Текст книги "Леди-судьба"
Автор книги: Сьюзен Грейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– Сейчас я приготовлю для вас ванну, – затараторила Дарси, – и, хотя время уже к полудню, прикажу подать для вас чаю и бутербродов, а то до обеда еще далеко. Пока вы будете принимать ванну, я еще успею погладить для вас платье, а потом займусь вашей прической. У вас прекрасные волосы, миледи, просто дивные. Мне кажется, что если зачесать их наверх…
«Ну-ну, – подумала Кэтрин. – Разговорить-то я ее разговорила. А вот как мне теперь заткнуть этот фонтан?»
Спустя два часа Кэтрин вошла в большую гостиную и застала там Майлса и Гаррета, которые что-то обсуждали, склонившись над столом, заваленным бумагами. Увидев ее, они разом замолчали.
Кэтрин была в прелестном платье цвета аквамарина с глубоким декольте. Волосы она просто распустила по плечам золотистыми волнами.
Гаррет поспешил навстречу Кэтрин, расточая на ходу комплименты. Майлс остался молча стоять возле стола, хотя и в его глазах читалось искреннее восхищение.
На Кэтрин не было никаких украшений, но выглядела она просто по-королевски. Величественно и плавно она пересекла гостиную и, поддерживаемая под руку Гарретом, направилась к дивану. От сияния ее волос, от блеска ее улыбки в комнате, казалось, сделалось светлее. Глаза Кэтрин светились изумрудами, а губы ее – о, эти губы! Нежные, зовущие к поцелуям…
«Какого черта? – оборвал себя на этом месте Майлс. – Как я могу так думать об этой женщине? Она же только часть моего плана, мое орудие в борьбе против Эдварда. Она должна помочь мне найти Викторию, а не заменить ее!»
– Доброе утро, милорд, – сказала Кэтрин, с улыбкой наклоняя голову. – Прошу простить меня за опоздание. Гаррет уже успел сказать мне, что вы оба на ногах с самого утра.
– Мне не терпелось поскорее начать работу, поэтому я принялся составлять список друзей и знакомых Виктории, – ответил Майлс, беря со стола исписанные листы бумаги. – Здесь я также описываю их внешние приметы, привычки, прозвища и тому подобные мелочи. После того, как вы со всем этим познакомитесь, я могу рассказать о каждом из этих людей подробнее. Вам не трудно будет разбирать мой почерк?
Кэтрин бегло взглянула на протянутые ей листы и утвердительно кивнула.
– У вас вполне приличный почерк, сэр, хотя… Скажите, что это за имя? Не могу понять.
Майлс наклонился над листом, но прежде, чем увидеть строчку, на которую указывал палец Кэтрин, он успел вдохнуть запах ее волос, смешанный с тонким ароматом духов, и у него на мгновение закружилась голова. Майлс нашел в себе силы немного отодвинуться от Кэтрин и ответил слегка охрипшим голосом:
– Люси Харпер. Буква Х немного смазалась при письме. Должно быть, волосок к перу прилип. – Он отчего-то смутился, развернулся на каблуках и быстрыми шагами пошел к двери, заканчивая уже на ходу: – Мы с вами будем встречаться каждое утро. Я расскажу вам все, что знаю о Виктории. А днем Гаррет будет учить вас этикету, моде и танцам. Таким образом, он сделает вас похожей на Викторию снаружи, а я – изнутри. У вас есть ко мне вопросы?
– Да, милорд. Сколько времени займет мое обучение? Два месяца? Три? Полгода?
Майлс остановился возле двери и обернулся назад.
– Ваш дебют должен состояться на новогоднем балу у моих родителей.
– Вы с ума сошли? – ахнула Кэтрин. – Сегодня уже шестое декабря! Всего двадцать пять дней осталось!
– Я знаю. Дел много. Кроме того, вам нужно будет изучить внутреннее устройство Четэм-Холла и Карлайл-Хаус по чертежам, которые я для вас составлю. Вам положено знать эти дома как свои пять пальцев. Обедать я буду здесь, а с вами увижусь позже. До вечера. – И с этими словами Майлс покинул гостиную.
