Текст книги "Сердечные тайны"

Автор книги: Сьюзен Лоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 26

Темные облака бежали по черному небу, заслоняя луну. Джонатану это подходило. Он прекрасно видел и в темноте. Лэйтон не смог бы сказать, почему решил снова вернуться сюда. Он не придавал особого значения предрассудкам, просто почему-то ему казалось логичным завершить этот круг там, где все началось, в Нью-Уэксфорде.

Он знал, что того, что случилось в прошлый раз, больше не повторится. Указания, которые он приложил к донесению Вашингтону, были исключительно четкими. Они должны были перекрыть любой возможный выход из Бостона, окружив город плотным, непроницаемым кольцом, чтобы даже самое малое малочисленное подразделение британских войск не смогло через него пройти. Он почувствовал, как мимо его головы пролетела летучая мышь. И пожелал зверьку удачной охоты сегодня ночью. Ему самому удача сегодня тоже явно понадобится.

Если бы только предатель попался на эту приманку. Он предложил, чтобы из штаба Вашингтона произошла утечка информации. Джонатан был уверен, что такому соблазну невозможно будет противостоять. Предполагалось, что Джон сейчас идет на встречу с американским шпионом, чтобы внедрить его в британскую армию. Причем об этом человеке ходили только слухи.

Этот человек не существует на самом деле. Джонатан его выдумал. Но предатель наверняка не захочет упускать возможность разузнать, а может быть, и схватить их обоих. Можно было подумать, что он сейчас один здесь. Не было заметно никаких признаков присутствия кого-то другого. Но Джонатан знал, что его противник уже здесь. Он чувствовал это.

Его жертва была очень осторожной. На этот счет не могло быть никаких сомнений. Видимо, придется выйти из укрытия, чтобы выманить предателя.

Высокий, абсолютно незащищенный, он шел через кусты перед старым фортом. Любой мог бы сейчас его спокойно подстрелить. Он не боялся. Он вообще мало что чувствовал. Не было ни нервозности, ни ощущения предстоящей победы. Он стал каким-то бесчувственным с тех самых пор, как Бесс ушла от него там, в лесу. С того дня все его чувства, как бы собрались в каком-то сером, холодном уголке, откуда они не могли уже до него добраться.

Ветер дул с реки, принося легкую прохладу. Лэйтон наполнил легкие и постарался освободить мозг от мыслей. Действовать всегда легче на пустую голову. Он знал, что предатель не хочет стрелять в него – еще не время. Зачем его убивать, если можно заполучить рыбку покрупнее. Не за чем пугать ее раньше времени.

Джонатан тихо взобрался на холм и, прислонившись спиной к каменной стене, несколько раз медленно, ровно вдохнул и выдохнул воздух. Он прислушался. Снова тишина. Либо он пока был один, либо предатель был таким же осторожным, как и он. Джон склонился к последнему.

Он пошел вдоль стены, двигаясь очень медленно. Если пойти быстро, то непременно выдашь себя каким-нибудь звуком. А сейчас осторожность более важна, чем скорость.

Старые ворота были открыты и висели на одной петле. У капитана не хватило времени, чтобы починить их. Лэйтон быстро и бесшумно проскользнул за ворота форта. Здесь было темно и пустынно.

Теперь ему нужно было быть особенно осторожным. Предателя нужно каким-то образом выманить на открытое пространство. Но, чтобы поймать, нужно его сначала найти.

Играя на свою предполагаемую аудиторию, он беспокойно обернулся и переступил с ноги на ногу, как бы теряя терпение в ожидании человека, с которым должен встретиться. Он чувствовал успокаивающую тяжесть пистолета, который заткнул за пояс под кожаной курткой, и знакомый холод стального лезвия в правом ботинке.

Не очень-то хорошая защита против мушкета или ружья – особенно если стрелять будет тот, кого он подозревал. В Нью-Уэксфорде есть только один человек, у которого был доступ к важной информации, и ум и характер, чтобы доставлять ее британскому командованию.

Так, все, что нужно предателю, это такое место, где он мог бы хорошо видеть и слышать.

Он не мог бы спрятаться возле внутренней стены форта. Узкая стена не давала никакого прикрытия, кроме небольшой тени, отбрасываемой навесом…

Навес. Джонатан посмотрел наверх стены. Именно оттуда британские войска стреляли по атакующим французам и индейцам.

