Текст книги "Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев"

Автор книги: Танит Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Голди забилась в истерике. Никто ее не утешал. В нее впились десятки глаз – светлые, черные, налитые кровью, как «Розовый шквал».

Голди затихла. Она стояла, переводя дыхание, и тут к ногам Мэри Ад, растолкав всех, бросился Тинки Клинкер.

Луна спряталась за тучами. Ник Нанн, почти ничего не различая в темноте, с изумлением слушал, как Тинки умоляющим голосом уверял Мэри, будто ни в чем не виноват.

– Ваша честь, я только вышел в море порыбачить. А они меня схватили, – лепетал он.

Ник отвел глаза и долго смотрел, как облака окутывают луну.

На полубаке опять воцарилось молчание. Мэри сказала:

– Для большинства из вас смерть будет легкой. Я не отправлю вас в трюм. Эта казнь припасена для самых худших, а вы, мистер Клинк, к ним не относитесь.

– Нет… миссис… выслушайте… чертов перец… я ничего не сделал… я…

– Смерть будет быстрая и чистая, – повторила Мэри. – Вам не придется долго страдать.

Ник ничего не видел, не оборачивался. Смотрел только на облако, за которым скрылась луна. Прозвучал выстрел, внезапный, острый, и Ник поморщился, хотя в свое время слышал немало ружейной стрельбы. Феликс, сидевший рядом с ним, не шелохнулся.

Раздался глухой стук, как будто на палубу упало что-то тяжелое. И послышались рыдания. Голди. Она плакала не по Тинки.

Темное небо стало светлее, чем корабль. А вокруг шелестели сети да вздыхали черные паруса.

* * *

Зверь удивленно смотрел на Черного Хвата. Тот появился под грот-мачтой, словно джинн из лампы. Хотя Зверь хорошо видел в темноте, Черный Хват намного превосходил его в этом умении, да и в проворстве тоже.

– Пора? – спросил Зверь. Говорил он самым обыденным тоном. Эту небрежность в голосе он припасал для другого случая – для Локсколдской виселицы. Там, на эшафоте, прозвучало немало речей.

– Я поговорил с миссис Ад, – сказал Черный Хват. – Убедил ее, что ты не такой уж плохой тип. Точнее, она и сама это знала. Не из самых худших, посчитала она.

– Значит, меня ждет легкая смерть, как и всех остальных, кого доставили на борт после восхода луны.

– Тише, Зверь. Мы об этом предпочитаем не говорить. Так что помалкивай. К тому же твой удел не таков. Она сказала, ей нравится, как ты себя ведешь. Не ворчишь, не споришь, работаешь не покладая рук. Ночью видишь неплохо, а со временем еще навостришься…

– Со временем?

– Мэри решила, что ты можешь остаться служить на ее корабле. Твой приговор – десять лет. Ну, благодари меня.

– Ты хочешь сказать…

– Что хотел, то и сказал.

– Не шутишь? Это правда?

– Порви мне сердце скрещенными костями, если я вру.

И оба заковыляли по палубе к полубаку. На возвышении стало просторно. От кормы до носа, сверху со снастей – отовсюду на них взирали лица спутников Мэри, белые и черные. Люди с «Вдовы» не раз становились свидетелями подобных зрелищ.

Черный Хват и сам не понимал, почему он так радуется спасению Зверя. Может, просто приятно видеть рядом лицо, знакомое с былых времен?

Зверю стало легче на душе, однако он почему-то чувствовал, что угроза не миновала. Может, Черный солгал? Или Мэри пошутила? Вдруг он увидел, что на полубаке остался еще один человек – Голди. Она лежала, распростертая, на палубе, по бокам от нее на страже высились Кикрей и Сверре. И тут Зверь понял, почему для него нет спасения.

Он поднялся, приветствовал Мэри Ад и склонился над Голди.

– Оставьте ее, сэр, – сказала Мэри. – Вам дарована жизнь. Ей – нет. Ее ждет та же смерть, какую принял ее отец. Страшная. Мучительная. И отсрочки приговору не будет.

