Текст книги "Помолвка"
Автор книги: Сьюзен Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
8
Она никогда не подходила так близко к мужчине, разве что когда танцевала, но она быстро поняла, что прикосновение руки в перчатке к ее бальному платью не идет ни в какое сравнение с прикосновением мужских губ к ее губам. Губы его были нежными и в то же время достаточно сильными, чтобы разомкнуть ее уста. У нее вырвался короткий приглушенный крик, когда она почувствовала, что его язык медленно проникает в ее рот.
Джорджиане показалось, что ее охватил огонь. Его тело прильнуло к ее телу. Это прикосновение заставило ее забыть о всех правилах хорошего тона, она открыта рот пошире, чтобы ее губы крепче прижались к нему. Ее руки перестали давить на его плечи, а опустились к поясу и обхватили его.
Юбки Джорджианы смялись, и впервые она ощущала прикосновение мужских бедер к своим, это ощущение врезалось в ее сознание, и она вдруг отчетливо поняла, что уже никогда не сможет забыть этого чувства.
Горячая волна возбуждения обожгла ее, когда он принялся жадно целовать ее в губы. Страсть придала ей смелости. Она обвила его руками и прижалась к нему еще сильнее, пытаясь удовлетворить незнакомое безудержное желание. Потом она сунула руки ему под жилет и провела ими по его ребрам.
Неожиданно он поднял голову, так что губы их теперь едва касались.
– О Боже, нет.
Эти слова смутили ее, но она уловила страдание в его голосе. Она вспомнила лорда Силверстона, и ее охватил страх.
– Что случилось?
Он закрыл глаза и оперся о дерево. Джорджиана вытащила руки из-под его жилета и положила сверху ему на грудь. В голове ее промелькнула странная мысль: ее руки вдруг показались ей очень маленькими по сравнению с его телом.
– Что случилось? – повторила она, боясь, что он нашел ее непривлекательной.
Росс сморщился, словно ее голос причинил ему боль. Не отвечая, он отшатнулся от нее, прошел несколько шагов и остановился, не поворачиваясь.
– Я должен найти леди Августу, – сказал он резким голосом.
Смущенная, Джорджиана, боясь спросить, почему он ее поцеловал, и еще больше – почему перестал целовать, ухватилась за эту тему.
– В этом нет необходимости. Леди Августа всегда промахивается.
Ник резко повернулся к ней:
– Всегда промахивается? Вы хотите сказать, что она уже делала это раньше?
– Разумеется. Но не часто. Изредка. Не беспокойтесь. Стрелок из нее никудышный.
– Черт возьми! Вы хотите сказать, что Трешфилд позволяет ей носиться с мушкетом и стрелять в людей?
– Только в тех, кого она считает шпионами. – «Он совсем забыл о поцелуе. Я никогда не забуду о нем». Ник зашагал к дому.
– Я заберу у нее этот мушкет.
– Вы не должны этого делать.
– Я сам знаю, что мне делать.
Джорджиана догнала его и схватила за локоть, но отдернула руку, когда он остановился и внимательно посмотрел на нее.
– Вы не должны этого делать, – повторила она. – Если забрать у нее мушкет, то у нее начнется ужасный припадок. Она визжит, бросается на пол и наносит себе травмы.
– И вы считаете это веской причиной для того, чтобы оставить ее с оружием? О женщины! Ума у них не больше, чем у зайцев.
– Не вмешивайтесь не в свое дело, – сердито проговорила Джорджиана. Похоже, он забыл об их поцелуе, – Это вас не касается.
Он подошел к ней, заставив ее снова отступить к дереву.
– Зато вы меня касаетесь, – тихо произнес он, – нравится вам это или нет.
– Почему? – Голос Джорджианы звучал напряженно. В нем угадывалось волнение.
Должно быть, она напугала его, поскольку он ответил не сразу. Росс сунул руки в карманы, сжал их в кулаки и нахмурился.
– Потому что я обязан Джосу жизнью и потому что это единственное, о чем он меня попросил за время нашего знакомства. Мы немедленно выезжаем в Лондон.
