Текст книги "Пределы страсти"

Автор книги: Сьюзен Суон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Рут улеглась на подстилку из сухих листьев и мха. Если бы не пульсирующая «киска» и слабые запахи спермы и мужского пота, она могла бы поверить, что все это ей почудилось. Что с ней происходит? Она не узнавала себя. Никогда и никому она так не отдавалась. Более того, ее страсть осталась неутоленной. Осторожно она сунула руку между ног.

«Киска» горячая, половые губы раздуты, влагалище только и ждет, чтобы его заполнили. Она ввела в него палец, удивившись упругости внутренних стенок. К первому пальцу присоединился второй. Рут начала ритмично гонять их взад-вперед. Потом еще шире развела бедра, выгнула спину. Это невероятно. Почему она не чувствует никакой вины? Раньше все было наоборот. Поэтому мастурбировала она крайне редко. Указательным пальцем второй руки она начала похлопывать по клитору, чувствуя, как он увеличивается в размерах под ее прикосновениями. А потом двумя пальцами стала потирать его с двух сторон. Как же ей было хорошо! Дыхание Рут учащалось.

Живительный сок покрыл ее пальцы, она вытащила их, чтобы помазать клитор. Напряжение нарастало. Она удвоила усилия и скоро кончила, огласив джунгли победными криками. Обнаженная, она заснула еще до того, как пот высох на ее теле.

* * *

На следующее утро Рут выбралась из-под корней дерева и огляделась. Джунгли купались в солнечном свете. Она глубоко вдохнула. Воздух пах ванилью, легкий ветерок ласкал кожу. Она убедилась, что процесс, начавшийся ночью, продолжается. Внутри развязывался тугой узел: джунгли предъявляли на нее свои права.

Решив не одеваться, она засунула вещи в рюкзак. Потянулась за тюбиком с солнцезащитным кремом, но ее рука замерла на полпути. Импульсивно, не отдавая себе отчета в том, что делает, Рут раскидала толстый слой листьев под ногами, добралась до влажной земли. Набрав полные пригоршни, начала втирать ее в кожу, пока все тело не покрылось черным слоем. Земля приятно холодила кожу. Высохнув, она стала естественной защитой как от солнца, так и от укусов насекомых.

Когда Рут вспомнила о ночном происшествии, губы ее разошлись в улыбке. Энергия переполняла ее. Она знала, что обязана найти Мэтсона и доказать ему, что он недооценивает современных женщин. Да только как это сделать?

И тут она заметила сломанную ветку. А на мягкой земле – отпечаток босой ступни Мэтсона. Присмотревшись, нашла новые следы, которые он оставил, уходя от шалаша. Уверенности в ней прибавилось, и она двинулась следом. Шагая, то и дело натыкалась на кусты и деревья с плодами и ягодами. Интуитивно знала, какие съедобные, а какие – нет. Сорвала с десяток ягод, похожих на вишню, набила ими рот – сладкими, как сахар. Красный сок стекал по подбородку, капал на грудь. Джунгли уже казались ей родным домом.

Солнце еще стояло низко. Рут прошла мимо поросших мхом валунов, отбрасывающих длинные тени. Совсем рядом вдруг запела какая-то птаха. Тут же Рут услышала какой-то странный звук и замерла, внюхиваясь в воздух, словно кошка. Низко пригнувшись, нырнула в заросли лиан, вышла на маленькую полянку. Вдали поблескивал маленький пруд. Рядом с ним, на плоском, согретом солнцем камне, Рут увидела две фигуры.

Она прижалась к стволу дерева, чтобы не попасться им на глаза. Но две обнаженные женщины не замечали ее. Они забыли обо всем на свете, занятые только собой. Глаза Рут широко раскрылись, когда она увидела, с какой звериной страстью целуются Нэнси Броуген и Сара Рейнолдс. Неужели джунгли изменили их? Рут зачаровали их ленивые неторопливые движения, грация, с которой они прижимались друг к другу.

Рука Нэнси скользнула между бедер Сары, и та громко застонала от наслаждения. Нэнси что-то зашептала на ухо Саре, и ее пальцы все глубже зарывались в курчавые волосы лобка подруги. Захваченная этим удивительным зрелищем, Рут не сразу поняла, что не она одна наблюдает за женщинами. Еще одна фигура притаилась в кустах. Мэтсон! Кто же еще. И она знала, что ее он не заметил.

