Текст книги "И падут подле тебя тысячи"
Автор книги: Сьюзи Хазел Манди
Соавторы: Майлан Шурх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА 18
СПАСЕНИЕ ЗИМОЙ
Хелен, – сказал Франц однажды, – я думаю, лучше всего тебе переехать с детьми во Франкфурт, в то время пока я побуду здесь и помогу фермерам собрать сено.
– Мне не очень хочется уезжать, – сказала она, – но, возможно, так будет лучше.
В последний раз они упаковали свое имущество и нагрузили ими свои велосипеды и детскую коляску. Снова им пришлось проделать сорокамильный пеший переход, поезда еще ходили редко, но наконец они добрались до своей квартиры. Франкфурт был разрушен, но все выглядело намного более обнадеживающе, чем тогда, когда Франц только вернулся с войны.
– Мальчики, принесите наши кровати из подвала, – сказала Хелен.
– Ого! Больше никаких воздушных атак, никаких бомбежек! – сказал Курт.
– Никаких бомбоубежищ, – пробормотал Герд, которого бросило в дрожь от одной мысли о темных, душных ночах, проведенных там.
Франц прибыл через две недели. Он привез растительное и сливочное масло, картофель и хлеб – все то, чем благодарные фермеры наградили его.
На следующий день Франц отправился в центр города в офис конференции. Там он узнал, что здание немецкого адвентистского издательства в Гамбурге разрушено и вся работа по распространению книг полностью прекращена. Конференция незамедлительно предоставила Францу работу пастора, закрепив за ним сразу несколько церквей на окраине Франкфурта, потому что к тому моменту никто не знал, кто из работников конференции жив, а кто погиб. Еще ни один пастор церкви адвентистов седьмого дня не вернулся с войны.
Пользуясь велосипедом, который вернул Хелен американский солдат Джим в Эшенроде, Францу пришлось проехать 75 миль, пока он посетил всех членов церкви в своем районе. Часто ему приходилось оставаться у них на ночь, а иногда его не было несколько дней или даже целую неделю.
Ни одна семья, с которой он разговаривал, не избежала бед, принесенных войной. Дома были разрушены бомбами, имущество разграблено. Мужья, сыновья, братья, дяди, кузены были убиты в боях. Многие семьи все еще ничего не знали о судьбе своих мужчин. Некоторые, как, например, родственник Хазелов дядя Фриц, пропали без вести во время боевых действий, и большинство из них еще не вернулись.
Повсюду царила бедность – сельское хозяйство и промышленность находились в упадке. Молчаливые, подавленные, отчаявшиеся люди стояли в бесконечных очередях в надежде получить работу.
У членов церкви, проживающих в сельской местности, не было денег, чтобы отдавать десятину, но иногда они могли снабжать Франца кое–какими продуктами. Поскольку конференция могла положить Францу очень маленькое жалование, ему сказали, что он может брать продукты в дополнение к заработку. Однажды он принес домой 45 килограмм птичьего корма. Хелен готовила каждый день какую–то часть на завтрак, и семья питалась этой смесью, похожей на кашу, состоящую из грубых зерен, которые царапали горло. От этого долгое время их голоса были охрипшими.
Наступила первая зима. Ни о каком достатке не могло быть и речи, продукты, одежда и уголь были строго нормированы. Ухудшение погоды означало, что Франц больше не сможет пользоваться велосипедом, поэтому он был вынужден пользоваться услугами железной дороги, а из–за плохого сообщения и переполненных пассажирами поездов ему приходилось уезжать даже чаще, чем раньше.
– Мальчики! Мальчики! – в один из морозных ноябрьских дней Франц вбежал в дверь с новостями. – Достаньте деревянную тележку и велосипеды из подвала и найдите как можно больше пустых мешков!
Пока Франц ел горячий суп, он рассказал семье, что дорога в Оберурзеле, что в десяти милях от них, была взорвана, и людям позволено забрать обломки битума, чтобы использовать его в качестве топлива.
Последующие три дня Франц, Курт и Герд ходили к Оберурзелю и обратно. Каждый вечер они возвращались замерзшие и грязные, но с тележкой и велосипедами, нагруженными асфальтом. Когда Хелен бросила первые куски в печь, Лотти начала плакать.
