Текст книги "Грешница"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
Глава 6
Когда Челси проскользнула в спальню Синджина, ее сердце колотилось так громко, что она инстинктивно прижала руку к груди, чтобы заглушить звук ударов, боясь потревожить легкий сон герцога.
Следующее, что пришло ей в голову, совершенно противоположное по смыслу, но так же волнующее, был вопрос: сможет ли она его разбудить? Может быть, он не спал. Может быть, он в пьяном дурмане после выпитого большого количества ромового пунша или вина, и что делать тогда?
Она стояла, дрожа от сменяющихся панического страха и благоговейного чувства.
Может быть, в конце концов, выйти замуж за белую жабу, епископа? Может быть, его призвание отвлечет его от сексуальных притязаний, может быть, ей придется лишь иногда обедать с ним, и принимать его гостей, и наливать чай его матери. Но затем она вспомнила, как он пытался дотронуться до нее на прошлой неделе в конюшне, когда отец вышел на минуту, чтобы поговорить с конюхом. Глаза Джорджа Прайна были похотливыми, а не набожными, и у него были холодные пальцы, когда он погладил ее лицо.
Нет, Джордж Прайн будет самым отвратительным из мужей, и она будет продана ему на всю жизнь, что бы ни говорил ее отец о необходимости выйти замуж за титул и состояние. Но ведь ее отец женился не на состоянии, и, если задуматься, ему не следовало бы читать ей лекцию о прелестях неравного брака. Он женился по любви, даже когда от его состояния почти ничего не осталось. Поэтому он может проповедовать что угодно, но прежде всего она намеревалась избавиться от отвратительного епископа Хэтфилдского, несмотря на огромную сумму брачного контракта; затем добиться того, чтобы ее девственность перестала быть пунктом торговли; и, в-третьих, попробовать убедить отца, после того как он придет в себя от гнева, что ее репутация разорвана в клочья, и разрешить ей выиграть для них состояние, участвуя в скачках.
Она почувствовала себя лучше, сформулировав свои целя, и постепенно успокоилась.
Ее ночной поступок был лишь первым шагом в ее разумном плане восстановления их семейных богатств.
Как первый обманный военный маневр, необходимо отступление для достижения великой цели.
Она осторожно загасила единственный канделябр, оставшийся гореть на столике; если герцог примет ее за вернувшуюся куртизанку, ее личность останется неопознанной. Было достаточно потерять девственность.
Она благородно откажется обнародовать имя мужчины. Она подумала о том, чтобы потушить слабый огонь в камине, но решила, что его мерцающего света недостаточно, чтобы осветить пространство вокруг кровати, и она не хотела бы отвечать на вопросы о запахе пепла. Она разделась в затененном углу комнаты, осторожно, чтобы не разбудить темноволосого мужчину, лежащего на кровати лицом вниз.
Как работающий член семьи, серьезно занимающийся разведением лошадей, Челси знала о фундаментальном процессе воспроизводства. Герцог Сетский, совершенно очевидно, начинал делать первый шаг в направлении этого процесса размножения. Его переход от сна к бодрствованию был вызван ощущением запаха. Он отчетливо почувствовал сладкий возбуждающий запах роз.
– У-у, – пробормотал он, – ты сладко пахнешь, Поли. – Его тонкий палец мягко погладил изгиб ее талии. – Как лето.
– Спасибо, ваша светлость, – ответила Челси, не совсем уверенная, какой должен быть ответ при данных обстоятельствах, необходимо ли поддерживать вежливый разговор, как при других обстоятельствах.
Его рука скользнула по ребрам Челси, на секунду остановилась на мягкой округлости, где начиналась грудь, а затем вверх к полному мягкому богатству, его пальцы раздвигались, словно проверяя его размер.
– Совершенная… – выдохнул он с удовольствием, и длина его возбуждения увеличилась еще на два сантиметра на ее бедре.
"Сказать снова спасибо? Был ли его односложный комментарий комплиментом или оценкой? Нужен ли ответ? Но в этот момент его нежные пальцы коснулись ее соска, послав горячую волну вниз к животу, и вопросы любовного этикета были сразу же забыты. Он слегка пощипывал, гладил, массировал мягкий бутон ее соска, вытягивал его, пока он не стал тугим и твердым, зажатый между его пальцев.