Почему-то ей хотелось услышать от него другой ответ. Желая соблюсти пристойность, она сказала:
– Никуда я не поеду и не пытайтесь еще раз перехитрить меня, ваш номер не пройдет. Тетя Ливи обратит против вас свое ружье. Ну, а если вам все-таки удастся меня обмануть, то Трешфилд и мой отец вас из-под земли достанут.
Он подошел к ней еще ближе, так близко, что она увидела темно-синий цвет его глаз.
– Значит, мне придется придумать другой способ.
– Я с интересом буду наблюдать за вашими усилиями.
В уголках его глаз появились морщинки. Он посмотрел на нее с веселым удивлением.
– Ты опять дуешься, Джордж.
– А вы пытаетесь мной руководить.
Он не слушал ее. Почесав подбородок указательным пальцем, он сказал:
– Сперва я займусь установлением прицела на этом мушкете.
– Я уже сделала это. Вы полагаете, что я сама не могла додуматься? Тетя Ливи помогла мне.
– Великолепно.
Ей показалось, что он забыл о том, что они делали только что. Как может он оставаться таким спокойным, когда произошло нечто беспрецедентное? Но он целовал женщин и раньше. Очевидно, многих. Возможно, это ему наскучило. Может быть, он развлекался с ней только потому, что здесь нет другой, более привлекательной женщины?
Он задумался, устремив взгляд в землю, и она могла как следует его рассмотреть. Выгоревшие на солнце волосы казались на фоне темных янтарной россыпью. Он немного хмурился, и на лице его от носа до подбородка пролегла почти незаметная складка. Тонкие изящные брови, большой, красиво очерченный рот.
Ямочки украшали его щеки. Крупный и волевой подбородок подтверждал то, что она уже знала о его характере: Николас Росс рожден, чтобы подчинять своей воле окружающих.
Он был выше Джоселина и мог смотреть на нее – сверху вниз – досадное обстоятельство, так как она привыкла вселять в мужчин страх своим внушительным ростом. Вид его широких плеч и сильных рук позволял предположить, что он без труда поднимет свою лошадь. В отличие от Людвига ему не нужно было подбивать свой фрак вагой, чтобы сделать свою фигуру более представительной. Не нуждался он и в корсете, который носили некоторые мужчины, чтобы сузить свою талию.
Джорджиана поймала себя на мысли, что хочет знать, как он будет выглядеть без одежды. Но общественное положение и воспитание не позволяли ей даже думать об этом. Леди не должны были обладать подобного рода любопытством. Ей нельзя даже быть наедине с этим мужчиной, но в тот момент она думала об одном – ей хотелось, чтобы он поцеловал ее еще раз. Ей показалось, что вначале ему было приятно целоваться с ней. В отличие от многих других ее поклонников Николас Росс не интересовался ее состоянием и не нуждался в нем. Она уже знала, что он не искал связей, чтобы улучшить свое положение в обществе. Она интересовала его только по просьбе Джоселина и, возможно, из-за скуки, но в глубине души ей было все равно.
Сможет ли она испытывать такое же удивительное возбуждение с другим мужчиной? Скоро она выйдет замуж и затем овдовеет. Вдовы, желающие взять на попечение покинутых детей, должны иметь безупречную репутацию. Но ей хотелось, чтобы он снова поцеловал ее. Желание это было столь сильным, что она забыла о том, что совершенно не похожа на женщин, к которым он привык. Просто ей было все равно; по-прежнему хотелось еще раз почувствовать его поцелуй.
Недостойные леди мысли заставили Джорджиану залиться краской именно в тот момент, когда Ник взглянул на нее. Вероятно, Росс совсем забыл о ней, и когда он снова увидел Джорджиану, на лице его появилось удивленное выражение. Тем не менее он продолжал стоять неподвижно, заведя руки за спину.
– Нам нужно вернуться в дом, – начал он.
– Мистер Росс…
– Ник.
– Она чувствовала, что ее шея и лицо пылают огнем.
– Я… Вы… Вы бы не могли…
– Что это ты там бормочешь, Джордж, дружище?
Сгорая от стыда, она выпалила:
– А как еще, по вашему мнению, леди должна просить джентльмена поцеловать ее? Она вообще не должна этого делать. И не называйте меня Джорджем.
– Вы хотите, чтобы я вас снова поцеловал? – спросил Росс тихо.