Там вполне спокойно мог спрятаться человек, для которого не составляло бы особого труда слушать и наблюдать за тем, что происходило во дворе.

По его спине пробежал холодок. Он почувствовал, что на него смотрят. Разве сможет он взобраться на этот проклятый навес и напасть на предателя так, чтобы тот его не заметил.

Еще раз оглянувшись вокруг, он преувеличенно громко вздохнул. Устало подойдя к стене, тяжело привалился к ней с видом человека, которому надоело ждать и громко ударил кулаком по дереву. Достаточно громко, надеялся он, чтобы его было слышно наверху.

Если предатель находится на стене, прямо над ним, то он не видит сейчас Джонатана, но если он выбрал себе место на любой из трех оставшихся стен, то Лэйтон у него сейчас, как на ладони. Но Джон все-таки думал, что предатель именно здесь, потому что отсюда можно было видеть всех, кто входит в форт, и слышать их разговор.

Он бесшумно двинулся вдоль стены. Недалеко от ворот была старая, кривая, полуразрушенная лестница, которая вела наверх.

Джон сосредоточился на этой лестнице. Он забыл обо всем, кроме навеса и того, кто находился на нем.

Высоко подняв руки, он ухватился за одну из верхних ступенек лестницы, а ногой стал на четвертую ступеньку снизу, проверяя их на прочность. Дерево было крепким, и Джон осторожно начал взбираться наверх.

Но вдруг лестница скрипнула под его тяжестью. Он застыл, мысленно проклиная и эту лестницу, и свою полную уязвимость.

Лэйтон прислушался, но сверху не доносилось ни звука. Может, предателя там и не было? Но Джонатан занимался этим делом уже много лет, и весь его опыт и выработанные за эти годы инстинкты, подсказывали ему, что его жертва здесь. Может быть, он просто не слышал этого скрипа или приписал его ветру, или древности этого сооружения, называемого фортом.

Когда Джон, наконец, добрался до края стены, он понял, что уже не сможет повернуть назад.

Он хотел, чтобы все поскорее закончилось. Хотел смыть со своих рук кровь других людей, хотел, как можно, глубже похоронить воспоминания о той единственной, особенной женщине и ее семье и спокойно продолжать свою пустую, холодную жизнь.

Мушкет был черным и почти неразличимым в темноте. Он был не более, чем в двух футах от него и направлен прямо ему в голову. Лэйтон застыл только на секунду, а потом все-таки выбрался на середину стены.

– Здравствуй, Брэндан, – спокойно сказал он. – Я не слышал как ты добрался сюда. Ты хорошо знаешь свою работу.

Облака разошлись, и двое мужчин стояли в холодном серебряном свете. Брэндан был весь в черном, и словно растворился в темноте ночи. Лицо его было бесстрастным, только в глазах застыла напряженная сосредоточенность.

– Не лучше чем ты. Я бы не услышал тебя, если бы лестница не скрипнула – он позволил себе слабую, леденящую кровь улыбку. – Иногда, знаешь ли, не плохо, чтобы свой собственный вес был немного меньше веса быка.

– Да, ты прав.

– Подними руки так, чтобы я мог их видеть.

Лэйтон подчинился, стараясь не делать неосторожных движений. Он быстро стукнул Брэндана, оценивающим взглядом пытаясь найти слабое место. И не нашел.

– Что теперь?

– Маленькая проблема, не так ли? Если бы только ты не решил искать меня здесь, наверху, все было бы так просто.

Джон подошел на дюйм ближе.

– Ты уверен?

Пусть он говорит. Это был проверенный временем прием. Только дай людям поговорить вволю, и, в конце концов, узнаешь что-нибудь для себя важное. Одним из самых больших преимуществ, когда он притворялся идиотом, было то, что ему не приходилось много разговаривать.

– Да. Я мог бы просто опознать вас обоих и передать информацию кому следует. А теперь положение немножко осложнилось.

– Неужели?

Джонатан опустил руки немного пониже. «Не торопись, не торопись», – твердил он себе.

– Теперь тебе придется спуститься вниз, встретиться со своим человеком и вести себя так, будто ничего не случилось. Не хотелось бы, чтобы он что-нибудь заподозрил. Хотя притворяться тебе ведь не привыкать.

