Текст книги "Безмятежность и доверие (ЛП)"

Автор книги: Сьюзен Фанетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Значит, бери ключи и езжай ко мне.

– У тебя на кровати чистые простыни?

– Вопреки твоим представлениям, я меняю свои простыни каждый раз, когда стираю белье. Но я сменю их специально ради тебя. На чистые и свежие. Приходи. Ко мне.

– Ты мне собираешься говорить, что делать?

– Именно это и собираюсь делать.

Она тоже хотела этого:

– Хорошо. Я приеду.

– Хорошая девочка.

~oOo~

Когда он открыл дверь, его брови приподнялись в удивлении.

– Черт побери. Я не заказывал Одри Хепбёрн (прим. Одри Хепбёрн – британская актриса, фотомодель и гуманитарный деятель. Получила «Оскар» в 1954 году за лучшую женскую роль в фильме «Римские каникулы»).

Она усмехнулась, до нелепого довольная его сравнением с Хепбёрн, но все же проговорила:

– Придурок, – не давая ему тем самым расслабиться, потому как, несмотря на комплимент, он сравнил ее со шлюхой.

Он сделал шаг назад, и она прошла в его дом, потом он сразу же поцеловал ее. Она любила то, как он целовал ее. Не только, как его губы ощущались на ее, что, между прочим, было просто потрясающе, а также то, каким образом он притягивал ее тело к своему, что ей приходилось отклоняться назад, то, как он склонялся и нависал над ней, за счет его более высокого роста. Он заставлял ее чувствовать себя полностью окруженной его присутствием. Давал ей почувствовать, как ощущались настоящие объятия.

Когда он отстранился и улыбнулся ей, она провела пальцами по его восхитительной бороде. Мать вашу, она просто с ума сходила по ней.

– У меня есть кое-что для тебя. Ничего особенного, но все же.

– Что? Ты же сказал, что забыл.

Круглосуточный супермаркет Safeway находится ниже по дороге.

– Как я уже и сказал, ничего особенного, – он провел ее в гостиную, которая была чище, чем она запомнила. Немного чище. На пустом кофейном столике стоял небольшой круглый торт. Один из тех тортиков на двоих, которые продавали во всех супермаркетах. С белой глазурью и двум желтыми розами. Сверху он воткнул в торт пластиковый топпер, на котором было написано: «С днем Рождения» (прим. топпер – украшение для праздничных блюд и кондитерских изделий).

Это был самый трогательный, удивительный, банальный, идеальный во всех смыслах маленький торт, который она когда-либо видела, и на долю мгновения ей показалось, то она может расплакаться.

– Твой отец, вероятно, уже заказывал для тебя торт сегодня на ужине, – он стоял позади нее так близко, что она могла ощущать, как его дыхание касалось ее щеки.

Она взглянула на свой торт, затем покачала головой.

– Нет. Он заказал крем-брюле (прим. Имеется в виду десерт из сливочного крема с карамельной корочкой).

– Я забыл свечки. Прости. Я немного спешил.

– Ничего. Шерлок, он восхитителен. Спасибо тебе.

– Хочешь кусочек?

Разрезать его – значило, что они должны были испортить такой восхитительный подарок. Она повернула голову и встретилась с ним взглядом, смотря на него через плечо.

– Не сейчас. И не этого.

Понимая ее намек, он усмехнулся и прикусил нижнюю губу, двигая колечко в губе, и взял ее за руку.

– Не снимай жемчужное ожерелье и туфли.

~oOo~

На следующее утро Сэди проснулась в кровати Шерлока. Он могла чувствовать тепло и вес его тела позади нее. Лежа спокойно, она не преминула воспользоваться спокойной минуткой, чтобы осмотреться вокруг насколько это было возможно, лежа на боку.

Она была удивлена, что его комната была довольно-таки чистой – захламленной и заставленной вещами, но не грязной. В небольшой комнате главное место занимала кровать, двуспальная кровать (с матрасом, который в миллион раз был удобнее, чем ее), с двух сторон от которой стояли прикроватные тумбочки. Она рассмеялась прошлой ночью, когда он включил свет, и лампы на тумбочках загорелись. Основания ламп были выполнены в виде чудовищ из фильма «Чужой».

