Текст книги "Смоль и сапфиры. Пара для герцога (СИ)"
Автор книги: Таня Нордсвей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Нет, просто нет сил.
И их действительно нет. Лили помогает мне забраться в постель, где забываюсь сном и просыпаюсь только вечером. Вокруг полутьма и это приятно сказывается на моём, немного отдохнувшем сознании. Бёдра и мышцы, болевшие всё это время после поездки верхом, уже ноют не так явно и это тоже позволяет немного взбодриться.
Не найдя следов Лили, я натягиваю на себя первое попавшееся простое платье и бреду в гостиную, где вновь весело трещит камин.
Сажусь на диванчик, забравшись на него с ногами и укутавшись пледом. Каштановые кудри, выбившиеся из растрёпанной косы, падают мне на лоб, немного заслоняя обзор. Слушаю абсолютную тишину, прерываемую только успокаивающим треском дров в камине – в покоях никого нет. Мой сон никто не беспокоил, никаких записок я тоже не нашла. Похоже, Кирана не волновало, как я решила проводить своё время во дворце. А чего я ожидала? Проживания в клетке и питания остатками со стола?
Всё ещё не находя чёткого плана действий в новых для меня реалиях, склоняю голову на спинку дивана. И, наблюдая за пламенем в пустой гостиной, я впервые за последнее время чувствую подобие безопасности.
Глава 13. Решения и козыри
Киран
Военный совет уже идёт не один час, а мы так и не можем прийти к единому решению. Я растираю виски, потягиваю вино из бокала, пока Дарэй обсуждает нюансы с лордом Реппишем.
Мне не нравится идея Дарэя развязать со всеми войну учитывая недавние события. Его стычки с Таксодонией являлись незаживающей раной, но отчего-то и с Вэльском Императору в ладах не жилось. Даже несмотря на то, что женой его была сестра Великого князя Вэльска, а сам он каждый раз обещал Блайдду свою поддержку, о которой вечно забывал.
С Блайддом я давно вёл общение и выступал за то, чтобы Дарэй взял Барбару в жёны. Такой союз оказался эффективным, а давняя вражда Вэльска и Ладоргана немного остыла. Однако сейчас Дарэй подозрительно много делает для того, чтобы расшатать эту устойчивую позицию на севере и меня это смущает. Но не в моих планах помогать другу рыть себе могилу, поэтому сейчас я буду делать всё, что в моих силах, чтобы не допустить непоправимого.
Лорды, сидящие по левую сторону от Императора, высказывают свои мысли по поводу возможного вступления в конфликт с Таксодонией. Я молчу, слушая их доводы, и понимаю, что Дарэй уже всё давно решил сам и сейчас мы лишь пытаемся переубедить этого упрямца. Император лениво разваливается на троне во главе стола, корона на его голову съезжает на бок, а сам он – сплошная беззаботность. Я знаю подобное поведение Дарэя и прекрасно понимаю, что после подобного реки Ладоргана вновь окрасятся кровью.
– Уважаемый Совет, я бы хотел выдвинуть предложение, – вмешиваюсь я, подпирая сложенными руками подбородок. Лорды тут же умолкают, зная, что мой голос, как и Рейнольда, имеет в этом зале почти такую же власть, что и решения Императора. – Лорд Реппиш, вы выбрали себе в оруженосцы второго сына герцога Таксодонии, верно?
Академия Ворона, подготавливающая молодых юношей к их первой службе в качестве оруженосцев, сыграла мне на руку в это десятилетие. Благодаря тому, что любой знатный лор в праве выбрать себе оруженосца для дальнейшего обучения под своим крылом, получаются неплохие союзы Ладоргана с другими землями Саяры. И ими всегда гораздо легче пользоваться, чтобы загладить острые углы и не допустить катастрофы.
– Да, всё верно, герцог Ердин.
– Тогда предлагаю поручить вам поездку в Таксодонию вместе с вашим оруженосцем. Так сказать, некий подарок для него за хорошие успехи в академии, – Дарэй тут же переводит на меня взгляд. – Вы познакомитесь с герцогом Таксадонии поближе и расположите его для торговли с нами.
