Текст книги "Я видела ужас (СИ)"

Автор книги: Таня Маташова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Что ты подумал?– я повернулась на стуле к Марку.– Что мне скучно тут, одиноко без тебя? Или что я переживаю, что со мной не разговаривают по надуманным причинам?. Или, может быть, ты хочешь обсудить свою жену, Марк? Вы же об это разговаривали с Джейкобом...

– Какая собака тебя укусила?– Марк скрестил руки на груди и нахмурил брови.

– Сделай доброе дело,– я отвернулась обратно,– не разговаривай со мной, пожалуйста. Мне и так хреново, а твой трёп я не вынесу.

– Сначала ты сама меня донимаешь своим присутствием, а теперь готова сорваться и впиться в глотку. Лишь бы к тебе не подходили лишний раз. Что с тобой?

Этот вопрос я бы обсуждать сейчас вообще не хотела. На него нет ответа, потому что я попросту не знаю. Я злюсь и мне грустно, мне обидно и мерзко. Я хотела бы послать нахер Марка и всех остальных коллег, но сдержалась. Ну... попыталась.

– Посмотри на мою лабораторию,– я снова повернулась на стуле.– Я сижу тут целыми днями, одна, со мной никто не разговаривает, даже ты, человек, с которым я в команде уже месяцев восемь. Мой парень от меня ушёл, а на работе я делаю монотонную работу, до которой никому нет дела. Я занимаюсь чем-то сомнительным, возможно, выращиваю в чашках синтетическую кожу, кто его знает. А парень, который стал свидетелем того, что меня бросили – пропал. Как ты думаешь, Марк, как я?

Я подкатилась на стуле совсем вплотную к Марку:

– Ну, как я, Марк?– мужчина посмотрел на меня и вышел из кабинета.

В боксе лопнула чашка. Свет в лаборатории внезапно погас.

Глава 5. Марк.

Когда месяц назад Эстер мне сказала, что у меня будет чудесный день, то она определённа меня прокляла: сначала заставили заполнять анкету, потом какие-то допросы странного содержания, внеплановый медосмотр. Отправляют работать в секретный бункер, ещё и на военных. Я правда думал, что меня не возьмут, надеялся, что не возьмут. Меня устраивала моя работа и моё рабочее место. А теперь? А теперь я даже не понимаю, что я делаю и зачем.

После собрания, которое проводила моя преподаватель из универа, мне на почту пришло письмо, запрещающее разговоры о работе с некоторыми коллегами. Всего несколько человек, среди которых было имя Эстер. Я тогда ещё подумал, что это странно, она ведь простой лаборант, не более того. Да и с ней в любом случае никто не разговаривает. В общем, очевидно, что это письмо разослали многим сотрудникам, так как люди начали странно коситься друг на друга, рассматривали имена на пропусках и пытались запомнить внешность. Я работал в команде ещё с парой человек, но эти двое всегда были на своей волне и я редко мог поддержать разговор.

Телефоны не ловили, интернета не было, во время обеденного перерыва люди не знали, чем себя занять. Кто-то умудрялся даже вздремнуть в комнате отдыха. Эстер выходила из кабинета только на обеде, большую часть рабочего дня я её не видел. Так прошёл один день. Сменилась неделя.

Я обнаружил, что первичные записи на моём компьютере удалены. Спросил у ребят в офисе, не подходили ли они к компьютеру, на что получил отказ. Спустя несколько дней ситуация повторилась – данные, сохранённые буквально неделю назад, попросту исчезли. Их как-будто не просто удалили, а заменили жёсткий диск на компьютере. Не осталось ничего. Когда ситуация повторилась в третий раз, я решил обсудить эту тему с Эстер. Я ведь не сошёл с ума.

Эстер сидела одна в столовой. Каждый раз, когда она приходила на обед, люди переходили на шёпот. В какой-то степени мне было жаль девушку. Но, не смотря на запрет общения, я всё же решился рассказать ей о своих наблюдениях.

– Тебе чего?– Эстер пододвинула к себе тарелку с салатом

– Тебе не кажется, что тут что-то не так?– я сел напротив девушки, надеясь, что никто-ничего не заподозрит.

