Текст книги "Шестое правило обольщения"

Автор книги: Сьюзен Кросби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава одиннадцатая

Это было самое настоящее романтическое свидание.

Куинн никогда не приходил на свидание с конфетами и цветами. Слишком тривиально, всегда думал он. Но сегодня ему казалось правильным подарить цветы Клэр. И когда она спрятала лицо в золотистых лепестках и сделала долгий вдох, наслаждаясь ароматом, он порадовался, что доверился своей интуиции.

– Они изумительны! – воскликнула она, и ее глаза заблестели.

– Я оставил вазу в холле. Пойду принесу ее.

Ему хотелось вручить ей букет чайных роз, а не вазу с цветами. К тому же теперь у него нашелся повод выйти из комнаты. Он не рассчитывал, что будет испытывать неловкость. До сих пор ему всегда было хорошо рядом с Клэр, несмотря на возбуждение, которое он испытывал.

Куинн взял вазу, наполнил ее водой и отнес Клэр. Она уже открыла коробку и выбирала конфету. Откусив от нее, протянула коробку Куинну.

– После ужина, возможно, – сказал он.

– Жизнь коротка. Съешьте сначала десерт. Так учила меня мама, когда умирала.

Теперь он уже не мог отказаться и взял одну конфету. Клэр снова откусила от своей, затем положила остаток в рот и закрыла глаза, смакуя шоколад.

– Это платье вы прятали в сумочке, я полагаю? – спросил Куинн.

Она провела рукой по мягкому шелку.

– Я решила побаловать себя и потратила на него уйму денег. Зато останется память о поездке.

Хорошо, что она смогла отвлечься от тюремных впечатлений и сосредоточиться на радостях пребывания в отеле. А Куинн не мог этого сделать. Новости, которые ему сообщили в тюрьме, ошеломили его, как удар исподтишка, и вызвали тяжелые воспоминания. Теперь Куинну необходимо принять решение.

Отложи эти мысли до завтра. Пусть ничто не омрачит сегодняшний вечер.

Через несколько минут они уже сидели в ресторане у окна, любуясь пылающим закатом и наслаждаясь прекрасным калифорнийским вином, потом неторопливо приступили к ужину. Куинн рассказывал о забавных ситуациях, с которыми столкнулся в своей работе, и Клэр немного флиртовала с ним. Часа через два, когда они уже перешли к десерту и сидели, потягивая бренди, Куинн предложил погулять по пляжу. Клэр отрицательно покачала головой.

Потом они молча сидели в креслах у нее на балконе, слушая шум океана, и рука Куинна лежала на талии Клэр. Она опустила голову ему на плечо, и он думал, что она спит. Внезапно она вздохнула.

– Устали? – спросил он.

– Немного.

Они не так уж долго знали друг друга, но Куинн успел понять, что для нее занятия любовью не могут быть случайными, и не хотел торопить ее.

Может быть, Клэр ждет, чтобы он сделал первый шаг? Но она всегда прямо говорит то, что думает. Он чувствовал себя семнадцатилетним юношей, которого мучают сомнения.

Поверни голову, и я поцелую тебя, мысленно попросил он.

Но когда секунды ожидания стали минутами, Куинн немного отодвинулся от нее. Очевидно, она находит такое развитие событий слишком стремительным.

– Наверное, я должен уйти и дать вам отдохнуть, – сказал он и добавил, не дождавшись ответа: – Спасибо за хороший вечер. До встречи утром.

Он встал. Клэр не сразу взглянула на него.

– Доброй ночи, – спокойно произнесла она.

Клэр замерла в своем кресле. Он ушел! Так просто. Не поцеловал на прощание. Только «спасибо» и «до встречи».

Она сжала пальцами подлокотники кресла, размышляя о том, что только что произошло. Наверняка Куинн хотел… ну, большего, чем поцелуй. Он принес ей цветы и конфеты. Он ухаживал за ней и, казалось, отвечал на ее кокетство. Что же вдруг изменилось?

Но не могла же она расстегнуть рубашку Куинна и прижаться губами к его груди так, как жаждала. Или повалить его на огромную кровать и делать с ним все, что захочется. Мужчины не любят активных и самостоятельных женщин. По крайней мере, те мужчины, которых она знала.

