Текст книги "Безрассудство любви"

Автор книги: Сьюзен Липиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава четырнадцатая

– Я думаю, мы перестарались, Макс, – прокричала Элизабет сквозь рев мотора.

Макс рассмеялся и лукаво ей подмигнул:

– Сейчас уже поздно что-либо говорить.

– Я не о том, Макс. – Элизабет кивнула в сторону грузового отсека. Коробки с разными необходимыми при наводнении вещами громоздились до самого потолка, заполняя все свободное от десяти насосов пространство. Десять насосов! Им нужен был всего один. Пораженная щедростью Макса, Элизабет убеждала его, что и пяти достаточно. Но он настоял на десяти, заявив, что даже ста не хватит, чтобы откачать воду из всех домов у реки. Элизабет поправила наушники. – Я говорю об этих десяти насосах, – сказала она наконец.

– Да? – Он подмигнул ей и перевел взгляд на темнеющее грозовое небо впереди. – А я думал о нас с тобой и о сумасшедшем уик-энде, который мы провели вместе. Если бы не наводнение, я бы с удовольствием засел в этом номере на год, никуда не вылезая.

Я тоже, подумала Элизабет.

Мысль была так внезапна, что, испугавшись, Элизабет отвернулась к иллюминатору. Она провела с Максом два дня. Но бал Золушки окончен. Хрустальные туфельки стоптаны. Она взглянула на свои матерчатые теннисные туфли, словно желая воочию убедиться в правоте своих рассуждений. И почувствовала сладкую боль в низу живота, напомнившую о страстных любовных играх. Никогда еще ее не выматывали таким изысканным способом.

– Что молчишь? – спросил он сквозь рев двигателей.

– Просто задумалась.

– Никаких сожалений?

Она посмотрела на него со смущенной улыбкой:

– Нет.

– Прекрасно. У меня тоже.

– Как ни странно, меня это не удивляет. Но постарайся смотреть на меня не так нахально. Особенно при Бернис.

– Она и так обо всем догадается, когда мы приедем домой.

От досады Элизабет застонала и возвела глаза к потолку.

– Между прочим, она не против.

– Что? – Элизабет чуть не подпрыгнула. – Ты говорил с Бернис о нас?

Макс кивнул.

– И что же ты ей сказал?

– Здесь неподходящее место для обсуждения такого вопроса.

– Я увижу Бернис, как только мы приземлимся, и тебе лучше рассказать мне обо всем сейчас. Что ты сказал ей о нас?

В иллюминаторе мелькнула яркая вспышка. В то же мгновение Элизабет увидела зигзаг молнии на темном небе. Макс лишь слегка вздрогнул. Она же завизжала. Но стоило ей встретить его обнадеживающий и ласковый взгляд, как ужас перед стихией растаял. Ему даже не потребовались слова, чтобы успокоить ее.

– Слишком близко… – пробормотала Элизабет, прижимая руку к груди.

Она восхищалась его спокойствием и уверенностью во время этого кошмарного перелета сквозь грозу. Да, он наслаждался самим ощущением опасности, однако это был уже не тот Волк, который когда-то способен был гнать машину на всех парах, накачавшись пивом. Макс преодолел безрассудство юности, хотя ему все же удалось сохранить в себе ту мальчишескую необузданность, за которую Элизабет так его любила.

Благополучно выгрузив гуманитарную помощь в Сент-Луисе, они приземлились на импровизированном аэродроме возле дома Макса. Когда рев моторов затих, он украдкой посмотрел на Лайзу Джейн. Она с честью выдержала тяжелейший перелет, и Макс гордился ею.

Группа женщин и детей спустилась с заднего крыльца дома, находившегося примерно в ста ярдах от взлетной полосы, и направилась к ним. В числе других Макс разглядел миссис Маккензи, державшую за руку Энни. Еще он заметил длинного мальчишку, который стоял, подпирая столб крыльца. Макс не ожидал, что Бруди специально приедет из города для того, чтобы встретить их. Он также был уверен, что парень, мягко говоря, не одобрил решения матери остаться в Чикаго.

Сняв наушники, Макс кивнул в сторону встречающей делегации.

– Ты иди, – обратился он к Лайзе Джейн, – а мне нужно здесь еще кое-что осмотреть, перед тем как выгрузить насосы.

– Нам понадобится помощь, – сказала она.

– Бруди здесь.

– Но он еще совсем мальчик.

Макс хотел было напомнить ей, что ее маленький мальчик вовсе не так уж мал, но смолчал.

