Текст книги "Две дороги - один путь"
Автор книги: Тамара Михеева
Жанры:
Повесть
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
– 5 —
Зря волновались Бродяги, спектакль пролетел, как стройная песня, как звонкий льющийся сигнал горна. Когда закрылся занавес, все бросились обниматься, а всегда тихий Морюшкин прыгал, как козлёнок, и подбрасывал свою звенящую шапку. Аплодисменты не смолкали, артисты вышли на второй поклон, и Генка, держа Петьку за руку, сказал:
– Странная штука, я такого Злыдня играл, что самому противно, а ведь и мне хлопают и «браво» кричат.
Алёнка и Юлька, две девчонки-кнопочки, подбежали к артистам с охапками цветов и стали совать всем без разбора колокольчики, васильки, пионы, ромашки, тигровые лилии.
Когда аплодисменты стихли, на сцену вышел управдом дядя Сева. Он подарил Арине Аркадьевне солидный (взрослый) букет бархатно-багровых роз и сказал, заметно волнуясь:
– Вот, значит, как всё вышло… Согласитесь, мы с вами даже не подозревали, что у нас во дворе такие таланты живут. Особенно Виталик нас всех удивил, – дядя Сева спохватился. – Нет, все молодцы, конечно, сыграли на «ура». Мы вас поздравляем с премьерой от всей души. Мы вами гордимся. Да, – тут дядя Сева сделал многозначительную паузу, – конечно, Арина Аркадьевна, дорогая, без вас ничего бы не состоялось. Подумать только, теперь в нашем дворе есть кружок, мало того – театр! А театр – это, знаете ли… Не каждый двор может этим похвастаться.
Дядя Сева ещё бы долго говорил. Но зрители и артисты захлопали. Дядя Сева поклонился, и все стали расходиться.
Петька искала глазами родителей, ей хотелось увидеть их лица, услышать, что они скажут, но почему-то ни папы, ни мамы не было. Петька точно знала, что на спектакле они были. Может, им стало скучно, и они ушли? А тётя Лариса Апрелева вон обнимает Ленку, помогает ей грим стирать, тётя Нина тормошит своего Виталика, что-то говорит ему и смеётся. Сашкина мама помогает снимать и складывать занавес, то и дело ласково улыбается сыну. Даже тётя Катя здесь, обняла Олежку и раскачивается из стороны в сторону…
Петька собрала реквизит и поплелась в Хижину. Резко навалилась усталость. Это из-за волнения, наверное. На сердце у Петьки было тепло, спокойно. А в голове – пусто. Где же мама с папой? Петька бормотала себе под нос известную песню:
Жизнь – игра
И в ней сюжет – любой
Может нам нести печаль и боль,
Но пока игра только для добра,
То прекрасна наша роль.
Это была финальная песня в их спектакле, они сами её пели под гитарный аккомпанемент Егора.
С двух сторон подлетели к Петьке Денёк и Сашка.
– Ну, настроение каково?
– Во!.. – машинально показала Петька большой палец.
– Что-то незаметно, – усомнился Сашка.
– Устала… Саш, ты моих родителей не видел?
– Я своих-то потерял. Мама вроде бы только что на сцене была, пропала куда-то. Ладно, пойдём, Капитанша сказала, что сейчас разбор будет.
– Какой разбор? – удивился Денёк.
– Спектакля, – объяснила Петька.
– Все ошибки будем разбирать, кто что не так сказал и сделал.
– Так спектакль же уже отыграли. Зачем разбирать?
– Не знаю, так полагается, – устало сказала Петька.
Но никакого разбора не состоялось. В Хижине был накрыт праздничный стол, и чего только на этом столе не было! И хрустящие сладкие бутерброды, и разные пирожные, и пирожки со всевозможными начинками, румяные, аппетитные, и любимые Петькины бисквиты, желе, мороженое, заварные пончики, яблоки… В центре стола возвышался огромный трёхэтажный торт. В углу на тумбочке закипал пузатый электрический чайник, мамы суетились у стола, папы расставляли стулья. Ирина Петушкова играла с Катюшкой Апрелевой и младшим Сашкиным братом Вовкой. Дядя Сева ходил по Хижине большими шагами и не переставал восхищаться:
– Ну, артисты! Ну, мастера на все руки! И ставни починили… Тут прямо настоящая квартира, а не чердак.