Впрочем, Куинн совершенно другой. Возможно, он ждал ее сигнала. Неужели она не намекнула, чего хочет от него? Клэр потерла пальцами виски. Нет. Не намекнула. Но почему?

Потому что хотела, чтобы он неудержимо желал.

Хорошо. Но ты дала ему шанс показать свои желания?

Нет.

Идиотка.

Как теперь все исправить?

Стук в дверь заставил девушку вскочить. Он возвратился…

Клэр подбежала к двери и распахнула ее.

– Уборка номеров, – сказала миниатюрная женщина в форменном платье. – Я могу расстелить для вас постель?

– А-а-а. – Клэр проглотила разочарование. – Да. Спасибо.

Женщина работала спокойно и быстро. Оставив на подушке плитку мятного шоколада, она улыбнулась Клэр и ушла. Спальня внезапно показалась девушке огромной, а тишина, повисшая в ней, оглушающей.

Он бы уже возвратился, если бы передумал и пришел к выводу, что, возможно, совершил ошибку…

Клэр включила проигрыватель и подобрала диск с соответствующей ее настроению музыкой. Погасив свет, она сняла платье – невезучее платье! – и трусики, накинула халат. Несколько минут беспокойно походила по комнате, затем вышла на балкон.

И увидела Куинна.

В одних шортах он стоял на соседнем балконе, скрестив руки на груди и устремив взгляд в океанскую даль.

– Не спится? – спросил Куинн, повернувшись к Клэр.

– Да.

Он кивнул и снова отвернулся.

Ее глаза защипало. Поговори со мной. Пожалуйста, поговори со мной.

Прошло несколько томительных минут, прежде чем он опять взглянул на нее.

– Что случилось сегодня вечером, Клэр?

– Не знаю.

– Я неправильно вас понял? Мне показалось, что…

Когда Куинн запнулся, Клэр придвинулась поближе. Очевидно, он так же смущен, как и она. У нее зародилась надежда.

– Мне тоже так показалось.

– Может быть, мы… – Он остановился, нахмурился, затем начал снова: – Наверное, я просто повел себя как идиот…

– Нет. Это моя вина. Я ждала, чтобы вы сделали первый шаг.

– А я ждал, чтобы выдали мне сигнал, что готовы. Я не хотел торопить вас.

Наступило молчание, но замешательство уже сменилось облегчением и надеждой.

– А мы сможем притвориться, будто вы никуда не уходили? – спросила Клэр.

Не колеблясь ни секунды, Куинн влез на перила балкона. Она ахнула.

– Что вы делаете?

– Иду к вам.

– Ни в коем случае! Вы сломаете шею!

– Все будет хорошо.

Паника охватила Клэр.

– Я отопру дверь. Просто обойдите вокруг и войдите.

– Тогда нам обоим будет казаться, что все начинается, а не продолжается.

– Но я была бы рада начать заново, – поспешно проговорила Клэр, пока он раскачивался на перилах, собираясь без разбега преодолеть метровый промежуток.

– Отойдите подальше.

Прижав руки ко рту, Клэр сделала несколько шагов назад. Куинн перепрыгнул на ее балкон, чуть не упал, но победно усмехнулся, вращая руками, чтобы удержать равновесие.

– Этого совсем не нужно было делать. – сказала она с огромным облегчением.

– Так уж и не нужно?

– Да.

Но каким он показался ей сексуальным и решительным!

Куинн долго смотрел на нее, не отводя глаз, затем взял ее за руку и повел в спальню.

– Интересная музыка, – заметил он.

– Она соответствовала моменту.

– Вы были сердиты?

– На себя.

Не выпуская ее руки, Куинн подошел к проигрывателю и сменил диск. Зазвучала совсем иная музыка. Прозрачные чувственные ноты кларнета наполнили ночь обещанием.

Куинн включил свет.

– Можно попросить вас кое о чем?

– А именно?

– Наденьте снова то платье.

– Отвернитесь.

Он повиновался.

Клэр посмотрела на платье, которое оставила на кровати. Затем быстро сбросила халат на пол и надела платье, забыв про трусики.

– Готово, – сказала она, поворачиваясь.

Он ткнул большим пальцем в зеркало, в котором любовался ее спиной, пока Клэр переодевалась.

– Вы могли бы хоть что-то сказать, – пробормотала она.

– Сейчас и скажу. Я повернусь к вам спиной и на три секунды сниму шорты. Тогда мы будем квиты.