Яростное возбуждение охватило Рут. Ей представился блестящий шанс застать его врасплох. Она попятилась, а потом начала обходить полянку. Приблизившись к тому месту, где стоял Мэтсон, она легла на живот и медленно поползла вперед. До нее доносились стоны Сары и крики Нэнси. Приподняв голову, она увидела, что Нэнси стоит на коленях между бедрами Сары, а ее голова ритмично поднимается и опускается: она вылизывала «киску» другой женщины.

Рут улыбнулась. Мэтсон наверняка смотрит на них во все глаза, ожидая пока они кончат, чтобы внезапно появиться рядом и потребовать свою долю удовольствия. Что ж, его ждал неприятный сюрприз.

Она уже видела его. Он устроился под олеандром. Медленно, бесшумно Рут приближалась к нему. Крики и стоны женщин становились все громче. Рут уже подошла к Мэтсону так близко, что слышала его учащенное дыхание и не сомневалась, что у него уже все стоит. Она буквально чувствовала его возбуждение, ощущала биение сердца. Ни на секунду не задумавшись о том, откуда у нее взялась такая сверхчувствительность, Рут метнулась сквозь высокую траву и, словно из-под земли, выросла перед Мэтсоном.

Его лицо побледнело как мел. Челюсть отвисла. На мгновение она даже подумала, что его хватит удар. Слово слетело с губ Мэтсона. Она никогда его не слышала, но поняла, что это имя древней богини.

Она кивнула и вытянула руку.

– Я заявляю мое право на тебя.

Медленно, словно во сне, Мэтсон опустился на колени. На его лице отражались благоговейный трепет и страсть.

– Что… что ты потребуешь от меня? – промямлил он.

Рут взмахнула рукой, наслаждаясь своей властью. Ее груди напряглись, соски затвердели. Она забыла, как она выглядит, с всклокоченными волосами, покрытая серым налетом высохшей земли. Но изумление, застывшее на лице Мэтсона, подсказало ей, что к чему: если раньше он не сомневался, что древние легенды – выдумка, то теперь ей удалось убедить его в обратном.

– На спину, – приказала она. – Ложись на камень.

Мэтсон безропотно подчинился. Лег спиной на валун, чуть торчащий из земли, голова и руки повисли в воздухе, мускулистые бедра разошлись, ступни упирались в землю, стоящий член нацелился в небо. Одним движением Рут оседлала его. Глядя вниз на его бледное лицо, почувствовала, что ее переполняет энергия. Энергия джунглей.

Медленно, очень медленно она начала усаживаться на его торчащий конец, направляя его в свое горячее и жаждущее влагалище. Мэтсон сдавленно вскрикнул, замотал головой, замахал руками. А Рут безжалостно понеслась на нем вскачь, то поднимаясь на всю длину члена, то до упора вгоняя его в себя.

Она ничего не позволяла Мэтсону, все наслаждение предназначалось исключительно ей. Пот ручьями стекал по коже, размывая засохшую землю. Сильные мышцы влагалища обжимали его член, выдаивая досуха, грудь Мэтсона вздымалась, воздух со свистом вырывался из горла, он едва не плакал от экстаза. Но она не знала жалости. Да и Мэтсон не просил пощады. Конец его сохранял твердость, и Рут скакала и скакала на нем, вскрикивая от наслаждения, когда чувствовала, как в нее извергается сперма.

Оргазм за оргазмом сотрясал ее, она едва не теряла сознание от сексуального насыщения, от чувства превосходства над Мэтсоном. Она низвела его до органа, предназначенного для получения удовольствия.

И уже почти загнав Мэтсона, Рут внезапно ощутила на себе чьи-то взгляды. Подняла голову и увидела, что совсем рядом, в двух футах, обнявшись стоят Сара и Нэнси. Обе изумленно таращились на нее.

– Господи, Рут? – Нэнси широко улыбнулась. – Ну кто бы мог подумать!

Рут почувствовала, как ее мозг освобождается от застилавшего его тумана. Джунгли отпустили ее, вернее, она вновь отделилась от них. Услышала стрекотание насекомых, крики птиц, шум водопада. Она медленно выпрямилась, опавший член Мэтсона вывалился из нее. По бедрам побежали серебристые ручейки спермы, но она не обратила на них ни малейшего внимания, улыбаясь женщинам. Мэтсон с трудом поднялся с камня. Опустившись на колени, нарвал мягкого мха и начал вытирать ее бедра.