– Это пахнет смоляной ямой, – всхлипывала она, – и от этого у меня болит голова.
– Поскольку этой зимой мы будем в тепле, мы привыкнем к запаху, – утешила ее Хелен. Как только Лотти успокоилась, вбежал Герд:
– Печь протекает, – сказал он, – посмотрите.
Когда Хелен открыла дверь, она увидела, что битум растаял и заполнил собой печь изнутри. Струйка жидкого гудрона вытекала из передней дверцы. Они погасили огонь и, когда печь остыла, потратили несколько часов, вычищая внутреннюю часть печи до тех пор, пока не стало ясно, что ее можно снова использовать. Битум пришлось выкинуть.
В один из февральских вечеров после ужина Хелен внимательно посмотрела на Франца:
– Вот и все, – сказала она, – наши еженедельные продовольственные карточки закончились. У нас осталось только пол буханки хлеба, и, прежде чем получить следующую порцию, нам нужно ждать пять дней. Что будем делать?
Франц на минуту задумался.
– Завтра я должен проводить похороны, – наконец сказал он. – Как ты думаешь, ты сможешь пойти в Эшенрод и нахомячить немного пищи?
Слово «хомячить» немцы придумали для того, чтобы обозначить поход за едой к фермерам в сельской местности. Так же, как хомяк набивает свои щеки и несет пищу в норку, люди набивали свои сумки и карманы, чтобы принести продукты своим детям.
Хелен с неохотой согласилась, и на следующий день рано утром Франц уехал на похороны. Когда Курт пришел на кухню, Хелен уже собиралась уходить. Сначала он посмотрел на нее, потом на рюкзак и на две хозяйственные сумки, стоящие на полу.
– Мама, – сказал он, – я пойду с тобой, ты ведь знаешь, что тебе будет тяжело пробираться по этому снегу.
– Нет, так мы будем слишком заметными. Вспомни, что хомячить официально запрещено. Но это не воровство, а нам надо выживать.
– Может, я пойду чуть поодаль? Хелен покачала головой.
– Нет, Курт. Ты старший и должен присматривать за остальными детьми.
Пока Хелен надевала ботинки, она дала Курту напоследок несколько наставлений:
– Все вы должны оставаться дома и не ходить в школу сегодня и завтра. У нас есть немного хлеба. Делите его аккуратно и ешьте медленно. Закутайтесь в одеяла, чтобы быть в тепле. Возможно, папы не будет еще несколько дней, но я обещаю вернуться к завтрашнему вечеру с пищей для вас.
Она взвалила на себя рюкзак и взяла обе сумки.
– Возвращайтесь в свои кровати и поспите еще. Не волнуйтесь за меня, если я припоздаю немного. Поезда никогда не приходят вовремя.
– Мама, – сказал Курт, – мы будем молиться за тебя.
Они быстро обнялись, и она ушла.
Даже в эти ранние часы вокзал во Франкфурте был уже запружен людьми. Подобно Хелен, многие из них поехали в сельскую местность, чтобы добыть продукты, и к тому моменту, когда поезд в Эшенрод прибыл на станцию, он был переполнен. Хелен расчистила себе путь внутри вагона, благодарная за то, что для нее нашлось место, пусть даже и не сидячее, и счастливая, что ей не пришлось стоять на сквозняке в тамбуре между вагонами или на ступеньках, вцепившись в поручни.
Хелен, тесно зажатая со всех сторон людьми в вагоне, расслабилась. Она смотрела на своих молчаливых попутчиков, покачивающихся в унисон со звуками парового двигателя, близость к которому обеспечивала тепло. Многие из них были среднего возраста, несколько молодых людей, несколько стариков и ни одного ребенка. У мужчин были небритые подбородки и потертые воротники, многие носили повязку на рукаве, которая гласила «Kriegsversehrt» – «инвалид войны». На женщинах были пальто, которые не всегда подходили им по размеру и покрою, – часть гуманитарной помощи, с благодарностью принимаемой капитулировавшим народом.