– Да,– ответила Эстер, то ли надменно, то ли враждебно,– ты меня игнорировал месяцев восемь.

– Я вообще не об этом. Я не понимаю, что я делаю,– затем я перешёл на шёпот,– за моим компьютером следят, данные постоянно удаляют...

– Марк,– сказала она шёпотом,– тут никто не понимает, что он делает.

Я не понимал, она так шутит или просто издевается, но затем она заговорила своим обычным тоном:

– Да ты просто посмотри на всех этих людей – я не знаю, кто они. Со мной никто не разговаривает, даже парень, который образцы привозит...

– Какой парень?– спросил я, потому что никогда никого не видел из посторонних в своём кабинете.

– Просто парень, в стерильном костюме, катает тут холодильник,– я пытался вспомнить хоть кого-то подобного, но нет, я бы заметил человека с тележкой

– Вообще не знаю о ком ты...

– Да не важно,– Эстер перебила меня, что было странным явлением.– Если ты хочешь ответов – тебе в кабинет Бенош. Нам запрещено обсуждать работу...

– Эстер, тут все говорят о работе. Все,– я встал из-за стола и схватил поднос.– Не общаются тут только с тобой и не говори, что не знаешь причин.

Разговор с Эстер не сложился. Под косые взгляды коллег я пересел за другой стол. Эстер же посидела буквально минуту и ушла, видимо, к себе в кабинет. Салат остался на столе.

Поскольку связи не было, я мог написать жене только когда выходил на улицу. Грузить Лиз своими подозрениями я не хотел. У неё своя работа, помимо работы – дети. Иногда, подходя к парковке, я с некой тоской смотрел на центральное здание. На горящий из окон свет. Народ рассаживался по своим машинам. Эстер нигде не было, возможно, она решила остаться до закрытия лаборатории.

Выходные прошли хорошо. У Лиз наступили весенние каникулы на работе. Она распланировала с детьми прогулки, парки и мини поход. Когда мы были студентами, мы часто ходили в походы, на два-три дня. Обычно мы смотрели на звёзды или фотографировались, пили пиво и много говорили. Сейчас мы говорили меньше. Точнее – Лиз говорила много, а я был не шибко увлечён подобными беседами. О соседях, о её учениках или коллегах. А когда наступил понедельник, я немного расстроился от того, что у жены каникулы, а у меня – нет.

В лаборатории всё было как обычно. Меня досмотрели на входе, в лифте было тесно, все сотрудники, как тараканы, расползлись по своим кабинетам. Мимо меня прошла Бенош, на ней не было халата, видимо, она сама только что приехала на работу.

Когда я включил компьютер, то всё было на месте. Но в этот раз мой напарник сказал, что у него исчезли показатели за два дня. Может, Эстер была права и самый верный способ получить ответ – это прийти к начальству и спросить прямо? Ну, не уволят же меня, правильно?

На обеде все вели себя странно. Кто-то жаловался, что у него не работает компьютер, кто-то рассказал про исчезнувшие из шкафа реактивы. Мой напарник сказал, у него со стола пропала тетрадь с записями, в которой были продублированы пропавшие данные. Но самое главное – в столовой не было Эстер. Чувствуя себя виноватым из-за прошлого разговора, я решил её проведать, вот только и она вела себя странно. Моя попытка поговорить с ней закончилась истерикой Эстер. Но кк только я сделал шаг из кабинета, во всей лаборатории погас свет.

– Ты в порядке?– я включил фонарик на телефоне и вошёл обратно в кабинет коллеги. Эстер нащупала на столе свой телефон и тоже включила фонарик.

– Нет,– она встала из-за стола и пошла в сторону оборудования,– я не в порядке... Вот дерьмо...

Стёкла стерильного бокса лопнули, что было не возможно. Стоявшие внутри чашки были разбиты, жидкость из них вылилась, капала на пол.

– Не подходи,– предупредила Эстер,– потом придётся принимать очищающий душ. Ещё и порежешься, сделаешь жену вдовой...– девушка подняла на меня глаза и я только тогда увидел, что они покраснели и опухли.– Так,– она осмотрелась по сторонам, подсвечивая предметы в кабинете,– придётся сообщить Бенош, что у меня тут ЧП. И не наступай на жидкость, Марк, кто знает, что я там выращивала...