Она всегда считала себя повернутым гиком. Но в сравнении с ним – она была дилетанткой.

Но, несмотря на это, от чего бы она не отказалась, так это от пары часов в компании с ведром с мыльной водой, парой тряпок, а также пылесосом. И, вероятно, защитным костюмом для уборки на кухне. А так же в ванной.

Она хотела в туалет, но решила все-таки потерпеть.

Его одежда висела на стуле у стола, а так же была пара куч с одеждой на полу, плюс две корзины, заполненные бельем. Одна, как она предполагала, была с грязным бельем, а другая с чистым. Также в комнате не было никакого комода с зеркалом или чего-то подобного, но дверь его стенного шкафа была приоткрыта, и она увидела там встроенный шкаф с парой ящиков и секциями для белья и всего остального. Она улыбнулась от мысли, что такой неаккуратный парень имеет встроенный шкаф с секциями для вещей, скорее всего, он уже был установлен, когда он приобрел дом.

Двигаясь как можно более аккуратно, чтобы не разбудить его, она перекатилась на другой бок, чтобы иметь возможность видеть его. Он лежал на спине, одна рука была закинута за голову. Это было привычно для них: они заснули, обнимаясь, но по какой-то причине он ночью лег на спину. Она всегда спала спокойно, не ворочаясь, поэтому обычно она просыпалась в том же положении, в котором и засыпала. Если конечно Шерлок не будил ее и не принуждал сменить позу.

Спасть с кем-то было замечательно. Он не храпел – слава тебе Господи – и по его словам, она тоже не храпела. Она находила теплым и приятным засыпать с человеком, который тебе не безразличен.

Обычно он просыпался до нее. А она любила понежиться в кровати настолько долго, насколько это было возможным, но он становился дерганным, если просыпался и не начинал заниматься своими делами. Смотреть на него спящего, при дневном свете, было практически непозволительной роскошью.

Одеяло лежало у него на животе; она стянула его, желая увидеть большего его. Боже, как же она любила его тело. Прежде чем она встретила Шерлока, она считала, что тридцать восемь – это средний возраст. Но он выглядел молодо и невероятно мужественно. И он был намного энергичнее ее. Ни на его теле, ни в его волосах на голове не наблюдалось ни одного седого волоска, и его тело было крепким и красиво подтянутым. Его тело покрывало множество шрамов, самый ужасный был тот, который он показал ей в ее квартире. Его руки грубыми и мозолистыми, но она считала, что это из-за работы, а не из-за его возраста. Единственный признак, что ему было около сорока – морщинки, что испещряли его кожу под глазами и расходились в стороны, словно лучики солнца, когда он улыбался, а также когда он хмурился, между его бровями залегала глубокая морщинка.

У Шерлока всегда царило на лице хмурое выражение, именно поэтому он выглядел так напряженно. Но когда он улыбался, то выглядел ближе к ее возрасту, чем своему.

Она положила свою ладонь на его грудь и провела ей до пупка, затем ниже, скользя рукой к темно рыжим волосам, которые окружали его член. Все-таки он немного обстригал волосы вокруг члена, но совсем немного, чтобы все смотрелось аккуратно, и ей нравилось это. Когда она провела пальцами по коротеньким волосам, его член дернулся и начал подниматься. Она взглянула на его лицо, но он все еще спал, ни одна часть его тела не двигалась.

На протяжении всего времени, когда они трахались, вся власть сосредотачивалась в его руках, за исключением пары раз, когда она прикасалась к нему. И за все это время она еще никогда не заставляла его кончить. Теперь, видя перед собой реальную возможность, она чуть опустилась вниз и взяла его член в ладонь, оборачивая пальцы вокруг него.

На ее руке до сих пор красовался жемчужный браслет матери, она улыбнулась от вида классически украшенного браслета, в то время как ее рука прикасалась к этому огромному парню. Его член был таким большим, что между большим и средним пальцем, что она обернула вокруг его длины, оставалось свободное расстояние примерно в дюйм.

