Текст книги "Безмятежность и доверие (ЛП)"

Автор книги: Сьюзен Фанетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Но Сэди не знала, какой шаг стражи порядка предприняли на этот раз. Все, что она знала, это что автоматная очередь раздавалась одновременно со всех сторон. Ярость и страх превратила группу людей в неуправляемую толпу.

Они стояли на ступеньках здания суда. Блэйк использовал портативный мегафон для поддержки толпы в скандировании лозунгов, а Сэди наряду с другими организаторами раздавала листовки и отвечала на различные вопросы: о положении дел в гражданском процессе, или куда им пойти, или же что им делать, а также о месторасположении туалета. Все проходило вполне нормально. Это был только первый день судебного процесса, поэтому активность людей была высокой, такой же, как и их надежда на исход судебного решения в их пользу.

И затем прозвучал взрыв – до этого момента Сэди никогда не слышала вживую звук взрыва и выстрелов, и они были намного громче, чем те, что она слышала по телевизору или в кино. Поначалу у нее возникла довольно-таки абсурдная мысль, что все это было так и задумано. Но затем толпа разразилась криками, двигаясь у словно мощная волна: бросаясь прочь от нее к тротуару, а потом в противоположную сторону, и когда пули наводнили воздух, словно свинцовый град, все вокруг превратилось в хаос.

Она стояла там, на ступеньках, без движения, не понимая, какого хрена происходит, в тот момент, когда Блэйк схвати ее за руку и принудил опуститься на корточки. Прикрывая ее своей рукой, он затем утянул ее за собой в толпу. Она понятия не имела, куда он ее вел; она также до сих пор не могла переварить, какого долбанного хрена вокруг происходило.

Наконец, остановившись посреди хаоса, чтобы сделать передышку, он оглянулся назад. И она последовала его примеру, в то же мгновение ее сердце подскочило к горлу и неистово зашлось, заполняя, казалось, все горло своими ударами, от того, что она увидела: трое полицейских или членов национальной гвардии, или кем бы там они ни были, в полном защитном снаряжении для борьбы с уличными беспорядками и огромными, пугающими автоматами наперевес, бежали прямо за ними, расталкивая людей, что попадались им на пути.

Они бежали именно за ними!

Блэйк развернулся к ней и схватил ее за плечи.

– Беги. Беги сейчас же, Сэди!

– Без тебя не побегу!

– Да, побежишь! Я знаю, что делаю! А ты – нет. Поэтому, бл*дь, БЕГИ! – он резко развернул ее и толкнул так сильно, что она упала вперед, приземляясь на руки, упираясь ладонями в асфальт, чтобы смягчить падение.

Она поднялась на ноги так быстро, как только смогла, прежде чем ее не поглотила огромная сумасшедшая толпа. Развернувшись к Блэйку, она увидела, как парень в полном защитном снаряжении резко ударил прикладом своего огромного автомата в лицо ее друга. Блэйк упал на колени, полностью в крови, и она сделала два быстрых шага в его сторону.

Но один из полицейских двинулся в ее сторону, и она стремительно развернулась и сделала то, о чем ее просил Блэйк. Она побежала.

Сэди была очень невысокого роста, и с каждым последующим шагом она рисковала быть поглощенной яростной ревущей толпой. На мгновение она ощутила, как ее с силой ударили по руке, и почувствовала, как ее бицепс словно охватывает обжигающими языками пламени, но Сэди не остановилась, чтобы посмотреть, кто это сделал. Люди бежали и истошно кричали, визжали и сопротивлялись. И оружие было не только у полицейских. Она застряла посреди ужасающего столкновения, задаваясь вопросом, пока бежала, сколько же людей было застрелено.

Крохотный голосок на задворках ее разума продолжал нашептывать ей, что она была одной из организаторов этой акции протеста, поэтому она должна была остаться там и стоять на своем, никуда не убегать, бороться за свои убеждения. Но дикий, леденящий кровь страх уже вонзил в нее свои острые клыки. Наблюдая за тем, как жестоко обошлись с Блэйком при задержании, – а он был «вооружен» только мегафоном и стоял спокойно, он, мать вашу, не оказывал сопротивления, – потрясло ее. Он хотел, чтобы она побежала. И с его разрешения проявить трусость, она так и сделала.