Арина Аркадьевна стояла у окна в вечернем тёмно-синем платье. В ушах у неё сверкали сапфировые серьги (те самые, от страстного поклонника, которым, по смутным Петькиным догадкам, был её дедушка, мамин папа), и была она вся такая… даже не бабушка, а просто не очень молодая, но ещё очень красивая актриса. Петька смотрела на неё и радовалась, что из-за них такой праздник получается, потому что не было бы ничего, если бы не сегодняшняя премьера. А премьеры бы не было, если бабушка бы не придумала Театр Капитанши Арины, а она бы никогда не придумала, если бы не история с Хижиной. А не будь Бродяг, не было бы и Хижины.
Так что это они всем праздник устроили.
– Ветка! Что вы застыли на пороге? Проходите, рассаживайтесь.
И Петька увидела маму, она уже разливала чай и улыбалась Петьке ласково и весело. Всю Петькину усталость и пустоту как рукой сняло. Она посмотрела сначала на Денька, потом на Сашку, и сказала:
– Честное слово, если меня сейчас попросят, я ещё один спектакль отыграю.
– Ой, нет, сначала поедим! – запротестовал Сашка.
– А чем кормят? – протиснулся в Хижину Генка и присвистнул, увидев стол.
А Сашка выразительно посмотрел на Петьку и стрельнул глазами в сторону Денька: «Ты не забыла?»
Денёк Хорса
– 1 —
Уже выпита была не одна чашка чая, спета не одна песня, но никто не хотел расходиться. Денёк почти спал, приткнувшись к своей маме, и не заметил, как Егор кивнул Сашке: «Пора». А Сашка дёрнул за рукав Генку, и они скрылись в темноте июльского вечера. Через пять минут Петька подошла к Лёшке и Олежке, показала глазами на дверь – и снова никто не заметил их исчезновения: народу в Хижине в этот вечер было много. Ленка потихоньку достала из сундука какой-то свёрток и с ним выскользнула из Хижины. Виталик Морюшкин напрягся, у него было ответственное задание – он должен был вместе с Егором отвлекать взрослых, чтобы они не заметили отсутствия своих чад. Егор вышел подышать свежим воздухом и, вернувшись через десять минут, показал Петьке раскрытую ладонь. Это был знак, что всё готово.
В сердце у Петьки словно что-то щекотало. Она изо всех сил старалась сдержать улыбку, которая всё лезла и лезла наружу. Чтобы стать серьезной, Петька больно ущипнула себя и подошла к Деньку.
– Денёк, тебя Саня зовёт.
– Куда?
– Да у него цепь с велосипеда слетела, что ли… Он один не может никак сделать, а ты ведь разбираешься.
– Ох уж! – самокритично вздохнул Денёк, уже вставая. Его мама укоризненно сказала:
– Куда опять на ночь глядя? Сейчас уже домой пойдём.
– Да я только велосипед помогу починить. Это быстро, мам!
Денёк выскочил из Хижины вслед за Петькой, но не успел он спуститься по лестнице, как на него обрушилась душная темнота, и чья-то рука зажала рот. Несколько секунд Денёк пытался понять, куда его тащат, накрыв кусачим пыльным одеялом, потом дёрнулся. И ещё раз! Нет уж, его, Дениса Хорсу, просто так не взять! Он вырывался, кричал, пробовал даже кусаться. Неужели это Теркины шуточки? Хорош братец! Денёк дёрнулся изо всех сил и услышал, как тот, кто держал его за левую руку мёртвой хваткой, прошипел сердито:
– Да тихо ты! Весь двор перебудишь.
Лёха?! Денёк притих. Игра! Ну, конечно, это игра. Интересно, а куда его тащат? И что от него хотят? Деньку очень хотелось по-настоящему крепко подружиться с Бродягами. Они и с Петькой уже договорились, что Денёк поступит в их школу, будет учиться с ними в одном классе. Только как стать своим в этой дружной команде, совсем своим?
– Крутой обрыв, иди осторожно, – сказал зловещий голос, но Денёк узнал Олежку. И обрыв, конечно, не обрыв, а бордюр, но сердцу и холодно, и жарко одновременно. Весело и жутко. Наконец остановились. Сквозь одеяло к Деньку просочился свет. Костёр?
Да, это Сашка с Генкой развели у Камня костёр и ждали Денька. Все Бродяги были в своих плащах и при оружии. Увидев процессию, они выстроились у Камня – Генка, Сашка, Ленка и Петька – серьёзные, молчаливые, а Сашка зарычал страшным голосом:
– О, духи Заколдованного леса! Кого привели вы ко мне, Властелину всех дорог и лесов, в этот поздний час? Зачем потревожили и что за спешное дело у вас?
