Текст книги "Лики Богов (СИ)"

Автор книги: Тара Роси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Тархтары калечили тела захватчиков, разоряя их лагерь. Эхо разносило звон стали и стоны раненых по всей округе, османы с надеждой всматривались в лесную толщу, ожидая подкрепления, но его всё не было. Славяне не знали пощады, быстрота и ловкость их атак не оставляли чужакам шансов. Чёрные птицы парили над полем битвы, венчая царящий ужас невидимым нимбом. Запах крови заставлял их опускаться всё ниже, чувствуя скорую трапезу. Широкоплечий воин вытер меч о рукав своей красной рубахи и окинул взором соратников и перевёл взгляд на густую чащу. Он должен был продвигаться к Демиру, но сердце его было неспокойно. Невесомое облако коснулось его плеча и сковало колющим холодом. Баровит обернулся и увидел Акима – деда Волота и Умилы.

«Ты нужен им», – пронеслось в голове парня.

– Все быстро в лес, к Демировичам, – сказал старший дружинник и стремительно направился в чащу.

– Но мы должны к батыю пробираться, – возмутился Бус.

– У батыя и Велибора целая дружина, а Умила с Волотом вдвоём, – отрезал витязь.

– Топай быстрее, – прошипела Радмила и кинулась вслед за Зорькой.

Узкой летной тянулась из леса к городу вытоптанная тропка, по которой грибники частенько ходили в поисках даров Тары. Птицы несмело запевали песни, радуясь тёплым прикосновениям Ярилы и нежному шёпоту листвы. Глухой стук копыт разрушил воцарившуюся идиллию, тяжёлое дыхание коня разбивалось о шершавую кожу деревьев. Могучий всадник погонял скакуна, выжимая из жилистого тела животного все силы. Его спутница, стоя в стремени, отстреливалась от преследователей.

– Давай в окружную вернёмся на поляну, – предложил Волот.

– Вернёмся туда, откуда бежали? – ухмыльнулась Умила. – Вдвоём на отряд?

– Вряд ли они сидят там и нас ждут, – рассуждал брат, – скорее всего они к Крыму пошли. Тем более часть отряда за нами ушла.

– Ага, – кивнула лучница, выпуская очередную стрелу, – только убрала я лишь троих, ещё двое за нами скачут. Зажмёмся между молотом и наковальней.

–Так ты старайся, стреляй лучше, чтоб не зажали нас, – фыркнул витязь, уводя коня с тропы.

Омуженка лишь закатила глаза в ответ, упёрлась бедром в плечо брата и выпустила стрелу в шею настигающего их скакуна. Лошадь пронзительно заржала и повалилась на бок, сбрасывая седока в заросли и ломая ему кости своим телом. Оставался лишь один преследователь, кинувшийся им наперерез, он прижимался к спине скакуна и закрывался щитом от стрел тархтарки. Умила видела, как он обнажает саблю и приближается к ним, девушка вложила стрелу и ждала. Крепкая рука занесла клинок, взору лучницы предстала открывшаяся подмышка и часть груди, тонкие пальцы разжали хватку, и смерть молнией вонзилась в незащищённый участок тела. Все преследователи были повержены, осталось лишь догнать остальных.

Взмыленный скакун влетел на широкую поляну, на которой догорали костры, мускулистое тело зашлось мелкой дрожью, ноги подкашивались, а жалобное ржание лишь вторило такому состоянию. Всадники спешились и, озираясь по сторонам, направились вглубь леса в направлении города.

Османы не успели далеко уйти, увидев разбитую конницу, их командир долго сомневался, стоит ли вообще пробираться к лагерю, и решил отправить к Крыму разведчиков. Воины расположились на бархатном травяном ковре, наблюдая за тем как солнечные лучи робко пробираются сквозь ажурную вязь ветвей. Утренние пташки закатились пением и принялись сновать от дерева к дереву, ветер своим лёгким дыханием заставил шёлковые листья аплодировать столь дивной трели. Но незримый вестник принёс с собой не только шёпот листвы, но и двух стражей этих земель. Тюрки вскочили и выхватили своё оружие, впившись взглядами в светловолосых воинов – мужчину и женщину. Брат с сестрой провернули в руках клинки и стали медленно отдаляться друг от друга, примечая себе соперников, их оказалось очень много для двоих, но выбора у витязей не было.