Во Франкфурте шел снег, но когда поезд приблизился к Фогельсбергским горам, тучи рассеялись. Выйдя на станции, Хелен глубоко вдохнула свежий утренний воздух и отправилась по направлению к деревне, до которой было около четырех километров. Воздух был чистый, хотя и морозный. Иногда выглядывало солнце, и густой снежный покров на елях сверкал в его лучах, подобно ювелирным украшениям. В лесу не было слышно ни звука: ни пения птиц, ни жужжания пчел, ни шуршания лягушек в сухих листьях – ничего, но все находилось в плену хрустального зимнего великолепия. Хелен не могла не остановиться и не поблагодарить Бога за такую красоту. Внезапно закаркали вороны, выведя ее из задумчивости.
Когда она вышла из леса, снова начал мягко падать снег. Она надеялась, что Йосты пустят ее переночевать. Когда она подошла к дому, фрау Йост выходила из загона для скота, неся по ведру парного молока в каждой руке.
– Фрау Хазел, это вы? Не могу поверить! Должно быть, вы замерзли. Заходите и отдохните у нас.
Господин Йост сидел за кухонным столом, читая газету. Услышав незнакомые шаги, он повернулся, затем быстро вскочил и схватил Хелен за руку.
– Добро пожаловать обратно к нам! – вскричал он, – Как дети? Как малышка?
Хелен присела на один из деревянных стульев и начала рассказывать о детях.
Вдруг герр Йост взглянул на сумки Хелен.
– Вы пришли за продуктами. Неужели в городе все так плохо?
Пока фрау Йост накрывала на стол, раскладывая толстые ломти хлеба, кусок масла и горячее молоко, Хелен рассказывала о трудностях первых послевоенных месяцев в городе.
– Не волнуйтесь ни о чем! – сказала фрау Йост. – Мы позаботимся о том, чтобы вы отвезли домой достаточный запас пищи.
Она начала суетиться и бегать, а спустя некоторое время выставила перед ней подсолнечное и сливочное масло, муку, хлеб, сахар, яйца, картофель и еще многое другое. Потом она отправила Хелен к родственникам Йоста. Когда они узнали о бедственном положении в городе, тоже нагрузили ее, да так, что она выглядела как Санта–Клаус в Новый год с мешком подарков для детей. О голоде можно было забыть на ближайшие несколько недель.
Хелен вернулась на ферму к Йостам, куда ее пригласили переночевать. Фрау Йост настояла на том, чтобы Хелен отправилась в дорогу на рассвете, и обещала разбудить ее пораньше, чтобы успеть на запряженные лошадьми сани, которые каждое утро едут к станции.
Расположенная рядом с кухней небольшая комната с мягкой пуховой кроватью так и манила к себе. Тепло от большой, выкрашенной в зеленый цвет кухонной печи проникало через стену и прогоняло зимний холод. С благодарным сердцем Хелен склонила колени около кровати, чтобы воздать славу Небесному Отцу за помощь в восполнении ее нужд и попросить защиты для своих детей и для себя на предстоящий день. Затем она взобралась на кровать и быстро погрузилась в глубокий сон.
Когда она услышала стук фрау Йост в дверь, ей показалось невероятным то, что ночь уже закончилась. Фрау Йост заглянула в комнату:
– Фрау Хазел, вы можете дальше оставаться в кровати.
– Почему? – пробормотала Хелен, еще не проснувшись до конца.
– Вы сегодня не сможете уехать. Всю ночь шел снег. Сани не поедут в это утро на станцию. Даже снегоочиститель не начнет работать, пока не кончится снегопад.
Хелен подошла к окну, и у нее замерло сердце. Глубокие белые сугробы возвышались повсюду, и гигантские хлопья снега все еще продолжали падать.
В отчаянии она обратилась к пожилой женщине:
– Я должна поехать, – сказала она. – Дети остались без еды, и я обещала им вернуться к вечеру. Они будут сильно волноваться, если я не приеду. Бог поможет мне, и если я выйду прямо сейчас, я смогу успеть на дневной поезд до Франкфурта.
– Фрау Хазел, у вас с собой по крайней мере 40 килограммов продуктов, а дорогу, по которой вам нужно идти, совершенно замело. Если что–нибудь случится с вами, я себе этого никогда не прощу.
– Я должна идти, – твердо сказала Хелен.