– О, Великий Властелин Заколдованного леса! – ответил серьёзный Олежка. – Мы, верные братья из Тайного общества Вольных Бродяг, просим тебя внять просьбе нашей… – он сделал выразительную паузу.
Замер в томительном ожидании Денёк под одеялом, притихли у Камня девчонки, даже костёр, казалось, затих на секунду.
– Этот отважный воин – наш друг, и мы просим тебя допустить его в наше Братство.
Теперь все должны были по очереди сказать что-нибудь про Денька, одно только слово, но честно, не кривя душой.
– Он справедливый, – сказала Ленка.
– Он весёлый, – сказал Олег.
– Он всегда готов помочь, – сказал Лёшка.
– Он верен своему слову, – сказал Генка.
– Он здорово рисует, – сказал Сашка.
Петька зажмурилась и сказала:
– Он, как солнце, с ним приходит праздник.
Она очень боялась, что кто-нибудь спросит её: «Почему?», – но никто ничего не спросил.
– Ну что ж… – величаво сказал Сашка, – становись на колени, рыцарь.
Денёк опустился на колено, наклонил голову, с него стащили колючее одеяло. Петька взяла из Сашкиных рук меч, возложила его на плечо Деньку и сказала:
– Денис Хорса! Отныне ты навсегда становишься нашим другом и братом. Храни же вольному Братству Вольных Бродяг. Клянёшься?
– Клянусь! – тихо сказал Денёк.
– Испей тогда волшебного нектара и прими из рук Лауры свой будущий меч.
Ленка поднесла к губам Денька пиалу с вишнёвым компотом, в который Лёшка положил, не пожалел, восемь ложек сахара, а после подала ему длинную палку: меч каждый Бродяга должен сделать себе сам. Денёк принял палку, покачал её на ладонях, вопросительно посмотрел из-под чёрных бровей: «Что ещё?», – но все Бродяги уже выдохнули, и Генка по-свойски сказал:
– Айда к костру.
Они расселись у костра полукругом, Лёшка сбегал за Егором и Морюшкиным, и скоро все взрослые из Хижины перекочевали к костру. Сашкин папа принёс аккордеон, стал играть.
– Вальс, вальс! – вскочила Петька.
– Сашка, пойдём!
– Я не умею…
– А я научу!
Несколько взрослых пар уже кружились по Поляне. Егор подсел к Деньку, обнял его за плечи.
– Ну что, Вольный Бродяга, рад?
– Спрашиваешь! – выдохнул Денёк, поглаживая свой будущий меч. – Я об этом всё время мечтал.
Когда разошлись все взрослые («Чтобы через пять минут были дома!» – «И не забудьте костёр потушить!»), ребята стайкой расселись вокруг Егора.
Егор рассказывал:
– То, что вы зовёте себя Бродягами – это здорово, но напрасно вы думаете, что это игра. Совсем даже не игра. Бродяги действительно существуют.
Их судьба – дорога, их дома – шалаши и палатки, их друзья – костёр и охотничий нож. Жизнь их в скитаниях и странствиях, полна приключений, трудностей и вольного счастья. Жизнь, равная свободе. Они живут среди людей, готовые в любой момент прийти на помощь каждому доброму человеку, потому что их предназначение – помогать тому, кто в этом нуждается. Они идут по миру, неся людям веру в свободу, веру в чудо, веру в себя, и каждому, не скупясь, они отдают частичку души. Часто собираются Бродяги все вместе в какой-нибудь старой Хижине в лесу, поют свои необыкновенные песни, рассказывают своим детям сказки, кормят с рук диких косуль и своих верных собак. А утром расходятся вновь в разные стороны, неугомонные странники, сыновья дорог. И, прощаясь друг с другом, они так же, как вы, сцепляют руки и говорят: «Две дороги – один путь». А встречаясь в пути, вспоминают свой девиз:
«Пусть дорога станет судьбой твоей, Пусть костёр станет другом твоим, Пусть мир станет вместилищем души твоей, А идущий рядом – братом твоим».
– Пусть, – тихонько шепнула Петька.
Наверное, её услышал стоящий рядом Денёк, потому что он тоже прошептал:
– Пусть.
А когда Бродяги хотели принять нового человека в своё братство, нужно было, чтобы кто-то за новичка поручился. И тот, кто поручался, дарил новичку свой охотничий нож в знак дружбы и доверия…
Петька вскочила: плащ! Как же она могла забыть! Все выжидательно смотрели на неё.