Мы вышли из кабинета и Эстер закрыла дверь, вот только магнитный замок не сработал, так как света не было во всём бункере. К нам откуда-то из темноты подошёл мужчина, чуть младше меня, он был в защитном жилете, на плече был прикреплён фонарик.

– Ты как?– обратился он к Эстер, положив руку на её плечо.

– Всё относительно хорошо...– девушка замялась.– Мне нужна Бенош,– произнесла она шёпотом.

– Так!– раздался за спиной женский властный голос нашей начальницы.– Подождите буквально минуту, скоро генераторы включат и свет, это всего-лишь небольшие неполадки в системе. Кислород всё ещё поступает, а это значит, что резервное питание в порядке...

И свет включился. Я услышал писк магнитного замка кабинета Эстер. Когда загорелся свет, у меня появилась возможность осмотреть нового приятеля своей коллеги. На нём был строгий дорогой костюм и жилет СБ лаборатории. Так же я увидел кобуру с пистолетом. Опасный парень с приятной внешностью. Он подошёл к Бенош и что-то сказал ей на ухо.

– Ты,– позвала она Эстер,– за мной, в кабинет, сейчас.

Судя по округлившимся глазам Эстер, она была немного напугана таким властным жестом Бенош. Сотрудники лаборатории боялись возвращаться в свои кабинеты. Теперь они походили не на тараканов, а, скорее, на муравьёв. Они сбились в группки и перешёптывались между собой. Спустя ещё какое-то время по громкоговорителю раздался голос начальницы:

– Уважаемые сотрудники, в связи со сложившейся ситуацией и перебоями света, мы вынуждены отпустить вас по домам до завтрашнего дня. Хорошего вам вечера.

Все направились по своим кабинетам переодеваться. Я же решил подождать Эстер возле её кабинета и убедиться, что она в порядке. Магнитный замок горел красным.

– Тебе лучше поехать домой,– ко мне обратился тот парень из СБ.– Я провожу Эстер, когда она освободится.

Не знаю, сколько я так простоял возле двери в ожидании коллеги. А этот парень в костюме и пистолетом – не вызывал особого доверия. Я осмотрел его, в попытке запомнить каждую деталь во внешности. Надеюсь, что поступаю правильно, оставляя Эстер тут одну.

Когда я поднялся на улицу, то на парковке остались машины только принадлежащие центральному зданию, ну, и моя. Все остальные коллеги уже разъехались.

"Я приеду раньше, чем обычно" – написал я жене.

"ОК)" – получил в ответ.

По пути домой я заехал в любимую пиццерию и сделал заказ. Люди вокруг казались мне такими беззаботными. Не удивительно – понедельник, середина дня. Я ещё никогда не отдыхал в понедельник днём. Тогда я решил доработать несколько дней и взять выходные, чтоб провести их с семьёй. Даже не зная, одобрят ли мне их.

– Да, не проблема,– на следующий день я уже стоял в Кабинете Жозефины,– напиши заявление и передай секретарю.

– А мои напарники?

– Ну, вы их предупредите, что вас не будет несколько дней,– женщина была чрезвычайно спокойна, не смотря на вчерашнее происшествие.– Вы не переживайте, вы же не на месяц уезжаете, мистер Ройс.

– И можно ещё кое-что спросить у вас?– Бенош кивнула в знак согласия.– У многих, да и у меня тоже, с компьютеров пропадают данные. Есть ли повод паниковать?

– Не корректные или ошибочные данные удаляются с ваших носителей по причине их ненадобности,– женщина откинулась на стуле.– Но, в целях безопасности и профилактики утечки, мы вынуждены чистит всё подчистую. Вы можете идти, мистер Ройс.

Выйдя из кабинета Бенош я направился к офису Эстер. Но там было пусто. В прямом смысле. Не было ни столов, ни техники, пол вымыт. Ни следа, что там кто-то работал. Тогда я поспрашивал у сотрудников, которые работали по соседству. Но все говорили, что не видели Эстер со вчерашнего дня. Я пошёл в кабинет охраны, в надежде, что хотя бы там найду ответ. На половине пути меня кто-то схватил за руку. Это был тот парень в костюме и с пушкой.