Она прикусила губу и кивнула. Он сделал шаг по направлению к ней, потом другой, пока ее юбки не коснулись его брюк.
Не останавливаясь, он наклонился к ней и пробормотал:
– Черт возьми, Джордж, лучше бы ты не просила меня об этом.
Джорджиана снова почувствовала, как его теплые нежные губы ласкают ее уста. Он прижался к ней своим телом. Кора дерева колола ей спину, но охваченная огнем и до боли приятным возбуждением, она не чувствовала этого. Она никогда не думала, что это так просто. Она попросила, и он пришел к ней, словно желая того же.
Ее руки обвили его шею, и Джорджиана осмелилась поцеловать его в ответ. Она прижалась к нему, услышала его приглушенный тяжелый вздох и почувствовала, как встрепенулось его тело и напряглись мышцы, еще сильнее прижав ее к дереву. Его руки начали поглаживать ее тело: одна задержалась на ее груди, в то время как другая обхватила ее шею. Джорджиане казалось, что она сейчас сгорит заживо.
Однако еще через мгновение, Росс с проклятием отскочил от нее.
– Нет! – крикнул он, когда она потянулась к нему. – Не дотрагивайтесь до меня.
– Но почему?
Он вытер пот с верхней губы и сделал глотательное движение.
– Черт, вы меня с ума сведете.
– Но я не понимаю.
Вновь сунув руки в карманы, он сжал их в кулаки.
– Это чертовски плохо, что вы не понимаете.
– Тогда объясните. – Его глаза расширились.
– Пожалуйста.
Он открыл было рот, но тут же закрыл его. Джорджиана подошла к нему и дотронулась кончиками пальцев до рукава его фрака. Почему-то голос его стал низким и гортанным.
– Пожалуйста, Ник.
Сделав глубокий вдох, он покачал головой.
– Мне не следовало просить вас называть меня по имени. Боже! Кто мог подумать, что лишь то, что вы произнесете мое имя, так подействует на меня? – Он отошел от нее на несколько шагов и поднял руку, чтобы она не приближалась, когда она хотела последовать за ним. – Черт возьми, Джорджиана, не подходите ко мне.
– Но я хочу…
Она не договорила, потому что он неожиданно подбежал к ней, схватил за плечи, стиснул их до боли и прорычал:
– В том-то и дело. Я знаю, что вы хотите, и знаю, что вы не понимаете, что это означает. Уходите отсюда, прошу вас, пока еще не поздно. – Он так быстро отпустил ее, что она оступилась. Все тем же гневным, напугавшим ее голосом он крикнул: – Уходите, миледи. Вы пожалеете, если не уйдете. Бегите!
Он грубо толкнул ее. Джорджиана, пошатываясь, сделала несколько шагов.
Увидев, что она остановилась и оглянулась, он подошел к ней, схватил за руку, сжал так, что она вскрикнула от боли, и прошипел:
– Зачем вы остановились, глупая? Убегайте скорее и не оглядывайтесь, не то я не выдержу. По сравнению с этим ваша попытка выскочить за графа будет невинной причудой.
В конце концов она поняла. Изумленная и напуганная одновременно, Джорджиана подняла свои юбки и побежала. Пересекла посыпанную гравием дорогу и взбежала по лестнице на портик. Она продолжала бежать по дому, пока не достигла двери своих покоев. Задыхаясь, она взялась за ручку двери.
– Джорджиана, где вы были?
По коридору на своей коляске к ней катил граф. За ним следовали его слуги. Колеса pro коляски заскрипели, он остановился и ткнул в нее своей тростью.
– Вы обещали быть сегодня на ленче после полудня. Вы только посмотрите на себя. Волосы растрепанны, на подоле какие-то пятна.
Отдышавшись, Джорджиана достала из кармана очки и надела их.
– Тетя Августа опять стреляла в меня.
– Лавиния сказала мне. Она видела, как Августа слезала с крыши с мушкетом. С вами все в порядке, моя дорогая?
– Конечно.
– Я так и думал. Августа с десяти шагов не попадет в Букингемский дворец. А теперь переоденьтесь, моя дорогая. Сегодня все должны быть на ленче. Он состоится в Рыбацком крыле. Я уже напомнил об этом Людвигу.
– Я буду там, Трешфилд.