– Я тебя обожаю, – бормотал он. – Обожаю. Никому не удавалось объездить меня. Я ждал тебя всю жизнь.

Нэнси изогнула бровь.

– Как я понимаю, чек твой. Но почему-то мне представляется, что о работе тебе больше думать не придется. Ты понимаешь, какую ты отловила рыбку, сладенькая?

– Будь уверена, – ответила Рут, глядя на мужчину, стоявшего на коленях у ее ног.

Внешне он совсем не изменился. Разве что выгоревшие от солнца волосы потемнели от пота. Но Рут знала, что перед ними совсем другой человек. Осознание женской силы разительно изменило его. Поэтому она и была спокойна за свою судьбу.

Она знала, что больше ей не придется подавлять себя, чтобы подняться еще на одну ступеньку служебной лестницы. Она знала, что теперь никогда не расстанется с тем, что обрела в джунглях. Не оглядываясь, Рут пошла к пруду. Войдя в воду, начала смывать с себя землю. Длинная тень упала на нее.

– Позволишь присоединиться к тебе? – В голосе Мэтсона слышались почтительные нотки.

Рут улыбнулась ему:

– Присоединяйся. И я думаю, что теперь мне следует звать тебя Джоэл. Поскольку мы уже близко знакомы и скорее всего еще долго не расстанемся.

КОРМИЛИЦА

Джоанна стояла на обочине, ожидая почтовой кареты. Время приближалось к полудню, и солнце едва не прожигало ее соломенную шляпку.

Она уже валилась с ног от усталости, а путь предстоял неблизкий. Джоанна понурилась. Ей оставалось только ждать. Хорошо хоть фермер обещал встретить ее у почтовой станции и на телеге довезти до своего дома.

Джоанна понимала, что удача благоволила к ней. Нынче кормилицы требовались не так часто, как раньше. Она достала ломоть хлеба и кусок сыра, которые взяла с собой в дорогу. Съела, вытащила пробку из кожаной бутыли, но воды в ней уже не осталось. Вздохнув, Джоанна пожевала травинку. Сок не вода, но все-таки утолил жажду.

Через полчаса до нее донесся грохот катящихся по дороге обитых железом колес. Облако пыли она увидела гораздо раньше самой кареты. С трудом встала, подняла с земли свои вещи. Когда почтовая карета остановилась, подхватила юбки, чтобы забраться в нее. Набухшие груди вжались в лиф. Джоанна поморщилась.

В карете ее встретила жуткая духота. Пахло кожей, табаком, потом. Лошади мерно шагали по дороге, позвякивая упряжью. Джоанна попыталась открыть одно из двух окон, но их давно заклинило. Она закрыла глаза, откинулась на спинку сиденья. Носовой платок, который она сжимала в руке, уже промок от пота.

Кроме нее, в карете сидел только один пассажир, крепкий деревенский юноша. Он спал, сморенный духотой. Джоанна открыла глаза, посмотрела на него. Широкие плечи, мускулистые ноги. Грубоватое, но приятное лицо под копной растрепанных светлых волос. «Цвета спелой пшеницы, – подумала она. – Должно быть, фермер».

Джоанна чуть не вскрикнула от резкой боли в грудях, раздувшихся и затвердевших: она не опорожняла их уже добрых двенадцать часов. Во впадину между ними потек ручеек пота. Джоанна промокнула пот, начала обмахиваться платком в напрасной надежде, что ветерок охладит кожу.

За окном лес уступал место полям, которые вновь сменялись лесом. Время от времени попадались фермерские домики, выкрашенные в пастельные тона. Предпочтение отдавалось розовому, синему, желтому. Глядя на них, Джоанна тяжело вздохнула.

В деревню, где ей предстояло работать, она доберется только ранним утром. Если б только в почтовой карете не было так жарко и душно, она могла бы поспать. Но она бодрствовала, а потому ни на секунду не могла забыть о распирающей боли в груди. И выход тут был только один: сцедить избыток молока.

Она искоса взглянула на спящего фермера. Его голова упала набок, рот приоткрылся. Он негромко похрапывал.

Приняв решение, Джоанна распустила шнурки. Сорочка с низким вырезом у сосков уже намокла от молока. Шнурки оставили красные полосы на нижних полукружиях грудей. Джоанна распахнула лиф, вывалила груди на свободу.

– Слава Богу, – выдохнула она.