Преодолев самую жуткую часть хаоса, которая простиралась примерно на половину квартала от здания суда, Сэди на мгновение повернула голову, чтобы посмотреть через плечо, – и она увидела того же полицейского, который все еще продолжал преследовать ее. Он был примерно в пятидесяти футах от нее. И прежде, чем страх сумел парализовать ее волю и тело, она резко развернулась и рванула вперед со всех ног. Сэди побежала, словно хотела благодаря этому бегу избавиться от наркозависимости, словно хотела очистить тело от всего того дерьма, которым пичкала его и дурманила, отравляла свой разум на протяжении многих лет. И плюс к тому, она была обута в ботинки Dockers (прим. Торговая марка Dockers была создана в 1985 году на японском филиале знаменитого американского производителя джинсов Levi Strauss & Co) и тренировалась в беге на длинные дистанции, не на время, но, тем не менее, она была небольшой и легкой и не была увешана пятьюдесятью фунтами кевлара* и тяжелым оружием (прим. Кевлар – ткань пара-арамидного (полипарафенилен-терефталамид) волокна, выпускаемого фирмой DuPont. Кевлар обладает высокой прочностью. Механические свойства материала делают его пригодным для изготовления средств индивидуальной бронезащиты (СИБ) – бронежилетов и бронешлемов).

Все дорожное движение было парализованной пробкой, но она сталась рассмотреть, как добраться до противоположной стороны улицы, преодолев машины, застрявшие в пробке. Как раз в тот момент, когда она приблизилась к углу улицы, парень на мощном «Харлее» преодолел препятствие в виде бордюра, пробравшись между двумя припаркованными машинами, словно он собирался объехать пробку по тротуару.

У него было свободно пассажирское место на его байке. И она, не раздумывая, рванула в его сторону. Когда она подбежала к байку, то оперлась руками и запрыгнула на сидение.

Он резко развернул голову, глядя на нее через плечо.

– Что за на хрен?

– ГОНИ!! БЫСТРЕЕ, ДАВАЙ ЖЕ! – она схватила его за бедра.

Его глаза скрывали темные очки Oakley, поэтому она не могла видеть его глаз, но он, казалось, смотрел сквозь нее (прим. Oakley всемирно известный бренд спортивный, ударопрочных очков). Затем мужчина резко развернулся и дал полный ход, вырываясь вперед так быстро, что она чуть не упала с пассажирского сидения позади него; ее спасло только то, что она крепко вцепилась в него обеими руками.

Когда они уезжали, коп позади них выстрелил еще пару раз; оба раза она и байкер низко пригнулись, и затем он так резко повернул, что их байк практически прижался к земле. Затем незнакомец развернул байк в другую сторону, к переулку, заставляя двигатель взреветь на полную мощность.

Она обхватила его обеими руками и крепко держалась, закрыв глаза и прижимаясь к его спине настолько сильно, насколько это было возможно. В ней бушевал адреналин, а мысли пребывали в полнейшем беспорядке, поэтому она просто опустила голову ему на спину и закрыла глаза, крепко обнимая его за талию.

Он продолжал движение по боковым улицам и переулкам на полной скорости, лавируя между людьми и машинами, не сбавляя хода, пока они полностью не выехали за пределы центра города. Тогда он заглушил двигатель и опустил подножку, затем обернулся и посмотрел на нее через плечо. И что-то было в его взгляде, даже не смотря на то, что, пока его глаза были тщательно скрыты под линзами очков, он буквально пригвождал к месту.

– Слезай, – резко бросил ей байкер.

Она кивнула, но не смогла расцепить рук. Ее левая рука совершенно онемела, и в этот момент она вдруг осознала, что она испытывала острую боль.

Что-то в ее движениях насторожило его, потому как он опустил взгляд на ее руки и пробормотал:

– Бл*дь. Черт возьми.