– Ты не видел сегодня Эстер?– он выглядел взволнованным.

– Это ты мне скажи, где она,– я отцепил руку парня от своей.– Ты обещал проводить её домой...

– И я проводил. Довёз до дома, увидел, как она зашла в подъезд. Постоял ещё несколько минут и уехал. А с утра пришёл,– парень развёл руками,– а её кабинет пуст. Ни компа, ни вещей. Телефон не доступен...

– А кто может знать, где она?

– Ну, возможно, Бенош...– он задумался и нахмурил брови.– А кроме неё, только дядя Эстер.

– И кто её дядя?

– Александр Стивенс,– парень произнёс это имя так, словно это было чем-то обычным.– Он рекомендовал взять Эстер в проект. Ты не знал?

Конечно же я не знал. Что моя напарница, с которой я проработал почти год в одном кабинете, племянница гендиректора МСЛ. Племянница, мать его.

– Ты сейчас шутишь?– я не мог поверить его словам.

Наш разговор услышала мимо проходящая Жозефина. Я слышал стук её каблуков за спиной.

– Какие-то проблемы?– спросила она с любопытством в голосе.– Майкл? Мистер Ройс?

– Госпожа Бенош,– обратился к женщине Майкл.– Вы не подскажите, где сейчас работает Эстер Хейз?

– А!– воскликнула восторженно Бенош.– Как удачно вы меня сейчас об этом спросили, я уже думала, что никто не заметит отсутствия мисс Хейз. С ней всё отлично,– женщина преисполнилась энтузиазмом,– она теперь работает со мной. Господа.

Бенош удалилась ровно так же, как и появилась – внезапно и стуча каблуками.

– Теперь понятно, почему я не мог дозвониться...– Майкл, словно, был рассержен, только не понятно на что или на кого.

– Я думал,– попытался я съязвить,– сотрудники службы безопасности тут всё про всех знают. Видимо, ошибся.

Мой собеседник посмотрел на меня так, словно ждал продолжения фразы, но тут же развернулся и ушёл к себе в кабинет. Я же направился к себе, чтобы подготовить заявление на отпуск и предупредить о своём отсутствии коллег. Не смотря на всю свою какую-то странность, Бенош оказалась вполне адекватным руководителем. Я её помнил только как своего преподавателя и там, за стенами университета, она была совсем другой. Но и было это уже достаточно давно, всё могло поменяться. И Жозефина могла измениться.

В этот день работы было очень много, я решил остаться до закрытия лаборатории, чтобы встретиться с Эстер и самому убедиться, что с ней всё хорошо. Этот Майкл, может быть, и хороший парень, но он работает на руководство, которое от него скрывает ничуть не меньше, чем от рядовых сотрудников. Эстер с ним не безопасно. А теперь, из-за того, что я взял отпуск, мне стыдно перед ней.

Я вышел на улицу вместе со всеми, но не пошёл на парковку. Начало темнеть. Ко мне подошёл Джейкоб, мы поздаровались, но долго не разговаривали. Он знал, что нам лучше не общаться, пока мы работаем в разных корпусах. Поэтому разговор был, в основном, о детях. Когда мужчина спросил про Эстер, я не знал, что сказать, поскольку сам не знал, как у неё дела. Поэтому мой ответ получился слишком сухим и обобщённым. Джейкоб ушёл и со временем я остался вообще один на улице. Все разъехались. Но тут ко мне на встречу вышел Майкл. Он то и дело посматривал на телефон, видимо, ждал хоть чего-то от Эстер.

– Сука!– как только на улице показалась женская фигура, двери лаборатории за ней закрылись.– СУКА!– повторила она ещё раз.

– Эстер...– Майкл побежал к ней, чуть не выронив телефон.

"Хорошо, что это не пистолет"– подумал я и ухмыльнулся.

Эстер пробежала мимо парня, я хотел схватить её за руку, но она отстранилась и от меня.

– Не подходите ко мне!– очевидно, у девушки была истерика.– Ты, блять, ты всё знал с самого начала...– она повернулась к Майклу. В этот момент секундного молчания показалось, что между этими двумя происходит немой диалог. Эстер закатила глаза.