Кончиками пальцев начала осторожно разглаживать покрасневшую кожу. Пот выступил на ее верхней губе, жар растекся по телу, но боли в груди ослабли.

Она глубоко вздохнула и подняла голову, прикрыв ладонями сочащиеся молоком соски. И встретилась взглядом с молодым фермером. В смущении отвернулась, попыталась запахнуть лиф, но, похоже, опоздала. Он видел. Джоанна искоса взглянула на фермера и обнаружила, что он сочувственно смотрит на нее.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил он.

Поначалу она и не знала, что ответить. Понимал ли он, что ее мучит?

– Моя сестра недавно родила. Я знаю, какие боли испытывает женщина, когда ее груди полны молока, а ребенок не хочет есть.

Добродушный голос, тревога, отражавшаяся на лице, убедили Джоанну, что юноша действительно хочет помочь. И тут же боль с такой силой прострелила один из сосков, что кормилица едва подавила вскрик. Нет, этот юноша не мог причинить ей зла, решила она и, опустив глаза, кивнула. Румянец медленно расползся по ее щекам. Она не смогла заставить себя объяснить ему, что надо сделать, чтобы облегчить ее боль.

Но молодой человек уже шагнул к ней, опустился на колени. Дрожащими пальцами Джоанна приподняла одну из грудей. На белоснежной коже выделялись синие вены, темный сосок, налитый молоком, стоял торчком.

Юноша потянулся к нему.

– Какая прелесть, – пробормотал он, потом открыл рот.

Джоанна положила сосок ему на язык, и он сомкнул губы.

Осторожно начал его посасывать, но давление, распирающее грудь Джоанны, не уменьшалось. Через минуту-другую она дернулась. Молодой человек отпустил сосок, вопросительно посмотрел на кормилицу.

– Что такое? Я что-то делаю не так? – По голосу чувствовалось, что он очень хочет помочь.

Джоанна улыбнулась, очарованная его застенчивостью.

– Я вижу, ты уже давно не сосал грудь. Наверное, с самого детства. Похоже, придется тебя учить. – Практическая сторона взяла верх. – Как тебя зовут?

– Хеймиш. Хеймиш Сэйер.

– А я – Джоанна. Давай-ка устроимся поудобнее, Хеймиш. И я объясню тебе, что надо делать.

Хеймиш снял куртку из грубого твида, оставшись в полосатой рубашке. Чистенькой, выглаженной, но потертой на воротнике. От его сильного молодого тела на Джоанну словно пахнуло цветами бузины. Она села на пол.

– Значит, так. Ложись рядом со мной. Сюда. Возьми в рот весь сосок, а не его кончик. Языком придавливай его к нёбу. И соси сильнее. Нежность тут ни к чему.

Хеймиш в точности выполнил ее указания, на мгновение выпустил сосок изо рта, вскинул глаза на Джоанну.

– Так?

Джоанна почувствовала покалывание, указывающее на то, что молоко вот-вот потечет.

– Да. У тебя получается. Продолжай в том же духе.

Джоанна закрыла глаза, как только грудь начала освобождаться от молока. Освоив технику, Хеймиш жадно сосал, с видимым наслаждением проглатывая содержимое. Вторая грудь дожидалась своей очереди, роняя на живот Джоанны редкие капли. Кормилицу это раздражало и она повернулась, чтобы взять тряпочку и остановить эту капель.

Но в горле у Хеймиша что-то булькнуло, он поднял руку, начал нежно поглаживать второй сосок, и молоко потекло по его пальцам. Ему это, похоже, нравилось. Джоанна расслабилась, удовлетворенно вздохнула. Тишину нарушало лишь чмоканье Хеймиша.

В какой-то момент он перестал сосать, посмотрел на Джоанну и улыбнулся. Тоненькая струйка голубоватого молока стекала из уголка рта. Совсем как младенец, подумала Джоанна и ладонью вытерла молоко.

– Нравится? – игриво спросила она.

– Такое теплое и сладкое. Я даже не ожидал.

Вскорости Хеймиш опорожнил одну грудь и, пристроившись с другой стороны, принялся за вторую. То ли от жары, то ли от облегчения Джоанна задремала, откинув голову назад. Теплые губы Хеймиша, не знающие устали, также вгоняли ее в сон. А Хеймиш, посасывая одну грудь, рукой тискал вторую, теперь мягкую и податливую.