– Погодите немного, миссис, – произнес Зверь.

Он протянул руку и с неожиданной легкостью поднял Голди на руки. Поставил возле себя, а увидев, что у нее подкосились ноги, поддержал за плечи. Она горько плакала.

– Тише, девочка моя, – сказал ей мистер Зверь. Потом обратился к Мэри: – Благодарю, мадам, что сделали мне выгодное предложение. Но не могу его принять.

– Почему же, мистер Зверь?

– Я знаю эту девочку с тех пор, как ей было четыре года. Видел, как обращался с ней отец, как он учил ее уму-разуму. Хоть она и дрянь, но виноват в этом он.

– Ну и что, мистер Зверь?

– А то, миссис Ад, что если ее ждет ваша знаменитая смерть в трюме, то я пойду с ней. Будем страдать вместе. Ужас уменьшается вполовину, если его есть с кем разделить.

И сам уныло подумал: «Ну и дурацкая же получилась речь».

Голди билась в судорогах, рыдала и явно не понимала, кто она такая и кто этот человек рядом с ней. Не сознавала, что он – ее же собственный первый помощник, над которым она столь часто издевалась и которого нещадно била.

Зверь сказал ей:

– Пойдем, девочка. Скорей начнем – скорей отделаемся. В прошлый раз нам удалось унести ноги. Сейчас не выгорело. Но я с тобой. Держись.

Мэри Ад встала.

– Сэр, вы сошли с ума!

Мистер Зверь ничего не ответил. Он и без нее знал.

Ник Нанн тоже поднялся на палубу. Он вглядывался в море, как будто хотел пересчитать все волны – словно от них зависела его жизнь.

А Феликс, лежа на канатах возле ростры, смотрел им вслед невидящими, полузакрытыми глазами. Рослый косматый пират и бледная девушка с зелеными камешками на шее. Над их головами нависают мрачные тучи. Пленников сопровождают Сверре и Кикрей. Где-то заскрипел люк. Послышались тяжелые шаги, шепот. И больше – ни звука, только поскрипывает черный корабль да плещутся волны. А с неба падает тихий дождь, несет с собой запах земли. И с юга дует ветер.

* * *

Очнувшись, он решил, что всё это ему приснилось. Или почти всё. Палуба опустела, над правым бортом разгоралась заря, а между нею и морем что-то виднелось – ах, да это же берег!

– Мистер Феникс. – Рядом, переминаясь в смущении, стоял Ник Нанн. – Видите ли, днем она ложится спать. И хочет прежде сказать вам два слова.

– Кто… кто ложится спать?

– Мэри Ад.

Феликс поднялся. Тело затекло и болело. Ну и дурной же сон привиделся…

– А они… – боясь услышать ответ, спросил он.

– Да. Все.

– И Голди?

– Да. И Голди. Хуже всех…

– Боже мой! О боже мой!

Они, точно два лунатика, побрели к капитанской каюте. Сверре провел их внутрь.

Да, ему снился сон, и этот кошмар никак не кончался. Каюта была обставлена как дамская гостиная. Два кресла, полированный стол, бронзовые канделябры, книги на полке. Кровать с покрывалом и пухлыми подушками. Крошечный портрет на стене. Феликс всмотрелся в него взглядом художника и сразу понял, что этот улыбчивый светловолосый моряк – покойный муж Мэри. А кто же еще?

Из маленькой внутренней двери, скрытой за занавеской, появилась Мэри. На ней темное платье, длинные седые волосы заплетены в косы. Ни дать ни взять почтенная вдова в своем аккуратном домике где-нибудь в Скандинавии. Ее первые слова удивили его:

– Мистер Феникс, вы слышали о Зеленой Книге? Вы знаете, что мне ведомы все ее секреты, а значит, она якобы принадлежит мне?

– Я… я слышал что-то подобное.

