Текст книги "Белый (ЛП)"
Автор книги: Т. Л. Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Глава 10
Эдди
Поцелуй – это такой акт самоутверждения самца. Как декларация «ты – моя, я владею тобой». Но поцелуи также могут быть и отвратительными. Иногда без той искры, что необходима, без ощущения, что действо тебя захватило, без желания. А последнее – это то, чего я желаю. Хочу, чтобы меня грубо схватили, провели руками по телу, сжали бедра, запустили одну руку в волосы, пока другая будет лежать на заднице. А потом, чтобы его губы смяли мои, выпивая все дыхание. Так, чтобы вообще все ощущения, кроме как от этого поцелуя, пропали. Такой поцелуй, который может как бросить в ад, так и возвысить до рая.
Сейчас руки Мика на мне, я чувствую его влажные губы, рот, и меня сейчас просто вырвет. Хочется отпрянуть, но просто не смею. Он не любит, когда я так делаю. Но я не целую его в ответ, лишь думаю о том, что сказал Джейк: что меня используют – он меня использует. Думаю, где-то глубоко внутри я всегда это знала. Просто игнорировала. Но Джейк подтолкнул меня к тому, чтобы увидеть это, подтолкнул к тому, чтобы осознать, что все это неправильно. И когда Мик, наконец, понимает, что я не отвечаю ему, он отступает и напоследок проводит рукой по моей щеке.
– Пора возвращаться домой. – Он разворачивается и хватает меня за руку.
Я не двигаюсь и вырываю руку из его хватки. Мик останавливается, его лицо наполнено гневом – он не любит, когда я ему перечу.
– Эдди! Живо! – говорит он сурово, как отец непослушному ребенку.
Но я не его ребенок.
– Я остаюсь здесь.
Он качает головой и лезет в карман. Вытаскивает телефон, набирает что-то и прячет его снова.
– Это тупо, Эдди. Ты должна это знать. Этот мужик не сможет тебе помочь.
Мик кивает в направлении Джейка. Я оглядываюсь, ожидая увидеть, что он здесь, но его нет. Здесь нет никого, даже охраны, которая была близко, но теперь скрылась за дверями клуба. Меня оставили наедине с Миком.
– Он хотя бы меня не использует.
Я делаю шаг назад. Его лицо краснеет и буквально пылает гневом.
– Что он тебе наговорил? Он все врет. Ты кому решила поверить, мужику, с которым познакомилась всего пару дней назад, или мне?
Мне хочется на него наорать. Даже не имея полного моего доверия, Джейк заслуживает больше, чем когда-либо Мик.
Он принимает молчание за ответ и приближается ко мне, став со мной лицом к лицу.
– Однажды ты вернешься в город, Эдди… и пожалеешь об этом. Это твой последний шанс. И помни, у тебя все еще есть работа. Не думай, что ты сможешь игнорировать то, о чем я тебя попрошу. Этому не бывать.
Мик протягивает руку, предлагая ее мне, но я не принимаю ее. Покачав головой, он идет к машине, садится и выворачивает руль. Я смотрю, как из-под колес летит грязь и камни – он уезжает, как настоящий мудозвон. Оставляет меня стоять там и размышлять, поступила ли я крайне глупо или же умно.
Медленно поднимаюсь в комнату Джейка, не желая снова возвращаться в пристанище шлюх. Когда вхожу, он лежит на кровати, прижимая телефон к уху. Смотрит вверх и ловит мой взгляд, все еще продолжая разговаривать. Есть у меня одна мысль, кому он говорит: «Нет, ты не сможешь ее заполучить». Продолжая удерживать зрительный контакт, он произносит: «Только через мой труп». Весь разговор я разобрать не могу, но, в общем, голос звучит не слишком приятно.
Интересно, сглупила ли я. Интересно, не стану ли причиной войны между ними, из-за того, что предпочла остаться здесь. Я ведь его не знаю. Он же алкоголик, помешанный на сексе, который говорит так, словно все время хочет меня поиметь. Поэтому стою там и смотрю на него так же, как и он на меня. Его грудь и тело обнажены и полностью покрыты татуировками. Даже руки полностью забиты. Волосы длинные на макушке, и он лежит, запустив в них пальцы, зачесав назад всей пятерней. И везде пирсинг, даже на месте, которое мне не стоило видеть вчера вечером. Но я, конечно же, взглянула украдкой, пока он раздевался. Сложен он так, что слюни текут, но вместе с тем я не могу не удивляться, сколько в него может поместиться алкоголя.