Видя, что Хелен совершенно невозможно отговорить, фрау Йост приготовила ей плотный завтрак из вареного картофеля со сливками, хлеба, домашнего сливового джема и кофе. Пока молодая женщина завтракала, фрау Йост сходила в кладовую и вернулась, неся сушеные яблоки, груши, чернослив, орехи и целый пирог с маком.
– Небольшое угощение детям, – сказала она, расталкивая гостинцы во все оставшиеся свободные места итак уже распухших сумок.
Хелен не могла не расплакаться от умиления:
– Как мне благодарить вас?
– Не нужно меня благодарить, – сказала фрау Йост, у нее самой глаза были мокрыми от слез. – Я рада помочь. Просто окажите услугу кому–нибудь еще, когда у вас будет возможность. Пусть Бог защитит вас.
Хелен обняла пожилую чету и отправилась в путь. Дойдя до поворота дороги, она оглянулась в последний раз. Старики все еще стояли на крыльце и смотрели ей вслед. Хелен помедлила несколько мгновений, осматривая пейзаж: ставшую родной деревню, покрытую снегом, в которой она провела долгие мучительные месяцы войны. Она помахала старикам рукой, и они ответили ей тем же. Затем она отвернулась и зашагала в гору. Она тогда еще не знала, что это был последний раз, когда она видела Йостов.
Тем временем снег все продолжал падать, и вскоре Хелен уже ничего не видела на десять шагов перед собой. Ей было все трудней и трудней переставлять ноги, и ноша тянула ее вниз. «Дорогой Господь, – взмолилась она, – помоги мне, дай мне силы!»
Ее конечности ныли от боли, когда она с трудом вытаскивала то одну, то другую ногу из глубокого снега. Дышать стало тяжело, морозный воздух проникал в легкие, причиняя острую боль, будто кто–то резал их ножом. Она достигла холма, за которым начинался лес, и по мере того, как она поднималась, ноша тянула ее вниз еще больше.
«Господи, помоги мне, иначе кто мне еще поможет?»
В какое–то мгновение Хелен поняла, что не может идти дальше. Колени начали подкашиваться, и, сильно испугавшись, она кое–как доковыляла до камня–указателя, который стоял у дороги. «1 миля до станции», – прочитала она. Устало прислонившись к указателю, она положила рюкзак сверху. Когда ее сумки выскользнули из рук, они почти потонули в глубоком снегу. Она на мгновение закрыла глаза. «Мне нельзя засыпать… Мне нельзя засыпать… Мне нужно несколько минут, чтобы перевести дыхание, и я пойду дальше».
Мысли уносили ее к голодным детям, оставшимся дома. Она снова сомкнула глаза, но в следующий момент с силой заставила их открыться. «Если я усну, то могу уже больше никогда не проснуться». Она начала чувствовать, как ее укутывает непреодолимо притягательное и уютное тепло. Ее глаза снова закрылись, но на этот раз уже надолго.
Снег падал, укрывая ее своим покрывалом. Очень скоро она стала походить на покосившееся дерево, обычную деталь безмолвного пейзажа. Хелен видела сон, в котором она стояла среди снегопада, и большие хлопья, кружась, опускались с неба. В следующий момент она уже находилась в столбе света, и, когда оглянулась вокруг, ее окружали уже не падающие снежные хлопья, но ангелы в белых одеждах.
«Какой мир, – думала она, – какой прекрасный мир!»
Гул приближающегося мотора прервал ее сон, и она резко проснулась. Грузовой автомобиль с трудом поднимался в гору. Она попыталась поднять руку, чтобы попросить водителя остановиться, но ее одеревенелые конечности не повиновались ей. В отчаянии она заметила, что грузовик продолжает медленно двигаться дальше, и сон снова окутал ее.
Вдруг какой–то голос сказал: «Сейчас ты увидишь чудеса Божьи». «Смогу ли я оказаться снова дома?» – спросила она у голоса.
Ответ последовал: «Твои страдания уже почти закончились – подожди еще чуть–чуть».
Твердая рука трясла ее за плечо. Каждый раз она пыталась поднять голову, но опять склоняла ее. Ее снова и снова пытались растрясти.
«Оставьте меня одну, – думала она, – здесь так чудесно и тепло, и у меня совсем нет сил двигаться».
