Текст книги "Потомок древних королей (СИ)"

Автор книги: Тамара Шатохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 26

Мы уехали с Владом. Ехали молча. Все это стояло между нами, как я и думала. Чего и боялась. Он проводил меня до дворца и развернулся, чтоб уехать. Мол, у него срочные дела. Что он мог натворить с отчаянья, я не знала. Но знала, что буду себе представлять его с другой, к которой он ринется, чтоб отвлечься от всего этого. От своего горя, от мыслей о том, что с нами будет, от меня, из-за которой возникли сложности. Я повисла на стремени:

– Если ты сейчас уедешь, то меня здесь уже не застанешь! И не найдешь никогда, я обещаю. Я догадываюсь, что у тебя в голове, куда ты нацелился. Уже и не знаю – смогу ли простить даже это? Я не стану сидеть на твоей шее обузой, ждать от любовниц, пока ты отвлекаешься от неприятностей, связанных со мной. Я все сказала. Решать тебе. Захочешь поговорить – жду через малое время в гостевых покоях.

Он догнал меня на лестнице. Спросил:

– Почему в гостевых?

– Поживу пока там, дам тебе время погоревать о своей ущербности, пожалеть себя, решить, что дальше делать со мной. Потом поговорим на холодную голову. Струсишь, смалодушничаешь – добро пожаловать по проторенному Хадаром пути. Только тот из-за хромоты считал себя недостойным жить нормально. А ты будешь лелеять свою бездетность.

– Я не собирался к любовнице.

– Я бы не поверила.

Он привычно подхватил меня на руки. Занес в наши покои. Посадил там в кресло. Выпрямился, глядя мне в глаза.

– Ты не любила, когда решила выйти за меня.

– Нет, не любила. Ты мне просто нравился.

– А сейчас? – спросил он с понимающей горькой улыбкой. Думает, что я буду убеждать, доказывать, что люблю?

– Ты вот говоришь, что любишь меня. Ты в этом уверен?

– Да. Я – уверен. – Он сел на кровать. Смотрел уже иначе. И то хлеб…

– Ты умеешь распознавать ложь, я знаю. Сейчас я тебе расскажу, что к тебе чувствую, а ты сравнишь с тем, что чувствуешь ты. И мы оба поймем, что у меня к тебе. Я пока не знаю, как это назвать.

Он задумчиво кивнул, устроился удобнее, нечаянно потянулся всем телом ближе – услышать.

– Я уважаю тебя. Как умного человека и мудрого правителя. Я ценю твое отношение ко мне, благодарна тебе за все то, что ты мне даешь. Я люблю смотреть на тебя. Твой облик приятен глазу, ты силен, уверен в себе. И это все – мое. Меня иногда просто распирает от непонятного, какого-то недоверчивого восторга, я поражаюсь тому, как такое могло случиться со мной?

Весь день, глядя на тебя, я помню о том, что скоро наступит ночь – наша ночь. Я не могу дождаться ее, мечтаю о ней, замираю от того, что рисует память. Утром, если просыпаюсь первой, я тихонько лежу и смотрю на тебя. Не касаюсь, боюсь разбудить, хочу, чтоб ты дольше поспал, лучше отдохнул – ты потратил много сил. Но мое сердце при взгляде на тебя, спящего, переполняет такая щемящая, немыслимая нежность, что мне хочется плакать…

Мне уютно молчать с тобой, приятно тебя слушать. Ты суров… твои улыбки только для меня – это греет душу. Я с радостью учусь всему тому, что поможет мне быть достойной тебя и доставит тебе удовольствие. Мне нравится многое из того, что и тебе. Я скучаю, когда не вижу тебя долго, тоскую… Это пока все… Это похоже на то, что чувствуешь ты и называешь любовью? Или этого мало?

Он выслушал меня, взъерошил свои волосы, откинулся спиной назад, упал на кровать. Лежал, смотрел в потолок. Помолчал некоторое время. Я ждала. Он встал, подошел ко мне, притянул за руки, крепко обнял. Сказал, вздохнув:

– Похоже… очень похоже. Я и сам все знаю… понимаю, вижу. Но мне нужно было услышать это от тебя, чтобы поверить себе. Не знаю – сколько нам еще дадут? Но мы возьмем от этого времени все. И будем просто жить. Как умеем.