Два черноглазых воина бросились на Волота, он блокировал их мечи своими, отвёл клинок одного из противников и ударил его локтём в нос. Тяжёлый меч заскрежетал по османской стали, выворачивая её из рук хозяина, холодное лезвие лизнуло раскрывшегося тюрка и оставило его корчиться от боли. Бер с размаха опустил свой клинок на соперника, растирающего по лицу кровь, и оборвал его жизнь. Ещё один воин с криком кинулся на славянина, желая отомстить за соратников. Волот скрестил мечи, блокировал саблю противника и, задрав клинки вверх, оттолкнул его от себя ногой. Чернявый вновь бросился на витязя, гравированная сталь отразила его саблю, тогда он выхвалил сакс и выбросил его в грудь соперника. Бер вторым мечом увёл нож вправо, опустил саблю вниз своим клинком, и, молниеносно обойдя противника сбоку, резко провёл лезвием по его шее. Ещё двое осман, размахивая топорами, ринулись на витязя.

Умила крутилась, словно вихрь и отбивала вражеские атаки. Елмань разрубила древко молота, а остриё второй сабли, не упуская момента, вонзилось в тело противника. Девушка резко развернулась и выбила из рук османца серп, вытащив из тела убитого клинок, она выбросила его в соперника, но тот согнулся и отскочил, уйдя от атаки. Парень схватил с земли меч павшего соратника и бросился на омуженку. Златовласая отвела клинок, ударила воина рукоятью в висок, почувствовав движение сзади, оттолкнулась ногой от бедра противника и сделала сальто назад, перелетев через нападавшего. Ещё один османец во вращении выбил из-под неё землю, девушка рухнула на спину. Она успела блокировать его меч, но черноглазый выкрутил саблю из её рук. Умила резко ударила соперника ногой по коленному сгибу, заставив опуститься и, перехватив вторую саблю рукоятью вперёд, провела лезвием по шее воина. Притянув к себе колени, и резко разогнув ноги, девушка вспорхнули с земли, тяжёлый меч пронёсся около её головы и заставил подлететь сотни травинок. Омуженка развернулась, пригнулась, повторно пропустив над собой клинок, схватила парня за запястье, ударила по локтевому сгибу рукоятью сабли, заставив противника выронить меч, и рассекла елманью его горло. Умила подлетела к своей сабле, лежащей на махровой почве, и поддела её ногой. Золочёный сокол, будто сам лёг в ладонь и завращался в ней, заставляя клинок петь, описывая в воздухе круг. Голубые глаза окидывали своим холодом приближающихся осман, она отступала, приближаясь к брату. Командир отряда бросал на девушку оценивающий взгляд и ухмылялся.

– Эй! Это не ваше, случаем? – раздался насмешливый мужской голос.

Тюрки обернулись и увидели кареглазого витязя, бросающего на землю тела их разведчиков. Из-за его спины показалась лучница и одну за другой выпустила стрелы, поразив точным попаданием двоих воинов. Из-за зарослей и широких стволов выскочили четверо дружинников, Умила с Волотом переглянулись и ринулись на неприятеля. Тонкий звон стали вонзался в массивные тела деревьев острыми иглами, ветер подхватывал стоны раненных и нёс их к вершинам гор, мягкая земля впитывала в себя пролитую кровь, погребая в себе эти рубиновые слёзы.

Баровит сбросил с меча обмякшее тело, вытер окровавленное лезвие о его одежду и подошёл к омуженке, убирающей в ножны свои сабли.

– Ты вовремя, Зорька, – улыбнулась она.

– Едва успел, – констатировал он, аккуратно заправив за ухо девушки непослушную золотистую прядь.

– Кстати, как ты нас нашёл? – спросил подошедший Волот.

– Ваш дед меня привёл, – ответил витязь.

– Ну, что, старший дружинник, – вклинилась Радмила, – теперь-то чего?

– Поспешим к батыю, – сказал Баровит.

Отряд ринулся к крепости, оставляя за собой древесные колонны, птичьи трели, шёпот ветра и шелест резных листьев,… и смерть.

______________________________________________________________________________________________

Творец* – Бог-творец Род.

Православие* (здесь не христианство) – старая славянская вера называлась православие – «Славить Правь», т.е. славить мир славянских Богов.

Сварог* – единый бог вселенной, первое земное воплощение Рода, Бог огня Справедливости, Отец Небесный.

Ирий* – рай Богов.