Клэр рассмеялась, и он притянул ее к себе.

– Я создам новое правило, Могучий Куинн, пятое по счету, – сказала она, проводя пальцами по его груди. – Если я не прошу вас остановиться, то, что бы вы ни делали, мне это очень нравится.

На его губах появилась медленная, сексуальная улыбка.

– Договорились. Если это правило будет применимо и к вам тоже.

– Хотите скрепить договор рукопожатием?

– Думаю, мы могли бы скрепить его…

Она ждала продолжения, и ее дыхание замерло, пока его губы двигались по ее подбородку, а потом стали играть с мочкой уха.

– …танцем, – закончил он.

Клэр обняла его за шею, а он ее – за талию. Они начали медленно двигаться под музыку.

– Я рад, что все так получилось, – сказал Куинн, целуя ее в висок.

– Я тоже.

Ни в коем случае не желая упустить этот восхитительный момент, Клэр уже не беспокоилась о будущем. То, что она уже немного любит Куинна – ну, возможно, больше чем немного, – означало одно: впоследствии ее может ждать разочарование. Ведь он сам сказал ей, что не способен к длительным отношениям. И Клэр решила рискнуть. Ей казалось, что пришло время попытаться изменить свою однообразную, скучную жизнь.

А с Куинном ей не было скучно.

И он нуждается в ней.

Мелодия закончилась. Началась другая, не танцевальная. Куинн сдвинул руки вниз и поднял Клэр так, что их бедра оказались на одном уровне. Клэр почувствовала его возбуждение, обещающее ей так много.

– Ты в этом уверена? – спросил он спокойно, позволяя ее ногам снова коснуться пола, но не выпуская девушку из своих объятий.

Прекрати быть таким хорошим, с нетерпением думала Клэр. Она хотела его, очень хотела, и немедленно. Она не будет ни раздумывать, ни планировать, ни спорить, ни даже говорить.

Она будет наслаждаться!

Не дождавшись ответа, Куинн пригнулся, чтобы взглянуть ей в глаза. Она провела рукой по его лицу.

– Когда это касается тебя, слова «сомнение» нет в моем словаре, – твердо произнесла Клэр.

– Я не хотел бы испугать тебя тем, как сильно хочу тебя.

О-о. Но это же чудесно!

– Вот и хорошо. Кстати, я принимаю противозачаточные таблетки.

– А я прихватил с собой защиту.

– Тогда я думаю, что нужды в пустой болтовне больше нет, – улыбнулась она, целуя его.

– Ты не хочешь разговаривать, Клэр?

– Я хочу только чувствовать.

– Чувствовать вот это?

Его губы двинулись вниз по ее шее. Все тело Клэр мгновенно покрылось гусиной кожей, и дыхание стало прерывистым. Он проложил дорожку из поцелуев вдоль выреза ее платья, потом переместился еще ниже.

Ей казалось, что она всю жизнь ждала этого мужчину. Будто он все время был где-то поблизости, как мечта, ожидающая воплощения, как будущее, которое должно стать настоящим. Она знает, что нужна ему. Но и он ей тоже нужен!

Клэр прошептала его имя…

Он подхватил ее на руки и закружил по воздуху. Откинув голову, она засмеялась.

Потом Куинн отнес Клэр на кровать и растянулся рядом с ней. Она не хотела больше ждать пи секунды…

Его губы были теплыми, решительными, настойчивыми. Клэр жила все эти годы только для того, чтобы ощутить эту единственную душевную связь с настоящим другом – а она чувствовала, что он и был таким.

Клэр ответила на поцелуй, лаская руками грудь Куинна.

Он поднял голову и устремил на нее серьезный взгляд. Клэр была так возбуждена, что ее била дрожь.

– Боишься? – спросил Куинн, когда она коснулась застежки его шорт.

– Вовсе нет.

– Ты такая красивая.

Она задрожала сильнее.

– Ты не должен льстить мне, Куинн. Я здесь, с тобой. И я хочу тебя.

– О-о, Клэр! – Он приподнялся на локте и провел пальцем по ее губам, шее, груди. – Это вовсе не лесть. Я почувствовал, как ты сексуальна, в то самое мгновение, когда увидел тебя.

Она покачала головой.

– Этого не может быть!