– Вот же сука...– повторила она снова.– Марк,– обратилась она теперь ко мне,– а ты какого хрена ещё тут?

– Ты пропала, я волновался,– и это была правда. Но девушка мне не поверила.

– Сначала меня бросили, а потом вселенная решила, что мне же мало дерьма в жизни и подкинула ещё...

– О чём ты?– я сделал шаг навстречу Эстер.

– Спроси у этого мудака,– она махнула рукой в сторону Майкла и пошла мимо парковки в сторону метро.

– Эстер!– окликнул её Майкл.– Нам запрещено это обсуждать, это опасно...

– Не говорить о чём, Майкл?– девушка зашипела как змея.– О том, что нас тут всех просто поимеют, а потом спишут в утиль? Не переживай ты,– Эстер посмотрела на меня и я увидел в её лице отчаяние,– я умру с этой тайной.

Когда она убежала, Майкл взял рацию, которую держал на поясе рядом с кобурой и что-то сказал. Я же ушел к машине и просто сидел в ней несколько минут. Я написал Эстер, что эти дни меня не будет на работе. Побоялся писать что-то о произошедшем, вдруг, наши телефоны отслеживает СБ лаборатории. И это правда может оказаться опасным. Не только для нас, но и для наших семей. Эстер что-то набирала в сообщении, но потом прекратила. Видимо, спустилась в метро.

Для сегодняшнего дня было слишком много информации. Особенно – об Эстер. Пока я ехал домой, я старался не думать о том, как ей должно быть сейчас не просто. От такого родства, как со Стивенсоном, бывают не только плюсы, но и минусы.

Дома все спали, тогда я ещё не знал, что следующие два дня пройдут со скандалом.

Глава 6. Эббили.

– Твоя мама сказала, что ты снова начала употреблять,– мой врач... мой психотерапевт, сидела напротив меня сложив руки на коленях. На левом запястье висели большие и ужасно дорогие часы, которые она то и дело прокручивала другой рукой.– Мы можем поговорить об этом? Или ты хочешь поговорить о чём-нибудь другом?

Я сменила нескольких врачей, прежде чем Оливия согласилось со мной работать. Она не была самым крутым специалистом из тех, к кому я приходила, но она не испугалась меня. Не испугалась того, что я говорю на сеансах или того, что я попросту проблемный наркоман.

– Эббили,– женщина поддалась вперёд на своём кресле,– ты можешь молчать хоть до конца сеанса, но тогда ты придёшь ко мне завтра, я найду свободное время для тебя.

– Я не принимала,– я вжалась в спинку дивана и посмотрела на картину, которая висела на стене за столом доктора Уолш.– По крайней мере – я не помню.

– Это уже что-то,– женщина развела руками и снова откинулась на спинку кресла.– Давай тогда мы попробуем выстроить цепочку из тех моментов, которые ты помнишь. Если, конечно, считаешь их реальными...

Я нервно засмеялась, Оливия озадачено посмотрела на меня.

– Послушайте, я проснулась на полу в ванной, вся насквозь мокрая, словно я мылась в одежде или меня обливали из ведра... А до этого я отчётливо помню, как смотрела телевизор и пошла спать, когда надоело. И, боже,– я почувствовала, как паника охватывает меня,– я не употребляю уже давно...

– Подожди,– остановила меня доктор,– выдохни, Эббили. Здесь только ты и я.

Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы хоть как-то замедлить участившийся пульс. Когда я открыла глаза, то мне на секунду показалось, что в дверях кто-то стоит. Маленькая бледная фигура растаяла, когда я моргнула.

– Вот и славно,– продолжила Оливия, когда я успокоилась.– Твоя мама нашла пустой флакон от таблеток в мусорном ведре, на этикетке было твоё имя.

– Может, он у меня давно валялся под кроватью,– пожала я плечами.– Вы же меня сами записали в программу, сказали, что иначе не будете со мной работать. И чёрт побери, но я хожу на встречи А.Н...

– Вот только там тебя не видели уже две недели,– женщина разгладила складку на юбке.