Бросая еще один взгляд на его спокойное спящее лицо, она склонилась и втянула головку в свой рот. Только самый кончик; она сосала и ласкала ее языком, пока его член не дернулся в ее хватке, и затем она начала сосать жестче, так сильно, как только могла. На вкус его член ощущался, как презерватив, но в большей степени преобладал его солоноватый вкус.

Она положила другую ладонь на его живот, в то время как сосала его член, теперь она почувствовала, как его рука поднялась, когда он сделал глубокий вдох. На выдохе, он пробормотал:

– Да, сладкая. Возьми меня глубоко.

Его слова заставили ее рассмеяться вокруг его члена. Она и так взяла его так глубоко, как только могла. Его член был внушительных размеров. Но он все же подался своими бедрами вверх, толкаясь членом глубже в ее рот. Испытав волнение, она в тот момент отстранилась.

– Полегче. Я не могу.

Его глаза вперились в нее; все его выражение выражало мучительное ощущение. Это заставило ее почувствовать себя немного расстроено, нет, не расстроено и нервно. И она не знала, почему.

– С твоим-то ртом? Конечно, ты сможешь.

Она покачала головой, начиная чувствовать себя еще более нервно. А, возможно, даже она ощущала шипение.

– Нет. Ты слишком большой, – уперто пробормотала она.

– Я могу тебе показать, как это сделать. Хочешь?

– А ты хочешь?

– Я не хочу, чтобы ты делала что-то, чего ты не хочешь делать.

Он присел и накрыл своей ладонью ее руку, что так и продолжала лежать на его животе.

Она верила ему, и это ее немного успокоило.

– Это не то, что я спросила.

– Тогда да. Я хочу этого.

– А если мне понадобится остановиться...

– Значит, мы остановимся Сэди. Без вопросов.

– Хорошо, – она присела. – Что мне делать?

Он взял подушки и подложил их себе за спину, чтобы он мог сидеть в полусидячем положении у спинки кровати.

– Присядь между моих ног. Тебе будет так удобнее всего.

Она выбралась из-под одеяла и сделала так, как он сказал.

– Подожди. Иди ко мне, – он поманил ее подползти ближе к нему, и она чуть придвинулась, подаваясь к нему всем телом до того момента, пока он не дотянулся до застежки на ее затылке. – Ты не захочешь, чтобы это мешало тебе, поверь мне.

Забирая его к себе в ладонь, он потянулся себе за спину и положил ожерелье на тумбочку, у основания лампы с чудовищем.

Затем он мягко улыбнулся и заключил ее щеки в свои ладони.

– Просто расслабься. Глубоко вдохни, начинай медленно, отстраняйся, когда почувствуешь, что больше не можешь принять, затем сделай еще один глубокий вдох, и прими член чуть глубже. Я буду направлять тебя, когда ты будешь делать минет.

– Ты уже учил женщин делать его?

– Ты что, на самом деле хочешь, чтобы я сейчас ответил на этот вопрос?

Нет, ей не нужен был ответ на вопрос прямо сейчас. Он не нужен был ей вообще. Но его реакция разозлила ее.

– Нет. Спрашиваю только потому, что мне нравится, как звучит мой голос.

Сердитое рычание, что вырвалось из ее горла, оставило неприятное ощущение в нем.

Он нахмурился.

– Спрячь колючки, милая. Если ты не хочешь делать этого, тогда мы не будем.

Но она хотела этого. Просто в данный момент она была напугана, но не знала, чего именно она боялась, но она обязательно хотела сделать это. Она хотела хоть раз быть ответственной за его удовольствие.

– Я хочу. Но не двигайся. Позволь мне сделать это самой.

– Хорошо, – прозвучал простой ответ

Присаживаясь вновь на колени, она взяла его член в ладонь и втянула его в рот.

В тот же момент из его горла вырвался громкий стон.

– Вот так. Дыши через нос и расслабься, Сэди.