– Может, – сказал Куинн, оттягивая вниз ткань у нее на груди и любуясь тем, что открылось его взору. – Твоя походка. То, как покачивались твои бедра. Ты красивая и сексуальная. – Он коснулся ее груди. – Само совершенство. – Куинн посмотрел ей в лицо и улыбнулся. – И то, что я видел в зеркале, тоже выглядело чертовски обольстительно!

Он прижался горячими губами к ложбинке на шее Клэр. Ощутив жар его дыхания, Клэр выгнулась назад. Стон вырвался из ее горла, и она привстала, чтобы Куинн мог стянуть с нее платье.

– Ты веришь мне?

– Да. Да!

Легкое веяние воздуха коснулось обнаженного тела девушки, когда он отбросил платье в сторону.

– Ты прекрасна, – продолжал восторгаться Куинн, разглядывая Клэр. – Твоя фигура безупречна.

Она сгорала от нетерпения, но не хотела его торопить. Пусть пока все идет так, как желает он.

Клэр почувствовала, что ласки Куинна возносят ее высоко, к слепящему свету, к долгой сияющей жизни. И перед тем, как наслаждение достигло вершины, она ощутила на себе тяжесть его тела. Он целовал ее, прерывая один поцелуй только для того, чтобы начать другой, но уже с большей страстью.

Внезапно Куинн замер, прерывисто дыша, потом немного отодвинулся. Она открыла глаза и увидела, как напряглись его челюсти. Он скользнул под Клэр руками и приподнял ее бедра. Их тела будто были созданы для такого идеального слияния, и мир исчез для нее, остались только чувства. Ее предыдущий подъем оказался лишь подготовкой к этому, который возник быстро и сильно, но длился долго, достаточно долго, чтобы она успела понять, что и Куинн совершает такой же волшебный взлет. Она задержала дыхание и уткнулась лицом в его плечо, приглушая стоны, вырывающиеся из ее груди.

Через нескольких долгих секунд Куинн опустил голову и поцеловал ее. Клэр положила ладонь ему на плечо, пылко целуя его в ответ, не стесняясь показать, как много он значит для нее.

Он лег рядом с ней. Его сердце еще громко стучало, но дыхание немного замедлилось.

Она прижалась щекой к его груди и закрыла глаза.

– Куинн…

– Ш-ш-ш.

Куинн погладил ее волосы. Клэр не могла видеть его лица, но чувствовала, что он улыбается. Теперь она уже могла просто наслаждаться его объятием. Вскоре руки Куинна расслабились. Он спит, решила она.

Стараясь не беспокоить его, она осторожно перевернулась и медленно передвинулась, чтобы прижаться к нему всем телом. И только успела подумать, что не сможет заснуть, как ее глаза закрылись.

– Спи, – тихо произнес Куинн.

– Да, сэр. – Ей стало смешно. – Я думала, ты заснул.

– Нет. Я наслаждался тем, как ты вертелась. Было бесподобно.

– Я устраивалась поудобнее.

– Конечно.

Она улыбнулась и снова закрыла глаза. У нее мелькнула мысль, что за эту ночь следует благодарить Джен.

Теперь Клэр в долгу перед сестрой.

Глава двенадцатая

На рассвете Куинн торопливо написал записку и положил ее на подушку. Ему очень хотелось погладить волосы Клэр и поцеловать ее. Но если бы она проснулась, то пришлось бы сказать, что ему нужно снова посетить тюрьму, и объяснить почему. А ему еще предстоит другое объяснение с Клэр – вопреки ее желанию, он не собирается прекращать поиски Джен.

Куинн отправился в свой номер, быстро принял душ и уехал из отеля.

Заметила ли Клэр, как был встревожен Бичам? Куинн не обсуждал с ней это и не задавал лишние вопросы. Просто ему очень хотелось, чтобы какие-либо проблемы не помешали им провести хотя бы одну незабываемую ночь.

Но от реальности не уйти.

Куинн остановил машину у тюрьмы, объяснил охраннику, зачем приехал, и получил разрешение войти.

«Ваше прошлое скоро настигнет вас», – будто наяву услышал он голос Мэри, отчетливый и предостерегающий. А еще она предупредила Клэр, что Куинн должен без колебаний принять то, что его ждет.

Теперь или никогда, сказала Мэри.

Теперь, решил Куинн.