Челси дрожала от жарких ощущений, слегка вздрагивала, не контролируя себя, словно заколдованная.
– Теперь ты проснулась, любовь, – Синджин прошептал с улыбкой в голосе, открыв, наконец, глаза от жара желания, наполнившего его энергией. – Ты спала? – прошептал он в серую полутьму. – Мне кажется, я спал.
– Немного, – прошептала в ответ Челси. Ей показалось, что она обязана ответить на прямой вопрос, но рука герцога спускалась по ее животу, изгоняя всякую разумную мысль. Пылающий огонь зажегся где-то в глубине: восхитительный и пульсирующий, блаженно разливающийся по всему телу. У нее, кажется, изменилось дыхание. Он слегка провел по ее бледным шелковистым волоскам, и затем его пальцы скользнули в мягкое, гладкое и скользкое. В темноте раздался ее судорожный вздох.
– Ты всегда готова, Поли, дорогая, – нежно заявил Синджин, с легким изяществом шевельнувшись рядом с ней. Он улыбнулся белоснежной улыбкой. – Как удобно… – Он уютно скользнул между ее ног, коснувшись ее влаги.
На секунду она почувствовала себя ужасно неловко, находясь почти в конце своего страстного пылкого предприятия, и хотела, чтобы он продолжал думать, что она Поли. Хотя уже сомневалась в правильности этого.
Помогая себе рукой, чтобы войти в радушную женскую плоть, Синджин сделал плавное движение вперед.
Движение длилось доли секунды. Он был остановлен.
Исправив положение так, чтобы устранить мешающее препятствие, он двинулся в жаркое тепло Челси.
На этот раз отчетливо почувствовав девственную баррикаду.
Окончательно проснувшись, он сказал, необыкновенно смутившись:
– Ты не Поли.
– Нет, сэр, – тихо призналась Челси, чувствуя на себе легкий вес тела Синджина, его приятное тепло, его твердое возбуждение рядом с ее невинностью и то, что он явно ошеломлен, застыв в такой позе.
– Хариет не сказала, что посылает девственницу. – В его утверждении преобладал вопрос. – Ты что, мое бесплатное вознаграждение? – Голос Синджина был похотливым, пресыщенным, а ум быстро приспосабливался к изменившимся обстоятельствам, к тому, что совершенно неопытная женщина находилась у него в постели.
Его агент Сенека упомянул вскользь, что Хариет в этот раз взяла за каждую руку и ногу. Может быть, эта девственница была объяснением чрезмерно высокой платы? Ему было совершенно все равно, его деловые отношения с Хариет всегда были чрезвычайно дружескими.
– Ты боишься? – вдруг спросил он, сознавая, что девушка, находившаяся под ним, лежала совершенно без движения.
– Нет, – честно ответила она, страха не было среди приятных ощущений, блуждающих по ее телу; ей казалось, что она плывет между небом и землей.
– Это никак нельзя смягчить, дорогая, – тихо прошептал Синджин, стремясь утолить свое желание, пальцем мягко изучая ее девственную преграду. – Есть только один путь.
– Я понимаю, сэр, – спокойно вздохнула Челси, ей были странно безразличны сейчас последствия своего поступка в сравнении со странным колдующим жаром, пылающим в ее голове.
– Надеюсь, Хариет хорошо тебе заплатит, это не очень приятно, – добавил он. Он был очень возбужден и полон сексуального нетерпения, но слегка не в себе наедине с девственницей. Он не был уверен в том, что она чувствовала. Он понимал опытных женщин, их страсть проходила сложный, предсказуемый путь. Ему извиниться сейчас или потом? Ему вообще нужно извиняться? Хариет, наверняка, должна была дать хоть примерные подготовительные наставления крошке.
Разве что в случае, когда ее клиенты любили сцены с плачущими испуганными молодыми девушками у себя в постели.
При мысли об этом он спросил:
– Ты уверена, что хочешь это сделать?
– О, да.
– Поцелуй меня, – мягко приказал он, думая облегчить физическую боль другим ощущением.
И когда ее мягкие губы коснулись его губ, странное ощущение чего-то знакомого мелькнуло в памяти на уровне подсознания – это упрямое маленькое воспоминание было немедленно потоплено в нахлынувшей волне возбуждения. Она чувствовала себя, словно в раю мягко, тепло и сладко; чувствовала свое маленькое, замечательное тело, широко расставленные ноги, подходящие под его большие размеры, ее сладкие губы были открыты под его прикосновением, звали его.