Почтовая карета медленно тащилась по каменистой дороге, наполненная запахами молока и разгоряченных человеческих тел. Проснуться Джоанну заставили новые ощущения. Одна из грудей посылала по всему телу импульсы наслаждения. Хеймиш высосал все молоко и теперь лизал и покусывал сосок.

Джоанна улыбнулась, вольности Хеймиша нисколько ее не смущали. Действительно, он вел себя как ребенок, хотя давно уже стал взрослым: наевшись, малыши всегда любили немного поиграть. Если ему хотелось потискать ее сосок, она ничего не имела против. И вновь закрыла глаза.

«У него красивый рот, – думала она. – И лицо приятное, пусть и грубоватое». Хеймиш тем временем продолжал покусывать то один, то другой сосок, двумя руками приподнимал заметно уменьшившиеся в размерах груди, сводил их и разводил. И внизу живота Джоанны начал разгораться пожар.

А тут еще Хеймиш, набрав молока полный рот, раскрыл его, и белая струйка потекла между грудей под шнурки лифа. Хеймиш наклонился, начал слизывать молоко, потом недовольно хмыкнул.

– Я не достаю. Мешают шнурки, – с невинным видом сказал он. – Может, распустишь их?

Когда Джоанна выполняла его просьбу, дыхание ее участилось. Но почему нет? Он помог ей, и за это она была ему очень благодарна. А кроме того, прикосновения его рта к коже вызывали такие приятные ощущения.

– Вот, теперь они тебе не помешают.

Хеймиш тут же принялся вылизывать открывшиеся участки живота. На коже остались красные следы от косточек корсета. Хеймиш прошелся по ним кончиком языка. От этих прикосновений Джоанну охватила истома. Они успокаивали и возбуждали. Она уже и припомнить не могла, когда ласки мужчины доставляли ей такое удовольствие.

– Ты могла бы снять юбки, – заметил Хеймиш. – Без них тебе будет прохладнее.

Джоанна не колебалась ни секунды.

– Тогда помоги мне. Юбки у меня тяжелые.

Хеймиш расстегнул застежку на поясе, потом развязал шнурок, удерживающий нижние юбки. Когда он стягивал их, Джоанна приподняла бедра. Панталон она не носила, так что осталась в чем мать родила. Ей бы, конечно, хотелось предстать перед молодым человеком красавицей. Но живот у нее отвисал, форма бедер тоже оставляла желать лучшего, однако Хеймиш и так смотрел на нее во все глаза.

– Господи. О Господи. – Он провел рукой по белоснежной коже бедер, добрался до островка волос. – Джоанна, ты такая красивая.

Искреннее восхищение в его голосе тронуло ее. Неужели он еще девственник?

– У тебя никогда не было женщины, Хеймиш? – мягко спросила она.

Он поник головой, не решаясь посмотреть на нее. А когда заговорил, голос его переполняло желание.

– Никогда. Но я так тебя хочу. Ты покажешь мне, как это делается?

Вихрь эмоций захлестнул Джоанну. В том, что должно было произойти, она не видела ничего предосудительного. Она тоже его хотела, все ее тело жаждало мужчину. И потом, должна же она с ним как-то расплатиться… денег-то все равно у нее не было. «Не остается ничего другого, как расплатиться натурой», – с улыбкой подумала она.

Пригнув его к себе, Джоанна прошлась рукой по щеке, подбородку с жесткой щетиной, заглянула в глаза, потом крепко поцеловала. От прикосновения ее губ Хеймиш страстно застонал. И стон этот невероятно возбудил Джоанну.

Протянув руку к ширинке его кожаных бриджей, она расстегнула пуговицы, достала крепкий молодой член. Учащенное дыхание Хеймиша подсказало ей, что он может кончить, не добравшись до главного.

– Ложись, Хеймиш, – попросила она. – Торопиться не надо. Так будет лучше нам обоим. Это я тебе обещаю.

Когда ее поцелуи и ласки немного успокоили его, она развела бедра и велела ему лечь между ними. Он подчинился, довольный тем, что у него есть наставница. Их окутал густой запах ее мускуса.

– Так пахнут все женщины? – удивленно спросил Хеймиш.

Она кивнула.

– Тебя он пугает, отталкивает? Запах этот нравится далеко не всем мужчинам.

– Нет. Это прекрасный запах. Как у земли и свежего хлеба. Я никогда не видел вблизи женскую… штучку… Могу я?.. Ты позволишь?

– Да, – ответила Джоанна. – Смотри сколько хочешь. Делай что хочешь.