Когда он время для тренировок-то находит?
Джейк встает и идет ко мне, все еще держа телефон. Поднимает свободную руку, и я читаю слово «смерть», вытатуированное на костяшках его пальцев, перед тем, как он убирает с моего лица выпавший из прически локон волос.
Закончив разговор, он убирает телефон. Его нижняя губа чуть дергается, и он накручивает этот локон на свой палец.
– Это был он? – осмеливаюсь спросить я. Джейк не отвечает вслух, просто кивает. – Он угрожал тебе? – Еще один безмолвный кивок. – Я остаюсь.
Его губы снова дергаются.
– Это я понял.
– В твоей комнате. Не в той комнате для шлюх.
Стараюсь вести себя увереннее, чем обычно, казаться стойкой. Джейк отпускает мой локон и отходит.
– Ладно. Но не бей меня, если ночью я начну приставать или постараюсь раздеть, – замечает он.
– Мог бы побыть джентльменом и поспать где-то еще.
– Если ты думаешь, что я мог бы быть джентльменом, то ты глупее, чем кажешься, Золотце. – Его дыхание касается моего уха. Он двигается так быстро, что я не успеваю отреагировать. – Я. Сам. Дьявол, – говорит он, выделяя каждое слово, затем проходит мимо меня и уходит.
Я остаюсь на месте и просто пялюсь ему вслед. Потом слышу, как он возвращается и бросает на кровать сумку – мою сумку на его кровать – и снова выходит.
Я остаюсь в комнате какое-то время, пока дверь с грохотом не распахивается и на пороге не появляется женщина. Сначала я не уверена, стоит ли мне волноваться по этому поводу. Она смотрит на меня с яростью, потом улыбается и разворачивается к Джейку. Я не уточняла, есть ли у него девушка, даже не подумала об этом. Он говорил так, словно таковой не существует. И он бы не позволил мне спать с ним в одной постели, если бы она была, так ведь?
– Давай. Ты на нее посмотрела. Теперь просто иди.
Она поворачивается ко мне с теплой улыбкой.
– Я поговорю с этим милым человеком внизу. Пожалуйста, спустись к нам, скажем… минут через пять. Мне хватит, чтобы надрать ему задницу, – говорит она, разворачиваясь, потом хватает его за руку и тащит за собой.
Я сижу в комнате еще добрых пять минут, и только затем спускаюсь вниз, как она и велела. И когда захожу на кухню, вижу, как они обнимаются. Тело Джейка не такое напряженное, как обычно, он полностью расслаблен: плечи спокойно опущены, руки обнимают ее за талию, а его голова покоится в изгибе ее шеи. Она тоже его обнимает, потирая спину одной рукой и шепча что-то. Я вижу, как Джейк кивает в ответ.
Она замечает меня, отпускает его и улыбается мне. Джейк поворачивается не сразу, поэтому она хватает его за руку и сжимает, затем подходит ко мне. Я стою как вкопанная, не зная, что должна делать, даже не понимая, стоит ли мне зайти.
– Он хорошо воспитан, клянусь. Просто нужно немного времени, чтобы начать контролировать его, – смеется она, протягивая мне руку.
– Я вам не собака, – рычит Джейк позади нее.
Она поворачивается к нему, пожимая мне руку.
– А ты мог бы одурачить меня, красавчик. – Затем снова смотрит на меня и подмигивает. – Я Роуз, кстати.
– Эдди, – отвечаю я, вырывая свою руку.
Не хочу, чтобы она мне нравилась, хочу найти в ней недостатки, чтобы обосновать свою неприязнь. Вот только проблема в том, что недостатков в ней нет. У нее милая улыбка, нежные прикосновения, плюс она очень красивая: длинные светлые волосы, добрые голубые глаза. И… она заботится о нем.
Я смотрю, как она отступает, рукой легонько касаясь Джейка, но в этом жесте только нежность. Так касаются, когда хотят сказать «все в порядке». Роуз очень заботливая, я могу сказать это, даже несмотря на то, что совсем не знаю ее. И то, как к ней относится Джейк, совсем не похоже на его отношение к другим женщинам, даже ко мне.