Кэтрин поначалу бросилась было ему вслед, но после того, как дверь захлопнулась перед ее носом, остановилась.
Со вчерашнего вечера Майлс сильно изменился. Он сбрил свою бородку, отчего его лицо сразу стало мужественнее и привлекательнее. Кэтрин и не подозревала, насколько в самом деле красив ее «англичанин».
«Разумеется, рядом с таким мужчиной должна быть красивая женщина», – подумала Кэтрин, и эта мысль подстегнула ее честолюбие. Кроме того, ее задело то, что Майлс сегодня утром не сказал ни слова о том, как она выглядит.
И, что самое страшное, Кэтрин не могла просто так отмахнуться от этого красавца, с которым заключила договор, и это просто бесило ее.
– Думаю, что, если бы проводились соревнования на звание самого высокомерного и самовлюбленного аристократа, ваш друг непременно взял бы первый приз! – сердито заметила Кэтрин и в ярости притопнула ногой.
Нога подвернулась, и лодыжку молнией пронзила острая боль.
– Ай! – закричала Кэтрин. – Ну вот, смотрите, что со мной из-за него случилось. Я ногу подвернула.
– Позвольте, я помогу вам, Кэтрин, – засуетился Гаррет. Он быстро подошел к девушке и поднял ее на руки. – Надеюсь, ничего страшного. Как вы думаете, это не помешает нашим занятиям?
– Надеюсь, что не помешает, – вздохнула Кэтрин, обнимая Гаррета за шею обеими руками. – Разве что вальс я сегодня танцевать не смогу.
– А если попробовать? – улыбнулся Гаррет.
Он начал напевать мелодию вальса, кружась по гостиной с Кэтрин на руках. Спустя несколько минут он устал, подрулил к дивану и сел, не выпуская девушку из своих объятий. Кэтрин оказалась у него на коленях. Оба они раскраснелись от танца и слегка запыхались.
– Ах, Гаррет, вы такой забавный, – воскликнула Кэтрин, поцеловала своего кавалера в щеку и рассмеялась еще громче. – Даже целовать вас забавно и щекотно!
– Нет, нет, – запротестовал Гаррет. – Целоваться со мной вовсе не щекотно, и я вам сейчас докажу это.
– Что тут у вас происходит? – раздался в этот момент голос Майлса, стоящего, подбоченившись, в дверях гостиной. – Это что, тоже входит в программу твоих уроков, Гаррет?
Гаррет поспешил пересадить Кэтрин на диван и незаметно подмигнул, призывая сохранять спокойствие.
– Прости меня, Майлс, – сказал он. – Кэтрин подвернула ногу, и я хотел ее успокоить. В дальнейшем обещаю тебе строго-настрого придерживаться точного плана занятий.
В дверях гостиной появилась горничная и пригласила всех к обеду. Гаррет поднялся с дивана и сказал, предлагая Кэтрин свою руку:
– Прошу, миледи. Позвольте мне сопроводить вас к столу. Возможно, что за обедом мы с вами успеем научиться чему-нибудь полезному. Надеюсь, мой повар сегодня приготовил что-нибудь необычное, эскаргот, например, или омаров. – Он повернул голову, проходя мимо Майлса, и сочувственно заметил: – Да, я совсем забыл, ты же будешь обедать здесь в одиночестве. Увидимся позже, Майлс!
Они вышли за дверь, но их голоса и смех продолжали доноситься из коридора, и Майлс сначала рванулся вслед, но, остановившись на пороге, заставил себя вернуться в гостиную.
Она выглядела такой веселой, такой счастливой, когда сидела вот здесь, на этом диване, вместе с Гарретом! Майлс увидел их, стоя в дверях, и на секунду представил самого себя на месте друга. Гаррет собирался поцеловать Кэтрин, а он, Майлс, спугнул их. Почему, зачем, он и сам не знал.
«Что это со мной? Неужели я ревную Гаррета к Кэтрин? – спросил он самого себя. – Но какое мне дело до Кэт, если я ищу Викторию? Наверное, на меня так странно подействовало их сходство, только и всего. Возьми себя в руки, Майлс, выбрось из головы все ненужные мысли и никогда больше к ним не возвращайся».