Ее сознание работало медленно, словно его наполняла вязкая патока, наконец, спустя несколько минут, она догадалась сама взглянуть. Ее левая рука была полностью покрыта кровью; она стекала из трех разных ран – из боковой глубокой раны, которая располагалась чуть выше локтя, и двух отверстий, одного небольшого и аккуратного, и второго, которое было чуть больше размером, края раны у ее плеча были рванными.

Байкер опустил свою большую руку, покрытую кожаной перчаткой, на ее руки, туда, где они, накрепко сцепленные, покоились на его животе. Он развел ее сцепленные руки в стороны – на удивление его прикосновение было нежным – и одним движением снял ее со своего байка. Теперь боль стала более ощутимой, она не смогла сдержать болезненного плача, когда он задел ее саднящую руку. Нет, не саднящую. Эта боль была намного сильнее саднящего ощущения.

Она предполагала, что он воспользуется шансом, чтобы уехать, и оставит ее тут посреди темного переулка, но вместо этого он слез с байка.

Ох, каким он был высоким. Странная мысль пришла ей в голову, но она не могла ничего поделать. Она была пять футов и пять дюймов (прим. ок. 168 см), он был выше нее примерно на целый фут (прим. ок. 30 см). Она изогнула шею, чтобы взглянуть ему в лицо, – по крайней мере, на то, что она могла рассмотреть под его очками и шлемом.

– В тебя стреляли дважды, милая, – он кивком указал на ее руку.

Она посмотрела на руку глупым выражением лица, та без движения свисала.

Он потянулся во внутренний карман кожаной жилетки и достал оттуда бандану. В то время, пока она продолжала смотреть, пассивно и безмолвно, он туго повязал бандану вокруг наиболее глубокой раны, которая кровоточила сильнее всех. Это было чертовски больно, и она вздрогнула всем телом, стараясь отшатнуться от боли, которую причиняли его пальцы, но он удержал ее и затянул материал потуже.

– Я высажу тебя у пункта скорой помощи.

Его слова мгновенно вернули ее к реальности.

– Нет! Нет! Копы стреляли в меня – я не могу пойти в больницу.

Черт побери! В нее стреляли. Наконец ее разум начал соображать. Чеееерт, ее рука по-настоящему болела сейчас. Словно ее кровь была сделана из острого соуса.

– Эм... не мог бы ты просто отвезти меня домой? Я сама смогу позаботиться о себе. Там же нет внутри пуль, так?

Он улыбнулся – восхитительной улыбкой, его идеальные белые, ровные зубы были окружены густой рыжеватой бородой. Колечко пирсинга виднелось посредине его нижней губы, похожее кольцо было у него в носу.

– Ага, оно сквозное, и да, что касается огнестрельных ран, – эти просто царапины. Но, малышка, понадобиться больше, чем просто пластырь, чтобы привести твою руку в порядок.

Казалось, что-то донеслось до его слуха, и он резко обернулся и начал настороженно осматриваться вокруг, когда он убедился, что они в безопасности, он вновь посмотрел на нее.

– Где ты живешь, крошка?

– В Риверсайде.

Он сложил руки на бедра, затем вздохнул и посмотрел вниз так, словно изучал разбитый асфальт под своими ботинками Dokers. Потом скинул жилетку и положил ее аккуратно поперек сидения байка. Этот байк был невероятно огромным – сверкающе черным и хромированным, а заднее колесо было диаметром примерно в длину ее ног.

Когда он снял свою жилетку, то начал расстегивать свою зеленую спортивную рубашку. Это не имело никакого гребаного смыла.

– Что это ты делаешь?

– Ты не можешь ехать с такой окровавленной рукой у всех на виду. Наша цель была скрыться от СПС, а не пригласить их прокатиться вместе с нами, не так ли?

– СПС?

– Сотрудники полицейской службы.

– Ох.

Он стянул свою спортивную рубашку; под ней у него была белая майка. И еще раз ох. На его теле было много татуировок – они преимущественно покрывали руки и грудь. Цветные и витиеватые. Майка плотно обтягивала его тело, выделяя каждую рельефную мышцу...

О Боже. Она что, серьезно, сейчас стоит посреди жуткого переулка, истекая кровью от двух огнестрельных ранений, и пристально рассматривает незнакомого байкера?