Он следит за каждым ее движением так, словно боится, что она сейчас уйдет и больше не вернется. А она поднимает с пола сумку и начинает распаковывать ее, вытаскивая овощи. На кухню входит Бадди. Заметив меня, останавливается и качает головой. Смотрит на меня хмуро и проходит дальше, обнаруживая Джейка и Роуз. Оборачивается ко мне и ухмыляется, прежде чем снова повернуться к ним.
– Эй, большой мужик, ты же был с ним милым, не так ли? – шутит Роуз, обращаясь к Бадди, а потом легонько трогает его руку и проходит мимо с овощами.
– Конечно, как всегда, Роуз, – язвит Джейк, и Бадди бьет его под дых, заставляя закашляться.
– Мальчики… – говорит она, глядя в холодильник, даже не оборачиваясь на шум.
Роуз одета в юбку-карандаш и блузку на пуговицах, будто только что вернулась с работы.
– Уже познакомилась с новой игрушкой Джейка? – спрашивает Бадди.
Он мне не нравится. И пугает меня.
Роуз поворачивается и чешет кончик своего носа.
– Бадди, Джейк когда-нибудь называл Рошель твоей игрушкой?
Джейк снова кашляет, на этот раз пытаясь скрыть смех. Бадди опускает голову и отрицательно качает ею. Интересно, почему рядом с ней они все ведут себя так? Она же не может быть его женой, да?
– Мне нужно идти, Джейк. Проводи меня.
Роуз подходит и обнимает меня, но я не обнимаю ее в ответ, просто слегка прикасаюсь к спине. Отстранившись, она улыбается.
– Я вернусь и заберу тебя отсюда. Может, сходим за покупками.
А затем, продолжая улыбаться, выходит.
Джейк останавливается напротив меня. Мне кажется, он хочет что-то сказать, но просто качает головой и идет за ней к двери, оставляя меня гадать, что только что произошло.
Глава 11
Джейк
Роуз останавливается возле своей машины и смотрит мимо меня на здание клуба. Я не видел ее несколько месяцев. Жду, что она будет допрашивать меня, но этого не происходит. Не знал, что она в курсе моего возвращения, но подозреваю, что это Бадди проговорился. У всех моих ребят слабость к Роуз и ее детям. Ведь они провели здесь столько времени, когда не было Блэка. Все видели, как она разбита, и поддерживали ее больше, чем любую другую женщину – даже больше, чем некоторые из мужчин своих собственных женщин.
– Я скучала по тебе, Джейк, – говорит она.
Взгляд кристально-голубых глаз пронзает меня.
– Знаю.
– То, что я сказала раньше – серьезнее некуда. Делай, как ты считаешь, будет лучше для нее. Ты, дорогой мой, один из самых добрых людей, которых я знаю. Даже если скрываешь это. Я вижу тебя насквозь, Джейк Хаммер. Всего целиком.
Когда она хочет настоять на своем, то называет меня полным именем.
– Я слишком заебался, Роуз. Я слишком стар для всего этого.
Потом она подходит ко мне, и я вижу одну единственную слезинку, скатывающуюся по ее щеке. Роуз касается ладонью моего лица, большим пальцем поглаживая кожу, вперед и назад.
– Нет, Джейк, все не так. Ты просто пока этого не видишь. Не позволяй прошлому взять верх над тобой.
Затем целует в щеку и шагает прочь. А я остаюсь на месте и не двигаюсь, наблюдая за ее уходом.
Стою там, пока не оседает пыль, а машина полностью не исчезает из виду. И даже не слышу, как подходит Бадди, останавливаясь рядом.
– Это ты ей позвонил.
Я смотрю, как он рассеянно кивает в ответ.
– Она обещала мне пирог. А ее чертов пирог слишком хорош, чтобы отказываться от него.
Он смахивает остатки начинки с уголков губ, а затем облизывает пальцы. Я не собираюсь с ним спорить. Рано или поздно, она бы все равно приехала – слишком любит кормить этих великовозрастных обормотов, хотя большинство их жен умеет готовить.