Глава 6. Крепость

Раскинув свои белые крылья в нежно-голубой небесной бездне, купаясь в золоте Ярилы, летела чайка. Под ней раскинулось море, которое перекатывало по своему глянцу горячий бисер солнечных лучей. Ласковый ветер поддерживал крылья и ласкал белые перья. Взору птицы предстала крепость высокая и неприступная. Внешний квадрат её с четырех сторон окружали треугольные выступы, что придавало крепости форму звезды. Внутри располагался малый квадрат, представляющий собой укреплённый замок. Возле восьми углов крепости выстроились османские лагери, правда в двух лагерях уже не было ни единого выжившего. Чайка оттолкнулась крыльями от незримых воздушных волн и полетела прочь, не желая смотреть на ужасы войны.

Сверкая мечами и кольчугами, скользя между покосившимися шатрами, продвигались дружинники. До слуха доносился звон стали, топот копыт и басовые ноты воевод, корректирующих действия воинов.Кареглазый витязь сделал шаг в сторону крепления, но широкая ладонь легла на его плечо и заставила остановиться.

– Смотри, друже, – шепнул воин, устремив дым своих глаз на башню, венчающую угол звезды, – пятеро лазутчиков по стене лезут.

– Отчего их лучники не снимут? – нахмурился кареглазый.

– Давай я их сниму, – прошипела лучница.

– Снимай, Радмила, – кивнул командир.

– Нам бы с тобой самим на стену эту взобраться, брат, – сказала омуженка, навалившись на спину Волота.

– Да, понять бы, чьи кони там землю топчут, – кивнул Бер. – Улас то прорвался, али к османцам подмога подоспела.

– Со мной пойдёте, – осёк Баровит. – Радмила, снимай лазутчиков.

Волот выставил свой щит вперёд, закрывая подругу от вражеских стрел, и улыбнулся сестре. Зорька такие взгляды и улыбки Демировичей очень хорошо знал, и всегда они сулили ему лишь переживания. Огненные глаза впились в цель, тугая тетива натянулась до предела, тонкие пальцы выпустили стрелу, и острая сталь вонзилась в тело османца. Лазутчики один за другим срывались со стены. Кривая ухмылка исказила красивое лицо лучницы, она опустилась на землю и ждала новых указаний.

Белые пальчики пробежали по стальным звеньям на плече Баровита, золотые локоны защекотали щёку.

– Скажи мне, Зорька, – шепнул нежный голос, – с каких пор ты мне и Беру приказы раздаёшь? А, старший дружинник?

– Сама на свой вопрос ответила, – нахмурился воин. – Я – старший дружинник.

– Токмо, мы с братом тебе не подчиняемся, – улыбнулась Умила, – напрямую от воеводы указания берём.

– Так, лихие витязи, – зарычал кареглазый, – хорош вдвоём на толпы осман кидаться, давеча, еда уцелели.

– Так, где ж ты толпу увидал, друже? – широко улыбнулся Волот. – Нет никого. Мы только с сестрой на стеночку взберёмся, да на крепость с башни глянем. Коли осман внутри нет, так мы Уласу крымскому подсобим, ну а коли прорвалась немчура эта, то к батьке воротимся.

Баровит впился взглядом в этот серый дым хитрых глаз, крепко сжал плечо друга и, не надеясь на то, что они обещание выполнят, прочеканил:

– По стене крепостной пройдёте к главным воротам и к нам спуститесь, если к тому времени мы уже осман оттесним.

Бер улыбнулся ещё шире и утвердительно кивнул. Умила, не отнимая руки от плеча старшего дружинника, снова шепнула:

– Так чего ты раскомандовался, Зорюшка?

Воин резко обхватил её талию, притянул к себе и строго произнёс:

– Обещай, что осторожной будешь.

– А то что? Накажешь? Плетьми бить станешь? – улыбнулась девушка.

Баровит вздохнул и закатил глаза:

– В Камул воротимся, я тебя в доме под замок посажу и стражу приставлю, чтобы дурь из головы твоей вышла.

Умила прильнула к его щеке и прошептала тихо-тихо, обогрев воина своим горячим дыханием:

– Не боишься, что меня брат с отцом хватятся? Али ты меня выкрасть собрался? Что ещё ты против воли моей сделать можешь?

– Извела ты меня уже, – также тихо ответил он, отведя взгляд и разжав объятия.

– Я обещаю тебе, что осторожной буду, – улыбнулась омуженка и поцеловала щёку уставшего от её выходок воздыхателя.