– Денёк, – сказала Петька, – Денёк, это я привела тебя сюда, да? Помнишь, как мы познакомились? Мне очень твоя матросская рубашка понравилась. И сейчас я думаю: хорошо, что на тебе была эта рубашка, а то я прошла бы мимо, и мы бы не подружились. Вот… И я хочу… – Петька сбилась, смутилась и, наконец, просто сдёрнула с себя алый плащ и накинула на плечи Денька. – В общем, это тебе. Ножей у нас нет, но зато есть плащи.
– А как же ты? – спросил Денёк.
– А, – махнула рукой Петька и хотела объяснить, что тетя Лариса ей ещё сошьёт, но Сашка её перебил:
– А вот об этом спрашивать не полагается.
А Ленка добавила:
– Это уже не твоя забота, Денёк.
– 2 —
В городе наших Бродяг есть большой завод. Не было бы завода, не было бы и города. Поэтому вся жизнь этого маленького городка зависит от завода.
В 7 часов утра раздается первый гудок на заводе. Громко гудит. Весь город слышит и все его окраины. «Вставайте! Вставайте!» Идёт на работу дневная смена, идут ученики в школу, ведут мамы и папы малышей в детский сад. Ребята в школе с нетерпением ждут обеденных гудков: значит, недолго до конца занятий.
Сейчас лето. А гудки всё равно гудят. Отпускают мамы детей гулять, говорят:
– До второго гудка!
И часы не нужны – второй вечерний гудок в половине девятого, никто не ошибётся. Заводские часы – самые точные.
Но самый важный гудок – в половине пятого. Заканчивает работу дневная смена, заводчане спешат домой, а к проходным торопятся ребята, рассаживаются стайками на заборе, и то и дело слышится:
– Мама!
– Ладно, пока, вон мой батя!
– Ну, где мои-то?
Те, кто помладше, обнимают, не стесняясь, кто постарше – подходят чинно, сохраняя независимость, и идут рядышком, будто и не ждали никого вовсе, а так, мимо шли. К четырём часам дня все дворы пустеют и все игры стихают в маленьком городке на берегу Ямолги, и вся жизнь сосредоточивается у трёх заводских проходных.
Петьке встречать у проходной некого. Её мама работает в детской библиотеке и всегда приходит домой в разное время, а папа хоть и работает на заводе, но в Особом отделе, и график работы у него тоже особый. Правда, однажды Петька попыталась встретить Ивана. Сидела вместе со всеми на заборе у проходной, ждала. Дядя, конечно, не мама, но всё равно сердце у Петьки подпрыгнуло, когда она увидела в толпе родное лицо.
Иван глянул на племянницу:
– О, и ты здесь, Акын? – и прошёл мимо.
Петька его догнала, взяла за руку:
– Ваня, ты чего, я же тебя встречаю!
– Да? – как-то рассеянно отозвался Иван. – Ну, пойдём скорее.
Они не просто пошли – побежали, лавируя в толпе.
– Ваня, ну как ты сегодня поработал, как день прошёл? – Петьке казалось, что обязательно про работу надо спросить.
– День как день. Шире шаг, Ветка-Палка!
Сосредоточенно вглядываясь в толпу, Иван почти волоком тащил племянницу. Очень скоро Петька поняла, что они какого-то догоняют. И скорее всего, вон ту белокурую девушку в белом жакете. Ну да, так и есть! Только почему-то как только они к ней приближались, Иван замедлял шаг и глаза у него становились грустными.
«Всё понятно», – усмехнулась про себя Петька и больше Ивана встречать не ходила.
Это у детей летом все дни – выходные, а у взрослых продолжаются рабочие будни. И как всегда, в четыре часа дня Бродяги пошли к проходной, а Петька осталась одна во дворе. Домой идти не хотелось. Петька покачалась на качелях, побродила по липовой аллее, попрыгала через ручей. Решила сходить к Егору, но на пол пути раздумала и вернулась во двор, села на траву у Камня.
«Интересно, почему Денёк сегодня не пришёл?» – подумала она, и, будто в ответ на её мысли, из окна высунулась Ирина и крикнула:
– Лиза! К тебе Денис приходил, какой-то пакет оставил. Очень торопился и очень расстроился, что тебя не застал.
– А что в пакете?
– Я в чужие пакеты не заглядываю, – сказала Ирина так, будто Петька только этим и занимается.