– Отлично. – Он положил дрожащую руку на ее запястье. – Я скучал без вас, моя дорогая.
Она похлопала его по руке:
– И я по вас тоже скучала.
– Вы единственная в этом доме, кто не хочет моей смерти. Вы знаете, что Эвелин и Пруденс в прошлом году пытались добиться, чтобы меня признали душевнобольным?
– Да, вы рассказывали мне.
– И они могли бы преуспеть в этом, если бы я не нанял самых дорогих в королевстве стряпчих. – Граф провел пальцем над бровью, потом положил руки на набалдашник своей трости и наклонился к ней, хитро улыбаясь. – Мне надо было сказать Августе, что они французские шпионы.
– Как вам не стыдно, Трешфилд?! – Джорджиана улыбнулась ему в ответ.
Трешфилд положил трость на колени и подал знак своим слугам. Отъезжая, он сказал:
– Я пошлю за доктором Сандерсоном и попрошу его выписать для Августы что-нибудь успокаивающее. Она стала очень возбудимой, с тех пор как мы объявили о нашей помолвке.
Джорджиана скользнула в комнату и прислонилась к двери. Лицо ее горело, она вся дрожала – от возбуждения. Из спальни вышла Ребекка с халатом в руках и увидела ее.
– О, миледи, у вас ужасный вид.
– Я знаю, Ребекка. Я знаю. Ванна уже готова? Хорошо. Я хочу искупаться. Не надо меня беспокоить. Я боюсь опоздать на ленч.
Она погрузилась в горячую, пахнущую жасмином воду, но пребывание в ванной лишь усилило ее смятение. До сегодняшнего дня она считала Николаса Росса назойливым невежей, но потом он рассказал о своем отце, и она стала лучше к нему относиться. Когда же он поцеловал ее, все ее представления о том, что хорошо и что плохо, разрушились.
И он желал ее. Она была ошеломлена этим открытием. Росс тоже испытывал искушение. Он все еще стоял перед ее мысленным взором: напряженное тело и лицо, выражающее душевную муку, причину которой она только теперь поняла. Ему стоило больших усилий сдержать себя.
Разговаривая с графом, Джорджиана чувствовала непреодолимое желание найти Ника и снова прикоснуться к нему. По сравнению с этим все остальное казалось ей несущественным. Она никогда прежде не испытывала подобного чувства.
Вначале Росс казался ей невыносимым. Он хотел, чтобы она отказалась от плана всей ее жизни, плана, который мог как-то компенсировать трагедию ее брата. Он считал ее избалованной девчонкой. Но он целовал ее так, словно его жизнь зависела от этого поцелуя. Он способен очаровывать одной своей близостью.
Что же ей теперь делать? Впервые она поняла истинную причину того, почему юным леди не позволяют оставаться наедине с мужчинами. Если бы она пробыла с Ником еще некоторое время, то неизвестно, чем бы все кончилось. Как все нехорошо поступают, утаивая этот секрет от женщин до их замужества. Теперь она понимала, почему Джоселина так огорчили ее планы. Он хотел, чтобы она узнала то чувство, которое сейчас испытывала к Нику. Но в то же время и Джоселин, и она прекрасно знали, что их отец никогда не одобрит ее увлечения Николасом Россом.
А что Ник? Что он чувствует теперь? В конце концов, это он заставил ее уйти. Джорджиана взяла в руку кусок жасминового мыла и начала взбивать пену. Неужели он прогнал ее потому, что не чувствовал того, что чувствовала она? Нет, он явно тоже был возбужден. Да, это один из немногих случаев, когда Ник повел себя как джентльмен. Что же ей теперь делать?
Ох уж эта ее неосведомленность. Ладно, она поговорит с тетей Ливи сегодня же ночью. Тетя Ливи была замужем. Ходили слухи, что очень давно она была влюблена в молодого офицера королевской конной гвардии.
Чувствуя неуверенность и беспокойство оттого, что ей предстояло встретиться с Ником за ленчем, Джорджиана оделась, обнаружив, что нисколько не опаздывает. Тетя Ливи зашла за ней, и они вместе вышли на заднюю лужайку.
– Ты только что была на лужайке с мистером Россом, – утвердительно сказала тетя Ливи.
– Тетя Ливи, неужели в этом доме все всё замечают?
