрыты, нижняя губа зажата зубами, голова откинута на подушку. Лучший вид, который я когда-либо видел, но её молчание, в ответ на мой вопрос, заставляет меня остановиться.

– Ты всё ещё думаешь над ответом или потеряла дар речи? – с улыбкой спрашиваю я, несмотря на то, что её глаза всё ещё закрыты, и она не видит этого.

– Мм, – снова отвечает она.

Я не уверен, хочу ли похлопать себя по спине, за мои потрясающие навыки или хочу дать по яйцам этому болвану Логану, за то, что никогда не доводил её до потрясающего оргазма, или, в конце концов, не доводил до такого, который она может вспомнить.

– Назовём это ничьей, – заявляю я, скольжу рукой вниз по её груди, через живот, и запускаю пальцы под пояс её штанов, надеясь, что слова, написанные на них, хоть немного, станут правдой.

– О Боже, – стонет она и приподнимает бёдра навстречу моей руке, побуждая действовать, когда ладонь скользит по влажному кружеву между её ног.

Я опускаю голову и снова втягиваю в рот сосок. Её бёдра начинают вздрагивать, а с губ слетает бессвязное бормотание, проклятия и вздохи.

Как только мои пальцы начинают отодвигать край кружевного белья, чтобы почувствовать влажное тепло, дверь спальни распахивается и снова врезается в стену.

– Хватит быть шлюхой, Леон! Мы собираемся на семейный отдых. Надень что-нибудь и спускай свою шлюшную задницу вниз! – кричит мужской голос, дверь захлопывается, и громкий топот на лестнице постепенно затихает.

Сосок Ноэл у меня во рту, рука у неё в штанах и я ни хрена не понимаю что произошло, но мой член готов ударить кого-нибудь.

– Итак, это был Николас, – небрежно говорит Ноэл, когда я отрываюсь от её груди, вытаскиваю руку из штанов и смотрю на неё.

– Я догадался. Хороший парень. Кажется дружелюбным, – отвечаю я с сарказмом.

– Нам нужно спуститься, пока не заявились папа и тётя Бобби, чтобы критиковать нас.

Иииииии вот оно. Убийца эрекции.

Вздохнув и извинившись за мой быстро увядающий член, я целую Ноэл в кончик носа и скатываюсь с неё, чтобы покинуть кровать.

– То, что нас прервали, не означает, что я закончил с тобой, – сообщаю я, доставая одежду из сумки на полу. – Эти «Штаны после секса» будут использованы должным образом, до конца сегодняшней ночи, так что, готовься, Ноэл.

Оставив её в кровати с разрумяненным лицом, раздвинутыми ногами и длинными рыжими волосами, раскинутыми по подушке, я направляюсь в ванную с улыбкой на лице.

Если я смогу пережить её отца – ненавистника молока, распутную тётю Бобби и брата-кокблокера, я переживу всё. Даже независимо от того, что происходит в этой семье, я уверен в этом.