Брат с сестрой осторожно двинулись к стене, скользя от шатра к шатру, Баровит повёл свой отряд к главным воротам на звук боя. Радмила выглядывала из-за плеч соратников, выпускала стрелу и снова скрывалась за широкими спинами и щитами. Умила с Волотом по османским верёвкам поднялись на башню и сняли крюки с бортов. Возле бойниц лежали два мёртвых лучника, девушка осторожно закрыла им веки и ринулась за братом. Внутри крепости кипел бой, тюрки, забравшиеся по стенам, бились с воинами Уласа, сам же атаман со своими «зрячими конниками»* вышел за крепостные ворота навстречу Демиру и Велибору, но сразу же был зажат в кольцо. Звон металла резал уши, стоны раненных кололи сердце, Волот всматривался в извивающиеся клубки и не знал кому их помощь нужнее.

– Братик, смотри, там османы уже на замковую стену взобрались, – шепнула Умила.

– Вижу, – вздохнул Бер. – Надо помочь Уласу из кольца вырваться.

Цокот копыт привлёк к себе внимание дымчатых глаз, стройный юноша гнал коня к замку. Лезвие его сабли снесло голову с плеч неприятеля, всадник на ходу встал на седло, оттолкнулся от спины скакуна, перепрыгнул на перевёрнутую повозку, раскрутил крюк и забросил его на стену. Казак ловко забрался по каменной тверди и предстал перед османами, вырезающими лучников.

– Помоги ему, – сказал Волот. – Я к Уласу пойду.

– Я с тобой, – возразила сестра, хватая его за руку.

– Он один совсем, – воин указал на казака, лихо орудующего саблей.

– Ты тоже, – прошипела омуженка.

– Смотри, какой он тщедушный, долго не протянет, – улыбнулся брат, – а у ворот осман мало я их как щенят раскидаю... И ты слушать должна меня, я старший... Не переживай за меня, Умилушка.

– Ладно, старший, – грустно улыбнулась девушка, – как скажешь сделаю.

Волот, скрываясь за бойницами, ринулся к крепостным воротам. Умила вскинула лук, прицелилась и одного за другим убила двоих осман, прислоняющих лестницу к замковой стене. Стрел больше не было, омуженка перекинула лук через плечо и спустилась по покатой лестнице. Она запрыгнула на повозку, ухватилась за верёвку казака и поднялась на стену.

Лезвие сабли пело свою траурную песню, выбивая искры из мечей и кровь из тел. Тонкие руки ловко перехватывали рукоять, голубые глаза следили за каждым движением противника, их было много... слишком, нужно отступать. Казак обернулся и увидел открытую дверь башни, винтовая лестница внутри неё вела во двор к княжеским палатам. Воин ринулся к двери, но над ним пронеслись два османца и приземлились перед ним, преграждая путь. Сзади было ещё четверо, и из соседней башни доносилась чужая речь, значит к ним шло подкрепление.

«Это конец» – пронеслось в голове славянина.

Черноглазые ринулись на казака, изогнутое лезвие блокировало мечи, задирая их вверх. Воин коленом поразил солнечное сплетение одного из соперников, заставив его согнуться и на время отступить. Османец атаковал ноги, парень подпрыгнул, пропустив клинок под собой, и резко выбросил саблю в противника. Чернявый прогнулся, увидев лишь блеск острия. Он вывернулся, отбил очередную атаку тархтарина, отведя изогнутую сталь мечом, выхватил сакс и резко направил его в голову соперника. Казак пригнулся, и клинок лишь сбил с него шапку, из-под которой длинной чёрной змеёй показалась коса. Тюрок знал о женщинах-воинах в этих землях, поэтому не был удивлён и снова занёс свой меч над девушкой. Она отскочила в сторону, перевернулась, кинув взгляд на четверых «зрителей», ждущих чем же всё закончится и, отпружинив от каменного пола, ринулась на соперника. Сабля, свирепо просвистев, выбила меч из рук воина, а из широкого рукава тёмно-синего кафтана вылетел нож и вонзился в его горло. Казачка услышала свист и обернулась – сражённый ею противник унял боль и атаковал её со спины, но в последний миг остановился и упал на серые плиты. Тонкие алые ленты сползали по его лицу, выступая из-за лезвия ножа, красовавшегося в его виске.