Конечно, именно этим она и занималась. Это было именно та гребаная черта характера, которую она не могла контролировать, и когда это происходило, она ужасно возбуждалась.

Шагнув в ее сторону – черт, она доходила только ему до груди, – он аккуратно надел спортивную рубашку, пытаясь не слишком потревожить ее раненную руку.

Это был больно, и она зашипела:

– Оу!

– Извини, – пробормотал он, но не прекратил надевать рубашку, расправляя ту по ее плечу. Она помогла ему с правой рукой и застегнула черную безрукавку.

Он расстегнул шлем под подбородком и снял его. Рыжевато-каштановый цвет его волос был на тон темнее, чем его борода. Он был подстрижен в стиле панк: на висках и на затылке были сбриты волосы, посредине же они были примерно три дюйма. Когда он пускал голову, чтобы посмотреть на нее, его пряди падали на лоб. Он пристально смотрел на нее, изучая, его глаза не пропускали ни одной черточки, она чувствовала его взгляд. Затем он надел шлем ей на голову и застегнул ремешок под ее подбородком.

Они словно не могли оторваться друг от друга, продолжая рассматривать и подмечать детали. У него были проколоты уши, в мочках ушей был тоннельный пирсинг, растянутый примерно на один дюйм, в его левом ухе был индастриал пирсинг (прим. Индастриал пирсинг – это тип украшения ушной раковины, который подразумевает сразу два прокола, но соединенных одной серьгой-штангой. Она обычно или полностью прямая, или лишь немного изогнутая. Размещают такой пирсинг чаще всего в верхней части уха, соединяя им два конца ушной раковины горизонтально или под небольшим углом). Ей, определенно, нравилось то, что она видела.

Она даже не боролось с желанием получше рассмотреть его. Он был чертовски горячим парнем, и разглядывание его сексуальных черт отвлекало ее от адской боли в руке.

– Я – Шерлок, – проговорил он, когда его руки опустились с застежки под ее подбородком.

Странное имя, но она никак не прокомментировала. Ей показалось, что это будет довольно грубо подшучивать над своим спасителем.

– Сэди.

Он смотрел на нее, не отводя глаз.

Затем с кивком мужчина повернулся спиной к своему байку. Когда он надевал жилетку – она заметила, что на верхней части его спины была объемная татуировка – то проговорил как бы между прочим:

– Я живу ближе, и у меня дома огромное количество медикаментов для оказания первой помощи, – на этих словах, он перекинул ногу через байк и уселся, затем поднял подножку.

– Постой… что? – не было ни малейшего гребаного шанса, что она поедет к нему. Так как это было бы катастрофически-ужасающе-глупое действие. – Да нет, все в порядке. Я смогу позаботится о себе и дома.

Он развернулся и впился в нее холодным взглядом, который она могла ощущать даже через затемненные линзы его очков.

– И это ты мне говоришь после того, как самовольно запрыгнула на мой байк, заставила меня скрываться от полиции, замарала кровью мою кожаную жилетку и футболку в придачу, тебе не кажется, что после этого можно и увеличить лимит доверия ко мне, ммм?

– Это чертовски огромный уровень доверия. Я доверила тебе свою жизнь!

– Милая, если бы я хотел навредить тебе, то уже сделал бы это – и я сейчас говорю не про твою руку. Если ты хочешь, чтобы я сейчас уехал, то я так и сделаю. Без проблем, – он сложил свои руки на руль байка, давая понять таким образом, что ему совершенно наплевать. – Просто в этом случае, отдай обратно мой шлем, – и он вытянул руку, чтобы подчеркнуть свое намерение.

– Бл*дь, – она совершенно не желала оставаться в этом ужасном переулке одна. И ей даже было неизвестно, где они находились, и это все играло в его пользу. И он это прекрасно понимал, она даже видела, как его уголки губ приподнялись вверх в победной усмешке. Чувствуя себя сбитой с толку, она сделала шаг в сторону его байка. Улыбка, которую он подарил ей, когда завел двигатель, заставила ее почувствовать себя немного обиженной его манипуляциями. Но когда он протянул руку ладонью вверх, она быстро сжала ее здоровой рукой и уселась позади него.