– Зеленая Книга таит в себе сведения обо всем, что перевозится по морям, что потеряно там или добыто. – Она кивнула. – Это поэтическое преувеличение, мистер Феникс. Но правильное. Зеленая Книга – не что иное, как сами океаны. Они, естественно, содержат знания обо всех кораблях, и ходящих по ним, и затонувших. А я, как вы уже видели, понимаю эту книгу столь хорошо, что мне приписывают обладание ею. Но она принадлежит всем и каждому, кто умеет читать ее и жить по ее правилам.

Феликс, усталый и несчастный, не знал, что сказать. Однако как будут разочарованы все алчные души в Ландоне! Еще недавно эта мысль позабавила бы его.

– И еще, – продолжала Мэри Ад, – существуют строчки из букв, написанные на обрывках бумаги. Их передают из рук в руки, иногда даже находят в карманах у тех, кто закончил свою службу на этом корабле и канул в глубины морские.

Теперь она, по-видимому, ожидала ответа. Феликс вежливо произнес:

– Да, буквы алфавита. Ключ к тайным сокровищам.

– Что-то вроде этого. Если вам интересно, подойдите к столу, загляните под него.

В полном замешательстве Феликс сделал так, как она велела.

Под столом у Мэри Ад он увидел предмет, до боли знакомый, как и ростра, спасшая его от смерти в глубинах океана И как когда-то на деревянную женщину, он долго смотрел на него, пытаясь понять, что же перед ним.

Мэри Ад пришла ему на помощь.

– Это сундук с картами, с Острова Сокровищ.

– Ах, да. Верно.

– Мы забрали его с собой, когда нашли мистера Хвата. Сундук тяжелый, его несли двое мужчин и Кикрей.

– Но тогда он был уже пуст.

– Вы так думаете, сэр? Что ж. Я дам вам листок бумаги с написанными буквами. Когда вы с капитаном Нанном достигнете места, куда мы должны вас доставить, вы получите и сундук. Мне известен его секрет, но я не нуждаюсь в сокровищах. Просто мне доставит удовольствие вручить вам и сундук, и последний ключ к нему. И еще я буду рада, если вы сами разгадаете загадку. Не лишайте меня этого удовольствия, мистер Феникс. У меня и без того осталось мало радостей.

Смущенный и озадаченный, Феликс услышал свой собственный голос, пугающий, как скрип люка прошлой ночью:

– Мне казалось, мадам, вы находите удовольствие в истреблении пиратского племени.

– Нет, сэр, – ответила она. – Это – моя работа. Прощайте. На моем корабле вам ничего не грозит. Думаю, в этой жизни мы больше никогда не встретимся.

Глава третья

1. Общий сбор

– Тише, Люсинда! Питер, ты хорошо ладишь с птицами. Помоги ее успокоить!

– Да, но только с голубями, – высокомерно ответствовал брату Соленый Питер. – А это курица. Точнее, – неодобрительно добавил он, – была курицей, пока ты не раскрасил ее под зебру.

– Это всего лишь лакрица! Мне Джек дал. Ей не повредит.

– Если она сумела снести это яйцо и осталась жива, теперь ей уже ничто не страшно.

Уолтер исхитрился снять рассерженную Люсинду с яйца, и братья долго любовались невиданным зрелищем.

– Клянусь шепотом стакселя, это яйцо крупнее гусиного. Такое большое и белое!

– Как она умудрилась его снести? Ах ты, наша умненькая курочка!

Люсинда больно клюнула Уолтера. Он водрузил ее обратно на яйцо, и она, самодовольно кудахтая, распушила перья и принялась высиживать.

Уолтер и Питер отошли от гнезда, которое Люсинда устроила под полубаком, среди гамаков команды. Поблизости никого не было.

– Пошли наверх, – предложил Питер.

– Боишься? – спросил Уолтер.

Питер ничего не ответил. Они поднялись на палубу.

Солнце уже село. Сгущались сумерки. В темноте искрились бесчисленные судовые фонари. На рейде собралось двадцать с лишним военных кораблей, не считая бесчисленного флота поддержки. Флагман «Победоносный» и еще три трехпалубных корабля тянули к небу мачты, увенчанные огнями, и казалось, будто там присели отдохнуть крошечные луны.