Из краткого ступора брюнетку вывел металлический звон и яростные крики, она перевела взгляд на четверых осман, атакующих златовласую девушку. Незнакомка вращала в руках сабли и извивалась, словно язык пламени. Казачка бросилась на помощь. Она подлетела к османцу, скрестившему с омуженкой клинки, и с размаха снесла ему голову, затем прокрутилась, выбила из рук следующего соперника топор и лизнула елманью его шею. Умила блокировала меч одного, увела серп другого в сторону и ударила его ногой в голову. Тот пошатнулся и отступил на пару шагов, вторая сабля мгновенно полетела в голову его соратника. Османец пригнулся и отскочил назад. Умила молниеносно скользнула к нему, снова блокировала его меч, а вторым клинком снизу вверх пронзила его бок. Она услышала приближающиеся шаги, резко выставила в бок саблю, о которую сразу же ударил серп, а её «близняшку» выбросила назад. За спиной послышался сдавленный крик, девушка вызволила свой клинок, и тело противника рухнуло на камень. Из башни вырвались трое осман и уставились на трупы своих соратников.

– Сюда, быстро, – крикнула казачка, указав саблей на противоположную башню.

Тархтарки бросились к открытой двери, но и не пробежав до середины стены, увидели четверых воинов, неспешно выходящих из узкой обители и закрывая за собой дверь.

– Тебя как звать? – спросила чернявая.

– Умила, – ответила омуженка. – А тебя?

– Маруся, – улыбнулась казачка. – Спасибо что помогла. Видать, мы тут поляжем с тобой.

– Да, ладно, – нервно ухмыльнулась Умила, – всего-то, порубаем их вдвоём... как пить дать.

Маруся лишь горько улыбнулась и провернула в руках саблю. Златовласая закрутила своими клинками солнца и не подпускала к себе четверых осман, закрывающих девушкам путь, казачка приняла на себя двоих воинов, свирепо лязгая по их клинкам. Сабли резали воздух и впивались в тела соперников, но ранения не были смертельными и лишь пробуждали в тюрках злость, славянки приближались друг к другу всё ближе и ближе, прожигая голубыми глазами захватчиков. Мощный удар заставил дверь содрогнуться и жалобно заскрипеть, второй удар вызвал град мелких камушков осыпающихся стен. Умила воспользовалась замешательством одного из осман и резко провела лезвием сабли по его шее, блокировав вторым клинком меч, она крикнула подруге:

– Сюда давай!

Маруся увела топор противника в сторону, ударила его ногой по голове и, выхватив из-за спины сакс, вонзила его в бок пошатнувшегося воина. Казачка ринулась за омуженкой к противоположной башне, четверо осман смотрели, как массивная дверь срывается с петель и с оглушительным грохотом падает на каменный пол. Из мрака узкого коридора вышел широкоплечий витязь, одним взмахом меча разрубил древко секиры* и выбил клинок из рук второго нападавшего, османы пятились, выхватывая ножи.

– Баровит, – шепнула Умила.

– Помоги дверь открыть, – прошипела Маруся, упираясь ногой в стену, и изо всех сил впиваясь в ручку двери.

Но златовласая не слышала её, она смотрела на воина, отбивающего выпады осман, видела, как его меч разрубил одного из них, как трое вновь кидаются на него подобно волкам. Ноги сами понесли её к витязю, но вдруг из темноты коридора башни вылетела тонкая тень, оттолкнулась ногой от бойницы и выпустила стрелу в одного из мечников, припала к каменному полу и, вынырнув из-за плеча командира, направила свою стрелу во второго.

– Радмила? – пролепетала омуженка.

Баровит выбил меч из рук соперника, схватил его за горло и сбросил с замковой стены. К Умиле подошла казачка и шепнула на ухо:

– Хорош таращиться, потом мужика поделите. Там нашим помощь нужна.

– Что? – возмутилась златовласая. – Да с чего ты взяла?

Маруся лишь ухмыльнулась и направилась к своим спасителям, омуженка поплелась за ней.

– О, новая вояка? – сказал старший дружинник. – Там Волот осман оттеснил, нас к тебе направил. Я к нему ворочусь, а вы оставшихся перебейте.

– Я с тобой, – вызвалась Умила.

– Убери из крепости осман, – спокойно повторил витязь и канул во мраке башни.

Девушки спустились следом, зрелище хаоса предстало перед ними – горели крыши домов, искалеченные тела лежали в лужах крови, раненные молили о помощи. Умила смотрела, как Баровит перемахнул через бойницу и принялся спускаться по верёвке вниз, где-то там был и её брат.

