Текст книги "Помолвка"
Автор книги: Сьюзен Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
19
Джорджиана спешила на встречу с Ником. Она пробиралась через загроможденный холл Египетского крыла, высоко держа свечу в пыльной темноте. Очки ее то и дело сползали вниз, руки ее дрожали, когда она их поправляла. Она старалась не думать о том, что Ник представит ей доказательство вины Эвелина, в то время как она была уверена, что убийца – Пруденс. Ей больше не хотелось с ним спорить, тем более, что во время споров он постоянно дразнил и искушал ее.
Неожиданно она остановилась и резко повернулась. Что это? Волнение ее подвело или она в самом деле слышала звук шагов? Абсурд. Сзади нее никого не было. Открыв дверь рабочей комнаты, она опустила свечу, потому что в глаза ей ударил яркий свет. Джорджиана вошла и остановилась в изумлении, увидев дорогу света, образованную двумя параллельными рядами подсвечников на таких высоких подставках, что свечи находились почти на уровне ее лица.
Дорога эта вела в библиотеку. Она прошла по ней, заметив, что саркофаг исчез. Должно быть, Людвиг велел переставить его куда-нибудь, но он не оставил бы зажженными все эти свечи. Очевидно, этот театральный жест сделал Ник.
Джорджиана стиснула зубы и вошла в библиотеку. Шкаф с ячейками для хранения папирусных свитков был отодвинут, открыв проход в стене, куда уходили ряды подсвечников. Джорджиана вошла в него и оказалась на небольшой лестничной площадке. С возрастающим любопытством она начала спускаться по узкой лестнице, тоже освещенной светом свечей. Снизу до нее донесся негромкий стук.
Внизу она увидела открытую дверь, за которой раздавался этот стук. Джорджиана вошла в прямоугольную комнату, залитую ярким светом. Она остановилась в дверях и плотно сжала веки, потому что комната была оштукатурена и расписана таким образом, что имитировала египетскую гробницу. Поправив очки, она заметила единственного обитателя этой комнаты. В дальнем ее конце над одним из многочисленных гробов коллекции Трешфилда трудился Людвиг. На саркофаге из красного гранита лежал футляр для мумии.
Людвиг стоял на стремянке спиной к ней и вбивал тонкие гвозди в конец гроба. Онемевшая о г изумления, Джорджиана оглядела комнату. Возле саркофага, на котором работал Людвиг, лежал еще один саркофаг. Внутри него лежали несколько вставленных один в другой гробов. Крышка его стояла прислоненная к стене.
Тут же аккуратными комплектами были расставлены предметы, необходимые покойному египтянину в загробной жизни. Магические фигурки шабти стояли группой, готовые выполнить за умершего любую работу в загробной жизни. Корзины и коробки с едой для утоления голода. Была здесь и мебель, встречающаяся обычно в гробницах знатных людей, – низкие позолоченные диваны с ножками в виде львиных лап, стулья из кедра и черного дерева, подставки для сосудов с вином, гипсовые шкатулки для драгоценностей. Возле гробов стоял ковчег с канонами, содержащими внутренние органы покойного. Там были даже личные вещи – зеркала, лезвия для бритья, кривые сабли и луки.
Осматривая комнату, Джорджиана повернулась на 360 градусов, восхищенная заботливым отношением Людвига к деталям.
– Людвиг, это просто замечательно. – Людвиг вскрикнул и уронил молоток.
– Джорджиана, вы пришли слишком рано!
– Вы хотели сделать мне сюрприз? Извините меня!
Она подошла к нему. Людвиг спустился с лестницы и застенчиво улыбнулся.
– Вам нравится?
– Это восхитительно. – Джорджиана оглядела расписанные стены комнаты с изображениями различных сцен. – Вы воспроизвели одни из самых лучших изображений на стенах египетских гробниц.
Одна стена была отдана под сцену, изображающую мужчину, наблюдающего за своими слугами, которые убирают хлеб; на другой стене был изображен день Страшного суда в чертоге Озириса, где на одной чаше весов лежало сердце покойника, а на другой перо истины. Все было нарисовано яркими красным, черным, синим, желтым и зеленым цветами.