– Проснитесь, проснитесь, – продолжал повторять резкий голос. – Вы должны проснуться. Вы почти совсем замерзли!
Раздосадованная, она наконец открыла глаза и увидела человека, стоящего перед ней.
– Я остановил свой грузовик на вершине холма, – сказал он, – я не мог остановить его прямо здесь, иначе я уже никогда бы не сдвинул его с места. Пойдемте со мной, я подвезу вас.
Машинально она попыталась встать прямо, но ее закоченелое тело совершенно не слушалось. Водитель понял, что ей нужна помощь, взял ее сумки и рюкзак и отнес к грузовику. Затем он вернулся за ней и осторожно помог добраться до кабины. Там он напоил ее горячим чаем из термоса, закутал одеялами и включил обогреватель на полную мощность перед тем, как продолжить путь.
– Вы оказались недалеко от того места, где я проезжал, – сказал он, – мне показалось, что вы уже замерзли до смерти. Я еле увидел вас, вы были полностью покрыты снегом. Что вы здесь делаете в такой день?
Хелен начала согреваться. Она рассказала ему о своих четырех голодных детях, которые остались дома, и о своих попытках достать для них пищу.
– Спасибо вам, что подобрали меня. Бог послал вас, чтобы помочь мне, – заключила она, – я знаю, что не должна была отдыхать. Но я была такой уставшей. Как только я остановилась, тепло нахлынуло на меня. Я не смогла побороть свой сон. Вы бы мне очень помогли, если бы подбросили до вокзала.
– Видите ли, – сказал он, – самое интересное в том, что я никогда не езжу по этой дороге. Сегодня первый раз, когда я выбрал ее. Везти вас до вокзала совершенно бессмысленно. Мне известно из достоверных источников, что все поезда обыскиваются. Все продукты, добытые нелегально, конфискуются. Будет досадно потерять все то, что досталось вам так нелегко. В любом случае, где вы живете?
– В Эшершейме. На окраине Франкфурта.
– Я довезу вас туда. Эшершейм не так далеко от того места, куда я еду.
С благодарностью Хелен согласилась. Сейчас она рассмотрела водителя более внимательно. Средних лет, ничем не примечательный, просто одетый, с грубыми руками и темными волосами, посеребренными сединой, возможно, женатый и воспитывающий собственных детей. Теперь он стал более молчаливым и начал отвечать на ее вопросы односложно. Наконец она сдалась и задремала. А проснулась, когда грузовик остановился.
– Ну, вот мы и приехали, – сказал водитель, заглушив мотор. Он выгрузил ее сумки, а потом помог спуститься с высокой подножки.
Она с благодарностью пожала ему руку.
– Я даже не знаю, как отплатить за вашу доброту.
– Я рад, что нашел вас до того, когда стало бы слишком поздно. В будущем оставайтесь дома в такую плохую погоду. Ну, а теперь мне пора ехать.
Кивнув на прощанье головой, он залез в кабину. Хелен наклонилась, чтобы надеть рюкзак, все еще удивляясь тому, насколько благополучно она добралась. Женщина повернулась, чтобы в последний раз взглянуть на удаляющийся грузовик. Она посмотрела на дорогу. Там не было никакого грузовика. И не было никаких следов от колес на свежевыпавшем снегу!
ГЛАВА 19
ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ ИЗ АМЕРИКИ
Вконечном итоге запас продуктов, привезенный из Эшенрода, закончился, и семья вновь начала голодать. Но Господь никогда не перестает заботиться. Верные члены церкви продолжали отдавать десятину продуктами – здесь кочаном капусты, там – несколькими картофелинами.
Однажды Франц принес домой мешок, в котором было 4,5 кг бобов. Как восхитительно они пахли, когда Хелен готовила их! Она разложила бобы на тарелки, но дети потеряли аппетит, когда заметили плавающих на поверхности личинок мух. В конце концов голод победил. Дети выловили личинок и ели спокойно.