Это ощущалось так, словно головка его члена в то же момент ударилась о заднюю стенку ее горла, но она сделала так, как он сказал ей, и сразу же отстранилась. Она не боялась, что ее вырвет на него; она никогда особо не страдала от рвотного рефлекса. Эксперимент с булимией и в старших классах средней школы был провальным для нее, потому что она просто-напросто в большинстве случаев не могла вызвать у себя рвоту.

– Расслабься милая, выбрось все из своей головы, – пробормотал он нежно. – Все нормально, если ты хочешь остановиться.

Нет! Она не хотела останавливаться и пасовать перед этим. Поэтому она продолжила, руководствуясь его подсказками: всасывая его, отстраняясь, затем брала его до горла чуть глубже, затем вновь отстранялась, напоминая себе не забывать расслабляться. Он бормотал подбадривающие слова, но звуки его удовольствия были самой лучшей мотивацией. Ее рот был заполнен слюной, и когда она начала тянуться нитками и капать, стекая на член, он издал мучительный стон и произнес: «Бл*дь, да», она посчитала, что это был хороший знак.

Когда он, наконец, толкнувшись, ударил головкой члена по задней стенке ее горла, это ощущалась совсем иначе – это было менее страшно и пугающе, чем ей казалось поначалу. Словно невидимые границы, что находились в ее голове, были пересечены, в тоже время это наделило ее уверенностью. Особенно, когда с его губ сорвался хриплый стон удовольствия.

Когда она вновь втянула его член, он удивил ее тем, что положил ладонь на ее горло. Он нежно массировал его пальцами и делал это до того момента, пока она не ощутила возбуждение, которое охватило ее. Когда она опомнилась, то осознала, что он был глубоко в ее горле, своими действиями он помог ей расслабиться и отвлечься. Это осознание удивило ее, и она рефлекторно она сглотнула.

– Бл*дь, – прокричал он странным, напряженным голосом. – Отстранись... мне нужно кончить.

Она отстранилась, он выскользнул из ее теплого горла, затем сжал член в ладони и начал жестко поглаживать его. Но она хотела быть той, кто подарит ему удовольствие, поэтому Сэди стремительно убрала его руки прочь и обернула свои ладони вокруг его члена. И он позволил сделать это, откидываясь обратно на подушки, руками хватаясь за простыни.

Когда он кончил, он сделал это, издавая невероятный рык, и из его члена дугой выстрелила сперма и приземлилась на его живот и верхнюю часть бедер.

Сэди была чертовски горда собой. Она не только поборола свой страх, но плюс к этому она проделала довольно таки отличную работу, чтобы заставить его кончить. Поэтому прямо сейчас она ощущала нечто похожее на восторг. Она улыбнулась, смотря на него, и облизала свои пальцы. На вкус он был солоноватым, не сказать, чтобы это ощущалось противно

Его глаза заблестели.

– Господи Иисусе, маленькая преступница, – он тяжело дышал. – Ты быстро учишься.

– Способная студентка, помнишь? Хотя у меня не получилось взять тебя полностью.

Он улыбнулся и потянулся за футболкой, которая лежала в одной из куч одежды на полу.

– Мы поработаем над этим еще, – он вытерся и бросил футболку вновь на пол.

Улыбаясь ему, она втянула свой палец в рот и облизала его. Он сел и схватил ее руку, вытаскивая палец из ее рта. Потом он поцеловал ее.

– Теперь я хочу доставить тебе удовольствие, – проговорил он громко, когда перекатился вместе с ней, подминая ее под себя и прижимая ее тело к матрасу.

Глава 11

Шерлок

Стук в дверь его домашнего кабинета удивил его. Никто и никогда не стучал в эту дверь прежде, по сути, это была вторая спальня. Шерлок поднялся на ноги, разблокировал замок на двери и открыл ее. На пороге была Сэди. Она стояла в коридоре, одетая вновь в свое симпатичное платье. Сейчас ее волосы были влажными, зачесанными назад, а ее подвеска, вероятно, находилась в сумке.