Большой, медлительный, тяжелый вражеский флот доберется до этого места гораздо позже, чем ангелийская эскадра.

И, без сомнения, франкоспанцы, по своей всегдашней привычке, станут ждать ночи. Но на случай, если они что-нибудь задумают, часовые на ангелийских кораблях были начеку.

Настроение царило радужное. С той минуты, как флажковый телеграф распространил весть о том, что битва назначена на завтра, над ангелийским флотом не смолкали радостные крики и патриотические песни. Повсюду кипело бурное веселье: командам выдали дополнительные порции рома и праздничное угощение.

Тишина стояла только на «Лилии».

Со всех сторон их окружали военные фрегаты, такие, как «Тигрица», «Удар» и «Не сдаваться», да в придачу к ним медленно курсировал большой сорокапушечный корабль, не далее как месяц назад захваченный у франкоспанцев. Раньше он назывался «Са Ира», то есть «Так будет». Но нынешняя ангелийская команда переименовала его в «Свершилось».

– Где же Артия? – спросил Уолтер у Вускери, который стоял возле палубной надстройки вместе с Дирком, Грагом, Ларри и де Жуком.

– У себя в каюте.

Они переглянулись, потом отвели глаза.

После отплытия из Африкании и расставания с Эбадом Артия была словно сама не своя. Точнее сказать, это началось гораздо раньше. Но она, как и прежде, регулярно выходила на палубу, отбывала положенные вахты, стояла за штурвалом, разговаривала вполне разумно и, насколько позволяла ситуация, отдавала приказы и принимала здравые решения. И не желала слушать никаких жалоб.

– Мы связаны по рукам и ногам, господа, – объявила она, пока «Тигрица» вела их к полю боя. – Наше место – далеко от передней линии. Будем прикрывать боевые корабли и расправляться с франкоспанцами, которые вздумают убежать. Но они ребята храбрые, хотя и враги нам. Так что вряд ли они вздумают бежать. Скорее пойдут в атаку.

Тут Вускери наступил ей на больную мозоль.

– Капитан, а мы будем соблюдать наш закон? Закон Молли. И ваш тоже. Никого не убивать.

– Да, мистер Вускери.

– А как у нас это получится? – крикнул Шемпс – Ведь закон гласит, что мы не можем даже пустить наглецов ко дну!

Артия не растерялась.

– Если понадобится – потопим. Если понадобится – будем брать пленников.

Они глядели на нее в тревоге и смятении, не веря своим глазам.

– Старайтесь изо всех сил, – напутствовала их Артия Стреллби.

И в наступившей тишине ушла в капитанскую каюту. Дирк метнул нож в грот-мачту.

– Бот до чего она нас довела. От всех принципов отошли. Феликс был прав. Молли перевернулась бы в могиле.

Но Честный с белым попугаем на плече мягко коснулся руки Дирка.

– Нет, мистер Дирк. Молли сейчас в раю. Так что она не перевернется.

И вот теперь Артия стояла в каюте и через стекло иллюминатора смотрела на темнеющее море, по которому рассыпались огни бесчисленных кораблей.

После той ночи, когда она вспомнила слова Эбада и поняла, что значит тошнота, которую она поначалу приняла за морскую болезнь, Артия глубоко ушла в себя. Ох, как нелегко было снова вынырнуть на поверхность!

Как же она сразу не догадалась?

По правде сказать, ее организм всегда вел себя непредсказуемо, а уж в море и вовсе переставал обращать внимание на часы и календарь. Так что она решила, будто ее тело всего лишь вновь показывает свое привычное своеволие.

Теперь она обязана думать не только о себе. Их стало двое – она, Артия Стреллби, и ребенок, которого она носит под сердцем. Этот малыш – частица ее самой, а кроме того – частица Феликса. И, поскольку сама Артия – плоть от плоти Молли, он еще и частица Молли. Этот младенец соединяет в себе самых дорогих для Артии людей.

«Я больше не одинока. Впервые за всю мою взрослую жизнь…»

Такие мысли навещали Артию после того, как схлынула волна первого испуга и тревоги.