– Все кажется совершенно подлинным, – вздохнула Джорджиана. Потом она вспомнила, зачем пришла туда, и нахмурилась. – Вы не видели мистера Росса? Я должна была встретиться с ним в рабочей комнате.
– О Боже, нет. Я не видел его. Зачем это ему понадобилось встречаться с вами в такое неподходящее время и наедине? Так не делают, моя дорогая.
– Это личное дело. Должно быть, я перепугала время.
Людвиг достал из кармана часы.
– О Боже, уже четверть третьего. – Джорджиана отвернулась и сказала:
– Я вернусь в рабочую комнату. Он, наверное, уже там.
– Подождите. Он найдет нас по подсвечникам. Вы не хотите посмотреть, что я сделал? – Людвиг быстро подошел к столу возле гроба, который он ремонтировал, и поднял папирусный свиток. – Я сделал точную копию «Книги мертвых».
Джорджиана подошла к столу:
– Это замечательно, но мне сейчас не до книги, Людвиг. Лучше покажите мне ее завтра.
– Я не отниму у вас много времен. – Людвиг поднял керамический кувшин и налил вино в фаянсовый бокал. – Я даже принес сюда вино. Древние египтяне всегда оставляли покойному вино в гробнице. Видите те кувшины? На них на всех есть глиняная печать с именем Рамзеса II…
Пока Людвиг говорил, Джорджиана раздумывала, как бы ей отделаться от него так, чтобы не задеть его чувства. В другое время она пришла бы в восторг от того, что сделал Людвиг, но сейчас она могла думать лишь о том, что сделает Ник, когда она скажет, что пари отменяется. С беспокойством размышляя над этим, она перевела взгляд с бокала, который ей протягивал Людвиг, на футляр для мумии.
Саркофаг из красного гранита был накрыт крышкой, и гроб этот лежал на ней. Он принадлежал мужчине и имел форму человека. Такие футляры для мумий делали в период Нового царства . Гроб был выкрашен в черный цвет и покрыт позолотой. На крышке его был нарисован какой-то знатный египтянин, умерший несколько тысяч лет назад. Руки его были скрещены на груди, пальцы держали волшебные амулеты.
По-видимому, один конец гроба треснул и отломался, поскольку Людвиг пытался приделать к нему новый конец, увеличивающий длину гроба почти на фут. Джорджиана нахмурилась и подошла к гробу поближе. Она ошиблась. Конец не отломался от времени, он был аккуратно отпилен. Людвигу зачем-то понадобилось увеличивать длину гроба. Поставив бокал на пол, она дотронулась до свежего дерева, и Людвиг перестал разговаривать.
– Что вы сделали с этим гробом?
– Все равно он сломался бы, вот я и решил отремонтировать его и заодно подогнать его длину под новый саркофаг.
– Подогнать длину? – Джорджиана посмотрела на Людвига с удивлением. – Вы переделали ценный предмет коллекции. Как это на вас не похоже. Это же замечательный образец периода Нового царства. Что это?
Людвиг отошел от нее и зашел за другой саркофаг.
– Что?
Джорджиана оглядела комнату.
– Я слышала какой-то звук.
Пока она осматривала комнату, звук раздался снова, на этот раз из гроба. Послышался короткий стон, и она с изумлением посмотрела на нарисованное лицо древнего египтянина – черные глаза, полные губы, длинный прямой нос. Раздался громкий стук – и лицо, как ей показалось, прыгнуло на нее.
Ахнув, Джорджиана отскочила, крышка слетела с гроба и с грохотом упала на пол. Из гроба появился Ник. Он сел, опустил голову и закрыл лицо руками. Джорджиана скрестила на груди руки и сердито уставилась на него.
– Что это за глупая выходка, мистер Росс? Если крышка повредилась, то вы пожалеет об этом.
Она продолжала отчитывать его. Ник поднял на нее злые глаза, сморщился и дотронулся до
своего затылка. Джорджиана сразу же прекратила тираду, когда увидела, что он смотрит на свою окровавленную руку.
– Он тоже не захотел пить вино, и мне пришлось стукнуть его.
Людвиг вышел из-за второго саркофага с пистолетом в руке. Рот Джорджианы открылся, и она приблизилась к Нику. Он выругался и встал в гробу на колени.
– Этот толстый плут заманил меня сюда и ударил сзади по голове.