Прошло две недели, и с каждым днем Кэтрин все больше и больше становилась похожей на Викторию Карлайл. Она знала теперь все, или почти все, о друзьях Виктории и о ее семье; знала расположение каждой комнаты в домах, где она никогда не бывала, и количество ступеней на каждой лестнице, и цвет оконных штор.
Под руководством Гаррета Кэтрин научилась всем модным танцам и салонным играм, с его же помощью она сумела научиться по-другому ездить верхом и теперь сидела в седле «по-дамски», свесив обе ноги в одну сторону. Гаррет посвятил Кэтрин во все тайны лондонского высшего света, и теперь она могла бы узнать каждого мало-мальски значительного в обществе человека, назвать его имя, рассказать историю его рода и даже назвать приблизительную сумму его состояния.
Гаррет помог ей и одеться по моде. Он выписал для этого из Франции портниху, и та принялась шить для Кэтрин платья, за которые щедро платил Майлс.
Оставалась лишь одна, но очень серьезная проблема – волосы Кэтрин, с которыми она ни в какую не желала расстаться.
– Нет, Гаррет. Когда мы заключали договор, никто не говорил о том, что я при этом должна отрезать волосы. Я на это не согласна.
Она сердито направилась в гостиную, и Гаррет, подавив вздох, поспешил за нею.
– Но речь идет не о том, чтобы полностью отрезать волосы, нет. Их нужно просто подровнять и сделать прическу похожей на ту, что носит Виктория. Такие мелкие короткие кудряшки вокруг лица. Вам очень пойдет, дорогая.
– Перестаньте, Гаррет. Я никогда не позволяю ножницам касаться моих волос. – Она нервно взглянула на себя в зеркало, задержалась, о чем-то подумала и переспросила: – Короткие кудряшки? Вокруг лица?
– Для этого достаточно будет подрезать ваши волосы со спины… э-э… сантиметров на десять.
– Что?! – резко повернулась Кэтрин. – Ну уж нет! Сегодня вам длина моих волос не нравится, завтра скажете, что у них цвет не тот… Все! Можете сказать англичанину, что наша сделка расторгнута.
С этими словами Кэтрин разъяренной кошкой вылетела из гостиной и взлетела по лестнице наверх, в свою спальню.
Гаррет повздыхал, покачал головой и отправился со своей печальной новостью к Майлсу.
– Я не знаю, что с ней делать, – сказал он. – Мы были так близки к цели, но, боюсь, все наши усилия оказались напрасны.
– Хватит ходить вокруг да около, Гаррет, – нахмурился Майлс. – Ну, что там еще у вас случилось?
Гаррет подошел к столу, налил себе вина из высокого узкогорлого хрустального графина и пояснил:
– Кэт оказалась блестящей ученицей, и можно было бы праздновать успех, если бы не одно обстоятельство: она ни в какую не желает остричь волосы. Если бы не это, она была бы точной копией Виктории Карлайл – такой совершенной, что никто во всем Лондоне не смог бы обнаружить подмену.
– Не понимаю, с чего это она так упрямится? Отрастут ее волосы, – с досадой сказал Майлс и ударил по столу сжатым кулаком. – Нет, дело зашло так далеко, что бросить все это уже невозможно. Я не позволю ей развалить весь мой план.
Он поднялся и направился к двери.
– Майлс, дай ей немного побыть одной, – сказал ему в спину Гаррет, прихлебывая вино. – Она вылетела из гостиной словно дикая кошка.
– Мы не можем терять ни минуты! Ведь я уже написал своим родителям о том, что Виктория нашлась, и…
– О чем ты написал своим родителям? – поперхнулся от неожиданности Гаррет.
– Не смотри на меня как на сумасшедшего, Гаррет. Да, я написал родителям о том, что Виктория уезжала для того, чтобы привести в порядок свои нервы, расстроенные под влиянием навалившихся на нее событий. Теперь она вернулась, и мы вместе с ней приедем на новогодний бал, но об этом я попросил их не говорить пока никому. Сразу после Рождества отец пошлет за нами свою карету.