Он хотел принять с ней душ, но ему позвонили. Сэди не сказала ему ни слова, но взглядом она метала кинжалы. Эту проблему им придется решить, он прекрасно понимал это. Он не хотел, чтобы между ними стояла клубная жизнь, но он не мог позволить девушке встать между ним и «Ночной» Бандой. По возможности, он хотел, чтобы эти две важные части его жизни совершенно не пересекались. С Таррин у него это отлично получалось: она никогда не была в клубе, и только пара его братьев видела ее. Нет, он не прятал ее, просто ему нравилось разграничивать свою личную и клубную жизнь. А Шерлок делал всегда то, что нравилось только ему, поэтому так же и на данный момент, он не собирался менять ничего в своей жизни. Ни ради кого.

Но в то же время, он должен был признать, что они с Таррин не давали друг другу никаких обещаний, не договаривались брать никаких обязательств. Но с первого мгновения знакомства между ним и Сэди все было по-другому.

В следующую пару недель его клубная жизнь должна была завладеть всей его реальной жизнью и вниманием. Ему придется долго отсутствовать, и он не собирался ей ни хрена объяснять.

Но, так или иначе, должно было быть найдено равновесие в этой ситуации. И не смотря на его упертость, он не собирался терять ее. Они были вместе уже на протяжении месяца, если говорить начистоту, принимая в расчет все ситуации в его жизни, где были задействованы женщины, то это был самый лучший месяц в его жизни. Он не собирался спешить с ней, у него не было намерения бросаться в омут с головой, но пошло все хрен. Он хотел быть с ней каждый раз, когда ему выпадала такая возможность.

Ему в ней нравилось абсолютно все, даже ее колючки. Возможно, особенно ее колючки, он буквально терял голову только от одного ее хмурого взгляда, понимая, что это никуда не уйдет. И, Господи Иисусе, то, как она отдавала ему всю себя, даже когда они просто целовались. Она тянулась к нему. И это тоже чертовски заводило его. Он знал, почему Сэди так хорошо ощущалась. Она нуждалась в нем, доверяла ему во всем, не было ничего, что она бы старалась утаить от него. Это чувствовалось крышесносно. Это делало его цельным. Но не отменяло того факта, что он вел себя совершено эгоистично, стараясь преследовать только лишь свои цели.

Шерлок видел, как она нервничала, и насколько сильно ей завладел страх, когда он находился глубоко в ее горле. Но, не смотря на ее неуверенность, Сэди сделала это, потому ему этого хотелось. Она сделала это, и она смогла взять его глубоко. Она не была первой женщиной, которая могла делать ему минет, принимая его член глубоко в свое горло, но для нее это ощущалось более значимо. Шерлок пришел к выводу, что она была первой... кто делал это из любви к нему.

Шерлок никогда не сможет забыть ощущение того, как она делала глотательные движения вокруг его члена, заставляя тем самым сжиматься свое горло и стискивать его член, и то, как она издала вздох, когда он находился глубоко внутри ее горла.

Когда он вышел в коридор и закрыл позади себя дверь в кабинет, она нахмурила брови.

– Ты закрыл свою дверь? От меня? Что ты там делал?

– Просто работал.

Это была спальня, которая использовалась им как кабинет. В ней находилось практически тридцать мониторов, с помощью которых он мог наблюдать за собственностью «Ночной Банды» и братьями, чего ей не нужно было видеть.

Он провел ладонью по ее руке, нежно поглаживая.

– Прости, что не смог принять душ с тобой.

Все еще недовольная происходящим, Сэди принялась грызть ноготь на большом пальце.

– Ага. Ну, что ж, мне нужно идти. У меня тоже есть работа, которая не ждет.

Шерлок отвел ее руку от ее рта и сжал ее.

– Мы можем поговорить минутку? – поскольку ей было уже известно насчет «Ночной Банды», ему, по-видимому, следовало бы рассказать ей и все остальное.

– Меня уволят, если я войду в сеть позже положенного времени.