Лорд Реппиш хороший торговец, но из него гораздо лучший посол, ведь лорд всегда умеет выторговать нужные для него условия. Сын герцога Таксодонии – хорошая карта, которую нужно умело отыграть. И, судя по выражению лица Реппиша, тот уже это прекрасно это осознаёт.
– Что скажете, Ваше Высочество? – уточняет лорд у Дарэя. Место рядом с Императором по его правую руку пустует – Барбара сослалась на плохое самочувствие и не стала присутствовать на военном Совете. Не критично, но и не очень для нас хорошо. Мне это подсказывает только одно: Дарэй вновь не в ладах с женой.
– Идея неплоха, но скажи, Киран, зачем нам налаживать с Таксодонией связи, если мы хотим на них наступать силой?
Смотря на Дарэя я прекрасно понимаю, куда он клонит. Он Император и ему нужны гораздо большие владения. Но в последние десятилетия он растерял понимание выигрышного наступления на близлежащие территории. К сожалению, в руках Ладоргана уже не столько много тузов в рукаве, как было ещё полвека назад. Это, разумеется, удручает, но не мы ли планировали построить хорошую Империю, которую постепенно будем улучшать для обычного народа?
– Наша военная мощь готова, Ваше Высочество. Но это не означает то, что армия противника бездействует. На счету Таксодонии тысячи легионов, и среди них несколько десятков с волками, и вы это прекрасно знаете. На данный момент ввязываться в противостояние довольно глупо.
– А как же наши дружественные силы? – уточняет у меня Император. – С Вэльском у нас соглашение.
– Вэльск и Таксодонию связывают нити гораздо древнее тех, что мы получили после вашего бракосочетания с Барбарой Вэльской, – понижаю тон я. И Дарэй, как и все Одарённые тут, прекрасно осознают, какие связи я имею в виду. – Для того, чтобы при неожиданном столкновении Ладоргана с Таксодонией Вэльск был на нашей стороне, я в том числе выбрал Джонатана Фенрира в свои оруженосцы, а также съездил на личную встречу с Блайддом, раз уж Барбара не желает пока видеть брата в этом дворце.
Ложь – Дарэй запрещает Барбаре писать брату, так как не хочет, чтобы князь приезжал сюда со своей свитой. И эту позицию недопуска Великого князя во дворец я полностью разделяю, ведь даже умеющие держать себя в руках Одарённые могут выйти со свитой Блайдда из-под контроля и тогда мы получим уже кровавую бойню, но уже с Вэльском. Барбара тоже осознаёт эту опасность даже несмотря на свой скверный характер и пока идёт на поводу, но отношение Дарэя к ней в любой момент может всё разрушить.
Я стараюсь не допустить новой войны, которая может не оставить в живых половину континента, но против замыслов Дарэя играть очень трудно. Хорошо, что Рейнольд прибудет со дня на день. Он должен вразумить Императора.
– Хорошо, лорд Реппиш. Когда вы отбудете с оруженосцем в Таксодонию? – уточняет Дарэй и я тихо выдыхаю. Одна маленькая битва выиграна, но на шахматной доске осталась ещё целая партия.
– На следующей неделе, Ваше Высочество.
– Отправитесь через два дня.
– Как пожелаете, – стареющий лорд не спорит, хотя видно, что он не ожидал подобной спешки.
– Я согласен с Кираном, надо дать Таксодонии шанс, – отпивает из кубка Император и поясняет своё решение присутствующим лордам. – Но очень перед ними не лебезить. Надо показать им, с кем они имеют дело.
– Да, Ваше Высочество. Разумеется.
Выслушиваю ещё несколько предложений от лордов и мысленно отмечаю, что мне также стоит перед отбытием Реппиша отправить весточку Дженнебре и Димитрису Виттело. Близнецы должны быть в курсе и помочь лорду согласно нашему с ними последнему договору.
Дарэй согласился с моим предложением подозрительно быстро. Мне не понятен ход его мыслей, хотя раньше он был для меня раскрытой книгой, которую я без труда читал. Дарэй что-то задумал и мне необходимо выяснить что.
Постепенно лорды расходятся, получив от Императора предложение завершить Совет на сегодня, а я остаюсь, желая переговорить с Дарэем наедине. Когда мы остаёмся одни в холодном зале с начищенным полом до такого состояния, что я могу смотреть в него как в зеркало и видеть каждую волосинку на своей голове, Дарэй достаёт из закромов бутылку с вязкой тёмно-красной жидкостью и припадает к горлышку. Его губы тут же окрашиваются в красный, а по подбородку начинает стекать струйка жизкости.