– Ты собираешься обмануть собственных родителей?
– Для начала я собираюсь привезти ее домой и посмотреть на реакцию отца и матери. Если они примут ее за Викторию, я расскажу им правду и смогу быть уверенным в том, что Кэтрин можно будет показать и Эдварду Демьену.
– Да, но волосы… – вернулся к прерванному разговору Гаррет. – Может быть, ты и сумеешь ее переубедить, но заставить Кэтрин сделать что-то против ее воли невозможно, имей это в виду. Кроме того, мне кажется, что она боится отрезать волосы. Почему? Не знаю.
Он поставил свой опустевший бокал на стол и добавил, покачав головой:
– Что ж, попытайся, а мне нужно съездить в город. Должен быть готов подарок для Кэтрин.
– Собираешься подарки ей дарить? – неприязненно спросил Майлс. – С какой, интересно, стати?
– Ты что, Майлс! Через пять дней Рождество. Я заказал рождественский подарок для Кэтрин, и он должен быть готов уже сегодня. Все, я поехал, увидимся вечером.
Гаррет еще раз покачал головой и вышел из комнаты.
Если Майлс и пытался скрыть от Гаррета свои чувства, то самому себе он лгать не мог и должен был честно признаться, что с каждым днем его все сильнее и сильнее влечет к прекрасной пиратке Кэтрин О'Бэньон. Она оказалась не только изумительно красива, но и на редкость умна и воспитанна. Майлса поражала та скорость, с которой Кэтрин заучивала имена, даты и события – память ее оказалась просто феноменальной. Она могла поговорить на любую тему, будь то политика, религия, история или мода. Кроме того, умела не теряться в любых ситуациях и была совершенно непобедима в шахматах.
Эта прелестная живая женщина с каждым днем все сильнее теснила образ Виктории, и все чаще Майлс думал о Кэтрин, а не о своей невесте. Втянувшись в борьбу с самим собой, он совершенно забыл про близкое Рождество.
После ухода Гаррета Майлс присел к столу и задумался, что же ему подарить на Рождество прекрасной Кэтрин. Идея родилась у него в голове в тот момент, когда к нему прибыл курьер из «Райленд Шиппинг» и вручил запечатанный пакет. Майлс немедленно написал короткую записку отцу и отправил ее в Лондон все с тем же курьером.
Зная, что неприятный разговор больше откладывать нельзя, Майлс поднялся наверх. Он несколько раз постучал в дверь спальни Кэтрин, но так и не дождался ответа.
– Ну, если она сбежала… – пробормотал он, входя в комнату без приглашения.
Она не сбежала. Она спала на диване, откинув в сторону руку с зажатым в ней гребнем и разметав по подушке свои роскошные длинные волосы.
Майлс подошел ближе. Волосы Кэтрин были нежными и легкими, словно шелк. Майлс коснулся их рукой, и Кэтрин проснулась, выронила на пол гребень, а в следующую секунду у нее в руке уже блеснул кинжал.
– Убирайся прочь, англичанин. Я не дам тебе отрезать мои волосы.
Майлс поднял вверх раскрытые ладони.
– Я пришел сюда не затем, чтобы отрезать тебе волосы, Кэт. Просто мне непонятно твое упорство. Почему ты не хочешь их обрезать? Они же отрастут снова.
Кэтрин провела рукой по волосам и отрицательно покачала головой.
– Нет, тебе этого не понять. Ты же ничего обо мне не знаешь. Ты настолько занят своей Викторией, что тебе совершенно не до меня.
И она внезапно заплакала, смахивая кулачком текущие по щекам слезы.
– Когда я была маленькой, – снова заговорила Кэтрин, – я увлекалась сказками и мифами. Тогда я и узнала о скандинавских девушках-бойцах, которых называли валькириями. В одной книжке я увидела изображение валькирии – она была высокой, стройной, с мечом в руке и длинными распущенными светлыми волосами. – Она грустно улыбнулась и продолжила: – Мой брат Колин сказал, что я похожа на нее. В тот день я и решила, что стану валькирией. Я научилась владеть любым оружием, научилась никогда ничего не бояться. У меня не было таких доспехов, как у той валькирии из книжки, и тогда я решила, что моя защита – это мои волосы.