Тихонько подталкивал меня к кровати.

– Влад, я помоюсь. Ноги были в сапогах. Вдруг ты опять захочешь облизывать мне пальцы? – пробормотала я растерянно, хмыкнув в конце.

– Глупая… Когда я привел тебя в свой дом, то млел от запаха твоих портянок, разувая тебя… моя королева…

Удивительно, но назавтра, оставшись одна в кровати, думая о том, что произошло, я вдруг поняла, что вчера я повзрослела больше, чем за все время моих невзгод. Уже разговаривая прошлым вечером с Владом, я чувствовала себя если и не умнее его, то точно – не младше и глупее. Он старше меня на двадцать два года, хотя и выглядит моложе своих лет. По возрасту я могла быть его дочерью. А сейчас держусь на равных. Совершенно перестала испытывать неловкость от того, что сделаю или скажу что-то не так.

Следующие десять дней были нелегкими для меня. Меня представили Совету. Сразу не старалась даже запомнить всех по имени, потом познакомлюсь с каждым ближе – накоротке. Подстрою встречи во время их дежурств во дворце, разговорю, узнаю лучше. Пока же никакого представления о самых близких друзьях Влада я не имела.

Он согласовал на совете время торжественного приема. Его назначили через три дня. За это время мне дошьют платье, я до совершенства доведу свое умение ходить в нем, красиво садиться, улыбаться, не показывая зубов, стыдливо опускать глаза и все такое… чему учила меня тетя Влада. Нельзя сказать, что обучение всему этому меня раздражало. Скорее – забавляло. Мне было смешно от всего этого и разбирал азарт. Какое-то озорное предвкушение. С обязанностями стражника я в свое время справилась, так неужто не освою эти – дворцовые? Тетя, а называть себя она велела именно так, не могла нарадоваться на меня. Да еще и Влад… Он иногда приходил на наши уроки. Я показывала ему свои новые умения под одобрение и похвалы тети. Он всегда почему-то уходил очень веселый.

Платье… это было… нет слов, что это было. Когда я увидела его, то потеряла дар речи. Ну, как и положено – длинное. Гладкий бархат теплого оттенка сливочного масла. Длинные, узкие рукава расшиты золотой нитью в виде редкой сеточки. В местах соединения узора – мелкие жемчужины. Больше украшений на платье не было. Зато были туфельки с жемчужной брошью, тончайшие светлые кружевные чулки с подвязками под коленями… Мои волосы не сплели, а просто уложили в сеточку из золотистых нитей, тоже украшенную мелким жемчугом – подобие женского плата. Волосы полукругом спускались сзади, прикрывая шею. Сеточка прикреплялась к концам диадемы с крупными жемчужинами такого же сливочного цвета, как и платье. Оставляла пышные волосы надо лбом и на голове открытыми. К знати не было таких строгих требований по полному сокрытию волос.

Торжественный прием должен был состояться на первом этаже дворца в большом приемном зале. Я опаздывала с одеванием. За мной уже присылали, но все что-то не ладилось с сеточкой. Волосы в ней должны были лежать красиво. Я и сама уже переживала – правитель должен был представить жену прибывшим гостям.

До лестницы не шла, а почти бежала, понимая, что увижу толпу людей, а я одна… вся на виду, да еще и опоздала – подвела его. Тихо простонала…. Так и случилось – внизу полно народу и Влад… Я несколько раз глубоко вдохнула, постаралась успокоиться и собраться – как перед стрельбой из лука. И правда – чего я? Там было страшнее… Я кашлянула. Он поднял голову. А дальше меня понесло – я делала все в точности так, как меня учили. Делала только для него одного.

Для начала смущенно улыбнулась. Распахнула испуганные глаза при виде такой опасной лестницы. Растерянно взглянула на такое длинное и неудобное платье… Он не шелохнулся. Да и все звуки там, внизу, затихали. В почти полной тишине я осторожно, двумя пальчиками, оттопырив мизинчики, подхватила длинный подол, хмурясь с досадой. Ступила на первую ступеньку и «испугалась»… Замерла, приподняла чуть выше. Ступила опять. Вроде не очень много мелькает, можно еще чуть-чуть поднять. Сошла, простучала каблучками к мужу, опустив глаза и улыбаясь так, чтобы не показать зубов. Слегка присела, встала, взяла его под руку и, наконец, подняла глаза на гостей. Вот так где-то! Я была собой довольна.