Большим пальцем он нежным движением разгладил морщинки, что появились на ее лбу, если бы он только мог так же избавить ее от этого подозрительного и загнанного выражения в глазах.

– У тебя есть пять минут, – он взял ее за руку и повел в гостиную.

Ее праздничный торт все еще стоял посреди кофейного столика. Только теперь он был наполовину съеден, они ели его на завтрак, кормя друг друга с рук, пока это не кончилось все слизыванием глазури друг с друга и сексом на полу. Он до сих пор чувствовал липкость на коже от глазури, от которой его должен был избавить совместный душ, который обломался благодаря его работе. По крайней мере, он помыл лицо и бороду; он ненавидел остатки еды в своей бороде. Шерлок всегда очень внимательно относился к своему телу.

Он усадил ее на диван, улыбаясь, когда она, прежде чем присесть на диван, внимательно осмотрела его, чтобы не присесть на что-нибудь отвратительное. Он чувствовал, что в любой момент, она могла попросить его навести порядок в этом доме, он чувствовал, что это приближалось. И он бы с радостью позволил ей это. Он не был неряхой из каких-то корыстных или же философских побуждений; просто он считал уборку не самой нужной из всех работ на земле. Он жил один, поэтому не мог найти ни единой причины, по которой это могло тревожить его. Он убирался на кухне, когда там образовывалась полнейшая свалка; он мыл посуду, когда у него заканчивалась чистая посуда, из которой можно было есть и пить. Хотя нельзя игнорировать тот фат, что это у него занимало больше времени, чем у других, но тут уже ничего не поделать.

– Что случилось? – проговорила она, и ее глаза сузились.

Он присел на диван рядом с ней.

– Ничего не случилось. Просто мне необходимо сказать тебе, что в ближайшие две недели мне предстоит целая куча работы, которая потребует моего участия, и меня часто не будет рядом.

– Могу я узнать, что за работа?

Ей уже было заведомо известно, что он не сильно откровенничал с ней по поводу его работы, поэтому он догадывался, что она заполняла пробелы, касаемо информации о его работе, используя свое богатое воображение. Он предполагал, что она могла спросить что-то вроде этого.

– Ничего плохого. Просто пробеги и встречи, которые посвящены отдыху. Также близится благотворительный пробег, который пройдет в Л.А. Это национальный праздник, куда съедутся байкеры со всего округа Колумбия в Л.А, поэтому это важный слет, и мы являемся одним из ближайших клубов к конечному пункту назначения. Поэтому на протяжении пары дней к нам будут непрерывно съезжаться байкеры.

– Да, точно Я читала об этом онлайн. Мили улыбок, так? Где байкеры дарят больным детям игрушки.

– Ага. Именно. Они будут останавливаться в больницах в процессе поездки по маршруту, будет большая гонка в Л.А в субботу, а так же вечеринка тем же вечером в Малибу.

– В Малибу? – ее удивление полностью стерло остатки подозрительности.

Следовало признать, что Малибу казался для обычных людей, не задействованных в байк-херне, странным местом для слета байкеров.

– Там есть байк-бар. Так или иначе, байкеры начнут приезжать в пятницу, и они будут размещены на ночевку в двух разных местах, включая также и наш клуб. Поэтому там будет происходить нечто безбашенное. И мне необходимо там находиться постоянно. Потом сразу после этого многие из нас направятся в Южную Дакоту, на слет байкеров в Стерджисе. И меня не будет в городе примерно пару недель.

– Получается, ты будешь тусить большую часть времени? Это и есть твоя «работа»?

– Все намного сложнее, чем кажется, но да, будет много вечеринок. Поэтому я ничего не говорил тебе раньше. Это место не для тебя.

– Когда ты говоришь безбашенные... это обозначает, что там будут: наркотики, выпивка и голые девушки?

– Не заморачивайся на этот счет, милая.

Она рассмеялась, но не тем смехом, который предполагал намек на нечто забавное.

– Ну, и как сильно ты собираешься «работать»? – она, определенно, произнесла слово «работать» в ироничном контексте.