«И, хоть Феликс меня и бросил, я всё же, можно сказать, вернула его себе».

События внешнего мира потеряли для нее всякое значение. Но так нельзя. Ее угораздило затесаться в битву, которая обещает стать великой и страшной.

«Мама, что мне делать?»

– Позаботься о себе, – прозвучал в голове у Артии голос Молли. – Как ты думаешь, почему я так долго оставалась с твоим мерзким отцом Уэзерхаусом? Чтобы заботиться о себе и о тебе.

Артия невольно положила руку на талию. Пояс и брюки давно стали тесноваты – но она приписывала это тому, что они якобы сели от соленых морских брызг. Смех да и только. Вот тебе и Артия. Умница-разумница. Надо же быть такой дурой!

– Все будет хорошо, малыш, – ласково сказала она. – Просто отлично. И дни будут солнечными. Вот увидишь.

В тот вечер на палубе дежурил Честный Лжец.

Честному мир всегда представлялся немного загадочным и чудным местом. Но теперь, когда Артия снова стала самой собой, у него полегчало на душе. Он уже давно знал то, о чем Артия догадалась только сейчас. Просто знал – и всё. Откуда – он и сам не понимал. С ним нередко такое случалось. И он предпочитал никому ничего не говорить.

А над бизань-мачтой весело кружились Планкветт и Моди.

В камбузе Вкусный Джек готовил ужин. Он показал Честному свои яства – мясной суп с овощами, блинчики с жареными бананами, отварную рыбу с лаймом, солью и орехами, и пирог, черный от рома и украшенный белым сахаром.

– Сынок, – сказал Джек Честному Лжецу. – Старайся всегда четко знать, где ты находишься. Полезно.

– А вы сами? – спросил его Честный. – Знаете?

– Да. Когда-нибудь мы снова встретимся. Только позаботься о моей птичке. В ней скрыты такие таланты, о которых даже ты не догадываешься.

На соседнем корабле – кажется, он назывался «Драчун» – два десятка хриплых глоток выводили «Правь, свободная Ангелия». Им аккомпанировали три скрипки, настырные, как визг рассерженных свиней.

А на двух кораблях, стоявших чуть подальше, оркестры и команды старались перекричать их, дружно завывая воинственную песню «Ангелия, вперед!».

На всех пушках до единой, во всю ширь и мощь ангелийского флота, мелками было выведено: «ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ!».

Да, настроение царило боевое. Франкоспанцы, если их не остановить, вторгнутся в Ангелию и уничтожат ее, как и грозился их король. Нас ждет битва не на жизнь, а на смерть. Но если мы ее выиграем, ход истории переменится.

 
Ангелия, вперед!
Свободный народ!
Смело в бой пойдем!
Пушкой и штыком
 
 
Одолеем всех врагов!
Прочь от наших берегов!
Ангелия, вперед!
Свободный народ!
 

* * *

Франкоспанский флот переместился на восток, к устью пролива, чтобы там, в темноте ночи, начать подготовку к бою.

Но в нескольких милях отсюда, в открытых водах Аталантики, четыре ангелийских пятнадцатипушечных фрегата повстречали пять подобных им франкоспанских кораблей.

Сгустились сумерки, и над потемневшим морем выстроились две вереницы красных звезд.

Дружно рявкнули двадцать восемь франкоспанских пушек, им в ответ гаркнули двадцать шесть ангелийских.

Чугунные когти разорвали море в клочья. Огненные полосы наполнили океан облаками дыма, в которых снова и снова загорались бесчисленные вспышки. Так всегда шли морские бои в те времена – корабли выстраивались в длинные шеренги бортами друг к другу и что было мочи палили из пушек. Кое-где упали обрубленные мачты. По одному судну с каждой стороны получили пробоины.

Внезапно из клубящейся мглы, с юго-запада, надвинулся зловещий черный силуэт. Неведомый корабль без колебаний вошел в пространство между двумя рядами фрегатов, будто не замечая летящих вокруг него ядер.