Дальше старалась не впечатлять мужа так сильно. Судя по тому, как он смотрел – я допрыгаюсь. Прием прошел достойно, надеюсь, что и я вела себя достойно такого приема. Было весело. Только в самом конце мне испортили настроение. Об этом, одевая меня, предупреждала Мила:

– Дарина, он, конечно, и правда думает, что обидеть можно только словом или делом. Наивные мужики… Иногда взглядом можно так напакостить в душу… А там будут змеи те еще. Не подавайте виду, что поняли, о чем говорят их взгляды. А то придется как-то отвечать. Да что я – сами все увидите и поймете.

Одна из девушек, прибывшая на прием со средних лет мужчиной, очевидно – отцом, привлекла мое внимание своей красотой. Лицо, наряд, а особенно – красивые светлые волосы, так не похожие на мои… Мы подошли к ним поговорить, как и ко многим в зале до этого. И то, как она смотрела на Влада… она была когда-то с ним. Об этом говорила его скованность, немного напряженное оживление в разговоре. Всего немного и все очевидно. Скорее всего, это была одна из его бывших. Не думаю, что она получила именное приглашение. Скорее всего, ждали ее мать. Но сейчас она была здесь.

Мурлыкающий голос при обращении к Владу, длинные взгляды, между ними короткие и колючие – в мою сторону. Любезная кривоватая улыбочка – мне, и сразу же переведенные на него глаза… Мне было неприятно. Я улыбалась и ей, и ее отцу, обводила взглядом зал и бесилась – сколько можно стоять возле них, кажется, что мы стоим здесь вечность… Ужасно хотелось развернуться и уйти из зала немедленно, наказав его этим за то, что она была у него когда-то. Даже до меня. Он понял мое настроение. Когда вернулись в свои покои после приема, не стал ни на чем настаивать, когда я сказала, что хочу спать. Просто обнял, прижал к себе и не выпускал всю ночь, обнимая.

Утром проснулась от его взгляда. Он немного напряженно спросил:

– Ты как?

Я прислушалась к себе и ответила: – Вроде перебесилась.

Он притянул меня ближе, вздохнул.

– Ты поняла, что это мое прошлое, да? Я ее не приглашал. Наверное, уговорила своего отца. Я понимаю – тебе неприятно. Я помню, как ты тогда чайкой кружила над своим бывшим – паршивое ощущение, надо сказать.

– Это ты к чему – про Хадара?

– К тому же, что и ты. Это ревность. Гадостное чувство.

ГЛАВА 27

Он ушел по делам. А я собиралась тайком прокрасться в книжное хранилище, чтобы узнать все о тех Болотах, в которых будто бы собирается окончить жизнь Юрас. В эти его страдания я не верила. Скорее всего, друзья насмехались и поддергивали. Вот и решил пересидеть, пока забудется. Но вот Болота… это было любопытно. Спросить у Влада – значит напомнить ему о Юрасе. Поэтому искать решила своими силами.

Для начала внимательно рассмотрела огромную карту государства, искусно нарисованную на стене прямо там. Она была очень подробной. Я даже нашла на ней мое бывшее поселение. Города на карте обозначались башенками, небольшие поселения – домиками. Леса – зеленым цветом, поля – желтым, болота – коричневым. Они имелись почти в каждом лесу возле озер и вообще – просто так. Но Болотами их назвать было трудно. То, что искала, нашла в стороне, противоположной моему родному краю. И находились они почти в два раза дальше от столицы.

Большие просторы нежилых и гиблых земель раскинулись широко и вольготно. На Болотах были обозначены острова. Большие и малые. Каменистый берег резко ограничивал топи со стороны восхода солнца. Дальше граничащие с болотом земли переходили в предгорья, а те – в приграничные горы. Теперь нужно было понять – почему там так опасно? Про это должно быть написано в книгах. Нужные книги требовалось найти. В один день я не уложилась и решила тайно продолжить завтра. Совесть меня не мучила – я хранила спокойствие моего мужа.