– Значит, волосы для тебя нечто вроде талисмана? – спросил Майлс.
– Можешь назвать их талисманом, если тебе так хочется, можешь назвать все это глупой женской фантазией, мне все равно. Мне очень жаль, Майлс, но я не могу отрезать волосы. Это меня убьет.
Она сделала шаг, наступила ногой на гребень, потеряла равновесие и стала падать прямо в горящий камин. Майлс рванулся вперед и успел подхватить Кэтрин – буквально в последнюю секунду. Она выронила на пол кинжал и обвила шею Майлса обеими руками.
Майлс не выпускал Кэтрин, продолжая шептать что-то утешительное ей на ухо, вдыхая запах ее волос и бешено борясь с противоречивыми чувствами, бушевавшими в его сердце.
Он не мог не чувствовать своей грудью ее упругую грудь, не мог не вдыхать запах духов Кэтрин, не слышать ее легкого дыхания. Волна желания медленно нарастала в теле Майлса, заставляя его затвердеть и наполниться мужской силой. Он не хотел, не мог выпустить Кэтрин из своих объятий.
Кэтрин, словно почувствовав страсть, охватившую Майлса, подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. Их взгляды встретились, и в эту секунду Майлс капитулировал. Он нежно припал губами ко рту Кэтрин.
Не думая больше о своей погибшей душе, он все крепче целовал Кэтрин, прижимая девушку к себе. Не отрываясь от ее губ, он подхватил Кэтрин на руки и отнес ее на постель.
Майлс лег рядом с Кэтрин, ни на секунду не прерывая страстного поцелуя. Его рука скользнула вверх, и дрожащие пальцы прикоснулись к нежной упругой груди.
Теперь он покрывал поцелуями шею Кэтрин, продолжая расстегивать негнущимися пальцами пуговицы на ее платье. Наконец Майлсу удалось расстегнуть платье, развязать шелковые ленты, стягивающие корсет, и тогда обнажились восхитительные, палевые полушария, увенчанные розовыми сосками.
Майлс осторожно припал к одному из них губами, и Кэтрин застонала в ответ. Майлс заставил себя оторваться и посмотреть ей в лицо.
Слезы на глазах Кэтрин давно высохли, и теперь в глубине зрачков мерцали огоньки страсти. Губы Кэтрин, слегка припухшие, словно просили о новых поцелуях. Майлс взглянул на обнаженную грудь Кэтрин. На одном из прелестных полушарий было родимое пятно в виде лунного серпа. Майлс нежно поцеловал его.
Они целовались, и с каждой секундой Кэтрин все теснее прижималась к Майлсу. Казалось, что нет уже такой силы, которая не даст им слиться воедино, как…
Как вдруг в дверь спальни постучали и раздался знакомый голос:
– Кэтрин, вы у себя? Это я, Гаррет. Вы все еще сердитесь на меня, Кэтрин? – не дождавшись ответа, он постучал еще раз и спросил: – С вами все в порядке, Кэтрин?
– Да, благодарю вас, Гаррет, – откликнулась наконец Кэтрин. – Со мной все в порядке, просто я немного устала и легла отдохнуть. Встретимся за обедом.
Гаррет ушел, и стало ясно, что вместе с ним ушел и безумный порыв страсти. Кэтрин прикрыла глаза и отвернулась от Майлса. Она чувствовала себя настолько смущенной, что не могла взглянуть ему в лицо. Ей нужно было время, чтобы успокоиться и прийти в себя.
– Простите меня, милорд, – прошептала она. – Мне очень стыдно за себя. А теперь прошу вас, уйдите и оставьте меня одну.
Если бы Кэтрин посмотрела сейчас на Майлса, то увидела бы, что тот смущен ничуть не меньше ее. Ведь Майлс всегда гордился умением контролировать свои чувства и поступки и теперь никак не мог понять, как же мог один-единственный поцелуй проделать такую брешь в броне, которую он считал непробиваемой. Да, женские чары Кэтрин оказались гораздо сильнее, чем он мог предположить. Майлс знал, что сейчас ему нужно уйти, но, как истинный джентльмен, он не мог уйти, не извинившись перед дамой.