– Не было настроения...– я скрестила руки на груди и закатила глаза.– Но это не значит, что я сорвалась. Я ничего не принимаю из того списка, который хранится в ваших записях. Да если вы мне не верите, я могу сдать анализы хоть сейчас!– в гневе я соскочила с дивана и снова увидела бледную тень у двери. Оливия заметила, что я веду себя странно. Женщина повернулась ко входу, но туман рассеялся.

– Ты снова что-то видишь?– спросила она меня настороженно. Мои ноги подкосились и я села обратно на диван.

– Не совсем,– ответил я, приводя мысли в порядок.– Мне снится всякое. И в тот день тоже снилось...

Доктор Уолш попросила рассказать о моём сне. О чёрной тени, что гналась за мной, о ребёнке, что громко плакал и о испорченной фотографии, что стояла на незнакомом мне комоде. Или, сё же знакомом? Рассказ не занял много времени. Оливия даже не смотрела на часы, хотя сеанс подходил к концу.

– Ты говорила об этом с мамой?– женщина была явно чем-то обеспокоена.– Или с кем-нибудь ещё?

– Нет,– помотала я головой.– Мама не поймёт, а друзей у меня давно нет.

– И о том, что ты приёмная, вы тоже не говорили?

Когда мы переехали поближе к универу, в который я поступила, я нашла в документах свидетельство об удочерении на моё имя. Но как-то не решилась заговорить об этом с Ритой. А потом... А потом я попросту оказалась не в том месте не в то время.

– Нет,– резко ответила я.– И вы, пожалуйста, не говорите ей ничего.

– Ты меня знаешь,– Оливия снова поправила часы на запястье,– я не имею права разглашать всё то, о чём мы тут разговариваем.

Часы на столе доктора Уолш издали короткий звонок. Он означал, что сеанс был окончен. Женщина взяла с журнального столика свои записи и встала с кресла. В такие моменты Уолш напоминала мне робота или кукушку в часах. Все её движения были абсолютно механическими. Она прошла к своем столу, открыла журнал и подняла на меня глаза:

– Давай, встретимся с тобой уже во вторник? В три часа...

– А почему не в четверг или, там, в пятницу?– спросила я, забирая с дивана свой рюкзак.

– Сейчас ты не в том состоянии, чтобы посещать меня раз в неделю,– взгляд Оливии был встревоженным.– Как только в твоей жизни всё вернётся в привычное русло, то и наши встречи войдут в привычное русло.

– Тогда, во вторник, в три,– кивнула я, осознавая, что другого выхода попросту нет.

Женщина сделала пометку в своём ежедневнике и мы распрощались.

После каждого сеанса я шла в кофейню. Она находилась неподалёку от офиса врача. Поскольку водить мне было запрещено, то мама ждала меня там, отвозила домой и ехала по делам. Папы у меня не было, поэтому было странным его упоминание в том сне. Да и голос Риты был не похож.

Через витрину кофейни я увидела маму. Она сидела за столиком с незнакомой мне женщиной. Незнакомка была высокой и достаточно худенькой, тёмные волосы были собраны заколкой. Каждый раз, когда она поворачивалась в сторону двери кафе, я видела её яркую помаду. В момент, когда женщина встала из-за стола и направилась к выходу я запаниковала и сделала шаг назад от окна. Моя мама осталась сидеть на месте. Она тоже была взволнована, но мне кажется, она всегда была такой.

Незнакомка вышла на улицу. Женщина была примерно того же возраста, что и Рита. Из рукавов её лёгкого пальто виднелись тонкие руки. Она залезла в карманы и достала от туда сигареты и зажигалку. Из машины напротив вышел мужчина. Он был в костюме и пальто, очень дорогой гардероб. Волосы были с проседью и аккуратно стрижены. Он хотел подойти к незнакомке, но та остановила его жестом. Сделав ещё несколько затяжек, женщина бросила окурок на тротуар. Послышался стук каблуков. Мужчина и женщина сели в машину.

Когда машина скрылась за поворотом, я наконец сделала глубокий вдох. Я что, не дышала всё это время? Мама нервно посматривала на телефон. А когда я зашла в кафе и направилась к ней, то натянула на лицо улыбку. Так же она сделала, когда я очнулась в больнице после падения.

– Как прошёл сеанс?– спросила она с неприкрытым любопытством.