* * *
Когда я возвращаюсь в клуб, гостьи в моей комнате нет. Только вещи, разбросанные по кровати – косметика, одежда – будто постель превратилась в ее персональный шкаф. Даже не знаю, что с ней делать. Знаю лишь, что она не собачка, которую можно тренировать и заставить делать то, что мне нужно. Но право остаться здесь нужно заслужить. Что-то для этого сделать. Может, я могу уговорить ее прокатиться на моем члене в оплату доли расходов за проживание. Мне нравится, как это звучит, хотя она вряд ли согласится. Стук отрывает меня от мыслей о том, как она прыгает вверх и вниз на моем члене, словно на батуте. Я так возбудился. Черт возьми ее… и ее сладкую задницу.
За дверью одна из моих танцовщиц, одетая только в трусики-слипы, которые сильно просвечивают – то, что я обычно предпочитаю на девочках. Ее рыжие волосы такой длины, что едва прикрывают соски, а губы красные, и я сразу представляю, как они обхватят мой член. А потом она начинает говорить:
– Я услышала, что ты вернулся, и зашла поиграть, – подмигивает она.
Поиграть сейчас будет кстати. Сбросить сексуальное напряжение от маленькой сексуальной штучки рядом… блядь, а где она вообще? Она же мне так ничего и не сказала. А я почему не спросил?
– Н-да?.. – спрашиваю я, подходя к двери поближе, ощущая ее запах. Она пахнет, как поле с цветами. Будто она в них купалась.
Танцовщица склоняет голову набок, призывно надувает губы, а затем тянет меня за штаны. Ближе к себе. Приближает губы к моему уху и скользит языком по мочке.
– Я пришла… чтобы ты наказал меня.
Мне не нужно предлагать дважды. Я подхожу ближе и приподнимаю ее. Она крепко обхватывает меня ногами за талию, словно заключает в тиски – а ноги у нее сильные, как у очень хорошей гимнастки, коей она и является. Как правило, я не трахаюсь с одной женщиной больше трех раз: один раз – весело, два – игра, а три – уже пока-пока. Нужно обрезать привязанности, пока все не стало слишком плохо. Но Сора… быть с ней – словно лежать на постели из роз. Снаружи все мягкое и красивое, а изнутри занозы и колючки – вот такая она, Сора. Она хорошо трахается, но меня это не особо волнует. Главное, что она наслаждается всем этим так, будто ест долбаный торт.
Тащу ее в комнату для шлюх. Дверь уже открыта, и Сора пинает ее ногой, чтобы закрыть. Потом скользит вниз по моему телу, падая на колени и сдирая с меня штаны практически одними ногтями. Смотрит вверх и облизывает свои красные губы. И через каких-то пару мгновений уже обхватывает ими мой член. И сосет, будто гребаный пылесос. Впивается мне в задницу руками, ногти вонзаются глубоко в кожу, наверное, оставляя отметины, что мне дико нравится. Чем больше боевых шрамов – тем лучше. Я как карта боевых действий. Хотя бы эти я могу контролировать. Другие у меня появились не по собственной воле – но тут уже вся власть у меня. И мне нравится контролировать процесс, неважно, что это будет – девочки, оружие, клуб или люди. Все, что угодно – я от этого тащусь.
Когда я отталкиваю ее, она встает, сбрасывая свои трусики на пол. Затем приподнимает матрас и достает оттуда нож и пару веревок. Ложится на постель, раздвигает ноги так, чтобы мне хорошо было видно киску, и хватается руками за столбики в изголовье кровати. Я привязываю одну из ее рук очень крепко, так, что если она будет сопротивляться, то наверняка оставит отметины. Сора поднимает ноги и разводит их так широко, что почти касается краев постели – если бы кровать была менее широкой, так и произошло бы. Я же говорю, гимнастка. Она гибкая, как черт знает что.
Пальцем поглаживаю складочки между ее ног, и от удовольствия она выгибает спину. Шлепаю по клитору ладонью, чтобы она ощущала вибрацию даже внутри. Сора дрожит, глаза заволакивает дымкой страсти. Может быть, она создана именно для меня? Ей нравятся все те штуки, которые я делаю, буквально умоляя меня о большем. Вот только… интересно, почему мне никогда не приходило в голову просить ее о чем-то еще. Ну да, я могу трахать ее не переставая. Но, в конце концов, все же мне хочется, чтобы она ушла. Не хочу видеть ее поблизости, рядом. Может быть, даже если секс очень хорош, два человека, связанных друг с другом только постелью, не так уж совпадают, хоть и уверены, что все просто охренеть как хорошо.