– Точно.

– А это действительно было умно придумано. Никто ничего не понял. Даже я не был уверен, пока не увидел тебя сегодня.

Лэйтон наклонил голову, как бы раздумывая над его словами.

– А если я этого не сделаю?

– Ну, что же. Так или иначе, ты уже никогда не вернешься в свою роту.

– Понятно.

Джонатан внимательно посмотрел на Брэндана. Неужели он действительно способен хладнокровно убить человека только за то, что они находятся по разные стороны в этой войне? Он не сомневался, что Брэндан способен убить в бою. Но убить совершенно безоружного?

– Ты знаешь, Брэндан, а ведь я ни с кем не встречаюсь сегодня.

В глазах Брэндана появилась легкая тень удивления.

– Что?

– Я здесь только с одной целью. Схватить тебя.

Брэндан всего лишь на секунду отвел глаза и посмотрел в сторону ворот форта, и всего лишь на долю секунды опустил ружье. Но эта доля секунды было то единственное, на что мог рассчитывать Джонатан.

Схватив левой рукой мушкет, он попытался правой ударить Брэндана. Реакция Джоунза была мгновенной: он отступил назад, пытаясь взять мушкет и выстрелить. Но было слишком поздно.

Мушкет отлетел в сторону, а двое мужчин сцепились на краю стены. Они отпустили друг друга, только когда упали, для того, чтобы хоть как-то смягчить удар. Лэйтон упал на колени и сразу же почувствовал острую боль в ногах и в спине. Не обратив на это внимания, он прыгнул на Брэндана.

Мушкет, упав на землю, в нескольких футах от них, выстрелил. Когда эхо от выстрела стихло, Джонатан услышал крик женщины. Знакомый крик. Но сейчас ему некогда было обращать на него внимания.

– Прекратите! Прекратите!

Лэйтон не обращал внимания на крики Бесс. К несчастью, и Брэндан тоже продолжал драться.

Еще один мушкетный выстрел, громкий и чрезвычайно близкий, ошарашил Джонатана. Пуля подняла брызги грязи не более чем в двух футах от его головы.

– Прекратите немедленно, – крикнула Бесс – или я снова выстрелю.

Это отвлекло Брэндана всего на секунду. Лэйтон схватил его за горло и подмял под себя. Потом он выхватил свой пистолет и направил его Брэндану в висок.

– Не двигайся, – тихо сказал он. – Понял?

Брэндан замер и еле заметно кивнул головой.

– О, Господи!

Джон услышал ее сдавленный вздох и быстро взглянул на Бесс. Она была мертвенно бледной, и ее большие глаза были переполнены страхом и страданием.

– Уходи отсюда, Бесс, – сказал он, хотя знал, что это бесполезно.

Было уже слишком поздно ее щадить.

– Нет, – прошептала она.

– Уходи, Элизабет, – повторил Брэндан.

– Нет, – на этот раз ее голос прозвучал гораздо увереннее и решительнее.

Джонатан услышал, как она перезаряжает мушкет.

– Отпусти его, Джон.

– Опусти ружье, Бесс.

– Ты слышишь меня, Джон? Отпусти его.

– Я не могу этого сделать, Бесс, и ты это знаешь.

– Отпусти.

– Нет. Ты не выстрелишь в меня, Бесс, и мы оба это знаем. Опусти ружье.

Бэнни издала звук, похожий на всхлип. Краем глаза Джонатан увидел, что она опустила ружье.

– Вот так. А теперь, Брэндан, ты встанешь, – для большей убедительности, он еще ближе приставил пистолет к его виску. – Но будь осторожен. Никаких резких движений. Будь уверен, я стреляю также хорошо, как и ты. Будь уверен. Понял?

– Да.

Джон медленно поднялся на ноги, держа пистолет, направленный на Брэндана. Он хотел повернуться к Бесс, успокоить ее, но не мог отвлечься.

– Давай, поднимайся, – приказал он.

Брэндан медленно поднялся.

– Стой здесь!

Джонатан отступил немного назад, чтобы Брэндан не смог внезапно броситься на него.

– Ну, что ж…, – Брэндан посмотрел на Бесс.

– О, Боже, Брэндан, но почему?