Любое судно, отважившееся так нагло вторгнуться между враждебными кораблями в разгар боя, рисковало быть вдребезги разбитым выстрелами с обеих сторон.

Но только не этот черный странник. Окутанный сетями, будто паутиной, он оказался мгновенно узнанным всеми капитанами.

Франкоспанцы закричали: «Мюзеле вотр канон! Тенеле!»[9]9
  Прекратить стрельбу! Убрать пушки!


[Закрыть]

Спанцы: «Амордазад вуэстрос канонес!»[10]10
  Заткните пушки!


[Закрыть]

– Прекратить огонь! – прозвучал, наконец, приказ на ангелийских фрегатах.

На самом дальнем из франкоспанских кораблей всё же тявкнула одинокая пушка. Ядро зашипело, упало в воду и исчезло. Храброе орудие тотчас умолкло.

И наступила тишина.

Между двумя шеренгами шел черный корабль, безмолвный, призрачный. Без единого огня. В напряженной тишине военные суда безропотно пропустили его к проливу Джибрал-Тар.

Как ни странно, но и франкоспанский флот, стоявший на якоре неподалеку, тоже пропустил черный корабль. Тот остановился ненадолго, чтобы передать в родные руки спасенных франкоспанских моряков. Франкоспанцы приняли соотечественников. Сейчас они были рады каждому обученному бойцу. К тому же не дело это – ссориться с «Вдовой».

Как только опутанный сетями призрак скрылся вдалеке, за горизонтом Аталантики, пушкари получили новый приказ.

И опять над морем вспыхнули красные звезды, и ангелийский и франкоспанский корабли, поврежденные в начале битвы, накренились и стали тонуть.

* * *

– Адмирал!

– Да, мистер Биллоуз?

– Там что-то… какой-то… корабль. Без огней, без флагов, весь черный.

Гамлет приподнял брови.

Он только что получил с патрульных судов «О Эдгар, это ты? Ах!» и «Уфф, простите» рапорт о том, что франкоспанцы выстроились в шеренгу примерно в трех с половиной милях от позиции ангелийцев и приготовились к бою.

Гамлет ответил так:

– Я думаю, они не станут затевать ночных сражений. С них хватило того, что мы им устроили у берегов Египтии. Но удвойте караул. Начнем завтра поутру, джентльмены.

А когда на пороге появился Армстронг Биллоуз со своим известием, во флагманской кают-компании повисла тяжелая, выжидательная тишина.

Первым нарушить ее отважился Здоровяк:

– По описанию похоже на легендарную «Вдову». Неужели она действительно существует? Я-то всегда считал это байками.

Гамлет поднялся на палубу. Стоя под гирляндами фонарей в полной тишине – веселое пение с появлением черного корабля мигом стихло, – он рассматривал странного гостя в подзорную трубу.

Да, это был тот самый корабль, о котором он так много слышал. На его счет из Ландона поступили строжайшие указания – черный странник волен делать всё, что ему заблагорассудится. Его нельзя задерживать, а уж тем более обстреливать.

Гамлет осматривал неосвещенную палубу, надеясь увидеть саму Вдову – миссис Мэри Адстрём. Но там двигалось всего лишь несколько едва различимых фигур.

Сквозь пение донесся ровный голос:

– У нас есть два ангелийских моряка. Мы передадим их вам. И еще несколько человек с Мароккайна.

– Да, они всегда так поступают. Если вызволяют людей, взятых пиратами в плен, или подбирают в море тех, кто спасся с потопленных кораблей, то потом возвращают их на родину.

– Этот корабль, – проговорил Том Здоровяк, – он как… как…

– Как покойник, – закончил за него Биллоуз.

– В нем достаточно жизни, – резко возразил Гамлет. – Скажите, что спасенные могут подняться на борт нашего корабля. Скажите как можно вежливее, мистер Биллоуз.

Мистер Биллоуз и впрямь держался как можно любезнее. На соседних палубах столпились моряки. Они в оцепенении разглядывали зловещий черный корабль.