Иногда и в серости есть яркие пятна. Это было обязанностью Лотти – каждый день ходить по две мили в Хугельштрассе, чтобы обеспечивать семью молоком. В один пасмурный день, прорываясь сквозь непогоду, несколько джипов, заполненных американскими солдатами, пронеслась мимо Лотти. Что–то коснулось ее тела. Подняв взгляд, она увидела молодых солдат, машущих ей. На земле вокруг нее лежали пайки, которые она видела впервые в жизни. С радостью схватив разноцветные конфеты, она положила их глубоко в свой пакет.
Однажды ранней весной Хелен захотела приготовить соус, используя овсяную муку, для чего послала Герда на арендованный ими участок земли посмотреть, есть ли достаточно большие стебли ревеня для сбора. Внимательно осмотрев весь огород, Герд увидел только побеги ревеня.
Опечаленный, с трудом пробираясь по грязной тропинке, он увидел одиноко стоящего на поле американского солдата, в руках которого был большой коричневый бумажный пакет. Солдат кивком головы поманил Герда и передал ему этот пакет:
– Пожалуйста, отнеси это своей маме прямо сейчас, – сказал солдат на чистом немецком языке.
Ошеломленный, Герд взял пакет и нетвердой походкой пошел домой.
Внутри пакета члены семьи обнаружили запас продуктов на неделю: консервированную икру, сухое молоко, масло, сухофрукты и муку.
– Герд, ты поблагодарил этого мужчину?
– Нет, мам, я так растерялся, что не знал, что сказать.
– Немедленно возвратись и поблагодари его. Это ответ на наши молитвы.
Герд вернулся, но как бы далеко он ни всматривался в поле, там никого не было.
Немного позже Хелен послала Герда в подвал за картошкой на завтрак. Герд тщательно искал что–то съедобное, но полки в подвале были пустыми и мешки тоже. В одной из бочек он нашел всего лишь одну маленькую картофелину. Хелен разрезала ее на шесть кусочков и поджарила на завтрак. Один маленький ломтик картошки на человека.
В то утро Франц провел долгое время в молитве благодарения. Он напомнил Богу о Его помощи на протяжении всех этих тяжелых лет и попросил Господа продолжать поддерживать их семью. С голодными желудками дети ждали окончания долгой молитвы отца.
После Хелен сказала:
– Кушайте очень медленно. Бог дал вам 32 зуба, значит, жевать каждый кусочек нужно 32 раза. Если вы будете есть медленно, еда больше насытит вас.
Дети ели медленно, но, встав из–за стола, все равно остались голодными. Старший ребенок пошел в школу. Немногим позже Франц отправился на велосипеде нанести несколько пасторских визитов.
– Я приеду в полдень, можете готовить обед к этому времени, – сказал он.
Хелен, закатив глаза, сказала:
– Я постараюсь, если найду что–нибудь съестное. Помнишь, что у нас есть из еды?!
Хелен провела утро, занимаясь домашними делами, в то время как Сьюзи вытирала пыль и полировала мебель. Сердце Хелен чувствовало, что дети будут ужасно голодными, когда вернутся из школы.
В четверть двенадцатого она решила подогреть воду и немного подсолить ее. «Что ж, представим себе, что это суп», – подумала она.
Наполнив водой чайник, Хелен посмотрела в кухонное окно и заметила, что почтовый фургон проехал вокруг их дома. С любопытством Хелен наблюдала, как почтальон взял гигантский пакет. «Интересно, для кого это?» – подумала она и, повернувшись, поставила чайник на плиту.
Раздался звонок в дверь. Сьюзи пошла, чтобы посмотреть, и сразу же прибежала к Хелен.
– Мамочка, там тебя спрашивает какой–то мужчина.
Хелен подошла к входной двери, где почтальон протянул ей книгу регистрации доставленных отправлений для подписи.
– Фрау Хазел, у меня для вас передача из Америки. Пожалуйста, распишитесь здесь.
– Ох! – растерянно произнесла Хелен. – Если это из Америки, это не для нас. Мы не знаем никого оттуда. Должно быть, это ошибка.
– Это для вас, посмотрите. Тут ваш адрес, не так ли? – сказал почтальон.
Хелен повернула коричневую обертку. Адрес был написан большими печатными буквами: Семье Хазел, Франкфурт на Майне, Нусцайль, 91. Это не могло быть ошибкой. Озадаченно она смотрела на сверток. На обертке жирным шрифтом было написано:
ПОДАРОЧНЫЙ ПАКЕТ.