Хотя голос ее брата был абсолютно спокойным, она видела страдание в его взгляде.

– Это все так глупо и бесполезно, Элизабет. Я должен был попытаться остановить это любым доступным способом.

– Но ты же не мог бы ничего остановить!

– Нет. Потом я это понял. Но тогда я думал, что, возможно, смогу помочь предотвратить эту войну. Но было уже слишком поздно что-то менять.

– О, Брэндан.

Бэнни расправила плечи и повернулась к Джонатану. Он заметил слезы тоски и страдания у нее в глазах.

– Что теперь с ним будет?

– Бесс…, – никогда он еще так ненавидел свою работу и себя самого. Есть семья, и есть страна, есть долг, и есть любовь. А есть то, что всегда остается неизменным – верность.

– Он предатель, Бесс.

Она закрыла глаза.

– Джонатан, – в отчаянии прошептала она.

Он повернулся к Брэндану.

– Иди, – резко сказал он.

– Что?

– Иди. Уходи, говорю, пока я не передумал.

Брэндан опешил.

– Но ты не можешь отпустить меня.

– Могу. Иди на запад по реке, потом на север. Там ты, может быть, не нарвешься на патруль.

– Да уж, постараюсь.

– Попасть к британцам будет трудновато.

– Я не собираюсь к ним.

– Тогда куда ж?

– Не знаю, – Брэндан слегка пожал плечами. – Куда-нибудь подальше на запад. Или может быть, в Канаду. Куда-нибудь, где поспокойнее.

– Ну и отлично.

Брэндан повернулся к сестре.

– Элизабет… – Он замолчал, как бы не в силах найти те слова, которые бы объяснили ей то, что он хотел выразить. – Скажи им… Мне очень жаль. – И едва слышно добавил. – И скажи им, что я всех вас всегда любил.

Он протянул к ней руки и, когда она подошла, крепко обнял ее. Они были почти одного роста, брат и сестра, такие непохожие внешне. Внутри же… Кто знает, что заставляет человека делать тот или иной выбор.

– Знаешь, по тебе я буду скучать больше всего. Прощай, Элизабет.

Брэндан расправил плечи и высоко поднял голову. Точно такой же жест, который Джонатан столько раз наблюдал у Бесс.

– Скажи мне только одно, Джон, почему? Почему ты отпускаешь меня?

– Мы не так уж сильно отличаемся друг от друга, ты и я. Мы оба предатели, в конце концов.

– И мы оба любим ее.

– Да.

– Ну и хорошо.

– Позаботься о ней, Джон.

Он пошел прочь, но потом остановился и оглянулся.

– И вот еще что, Джон. Я бы на твоем месте не стал возвращаться в роту. Я сказал им о сегодняшней встрече, и так как ты отсутствовал…

И он исчез, растворился в темноте, и Бэнни почувствовала такую же темноту и пустоту в душе. Ее семья разрушена, и она ничего не сможет с этим поделать. Брэндан уходил один, и ему она тоже не может помочь. Но ведь он всегда был один. У него всегда была своя собственная жизнь и, может быть, где-нибудь он найдет покой.

А теперь Джон. Он сказал, что любит ее. Любит ее! Невыразимая радость отодвинула на задний план все остальные переживания. Она подошла к нему и положила руку ему на плечо. Он вздрогнул в ответ.

– Джон? – мягко сказала она. Он повернулся к ней.

– Что ты здесь делаешь?

– Я прочитала бумаги, перед тем, как отдать их Вашингтону.

– Ты прочитала бумаги, – он покачал головой. – Я должен был догадаться.

– Но ты подозревал мою семью. Я не знала, что ты там написал. Я знала только то, что ты мне сказал.

– Но я не сказал, кого я подозревал.

– Да, но ты просил в письме, чтобы тебе разрешили прийти сегодня сюда одному, без прикрытия.

– Я всегда работаю один, Бесс. Я, понимаешь ли, действительно, знаю толк в своей работе.

– Да, и поэтому в прошлый раз тебя подстрелили, и ты чуть не умер, истекая кровью, в нашей конюшне.

– И поэтому ты подумала, что снова сможешь спасти меня.

– Ну… да, Джонатан!

Она обняла его за талию и положила голову ему на грудь.

– Ты не предатель, Джонатан.

– Британцы бы с тобой не согласились.