– Вот вредина, – пробормотала Петька и побежала домой. В самом деле, что за пакет? И почему Денёк подождать не мог?
Дома было так же скучно, как и во дворе. Что за день!
– А дедушка где?
– За ягодами поехал, ты могла бы, между прочим, с ним съездить. А то носишься целыми днями, дурака валяешь.
– Какая ты зануда, – вздохнула Петька. – Где пакет?
– В детской, – фыркнула Ирина обиженно и скрылась на кухне. Оттуда донеслось: – Могла бы и спасибо сказать, что я тебя позвала!
– Могла бы, могла бы…
Петька ничего не понимала. В пакете лежала аккуратно сложенная, выстиранная и выглаженная матроска Денька. И рисунок на большом листе твёрдого ватмана. На рисунке – костёр, у костра на бревне сидели Денёк и Егор. Егор положил руку Деньку на плечо. На Деньке огнём горел алый Петькин плащ. Конечно, это вчерашний вечер: вот она, Петька, танцует с Сашкой вальс, а Лёшка набыченно из-под бровей смотрит на них, насупившись. Тут же у костра Олежка катает Ленку на велосипеде, а Генка оседлал Камень и, кажется, распевает песни. Совсем близко к костру на корточках сидит Морюшкин.
Нарисовано было замечательно (и когда он только успел? всю ночь рисовал, что ли?), но Петьке стало тревожно и грустно. Зачем Денёк всё это принёс? Что-то случилось, что-то случилось… Петька перевернула рисунок. Обратная сторона была исписана старательной мальчишеской рукой.
«Петька! Я уезжаю! Меня увозят навсегда. Сегодня. Сказали только утром, чтобы не расстраивать раньше времени. Я не мог предупредить. Этот рисунок – моё посвящение. Наверное, коряво получилось, но я торопился. Спасибо тебе большое, что ты забрела в Лавровый переулок тогда. Я вас никогда не забуду. Матросскую рубашку я тебе дарю, ты же хотела её померить, а вот не получилось. Наш поезд уходит в 16:50. Если сможете, приходите на вокзал. Передавай всем привет. До свидания! Денёк».
– Ирина! Я на вокзал!
– Зачем?!
Некогда отвечать Ирине. Петька на ходу переоделась в матросскую рубашку, ей хочется проводить Денька именно в ней. Некогда и Бродяг искать, поезд уйдёт через двадцать минут (вот и гудок), они обидятся, но поймут. Скорей, скорей! Какой медлительный трамвай! Где этот поезд? Как узнать? Она даже направления не знает!
– Объявляется посадка…
16:50 – Москва-Владивосток, 4-й путь. Быстрее, ноги, ну!
Денёк в алом плаще стоял посреди платформы. Его было видно издалека. Наверное, он надел плащ специально, чтобы быть заметнее. Он оглядывался по сторонам своими глазами-полумесяцами, искал знакомые лица в толпе. Неужели не придут? Мама то и дело выходила в тамбур, смотрела на него и вздыхала, старший брат Юра ждал его у вагона, но Денёк делал вид, что не замечает их. Он тоже ждал. Ждал, что разрежут чужую пёструю толпу четверо мальчишек и две девчонки в ярких плащах, и он успеет попрощаться с ними по-человечески. Что за ерунда – говорить об отъезде в последний момент! «Мы не хотели омрачать твоих каникул. Ты так привязался к здешним ребятам…» Мелькнула знакомая рубашка…
– Денёк!
– Петька! Ух ты! Ты одна? А ребята? Петь, мы уезжаем насовсем.
– Куда?
– К Океану.
Какое широкое слово – «Океан». Оно распахнулось перед Петькой, как необъятный простор, пахнуло влажным песком и водорослями, обдало ветром, криком чаек, привкусом соли… И Петькина душа рванулась навстречу всему этому. Но ей уже не восемь лет, теперь она не скажет, как когда-то Сашке: «Возьми меня с собой!» Да и куда она поедет? От мамы с папой? От своего двора? И Петька смутилась, закусила губу, стала смотреть в сторону. Наконец выдавила из себя:
– Денёк, ну зачем ты уезжаешь?
– У меня же папа военный врач, мы всю жизнь с места на место переезжаем.
– Ой, ну почему обязательно теперь надо ехать куда-то!
– Ну… Петь, это же не от нас зависит.
– Как же теперь быть… – растерянно и уныло пробормотала Петька.