Джорджиана сделала шаг к Людвигу, который поднял пистолет выше. Ник вылез из гроба, схватил ее за руку, притянул и поставил позади себя.
– Людвиг, вы сошли с ума? – спросила она.
Людвиг достал из кармана фрака платок с черной каймой и вытер с глаза слезинку, не отводя от них дула пистолета.
– Нет, я не сошел с ума. О Боже, нет, но вы не поверили, что дед умер естественной смертью. Я слышал, как вы расспрашивали всех. Даже видел, как вы искали улики, как обшарили кладовую для дичи.
– Вы. следили за нами? – тихо спросила Джорджиана.
– Я так боялся, что вы меня разоблачите, – сказал Людвиг, сморкнувшись в платок, – пока мне не пришла в голову мысль воспользоваться этой гробницей. Вы оба исчезните, сгинете, никому и в полову не придет заглянуть в эти гробы. Сюда никто не заходит после смерти деда, и вы тоже скоро умрете.
В то время как Людвиг говорил, Ник начал медленно обходить гранитный саркофаг и потянул Джорджиану за собой.
– Значит, это вы отравили старого Трешфилда, – сказал он. Людвиг взвел курок пистолета.
– Росс, не двигайтесь больше, пожалуйста. Ник остановился.
– Хайд, дружище. Почему вы убили его?
– Да, – сказала изумленная Джорджиана. – Почему?
По носу Людвига скатилась слезинка, оторвалась от кончика и упала.
– Я не хотел его убивать, но он сказал, что отдаст мои прекрасные артефакты Джорджиане, и… и еще он унизил ее достоинство!
Джорджиана попыталась выйти из-за спины Ника, но он рывком вернул ее обратно.
– Черт возьми, – сказал Ник. – Вам наплевать на репутацию Джорджианы. Вы беспокоились только за свои заплесневелые древние горшки и гробы.
Неожиданно Людвиг перестал сопеть.
– Это неправда. Я попросил бы ее руки, чтобы спасти ее честь, но это вы, вы ее погубили.
– Что? – вскричала Джорджиана. Ствол пистолета дернулся в сторону Ника.
– Все думают, что я слишком поглощен своими занятиями, чтобы замечать что-нибудь, но я видел, как он смотрел на вас. Я видел вас вместе в гроте, здесь, на лужайке в тот день, когда бабушка Августа пыталась вас застрелить. – Людвиг сердито посмотрел на Джорджиану. – Дед говорил мне, что происходит, но я не верил ему, пока сам не увидел. И когда я понял, что вы откажетесь от наших прекрасных занятий ради него, обыкновенного вора.
Джорджиана покачала головой, вникая в слова Людвига.
– Вы отравили несчастного Трешфилда, чтобы сохранить коллекцию.
– Она моя! – закричал Людвиг. – Я ухаживаю за ней. Оберегаю ее. Изучаю предметы. Он не имел права угрожать мне, что отдаст ее. Когда он сделал это, я понял, что в безопасности она будет только тогда, когда он умрет. – Он сунул платок в карман. – А я-то думал, что мы с вами родственные души, объединенные любовью к науке, но вы все испортили. Вы захотели выяснить, не было ли белладонны во фрикасе из кролика, но если бы ее обнаружили, меня обвинили бы в убийстве. Если это случится, то я не смогу ухаживать за моей коллекцией. Меня нельзя разлучать с ней. Я этого не перенесу. Боже мой, только не это!
Джорджиана почувствовала, что рука Ника сжала ее руку. Она была теплой и спокойной, в то время как ее руки похолодели и начали дрожать. Незаметно двигаясь во время разговора, Ник сумел вместе с ней приблизиться к углу саркофага. Каменный ящик частично закрывал его левую ногу, и Джорджиана почувствовала, что Ник тянет ее за руку. Джорджиана увидела, что он пытается подтянуть к ним упавший молоток.
– Мне бы не хотелось здесь стрелять, – продолжал Людвиг. – Пули могут повредить изображения на стенах, но я сомневаюсь, что кто-нибудь из вас захочет выпить вина.
– Вы добавили в него белладонну, – сказала Джорджиана.
Людвиг кивнул.