Он взял ее здоровую руку и обернул вокруг своей талии.

– Держись крепче, малышка. В это раз я поеду чуть медленнее.

Сэди кивнула и вцепилась в него крепче.

Черт, как она бы хотела быть прямо сейчас под кайфом. Все пошло не по плану. И ей, на самом деле, было очень больно. И от этой боли она испытывала смятение и растерянность. Ей было больно и страшно, и еще ее немного тошнило.

Поэтому она теснее прижалась к нему, прижавшись головой к нашивке на его спине, повторяя про себя его имя. Шерлок.

~oOo~

Его дом удивил ее. Это был обыкновенный небольшой дом в скромном тихом районе. Розовые кусты и самшит росли вперемешку с передней стороны дома. Она не знала, чего именно ожидала, но Сэди точно не ожидала, что его дом будет нормальным и обыкновенным. Он заехал на щебёночно-асфальтовое покрытие подъездной дорожки и остановился только перед отдельно стоящим гаражом.

Мужчина помог ей вновь слезть с байка и затем направился к черному входу. Она последовала за ним.

Внутри было намного больше соответствий с ее преставлениями о его жилище. Место – по крайней мере, кухня, куда они прошли, – было полнейшей «дырой». Грязные тарелки наполняли раковину, а также громоздились с обеих сторон от раковины на кухонной столешнице. И не менее дюжины пустых бутылок от виски и текилы и еще парочка непочатых, а также дюжина пустых банок из-под пива разных марок занимали всю поверхность стола, а также там валялись пара коробок из-под пиццы и еды на вынос. Со всеми этими остатками еды и алкоголя, воздух в доме был практически ядовитым.

Пребывание в этом доме представляло опасность для нее, особенно в ее нынешнем изможденном состоянии. Прямо сейчас Сэди была вновь на грани рецидива, еще больше, чем тогда, когда только начала программу по реабилитации.

Она пребывала в растерянности, но была обязана оставаться стойкой и сильной.

– Господи, – пробормотала она. – Тут должно быть была просто охренительная вечеринка.

И в этот момент он снял свои солнечные очки... его глаза... его глаза были насыщенного зеленовато-голубого цвета, подобно бирюзе, чертовски яркие, обрамленные густыми и темными ресницами, от чего создавалось впечатление, что глаза были подведены по контуру черной подводкой. Взгляд не поддавался описанию, он буквально поглощал, не давая надежды на спасение.

– Присядь. Сними мою спортивную рубашку, – затем он указал рукой в сторону восхитительного стола «Formica», который, казалось, был сделан в середине прошлого века, он был белого цвета с узором из красных бумерангов. В комплект к нему были подобраны металлические, с красными виниловыми сиденьями стулья. Она легко рассмеялась, ей понравился стол.

Он заинтересованно склонил голову к плечу.

– Кухонный стол и стулья просто потрясающие. Тебе стоит обращаться с ними более бережно, – совершенно удивительный стол фирмы «Formica» был погребен под горой коробок из-под пиццы и различных электронных деталей.

Она попыталась снять его футболку, не причиняя руке убийственной боли, затем выдвинула один из стульев и присела на него. Но когда он открыл дверцу забитого до отказа всякой всячиной кухонного шкафа и достал оттуда коробку, которая с виду напоминала коробку с рыболовными снастями, Сэди заволновалась о чем-то более серьезном, чем просто угроза рецидива.

– Ты знаешь, мне не хотелось бы, чтобы твоя помощь обернулась для меня гангреной или чем-то подобным. У тебя нет почище места, где ты мог бы оказать мне помощь?

Он подошел к ней и поставил коробку на стол. Скидывая свою байкерскую кожаную жилетку, он заверил ее:

– Все будет в порядке. Тут все стерильное.

– Эта комната не видела уборки хрен знает сколько времени.

Вместо того чтобы ответить на ее комментарий, Шерлок повесил свою жилетку на спинку стула, снял массивные кольца с длинных пальцев, затем направился к раковине и помыл с мылом руки над горой грязных тарелок. «Фу, мать вашу». Следом, он стряхнул свои руки от воды, на полпути схватил полупустую бутылку Джека и подошел к столу.