Лицо Хелен побледнело. Она ухватилась за дверной косяк для поддержки. Английское слово «подарок» на немецком означает «яд», чего Хелен знать не могла.
Находясь в смятении, Хелен сказала:
– Зачем нам прислали отравленный сверток из Америки? Кто хочет нашей смерти? Мне не нужна эта посылка!
Почтальон улыбнулся:
– Фрау Хазел, по–английски это означает «подарок»!
– Ох, тогда я принимаю его, – взволнованно дыша, сказала Хелен.
В шоковом состоянии она расписалась за посылку и перенесла тяжелый сверток на кухонный стол. Хелен отрезала грязную перевязочную веревку и разорвала оберточную бумагу.
Картонная коробка была доверху наполнена едой! Мешок пилсбургской муки, жестяная банка кулинарного жира «Криско», макароны, сушеное молоко, консервированная икра, рис, сахар, сушеный картофель, печенье, суповая смесь, орехи, калифорнийский инжир и другие фрукты. Волшебный шуршащий пакет был упакован какими–то господином и госпожой. Стол ломился от яств! Хелен почувствовала дрожь в коленях и быстро присела.
«Спасибо, Господи! – искренне произнесла она. – Почему я всегда сомневаюсь в Тебе? Подарок из Америки! Ты обещал, что перед тем, как мы воззовем, Ты ответишь. Этот сверток несколько недель путешествовал через океан, и мы не знали тогда, что будем так нуждаться в этот день. Но Ты знал все наперед!»
Хелен вскочила, оставалось всего несколько минут до полудня. Соленая вода уже закипела. Быстро закинув макароны, она положила тушиться в другую кастрюлю несколько слив. И скоро восхитительный запах наполнил весь дом.
В дверь снова позвонили – два коротких звонка и один длинный – семейный сигнал. Дети вбежали в дом.
– Ой, мама, – закричали они, – мы такие голодные! И где–то готовят прекрасную еду!
– Заходите на кухню, – лучезарно улыбаясь, сказала Хелен, – у меня есть для вас сюрприз».
Глаза детей округлились от богато накрытого кухонного стола. Теперь они поняли, что это их собственная еда пахла так, что было слышно даже во дворе. Все расселись вокруг стола, и впервые за неделю каждый почувствовал сытость.
После обеда семья занялась исследованием происхождения этого мистического свертка. Очень тщательно, складывая кусочки порванной упаковки, они расшифровали адрес отправителя. Имя, улица в городе Лоди, штат Калифорния. Они никогда раньше не слышали об этом городе и никого не знали оттуда. Незамедлительно они написали благодарственное письмо, в котором рассказали о загадочном подарке и удивительном его прибытии.
Прошло несколько месяцев, но ответа не было. Не думая, что в Лоди может быть большая численность немецкого населения, члены семьи решили, что отправитель, возможно, не понимает немецкого. Поэтому они написали второе письмо и попросили члена церкви перевести его на английский язык. По прошествии шести месяцев письмо вернулось порванным, на грязном конверте стояла большая красная печать почтовой службы: «Возврат отправителю. Адрес неизвестен». Кто же был этот мистический покровитель?
Год спустя после получения загадочного пакета другой сверток прибыл из Лоди, штат Калифорния. В этот раз отправителем была Лилиан Банч, проживавшая по другому адресу. И снова на пакете большими буквами было написано ПОДАРОЧНЫЙ ПАКЕТ.
В панике Хелен забыла, что говорил ей почтальон в прошлый раз.
– Держитесь подальше от этого свертка, или мы все умрем! – прокричала она детям.
– Мама, все хорошо.
К счастью, Курт учил в школе английский язык и смог уверить ее, что английское слово gift означает «подарок».
– Да, конечно! – облегченно сказала Хелен, распаковывая сверток. И снова там была еда.
Как и в прошлый раз, Хазелы составили благодарственное письмо, на которое получили ответ.
Лилиан узнала, что у Хазелов есть трехлетняя дочь Сьюзи, и написала, что у нее есть трехлетний сын Том. И с этого времени она отправляла вместе со свертком еды маленькую игрушку. Один раз это был набор оловянных кукол и Микки–Маус. Дети были заинтригованы и озадачены – в Германии ничего не было известно о том, кто такой Микки–Маус.