Оказалось, что опасностью грозили твари, живущие на Болотах. Какие они на вид, отчего опасные – не объяснялось. Только ругали их всячески да тварями обзывали.

Ведуны обязательно входили в отряды стражи, охранявшие выходы из Болот. Даже не один, а два или три ведуна. Их волшба остановить тварей не могла. И они работали с амулетами, прячущими от чудищ самые широкие и опасные проходы и запирающими их.

В узкостях же, где можно было перехватить и уничтожить тварей, стояли сигналки – охранные амулеты и заклинания. Отряд прибывал на место, и истреблял то, что пыталось прорваться из болот к людским поселениям. Бывало, что и не справлялись… Тарус сказал правду – потери среди стражников были, и немалые. Здесь многое было для меня непонятно. Но сейчас я не стала ничего выяснять. При мысли об этих Болотах становилось жутковато. Пусть хранят его там Силы. Все же смерти ему я не желала.

Тем временем я обживалась во дворце. Ближе сошлась с членами совета, как и задумала раньше. Знала уже не только их, но и многое про их семьи – жен и детей. Здоровалась с писарями, стражниками, узнавая их в лицо. Познакомилась с прислугой, кухарками, когда ходила просить их приготовить мою любимую еду. Долгонько просидела у них, рассказывая, как мы дома готовили это в печи в маленьких глиняных горшках.

Называлась эта еда – слойка, и готовилась она из слоев разных отдельных овощей, переложенных рыбой, избавленной от костей. В конце готовки все это заливалось взболтанными с молоком яйцами и запекалось до румяности. Дома один такой горшок я ела весь день – в обед, вечером и доедала утром. Это было сытно и вкусно. Женщины-кухарки тоже были родом из деревни. У нас было много общего – привычки, вкус к простой еде, родной деревенский говор, который я начала уже забывать. Влад и его окружение говорили иначе, как люди более грамотные, хорошо образованные. Я подстраивалась под них, впитывала в себя новые слова и обороты речи.

Про тот разговор с ведунами мы с мужем старались не вспоминать. Все такими же необыкновенными были наши ночи. Все больше времени мы вместе проводили днем – и он, и я находили сто причин быть рядом. Он знакомил меня со своими делами, объяснял чем занимается, когда я, соскучившись, приходила к нему. В основном я все понимала, кроме налоговых расчетов, и даже в каком-то случае присоветовала неплохое решение.

Обсуждалось в наших разговорах и то, как идут дела на границах. Со стороны степняков было тихо. Ни одного нападения, ни одного набега. Несмотря на это, на всех пограничных заставах ужесточили досмотры и уже завернули обратно нескольких человек, вызвавших подозрение. Конечно, они могли пробраться в страну лесными тропами, тайно. Но в этом случае им пришлось бы скрываться и прятаться, возможности свободно передвигаться у них не было бы.

Моими занятиями на протяжении дня стали тренировки с оружием, конные прогулки, уроки танцев. И поиски. Я искала на полках и в завалах хранилища книги про то, как действует проклятие. Ведунам веры у меня не было, поэтому обращаться за помощью к ним я не собиралась. Зачатки нужных знаний у меня были. Оставалось копнуть поглубже да взглянуть на все это свежим взглядом и с правильной стороны.

Любое живое существо окутывал невидимый для людей, да и большинства ведунов, световой кокон. Это знали все. У каждого человека он был свой – узнаваемый. Ровный, чистый, или рваный, с ранами, нанесенными проклятием или порчей. Эти раны и темные пятна на коконе ведуны могли видеть. Как могла бы увидеть проклятие на Велии моя бабушка, если бы у нее в свое время была возможность присмотреться к нему. Она тогда сказала что-то про "убрать", хотя и сомневалась в своих силах. Значит, это было не совсем невозможно. Но Мастер отмел все надежды на это для Влада. Врагом он ему не был, значит и правда – не мог. Может, просто ему не по силам было? Или это вовсе была работа не для ведунов.