Пока она читала письмо, пока ехала на вокзал, искала поезд, ей казалось, что надо только успеть найти Денька, и он останется. Только сейчас она начала понимать, что ничего не изменить. Её лучшего друга Денька увозят навсегда к Океану.
– Ну, чего ты, Петька, не плачь…
– Я?! Нет, я не плачу. Денёк, а ты мне напишешь?
– Конечно. Я и адрес твой взял у Ирины, думал, вдруг вы не успеете. А остальные?
– Их не было никого, они все родителей встречать ушли. А Ирина мне ничего не сказала про адрес. Ты точно взял?
– Да взял, взял. Даже наизусть выучил: улица Луговая, 15–7.
– 456040. Индекс.
– Да. Я знаю.
Опять между ними повисло молчание. Петька теребила кончик косы, Денёк смотрел на неё из-под чёрных бровей. Потом улыбнулся:
– Померила рубашку?
– Ой, Денёк! – вскинула Петька глаза, – тебе же влетит за неё!
– Нет, что ты! Мама сама…
Петька опять смутилась:
– Спасибо.
А что ещё скажешь?
Из вагона вышла Екатерина Дмитриевна.
– Денис! Заходи, сколько можно… А, Лиза! Прибежала?
– Здравствуйте.
– Здравствуй. Денис, отправление через семь минут.
– Да, я сейчас, мам, – Денёк нетерпеливо дёрнул острым плечом, а Петьке сказал: – Ну, будем прощаться, Петь?
Петька слабо улыбнулась, дедушка всегда ей говорил, что если хочется заплакать, а нельзя, надо улыбнуться.
«Конечно, – подумалось Петьке, – Деньку не грустно совсем. Человек к Океану едет!» Но она посмотрела на Денька и увидела, что он улыбается по той же причине, что и она. И Петька сказала:
– Наш Иван говорит: «Надо прощаться так, будто уезжаешь на день, а встречаться, будто не виделись год».
– Ну… – Денёк протянул Петьке ладонь, – тогда до завтра?
Петька вцепилась в его жёсткую мальчишечью руку, и глаза её стали грустными. Ну как же так? Ну что же это, в самом деле?! Они так подружились, столько дел вместе сделали, и вот на тебе! Денёк ещё и не слышал толком, как она на горне играет, и про собаку Найду и её щенков не знает, Петька ещё не показала ему пещеру в Змеиной горе! Вчера только посвятили человека в Бродяги, а сегодня его берут в охапку и увозят на край земли! И Петьке захотелось крикнуть: «Не уезжай, Денёк!», – но она только сказала негромко:
– А меч ты всё-таки сделай.
– Обязательно, Петь! Я и палку с собой везу, – Денёк улыбнулся. – Мама ругалась сначала, говорит: «И так багажа много, а ты тащишь с собой дубину какую-то, как будто там деревья не растут». Но я всё равно…
Петьке нравилась Денькина мама, но сейчас она рассердилась: увозят человека за тридевять земель, да ещё меч с собой взять не дают! Конечно, там не растут такие деревья!
Объявили отправление.
– Денис! – крикнул Денька из дверей вагона отец.
– Ну всё, Петь, я напишу. Обязательно. Ты мне ответь только. Мы адреса ещё не знаем, я сам напишу, да?
Денёк всё ещё держал Петькину руку. И вдруг сжал её посильнее и сказал очень серьёзно.
– Две дороги, Петька.
– Один путь, Денёк, – улыбнулась она в ответ.
Денёк уедет, будут у них разные дороги. Потом Петька часто будет проходить мимо дома в Лавровом переулке и говорить, что здесь жил её большой друг – Денёк Хорса. Ну и что с того, что знакомы они были всего одно лето? Не в этом ведь дело. Над Петькиной кроватью будет висеть рисунок с посвящения Денька в Бродяги, у Егора – рисунок дома над обрывом. Денёк, конечно же, напишет Петьке, и она ему ответит. Все Бродяги будут ждать прихода почтальонши тёти Зои и Петькиного возгласа:
– Нам письмо от Денька!
Сбор в Хижине, читка, совместный ответ… Потом они повзрослеют, и Денёк станет писать уже не всем Бродягам, а только ей, Петьке, и письма будут приходить отовсюду.
И, может быть, когда-нибудь они встретятся. Недаром ведь каждая девчонка и каждый мальчишка в маленьком городке на берегу Ямолги знает, что если сцепить ладошки и сказать заветное: «Две дороги – один путь», то сколько бы ни было дорог, две или тысяча, всё равно они сойдутся в один-единственный путь.