– Именно, Будь осторожна, Джорджиана. Ты плохо знаешь таких людей, как мистер Росс.
– Вы хотите сказать, что он не джентльмен?
Лавиния надела капор и завязала его широкие ленты, когда они вышли на лужайку.
– Нет, я хочу сказать, что ты не знаешь мужчин, от одного вида которых у женщин слюнки текут.
– Тетя Ливи!
– Этот-мужчина опасен, дитя мое. Несколько лет назад леди Дрилл бросила своего двадцатитрехлетнего мужа, чтобы покорить его сердце, но он даже не попытался ее соблазнить. Я допускаю, что леди Дрилл себялюбивая дура, но ты должна понимать, почему я рассказала тебе о ней.
– Да, тетя Ливи. Я буду осторожна.
Они раскрыли зонтики и пошли к озеру, чтобы сесть на лодки и добраться на них до Рыбацкого павильона, который казался сказочным сверкающим дворцом, держащимся на гладкой водной поверхности. Дальше за павильоном венецианский мост соединял берега более узкой части озера.
Эвелин уже ждал их. Джорджиана позволяла тете Ливи выступать в качестве посредника в ее отношениях с мистером Хайдом. Эвелин вел себя подчеркнуто корректно и держался несколько настороженно в присутствии Лавинии, поскольку та пообещала всадить заряд дроби ему в зад, если он еще раз перейдет границы приличия в отношении Джорджианы. Джорджиана повернулась к нему спиной и закрылась зонтиком, когда увидела, что от дома к ним направляется Пруденс. Увидев Джорджиану рядом со своим мужем, она пошла быстрее, почти побежала по травянистому склону, ведущему к озеру.
– Добрый день, Пруденс, – сказала Джорджиана.
Запыхавшаяся, Пруденс остановилась, с треском закрыла свой зонтик и начала обмахивать им себя.
– Августа опять пыталась вас застрелить, не так ли? Почему бы вам не избавить нас от скандала и не уехать, прежде чем вас убьют?
– Сегодня чудесный день для ленча на свежем воздухе, не правда ли? – игнорируя слова Пруденс, произнесла Джорджиана.
– Сейчас сюда придет дядя, – продолжала Пруденс. – Я посоветую ему предложить вам уехать для вашей же безопасности.
– Вы уже пробовали раз, но у вас ничего не вышло.
Пруденс взмахнула рукой. Ее толстые пальцы, унизанные золотыми кольцами, были похожи на сосиски.
– Это было до того, как я увидела вас убегающей в рощу с мистером Россом. Я в это время была в гостиной нашего семейного крыла, которая, как вы должны помнить, выходит на переднюю лужайку. Вы пробыли в этой роще довольно долго и затем вышли вместе с ним. Я сама видела. Вы погибли, Джорджиана. Я удивляюсь вам.
– Мистер Хайд вам не поверит.
– Вы собираетесь отрицать? Лгать будете? – Джорджиана изо всех сил сжала ручку зонтика.
– Нет. Между нами ничего не было.
– Вы прекрасно знаете, что это не имеет значения. Вас видели убегающей в рощу с мужчиной, чье имя связывают по крайней мере с полдюжиной светских дам.
– Значит, никто не обратит внимания, если к ним добавится еще одна.
– А вот в этом вы ошибаетесь, Джорджиана. – Пруденс похлопала ее по руке кончиком своего зонтика. – Потому что те женщины замужние, а вы нет.
– Не пытайтесь запугать меня, Пру. Сколько раз я должна повторять вам, что меня не интересует состояние Трешфилда? Вы злитесь на меня, потому что втайне сами неравнодушны к мистеру Россу. Учтите, если вы дадите волю языку, мне придется рассказать правду о непристойном поведении вашего мужа в гостиной. Не притворяйтесь, что вы не знали об этом.
Пруденс вытаращила глаза и скривила рот. Джорджиана вежливо улыбнулась:
– Что с вами, Пру? Вы похожи на карпа, страдающего расстройством пищеварения.
9
Рыбацкий павильон, как и большая часть дома Трешфилда, был построен в прошлом столетии по образцу римского Пантеона. К нему была пристроена окруженная колоннадой ротонда-. К озеру спускалась лестница. У подножия лестницы имелся небольшой причал, где можно было ставить лодки.