– Радмила, ты зря спустилась, воротайся в башню и осман высматривай, Марусю прикрывай, – сказала омуженка и сделала шаг вперёд.

– Баровит велел тебе с нами быть, – возразила подруга.

– И что? – прошипела Умила. – Может, сама за ним идти хочешь? Не отлипаешь от него последнее время.

– Спасибо тебе за помощь, подруженька дорогая! Кабы не ты, порубали бы нас с чернявой османцы проклятые, – театрально скривилась лучница и поклонилась в пол. – Не стоило мне к тебе спешить? Сама бы управилась? В следующий раз спокойней буду.

– Эй! – крикнула казачка. – Сказала же, потом мужика поделите!

Но девушки её не слышали, Радмила резко развернулась и пошла к башне. Умила догнала её и, схватив за руку, развернула к себе.

– Прости меня, – сказала она.

– Это знаешь у тебя всё от чего? – кипела лучница. – От недо... от бездетности в общем! Всем плешь проела!.. Ступай с чернявой, я вас сверху прикрывать стану.

Радмила вывернула руку из захвата и побежала по винтовой лестнице, шепча себе под нос всевозможные ругательства в адрес подруги. Маруся свистнула, и вслушалась в топот копыт. Гнедой жеребец остановился возле хозяйки и в пригласительном жесте склонил голову.

– Запрыгивай ко мне, – сказала казачка.

Но Умила не спешила, она закрыла глаза и вытянула руку в сторону. Белый конь галопом вылетел из-за замковых стен и встал как вкопанный, уткнувшись носом в девичью ладонь.

– Как ты это сделала?– поразилась Маруся.

– Секрет, – ухмыльнулась златовласая, запрыгивая на спину скакуна.

Всадницы всматривались в каждый покосившийся дом, в каждый полуразрушенный сарай, они высматривали чужаков и искали выживших.

У подножья высокой каменной стены кипело серебряное озеро, оно кричало сотней голосов и рассыпалось металлическим звоном. Надрывное ржание лошадей разносилось по всей округе и билось о стройные тела деревьев. Ярость перемешивалась с отчаянием и повисала в воздухе густым облаком, затмевая человеческий разум.

Высокий воин провернул в руках меч и отвёл атаку османа, тот мгновенно выхватил из-за пояса нож и метнул в соперника. Витязь резко ушёл в сторону и припал на одно колено, острое лезвие пронеслось возле его лица и срезало пару тёмно-русых волос. Ждан, перехватив меч рукоятью вперёд, с разворота рассёк живот противника, вскочил, блокировал клинок очередного соперника, выхватил сакс и вонзил его в шею османа. Голубые глаза искали своим взором воеводу, и нашли его. Демир яростно рубил захватчиков, пропуская Велибора со Златом к Волоту. Ждан ринулся к другу на подмогу, видя, что воинов Тангута берут в кольцо. Витязь метнул сакс, блестящая сталь вонзилась в висок османа, и тот выронил и рук занесенный над Бером меч. Демирович опустил клинок на шею противника, развернулся и вонзил второе лезвие в тело очередного врага. Ждан встал рядом с ним и ждал.

– Главное их в крепость не пустить, – тяжело дыша, сказал Волот.

– Легко сказать, – ухмыльнулся выбившийся из сил друг, оценивая количество осман.

Неожиданно откуда-то сверху спустилась широкая тень и скользнула к витязям.

– Чего приуныли? Я с вами, – раздался знакомый голос.

– Ну, втроём-то мы их точно перебьём, – улыбнулся Баровиту Волот.

Бой вспыхнул яркими огнями, блеском стальных клинков и алыми пятнами крови. Протяжное лошадиное ржание пронизывало воздух, а топот копыт сотрясал землю. Ждан ввернулся в землю, выставил над головой меч и блокировал саблю соперника, он выхватил из-за сапога нож и резко выбросил его в бок османца. Волот скрестил мечи, зажав топорище, оттолкнул противника ногой и, мгновенно размахнувшись, опустил клинок на его шею, оборвав жизнь противника. Он бросил беглый взгляд на Баровита, витязь выбил мечом саблю из рук османца и обрушил на его плечо всю тяжесть своей стали, разрубив туловище соперника до бедра. Топот копыт становился всё отчетливей и голоса наездников, улюлюкая под свист лезвий, коснулись слуха друзей. Конники Уласа разорвали кольцо, и рубили осман, не зная пощады. Грациозная всадница отделилась от строя и, проворачивая в руках сабли, ринулась к витязям. Голубые глаза девушки были напол6нены ненавистью, её клинки калечили тела захватчиков, а красные губы искривлял хищный оскал, утробное рычание вырывалось из-за стиснутых зубов, гнев вёл её... до конца.