– А эта твоя Лайла хороша… – неожиданно говорит друг и я вздыхаю. Что-что, а пропустить хоть одну юбку для Дарэя означало конец света. – Но что-то я не припоминаю ни одну Блейкли с таким именем. Где ты её откопал?
– Долгая история. Её бабка скончалась и теперь Лайла официально в клане. Я занесу её в списки незамедлительно, ведь она уже вступила в силу наследства.
Про бабку я не врал – была такая, что скончалась очень выгодно для меня. Конечно, древней старухой она не была, – всё-таки, Одарённая – но убили её сравнительно недавно, и никто не мог оспорить неожиданное появление некоторой внучки. Я подбил все недостающие хвосты и получил хорошую легенду для Лайлы. В любом для девушки случае – выигрышную. Теперь она имеет защиту сильнейшего в Саяре клана.
– Она человек, – озвучивает Дарэй вновь отхлёбывая из горла. – Ты будешь проводить Ритуал?
– Не сейчас, Дарэй.
– Погоди. Она что, ничего не знает? – удивлённо подаётся вперёд друг. Его губы расплываются в хитрой улыбке. – Совсем невинная и наивная девочка. Как мило!
– Я сам всё ей расскажу, когда придёт время.
– Если оно придёт. Ведь она может не протянуть до свадьбы… кто знает. Вид у неё… аппетитный, – я кидаю взгляд на Дарэя и тот умолкает, подняв руки вверх в качестве капитуляции. – Ладно-ладно, дружище, но ведь и тебе она может надоесть.
Лайла? Нет, Дарэй. Ты многого о ней не знаешь и тебе не понять.
– Пока она рядом, и я не допущу никаких слухов о ней, – обрываю я его так, чтобы он больше не совал нос не в своё дело.
– Она тебе нравится?
Дарэй сплетником не был, но в некоторых аспектах я ему не доверял. Особенно после произошедшего тринадцать лет назад со знатными семьями лордов Ладоргана.
– Не нравилась бы – не выбрал в свои невестки. Странный вопрос.
– Странно и неожиданно быстро появившаяся из ниоткуда Лайла… – умозаключение Дарэя, как всегда, бьёт в суть, но виду я не показываю. Лучше ему не знать, что нас с ней связывает, иначе… всё и так сложно, а может обернуться хуже для самой Лайлы, которая ещё ни о чём не подозревает.
– Я бы посоветовал тебе не отвлекаться на мою даму, а следить за своей, – меняю острую тему я, напоминая Дарэю о Барбаре.
– Так это ты ей сказал про мисс Уиллис! – догадывается он. – Зачем?
– Чтобы ты помнил, чего нам стоил этот брак, – цежу сквозь зубы я. На моих скулах начинают ходить желваки. – Очнись, Дарэй! Мы можем её потерять!
– Я никогда не любил Барбару, – злобно сверкает глазами Дарэй. – Ты знаешь, что я всегда любил другую блондинку, которая не отвечала мне взаимностью.
– И не ответит. Ты это прекрасно знаешь.
Дарэй закусывает губу, отставляя бутылку на стол, и садится на край столешницы, зарываясь пальцами в волосы. Я понимаю, что любить одну и быть женатым на другой сложно, но пять лет назад Дарэй сам принял это решение. А за каждый выбор всегда приходится платить.
– Но я не забыл её. И вряд ли забуду…
– Я и не прошу тебя об этом. Просто вспомни о том, что случится, если вдруг она станет причиной того, что волки на нас обозлятся. У нас нет столько мощи, чтобы противостоять сразу и Вэльску, и Таксодонии.
– Мы можем расширить круг Одарённых.
– Ты с ума сошёл! – рычу я, расхаживая по пустому залу взад и вперёд. Мои гневные шаги отдаются от стен и улетают вверх к ярусному потолку, украшенному фресками. – Дарэй, ты знаешь, что это – очень плохая идея.
Он поднимает на меня взгляд, в котором я вижу страшное – плескающееся огнём безумие. А потом это пламя гаснет и Дарэй вновь становится тем, кого я знал целый век. Другом, с которым мы прошли долгий и полный крови путь, навсегда спаявший нас воедино.