– Но ты же просто выполнял задание.

– Это не было настоящим предательством. Это было… все те люди, которые погибли, Бесс. О, Господи! Все эти люди!

– А скольких ты спас, Джонатан? Их ты тоже считаешь?

– Бесс!

Он прижал ее к себе с невероятной силой. Но она только обрадовалась этому. Элизабет поняла, что теперь все будет хорошо.

– Бесс, я так долго играл свою роль, что теперь даже я не знаю, кто я на самом деле. Но я думаю, что пришло время это выяснить. И я хочу сделать это вместе с тобой.

– Да.

Он улыбнулся скорости ее ответа.

– Подожди минуту. Возможно, я окажусь не таким уж расчудесным.

– Я знаю, кто ты на самом деле.

– Знаешь?

– Да. Тот человек, которого я люблю.

– О, Боже, Бесс!

В его поцелуе не было ничего, кроме любви и страсти.

– Я тоже люблю тебя!

– Ну, тогда пойдем домой, солдат.

Глава 27

Кэд и Мэри были, мягко говоря, удивлены, увидев, кого их дочь привела к ним в дом.

Бесс и Джон добрались в Нью-Уэксфорд уже далеко за полночь. Она хотела открыть дверь, но он остановил ее.

– Может быть, подождем до утра?

– Почему?

– Твоим родителям нужно отдохнуть. Мы не должны им мешать. Уже скоро утро, тогда и войдем.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Боишься моего отца?

– Ну, знаешь ли, выходит что я привожу его единственную дочь среди ночи. Не хочется что-то, чтобы все мужчины вашей семьи одновременно решили выяснить причину этого.

– Ты что же, хочешь сказать, что у тебя нечестные намерения?

– Мои намерения – любить тебя до конца жизни.

– О, Джонатан!

Она поцеловала его, и он крепко обнял ее, и нежно поцеловал в ответ.

Раздавшийся вслед за этим рев мог бы исходить от бешеного медведя. Ее отец, гремя всем, что попадалось ему на пути, бежал через двор между таверной и домом. Сжав кулаки и гневно сверкая глазами, он надвигался на Джона.

– Это ж, какого черта ты тут делаешь с моей дочерью?!

Защищаясь, Джон поднял руки, хотя ни за что на свете он не стал бы драться с отцом Бесс.

– Это совсем не то, что вы думаете.

Вдруг Бэнни решительно встала между ними.

«О, Боже! Снова она его спасает. Ему явно придется что-то делать с этой ее привычкой».

– Подожди, папа. Нам нужно многое вам рассказать…

– Что здесь происходит?

Голос Мэри прозвучал так, будто она зовет соседей на чай.

– Мэри, это опять тот идиот – красномундирник, – закричал Кэд. – И в этот раз он положил свои ручищи на нашу Бэнни.

– Элизабет?

– Все не так просто, мама.

Мэри улыбнулась.

– Думаю, ты права. Ну, что же, мы все могли бы и войти в дом. Нет необходимости обсуждать это на улице.

– Но, Мэри, любовь моя…

– Пойдем, Кэд.

Когда они вошли, Джонатан сел на кушетку, а Бэнни отец заставил сесть на стул, который дальше всех стоял от того места, где сидел Лэйтон. Мэри присела рядом с Джоном, а Кэд начал мерить комнату огромными шагами.

– Давай, Бэнн, назови мне хоть одну мало-мальски разумную причину, почему я не должен тут же вызвать караул, чтобы они арестовали его?

Бэнни быстро взглянула на Джонатана. Он слегка кивнул головой, и она, расправив плечи, посмотрела на отца.

– Потому что все это время он работал на американцев.

– Ох, Бэнни. Ты ведь не думаешь, что я этому поверю?

– Бесс абсолютно права, сэр. Я родился в колониях, в Филадельфии, и жил там до десяти лет. И я всегда считал своим домом именно эту страну. Я просто попытался помочь ей, как мог.

– Да ты, я смотрю, разговорился.

– Думаю, вы и до этого слышали, как я разговариваю, сэр.

– Но… Так что же значит, ты не идиот? И работаешь на нас? Ну, ладно. Это объясняет, почему я не должен вызывать наших парней из ополчения. Но, принимая во внимание то, что я видел у входа в мой собственный дом, я должен взять свой мушкет и отвезти вас обоих к ближайшему священнику.