Подношу нож к ее лицу, и она смотрит с интересом. Придерживаю ее уже раздвинутые ноги, прежде чем скользнуть глубоко внутрь. Потом ножом надрезаю кожу у нее на животе, не слишком сильно, чтобы остался шрам, но достаточно, чтобы появилась кровь. Она наблюдает за этим с интересом – ее живот уже исполосован шрамами, и заметно, что все это приносит ей удовольствие, которое могут понять только настолько же испорченные как мы люди.
– Еще, – кричит она.
Иногда я думаю, что она желает этого. Шрамов, оставленных мной. Чтобы нож скользнул еще глубже и дальше. Но я никогда не делаю такого. У нас слишком много травм, чтобы добавлять новые. Однако, как испорченный человек, иногда я думаю о том же. Может быть, мне следует добавить новые шрамы на собственное тело, чтобы сбалансировать те, которые я ненавижу. И, может быть, тогда они не будут мучить меня так сильно и позволят наконец пойти в то место, где нет ничего, кроме белого цвета.
Еще один порез, и она мокнет еще больше, обхватывая меня все туже с каждым движением лезвия. Я подношу нож к ее шее – мне не обязательно говорить, что я стану делать, мы играли в эту игру сотни раз. Теперь все проще, чем кажется.
Когда холодная сталь лезвия касается шеи, она начинает задыхаться, ей так нравится это ощущение. Затем я перестаю двигать ножом, раскачиваясь всем телом и начиная жестко ее трахать. Наши глаза прикованы к лезвию, пока она не переводит взгляд на мою ладонь – она следит, не соскользнет ли холодная сталь. Такой шрам может стать последним. Но нахлынувшее возбуждение от этого только дает большую вспышку удовольствия нам обоим. Вскоре я бросаю нож, поднимаю ее ноги выше и просто трахаю, пока все не сливается в одно сплошное пятно.
Кончаю сразу после нее.
Она смеется и говорит:
– Может, в следующий раз.
Я смотрю вверх, пытаясь понять, о чем, черт побери, она говорит, и вижу Эдди. С широко открытым ртом она стоит в дверном проеме и смотрит на нас. Ее взгляд застыл на мне, я вижу в ее глазах страх, а потом она выбегает из комнаты.
– Блядь! – вставая, говорю я, хватаю свои штаны и натягиваю их. – Что она видела?
Сора где-то в своем счастливом месте, будто выкурила грузовик гребаной травы, так что мне приходится повторить вопрос дважды, чтобы добиться ответа.
– Думаю… все. Ты же знаешь. Я обожаю зрителей.
У меня нет права злиться. Много кто видел нас до этого, и меня никогда такое не волновало. Она в курсе, именно поэтому смотрит на меня с выражением веселья на лице.
– Тебе она нравится… и ты трахался со мной?
Я не удостаиваю ее ответом. Вместо этого просто качаю головой и сваливаю, чтобы найти Эдди. Черт возьми, и что я ей скажу? Хотя должен бы думать о том, как спросить, какого хрена она вообще подсматривала за тем, как я с кем-то трахаюсь…
Глава 12
Эдди
Я не собиралась пялиться и не хотела увидеть, как он трахается с другой женщиной, да еще вот так. Какого хрена они вообще делали? Это было страшно. Я даже подумала, что, в конце концов, он ее убьет. Даже приготовилась закричать. Но когда заметила жажду в ее глазах, то, как она смотрела на лезвие ножа у своего горла… она сама этого хотела. Почему кто-то может желать такого? Я туда пришла, чтобы забрать свои туалетные принадлежности и отнести их в ту комнату, где теперь сплю. Но когда открыла дверь и увидела, что там происходит, у меня просто ноги приросли к полу – я была неспособна сдвинуться с места.
Выражение его лица, то, как оно… напряглось, а в следующее мгновение расслабилось. Чистое блаженство охватило Джейка. Это было похоже на игру, очень сексуальную, очень опасную. Я не могла не смотреть. Хотя мне и хотелось сбежать, а не наблюдать за ними.