– Но нам нужен козырь.
– Нам он не понадобится, если мы будем держать наши амбиции в узде и не пытаться захватывать земли, принадлежащие волкам.
– Говоришь, как волк.
– Я Блейкли, и ты прекрасно знаешь о моём союзе с ними. Лишь благодаря этому тогда тебя и всех Ракваров не убили на холме Ветра.
Дарэй чертыхается и вновь прикладывается к бутылке. После расстёгивает пуговицы своего бордового камзола и снимает его, оставаясь в одной рубашке.
– А если я скажу, что у меня есть идея, с помощью которой мы сможем поставить на колени весь континент? – не своим, низким голосом спрашивает Император.
По моей спине пробегается холодок, и я предчувствую, что это предложение принесёт в наши жизни только беды. Между тем, расценив моё молчание за знак ответить на этот вопрос, Дарэй выдаёт:
– Мы можем отыскать саркофаги…
– Нет!! – рычу я, мгновенно подлетая к нему и прекрасно понимая, о чём он сейчас думает. – Не смей, Дарэй.
Мои глаза встречаются с его и Дарэй в ответ на мой всплеск тоже утробно рычит. Я ощущаю, как щупальца его силы тянутся к моему мозгу и бью по ним своим Даром, скалясь на него, словно хищник.
– Не переходи черту, – выплёвывает Дарэй, пытаясь поставить меня на место.
– Это ты не переходи, брат, – в этот момент моя речь вряд ли похожа на членораздельные человеческие слова, но Дарэй и так всё прекрасно понимает. – Если ты совершишь то, о чём сейчас думаешь, то я самолично вонжу кол в твоё сердце, ты понял?
– Ты угрожаешь Императору?
– Не забывай, кому ты обязан троном. И то, чем могут быть чреваты такие действия. Потому что трон тогда точно никогда больше твоим не будет, Дарэй.
Отстраняюсь от него, надеясь, что он меня понял. Внутри всё клокочет от одной мысли о том, что он хотел предложить.
То, что сокрыто в ведьмовских саркофагах и спрятано неизвестно где может погубить не только весь Ладорган, но и всю Саяру. А это… уже слишком. Даже для ветренного Дарэя.
Покидаю зал Совета размашистыми шагами, оставляя Императора в обществе бутылки и его любимого трона. Лишь когда заворачиваю к своим покоям вспоминаю, что там сейчас находится Лайла и резко торможу. В таком состоянии мне к ней нельзя. Ни в коем случае.
От ярости меня трясёт, и я чувствую то, что обычно подавлял годами. Контроль трещит – я боюсь навредить Лайле, ощущая дикий голод. Поэтому, отыскав Джона, я отдаю ему серию поручений.
Пару дней меня практически не будет во дворце.
Мне нужно на охоту.
Глава 14. Кровь на лице
– Лайла, – раздаётся голос Кирана и я оборачиваюсь в дверях.
Прошло уже несколько дней, за время которых я почти не видела герцога, большую часть дня сидя на балконе или нежась в мягкой кровати. Он не требовал от меня присутствия, а самого Кирана я лично встретила лишь пару раз, в обоих случаях чуть было с ним не столкнувшись лбами.
– Да?
Утром Лили уговорила меня примерить красивое голубое платье и сейчас Киран скользит взглядом по вырезу декольте и моим ногам, а после перемещает его на лицо.
– Сегодня ты выглядишь прелестно.
На моих щеках проступает предательский румянец, и я благодарю герцога. Подумав, что это всё, что он хотел мне сказать, я собираюсь уже уйти, как вдруг Киран вновь обращается ко мне:
– Как насчёт прогулки в город? Сейчас в столице проходит ежегодная ярмарка.
– Ярмарка? – тут же вспоминаю прошлогоднее гуляние, которое мне пришлось пропустить из-за кардинала. – С радостью! – вырывается у меня прежде, чем я успеваю обдумать.
– Отлично, тогда жду тебя через полчаса в коридоре, – губы Кирана смягчает улыбка. – Я поговорю с Дарэем и отправимся в город.