– Да... нормально, как обычно,– и это была правда.

Когда к нам подошла официантка, я сделала стандартный заказ: латте с карамелью и блинчики. Мама же сказала, что не голодна, хотя, обычно, мы обедали вместе. Она убрала свой телефон со стола в карман ветровки. Весна была тёплой, но сегодня было слишком ветрено.

– А как на работе?– спросила я, когда принесли мой заказ. Я точно не знала, где после переезда работала мама, как-то не было времени приезжать туда к ней. А когда меня лишили прав, то и возможности.

– Не плохо,– Рита нервно натянуло уголки рта в улыбку.– Повышение мне вряд ли дадут,– она опустила глаза на стол,– так как я не могу жить на работе постоянно. Нужно присматривать за тобой...

Когда я услышала в голосе мамы разочарование, то поступила так, как поступала постоянно последние два года:

– Ты сама не дала мне подписать отказ от реанимации.

За нашим столиком повисла тишина. Я пожала плечами и сделала глоток кофе. Выражение лица Риты было виноватым. Но не по причине того, что меня откачали. Там было что-то другое, что-то более глубокое. Словно на плечах моей матери лежал непосильный груз длинною в мою жизнь.

Сидели мы в полной тишине. Даже в машине.

– Ты пойдёшь на собрание?– спросила она, когда мы подъезжали к дому.

– Не хочу, но надо,– я почесала лоб и нащупала под волосами шрам.– Оливия... Доктор Уолш увеличила число посещений и следит за тем, что я не прихожу на собрания.

– Да, она отправила мне твоё расписание,– мама достала из кармана куртки свой телефон.– Когда на собрание?

– Завтра вечером...

Когда мы остановились возле дома, то все соседи, находившиеся в этот момент на улице, принялись таращиться на меня. Соседские дети перешёптывались. Тишину разбавлял только гул мотора нашего авто.

– Ты не живёшь со мной из-за того, что я такая или есть другая причина?– я повернулась к маме в надежде получить честный ответ.

– Ты знаешь, почему,– голос Риты был холодным.

– Ты говорила, что это из-за моей учёбы,– она врала,– но меня отчислили и восстанавливаться я не собираюсь. Но вот только мы всё равно живём отдельно. У тебя появился кто-то?

– Слушай, Эббили,– Рита положила руки на руль и повернулась ко мне,– дело не только в том, что я хочу наладить свою личную жизнь. Ты должна нести за себя ответственность...

– Да пошла ты...– я вышла из машины. Мама вышла следом.

– Эбб!– голос Риты перешёл на крик, она подбежала ко мне и схватила за руку. Я случайно выронила ключи от квартиры.– Не смей так говорить со мной!

– А то что?– я одёрнула руку и подобрала ключи.– Пожалуешься моей маме?

Рита сделала шаг назад, словно ожидая от меня удара. Ей иногда прилетало, когда у меня из-за таблеток менялось настроение. Эти ситуации единичны. Но нет ничего хуже злого наркомана. Я не помню себя в такие моменты, но моя мама – помнит. Соседи заторопились по своим делам, они вряд ли забудут тот день, когда я кричала несколько часов. Неожиданно зазвонил телефон матери. Она хотела мне что-то ответить, но я развернулась и ушла в подъезд.

– Мы не закончили, Эбби!– раздался голос за моей спиной.

К счастью, лифт работал. Когда я вышла на своём этаже, меня снова охватила паника. Я осмотрела каждый угол коридора. Показалось, будто что-то коснулось моей ноги. Но, опустив глаза вниз, я никого не обнаружила. В одной из квартир слишком громко шумел телевизор, через дверь было слышно голоса. Я заторопилась к своей квартире, как только за спиной загудел лифт. Но это была не Рита, так как она прислала мне смс:

"Поговорим потом".

В квартире всё было также, как и утром, когда я уходила. Я решила отыскать документы в коробках матери, которые она собирала в тот день, когда переехала в другую квартиру. Не знаю, что я надеялась найти. Может, подтверждение своих подозрений о том, что я в самом деле приёмный ребёнок. Словно, мне должно стать легче, если я получу какую-то другую информацию. Или наоборот – открою ящик Пандоры.