Сэди с опаской покосилась на бутылку. Она никогда не напивалась, но наркоманы на стадии реабилитации не то, чтобы обладали огромным выбором, поэтому они выбирали вещества, которые им стоило или не стоило принимать самостоятельно. Она не была уверена, спровоцирует ли выпивка последующий срыв, но все предупреждали ее воздерживаться от алкоголя, потому как он мог стать прекрасным заменителем наркотиков, впоследствии провоцируя новую зависимость.

Он открыл коробку и вау... та и права была под завязку набита различными средствами первой помощи.

– Я не думаю, что смогу сделать многое с твоими сквозными огнестрельными ранениями, кроме как тщательно промыть их, но вот эту глубокую рану нужно зашить. Я не доктор и даже не медбрат, но мне доводилось пару раз накладывать себе швы. Поэтому я могу наложить вполне приличные швы. Ты согласна?

Она кивнула. Нет, на самом деле, она была не согласна, но у нее не было выхода. Она не хотела звонить Гордону по поводу этой проблемы. А так ее друзья проживали не в этом штате или... Черт, Блэйк! Она была так напугана, что совершенно забыла про Блэйка с того момента, как он заставил ее убежать

– Черт! Мне нужно позвонить... – она выудила телефон из своих потертых джинсов, стараясь использовать только здоровую руку. Пока Шерлок подготавливал необходимые медикаменты, она набрала Блэйка – ее звонок сразу же был перенаправлен в режим голосовой почты. Ну, естественно. Копы забрали его телефон. Чееерт. Возможно, они ранили его еще сильнее. Оказали ли они ему первую помощь? Паника поглощала ее, и она начала делать глубокие вдохи, чтобы попытаться вновь начать разумно мыслить.

Но это был чертовски неподходящий момент, чтобы полностью сосредоточится и начать вновь разумно мыслить. В этот момент ей лучше было бы полностью отключить свои органы чувств.

Она сделала еще один глубокий вдох. И затем Шерлок протянул ей две крохотные розовые таблетки на раскрытой ладони. Она могла видеть огрубелые мозоли, что покрывали его ладони. И внезапно она испытала странное желание ласково провести по ним кончиками пальцев.

– Что это? – она рассмеялась, когда с ее губ слетели эти слова. Она прекрасно знала что это.

– «Окси 20». Тебе стоит проглотить этих малышек и запить их хорошей порцией Джека, прежде чем я начну зашивать тебе руку.

Теперь она рассмеялась сильнее. Ее пальцы буквально покалывали от желания схватить эти розовые таблетки.

– Понятно, нет. Со мной и без них все будет в порядке.

– Нет, не будет. Поверь мне, ты не захочешь, чтобы тебе зашивали рану без обезболивающих, – он придвинул ладонь ближе к ее лицу, но она в ответ на его действия лишь прикрыла глаза. – Поверь мне. Я знаю.

– Нет, – твердо проговорила она, продолжая держать глаза закрытыми и делая глубокие вдохи, считая про себя, пока ее не отпустит это состояние.

Он вел себя тихо в течение долгого времени. Когда она, наконец, открыла глаза, то обнаружила, что он пристально, с любопытством смотрел на нее. Его взгляд был таким... яростным, что она невольно вздрогнула.

– Сколько времени ты уже «чиста»?

– Что?

Он не стал повторять свой вопрос. Они оба прекрасно понимали, что ему и не нужно.

Не было никакого смысла изворачиваться и врать. Возможно, если бы он знал это, он бы прекратил махать перед ней искушением.

– Триста девяносто три дня.

Он стремительно развернулся и убрал «окси» обратно во флакончик.

– Это хорошо. Это был «окси»?

– Опиаты в целом. Начала с «экстази», но сидела на «окси» и героине.

Кивая, он открыл упаковку и достал стерильные латексные перчатки.

– Мет полностью подчинил моего брата. За прошедшие десять лет он и месяца не выдерживал «чистым».