– Я сейчас уйду, Кэтрин, но сначала выслушай меня. Ты не сделала ничего такого, за что можно было бы просить прощения. Во всем виноват только я. И не только в том, что сейчас случилось. Это я втянул тебя в свой план, в сущности, принудил тебя принять в нем участие. Прости. Если хочешь, можешь выйти из игры в любую минуту. Я не стану отдавать Рори под суд. Одно только слово, и я дам вам обоим возможность немедленно вернуться домой, в Ирландию. – Кэтрин по-прежнему лежала, отвернувшись к стене. Майлсу ничего не оставалось, как говорить, глядя в спину девушки. – Но прежде чем ты примешь окончательное решение, выслушай еще одно мое признание. Виктория была для меня всем – самым надежным помощником, самым верным другом, моей невестой, наконец. Теперь она пропала, и я виню в этом только себя. Я был нужен Тори здесь, а я покинул ее ради охоты за твоим братом. Останься я тогда в Англии, и, глядишь, ничего бы не случилось. Но теперь, с твоей помощью или без, но я добьюсь того, чтобы отдать Эдварда под суд за то, что он сделал с Тори. Я знаю, что это он стоит за ее похищением, и не успокоюсь до тех пор, пока не сумею доказать это.
Майлс поднялся и закончил, поправляя на себе одежду:
– Спасибо тебе за все, Кэтрин. Спасибо за то, что хотела мне помочь. Я никогда тебя не забуду. Мне жаль расставаться с тобой, но еще сильнее я жалею о том, что никогда не смогу рассказать тебе, что ты значишь для меня на самом деле.
С этими словами он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.
Кэтрин еще какое-то время лежала неподвижно, погрузившись в свои мысли. Наконец она приняла решение, заявив вслух:
– Хорошо. Я ему покажу.
– Ты с ума сошел, – покачал головой Гаррет, сидя вечером в кабинете вместе с Майлсом. – Если ты сказал Кэтрин, что она может быть свободна, она с первым же судном отплывет в Ирландию!
Стоявший возле камина Майлс только повел плечами и ответил, не отводя глаз от пляшущих огоньков пламени:
– Наша леди может принять и другое решение.
– Да, и ты молишься, чтобы так оно и случилось. Напрасно, дружище. Не думаю, чтобы эта твоя молитва дошла по назначению. – Гаррет наполнил вином два бокала и протянул один из них Майлсу. – Лучше выпей, старина. Это поможет тебе легче пережить ту минуту, когда… Что за черт?
Майлс поставил свой бокал на каминную полку и обернулся, чтобы посмотреть, чему это так удивился Гаррет.
В дверях кабинета стояла Кэтрин – в красивом голубом платье с пышными рукавами, сшитом по последней моде.
А ее лицо – прекрасное лицо – светилось в рамке коротко остриженных завитых локонов!
Майлс был настолько потрясен, что его хватило всего на одно слово:
– Кэтрин?
– Разумеется, Кэтрин, кто же еще, – ответил за девушку Гаррет и поспешил к двери. – Вы выглядите просто безукоризненно, миледи.
– Я безукоризненна сама по себе или как двойник Виктории? – спросила Кэтрин, приподнимая бровь.
– В обоих смыслах, моя дорогая, – улыбнулся Гаррет, поднося к губам ее руку.
– Ну, вы-то известный дипломат, Гаррет, – заметила Кэтрин, переводя взгляд на Майлса и направляясь к камину. – А что скажете вы, милорд? Смогу я одурачить Эдварда Демьена?
Майлс почувствовал, что у него от счастья закружилась голова.
– Так, значит, ты решила остаться с нами? А я думал, что после сегодняшнего… э-э… разговора…
Кэтрин приложила палец к его губам.
– Это мы обсудим позже. А пока давайте займемся лучше тем негодяем, которого вы с моей помощью намерены затащить в мышеловку.
Майлс взял ладонь Кэтрин, поднес ее к губам и только теперь заметил на руке девушки глубокий, давно затянувшийся порез.