В следующий раз подарком были четыре картинки – пазлы, состоящие из семи больших деталей. Снова и снова Сьюзи складывала их вместе и изучала полученные картинки: милая девочка со светлыми кудрявыми волосами в кружевном розовом платьице играла с кукольным домиком; веснушчатый мальчик сгребал листья в крошечную тачку рядом со своим дощатым домиком. Смысл картинок был причудливый и незнакомый для Сьюзи, это было чем–то, чего она никогда раньше не видела: страна, не разрушенная войной.
Другой пакет содержал в себе трехдюймового пупса и какую–то странную принадлежность, при нажатии на которую внутри нее начинали работать лопасти. И никто не мог понять, что же это такое. Играя с этой вещью, Сьюзи изображала, что взбивает крем или точит карандаши. И только когда Сьюзи посетила Америку в 15 лет, ей открыли истинное значение вещи: это была игрушечная газонокосилка.
Но наиболее невероятной вещью, полученной Сьюзи, были маленькие небесно–голубые санки с колесами, двумя желтыми сиденьями, причудливо украшенные. Святой Бернард тянул эти санки за красные ремни, а двое маленьких детишек поднимали руки, когда игрушечные санки скользили. Вся эта игрушка помещалась на маленькой ладошке Сьюзи.
На протяжении нескольких лет передачи Лилиан приходили в определенные промежутки времени и всегда состояли из наиболее необходимых продуктов питания. В дополнение к игрушкам для Сьюзи в подарке были и другие приятные вещи: кусок шоколада Херши или мешочек с леденцами. Иногда еда озадачивала, как, например, банка, наполненная густой коричневой пастой. Лотти взяла маленькую ложку в рот и поняла, что хотя у этой еды приятный вкус, она прилипает к небу. Так Хазелы познакомились с ореховым маслом.
По прошествии многих лет, когда страна восстановилась от войны, голод больше не представлял постоянной угрозы для населения. В шесть лет Сьюзи была готова пойти в школу, когда подхватила сильный кашель. Дни и ночи сильные приступы кашля не позволяли ей нормально дышать. На протяжении недель ей казалось, что она вот–вот задохнется. Мама и Лотти по очереди сидели возле ее кроватки и вытирали пот с посиневшего от кашля личика Сьюзи.
Наконец она выздоровела, и Хелен выложила вещи, которые были необходимы для школы. На протяжении болезни дочери Хелен стирала и гладила ее вещи, и теперь настало время надеть их на Сьюзи.
– О, ужас! – воскликнула Хелен. – Лотти, посмотри! Сьюзи выросла из своих вещей, пока болела!
– Занятия в школе начинаются завтра, – сказала Лотти, – что же нам теперь делать?»
Этим же днем пришла посылка от Лилиан Банч. Такие дни всегда были праздником, и снова вся семья собралась вместе, ожидая с нетерпением, когда подарок будет распакован.
Когда же упаковка была разорвана, возник знакомый им запах, ассоциирующийся с Америкой.
Возбуждение ушло, уступив место всеобщему удивлению. Впервые за три года коробка была заполнена не едой. Вместо еды в ней находилось платье на шестилетнюю девочку: оно было в сине–белую полоску с белым нагрудником, отделанное кружевом, с буфами на рукавах и красными лентами, завязывавшимися на спине. Это платье было точно таким же, как на картинке пазла. Никто в Германии не имел столь прекрасной одежды.
Не веря своим глазам, Сьюзи наблюдала, как распаковывали эту удивительную коробку. С самого дна коробки достали маленький красный кардиган.
Эта красная кофточка сразу же привлекла внимание Сьюзи. Из всех вещей она более всего полюбила именно этот кардиган. Сьюзи носила эту кофточку до тех пор, пока ее рукава не протерлись, и Хелен пришлось отрезать их, сделав из него свитер с короткими рукавами. Он прослужил еще один год. Но после он выглядел поношенным и маленьким. По–прежнему Хелен никак не удавалось уговорить Сьюзи избавиться от этой вещи.