– Я уверен, что Таг и Стив не будут возражать, если мы их позовем.

– Я позвоню им.

– Спасибо.

Оба продолжали сидеть на месте, и Макс, откашлявшись, выпалил:

– Ладно, я сказал миссис Маккензи, что хочу, чтобы мы снова были вместе.

Элизабет чуть не подпрыгнула от удивления.

– Как ты мог, Макс? Со дня смерти Джона прошло всего два года! Ты подумал, что она должна чувствовать, узнав, что у вдовы ее сына появился другой мужчина?

– Ты забыла, что я не таинственный незнакомец, возникший из ниоткуда. Она думает обо мне как о своем сыне. Ты недооцениваешь свою свекровь. Проблема не в ней, а в тебе.

– Ты что, обвиняешь меня?

– Нет… да, черт возьми! Я хочу жениться на тебе. А ты носишься со своим чувством вины как курица с яйцом.

– Мне незачем это слушать, – отрезала Элизабет, расстегнула ремень и поднялась на ноги.

Он направился за ней к двери самолета.

– Незачем – или ты не хочешь меня слушать?

Она молча взялась за ручку, но он преградил ей путь, встав между ней и дверью.

– Пока мы одни, нам надо использовать эту возможность и поговорить.

– Оставь меня в покое!

– Нет, тебе придется меня выслушать.

– Похоже, у меня нет выбора.

– Мы занимались любовью весь уик-энд…

– Это был секс, Макс, – прервала она. – Все было потрясающе, но на одном сексе мы далеко не уедем.

Он с яростью провел рукой по волосам.

– Это была любовь, Лайза Дж… Элизабет!

– Не смейся над моим именем.

– Я не смеюсь. Я пытаюсь его запомнить. Только из уважения к тебе. Понятно, что ты больше не Лайза Джейн, что ты изменилась. Я тоже стал другим. Но это вовсе не значит, что я перестал любить тебя. Сердцу не прикажешь. Неужели ты этого не знаешь?

– Не знаю, – упрямо ответила она. – Когда Джон женился на мне, я перестала любить тебя.

Он посмотрел на нее скептически.

– Правда?

– Могу поклясться. Я перестала любить тебя и полюбила Джона. Почему ты не веришь? – Она стояла, сжав кулаки. По щекам текли слезы.

Макс шагнул вперед и обнял ее. Она попыталась вырваться, но, убедившись в тщетности своих усилий, прижалась к нему.

– Я знаю, ты любила Джонни, – ласково сказал он, погладил ее по волосам и поцеловал в макушку. – Я в отчаянии оттого, что ты любила его больше, чем меня. Но видеть, как ты угасаешь на глазах, просто невыносимо. Чтобы справиться с горем, тебе нужна помощь.

– И ты, конечно, единственный, кто может мне помочь, – всхлипнула Элизабет. – А весь этот уик-энд ты тоже затеял из чувства сострадания к бедной вдове?

– Тебе было необходимо немного отдохнуть, отвлечься от проблем. Возможно, глупо было предполагать, что два дня в Чикаго вернут тебя к жизни.

– Я прекрасно жила до твоего возвращения.

– Надо отдать тебе должное, ты много успела, – мягко сказал он. – Растишь двоих замечательных детей. Помогла миссис Маккензи открыть приют. Но что ты сделала для себя?

– Для себя мне ничего не нужно.

Он взял ее за тонкие руки и отодвинулся немного назад, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Тебе необходимо позаботиться и о себе. Когда человек съедает меньше воробья – что-то определенно с ним не в порядке. Я хочу, чтобы тебя осмотрел специалист. И я найду лучшего в стране. Будь уверена, я не пожалею денег для этого.

– Нет! – Она отпрянула назад. – Я не возьму у тебя денег, и мне не нужен никакой психоаналитик, который будет показывать мне квадратики и кружочки и говорить, что у меня депрессия. Выпусти меня, я хочу, чтобы насос поскорее оказался в доме Маккензи, – сказала она тоном, не терпящим возражений.

Макс безнадежно вздохнул.

– Ты самая упрямая женщина на свете, Лайза Джейн.

– Элизабет, – пробормотала она сквозь зубы.

Полчаса спустя Элизабет расхаживала по старому деревянному крыльцу и уже в третий раз смотрела на часы. Бернис сидела внизу на ступеньках и чистила бобы вместе с помощницей, девочкой лет четырех, поселившейся в приюте недавно.

– Они должны уже быть здесь, – раздраженно проговорила Элизабет, устав ждать, когда двое мужчин приедут и заберут насос.