Хеймиш осторожно развел половые губы, присмотрелся. Джоанна едва не выгнула спину, когда он начал нежно поглаживать то, что находилось между ними. Хеймиш, похоже, и не понимал, что доставляет ей удовольствие, проводя толстыми пальцами по нежно-розовой плоти. Его невинность только обостряла ее ощущения.

А когда он наклонился, чтобы приникнуть ртом к ее интимному местечку, Джоанна подумала, что он, должно быть, не видит в этом ничего противоестественного. Многим из ее любовников мысль об этом не пришла бы в голову, а другие посчитали бы, что подобное действо унижает их. Она же учащенно задышала и едва не вскрикнула, когда его язык и губы начали сосать ее «дырочку» точно так же, как недавно сосали сосок.

Вцепившись руками в густые волосы, она понуждала его продолжать начатое. Наслаждение нарастало и нарастало. Под его языком и губами «дырочка» набухала и раздувалась. А потом, возможно, случайно, он прошелся языком по затвердевшей пипочке, ее самому чувствительному местечку. И мощный оргазм потряс ее, застигнув врасплох. Она выгнула спину, изо всех сил вжимая в себя его губы, ахала и кричала, сотрясаемая волнами наслаждения, прокатывающимися по ее телу. Наконец они стихли, и Джоанна медленно пришла в себя.

А Хеймиш улегся на нее, поцеловал в губы, и она почувствовала во рту вкус своей «дырочки». Головка его члена сама нашла влагалище. Положив руки на ягодицы Хеймиша, Джоанна легонько надавила на них, но он, похоже, и сам понял, что нужно делать. Член его до упора вонзился во влажную, горячую, жаждущую «дырочку».

Джоанна подняла ноги и Хеймиш заскакал на ней, как молодой жеребец. К своему изумлению, она почувствовала приближение второго оргазма. И мгновение спустя уже кричала от наслаждения, мышцы ее влагалища с силой обжимали толстый конец Хеймиша, доставляющий ей неземное блаженство.

Лицо Хеймиша светилось от счастья. Рот широко раскрылся, он ахнул и из него вырвался заряд спермы. Какое-то время он метался меж бедер Джоанны, а потом затих. Поднял голову, улыбнулся ей.

– Тебе не пришлось показывать мне все. Кое до чего я дошел сам.

Улыбнулась и Джоанна.

– Это и неудивительно. Ты же мужчина.

– Я сделал все, как надо?

– Да, – выдохнула она. – Даже лучше.

Хеймиш снова поцеловал ее, с любовью и гордостью, его грубые руки погладили волосы Джоанны.

Почтовая карета, покачиваясь, продолжала свой путь, день сменился ночью. Лунный свет посеребрил верхушки деревьев и копны сена. В лесу заухал филин. В карете, обнявшись, спали Джоанна и Хеймиш. Под утро, когда заря уже осветила крыши деревенских домов, обитые железом колеса застучали по вымощенному булыжником двору почтовой станции.

Хеймиш, полностью одетый, помог Джоанне выйти из кареты, протянул ей узел с вещами. Джоанна дрожала от холодного ветра, который гулял по ее голым лодыжкам. Посмотрела на оставшегося в карете Хеймиша, не находя слов. Пришло время расставания, и она внезапно так смутилась, что потеряла дар речи. А впрочем, что она могла ему сказать, кроме «прощай»? Хотя и чувствовала, что этого недостаточно. Она поправила прядь волос, которая выбилась из-под соломенной шляпки, завязала ленты под подбородком.

Увидела, что за воротами стоит телега, на которой сидит фермер, ее новый хозяин.

– Я собираюсь жениться. В следующем месяце, – вырвалось у Хеймиша. Свою тайну он открыл ей с таким видом, будто дарил ей сокровище. – У моей будущей жены есть ферма и маленький ребенок. Ее мужа убили год назад.

Джоанна улыбнулась с легким оттенком грусти. Но потом взяла себя в руки.

– Я желаю тебе счастья. Твоей жене повезло.

– Я живу в соседней деревне. На телеге путь занимает один день. Мы будем соседями. Может…

Кучер щелкнул кнутом, лошади тронули почтовую карету с места.

Джоанна помахала вслед рукой.

– Если тебе понадобится кормилица, ты найдешь меня здесь.

Хеймиш улыбнулся в ответ, вскинул руку. Но она не знала, расслышал ли он ее слова за грохотом обитых железом колес.