Когда он уходит я зову Лили, присутствие которой стало уже для меня чем-то привычным. Она всегда составляет мне компанию вечерами, а вот дни я предпочитаю проводить одна просто слоняясь по покоям, но не покидая их.
Служанка выслушивает меня и тут же начинает помогать переодеваться: сегодня на улице прохладно и Лили предлагает мне надеть одно из платьев с тёплой накидкой. Я переодеваюсь и выхожу из покоев. Киран уже ожидает меня у дверей, отдавая распоряжения слуге. Слуга удаляется, а герцог предлагает мне руку. Я цепляюсь за его локоть, и мы отправляемся по лестнице вниз. Днём коридоры замка кажутся мне не такими мрачными, как в ночь бала, когда везде горели свечи, удлиняя страшные тени.
Мы выходим из дверей замка и на площади нас уже ожидает карета с кучером. Поездка проходит в молчании, и я лишь украдкой кидаю взгляд на герцога, который смотрит в окно, где мимо нас проносятся кусты и алеют розы. Сегодня он выглядит чуть иначе: круги под глазами исчезли, глаза как будто стала ярче, кожа – светлее.
Решив не задумываться о неожиданных изменениях в герцоге, тоже перевожу взгляд на приоткрытое окно кареты.
Дворцовый сад располагается на месте, где раньше возвышалась оборонительная стена замка. Когда замок перестроили под вкусы Императора и он стал напоминать дворец, Дарэй отдал распоряжение разбить на частично сохранённых руинах стены сад, большую часть которого засадили розами и облагородили фонтанами. Когда я смотрю на него с балкона во мне просыпаются смешанные эмоции: с одной стороны я очень люблю цветы, с другой… алые розы всегда ассоциируются с кровью, а фонтаны – с водой, где меня пытались утопить Лезвия.
Карета останавливается на мощёной улочке рядом с центром города неподалёку от украшенной улицы, где ежегодно проходит ярмарка. Даже отсюда в приоткрытое окошко струятся невероятные запахи сластей и булочек. Киран помогает мне покинуть карету, галантно подав мне руку. Я осматриваю знакомую улицу, по которой не раз спешила к храму Пяти, и моё сердце сжимается в странном, нехорошем предчувствии.
– Знаешь, тебе не обязательно целыми днями сидеть взаперти, – обращается ко мне Киран, возвращая меня в реальность и поправляя выбившийся из моей копны волос локон. – Ты можешь гулять по коридорам и саду, а также выбираться сама в город в сопровождении Джона или Лили.
– Знаю, – отвечаю я.
Киран внимательно изучает моё безэмоциональное лицо. Я стараюсь держаться статно, как и подобает знатной невестке герцога, ведь теперь мы на людях. Но в моей душе я просто трушу и пытаюсь таким образом скрыть свои страхи. Не хочу, чтобы герцог понял истинную причину моего затворничества все эти дни. А с его проницательностью он обязательно догадается, поэтому я пытаюсь как можно короче отвечать на его расспросы.
– Значит, просто не желаешь покидать комнат?
– Возможно, – уклончиво сообщаю ему я, поправляя накидку на своих плечах.
На самом деле я не могу пересилить себя и заставить пройтись по коридорам замка. В покоях герцога я нашла безопасный угол и теперь мне трудно покинуть эту зону комфорта. Каждую минуту, что я провожу за их пределами, мне всё больше начинает казаться, что за мной всюду следят. И лишь кинжал в перевязи на моём бедре придаёт мне чуть больше уверенности в себе.
Я боюсь, что за мной придут. Что меня выследят. Что убьют.
Согласившись с герцогом на эту прогулку, я была абсолютной дурой. Теперь Лезвия узнают, с кем и где я скрываюсь. Они-то всё помнят. И всё узнают, если уже к этому моменту не узнали.
– Что происходит, Лайла? – уточняет Киран, заглядывая мне в глаза. Мне требуется вся моя выдержка, чтобы собраться с духом и не показать внутреннее беспокойство. – Тебя кто-то обидел? Лили что-то сказала тебе? Или я был с тобой тогда вечером…
– Всё отлично, Киран, Правда, – улыбаюсь я и цепляюсь за его локоть. – Пойдём на ярмарку.
Мы идём по узкой мощёной улочке, ведущей к месту гуляния, постепенно погружаясь в болтовню прохожих и музыку, льющуюся отовсюду.