– Черт. Это отстойно. Мет еще тот говнюк.

– Героин тоже не игрушка, – он развязал бандану на ее руке и начал как можно аккуратнее очищать раны.

– Ах, мать твою, – пробормотала она, когда ощутила резкое пронзительное покалывание от антисептика.

Он прекратил на мгновение и пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты же понимаешь, что это будет *хуенно больно, предупреждаю сразу. Ты точно хочешь, чтобы это сделал я?

Она постаралась выдавить вымученную улыбку.

– Ты же говорил, что не причинишь мне боли. Помнишь?

Он улыбнулся, и она в это же мгновение была отвлечена от боли мощным желанием, что накрыло ее, словно лавина, желанием наклониться вперед и втянуть его нижнюю губу с этим пирсингом, что был посредине губы, в свой рот.

– Я постараюсь делать это как можно аккуратней.

– Тогда, хорошо. Попытайся сделать это как можно более аккуратно

– Не могу ничего обещать. Но ведь шрамы – это сексуально?

Его улыбка превратилась в усмешку, и она улыбнулась ему в ответ. Этот парень... Черт возьми.

Перво-наперво, он хорошо смазал мазью раны и затем свел края раны вместе, наклеивая пластырь с двух концов. Затем взял изогнутую иглу с темной нитью, вновь обильно обрабатывая глубокую рану антисептиком

Он воткнул иглу в ее кожу, и она закричала от внезапной боли:

– Мать твою!

Это был не слабый уровень боли. Ее взгляд устремился к бутылке виски. Может хоть немно....

Он повернул голову и проследил за ее взглядом.

– Ты хочешь немного выпить? А это не испоганит все то время, что ты держалась «чистой»?

– Возможно, нет, ничего не могу говорить наверняка. Или это будет долгая дорога в ад. Потому как я не знаю, смогу ли остановиться и не пить виски, если я почувствую облегчение, а не желание уколоться, когда буду пьяна.

– Так, если ты будешь подпрыгивать и кричать каждый раз, когда игла пронзает твою кожу, то будет такое ощущение, что первую помощь тебе оказывало Кожаное лицо*. И, возможно, тогда лучше мне начать пить, потому что это будет долгая песня (прим. Кожаное лицо – прозвище маньяка, главного отрицательного персонажа серии американских фильмов ужасов «Техасская резня бензопилой»).

– Ты часто это делаешь?

Затем игла пронзила противоположную сторону раны, и на этот раз она просто издала стон. Но, мать вашу, офигеть, как это было больно.

Он стянул первый стежок.

– Делаю что?

– Пьешь. Этот беспорядок тут не после огромной вечеринки. Это твое нормальное состояние. Ты выпил все это, не так ли? Один?

На этот раз она его разозлила своими заумными комментариями, поэтому он проткнул ее кожу иглой чуть сильнее. Она подскочила и вскрикнула:

– Ой!

Он проигнорировал ее слова и вновь пронзил иголкой кожу.

– Даже и не начинай со мной играть в эти гребаные «двенадцать шагов»* дерьма. Я это херню знаю, как свои пять пальцев. Проходил это не раз и не два с Томасом (прим. Двенадцать шагов – программа по реабилитации наркоманов и алкоголиков).

– Томас – это твой брат?

– Ага. Он у нас единственный с такой проблемой Я же просто неряха – не пьяница.

– Если, конечно, этот беспорядок тут копился целый год… Но мне кажется, ты – и неряха и пьяница… Ах, черт возьми! Ты же сказал, что будешь делать это аккуратно!

Если бы кто-нибудь сейчас предложил ей отрезать руку, то она, скорее всего, приняла бы помощь, чем терпеть эту штопку. По крайней мере, в этом случае боль была бы кратковременной.

– Урок на будущее: не стоит злить парня, в чьих руках игла, и следи за тем, что говоришь.

– Прости, – пробормотала Сэди, по-настоящему напуганная.

Они сохраняли молчание на протяжении следующих пары стежков. Сэди кривила лицо от боли. Но, не смотря на это, старалась сидеть спокойно. Эта гребаная боль была сильнее, чем то, что она когда-либо испытывала. Но, по крайней мере, он начал действовать аккуратно и нежно.