Под красивыми арками, соединяющими колонны, Ник разделил трапезу с графом и его близкими. Он заметил, что, когда граф принимал пищу на открытом воздухе, все домашние предметы роскоши следовали за ним. Через озеро перевезли посуду из севрского фарфора, столовое серебро вместе с набором столовой мебели в стиле чиппендейл, скатертями, салфетками и роскошным французским ковром.
Дворецкий подал бульон, ростбиф, йоркширский пудинг, пироги с олениной и ветчину со спаржей. Лакеи наливали в бокалы вино и херес. Ник едва пришел в себя после встречи с Джорджианой, как столкнулся с бесполезными попытками Пруденс пленить его своим кокетством.
Чтобы избавиться от ее назойливого взгляда, он решил смотреть только в свою тарелку и ел понемногу все блюда, которые подавали на стол. К тому времени как подали сливовый пудинг, Ник был уже слишком сыт. Подняв 1лаза от своей тарелки, он увидел, что Пруденс на время отказалась от своих попыток. Он взял бокал с портвейном, который протянул ему граф, и стал наблюдать за Джорджианой. Она раскрыла зонтик и подошла к Людвигу. Тот стоял на лестнице и был занят тем, что подготавливал рыболовную сеть, сделанную по образцу той, что использовали в Древнем Египте. Он впервые собирался попробовать сеть в деле.
Джорджиана наклонилась и заговорила с Людвигом, позволив Нику любоваться ее роскошными бедрами. Он предпочитал, чтобы на ней не было кринолина, но она лишь изредка позволяла себе не надевать его, когда собиралась работать с запыленными и хрупкими артефактами. И все же ему приятно было смотреть на ее блестящие, черные как смоль волосы. На ней не было очков, которые она надевала во время работы. А ему хотелось видеть их на ней: очки принадлежали ей и подчеркивали яркую зелень ее глаз.
– Росс, мальчик мой.
Громкий голос графа вывел Ника из состояния задумчивости.
– Да, сэр.
– Подойдите и присядьте возле меня. – Граф указал на стул, который освободил Эвелин. Эвелин и его супруга прогуливались вокруг колоннады. Леди Лавиния сидела на причале под солнцем и писала письмо, в то время как слуги готовили кофе и убирали со стола. – Поторопитесь же. У нас с вами было мало времени для разговора с глазу на глаз.
Ник взял свой портвейн и присоединился к графу.
Трешфилд стукнул тростью лакея, который хотел наполнить его бокал портвейном.
– Прочь! Все уходите. Оставьте нас. Дворецкий и два лакея отошли. Трешфилд ухватился обеими руками за набалдашник своей трости и оперся на нее, сидя в коляске. Ник почувствовал себя объектом пристального изучения.
Он поднял бокал за графа, откинулся на стуле и повернул голову в сторону озера так, чтобы ему можно было незаметно наблюдать за Джорджианой. Ник понимал, что не должен был этого делать, но не мог удержаться, особенно после поцелуя в роще. Он пытался убедить себя в том, что впредь никогда даже не дотронется до нее. Но это не помогло. В прошлом Росс довольно легко расставался с женщинами.
– Послушайте, Ник, когда вы собираетесь послать за картиной Гейнсборо, чтобы я мог полюбоваться ею?
– Что? А, за Гейнсборо… Потребуется некоторое время, чтобы упаковать и доставить ее сюда. Думаю, около двух недель.
Джорджиана рассмеялась, слушая Людвига, и Ник вновь перевел взгляд с графа на нее.
– Вам пока не удалось убедить Джорджиану покинуть меня, не так ли?
Вопрос графа заставил Росса снова повернуться к нему:
– Пока нет, сэр.
Граф весело засмеялся, продолжая пристально смотреть на Ника.
– Но теперь вы уже убедились, что она не какая-нибудь избалованная вертихвостка, как вы полагали раньше. Ах, не пытайтесь отрицать это, мой мальчик. Понимаете, я довольно хорошо знаю Джорджиану. – Трешфилд на мгновение замолчал. – Я получил письмо от герцога. Он считает, что свадьбу лучше всего устроить в мае.
Ник, который наблюдал за Джорджианой, повернулся к графу:
– Никакой свадьбы не будет.