Но потом, заметив на волнах шлюпку, в которой сидели два пассажира, причем один из них, судя по выправке, офицер, хоть и сильно потрепанный, они приветствовали «Вдову» радостными криками.

Кроме того, в шлюпке стоял большой ящик, похожий на морской сундук. И лежал какой-то странный тюк. Что это? Мертвое тело?

Феликс Феникс сидел среди белых и черных гребцов, глядя на сундук с медной табличкой на боку. В кармане у него лежал листок с буквами. Ни в одном из этих предметов он не видел никакой пользы.

Николас Нанн похлопал Феликса по плечу.

– Мы почти прибыли, приятель. Клянусь синим носом Нептуна, вы сильно измучены. Но мы выпутались! Я-то уж точно этого не заслуживаю.

Они приблизились к громадному, как башня, позолоченному боку «Победоносного» и поднялись по трапу. Следом матросы втащили на веревках сундук и тюк. Ник отдавал честь, купаясь в нахлынувшем чувстве блаженного облегчения. Наконец-то он дома.

Не сказав ни слова, гребцы развернулись, и шлюпка стремительно понеслась обратно к черному кораблю. И исчезла там.

Не медля больше ни секунды, призрак повернул паруса и поймал ветер, убегающий от снастей других судов. И устремился прочь, скользя по залитой светом фонарей морской глади, держа курс в темноту, к берегам Мароккайна.

Гамлет Элленсан шагнул вперед, быстро осмотрел тюк – обертка соскользнула, и под ней обнаружилась ростра с корабельного носа. Вдруг он, удивленно вскрикнув, отступил на шаг.

– Боже мой! Мистер Феникс, неужели это вы? С подбитым глазом?

– Это я.

– Думаю, сэр, вы пережили необычайные приключения. Пойдемте со мной! Выпьем, и вы поведаете мне свою историю. Сегодня нас ждет нелегкий день.

* * *

– Значит, Зеленая Книга – выдумка, – с сожалением произнес Гамлет час спустя, сидя с Феликсом и Томом в адмиральской каюте. – Игра понятий. Но буквы, которые дала вам миссис Мэри…

– Возьмите их. – Феликс положил листок на стол. Рядом стоял сундук, серый и ободранный. Несмотря на намеки Мэри, будто в нем хранится сокровище, вид у него был самый заурядный.

– Я сохраню вашу бумагу в надежном месте, сэр, – сказал Гамлет. – Когда битва окончится – надеюсь, что мы оба останемся целы, – мы вместе изучим и ее и этот сундук.

– Да, – поддержал его Том. – Знаете, все эти события совершенно выбили меня из колеи.

Гамлет рассмеялся.

– Том, вы частенько выбиваетесь из колеи. – И опять обернулся к Феликсу: – Однако мне очень жаль, что между вами и вашей женой пролегла трещина. Я правильно выражаюсь?

В синих глазах Феликса мелькнула боль.

– Трещина? Да, и навеки. Моя жена погибла.

– Ох, разрази меня гром… Но ведь… ведь…

– Ее корабль утонул. Вместе со всеми, кто на нем был.

– Вы это точно знаете?

– Да.

– Я спрашиваю потому, что до меня дошли слухи, будто ваша жена здесь, у Трей-Фалько. Кто же мне это говорил?..

Феликс почти не слушал Гамлета. С той минуты, как в грохоте шторма он услышал весть о крушении «Незваного», он ни на миг не сомневался в том, что потерял Артию навсегда. Ему и раньше не раз доводилось терять близких людей. Видимо, такая уж его судьба. Вечное одиночество

– Том, будьте добры, принесите нам список всех судов, какие входят во флотилию. Патрульных, вспомогательных – всех до единого.

– Есть, адмирал. – Том вышел, на его круглом румяном лице мелькнула радость оттого, что он уберется подальше от этого Феликса с его страданиями.

Гамлет сказал:

– Если «Незваный гость» здесь, Том выяснит и сообщит нам. Это корабль каперский, и его вполне могли привлечь для участия в битве.

– Спасибо, – отозвался Феликс.