В этом отделении тюрьмы соблюдались более строгие правила безопасности, чем в том, где Куинн и Клэр были вчера. У него проверили специальное разрешение на посещение вне официальных приемных часов. Куинн получил это разрешение еще накануне, хотя и не собирался им воспользоваться – вчера не собирался, а сегодня утром передумал.

Он заполнил бланки, вынул все из карманов и передал в камеру хранения. Затем прошел в пространство между двумя стальными воротами с колючей проволокой наверху. Дверь закрылась позади него, лязгнув с похоронным звоном. Никакой радости не ощущалось в этом мрачном месте, никакой надежды. Здесь дни были заполнены мыслями о том, что привело человека за решетку.

Куинна проводили в комнату для посетителей, подобную той, в какой они с Клэр были вчера, но здесь все казалось еще более серым, безнадежным и тревожащим. Комната была пуста. Куинну, возможно, было бы легче, если бы здесь стоял гул голосов.

Ему предоставили стол, но Куинн начал ходить взад-вперед по комнате. Он принял решение, и возврата не было. Однако ожидание заставляло его до боли сжимать челюсти, а в животе у него все скрутилось в тугой болезненный узел.

В течение семнадцати лет Куинн жил и работал, чтобы обрести уважение и доверие людей. Он был в состоянии контролировать все, что могло угрожать его репутации.

Но то, что произойдет сейчас, не будет подчиняться его контролю.

Скорей, скорей, скорей. Во рту стало горько, к горлу подступил комок. Куинн сел и сжал колени руками, чтобы унять дрожь в ногах.

Открылась дверь. Сопровождаемый охранником, вошел заключенный и замер, увидев Куинна.

Заключенный по имени Роберт Джерард.

– Сесть, – приказал охранник. Куинн застыл в каком-то оцепенении. Заключенный сел на стул напротив Куинна, пристально глядя ему в лицо.

– Здравствуй, сын, – сказал он наконец. Куинн не мог назвать его ни папой, как звал первые восемнадцать лет своей жизни, ни отцом. Если бы он не ждал его, то не сразу узнал бы. Редкие волосы Роберта стали совсем седыми. Светло-карие, как у Куинна, глаза были полностью лишены блеска. Белки глаз приобрели желтоватый оттенок, пожелтела и вся его кожа. Глубокие впадины щек подчеркивали острые скулы. Исхудавшее тело Роберта, казалось, вот-вот упадет вперед. Он вцепился пальцами в край стола, сколько хватало сил.

Он выглядел глубоким стариком, хотя ему исполнился только шестьдесят один год.

– Я не знал, что тебя перевели сюда, – сказал Куинн.

– На прошлой неделе. За хорошее поведение, – усмехнулся Роберт краешками губ. – Я много лет назад прекратил попытки связаться с тобой, Бобби. Раз в месяц писал тебе… сколько лет? Семь? Восемь? И каждый раз письма возвращались нераспечатанными.

Куинн проигнорировал боль, звучавшую в тоне отца.

– Я больше не Бобби.

Он отказался от этого имени, когда отца осудили по обвинению в шпионаже и приговорили к пожизненному заключению. Куинну тогда было восемнадцать лет.

Брови Роберта поднялись.

– Как же мне называть тебя?

– Куинн.

– Твое второе имя. Девичья фамилия твоей матери.

– Лучше, чем что-нибудь другое.

Хотя и не очень. Его мать тоже по-своему испортила Куинну жизнь.

– Твоя мать также потеряла твой след, – монотонно продолжил Роберт.

– А я должен был связаться с ней? – прищурился Куинн.

– Да.

– Но ведь она сама оставила меня!

Это случилось сразу после предательства отца.

– Она просила, чтобы ты поехал с ней.

– В Европу? В изгнание? Жить на ваши деньги, добытые нечестным путем?

– Твоя мать принесла большую жертву, решившись на самое тяжелое – расстаться с тобой.

– Правильно. Она взяла деньги, которые ты получил за то, что продал государственные тайны, и с тех пор жила припеваючи.

– А как она должна была поступить?

– Отказаться от денег. Заново построить свою жизнь. Ведь она не совершила преступления. Это ты его совершил.