«От такого потрясающего восторга умирают?» – подумала Челси, понимая вдруг, почему герцог Сетский так алчно искал чувственных удовольствий.
Если всегда чувствуешь такое упоение, так безудержно пылаешь в агонии страсти, конечно, повторение этих незабываемых ощущений будет главным стремлением.
– Прости, – бессознательно прошептал Синджин еще до самого проникновения; его слова, как трепетное дыхание на ее губах. – Держись. – Он сделал быстрый толчок вперед, ее руки сжали его плечи, и она проглотила свой крик боли.
– Больше не будет больно, – прошептал он, лаская пальцами изгиб ее щеки, его длинные волосы касались ее плеч, когда он лежал на ней. Его мужественность проникла в нее.
– Сейчас не больно, – сказал она со спокойным вздохом удовлетворения, думая о том, все ли так легко теряют девственность, все ли женщины чувствуют себя так, испытывая такое сильное желание, надеясь, чтобы волшебство продолжалось вечно. Ее теплые руки лежали у него на плечах, в эту минуту могущество его точеного тела принадлежало ей.
Он не двигался, целуя ее в губы, веки и мягкие брови, впадину носа, ароматную мочку уха; и Челси подумала, погруженная в легкую дымку своего высокого чувственного наслаждения: «Будет ли продолжение».
Затем он шевельнулся и осторожно скользнул глубже; в экстазе она сделала маленький глоток, испытывая неодолимое желание чувствовать его внутри себя. Когда он вышел из нее, она хныкнула от своей потери… короткий звук показался ему очень побуждающим.
«Она играет», – с любопытством подумал он, слегка изумленный ее живым страстным откликом. Разве , не предполагается, что девственницы ничего не выражают, пока их как следует не обучат? Но он проверил силу ее драматических способностей, сделав скользящее движение вперед, и, если укол ее ноготков ему в плечо – игра, она успешно прошла курс обучения.
Он начал двигаться в ритме, который предпочитал в его многочисленных вариациях, усовершенствованных в течение многих лет, доведя чувство оргазма до пикового состояния. Молодая девственница в его объятиях, прижимавшаяся к нему с удивительной несдержанностью, соответствовала его потребностям и желаниям.
Она не отпустила бы его, даже если бы он захотел, – обстоятельство удивительное и новое после десятка или более лет игры в любовь, с холодной изнуряющей изощренностью. И, ощутив, что у нее начался оргазм, он почувствовал то же, заполняя ее плоть с таким напором чувственной разрядки, какой не испытывал уже многие годы.
Он ощутил себя подростком, столь лихорадочен был его оргазм – исчезли мысли, растворился мир, из его груди вырвался глубокий стон удовольствия.
Челси закричала в конце, даже не осознавая своего высокого пронзительного крика, звук которого заполнил темноту комнаты с высокими сводами, наполнив его таким же сладким удовольствием. И когда она лежала, тяжело дыша, в его объятиях, он поцеловал ее влажные губы своими дрожащими губами.
Они лежали, словно выброшенные на берег тропическим тайфуном, их дыхание было неровным, их тела влажными от пота, в том дивном сладком изнеможении, не сравнимом ни с какими другими человеческими чувствами.
Но реальность постепенно вторгалась в их идеальное чувственное насыщение, и Челси сделала движение, чтобы встать.
– Нет, – лишь выговорил Синджин едва слышно, сильнее сжав в объятиях ее плечи.
– Мне нужно идти, – прошептала Челси, ее ум начал восстанавливать связь с практической стороной мира.
– Куда? – Осторожное удивление прозвучало в этом единственном слове. Проститутки Хариет будут находиться здесь две недели. Он это знал, потому что платил деньги.
Может быть, молодая девушка собиралась разделить свою необычную страсть с кем-нибудь еще из его гостей? – «Навряд ли», – с собственническим чувством подумал он, чувствуя себя в эту минуту герцогом-властелином.