У меня были свои мысли об этом. Когда проводится свадебный обряд, ведун говорит жениху и невесте: "Да сольются два ваши солнца в одно – великое и сильное, и станет оно защитой для ваших детей и семьи вашей". Понятно, что обряд на самом деле не служит защитой, иначе все до одной семьи жили бы счастливо, но зачем тогда произносятся эти слова? Ведь есть эти солнца вокруг людей, есть! И что такое вообще любовь? Что определяет выбор человека? Почему именно этот чувствуется своим, хотя вокруг много и красивее, и лучше, смелее, здоровее, богаче? Но только к одному тянешься, ревнуешь, считаешь своим, хочешь? А если все дело в этих наших солнцах? Что, если их свет, тепло, цвет могут совпасть, а в некоторых случаях – идеально, до самой мелкой мелочи? Это, наверное, редкость, но и большая, сильная любовь тоже редкость! Может, это и породило легенду о парах?

Любовь бывает разной, потому что и люди все разные. Кто-то чувствует не так сильно и ярко, кто-то спокоен и тих от природы. А мы с Владом горели! Наши солнца слились в одно и сияли для нас ярче солнца небесного. Мы тянулись друг к другу, не могли долго быть друг без друга. А в телесной близости совпали, будто две половинки одного целого, мы сливались и телами и душами! Не могло это не исцелить его, не могло не спасти, я свято верила в это. У нас теперь есть общий солнечный кокон, мой свет затопит, зальет, залечит его раненое солнце. Не может быть иначе! Зачем тогда слова обряда? Это же призыв любить друг друга сильно, всей своей душой!

Я искала подтверждения этому в книгах, но нашла только то, что где-то люди верят не в таинственные Силы, а в богов – разных. И чистая вера в своего бога, а значит сам бог дает человеку защиту – его невозможно проклясть, навести порчу. Значит, вера защищала, укрепляла световой кокон человека, делала его непробиваемым для злого воздействия. Это был не наш случай, но! В нашем случае и в моем понимании, это должна была сделать наша любовь. и подтверждением этому было то мое видение – наши дети.

Я продолжала поиски в книжном хранилище, вдруг попадется еще что-нибудь нужное? Проводить там все время я не могла. Да и Влад, наладив и организовав мою охрану, стал часто вывозить меня в город, звать на пешие и конные прогулки – зимнее сидение в четырех стенах надоедало.

Прогулки по городу начались вскоре после первого моего бала. Тогда как раз прибыли послы одной из торгующих с нами стран. Их сопровождал богатый торговый обоз, и ожидалась большая ярмарка. По случаю такого праздника и устроили бал в большом городском Доме собраний.

К этому времени в моем закутке появилось несколько новых красивых нарядов. Мила сказала, что шьются еще другие. Я считала, что это лишнее. А она говорила, что это нормально. Все состоятельные женщины появлялись на приемах и балах в новых платьях. Повторно надеть наряд можно было только в следующем году.

Это было дико для меня. Я задумалась над этим, обсудила с Владом. Мне нужны были объяснения такому неразумному правилу. Он не знал, почему все именно так, но сказал, что переживать по этому поводу не нужно. Взял за руку и отвел в одно из дальних помещений дворца. Мы прошли вдоль длинных полок, расположенных в два яруса – на них лежали рулоны тканей разной ценности – те, которые шли на постельное белье и занавеси, на одежду прислуге и страже и отдельно – другие.

Отдельно находились дорогие и красивые ткани, а на мой взгляд так просто драгоценные. Их было больше всего: бархаты разного цвета и парча, драгоценное сукно с вышивками. Шелка разной плотности. Одноцветные и те, яркость цвета которых уменьшалась к краю отрезов, расписанные цветами и вышитые. Тончайшие бельевые ткани, меха, замша, кожи, ковры. У меня разбегались глаза от всего этого.

– Смотри, – показывал и рассказывал мне муж: – Простых тканей в разы меньше. Это расходный материал. А вот эти женские радости… Каждый год сюда складывают подарки от послов, купцов. Умельцы нашей страны присылают свои изделия в счет налогов. Вот эта замша – лоси из наших лесов. Охотники их добыли, продали шкуры в обработку. У тех, кто этим занимается, в этом году местное начальство выкупило весь товар – хорошо работают. Налог из этих мест сейчас прислали в том числе и замшей. Она пошла не только на твои штаны для верховой езды. Из нее шьют праздничную одежду страже. Полотна простых тканей тоже налог. Их изготавливают изо льна у нас. В этих помещениях хорошие условия для хранения. Меха, кожа – отдельно, чтобы не сохли. Тут холодно… Пошли уже отсюда.