– Не спеши. С субботы, пока тебя здесь не было, затопило еще больше дорог, – терпеливо объяснила свекровь. – Не понимаю, почему ты так переживаешь. Час или два погоды не сделают.

– Ты говоришь, как Макс.

– Возможно, он прав.

– Я не могу завалиться спать, как он.

– Должно быть, перелет его вымотал.

И не только перелет, подумала Элизабет, которая сама валилась с ног после бурного уик-энда.

Покончив с бобами, Бернис передала девочке миску и велела отнести ее на кухню к маме. Когда ребенок убежал, Бернис встала, расправила цветастый халат и засунула руки в карманы.

– Я знаю, Макс предлагал тебе помощь, – сказала она Элизабет.

– Он уже достаточно помог. Привез насос из самого Чикаго!

– Я не о насосе. – Бернис остановилась на крыльце рядом с Элизабет. – Что ты думаешь насчет его предложения?

– По поводу лечения? – Бернис кивнула. Элизабет отрицательно помотала головой. – Единственная болезнь, от которой я сейчас страдаю, называется «парень, который вернулся». Бернис засмеялась.

– Рада слышать, что ты еще не утратила чувства юмора. Иди сюда, – Бернис протянула ладонь. Элизабет шагнула вперед и взяла ее за руку. – Два года я наблюдала, как ты чахнешь, словно трава в прерии под раскаленным солнцем. И тут вернулся Макс…

– Это уже пожар в прерии, – проворчала Элизабет.

Бернис усмехнулась и похлопала ее по руке.

– Мне он кажется освежающим летним дождем.

– Макс? Вряд ли! Скорее, летняя гроза с оглушительным громом и молниями. – Ей вспомнились страстные ночи в отеле.

Старенький пикап, не спеша катившийся по проселочной дороге, вдруг привлек внимание женщин.

– Наконец-то. – Элизабет помахала рукой. Двое мужчин на сиденьях спереди ответили на приветствие, когда пикап подъехал к дому. Она показала жестом, что надо свернуть за дом и последовать за ними.

Бернис слегка сжала руку Элизабет:

– Пока ты не ушла…

– Да?

– Многие женщины готовы благодарить судьбу за то, что она послала им в жизни одного хорошего мужчину, не говоря уже о двух. Подумай об этом, хорошо?

– Что значит – уехала? – спросил Макс, так и не донеся до рта сэндвич с ветчиной, приготовленный одной из женщин, гостивших в его доме. Макс сидел за кухонным столом напротив Бруди, который молчаливо поглощал второй сэндвич.

Бруди говорил равнодушно, не переставая жевать:

– Мама поехала вместе с Тагом и Стивом обратно в город, после того как они выгрузили насос. Около часа назад.

– Уехала? На моем грузовике?

– На своей машине, – сказал юноша не без хвастовства. – Я поставил новый аккумулятор, пока вас… не было.

Макс с яростью откусил огромный кусок и начал пережевывать его. Макс хотел всего лишь передохнуть после перелета – перед тем, как ехать в город с новым насосом. Но Лайза Джейн не умеет ждать.

Почувствовав на себе пристальный взгляд Бруди, Макс поднял глаза.

– Если у тебя есть что сказать мне, давай выкладывай.

Прищурившись, Бруди отложил сэндвич и опустил руки на стол. Было видно, что парень готов взорваться от гнева.

– Будь я постарше, – сказал он так тихо, что только Макс мог его слышать, – вы бы никогда больше не встретились с моей мамой. Я вчера уже два раза подрался из-за того, что эти сопляки болтают о вас. Не нужны ей эти незабываемые уик-энды в шикарных отелях, когда из-за этого такие сплетни. По мне, так убирались бы вы к черту!

Глава пятнадцатая

Бруди встал из-за стола и направился в гостиную. Было слышно, что он включил телевизор и бесцельно перескакивает с программы на программу.

Парень даже не пытался скрыть, что ненавидит Макса всеми фибрами своей души. Макс покачал головой.

Или они придут к согласию, или подерутся. Он не знал, что будет, но не хотел бы сойтись с сыном Лайзы Джейн на кулаках. В данный момент у него на уме были более важные вещи, в частности мать парня. После безумного уик-энда он так и не получил от нее никакого ответа и горел желанием исправить ситуацию как можно скорее.