– Сенека сказал мне, что Хариет повысила цену еще на тысячу гиней. Если я плачу за твою невинную головку, милое дитя, я хочу, чтобы мои деньги оправдали себя. – Его голос был мягким, но руки обнимали ее плечи, словно в железной хватке, и вес его тела, хотя и поддерживаемый локтем, не ослабевал. – Дай мне сладкое, милый утенок, – прошептал он, облизывая ее полную совершенную нижнюю губу. – Мне нравится твой вкус.
В ту же секунду он снова жестко был в ней, заполнял ее, раздвигал вновь ее плоть, пробуждая ее желание и потребность, словно она не испытала оргазм несколько мгновений назад.
– Скажи, что ты хочешь меня, – мягко сказал он, удивленный своей просьбой, но еще более удивленный желанием получить подтверждение. С девственницами становишься собственником, как будто купил их полностью, заплатив за ее смирение. Он не знал, какой ответ хотел услышать. – Скажи мне, – побуждал он ее.
– Я хочу тебя.., ужасно… Синджин, – прошептала Челси, слегка задержав дыхание.
И его имя у нее на устах принесло улыбку в его опустошенную душу.
– Скажи мне свое имя, – прошептал он, глубоко чувствуя ее сладость, его глаза закрывались от изысканного трения.
– Флора, – прошептала Челси, потому что не смогла как следует вздохнуть от блаженства, разлитого по ее разгоряченному телу. Имя матери легко пришло ей на ум.
– Я должен был догадаться, – томно вздохнул Синджин, слегка теребя ее за ухо. – Сладкая чувственная и полная страсти, ты не уйдешь. – По крайней мере, пока я не насыщусь, эгоистично подумал он. – Разреши мне показать тебе, – предложил он глубоким хриплым от желания голосом, – благоухающие сады рая… [В 1850 году или чуть раньше некий офицер французской армии в Алжире наткнулся как-то на копию манускрипта «Благоухающие сады». Этот офицер, чье имя скрыто псевдонимом месье Барон Р., переработал перевод книги на французский язык, хотя публикация была задержана до 1876 года.
Первое издание, оригинал рукописи, имело тираж лишь 35 экземпляров.
В течение 1885 года в Париже. Лизо издал подобное оригинальное литографическое издание, и в 1886 году была опубликована «Кама Сутра», переведенная с французского на английский язык сэром Ричардом Бертоном.
В 1888 году Бертон начинает новый перевод «Благоухающих садов», в этот раз непосредственно с рукописи на арабском, включая недостающую часть, опущенную переводчиком-французом из скромности и стыда. В 1890 году Бертон умирает, не успев закончить новый перевод «Садов» Нефзави.
Как известно, его жена сожгла всю рукопись, а его новая версия была утеряна.
«Благоухающие сады» были впервые написаны шейхом Нефзави в начале XVI века для бея Туниса. Книга основана на работах ранее живших арабских и индийских авторов и призвана «анализировать источник нашего высшего наслаждения».
«Благоухающие сады» представляет собой тщательно скомпонованное, систематизированное и детализированное пособие по технике секса, распространенное в арабских странах. Также туда входит коллекция перечислений чувственных удовольствий, сексуальной выразительности, а также сексуальный юмор и нравоучения, воспевающие желание и прославляющие любовь.].
И показал умело и нежно, с чувством признательности к Хариет, что бы ни было у нее на уме, когда она посылала ему этот усладительный нетронутый цветок, с лихорадочным голодом и страстной потребностью.
Они обследовали не только сады рая, но и дружелюбные окрестности дразнящих глупостей, и веселые игры и открыто дарили тепло сердец. Несколько часов спустя, не сдержав еще всех обещаний, они заснули в объятиях друг друга, насытившись, улыбаясь, оба довольные.
Епископ Хэтфилдский был остановлен.
Глава 7
Компания продолжала увеселения без своего хозяина, пока несколько часов спустя один из опьяневших от шампанского гостей не предложил скачки на склоне за домом. Пьяный консенсус горячо сошелся во мнении, что у Варвика потрясающая идея, и кто-то тут же сказал:
– Сходите за Синджином. Пусть Синджин спустится. Он всегда готов к пари.
– Оставьте его, – предложил другой мужчина, чуть более трезвый, чем остальные. – Он сказал, что собирается встать на рассвете, когда пошел спать.
– Только не говорите, что Святой спит наверху.