Когда оказываемся на Весенней улице, тут же оказываемся в самой пучине праздника. Куда не глянь – везде хохочут и снуют между прилавков детишки, с ларьков свивают деревянные игрушки, а народ развлекают забавные шуты. Все печальные думки тут же покидают мою голову стоит мне увидеть счастье на лицах прохожих и изобилие сладостей. Два года назад, когда я впервые оказалась на ярмарке, у меня были схожие радостные чувства от атмосферы вокруг.
Забыв про присутствие Кирана, направляюсь к одному из ларьков, в котором в деревянных резных домиках сидят кролики с розовыми носиками и глазками-пуговками. Глажу одного из пушистиков, по-детски улыбаясь, а после вижу, как чуть дальше мужчина в пёстрых одеждах созывает народ на представление.
Иду к концу улицы, где уже разбит помост и ожидают артистов. Занимаю довольно неплохое место, с которого будет всё видно, и неожиданно вижу, как Киран Ердин садится рядом со мной, держа в руках по две палочки с обсыпанными пудрой шариками лекко. Эти шарики – местная сладость, которую изготавливают из нежнейшего бисквита, внутри которых спрятан орешек, который сначала окунают в шоколад, привезённый с островов, а после закутывают в воздушное суфле и посыпают сахарной пудрой.
На каждой палочке в руках Кирана по пять разноцветных шариков: белого, розового, жёлтого, зелёного и тёмно-синего цветов. Герцог протягивает мне одну палочку и говорит:
– Полагаю, любое представление становится лучше с десертом.
Восторженно на него смотрю, всё ещё не веря в то, что это дают мне.
– Это мне?
– Конечно. Держи.
Аккуратно беру палочку из его рук и немного пудры осыпается на моё платье.
– Я боялся не угадать со вкусом и взял разные.
– Спасибо, – кажется на мои глаза уже становятся влажными.
– Не угадал?
– Нет, нет, что ты… я просто никогда их не пробовала.
– Правда? – искренне удивляется Киран. – Я полагал, что каждый житель столицы хоть раз пробовал эту сладость.
– Я не местная, забыл? – понижаю голос до шёпота, хотя в толпе и так ничего не слышно. На сцену же выходят артисты, а вокруг помоста уже собралось столько народу, что яблоку негде упасть. – Мне всё в новинку.
Кусаю один из шариков и прикрываю глаза от наслаждения. У меня никогда не было лишних денег на подобные излишества, хотя я часто останавливалась напротив магазинчика со сластями и размышляла о том, какие бы я попробовала, будь у меня в кармане побольше монет. Шоколад в столице стоит баснословных денег, поэтому у тех, чьи кошельки не полнятся золотыми, выбор в лавке сладостей невелик: либо леденец на палочке, либо леденцы в коробочке. И то, за всё это тоже придётся выложить немало денег.
На вкус лекко даже невероятнее, чем я могла себе представить. Кажется, прямо сейчас осуществилась одно из моих маленьких желаний. И за это я бесконечно благодарна герцогу.
– Розовые мои любимые, – неожиданно подмечает Киран, наблюдая, как я пробую на вкус именно этот шарик. – Что? – вопросительно переспрашивает он, видя мои округлившиеся глаза. – Если ты полагала, что я люблю тёмные, которые на вид, как моя чёрная душа, то ты ошибалась.
– Нет, я всего лишь удивлена тому, что ты не взял палочку только с розовыми лекко.
– Как, по-твоему, будет смотреться в глазах народа Кровавый герцог, покупающий себе розовые лекко? – шепчет не на ухо Киран, обдавая своим горячим дыханием мою шею.
– Ты мог сделать вид, что покупаешь их для своей невесты, – хихикаю я, неожиданно ощущая лёгкость.
Наш разговор прерывает спектакль, и мы переводим взгляд на помост. Там уже начинается действие.
Артисты в добротных нарядах повествуют легенду о том, как в наш мир пришли Пятеро. В руках артистов длинный лоскут синей ткани превращается в бушующее море, а в это время голос оратора за помостом вещает про Великую Бурю, после которой из шторма восстал огромный континент и острова, образовав Саяру.