Макс допил молоко, поставил кружку на стол и дожевал сэндвич. Направляясь к двери кухни, он остановился и оглянулся на грязную посуду, оставшуюся после него. Теперь нельзя жить холостяком в своей берлоге и лишь изредка снисходить до уборки… Он вернулся и хотел взять со стола кружку и тарелку, но тут вошла Бернис с полной корзиной мокрого белья.

– Оставь посуду, – сказала она, отдышавшись. Капли пота блестели на ее лбу. – Помоги мне лучше развесить простыни.

– Сушилка не работает?

– Со вчерашнего утра сушилка выполняет двойную норму, там горячо, как в пекле. Я подумала, пусть эти простыни повисят на улице.

– А если дождь? Вон какие тучи.

– При такой жаре мы не успеем их развесить, как они уже высохнут. К тому же я предпочитаю, чтобы у белья был свежий запах. – Бернис передала ему корзину. – Господи, ноги уже совсем не те. Было время, когда я могла раз сто спуститься и подняться по лестнице без всякого хруста в суставах. Теперь они так трещат, как будто кто-то уминает попкорн.

Макс улыбнулся. Было приятно сознавать, что Бернис не утратила чувства юмора. Все эти годы он тосковал по ней не меньше, чем по матери.

– Ну, давай на улицу! – приказала она, повелительно взмахнув рукой.

Между двумя заржавевшими столбами, возле дома и сарая, кто-то протянул бельевую веревку.

– Кто это сделал? – спросил Макс.

– Бруди. Он здорово помог в прошлый уик-энд.

– Я знаю, – пробурчал Макс. Он держал корзину в руках достаточно высоко, чтобы Бернис не надо было наклоняться. – Парень сказал, что заменил аккумулятор в машине.

– Он замечательный. – Бернис потянула простыню за край.

– Да… действительно отличный парень. Я слышал, что Лайза… Элизабет уехала в город.

– Ей не терпелось установить новый насос.

– А вам не кажется, что она немного…

– Одержимая?

– Именно.

Бернис следила за тем, чтобы на белье не было складок, Макс помогал ей расправлять простыни.

– У Элизабет сейчас переломный момент в жизни. После смерти Джона она с головой ушла в заботу о старом доме, как будто это было ее святой обязанностью. Я рада, что она помогла мне открыть приют, но все же она отдает ему слишком много времени, как будто это последняя нить, связывающая ее с моим сыном. – Бернис немного помолчала. – Упаси меня Бог говорить, что это наводнение благо, но, я надеюсь, оно поможет Элизабет… нам обеим покинуть мир воспоминаний и начать жить заново.

– Вы удивительная женщина.

– Я просто прислушиваюсь к тому, что говорит мне сердце. – Она посмотрела на Макса и подмигнула. – Женская интуиция.

– А что ваша женская интуиция подсказывает насчет Элизабет? Как ей расстаться с прошлым, когда у нее перед глазами маячит живой укор вроде меня?

Макс ждал ответа. Последняя простыня была прикреплена к веревке. Бернис повернулась и положила руки поверх его рук, державших корзину.

– Не отказывайся от нее, Максвелл, – сказала она. – Я тебе уже говорила и сейчас повторю: ты для меня как сын, и я хочу, чтобы у вас все получилось.

– Спасибо, мэм.

Она сунула руки в карманы фартука.

– Помнится, ты называл меня мамой.

– И воровал шоколадное печенье со стола.

– Я знаю.

– В самом деле? – Он недоверчиво посмотрел на нее. Бернис направилась к дому. Макс пошел следом. – Почему вы меня не останавливали?

– Потому, что ты называл меня мамой. – Она улыбнулась, и он увидел, как ее глаза заблестели от слез. – Несмотря на всю показную развязность и грубоватость, которые приводили девчонок в трепет, я знала, что на самом деле ты хороший парень.

– Не очень распространенное мнение в то время.

– Возможно, – кивнула Бернис, поднявшись по ступенькам и входя в кухню. – Но ты ведь утер всем нос, верно?

– Да мне все равно. Меня слишком долго здесь не было, и мне нет дела до городских сплетен.

– Кстати, мэр хочет устроить церемонию в твою честь в городском совете.

Сначала Макс подумал, что она шутит, но по ее глазам понял, что нет.

– Скажите мэру, что медали надо вручить тем, кто откачивал воду и наполнял мешки песком. Они герои – не я.

– Неплохо для начала торжественной речи, – одобрила Бернис. Она взяла корзину у него из рук. – А теперь должна сказать, у меня уйма дел. Надеюсь, не оторвала тебя от чего-то важного.