– Прелестный юноша действительно спит, я-то знаю, потому что оставила его утомленное тело на герцогских простынях. – Замечательное контральто прежней компаньонки Синджина не потеряло своей красоты, несмотря на поздний час.
– Я говорю, приведите его. Он любит скачки и любит побеждать.
– Даю пятьдесят гиней, что он будет ворчать, если его разбудить. Он серьезно относится к лошадям, а утренние разминки начинаются рано.
– Даю пятьдесят гиней, он скорее не упустит шанса прискакать победителем к финишной черте. Давайте разбудим его.
– Я схожу за ним, – дерзко сказал Данкэн после того, как всю ночь пил шампанское, легкое в сравнении с шотландской «живой водой», которую настаивал он и его семья. – Он спал достаточно долго.
– Он спал всего несколько часов. Не беспокойте его.
– Ведите его вниз, – промурлыкала хорошенькая блондинка в шелковом платье цвета персика. – Мне нравится видеть его сонным.
– У него дьявольский характер, когда он сердится, – угрюмо добавил другой мужчина.
– Уже почти утро, – сказал Данкэн с ясностью, упущенной большинством из собравшихся гостей. – Посмотрите на небо.
Все посмотрели с разной степенью трезвости. Действительно, чернота ночи сменилась предрассветной отступающей серостью. И тогда, пока Синджин и Челси спали наверху, ничего не подозревая, созрело решение, что нужно разбудить его перед самым восходом солнца.
Данкэн поднялся по лестнице за герцогом Сетским, чтобы немного повеселиться с ним.
Синджин почувствовал себя необыкновенно обиженным, когда его стали трясти, как ему показалось, лишь несколько минут спустя, после того как он погрузился в глубокий приятный сон. Он проснулся достаточно, чтобы прорычать:
– Убирайся к черту.
Но рука лишь сильнее схватила его за плечо, и он услышал ответное рычание:
– Проснись или умри во сне!
Даже в полусне ум Синджина воспринял высказанное мнение.
Он широко открыл глаза.
Данкэн стоял над ним, держа канделябр в мускулистой руке, его лицо было темным от гнева.
Синджин моргнул дважды, стараясь понять потрясающую сцену.
– Что, черт возьми, с тобой случилось? – Голосом Синджин дал понять, что это грубый произвол.
Это был его дом, его вечеринка, и, если он решил спать, он будет спать, черт возьми!
– Добро пожаловать в семью, Синджин, – сказал Данкэн с резким сарказмом. – Или ты предпочтешь пулю в голову?
К этому времени суматоха уже разбудила Челси; голос Данкэна раздался как первый зловещий вестник несчастья. Она подумала о том, чтобы задержать дыхание, чтобы скончаться тут же на месте, но в семнадцать с небольшим жизнь еще что-то обещала впереди, хотя и не очень много в данный момент. Поэтому она открыла глаза, взглянула на брата, находясь в не очень приличном виде, и сказала:
– Это не его вина, Данкэн. Будь добр, смени тон.
Синджин резко повернул голову, голос Челси – огромный дискомфорт в его мозгу. Он смотрел на нее долю секунды.
– Ты! – выпалил он. Затем он снова посмотрел на Данкэна, который стоял над ним, как воинственный Тор. – О, черт, – пробормотал он. Откуда, черт возьми, она пришла? Диана, Дина, черт, как, черт возьми, звали женщину, с которой он в последний раз делил постель. Хотя это не имело особенного значения в надвигающейся катастрофе, но вдруг ужасная догадка пронеслась у него в голове.
Он попался?
Все было подстроено?
Был ли он спасительным выходом из затруднительного финансового положения Фергасонов из Лоулэнда?
Он старался хоть немного протрезветь после долгой ночи празднования его успехов в Ньюмаркете.
– Простите, – прошептала Челси.
– Простите? – заорал он, уставившись на нее, словно она была приведением.
– Черт побери, Синджин, это моя сестра, – резко вставил Данкэн.
– Не лезь, Данкэн, – , грубо оборвал его Синджин, не поворачивая к нему головы. Затем его голос упал до настоящего шепота:
– Это все было подстроено?
– "Нет, Данкэн не знал.., никто не знал. Это не план, то есть не такой, как ты думаешь. – Челси говорила быстро, стараясь остановить безудержный гнев в холодных глазах Синджина.