Он чувствовал, что ему помогают только из вежливости, и не хотел радоваться. И, как выяснилось, правильно делал. Через десять минут мистер Здоровяк вернулся с длинным списком и зачитал названия доблестных ангелийских кораблей, больших и малых: «Титан», «Непобедимый», «Вверх тормашками», «Тигрица», «Удар», «НЕБЕПС», «Быстрый», «Чудак», «Верный», «Злой», и так далее, и тому подобное… «Тьфу ты черт», «Вот это пчелка!», «Храбрец»… «Свершилось», «На кого смотришь», «Гора»… «Сияющий», «Лилия Апчхи»…

– Бедный малый. Смотрите, Гамлет, он уснул. Устал до изнеможения, бедолага. А «Незваного гостя» в этом списке нет. Я проверил еще до того, как вернулся. Перед битвой много слухов ходило. Будь среди наших Артия Стреллби – знаменитая Пиратика, – моряки бы про нее друг другу все уши прожужжали.

Гамлет Элленсан встал и посмотрел на Феликса.

– Давайте найдем ему место и уложим спать. А наутро я попрошу его об одной услуге.

– О какой?

– Феликс Феникс – один из лучших художников Ангелии. Другого такого нам не найти. Если он рискнет подняться на боевой марс, мы закрепим его там. Никто лучше него не нарисует план расположения кораблей и схему битвы.

Том с сомнением покачал головой. Феликс?..

Но от их голосов Феликс вдруг проснулся и тихо заговорил.

– Я это сделаю. А почему бы и нет? Я не раз видел, как люди лазают по снастям – А сам подумал: «А если я упаду? Ну и пусть. Моя жизнь теперь гроша ломаного не стоит».

Том произнес с натянутым добродушием:

– Одолеем всех врагов, да, сэр?

– Когда мы выиграем битву, – сказал Гамлет, – вы, мистер Феникс, сможете узреть глазами очевидца и запечатлеть на бумаге самую славную победу ангелийцев за последние двести лет. Ваше имя будет прославлено в веках.

«Это не мое имя, – подумал Феликс. – Я должен носить имя отца – Миротворец».

Но Гамлет Элленсан не сводил с него торжественного взгляда и не переставал вежливо улыбаться, а Том Здоровяк, видимо, испытывал гордость за всё и всех. Они расстались. После этого Феликс долго лежал под палубой. До него доносился топот десятков ног, скрип пушечных лафетов – пушкари поднимали на блоках огненные жерла. Трещали и скрипели доски на всех трех палубах. Звуки моря, корабельная жизнь – теперь это всё, что он знает. Всё, что у него осталось.

 
Мэри, Мэри, капризуля,
Что в саду твоем растет?
Колокольчики-цветочки
И отчаянный народ.
 

* * *

Глэд Катберт долго стоял, перегнувшись через поручень «Лилии Апчхи», и смотрел вдаль, на остров, возле которого отдыхали на якорях громадные военные корабли. Вот и опять ему довелось увидеть самую странную картину на свете. Среди прочих судов на рейде грациозно лавировал призрачный корабль Мэри Ад.

Но глаза Катберту слепили яркие фонари, горизонт заслоняли бесчисленные мачты и реи, паруса и тени, и он не мог сказать наверняка, не померещилось ли ему это.

Остальные ничего не заметили.

После роскошного Джекова ужина почти вся команда «Лилии» легла спать – даже два попугая задремали прямо на мачте, прижавшись друг к другу.

Спит ли Артия? Катберт сомневался.

Он не хотел заикаться о «Вдове» никому, и уж тем более капитану. Катберту почему-то казалось, что, заметив «Вдову» в первый раз, а потом сообщив о ней Артии, он каким-то непостижимым образом разворошил осиное гнездо. В кармане у Катберта лежала записка.

"Дорагая Глейд!

Если ты палучила это писмо значит миня уже нет в жевых. Знай девочка я всигда тебя люблю. Кидай сковародки в мой призрак он увирнется как раньше. Ищи миня в уголке у двери. Я буду там. Как фсегда твой Гледис. Всигда твой".