Обыскивая одну из коробок, что лежали в глубине чулана, я услышала топот в гостиной. Коробка упала с колен и содержимое посыпалось на пол. Выкатился оранжевый флакон. С таблетками. Нервно сглотнув образовавшийся ком в голе, я наклонилась и подобрала баночку – в ней было чуть меньше половины таблеток. На этикетке было моё имя.

"Оксикодон"

Красовалась надпись и имя врача, который мне его прописал:

"Жозефина Бенош"

– Это что за херня...– подумала я вслух, в прочем, как обычно.

После операции моим врачом был мужчина, он и выписывал мне обезболы. И он был первым, кто пытался мне помочь слезть с таблеток. И я понятия не имею, кто такая Бенош... Флакон был не новым, этикетка слегка протёрлась, словно пузырёк лежал в кармане или его часто доставали из сумки. Боясь потерять столь важную улику, я спрятала флакон в карман джинсов.

В коробках больше не было ничего важного. Мои больничные счета, которые были оплачены из благотворительного фонда. Счёт из клиники, куда я легла, когда решила слезть впервые. Я не знаю, кто помогал нам, так как мама бы точно не потянула все эти суммы самостоятельно. От воспоминаний зачесался шрам на спине.

В гостиной кто-то включил телевизор. Я бросила коробку поверх разбросанных бумаг и вышла в коридор. На полу были мокрые следы детских ног, они вели из ванны и терялись на ковре. На диване сидела женская фигура с белыми волосами, она сидела ко мне спиной и качала головой в такт песенки из рекламы. Когда песня закончилась, она остановилась. Я попятилась к выходу, надеясь, что это нечто меня не услышит.

– Они всё равно умрут,– сказала она звонким голосом, почти детским.

Я остановилась, нащупала рукой дверную ручку и попыталась бесшумно её открыть. Кто-то схватил меня за руку. Я вскрикнула и отскочила, но потеряла равновесие и упала на пол. В дверях стоял мой куратор из общества анонимных наркоманов. Телевизор не работал.

– Ты в порядке?– мужчина, лет пятидесяти на вид, стоял с бумажным пакетом в руке.– Мне позвонила твоя мама...

– Как ты вошёл в дом?– спросила я, потирая ушибленный зад.

– Твои соседи выходили на улицу, вот я и проскочил.

Кев, или Кевин Баркли, вошёл в квартиру и закрыл за собой дверь. Я осмотрела пол, но он был полностью сухим, на диване никто не сидел. Я жестом предложила Кевину пройти на кухню, а сама прошла в чулан и затолкала все вещи обратно в коробку. Саму же коробку я положила на самый верх. В кармане джинс нащупала флакон. Нельзя, чтобы Кевин их обнаружил.

Когда я вернулась в прихожую, мужчина уже хозяйничал на кухне. Включил радио, которое стояло на холодильнике.

– Как Ребекка?– спросила я, обыскивая глазами каждый угол гостиной. Белой фигуры нигде не было.

– Она отлично, спрашивала про тебя,– Кевин достал откуда-то из залежей посуды сковороду,– хочет знать, когда ты всё же выйдешь к ней в магазин.

Бекка владела небольшим цветочным магазином. Она всегда вела здоровый образ жизни, чего не скажешь о Кевине, который к шестнадцати годам имел зависимость даже от того, что не вызывает зависимость. Кевин ещё никогда не был куратором, пока не появилась я. Наверное, он увидел во мне себя. Хотя судьбы у нас совершенно разные – он употреблял просто потому что, я... А я просто искала повод умереть. Но чтобы не было больно.

– Я бы с радостью, но...– я взяла обеденный стул и поставила его напротив Кевина.– Не могу.

– Тебя две недели не было на собрании, не скажешь, что случилось?

К счастью, Кевин не был дотошным, как большинство окружающих меня взрослых. С ним было легко разговаривать, даже в те дни, когда говорить ни с кем не хотелось. И я знала, что он поймёт меня. Поймёт, почему я не могу выйти из дома и заставить себя появиться на собрании А.А. К тому же, он не докладывал обо мне моей матери, и, кажется, знал обо мне намного больше, чем Рита.