– Я не страдаю от алкоголизма, – пробормотал Шерлок, когда стягивал шов, а в ее голове звенела только одна мысль: «О, Господи, пусть это будут последние стежки». – Я так стараюсь преодолеть дерьмо, что навалилось на меня в последнее время.

Он пронзил иголкой кожу вновь. Бл*дь! Сэди посмотрела и поняла, что это были последнее стежки, потому что он был уже в самом конце раны.

– Именно так и начинается длинный путь, который я прошла. И твой брат тоже... Ох, черт! – она глубоко вдохнула, когда старалась сидеть спокойно, пока он затягивал последний шов. – Мы все искали что-то, что помогло бы нам справиться с этим дерьмом.

– Ничьи нравоучения не могут звучать круче, чем нравоучения бывшей гребаной наркоманки, которая все еще находится на стадии реабилитации,– пробормотал он немного язвительно, когда закреплял тонкую полоску бинта поверх швов. Сэди заметила, что они были довольно-таки ровными и даже не расходились. – Ты, мать твою, не знаешь меня, или моего брата, поэтому держи свои нотации и нравоучения при себе.

– Прости.

– Ага.

Он стянул перчатки и начал постепенно очищать беспорядок, что развел от своих манипуляций – размазанную кровь на ее руке. По крайней мере, он помогал ей очистить этот беспорядок.

Пока она не сводила с него глаз, до ее разума, наконец, дошло то, что произошло за последние пару часов.

– Черт возьми. Меня подстрелил коп.

Когда она проговорила эти слова, Шерлок усмехнулся ей кривоватой улыбкой, приподнимая вверх один уголок рта.

– Да, так и есть. Добро пожаловать в клуб, маленькая преступница.

Сэди была переполнена желаниями. Ее рука нещадно болела, но эндорфины, наконец, мало-помалу начали свое действие, и она пульсировала от желания. Ей было необходимо вычистить свой дом. Ей необходимо было сделать хоть что-то – что-то, что она привыкла делать. Боже. Она так хотела схватить эту бутылку с виски, она так отчаянно хотела эти таблетки оксикадона, что находились во флакончике.

Ей было просто необходимо, чтобы ее новый знакомый байкер прикоснулся к ней – и не только с иголкой в его руке.

Последний вариант казался ей самым безопасным, поэтому прежде, чем он сумел подняться на ноги, – потому он был слишком высоким, чтобы она смогла дотянуться до него, когда бы он распрямился в полный рост, – она стремительно встала, прижалась к нему и подняла свою здоровую руку. Затем резко схватила его футболку и поцеловала в губы.

Глава 5

Шерлок

У Сэди был чертовски потрясающий рот. Он был лишком большим для ее лица, но губы были восхитительные – полные, красные, нижняя губа была чуть больше, чем верхняя, которая была очерчена под чертовски острым углом.

Он уставился на ее рот, пытаясь сильно не концентрироваться на нем, мужчина принуждал себя делать это с того момента, как ссадил девчонку со своего байка в темной алее. И теперь он просто не мог оторваться от нее, глядя, как она втянула в рот и посасывает свою нижнюю губу. Бл*дь.

Оттолкнув ее назад, он попытался восстановить дыхание, взять под контроль свое отчаянное желание к ней, потому как его член получил бы удовольствие от ощущения ее губ на нем.

Но она была молодой и такой крошечной в сравнении с ним. Черт, ей, скорее всего, было примерно лет двадцать. А его возраст приближался к сорока; он был достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом. Он взглянул на ее молодое, гладкое лицо – восхитительные глаза идеально дополняли красивую форму губ. Глаза у нее были великолепного и редкого фиалкового цвета, такие же, как говорили многие люди, были у Элизабет Тейлор. Крошечный курносый носик, а в левой ноздре у нее было тонкое серебряное колечко. Ее волосы были короткими и прямыми, длиной доходили до плеч, они были насыщенного черного цвета и некоторые локоны отливали синеватым оттенком. Все это вместе создавало эффект молодости. Она была слишком молода для него.