– Ты все еще идеалист, как я вижу. – Роберт наклонился к Куинну. – Думаешь, что она могла бы обосноваться где-нибудь в Соединенных Штатах и ее бы не считали женой шпиона? Думаешь, что люди поверили бы, будто ей не было известно, чем я занимался? Ее единственная надежда на достойную жизнь состояла в том, чтобы убежать подальше от тех, кто знал обо мне. И ты ошибаешься, если считаешь, что у нее было достаточно средств, чтобы начать все с нуля. Вопреки распространенному мнению, шпионаж – не такое уж прибыльное занятие.

Куинну стало не по себе от циничной насмешки, с которой Роберт произнес последнюю фразу.

– На суде тебя обвиняли, что ты получил много денег.

– Которые я потратил на нашу семью. Потом остатки денег и все имущество было конфисковано.

Куинн с изумлением уставился на него.

– Неужели мы так плохо жили, что ты счел необходимым продавать тайны врагу?

– Когда твоя мама согласилась выйти за меня, – сказал Роберт, будто читая сказку на ночь, – я обещал заботиться о ней. К сожалению, мне это не удалось.

– Ты совершил преступление против собственной страны, чтобы… – он не мог сказать «мама», – твоя жена могла иметь дом побольше и автомобиль поновее?

– Пэгги была хрупкой.

– Слабовольной.

– Возможно.

– Тебя это устраивало. А потом ты начал винить ее за то, что сам оказался слабаком.

– Я сдался властям, чтобы защитить тебя и твою мать. Я не назвал бы это слабостью.

– Что до меня, то я назвал бы это попыткой выкрутиться или обелить себя, – уточнил свою позицию Куинн. – Ты сдался, когда тебя уже так или иначе должны были арестовать. Не слишком ли поздно спохватился?

– По-моему, ничто на свете не бывает слишком поздно.

Куинн потер подбородок, стараясь понять, что это может означать.

– Ты ожидаешь сочувствия?

– Я пытаюсь объяснить. Раньше ты не просил свиданий со мной и отправлял назад мои письма. Я полагаю, что сейчас – моя единственная возможность. Когда я услышал, что ты был здесь вчера, то у меня в голове закружилось множество мыслей. Я думал, что ты, возможно, хочешь простить меня.

– И не мечтай.

– Прощение полезно для души, – дрогнувшим голосом произнес Роберт. Его бравада полностью исчезла.

Куинну захотелось схватить отца за ворот рубашки, вытащить из-за стола и закричать ему прямо в лицо обо всем, что накопилось в его сердце. Но он лишь тихо произнес:

– Ты отправился в тюрьму, а моя мать сбежала за океан. Вы оба оставили меня жить с вашим предательством. Из-за вас я потерял друзей, утратил привычное окружение. Почти всю взрослую жизнь я провел в тени, опасаясь, что кто-то узнает о моей связи с тобой. Ты можешь сколько угодно надеяться на мое прощение, – добавил Куинн, скрестив руки на груди. – Но его не будет.

Роберт погрузился в себя, глядя в стол.

– Зачем ты приехал? – глухо спросил он.

– Вчера я здесь беседовал с одним из заключенных. И мне пришлось пройти определенную проверку, чтобы войти сюда. Так и была обнаружена моя связь с тобой. Чуть позже меня спросили, не намерен ли я поговорить и с тобой.

– Значит, ты не искал меня?

– Нет.

Роберт резко дернул плечом, будто пытаясь отразить удар.

– Тогда зачем ты вернулся сегодня?

– Из любопытства.

– Теперь твое любопытство удовлетворено?

– Полностью.

Роберт медленно поднял голову, сверля взглядом Куинна.

– Возможно, когда-нибудь ты найдешь в своем сердце снисхождение ко мне и простишь меня за то, что я разрушил твою жизнь. Да, я продал немного сведений о секретной технологии. Но ведь никто не умер из-за того, что я совершил. И мир, как видишь, не рухнул.

– Мой мир рухнул.

Куинн расправил плечи, но у него уже появилась мысль о своей доле вины. Его жизнь не была разрушена. Он добился успеха, несмотря на то что родители покинули его. Он выучился жить без поддержки семьи.

Однако осталось задать самый важный вопрос:

– Ты сожалеешь о том, что сделал?

– Каждый день.

Куинн кивнул, затем посмотрел на охранника, стоявшего в дверях.

– Свидание можно считать оконченным. Роберт жестом остановил охранника.

– Подождите! Побалуйте старика еще минутку. – Он сделал паузу, но Куинн не стал возражать, и Роберт продолжил: – Ты сказал, что беседовал с заключенным. Ты адвокат?