– Я был уверен, что вы заметили раздел о белладонне в книге по египетской медицине. Ну, раз вы не будете пить вино, мне придется пристрелить вас обоих. Мы находимся слишком далеко, чтобы в доме нас кто-то услышал. Мне только придется заставить вас опуститься на колени, чтобы я мог целиться вниз. – Лицо его расплылось в улыбке. – А потом я смогу воспроизвести ритуал бальзамирования. У меня есть соли, которые высушат ваши тела, и необходимые инструменты.
– Вот черт возьми, – сказал Ник вполголоса. – Этот псих собирается обмотать нас как мумий и запихнуть вон туда. – Он указал на футляры для мумий.
– Да, – сказала Джорджиана дрожащим голосом. – И удлинил он гроб для того, чтобы мы в нем поместились. Хорошая идея.
Людвиг засиял.
– Я знал, что вы ее оцените. Пожалуйста опуститесь на колени, вы оба.
Ник толкнул Джорджиану к себе за спину.
– Не трогайте ее. Она никому ничего не расскажет.
– Я не так глуп, как вы думаете, – сказал Людвиг. – Если я убью вас, она не успокоится, пока не уничтожит меня.
Хотя Ник держал Джорджиану одной рукой, она сумела высвободиться и встала рядом с ним.
– Вы правы, дорогой Людвиг, но вам не нужно убивать никого из нас. Мы не выдадим вашу тайну.
– Мне очень жаль, дорогая Джорджиана, но я вам не верю. Пожалуйста, станьте на колени.
В то время как Людвиг продолжал громко говорить о своих планах, внимание Джорджианы привлек странный скрежет. Очевидно, Людвигу помешал его услышать собственный голос. Она посмотрела на Ника, чей взгляд был прикован к источнику этого звука. На пороге комнаты в красивом батистовом халате и чепце стояла леди Августа с мушкетом и забивала в ствол заряд с помощью шомпола. Ник сделал глубокий вдох, когда Августа подняла свое оружие.
Людвиг нацелил пистолет прямо Нику в сердце. Взгляд Джорджианы остановился на пальце, обхватившем курок. Она увидела, что он медленно двигается. Ник закричал и попытался оттолкнуть ее в сторону, однако она вывернулась и бросилась между ним и Людвигом. Звук выстрела почти оглушил ее в тот момент, когда она упала на пол. Что-то ужалило ее в бок, но боль прошла раньше, чем тело Ника упало на нее сверху.
Он обхватил рукой ее тело и покатился, таща ее за собой, так что в конце концов они оказались за саркофагом. Ник схватил молоток, вскочил и выглянул из-за гроба. Джорджиана поднялась и встала рядом с ним в тот момент, когда Людвиг повернулся и навел пистолет на Августу. Раздался громкий треск. Из ствола мушкета вырвался дым, и Людвиг упал на пол с дыркой в голове. Вид крови и оголенной кости бросился Джорджиане в глаза, она почувствовала слабость в коленях и как бы со стороны услыхала свой легкий крик. Ник обнял ее, и они обменялись ошеломленными взглядами.
Старуха сунула мушкет под мышку и посмотрела на тело Людвига свирепым взглядом.
– Я велела тебе убить шпионку, а не Веллингтона. – Она повернулась и гордо пошла к двери. – Сукин ты сын, чокнутый.
Ник обвил рукой талию Джорджианы, они вышли из-за саркофага и подошли к телу Людвига. – Джорджиана взглянула на кровь, забрызгавшую пол, и отвернулась. Ник встал между ней и покойником. Пальцы его приподняли ее подбородок. Она подняла глаза и увидела его взгляд, полный нежности и удивления. Его волосы блестели в свете свеч, глаза горели синим огнем.
– Ты встала перед пулей, которая предназначалась для меня.
– Дочерей герцогов учат быть смелыми.
– Они всегда рискуют жизнью из-за обыкновенных воров? – Голос его стал ласковее, что усилило ее тревогу.
– Постоянно.
– Я тебе не верю. Она кашлянула:
– Бедный Людвиг.
– Проклятый Людвиг. Он хотел убить нас. – Ник начал приближаться к ней.
Джорджиана отступила:
– Вам не кажется, что род Трешфилдов поражен душевной болезнью?
– Готов биться об заклад, что это так.