– Да нет, – пожал плечами Макс, – я просто собирался проверить, как там новый насос. – Он взял шляпу с полки.

– Подумай над тем, что я говорила, пока будешь ехать.

– Конечно, мэм. – Она посмотрела на него с укоризной. Макс улыбкой попытался загладить вину: – Пока… мам.

* * *

Макс проезжал затопленные поля, которые всего неделю назад страдали от засухи. Колеса его машины были на четыре дюйма в воде. Вода упорно пробивалась сквозь мешки с песком и уже заливала дороги. Перепачканные волонтеры – их было несчетное количество – работали день и ночь. Пока не прекратятся ливни в северных штатах, река будет подниматься…

Макс взглянул на небо и заметил, как с севера медленно движутся грозовые тучи. Казалось, ничто не в силах было остановить разбушевавшуюся реку. Даже Лайза Джейн.

Она думала победить стихию и положила все силы на то, чтобы спасти старый дом, который стал для нее не просто убежищем от печали. Дом не отпускал ее, как не отпускало прошлое. Разве она не то же самое говорила и о нем, Максе? Там, в номере роскошного отеля, она хотела всего лишь получить удовольствие от секса с ним. И с его стороны Лайза Джейн допускает только похоть, и больше ничего.

Черт побери! Макс ударил ладонью по рулю. Пора с этим кончать! Пора сказать «до свидания»!

Оставив дочку у друзей, Элизабет направилась к дому Маккензи. Река словно затаилась перед тем, как нанести решающий удар. Несмотря на работу двух насосов, огромный подвал был почти весь залит водой, которая просачивалась сквозь щели и трещины. У Элизабет опустились руки. Хотя Бруди описал ей положение дел еще в субботу, она не верила, что все так плохо, пока не увидела все собственными глазами.

Элизабет стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал. По щеке скатилась слеза. Нынешнее наводнение побило рекорд 1993 года. Через двадцать четыре часа эта ступенька, возможно, уйдет под воду. Вода сметала все на своем пути: цистерны с нефтью, очистные сооружения, добиралась до контейнеров с радиоактивными отходами глубоко под землей. Уставившись невидящим взглядом на темную, грязную воду внизу, Элизабет осознала, что работа нового насоса – как мертвому припарки.

Элизабет покинула подвал, машинально закрыв за собой дверь, как будто это имело теперь какое-то значение. Тонкая деревянная дверь все равно не выдержит напора воды, когда та начнет подниматься выше.

Переходя из комнаты в комнату, с первого этажа на второй, Элизабет чувствовала, будто она прощается со старым другом. Внизу было пусто, всю мебель перенесли наверх, в спальни.

Она вошла в одну из комнат и, обходя башни из поставленных друг на друга столов и стульев, двуспальные кровати с голыми матрасами, подошла к окну. Полуденное солнце стояло низко над горизонтом, продираясь сквозь пелену дождевых облаков.

Элизабет в задумчивости смотрела вдаль. На нее нахлынули воспоминания об одиноком детстве. Как и ее сын, она была незапланированным ребенком. Но ее не любили так, как она любила Бруди. Ей очень рано пришлось понять, что она для своих родителей лишь позорное напоминание о глупейшей ошибке. Пребывание Элизабет в родном доме было безрадостным, поэтому она искала острых ощущений и новых впечатлений в общении с Максом.

Перед глазами вставала картина, как он останавливает машину возле ее дома с оглушительным визгом тормозов. Она пулей вылетает из двери, а мать кричит вдогонку, что двенадцать – крайний срок возвращения домой. Макс улыбается своей дьявольски неотразимой улыбкой, Элизабет прыгает на сиденье рядом с ним. Потом они уносятся на этой машине прочь, рассекая гравий на дорожке возле дома. При воспоминании о том, как он тянул ее к себе на колени, не переставая нестись на головокружительной скорости, сердце Элизабет бешено застучало. Она тогда вопила что есть мочи. Он хохотал, потом целовал ее, закрывая глаза. Они были как безумные. Это было глупо. Они думали, что смерти не существует.

Но она существовала для Джона.

– О, Джон… – Горький вздох вырвался из груди Элизабет. Приступы гнетущей тоски находили на нее каждый месяц с момента аварии, но боль не утихала, и всякий раз Элизабет казалось, что она получила известие о гибели мужа только что. – Почему, Джон?.. Почему ты ушел и оставил меня здесь? Я так нуждалась в тебе, в твоем совете. Что мне теперь делать? Посмотри, что я натворила! И Макс… Я нарушила обещание. – Она зажмурила глаза, пытаясь остановить слезы. Как бы ей хотелось, чтобы Джон вдруг оказался рядом, обнял ее и сказал, что все будет хорошо. Это была ее самая заветная мечта последних двух лет. Иногда ей действительно казалось, что он рядом, и она чувствовала тепло его рук. – Я все еще люблю тебя, Джон. Но, Господи, прости, я люблю и Макса! – Она вглядывалась в бесконечные мили воды за окном.