– Как же не будет? Обязательно будет. Джорджиана хочет иметь мужа, который не будет диктовать ей, как жить, дышать, что читать и с кем встречаться. Ее отцу нужны мои деньги, чтобы с их помощью поправить свои дела. Быть герцогом – суровое испытание, мой мальчик. Слишком мною всякой гнили в домах, слишком много иждивенцев, которых нужно кормить. – Граф опять замолчал, за что Ник был ему благодарен.
Вдруг Росс почувствовал боль в руке – это граф ткнул его концом своей трости.
– Вы уже соблазнили мою невесту?
– Что? – Ник оттолкнул трость в сторону.
– Если вы будете отрицать, то я вам не поверю.
– Сэр, ваше обвинение оскорбительно для меня.
– Ладно, оставим это. – Граф посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что их не подслушивают. – Не надо прикидываться овечкой, мой мальчик. Я понял, что она вскружила вам голову, уже тогда, когда увидел вас обоих в библиотеке.
– Вы сумасшедший старикашка.
– Будьте внимательнее, Росс, не забывайте о вашем кембриджском произношении. – Подняв бледную морщинистую руку, граф предвосхитил ответ Ника: – Все это я говорю для того, чтобы убедить вас подождать, пока она не станет моей женой или, еще лучше, пока я не умру. Вам следует проявить благоразумие, мой мальчик.
Свет простит многие недостатки такому богатому человеку, как вы, но если вы будете вести себя неразумно, то вас нигде не будут принимать.
– А мне наплевать на то, будут меня принимать или нет, а вам должно быть стыдно, старый сводник.
Трешфилд фыркнул и покачал головой:
– Не ожидал я от вас такой наивности, и все-таки с того самого момента, как мы сошли с лодок, вы только и делаете, что пялитесь на Джорджиану. А она только и делает, что вздыхает и краснеет. Ха! А вы думали, что вам удастся перехитрить умудренного опытом старика. Какое отвратительное проявление бессмысленной сентиментальности.
– Вы мерзкий старик.
Граф достал платок из своего жилета, громко высморкался и сказал:
– Не дело гостю влюбляться в хозяйку дома, мой мальчик. Я лишь пытаюсь помочь вам и Джорджиане тоже. Вряд ли она поблагодарит вас в конечном итоге. Ее голова забита довольно глупыми мыслями относительно сочетания любви и брака. Я бы сказал, чрезмерно практическими мыслями. Думаю, причина здесь в том, что она слишком много читает.
– Как можете вы предлагать мне такое? – Ник сжал руками подлокотники кресла. – Она добродетельная леди, и вы это знаете.
– Джорджиана впечатлительная и легкоранимая девушка, и она вас любит.
Ник внимательно посмотрел на Трешфилда, думая, что он сошел с ума. Старик ухмыльнулся и помахал своим платком:
– Не говорите мне, что это не входило в ваши планы. Кстати, что там у вас произошло в бане с бассейном?
– Вам известно об этом?
– Очень немногое из того, что происходит в Трешфилде, не доходит до меня, молодой человек. А теперь послушайте меня внимательно. Я очень люблю Джорджиану и сразу заметил, что вы очаровали ее. Поэтому и позволил вам остаться. Я почти физически ощущал то, что происходило в ваших душах. Однако ее близкие никогда не согласятся на брак между вами и Джорджианой, и я уверен, вы уже догадываетесь об этом. Я уверен также, что общаясь с Джоселином, вы поняли, как должен вести себя джентльмен. Ведите себя соответственно, сэр. Это единственный способ добиться того, чтобы вы с Джорджианой были вместе. Позвольте ей сперва выйти замуж, как это делают все остальные леди. Прислушайтесь к моему совету.
– К черту ваш совет, старый ночной горшок. Джорджиана невинная душа, и вы это знаете.
– Ну смотрите, мой мальчик. – Граф вздохнул и поправил мех у себя на коленях. – Рандалл. Рандалл, черт бы тебя подрал, подкати меня поближе к столу.
Граф схватил ложку и постучал ею по хрустальному кубку, чтобы привлечь внимание близких.
– Не уходите, Росс. Я особенно хочу, чтобы вы услышали то, что я буду говорить всем.