– Частный сыщик.

– Почему выбрал себе такую профессию?

– Она помогает мне оставаться в тени.

– А-а. – Роберт кивнул. – Ты женат? У тебя есть дети?

– Нет. – Куинн нахмурился, он не мог больше находиться здесь. – Мне больше нечего сказать.

Роберт поднялся, но от стола не отошел.

– Ты мой сын, и я люблю тебя, – проговорил он дрожащим голосом. – Спасибо, что пришел повидать меня.

Я люблю тебя. Слова отца скрутили Куинну сердце. Он сглотнул, но промолчал.

– У меня есть адрес и телефон твоей матери.

– Она снова вышла замуж?

– Мы никогда не разводились, – сказал Роберт. Охранник поторопил его, и уже через плечо он добавил: – Можешь всегда ненавидеть меня, если хочешь. Но единственным преступлением твоей матери была любовь к тому, кто не сумел обеспечить ей такую жизнь, какую она заслужила. Она твоя мать, Бобби.

Дверь закрылась. Куинн не двигался, пока ему не напомнили, что заключенного увели.

Назад к своей машине Куинн шел как в тумане.

На обратном пути он остановился на крутом берегу океана. Вдали был виден отель, где он провел замечательную ночь с Клэр, такую ночь, которая навсегда останется в его памяти.

Клэр наверняка поинтересуется, где он был. Если Куинн скажет ей правду, она начнет расспрашивать его, будет сочувствовать, даже посоветует восстановить отношения с отцом и матерью. Но он не хочет больше говорить о своем прошлом. Эта часть его жизни закончена.

Куинн сидел на камне, закрыв глаза. Солнце согревало его лицо. Он чувствовал в себе зияющую пустоту, с которой жил столько лет. Клэр начала заполнять этот вакуум, но что будет после того, как он скажет ей, что не собирается прекращать поиски Джен?

Сколько прошло времени, Куинн не знал. Наконец он провел руками по лицу. К его изумлению, ладони стали мокрыми.

Рассердившись на себя, Куинн встал и вытер лицо. Нет. Он не позволит словам отца смутить его. Только не теперь, когда для него открылась жизнь.

Ты мой сын, и я люблю тебя.

Если повести машину достаточно быстро, то его голова будет занята, и голос отца отступит, исчезнет. Исчезнет.

Он заедет в отель за Клэр Уинстон и за шесть часов как-нибудь доедет до дома, ничего не говоря ей ни об отце, ни о матери.

Нетрудно догадаться, что сказала бы Клэр.

«Я отдала бы все, чтобы мои родители снова были со мной. Нашла бы способ простить их. В глубине души ты и сам знаешь, что тебе это нужно».

Волны накатывались на песок и с шипением отступали. Клэр уже час провела на берегу, и ее ногам стало холодно. Иногда она останавливалась, поднимала раковину, разглядывала ее и бросала в воду. Но самую красивую раковину она положила себе в карман.

В одной руке Клэр держала сандалии, а другую время от времени козырьком прикладывала ко лбу и глядела на лестницу, которая вела от отеля к пляжу. Никого.

Где же Куинн?

Утром она нашла на подушке записку. В ней говорилось, что Куинн заказал завтрак на восемь часов, а сам он надеется вернуться к девяти. И ни слова о том, куда он направился.

А она так мечтала пробудиться в его объятиях!

В восемь часов Клэр открыла дверь официанту, который вкатил в номер тележку, и съела завтрак из бельгийских вафель со свежей земляникой и взбитыми сливками – в полном одиночестве.

А потом спустилась на пляж.

– Клэр!

Она повернулась на голос и увидела Куинна, спускающегося по лестнице.

Ее сердце забилось быстрее, и она улыбнулась.

Когда Куинн широкими шагами подошел к ней, Клэр заметила, что и на его губах играет улыбка. В последнее время он улыбался все чаще, и Клэр почувствовала удовлетворение оттого, что смогла привнести веселье в его жизнь.

Она положила руки ему на грудь.

– Как ты…

Куинн поцеловал ее. И еще раз. И еще. Потом крепко притянул к себе.

– Я тосковала без тебя.

Он долго молчал, потом спросил:

– Ты поела?

– Да. А ты?

– Еще нет.