Ник упрямо продолжал идти на нее. Джорджиана отступила к стене и, стукнувшись об нее головой, попыталась уйти в сторону, но его рука загородила ей дорогу. Она кинулась в другую сторону, но другая его рука остановила ее. Он наклонился, так что его губы почти касались ее губ.
– Скажи, голубка, – выдохнул он.
– Что?
– Скажи, почему ты рисковала из-за меня своей жизнью?
Она была окружена им. Ее дыхание было его дыханием, кожа ее горела его теплом.
– Почему? – прошептал он и коснулся губами мочки ее уха. Джорджиана охнула и выпалила:
– Я не могла допустить, чтобы вы умерли. Пожалуйста, Ник, я хочу уйти из этого ужасного места.
– Не уйдешь, пока не скажешь мне почему.
Кровь на полу и страшная мысль о том, что он мог умереть, заставили ее крикнуть:
– Я люблю вас! Вот. Вы удовлетворены? Я люблю вас. А теперь пустите меня.
Она с силой толкнула его обеими руками и почувствовала острую боль. Она вскрикнула и схватилась за бок. Ник отступил, и они посмотрели на кровь, просочившуюся через корсаж ее платья. Джорджиана подняла на него глаза, увидела его встревоженный взгляд и слабо улыбнулась.
– О Господи!
Ник подхватил ее в ют миг, когда ноги ее подкосились. Приступ головокружения заставил ее закрыть глаза. Она уронила голову ему на плечо и услышала, как он выругался и выбежал с ней из гробницы. Она поплыла по какому-то темному пространству, наполненному тошнотой и болью, слыша как бы издалека его голос, повторявший:
– Держись. Держись, голубка. Держись.
20
«Держись, держись». Ник мысленно произносил эти слова, когда с Джорджианой на руках поднимался по лестнице в рабочую комнату. Она подставила себя под пулю, предназначенную ему. Сознательно. Она рисковала своей жизнью. Это означало, что его жизнью она дорожила больше, чем своей собственной.
Он никогда не был так смущен, потому что такое с ним случилось впервые. В прошлом обычно он сам спасал людей – свою мать, сестру, даже Джоселина. А теперь Джорджиана спасла его, и он не знал, что думать.
Смахнув книги и бумаги со стола в рабочей комнате, он осторожно положил ее на стол, взял подсвечник и поставил его возле Джорджианы, прижавшей руку к ране. Она лежала тихо, кусая нижнюю губу. Глаза ее были закрыты.
– Держись, голубка. Убери руку, я посмотрю, что там у тебя.
Она осторожно отняла руку от раны. Подавив страх перед тем, что он мог увидеть, Ник поднял разорванные края корсажа. Пуля прошла сквозь плоть между двумя ребрами, но рана была неглубокой. Он вздохнул с облегчением, достал платок и осторожно накрыл им рану.
– Она ужасная? – спросила Джорджиана дрожащим голосом.
– Нет, голубка. Всего лишь царапина. – Он наклонился и поцеловал ее в губы, заставив ее открыть глаза. Они блестели невыплаканными слезами.
Она сморщилась:
– Царапина. Как хорошо.
– Ты не очень хорошо выглядишь, голубка. Отдохни немного, а потом я отнесу тебя в твою комнату и позову врача.
Ему не понравилось то, что она вдруг сильно побледнела, а когда она начала тихо плакать, он забеспокоился.
– Что случилось?
– Бедный, бедный Людвиг. Бедный Трешфилд. Если бы он не выдумал эту сказку о том, что он отдаст коллекцию мне, то они бы не… они бы не…
– Черт возьми, этот старый лжец сам виноват, а Людвиг едва не убил нас!
– Где леди Августа?
– Сбежала, голубка. А теперь помолчи. – Она сумела подавить слезы, но сморщившись, сказала:
– Вы все правильно говорили.
– О чем?
– Перила на балконе, кабриолет. Все это не было случайностью.
– Правильно, голубка, но мы, возможно, уже никогда не узнаем, приложил ли Людвиг к этому руку. Лично я по-прежнему считаю, что за все эти маленькие инциденты должен нести ответственность чертов Эвелин Хайд. А это значит, что теперь можно ни о чем не беспокоиться, так как этот ублюдок получил свой титул.