Он взял обе ее ладони в свои.

– Сэди, послушай меня. Я тебе еще раз говорю – не заморачивайся насчет этого. То, что происходит между мной и тобой – нечто особенное для меня. Поэтому доверься мне, – он не имел понятия, почему он просто не закончил разговор на том, чтобы пообещать не изменять ей, по какой-то причине ему казалось неправильным обещать ей такое. Он не мог понять, какого хрена ему казалось это неправильным, но почему-то эти слова так и остались крутиться на кончике его языка. Вместо этого он просто попросил ее, чтобы она доверилась ему.

– Ты собираешься выпивать там? Напиваться? – он не пил при ней; он мог пересчитать по пальцам одной руки, когда он был при ней пьян с того момента, как они познакомились. Ну, с того момента, как они впервые переспали.

– Безусловно. Я могу тебе гарантировать, что я обязательно напьюсь. Причем сильно, – он сдержался, чтобы не ляпнуть, что выпивка для него не проблема, потому как он чувствовал, что доказал, что не является алкоголиком, как она подумала о нем в начале их знакомства. Он мог бы напиться в любое время.

– Наркотики?

– Марихуана будет точно. Возможно, спиды, когда мы будем ехать. До Стерджиса предстоит долгая поездка. Ничем другим я не балуюсь (прим. спиды – это стимуляторы амфетаминового ряда (амфетамин/метамфетамин) в виде порошка).

– Но все это будет вокруг тебя.

– Да. Именно поэтому для тебя там не место.

Она принялась грызть ноготь на большом пальце.

– Скажу откровенно, мне это совершенно не по душе.

– Я тебя понимаю. Но что есть, то есть.

– Это так глупо говорить «что есть, то есть», – она повторила его слова голосом полным издевки. – Что это вообще значит?

Не было ни единого шанса, что этот разговор мог закончиться тем, что он не уедет на две недели от нее, полноценно окунувшись в жизнь клуба, поэтому он позволил ей задавать вопросы и насмехаться, но вместо того, чтобы ответить, Шерлок вновь задал встречный вопрос.

– Ты мне доверяешь?

Она выпрямилась и пристально посмотрела на него, затем сузила глаза и сжала губы в тонкую линию, вздыхая.

– Я доверяю тебе. Но мне это все не нравится, мне не нравится, как это заставляет меня чувствовать, и я не понимаю этого, но да, я определенно доверяю тебе.

Он поднес ее ладони к своим губам и провел бородой по ее костяшкам, пока она не вздохнула вновь, только теперь на иной манер. Звук больше напоминал стон, чем сердитый вздох.

– Все будет в порядке, маленькая преступница, – он поцеловал ее руки. – Я останусь с тобой включительно по ночь четверга, и затем я уже вернусь, когда приеду со Стерджиса. Мы будем созваниваться, и все будет в полном порядке.

Она резко отдернула свои руки из его ладоней.

– Ладно. Мне пора на работу.

~oOo~

В четверг днем Шерлок хотел было заехать на своем огромном GMC пикапе на подъездную дорожку своей матери, когда заметил, что развалюха Томаса загораживала въезд, он пробормотал раздраженно «Бл*дь» и припарковался на дороге.

Живая изгородь толокнянки уже так разрослась, что была на подъездной дорожке. Он подрезал изгородь весной, но Томас, очевидно, ни хрена не делал с того момента, кроме как, вероятно, пару раз прошелся газонокосилкой по передней лужайке.

Его мать и брат жили от него менее чем в тридцати милях езды, и он прекрасно понимал, что ему следовало бы навещать их чаще. Но день, проведенный здесь, не предвещал ничего, кроме работы, разочарования и депрессии, и, вероятно, поэтому ему было проще занять себя чем-либо другим, чем ехать сюда.

Но когда он полностью забивал на все, это место превращалось в помойку.