Я заперла дверь в спальне, когда влетела туда. Сначала он не увидел меня, но она – заметила. И теперь мне слышны его тяжелые шаги в коридоре. Я знаю, что это именно он. Дверная ручка поворачивается, но сама дверь не открывается. Он стучит по ней один раз. Я сажусь на кровать и смотрю на дверной проем, словно наверняка знаю, что у него есть ключ, и он уже готов на меня наброситься.
– Эдди, открой дверь, – доносится из-за двери, но я предпочитаю игнорировать его и остаться на месте.
Он стучит снова, потом становится тихо, и затем я слышу его удаляющиеся шаги, гадая, что происходит. Но еще важнее, что мне теперь делать?
Мои мысли прерывает звук скользящей вверх оконной рамы. Потом, как чертик из табакерки, показывается Джейк. Он ухмыляется, подтягивается выше и влезает в комнату целиком.
– Ты только что… поднялся на два этажа вверх, чтобы просто влезть в окно?
Он вытирает грязь со штанов и смотрит на меня с широкой улыбкой.
– Неа. Разве ты не знаешь? Я гребаный Супермен. Я, блядь, просто прилетел. – Он подходит, и я буквально перелетаю, оказываясь на другом конце кровати. Заметив это, Джейк останавливается. – Теперь ты меня боишься, да, Золотце?
Хочется вычеркнуть это слово из его словаря. Ненавижу его.
– Тебе такое нравится?
Его улыбка становится злой.
– Нравится? Ну… наверное, можно и так сказать. Хотя, скорее, это больше, чем просто «нравится». – Он подмигивает и подходит ближе.
– Да что с тобой такое?
Джейк останавливается на полпути, его лицо застывает, и низким голосом он говорит то, что мне совершенно не нравится:
– Эдди… ты принцесса. Ты не понимаешь всего этого – боли, пыток. Все это оставляет шрамы. И, Эдди, эти отметины не удалить. Ты можешь либо жить с ними, либо стесняться их до чертиков. А я живу с ними. Теперь боль и пытки – это мои постоянные спутницы. Я выстрадал это гребаное право. Так что, прежде чем начнешь осуждать направо и налево, подумай хорошенько, не стоит ли для начала попридержать коней.
Я в шоке. Полном и абсолютном. Он смотрит на меня, ждет моей реакции. Хочу выплеснуть все, что накопилось, наружу, но мне не хочется говорить.
– Это приносит тебе удовольствие?
Он кивает.
– Почему не нормальный секс? У кучи людей секс нормальный. Почему ты не такой?
– Норма и я – это вещи несовместимые. Я как сухой лед – дотронешься, и будет обморожение, будешь держать дольше – обожжешься. Я не яркое солнышко. Сам сгораю, даже в этой дикой красоте.
Хочу сказать, что он неправ, и что он не горит. Я мало что о нем знаю, но уверена, он неправ.
* * *
Неделя пролетает, прежде чем я это осознаю. Остаюсь в комнате, практически не покидая ее, пока не слышу рев мотоциклов и не иду посмотреть, что там такое. Проявив любопытство, я выяснила пару интересных вещей. Джейк – главный босс, президент этого клуба. Все уважают его, как мужчины, так и их жены. Не так, как меня, полагаю.
Рошель – единственная, с кем я разговариваю, кроме Джейка. Он же приходит поздно вечером, молча снимает всю одежду и заваливается в постель. Иногда, правда, спрашивает меня, чем я занимаюсь. И я рассказываю, что видела и куда ходила. Обычно он смеется надо мной и говорит, что я могу ходить где хочу. Тем не менее, Бадди думает иначе – он пялится на меня каждый раз, как я покидаю комнату, всегда отслеживая что делаю и куда хожу. Так что, как правило, я остаюсь в комнате – играю в карты, тупую игру Clash of Clans в телефоне, которая меня хоть немного затягивает.