Мы вышли из прохладного помещения, пошли вдоль рулонов тканей.

– Некому было шить платья из них. Они хранятся здесь много лет. Есть истинные драгоценности, как эта вуаль для волос. Нити будто из живого серебра. Тончайший паучий шелк… к нему прикасаются только нежными женскими пальцами – за мужские мозоли он цепляется, тянется, рвется…

– Некому шить? А… твоя жена?

– Я был женат десять лет. Она утонула, вернее, когда поняла, что тонет, сильно испугалась, и сердце не выдержало. Ее выдернули почти в тот же миг. Уже неживую.

– Понятно…, а почему ты не женился опять? То есть – так долго не женился?

– Пять лет… Я сам удивлялся, что меня оставили в покое с этим, не настаивали. Ведь это мой долг – обеспечить преемственность власти. Очевидно, уже знали… и брак подтвердил – бесполезно.

Я сварливо пробормотала: – Это мы еще посмотрим… – И попыталась отвлечь его:

– А кто занимается всем этим? Хранение, решение – кому выдавать?

– А-а. Это совет. Писари разбирают просьбы – для стражи, для дворца, для нас с тобой, прислуги. У совета есть кто-то, кто знает все об этом, наверное – управляющий.

– А кто выбирал ткани для меня?

– Мила. Я привел ее сюда и спросил, какую ткань она выбрала бы тебе для того приема. Она выбрала светлый бархат. Когда я увидел платье…тебя в нем, то теперь она просто приходит и берет все, что нужно. Шьют ее сестры. Их у нее три. Это хороший заработок.

– А можно, я попрошу ее взять меня следующ…

– Дарина, не нужно просить. Ты просто говоришь, чего хочешь, или – что тебе нужно. Не нужно переводить ваши отношения в приятельские. Она проверенная прислуга. Хороший человек. Я поэтому выбрал именно ее для тебя. Но ей же будет проще, если между вами будет расстояние, она привыкла так. Это ее работа. Я надеюсь, что у тебя со временем появятся подруги, хотя и не хотел бы делить ни с кем твое время.

Так ненавязчиво, постепенно, по какому-нибудь поводу, он знакомил меня с жизнью дворца, порядками, учил делать все так, как это принято или нужно. Иногда советовался со мной, я уже привыкала к этому и не боялась сморозить глупость. Хотя и не думаю, что мои советы отличались мудростью. Просто он приучал меня думать, принимать решения. Пока мои ошибки никому ничем не грозили – мы просто совещались. Он указывал мне, чего я не учла или не знала. Это было и интересно, и познавательно.

Тот, первый мой бал, я запомню надолго. Наверное, навсегда. Сестры Милы постарались – мой наряд был прекрасным, настроение – чудесным. На днях мы с Владом прошлись несколько раз в разных танцах, проверяя, насколько хорошо я подготовлена к балу. Он хвалил меня и сказал, что танцевать мы будем только вместе. Если что-то не будет получаться – он поможет. Это меня совсем успокоило, я доверилась ему. И весь вечер веселилась. Мне понравилось все – музыка, шум, гам, чинные и быстрые танцы, Влад – нарядный, красивый, почти не отрывающий от меня глаз. И главное – я не обязана была с кем-то говорить. Это был не прием. Проходя в танце, я просто кивала тем, с кем была знакома и кто мне нравился. И отворачивалась от тех, кого видеть не желала. А завтра ожидалась поездка на ярмарку. А там сколько всего! И невиданные заморские товары, и танцы на площади, и прирученные звери, и сладости, и гадания, и… куча всего – забавного и веселого. Я потом вспоминала эти дни, как самые веселые и беззаботные, мне было удобно и приятно в них, даже несмотря на то, что за нами везде таскалась стража – явная и тайная, как и говорил раньше Влад.

Так прошла зима. Начинались весенние оттепели. Днем яркое солнце топило слежавшийся снег, превращая в водянистую кашу. А ночью вернувшийся холод вымораживал из него лишнюю воду. Так снег и сошел – быстро. У нас в лесу случалось, что по оврагам он задерживался почти до лета – здесь было иначе. Вскоре я уже выбегала в парк посмотреть на первоцветы, походить по первой траве.