Прикусив губу, Джорджиана с трудом удержала подступившие слезы.
– Можем не беспокоиться.
– Слушай, голубка, я же сказал, чтобы ты помолчала. Ты только расстраиваешь себя разговорами.
Ник сжал ее руку. Потом он нашел кувшин с водой, попробовал воду, опасаясь, что Людвиг мог отравить ее, как и вино, налил стакан и принес Джорджиане. Он помог ей поднять голову и поднес стакан к ее губам. Она сделала несколько глотков, потом оттолкнула стакан и опустила ресницы, так что он не видел ее газ.
– Не беспокойтесь, мистер Росс. Я не собираюсь извлекать выгоду из этого положения. Вам не придется жертвовать собой потому, что я имела глупость получить ранение.
Он поставил стакан и сдвинул брови.
– Что ты имеешь виду под словами «жертвовать собой»?
– Вы можете не жениться на мне.
Он молчал, переживая еще одно потрясение. Джорджиана думала, что она не нужна ему. Неужели она все время так думала и как могла она вообразить такое?
– Но ты сама думала, что я недостоин тебя, что я – окончательно испорчен Сент-Джайлзом и прочее.
Джорджиана открыла глаза, полные удивления и боли. Рука его по-прежнему поддерживала ее голову. Она попыталась подняться, но, охнув, снова уронила голову.
– Глупый, – сказала она и потеряла сознание.
Через неделю после убийства Людвига, Ник в сопровождении Пертуи ехал верхом по холмам, образующим одну из границ поместья Трешфилда. Целью их поездки была ротонда, блестящее белое каменное здание не вершине холма, возвышающееся над домом, парком и лесом. Стройные колонны поддерживали высокий купол, на котором красовалась статуя крылатого Меркурия. Под куполом имелась оптическая труба, предназначенная для развлечения графских гостей.
Ник пустил лошадь шагом вверх по склону, обернулся и бросил мрачный взгляд на своего слугу. Поехать туда его уговаривал Пертуи, сказав, что он уже целую неделю слоняется без дела по дому, чем еще больше угнетает семью, и без того измотанную треволнениями последних дней. Нику было все равно, куда ехать.
После того как Ник отнес Джорджиану в ее комнату и оставил на попечение домашнего врача, ему пришлось стать свидетелем и участником расследования обстоятельств смерти Людвига. Он отвечал на вопросы констеблей, мирового судьи, коронера и даже королевского адвоката и министра внутренних дел. Все они видели в его незнатном происхождении вескую улику и склонны были считать его виновным в смерти Людвига.
Ясность в дело внесла Джорджиана: она объяснила все королевскому адвокату, представ перед ним в гостиной с бледным лицом, но с величественным видом. Затем, сославшись на слабость после ранения, она удалилась в свои покои. Кроме леди Лавинии, она никого не желала видеть, в том числе и Ника. От ее отца пришло несколько встревоженных посланий, требующих объяснений и возвращения дочери.
Леди Августу снова отдали под постоянный присмотр целого персонала сиделок, которые не спускали с нее глаз ни днем, ни ночью. В конце концов аристократичный королевский адвокат послал к Нику скромного констебля, который передал ему, что смерть Людвига, дабы не причинить зла леди Джорджиане и леди Августе, будет признана несчастным случаем. О Нике они и не думали.
Ник, пребывавший все это время в душевном смятении, очень хотел поговорить с Джорджианой, но она, казалось, не желала с ним разговаривать. Он несколько раз просил позволения навестить ее, но ему было отказано. Ему оставалось только с волнением ожидать встречи с ней. Он все еще не мог поверить, что она любит его и любит настолько, что готова бросить вызов обществу и выйти за него. Он боялся, что если он спросит ее об этом, то она ответит так, как должна ответить дочь герцога. Но как бы там ни было он по-прежнему считал, что не должен позорить ее и Джоселина.
Спешившись на вершине холма, Ник отдал поводья Пертуи и медленно подошел к ротонде. Под куполом возле оптической трубы стояли железные стулья и стол. Ник опустился на стул, скрестил руки на груди и опустил голову.
– Ну, зачем ты привел меня сюда?
– Что, сэр? – спросил Пертуи, который принес с собой корзину.