Их мать уже течение долгого времени находилась на инвалидности. Она всегда была тучной женщиной, сколько ее помнил Шерлок, а работа, связанная с постоянным нахождением на ногах, только прибавила ей огромный список медицинских проблем, которые имели место из-за очевидной причины – лишнего веса. У нее был целый букет: диабет, высокое кровяное давление, смещение позвоночных дисков и бесчисленное множество остальных болезней. Она передвигалась неплохо, но только на протяжении небольшого периода времени. В настоящий момент радиус ее перемещения был ограничен в пределах мили по главной улице города до «Walmart» и больницы, которая находилась на том же удалении от ее дома, только в противоположном направлении от супермаркета.

Томас, его сорокатрехлетний брат, перебрался вновь домой, когда его мать получила официальное подтверждение о постановке на учет по инвалидности, чтобы заботиться о ней. Но все обстояло совсем не так. Еще в течение первого года Томас совершенно прекратил всякие попытки работать, кроме случайных заработков, и его более или менее непостоянное употребление мета переросло в полнейшее пристрастие, которое выпило всю кровь из их матери.

Томас на протяжении долгого времени воспитывал Шерлока. Их мать перестала платить соседской девчонке за то, чтобы она сидела с ними, когда Томасу было десять, а Шерлоку – Тиму в то время – пять. Он забирал его каждый день из школы и провожал до дома, защищал его от старших парней, учил его, как нужно защищать себя, готовил ему, помогал с домашними заданиями, читал ему комиксы перед сном, учил, как нужно строить крепость из одеял, куда не смог бы забраться во сне монстр.

Преимущественно их мать появлялась только под утро, все еще одетая в медицинскую форму. Она старалась быть с ними утром, чтобы разбудить их, насыпать им на завтрак хлопья, поставить подпись под школьными замечаниями, взъерошить им волосы и отправить их в новый день. Но к тому времени, когда они возвращались со школы, она уже уходила на работу.

Шерлок любил своего брата так, как только мог любить мальчик, которого растил брат. На протяжении долгого времени он испытывал подавляющее чувство вины за пристрастие Тома. Он делал все, что мог. Он использовал связи клуба, чтобы найти ему работу, которые тот постоянно отвергал. Он оплачивал курс реабилитации три раза, которые брат бросал в течение недели. Он даже пытался прибегнуть к реабилитации, к которой прибегали у них в клубе, что подразумевало под собой вытащить его посреди ночи за шкирку из кровати, запереть в комнате отеля и принудить его полностью отказаться от употребления наркотиков под угрозой убийства, если тот вновь решится употреблять их. Но эта угроза не имела основания под собой; он бы не смог причинить боль Томасу. Он бы просто не смог сделать этого с их матерью, он прекрасно понимал, что это убьет ее.

На данный момент, все его эмоции в отношении Томаса сводились к озлобленности. Его брату было наплевать на все в той же мере, в которой он отчаянно желал ширнуться. Поэтому в большинстве случаев Шерлок просто старался игнорировать эту херню, и именно поэтому он пустил всю ситуации на самотек, уповая на то, что это как-то, да разрешится, даже пусть и смертельным исходом для брата, но в тоже время он пытался уберечь свою мать, как только мог. Он оплачивал ее счета, старался убедиться, что у нее были все необходимые лекарства и полезные продукты, которые доставлялись ей каждую неделю. Он прекрасно понимал, что Томас забирал у нее большее количество пенсии по инвалидности, если не всю, но Шерлок спускал это на тормоза. Он делал все, что мог, чтобы позаботиться о матери.

Он направился к подъездной дорожке, отпинывая и отпихивая заросли толокнянки со своего пути, Шерлок отчетливо чувствовал ярость к Томасу, что таилась в его груди и с каждым мгновением становилась все больше и больше. Особенно с того момента, как он познакомился с Сэди. Она была наркоманкой со стажем, плотно сидевшей на наркотиках в течение многих лет, но она не причиняла никому боли даже в то время, когда принимала их. А когда она начала свою реабилитацию, она намертво вцепилась в нее руками и ногами. Она хотела покончить со всем. Она была сильной. Такая малышка, а в сотни раз сильнее и крепче характером, чем его брат. Том был долбанной тратой денег.