– Откуда у тебя этот шрам, Кэт? Память о каком-нибудь сражении?
– Нет, – покачала она головой и отняла свою ладонь. – Как ни странно, но ни в одном бою я не получила ни единой царапины. А это… – Она провела по шраму указательным пальцем. – Па сказал, что это у меня с раннего детства. Если верить его рассказам, я всегда была ужасной непоседой.
Часы на камине пробили половину девятого, и Гаррет заметил недовольным тоном:
– Это в городе привыкли обедать поздно, но здесь, на свежем воздухе, терпеть так долго просто невозможно. Если позволите, я схожу узнать, скоро ли подадут на стол.
Гаррет вышел из кабинета, и теперь Майлс мог наконец спросить о самом главном, что заботило его в эту минуту. Он посмотрел в глаза Кэтрин и негромко сказал:
– Я предложил тебе свободу, но ты предпочла остаться рядом со мной. Почему?
Кэтрин поспешно отвела взгляд в сторону, пожала плечами и ответила, присаживаясь на диван:
– Глупый вопрос. Потому, что я нужна тебе.
– И ради того, чтобы поймать Эдварда Демьена, ты решилась отрезать свои волосы? – продолжил Майлс, садясь рядом с Кэтрин.
– Не будь наивным, англичанин, – нахмурилась Кэтрин. – Разумеется, поначалу я согласилась принять твое предложение только для того, чтобы выиграть время. Я надеялась тогда сбежать при первой же возможности. Но теперь я хочу остаться, и не ради Эдварда, но ради тебя и Виктории.
– Но вы с Викторией даже не знакомы, – возразил Майлс, с трудом скрывая свое разочарование.
– Отчего же? Благодаря тебе я знаю Викторию очень даже хорошо. Знаю ее и восхищаюсь ею. Я не могу позволить человеку, виновному в исчезновении Виктории Карлайл, избежать наказания.
– Эдвард, Виктория, это я понимаю, – сказал Майлс, беря в ладонь руку Кэтрин. – Ну а я? Что ты думаешь обо мне, Кэтрин?
Она опустила глаза, немного подумала, а затем заговорила:
– Вы благородный человек, Майлс Грейсон. Вы очень высоко цените честь, но преданность – еще выше. Несмотря на свой титул, вы сумели сохранить любовь к свободе. Думаю, что счастливее всего вы в открытом море. Однако чувство долга перед своей семьей заставляет вас сидеть на берегу, и вы идете на это ради них. Молюсь о том, чтобы вы никогда не принесли свою душу в жертву чьим-то мечтам.
– Откуда тебе все это известно? – поразился Майлс. – Об этом я не говорил никогда ни одной живой душе. Неужели я настолько не умею контролировать себя, что все мои мысли и чувства можно прочитать, словно в раскрытой книге?
– Нет, – улыбнулась Кэтрин. – Все эти две недели ты старался сохранить между нами дистанцию, но сегодня все преграды рухнули. Ты приоткрыл передо мной свое сердце и позволил заглянуть тебе в душу. Ты предложил мне свободу, несмотря на то что не хотел отпускать меня. Ты хотел дать мне шанс. Я тоже.
– Но твои волосы? Как ты не побоялась отрезать их и остаться беззащитной? – спросил Майлс, стараясь повернуть ставший слишком серьезным разговор в более шутливое русло.
– Один симпатичный джентльмен обещал, что они у меня опять отрастут, – улыбнулась Кэтрин, глядя в глаза Майлсу. – Кроме того, каждый из нас сам кует свое счастье, англичанин.
– Самым счастливым в моей жизни стал день, когда я встретил тебя, – сказал Майлс, наклоняясь к губам Кэтрин, но его остановил голос Гаррета, донесшийся из коридора. Майлс и Кэтрин стремительно отпрянули друг от друга, и, когда Гаррет вошел в кабинет, они сидели уже на разных концах дивана.
– Кэтрин, Майлс, обед подан. Сегодня будет седло барашка.
Гаррет подошел к дивану и сказал, предлагая Кэтрин свою руку:
– Позвольте сопроводить вас к столу, миледи?