Иногда Джейк засыпает под мои рассказы, и я поворачиваюсь и смотрю на него спящего. Зрелище на самом деле страшное – веки его слегка приоткрыты, изо рта не доносится ни звука. Теперь я могу определить, когда он отключается – его вдохи становятся глубокими. Мне нравится наблюдать, как он спит. Это единственное время, когда его лицо становится бесстрастным – когда он просто расслабляется. И это так не похоже на Джейка, который все время шутит, отпускает грубые комментарии и пытается со мной переспать. Он все еще пугает меня, это не изменилось, и не думаю, что когда-нибудь будет иначе. Больше всего меня пугают его навыки в постели. В особенности потому, что он нравится мне с каждым днем все больше.
Он не такой уж козел, каким казался. На самом деле Джейк очень заботливый, просто хорошо это скрывает. Я видела, каким он был в тот день, когда приезжала Роуз. Нежным. И ему не все равно было, что она думает о нем. Кажется, обо мне он тоже заботится.
Джейк входит в грязной рубашке – видимо, испачкался, пока работал в клубе. Я следила через окно, как он косил, рубил дрова для костра на заднем дворе. Он заходит, когда я сижу у окна, откуда наблюдала за ним. Улыбается и стягивает с себя рубашку через голову, открывая моему взору свою мускулатуру и замысловатые татуировки.
– Тебе же нравится… то, что ты видишь? Я мог бы быть нежным разок. И сбросил бы чутка напряжение, – дразнит он.
Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, весь дом наполняется женским криком настолько громким, что даже тут, в дальней комнате я ощущаю, как у меня закладывает уши. Джейк широко раскрывает глаза, затем хватает ближайшую к себе рубашку, натягивает ее через голову, поднимает пистолет и вылетает в коридор буквально через секунду.
Не успеваю схватить и натянуть обувь, как крик прерывается, и снова наступает тишина. Затем, прежде чем понимаю, что происходит, я вижу, слышу, а затем и ощущаю пулю, которая пронзает мою руку. Все пылает и жжет, это так больно. И затем еще раз, что я даже не успеваю среагировать. Пуля пролетает у моего уха, хотя опаляет уже не так сильно. А потом я падаю лицом вниз, пытаясь амортизировать падение с помощью рук, но они слишком слабые. Хочу встать и, когда это удается, вижу, что моя белая футболка окрасилась в красное, а на ковровом покрытии появилось огромное кровавое пятно. Слышу еще выстрелы, будто кто-то просто бездумно выпускает всю обойму в эту часть дома. Потом слышу, как кричит Джейк. Снова град пуль, но в этот раз я слышу только звук. А там, где я сейчас нахожусь, теперь тихо.
Встать слишком страшно, поэтому я подползаю к двери, используя неповрежденную руку, оставляя за собой кровавый след. Оборачиваюсь и вижу, что комната абсолютно уничтожена – везде дыры от срикошетивших пуль. Остаюсь на полу, замерев, когда слышу шаги человека, который поднимается по лестнице. Не задумываясь, я переворачиваюсь и бросаюсь к тумбочке Джейка, где, как я видела раньше, он хранит оружие. Дергаю ручку, полностью вытаскивая ящик из пазов, и все, что лежит внутри, вываливается на пол. Шаги все ближе. Мне удается схватить пистолет, перекатиться на спину и направить дуло на дверь.
В дверном проеме показывается нога. Я стреляю, и нога исчезает.
– Блядь, женщина, опусти пушку, – доносится голос Джейка через приоткрытую дверь.
На этот раз он входит, уверенный, что я не стану стрелять. И вроде он безоружен, хотя и покрыт весь кровью. Ругаясь себе под нос, Джейк бросает на меня один взгляд, а потом поднимает меня и несет куда-то так быстро и бережно, как только может. Не говорит ничего, просто ругается. Он усаживает меня в свою машину, затем оббегает вокруг нее, и, наконец, останавливается. Я оглядываюсь и вижу несколько людей. Многие мертвы, но не все, это видно невооруженным взглядом. Джейк вытаскивает пистолет и начинает стрелять в тех, кто лежит на земле. Я замечаю, что они одеты в черное, а потом меня начинает колотить, и я отключаюсь.
* * *
Я прихожу в сознание в помещении, которое не узнаю. Из другой комнаты доносятся незнакомые голоса. Взглянув на руку, вижу, что на ней повязка. Заглядываю под бинты и вижу медицинский шов. Это смущает, потому что комната не выглядит как кабинет врача или приемный покой. Нет, это больше похоже на место жительства мальчика-подростка. Встаю и подхожу к двери, не решаясь открыть ее, и просто слушаю доносящиеся из-за нее звуки. Слышу смех – Джейка и какой-то женщины.