– Я выпью с тобой кофе, пока ты завтракаешь. Но сначала мне надо освежиться.

Он кивнул. Взявшись за руки, они начали подниматься по крутой деревянной лестнице. Наверху был низко расположенный кран с пресной водой. Куинн опустился на колени, чтобы ополоснуть ноги Клэр от песка. Он не торопился, тщательно смывая каждую песчинку, затем помог ей надеть сандалии.

Что-то тяготит его, внезапно поняла Клэр. Она могла судить по тому, как он держал плечи и крепко сжимал губы. Это было что-то значительное, такое, о чем ему не хочется говорить.

Клэр была уверена, что не ошибается, но решила пока ни о чем не расспрашивать его.

Они в молчании направились в отель. Куинн вошел в номер следом за Клэр. Записка, которую он написал утром, еще лежала на подушке. В зеркале Клэр увидела, как напряглось лицо Куинна, когда он посмотрел на записку.

– Я буду ждать на балконе, – сказал он и направился туда, но Клэр остановила его, положив свою руку ему на грудь.

В янтарных глазах Куинна она увидела страдание. В чем дело? Что случилось?

Клэр почувствовала, что должна отвлечь его от мрачных мыслей. Собравшись с духом, она сняла футболку, скинула сандалии и сбросила шорты. Потом стала на колени на кровати и начала расстегивать рубашку Куинна. Сначала он был напряжен и неподвижен, но потом постепенно расслабился.

– Не ожидал увидеть на тебе такое сексуальное белье, – сказал Куинн, когда его рубашка упала на пол.

– Я полна неожиданностей, – ответила Клэр, бросив на Куинна страстный взгляд, и рассмеялась.

Присоединившись к Клэр на кровати, Куинн медленно освободил ее от кружевных лоскутков шелковой ткани, восхищенно посмотрел на нее и начал целовать прелестную грудь.

– Теперь моя очередь, – сказала она через некоторое время, заставив его остановиться.

Куинн не стал возражать, а вытянулся на кровати. Его голова опустилась на записку, которую он оставил утром. Куинн потянулся за ней, но Клэр схватила ее, смяла и бросила в корзину для мусора.

Клэр показалось, что он благодарен ей за это. Она хотела заставить его забыть обо всем, кроме ее ласкающих рук и жаждущих губ.

– Иди сюда, – сказал Куинн и притянул Клэр к себе.

Она двигалась вместе с ним, чувствуя себя желанной. Куинн опять начал целовать грудь Клэр, а его руки ласкали все ее тело, помогая ей уловить ритм.

Вскоре все мысли исчезли у нее из головы. Осталось только наслаждение. Быстрый, мощный подъем. Куинн застонал, и Клэр расслышала свое имя. Она выгнулась ему навстречу, и их движения стали быстрее. И наконец обоих окутала возвышенная радость. Счастье. Сияние.

Через некоторое время Клэр осознала, что дыхание Куинна замедлилось.

– Спасибо тебе, – прошептал он, наслаждаясь ароматом ее волос.

– Нет, это тебе спасибо, – торжественно произнесла она, стараясь не улыбнуться.

Он приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза.

– Я полагаю, мы чуть-чуть переборщили с выражением благодарности. Это немного…

– Глупо?

– Не совсем то слово, но… да.

– Тогда почему ты первый поблагодарил меня?

– Не знаю, – солгал Куинн.

– Хорошо, – кивнула она. – У тебя появился аппетит?

Куинн снова лег рядом с ней.

– Удовлетворил один аппетит и теперь готов удовлетворить другой. – Он отвел волосы от ее лица. – Ты ничего не спросила о сегодняшнем утре, о том, где я был.

– Думаю, ты скажешь мне сам, когда захочешь. На самом деле ей очень хотелось это узнать.

– А если я никогда не скажу?

Клэр повернулась и запечатлела поцелуй на его ладони. Когда она посмотрела на него снова, он увидел печаль в ее глазах.

– Это будет означать, что у нас нет настоящих отношений.

Через восемь часов Клэр все еще терзалась вопросом, почему Куинн не хочет говорить о том, куда ездил утром.

Они подъехали к ее дому, но он не свернул на подъездную дорогу. И Клэр поняла, что Куинн не собирается выходить из машины. Отведя взгляд, чтобы он не мог видеть ее разочарования, она потянулась к ручке дверцы.