– Сэр, ничего на свете я не желал бы больше этого.

– Элизабет! Как это замечательно! – Мэри подошла к дочери. – Я знала, что ты не серьезно говорила, что никогда не выйдешь замуж. Садись, Кэд. Нам нужно это отметить. Я пойду и принесу…

– Мама, я думаю, что и тебе нужно присесть.

Ее серьезный тон остановил и насторожил Мэри. Она неуверенно перевела взгляд с дочери на Кэда, а потом медленно села.

– Мы еще кое-что должны сказать вам…

– Это может и подождать, – перебил ее Джонатан.

Бесс посмотрела на него, и он кивнул. Может быть, ее родителям действительно не нужно знать, что их сын оказался предателем. Пусть думают, что он просто дезертировал.

– Это может подождать, – повторил он. – Мы все устали. Нам нужно немного отдохнуть. Утро вечера мудренее.

– Ну, что ж. Думаю, ты прав, – поднимаясь сказал Кэд. – Джон, я покажу тебе отличную комнату в «Эле».

– В «Эле»?

Джонатан посмотрел на Бесс.

– Вы хотите, чтобы я спал в таверне?

– Конечно! – весело ответил Кэд. – Там все мои ребята спят. Тебе там будет удобно. А Исаак не так уж громко храпит.

– Увидимся утром, Джонатан, – пообещала Бесс.

– Да. Завтра будет тяжелый день, – добавила Мэри. – Нам нужно будет начать подготовку к свадьбе. Если мы примемся за работу, не откладывая, то, наверняка, сможем справить еще не больше чем через месяц.

– Бесс! – взмолился Джон.

Она нежно улыбнулась ему.

– Да, да, – продолжала Мэри. – По-моему, я видела как раз нужную ткань для твоего подвенечного платья в магазине Руфуса. Бесс, хочешь, пойдем посмотрим ее завтра? Месяц – достаточный срок для того, чтобы сшить что-нибудь абсолютно потря…

– Неделя, – твердо перебил ее Джонатан.

– Что? – Мэри отвлеклась от своих планов и посмотрела на своего будущего зятя. – Мы никак не можем приготовиться за неделю. Я так долго ждала…

– Неделя, – не сдаваясь, поспорил Джон.

Кэд смерил Джона взглядом и, прежде чем выпроводить его за дверь, сказал:

– Вот что я тебе скажу, Мэри, любовь моя. Каких внуков подарят нам эти двое.

* * *

Джонатан и Бесс поженились неделю спустя в церкви Нью-Уэксфорда – в церкви, где так много лет служил ее дедушка и где Кэд впервые увидел самую красивую женщину в мире. В этой церкви венчались родители Элизабет и четверо ее братьев.

Не было никакого подвенечного наряда. Джонатан почти всю неделю провел в Кэмбридже, сдавая отчет Вашингтону, но ему хватило времени на то, чтобы убедить всех, что Элизабет должна надеть то темно-зеленое платье, которое ему так нравилось. И Мэри, которая полжизни провела, управляя абсолютно неуправляемыми Джоунзами, обнаружила, что вот теперь ей попался такой, с которым ей просто не справиться. Удивительно, но, кажется, от этого он понравился ей еще больше. Или, возможно, причиной этому было то, что ее дочь, наконец-то, выходит замуж. Мэри была согласна проиграть этот бой, потому что она уже выиграла всю войну.

Кэд и Мэри приняли сообщение о том, что их второй сын дезертировал, с удивительным спокойствием. Кэд, хотя ему и было стыдно, объяснил, что он всегда знал, что у этого парня кишка тонка воевать. Мэри побледнела и ничего не сказала. Бэнни подозревала, что ее мать всегда понимала, что когда-нибудь потеряет Брэндана, но чувствовала облегчение оттого, что, по крайней мере, один из ее детей был теперь вдали от ужасов войны.

Теперь, после того, как были съедены все блюда, которые Мэри и четыре ее невестки готовили всю неделю, а личный запас спиртного ее отца был основательно уменьшен, после того, как им, наконец, удалось выпроводить из таверны последних гостей, Бесс сидела в постели в спальне и ждала своего мужа.