Выглядывает солнце, освещая этот мир, и с ним приходят пятеро существ, ставшие Первыми Пятью. Солнце проходит свой дневной путь и садится, погрузив всё в ночь. И тогда является Шестая.
Пять солнечных братьев и их сестра Ночь – те, кто дарят жизнь Саяре. Люди, появившиеся вслед за ними, начинают молиться им, прося благосклонности Шести, ведь у тех имелись Дары, недосягаемые для обычного народа. И этими Дарами Шестеро щедро делятся с людьми.
Пять братьев, связанных с солнцем, дают избранным (самым достойным из людей) свою благосклонность, наделяя их частичкой своего Дара. Таких людей прозывают Одарёнными – отмеченными самими Пяти.
Шестая тоже делится своим Даром, вот только её избранные начинают пускать свой Дар не во благо, а во зло. Под покровом Ночи они совершают преступления, сея хаос и принося страдания, поэтому Пятеро просят сестру отобрать у них Дар в обмен на прощение. Но забрать Дар обратно у Одарённого можно только убив его, а к тому моменту богиня влюбляется в одного из Одарённых ею мужчин.
К тому же братья узнают, что из-за чувств их сестры к избраннику его Ритуал проходит иначе. Способность, которую он получает, изменяется. Если раньше Шестеро одаривали и Дар оставался неизменным, то в этот раз…
Пятеро братьев понимают, что Лейла совершила не поправимое. Она отказывается убивать последнего носителя своего Дара – возлюбленного. И, опасаясь преследования братьев, богиня Ночи скрывает себя и его от глаз и силы своих братьев, исчезая в темноте.
Но её наследие и червоточина, нанесённая миру, остаётся, и люди продолжают нести зло под покровом Ночи, а Пятеро уже ничего не могут с этим сделать.
С тех пор они тщательно отбирают всех достойных Ритуала, чтобы не допустить подобного, а шестую богиню навсегда убрали из пантеона Пяти. Ей не молятся, её не просят. Она причина зла в Саяре и достойна только порицания. Но наблюдая за её любовью к Одарённому мужчине, я сочувствую ей, ведь Лейла собиралась создать с ним семью. Пятеро же её братьев не дали ей права на счастье, обрекая сестру на вечные скитания. Сами Пятеро за всю свою жизнь не создали семей и ни разу не полюбили.
Спектакль движется дальше, повествуя о благих делах Пяти, что те совершили, прежде чем проститься с народом и отправиться на покой. Артисты вещают с помоста о том, что теперь Пятеро покоятся в саркофагах, погрузившись в вечный сон до тех пор, пока снова не понадобятся миру. А Ночь так и осталась ночью, звёздным покрывалом накрывающей наш мир в свой час. И ночью Пятеро всегда предупреждают нас всех не совершать никаких дел, ибо те могут обернуться бедой.
Действие завершается, и только когда раздаются аплодисменты я понимаю, что настолько засмотрелась на представление, что не доела лекко. Бросаю взгляд на Кирана и тот улыбается мне уголками губ, наблюдая, как я доедаю сладость.
Когда же мы отходим от помоста, а я бреду к ларьку с красивыми деревянными игрушками, Киран спрашивает:
– Понравилось представление?
– Да. Хотя…
– Мм?
– Лейла ведь хотела счастья, – вырывается у меня.
Я замолкаю, понимая, что сказала это не подумав, но Киран и ухом не ведёт, неожиданно соглашаясь.
– Её просто не поняли.
Вглядываясь в его глаза, понимаю, что он не кривит душой и говорит то, что думает. Вспоминаю природу его Дара и у меня начинает закрадываться одно неожиданное сомнение…
Как вдруг Киран неожиданно обращает внимание на одну из деревянных птичек.
– Похож на моего Пёрышка.
Вспоминая канюка, которого видела в ночь нашего с ним первого разговора в его спальне, я почему-то возвращаюсь к мысли о деревянных поделках моего приёмного отца. Тот делал их намного талантливее.
– Пошли, – говорю Кирану я, отходя от прилавка, чтобы печальные мысли вновь не завладели мной от воспоминаний об отце. – Кажется, погода начинает портиться.
Задрав голову, вижу тёмные тучи, которые гонит ветер с севера столицы.
– У нас ещё есть время, – успокаивает меня герцог. – Лайла, подожди секунду здесь.