За спинами дружинников с пронзительным скрипом распахнулись двери, потоки осман хлынули в крепость. Быстрые стрелы и блестящие клинки встретили гостей, лошади ржали и топтали раненных. Баровит и Ждан бросились наездницам на подмогу, но Волота остановила какая-то сила и развернула к казачке. Девушка выгнулась в седле и с неистовой силой рассекла тело захватчика. Османы пятились, прожигая брюнетку яростными взглядами. Витязь в два шага приблизился к её противникам и принял их на себя. Через звон стали он услышал за спиной сдавленный девичий крик. Воин разрубил противника и обернулся. Воительница судорожно сжимала тонкие пальцы на стреле, впившейся в грудь. Её тело обмякало и заваливалось на бок. Волот подлетел к ней и поймал казачку, прижимая к себе. Серый дым его глаз пронёсся над кипящим боем и окутал лучника, заносящего руку над колчаном. Ещё мгновение и охотник, содрогаясь, осел на землю, извиваясь в агонии и сжимая пронзившую его шею стрелу Радмилы.

Волот сжал в руках немеющее девичье тело, её глаза смотрели на него, но и в тоже время, словно сквозь, красная пена выступала на губах, а чёрные змеи волос прилипли к мокрому лбу.

– Потерпи немного, милая, – шепнул витязь, ища кого-то взглядом, – моя сестра тебе поможет. Умила!

– Не надо, – прошептала всадница и, улыбнувшись, выдохнула. – Боймир.

Бер смотрел, как застывают её голубые глаза, как смерть сковывает красные губы, как бледнеет её тонкая кожа. Скорбь больно сжала его сердце и тяжёлым камнем потянула вниз. Подушечки пальцев воина аккуратно легли на застывшие веки и опустили их.

– Мара, дочь небесного Сварога, хозяйка Нави, повелительница зимы, забери душу воина славного, что до последнего вздоха своего защищал землю Тарха и Тары. Очисть дух нерушимый от скверны огнём святым и проводи в Славь, дабы воссоединить с предками его, – шептал Волот.

Знакомые торопливые шаги приблизились к нему, и сестринская кольчуга жалобно звякнула о его звенья. Голос отца доносился до витязя, но смысл сказанного не желал восприниматься. Чьи-то руки дотронулись до синих рукавов павшей воительницы, и тихое девичье всхлипывание ударилось о спину. Волот поднял глаза и увидел перед собой Уласа, за спиной которого, склонив головы, стояли Демир и Велибор.

– Такая молодая, – выдавил парень, глядя на крымского воеводу. – Как звали её?

– Дана, – пролепетала, плачущая за его спиной Маруся.

Улас провёл рукой по замершему лицу своей казачки и вздохнул:

– Я знал, что случится так. Вот уж три месяца как она смерти искала.

– Почему? – пробасил Велибор.

– Муж у неё умер в бою, – отвечал атаман, – месяца не прошло после свадьбы. Пожить толком не успели… Пойдём, парень, родителям отнесём её.

Тонкие пальцы Умилы соскользнули с металлических колец и выпустили из своей хватки плечо брата. Она проводила его взглядом, непрерывно думая о словах Уласа. Голубые озёра окутали своим блеском приближающегося Баровита и обрывок фразы «…пожить толком не успели» калёной иглой впился в её сердце. Что-то оборвалось в ней и колючий ком, сжав горло, не давал сделать и вдоха. Воин опустился перед ней и провёл рукой по нежной щеке:

– Ты не ранена, Умилушка?

Слова упрямо не хотели слетать с губ, единым порывом омуженка обхватила каменный торс витязя и уткнулась лбом в его грудь. Искренне удивлённый её жестом Баровит сжал стройный девичий стан в объятиях и поцеловал шёлковые локоны, переливающиеся золотом в ласковых лучах Ярилы.

______________________________________________________________________________________________

Секира* – рубящее холодное оружие, одна из разновидностей боевого топора с длинным лезвием.