Когда ее мать со спокойной отрешенностью и абсолютной точностью рассказывала Элизабет о том, чего следует ожидать в первую брачную ночь, Бэнни пришлось собрать все свои силы, чтобы не засмеяться, – и она ни разу даже не улыбнулась.

А когда они стояли у алтаря в церкви, и Джонатан, глядя на нее, давал клятву, она поняла, что, если у нее и были бы какие-то сомнения в его любви, – в этот момент они все исчезли.

Ну, так, где же он, ее муж? Она встала с постели и начала нетерпеливо ходить по комнате.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Джон. Он закрыл дверь и в изнеможении прислонился к ней спиной.

– Господи, Бесс, почему ты не предупредила меня?

Она скрестила руки на груди и притворно нахмурилась.

– Ну, и где же ты был?

– Слушал лекции: твоего отца, твоего малолетнего брата и этого старикашки-продавца. Не говоря уже о твоей матери. Господь, благослови ее душу, и тех, которые мне пришлось выслушать от других твоих братьев, когда я был в Кэмбридже. – Он ослабил воротник рубашки. – Почему ты мне не сказала, что меня ждет?

– Я думала, что ты не хочешь больше, чтобы я тебя спасала.

Он широко улыбнулся.

– Иди сюда и спаси меня, Бесс. Мне просто необходимо обнять тебя.

* * *

На столике возле постели горела одна свеча. Джонатан смотрел на свою спящую жену, крепко сжимая ее в объятиях. Но он не мог терять драгоценное время на сон.

Она вздохнула и пододвинулась еще ближе к нему. Посмотрев на него, она улыбнулась.

– Привет, – нежно сказала она. – Ты проснулся?

– Я и не спал еще.

– Да? – Бэнни потянулась. – Мне стыдно. А я-то думала, что порядком утомила тебя.

– Ну, не больше, чем я тебя.

Он нагнулся и поцеловал ее. Но Бесс сразу же почувствовала что его что-то… беспокоит.

– Нет! – резко сказала она, оттолкнув его руки, и села на кровати. – Ты не вернешься туда, Джонатан.

Удивившись только на секунду, он тоже сел.

– Я должен, Бесс.

Почувствовав, что сейчас заплачет, она попыталась пошутить, чтобы отогнать слезы.

– Нет, мне это уже порядком надоело. Каждый раз, когда мы спим вместе, ты убегаешь на войну. У женщины могут появиться разные мысли.

– Это мой долг, любимая.

– Ты думаешь, меня волнует этот твой долг? Она слышала о людях, которые не в силах пережить то, что они совершили во имя долга, рисковали своей жизнью, как бы ища себе наказание.

Ее трясло от страха за то, что и Джонатан поступит так же.

– Бесс, – беспомощно сказал он. – Разве я не был прав, думая, что мы хотим иметь много детей? Как это и заведено в хороших американских семьях?

– Это будет трудновато, если тебя не будет постоянно рядом. Я не смогу забеременеть. Он вздохнул. Он бы отдал все свои богатства за то, чтобы остаться с ней. Но есть вещи гораздо важнее.

– Я хочу, чтобы наши дети росли свободными. В стране, где их ценили бы. Где все, чего они могут достичь в жизни, было бы определено только их талантом и упорством. И если я должен сражаться за это, я буду сражаться.

Она крепко обняла его.

– Я так боюсь.

– Я тоже. Но сейчас для меня все стало гораздо важнее, Бесс. Раньше я сражался только за свою страну. А теперь я буду воевать за нас и наше будущее. И на этот раз я смогу делать это открыто.

– Но теперь это для тебя гораздо опаснее. Если тебя схватят, ты ведь будешь не просто пленником.

– Я буду изменником, – сказал он ровным, стальным голосом. – Думаю, мне нужно просто постараться не попасть в плен.

– Ты просто обязан постараться, ради меня.

Он поднял ее голову и посмотрел прямо в глаза.

– Ты ведь не думаешь, что я собираюсь оставить тебя навсегда? После того, как я так долго ждал и искал тебя? После всего, что мы пережили вместе? Я хочу, чтобы ты мне это сказала, Бесс. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что веришь, что я вернусь.

Она улыбнулась ему. В ее глазах, за непролитыми слезами, светилась уверенность.

– Ты вернешься ко мне, я знаю.