– Для чего мы пришли сюда?
Ноздри Пертуи затрепетали, и он положил корзину на стол.
– Чтобы пообедать на свежем воздухе, сэр.
– Не думаю, что у меня даже здесь появится аппетит.
Пертуи вздохнул.
– Возможно, сэр отвлечется от своих проблем, если мы обсудим взгляды Платона на тиранию, изложенные им в его «Республике».
– У меня от этого разболится голова, – огрызнулся Ник.
Пертуи вытащил из корзины белоснежную скатерть и встряхнул ее. Полотно с хлопком распрямилось и вздыбилось на ветру. Ник мрачно посмотрел на скатерть, встал и подошел к оптической трубе. Пертуи уже научил его пользоваться ею. Он закрыл один глаз и настроил трубу. Потом он навел ее на дом и отыскал балкон и окна комнаты Джорджианы, однако заглянуть в них он не мог. Сельская местность вокруг него купалась в золотых лучах осеннего солнца. Опустив немного конец трубы, он осмотрел террасу, лужайки, озеро и рыбацкий павильон.
Он уже наводил трубу на лес, когда на глаза ему попалось что-то черное. Он снова посмотрел на озеро, на венецианский мост, соединяющий его берега. Его закругленные своды уходили в гладкую синюю водную поверхность. По мосту шла Джорджиана и еще кто-то Рука его дернулась, и он потерял из виду пару и сопровождавшую их пожилую женщину, тетю Лавинию. Он выругался и быстро завращал ручку настройки. Когда изображение стало четким, он увидел, что Джорджиана идет с высоким, элегантно одетым молодым человеком с золотистыми волосами.
– Черт возьми, это же Даллас!
– Сэр? – спросил Пертуи.
– Что, черт возьми, здесь делает Даллас Мередит?
– А, мистер Мередит.
Ник резко повернулся и пристально посмотрел на слугу.
– Ты знаешь Мередита?
– Если бы эти последние несколько дней сэр был бы склонен к разговорам, то я мог бы сообщить ему о предстоящем приезде мистера Мередита.
– Тогда скажи сейчас, черт бы тебя побрал! Что он делает здесь?
– Сэр, вероятно, удивится, узнав, то мистер Мередит является членом семьи, то есть рода Хайдов. Очень давно дед мистера Мередита, младший брат старого Трешфилда, был сослан в колонии после одного неприятного происшествия, связанного с его страстью к азартным играм. Он поменял имя и нажил состояние в Америке. В связи с безвременной кончиной Людвига Хайда и так как у лорда Эвелина нет других детей, мистер Мередит является теперь наследником Трешфилда.
– Черт возьми. Скрытный ублюдок. – Ник вернулся к трубе. Джорджиана и Даллас теперь находились на мосту, и Даллас стоял слишком близко к ней. – Слишком близко, черт его побери, – пробормотал Ник, оттолкнул трубу и повернулся к Пертуи. – Забудь об обеде, Пертуи, я собираюсь…
Он умолк, потому что увидел группу всадников, поднимающихся по склону холма. Пятеро из них явно чувствовали себя неудобно в седле и несмотря на дорогие костюмы для верховой езды, были похожи на завсегдатаев пивных на лондонской пристани. Шестым был герцог Клермонтский, отец Джорджиаыы.
Хотя Ник редко встречался с герцогом, он сразу узнал его по изумрудным глазам и по отличной военной выправке, которую унаследовал Джоселин. Джорджиане достались от него высокий рост и ярко-зеленые глаза, только ее глаза светились добротой, чувством и любопытством, в то время как герцог взирал на мир и людей с холодным безразличием человека, уверенного в своем превосходстве.
Ник спустился по лестнице ротонды, чтобы встретить его светлость, когда тот сошел с лошади и бросил поводья одному из своих людей. Герцог приблизился к Нику, завел руки за спину и широко расставил ноги. В этой позе он так напомнил ему Джоселина, что Ник растерялся.
– Я искал тебя, – сказал герцог без всяких предисловий.
– Здравствуйте, ваша светлость. Я не знал, что вы приехали в Трешфилд-хаус.
– Никто об этом не знает, Росс. Я приехал на своей личной дрезине, получив письмо от нового графа.