Майлс поплелся сзади, думая о том, что Леди Кошка одержала сегодня очередную победу. Ей удалось взять на абордаж его сердце.
Спустя несколько часов Кэтрин лежала в своей постели, но никак не могла уснуть. В последние дни она перестала видеть сны; вместо них она погружалась в какой-то серый туман.
Кэтрин постоянно думала о том, что через десять дней – всего через десять! – ей предстоит появиться в образе Виктории Карлайл. Слава богу, с помощью Гаррета она научилась говорить, ходить, танцевать и даже ездить верхом точно так же, как пропавшая Виктория. Благодаря стараниям Гаррета у нее теперь были платья, сшитые по последней парижской моде. В тот миг, когда она отрезала свои длинные волосы, метаморфоза совершилась, и теперь Кэтрин сама не понимала порой, кто она – ирландская пиратка Леди Кошка или светская англичанка леди Виктория.
Быть Викторией ее научил Майлс. Он так много рассказал о самой Виктории и ее друзьях, что Кэтрин не только вжилась в предложенный ей образ, но даже ловила себя порой на том, что может назвать то или иное имя или дату еще до того, как прочитает его на листе бумаги, исписанном почерком Майлса.
Единственное, чего Кэтрин не умела в отличие от Виктории, так это свободно говорить и писать на пяти языках. Сама Кэтрин знала только английский, кельтский да еще могла кое-как разобрать латынь, которой ее учили в школе. Впрочем, зачем ей нужна была сейчас эта латынь? Порешили на том, что Майлс или Гаррет будут постоянно находиться рядом с Кэтрин и придут на помощь, как только у нее могут возникнуть затруднения, связанные с французским или итальянским.
«Я должна помочь Майлсу разоблачить этого негодяя, Эдварда Демьена», – думала Кэтрин, продолжая ворочаться на кровати. Поправила под головой подушку и задумалась о человеке, который с самого первого дня их не совсем обычного знакомства занимал ее воображение, – о Майлсе Грейсоне.
Поначалу он раздражал ее, казался Кэтрин холодным и бесчувственным, но после того, что случилось сегодня… Теперь она знала, что в груди Майлса бьется горячее сердце, знающее, что такое страсть и что такое боль. Майлс Грейсон оказался мужчиной, в которого ей вдруг захотелось влюбиться.
Беда, обрушившаяся на Майлса, могла сломить и более крепкого мужчину. Ведь он потерял свою невесту и теперь…
Кэтрин резко приподнялась и яростно ударила кулаком по кровати. «Проклятье! – подумала она. – Ведь Майлс целовал сегодня не меня, он целовал свою Тори, на которую я так похожа! Ну что ж, как бы ни были мы похожи с оригиналом, но место Виктории в постели Майлса я не займу! Мне чужой любви не нужно. Я хочу, чтобы любили меня саму, а не какую-то тень!»
Она скрипнула зубами, снова откинулась на подушки, но долго еще не могла успокоиться.
«Майлс никогда не любил меня, – размышляла Кэтрин. – Кого он видит во мне? Преступницу, за голову которой назначено вознаграждение. Пиратку, по странной случайности как две капли воды похожую на его пропавшую невесту. Как только все это закончится, Майлс вернется к Виктории и заживет с нею спокойно и счастливо, а я…»
Кэтрин сильно тряхнула головой и со вздохом сказала самой себе:
– Что – я? Предположим, я могу остаться в Англии, разыскать Джастина. Быть может, он по-прежнему ждет меня. А если нет, то, возможно, я встречу какого-нибудь другого достойного человека…
Перед мысленным взором Кэтрин промелькнуло улыбающееся лицо Гаррета, и она тихонько рассмеялась.
«А что? – подумала она. – Гаррет – красивый мужчина. И я ему нравлюсь, я знаю. Завтра он обещал отвезти меня в деревню, у него приготовлен для меня какой-то рождественский подарок. Не дать ли в сердце уголок бедному сэру Гаррету?»
С мыслями о Гаррете она и уснула в ту ночь, тайно надеясь забыть человека по имени Майлс Грейсон.