– Почему бы нет? Я потом всегда смогу выбросить вас в озеро вместе с вашей чертовой коляской.
Граф лишь засмеялся. Внимание Ника привлек блеск серебряной посуды на столе, он увидел столовый нож и почувствовал искушение вонзить его в костлявую шею графа. Циничный старый сводник. Осмелился предложить ему подождать несколько недель, пока первым не развратит невинное создание. Нику вдруг пришло в голову, что он сам совсем недавно собирался совершить это, но быстро отбросил эту мысль.
«Почему бы и нет? – произнес внутренний злобный голос. – Она не любит старого хрыча. Неужели ты хочешь оставить ее какому-нибудь щеголеватому аристократу, который насладится ее невинностью и на следующий день забудет о ее существовании?»
«Нет».
Внутренний голос не умолкал: «Она убеждена, что брак – это средство для обретения независимости и денег и что любить можно тайно. Она знает, что сможет удовлетворять свои желания, кода станет вдовой. Поэтому она и стремится замуж. Черт бы побрал ее собственные желания. Она не знала, что такое настоящая страсть до встречи со мной».
Ник встал, когда женщины приблизились. Пруденс прошла мимо него, жеманно улыбаясь. Джорджиана заняла свое место между леди Лавинией и леди Августой, которая смотрела на нее с подозрением, словно ожидала, что та сейчас вытащит кинжал и заколет ее.
Дурное настроение Ника моментально улетучилось, когда он увидел, как Джорджиана встала перед своим стулом и затем грациозно села, даже не обернувшись. Спина ее никогда не касалась спинки стула, и она опускалась на него плавным движением, создающим впечатление царственного величия. Ее безупречные манеры вызывали у него желание взять шпагу и преклонить колени у ее ног. Скорее он съест свою собственную печень, чем позволит ей выйти замуж за этого старого распутника. Граф стукнул тростью по полу:
– Поторопись, Эвелин, черт бы тебя побрал.
Присоединившись к остальным, Лавиния посоветовала графу придержать его злой язык. Эвелин помог сесть Пруденс и занял кресло рядом с Ником. Он окинул Джорджиану взглядом, который задержался на ее груди, потом посмотрел на Ника и увидел, что тот смотрит на него с неприкрытой угрозой. Эвелин отвернулся и поспешил оттащить свое кресло подальше от опасного соседа. Граф снова стукнул своей тростью, призывая всех к тишине.
– Замолчите все! Извини меня, дорогая Джорджиана.
Джорджиана лишь покачала головой. Граф улыбнулся и подмигнул ей. Потом встал, и Ник понял, что Трешфилд затевает что-то скверное. Граф всегда хотел хорошо видеть лица своих близких, когда досаждал им.
– Я попросил явиться всех сюда на ленч по двум причинам. Во-первых, я хотел, чтобы моя очаровательная невеста получила удовольствие от этой чудесной прогулки по озеру. – Он кивнул Джорджиане, которая кивнула ему в ответ. – Другая причина состоит в том, что я хочу сообщить вам кое-что. Уже довольно продолжительное время каждый из вас изводит себя напрасным ожиданием моей смерти.
– О дядя, нет! – Пруденс поднесла руку со множеством колец к своей груди.
Эвелин возмущенно взмахнул руками и громко вздохнул. Внимание Людвига снова было приковано к рыболовной сети.
– Ах, успокойтесь, Пруденс, – обратилась к ней леди Августа. – Такая экспансивность не к лицу светской даме.
Леди Лавиния сказала:
– На этот раз я полностью согласна с вами, Августа. Трешфилд, ваши близкие уже целых десять лет ждут, когда вы умрете, но вас это нисколько не беспокоило. Что же теперь изменилось?
– Это связано с Джорджианой, – ответил граф.
Ник выпрямился и положил руки на стол, глядя прямо в водянистые глаза графа. Трешфилд сделал паузу, чтобы усилить любопытство аудитории и еще раз окинуть всех взглядом. Выражение лица его было веселым и в то же время зловещим.
– А изменилось то, что моя дорогая невеста заставила меня снова почувствовать себя молодым. То, что произошло, чудо, воля провидения. Короче говоря, дорогие мои, Джорджиана скоро должна родить мне ребенка.