– Понимаю. Старый Трешфилд и Людвиг…
– Меня не интересуют Трешфилд или Людвиг, – громко сказал герцог. – Почему вы лезете к моей дочери, сэр?
Лицо Ника приняло бесстрастное выражение.
– Я не знаю, что вы имеете в виду. Что вам написал Эвелин?
– То, что вы повсюду таскаетесь за моей дочерью, как кобель за сукой, и что вы долго были с ней наедине.
Ник молчал. Герцог повернулся и отдал стек одному из своих людей, снял перчатки и снова взял его. Потом начал ходить вокруг Ника, словно осматривал лошадь перед покупкой.
– В прошлом я раз или два вытерпел ваше присутствие в моем доме, потому что не мог заставить Джоселина отвязаться от вас, но ей-богу, сэр, я не позволю вам таскаться за моей дочерью и погубить ее. Лавиния должна была спровадить вас, но, видимо, она совсем лишилась разума. Ею я займусь позднее. А вы, сэр, немедленно покинете Англию. Возвращайтесь в Техас, где, я уверен, вы прекрасно будете чувствовать себя среди варваров.
Ник предполагал такой ход событий, но то, что от него хотели избавиться, как от кучи навоза, привело его в ярость. Может быть он недостаточно хорош для Джорджианы, но это ему решать, а не этому чертову герцогу.
– Я уеду, когда буду готов к отъезду, герцог, и выберу ту женщину, которая мне по душе, возможно и Джорджиану.
Герцог побагровел и подошел ближе к нему.
– Вы должны называть мою дочь ее светлостью, жалкий вы человечишка. Лорд Эвелин написал, что вы зазнались и даже позволяли себе прикасаться своими грязными руками к моей… – Герцог умолк, посмотрел на своих людей и заговорил тише: – Если вы думаете, что я буду стоять в стороне, в то время как вы пытаетесь осквернить мою дочь, то вы глупец.
– Черт возьми, – прошептал Ник. – Вы беспокоитесь совсем не за Джорджиану, не так ли? Вас пугает то, что я могу испачкать чистую линию вашего рода. Вы беспокоитесь только о себе и своем положении. Вы с Эвелином два сапога пара. Я не желаю вас слушать. Идите и разговаривайте с теми, кто придает значение вашим словам и мыслям. Я не из их числа.
Ник повернулся, чтобы уйти, а герцог поднял стек и со словами «Не имеет смысла урезонивать простолюдина» с размаху ударил им Ника по затылку.
Ник почувствовал острую боль; колени его подкосились. Пертуи закричал и бросился на помощь Нику, но его остановили двое людей герцога.
Герцог отошел в сторону и вытер о траву окровавленный стек.
– Снид, ты знаешь, что делать.
Снид, огромный мужчина со сломанным носом и увесистыми кулаками, достал из-за пояса пистолет и двинулся к Нику. Ник повернулся к нему и попытался встать на ноги, однако Снид достиг его, когда он еще стоял на одном колене, и ударил кулаком в челюсть. Голова его наполнилась болью.
Ник размахнулся и нанес удар Сниду в живот. Тот хрюкнул, сжал одной рукой запястье Ника и поднял рукоятку пистолета над его головой. Ник попытался увернуться от удара, но мужчина, дернув его за руку, заставил его потерять равновесие и нанес ему удар. Он почувствовал, как рукоятка пистолета пробила его череп. Страшная боль прошла через его голову и вонзилась в сердце. Он был уверен, что оно перестало биться, перед тем как упал на землю и потерял сознание.
Герцог был занят тем, что надевал лайковые перчатки, и даже не взглянул на схватку. Снид выпрямился, возвышаясь над распростертым телом Ника, и посмотрел на своего хозяина. Герцог подошел к оптической трубе и посмотрел в нее. Снид пошел за ним.
Наведя трубу на стаю уток возле озера, герцог сказал:
– Я думал. Нет смысла отправлять мистера Росса обратно в Техас. Он снова вернется сюда. Нужно найти другое, более действенное средство.
– Ваша светлость хочет, чтобы я удавил его, прежде чем он придет в сознание?
– Да нет же, тупица. Я не потворствую убийству. К тому же такого богатого человека, как этот приятель моего сына, могут начать разыскивать.