Киран отходит к ларьку с явным намерением купить нам по яблоку в карамели, а я вновь с улыбкой оглядываю улицу. Даже приближающийся дождь не смущает горожан, продолжающих наслаждаться гулянием.
Я смотрю на то, как Киран покупает яблоки и отмечаю, что хитрая Лили подобрала моё платье в тон камзолу герцога. Неожиданно чувствую лёгкое касание к своему платью возле небольшого скрытого кармашка, но обернувшись, не вижу ничего странного. Возвращается Киран, неся нам яблоки, и мы продолжаем прогулку, лавируя по улочке. Мы удаляемся с Весенней улицы и оказываемся в обычном переулке города. Рядом оказывается открытый магазинчик с ювелирными изделиями как раз вовремя – с неба начинают падать первые капли дождя.
Мы забегаем внутрь и неожиданно смеёмся. Правда, нашу непринуждённую атмосферу тут же развеивает хозяин магазина, здороваясь с Кираном. И герцог тут же вновь становится серьёзным, а я ощущаю укол печали.
Мне… понравилось проводить время рядом с ним. И я надеялась, что смогу узнать Кирана получше, ведь всё-таки мы теперь живём под одной крышей.
– Ваша дама что-то желает посмотреть, Ваша светлость? – уточняет старичок, поправляя свои очки, когда Киран жестом предлагает мне пройти внутрь магазина, а не стоять у входа.
– Возмо… – было начинаю я, но Киран меня прерывает.
– Разумеется, господин Лирва. Моя дама хочет присмотреть себе новое ожерелье. Или серьги. Или кольцо. А, может, всё сразу.
Я кидаю озадаченный взгляд на Кирана, но позволяю себя провести к прилавку. Старичок-хозяин кивает мне головой и достаёт из шкафов шкатулки с украшениями.
– Всё к вашим услугам, госпожа.
Но прежде, чем я начинаю рассматривать предложенные мне украшения, мой взгляд цепляется за кулон на витрине и моё сердце предательски сжимается. Он так похож на тот, отцовский, который у меня был в детстве ещё до смерти моих родителей…
Мотнув головой, беру в руки предложенное колье с рубинами и тут же откладываю его. Даже, если мы здесь просто посмотреть, то мне оно напоминает Барбару и я не хочу его даже держать в своих руках, не то, что носить.
– Лайла, мы возьмём всё, что тебе приглянется, – приободряет меня Киран, видя, что я застыла у прилавка как изваяние. – Как на счёт того колье?
Господин Лирва тут же протягивает указанное герцогом колье мне, и я невольно любуюсь точными и восхитительными гранями сапфиров, инкрустированных бриллиантами. Колье лёгкое, но при этом элегантное, и мне оно нравится.
– Мы берём его, – кивает на колье Киран. – И серьги, что идут к нему комплектом.
– Киран, – оборачиваюсь на него я и под его взглядом понижаю голос до шёпота, пока хозяин магазинчика пакует украшения в обитую бархатом шкатулку. – Это ведь необязательно.
– У моей невесты должно быть только лучшее, – утверждает Киран и протягивает мне коробочку с украшениями.
Я отхожу к стене, рассматривая картины, украшающие магазин, пока Киран разговаривает с хозяином. Когда же мы выходим из магазинчика, то дождь уже перестаёт лить и лишь немного моросит. Мы проходим ещё немного вниз по улице и Киран ловит карету, в которой я понимаю, насколько на улице похолодало. Кутаюсь с накидку, когда карета трогается, и раскрываю шкатулку чтобы ещё раз посмотреть на колье.
– Через три месяца я его верну, как и серьги, – говорю я Кирану.
– Не стоит. Это же твоё приданное.
– Что? – не понимаю я.
– Ты же моя невеста. А у невесты должно быть приданное.
Я определённо не понимаю его выражений, но не решаюсь задавать вопросы, чтобы не выставить себя окончательной дурой. А Киран Ердин неожиданно протягивает мне бархатный мешочек, который я удивлённо принимаю из его рук. Наши пальцы соприкасаются, посылая по моему телу волну жара, и я, непослушными пальцами, расшнуровываю его и оттуда мне на ладонь скользит тот самый кулон, на который я смотрела в магазине.