Когда открываю дверь, она громко щелкает, и разговор сразу же прекращается. Ко мне подбегает маленький мальчик и останавливается напротив. У него ярко-зеленые глаза.
– Тебе уже лучше? Я уже могу войти? – говорит он, указывая на комнату.
Хочу ответить, но мальчик постарше подходит, хватая младшего за плечо. Они совершенно не похожи друг на друга – у старшего светлые волосы и карие глаза.
– Лиам, в мою комнату ты не войдешь.
Младший, которого, как я теперь знаю, зовут Лиам, пинает старшего по ноге и показывает ему язык, а затем убегает.
– Извините, мисс. Дядя Джейк вон там.
Его манеры шокируют меня. Я потрясена тем, как разговаривает подросток, и буквально не двигаюсь с места, пока тот не оборачивается, чтобы посмотреть, где я запропастилась. А затем Джейк улыбается.
– Золотце…
Я закатываю глаза, реагируя на это тупое прозвище. Для того, кто не балуется ванилькой (ванильным сексом), он говорит это слово чертовски часто.
Джейк сидит за столом – он сменил одежду и вымылся. Взглянув вниз, на себя, я обнаруживаю, что все еще грязная. Роуз, женщина, которую я как-то видела ранее, встает и подходит ко мне.
– Я не хирург, так что, скорее всего, останется шрам, – говорит она, глядя на мою руку.
Хочу поднять ее, но руку простреливает боль, и я стону.
– Ты зашила меня? – шокировано спрашиваю я.
Она кивает и жестом приглашает меня присесть.
– Джейк не мог отвезти тебя в больницу. Раны от пуль порождают вопросы и расследования. Так что я делаю, что могу, когда моим мальчикам это нужно, – говорит она, покраснев.
– Ты проделала шикарную работу, Роуз. Я не мог бы доверить такое никому другому, – говорит Джейк, преданно глядя на нее.
Подросток, которого я уже видела раньше, приносит мне воды, ставит стакан на стол и присаживается рядом. Я благодарю его, а Роуз с любовью гладит мальчика по голове.
– Это мой старший сын, Хайден, – говорит она с теплой улыбкой.
– Ты выглядишь слишком молодо, чтобы иметь ребенка такого возраста, – не подумав, говорю я. – Извини. Прости. Я не это имела в виду…
Но она просто отмахивается от моих слов.
– Но я его мама, уж поверь, – смеется она в ответ.
Поворачиваюсь и вижу, что Джейк наблюдает за ней. Он ловит мой взгляд и обращает внимание на меня. Не уверена, что понимаю происходящее, хотя и хочу все знать. Он подмигивает мне, затем берет свой напиток и делает глоток, а потом смотрит поверх стакана.
Я замираю на месте – не нравится мне, как он на меня смотрит. Не знаю, что он хочет сказать, или даже о чем думает.
– У меня есть для тебя футболка, – говорит Роуз, поднимаясь, и выходит из комнаты.
– Хватит на меня пялиться.
Губы Джейка дергаются.
– Я жду свои тысячу и один вопрос.
Я качаю головой.
– Не сегодня. Я хочу спать.
Его брови взлетают вверх.
– Можно устроить. И, может, добавим немного извращений? – дразнит он.
– Это все, о чем ты можешь думать?
– Когда ты рядом – да.
Джейк снова поднимает свой напиток и подносит ко рту, когда входит Роуз и передает мне футболку. Я благодарю ее и выхожу, чтобы переодеться.
У меня не получается снять рубашку, потому что не могу поднять руку. Она зашнурована сзади, и я не могу ее развязать, хотя это необходимо сделать. Но у меня ничего не выходит. Совсем. Потом открывается дверь, и входит Джейк с ножом в руке. Я быстро отступаю.
– Я тебе сказала… никаких извращений!
– Так что, ванилькой займемся? – спрашивает он, пытаясь сдержать смех. – Расслабься. Нож мне для того, чтобы помочь тебе снять рубашку. У меня иногда бывают моменты просветления, и я даже могу побыть джентльменом.