Смятение и страх вдруг овладели ею. Ей почудилось, что она увидела человеческую фигуру, неистово махавшую ей руками с далекого берега.

Элизабет протерла ладонью стекло, чтобы получше разглядеть того человека. Он показался ей удивительно знакомым. Сердце забилось сильнее в тревожном предчувствии.

– Джон? – прошептала она, не веря своим глазам и желая, чтобы это оказалось правдой. – Джонни?

Время и пространство как будто исчезли на мгновение. Ничего не существовало, кроме этой мужской фигуры, на которую она смотрела, затаив дыхание. Кажется, он бросал ей канат. Зыбкий образ становился все отчетливее с каждым глухим ударом ее сердца.

– Я знаю, это звучит нелепо – то, что я любила вас обоих все эти годы. Но еще я знаю, что ты был счастлив со мной. Ты сам это говорил.

Мужчина на берегу, бросивший канат, ждал, когда спасательный трос доплывет до нее.

Элизабет облокотилась на стекло руками и закрыла глаза, боясь поверить в реальность происходящего.

По ее телу вдруг пробежала та теплая волна, о которой она так долго мечтала. На нее снизошло умиротворение, победившее страх.

Элизабет открыла глаза и ясно увидела лицо своего мужа. Он делал ей знаки, побуждая взяться за перекинутый им канат. Она почувствовала, как влажная шершавая поверхность трется о ее ладони. Он улыбнулся, и она поняла, что он прощается с ней. Элизабет получила его благословение. На сердце стало чуть легче, хотя печаль не оставляла ее.

– Не уходи! – прошептала она, но его черты рассеялись.

Только тогда Элизабет заметила, что из-за облачного занавеса посыпались мелкие капли дождя. Серое небо поглотило свет заката.

Она прикоснулась к стеклу, за которым только что ей привиделся Джон. Там было другое лицо.

– Макс?

Это Макс стоял там, на берегу. Это Макс протягивал ей канат и звал ее к себе. Впервые он предстал перед ней не как разрушающая сила наводнения, каким она воображала его раньше, но как человек, который стремится спасти ее. Ей больше незачем скрывать свою любовь к нему.

Макс стоял в дверях спальни, держа шляпу в руке. Лайза Джейн, погруженная в мир собственных переживаний, не заметила его присутствия. Максу вспомнилось, как он увидел ее в окне. Большие зеленые глаза. Слегка вздернутый нос. Чувственные губы. Этот образ будет теперь преследовать его всю жизнь. Мысль о том, что он теряет ее, была нестерпима. Макс шагнул в комнату.

– Элизабет!

От неожиданности она вскрикнула и обернулась. Потом быстро взглянула на оконное стекло и снова повернулась к нему. Страшно смущенная, она спросила:

– Давно ты здесь стоишь?

Ему казалось, что он смотрел на нее целую вечность, но он ответил:

– Я только что вошел.

– А-а, – она не нашлась что сказать. – Я не ждала тебя.

– Мне надо было позвонить…

– Телефоны не работают, – перебила его она, пряча руки в карманы джинсов.

– Я видел Тага. Он сказал, что новый насос уже начал откачивать воду. Похоже, ты все держишь под контролем.

Она как-то странно на него посмотрела.

– Да… Выглядит именно так.

– Отлично. – Разговор не клеился, это было очевидно. – Я зашел, чтобы попрощаться. Утром я вылетаю.

– Как, уже? – Неужели в ее глазах промелькнуло разочарование? – Когда ты вернешься?

– Я не вернусь, – резко ответил Макс и сам себе удивился. Они стояли, молча глядя друг другу в глаза. – Лайза Джейн… Элизабет…

– Да?

– Я… – Молчи, Уайлдер, перебил внутренний голос. Зачем говорить, что ты любишь ее? Чтобы снова испытать ту же боль?

Она заволновалась:

– Ну? Что ты хотел мне сказать?

Надо убираться поскорее, пока он окончательно не сломался. Макс сдавленно пробормотал:

– Береги себя, Элизабет. – И повернулся к выходу.