– Чего я не знал? – отчаянно потребовал Данкэн. – Черт возьми, Челси. Черт возьми тебя, Синджин. Что, черт побери, происходит?
– Он тоже хороший актер? – мягко спросил Синджин, указывая кивком в направлении Данкэна, холодным, как лед, голосом, впиваясь глазами в Челси.
– Нет, – прошептала она. – Никто не играет, я сейчас уйду, и вы больше никогда меня не увидите.
– Черта с два, – прорычал Данкэн, не совсем ясно уловив хореографию этого представления, но уверенный в том, что видит: Синджин Сейнт Джон лежал обнаженный в кровати с его нагой сестрой, и, если это не закончится звоном свадебных колоколов, он будет не Данкэном из рода Фергасонов, наследником громкого имени.
– Ты женишься на ней, Синджив, или зови секундантов.
– Я ни на ком не женюсь, – выпалил Синджин.
– Я тоже ни за кого не выйду замуж, – закричала Челси, разозлившись, что оказалась именно в той ситуации, от которой хотела избавиться с Джорджем Прайном. Сидя с пылающей копной светлых волос, она кричала:
– Ты, кажется, не понимаешь, Данкэн.
Ты не распоряжаешься моей жизнью. Никто не распоряжается. Я не выхожу замуж за Джорджа Прайна, или за герцога, или за кого-нибудь еще. Теперь убирайся отсюда к чертовой матери, или я завизжу так, что все любопытные со всего дома сбегутся сюда через пятнадцать минут!
– Ты сделала бы это? – осторожно спросил Синджин, когда Данкэн вышел, спокойно сказав:
– Я буду ждать тебя за дверью. Чел.
– ..созвала бы весь дом, – добавил он, как бы разъясняя, прислонившись к изголовью и заняв положение полулежа, не сознавая своей наготы, расслабившись; мерцающий золотой свет от канделябра, который оставил Данкэн, падал на его мускулистое тело.
– Может быть, – так же осторожно ответила она, вставая с постели.
– Подожди, – спокойно приказал Синджин, схватив ее кисть.
– Что? – Она прямо смотрела своими лиловыми глазами.
Синджин повел плечами, но не отпускал ее руку.
– Ты думаешь сделать мне предложение? – язвительно осведомилась она.
Он оценил ее силу воли, но также оценил ее храбрость в кровати.
– Что, если я захочу увидеть тебя снова? – спокойно спросил он.
– Ты хочешь сказать – трахнуть меня снова?
Не колеблясь, он ответил:
– Да! – И отпустил ее.
– Послушай, – с легким вздохом ответила Челси, – я пришла сюда сегодня ночью от отчаяния.
Я не хотела, чтобы меня заставили выйти замуж за Джорджа Прайна, каким бы щедрым ни был свадебный договор. Я избавилась от девственности, и, по-видимому, Джордж потеряет ко мне свой интерес.
Я пришла сюда не для того, чтобы начать карьеру проститутки. Я не могу так поступить со своей семьей. – Она улыбнулась. – Они знают меня достаточно хорошо, чтобы простить один неразумный поступок.
В любом случае, я тебе не нужна. – Она изящно подернула плечами. – У тебя еще целый дом женщин, жаждущих составить тебе компанию. Поэтому спасибо, – сказала она, протянула руку, как сделал бы мужчина по окончании сделки.
Взяв ее руку, Синджин считанные доли секунды обдумывал применимость слова «женитьба» к Челси Эмити Фергасон, но его прирожденный эгоизм взял верх.
– Спасибо тебе тоже, – любезно сказал он, держа ее теплую руку в своей. – Мне понравилось твое общество.
– Увидимся на скачках.
– Да, скачки.
Освободив руку, она вежливо улыбнулась и встала с кровати.
Он смотрел, как она удалилась в полумрак комнаты с опущенными шторами; свет камина обрисовывал ее изящные формы, освещая тонкий изгиб талии, совершенство ног, усиливая полноту груди, ее замечательного профиля. Облако золотых волос приобретало удивительную красоту, обольщая, вызывая желание дотронуться, живо напоминая ему как он чувствовал его в своей руке. Как прозрачный солнечный луч и теплый, как ее кожа.
Удивительное чувство собственности охватило его, словно ему хотелось запереть дверь и удержать ее и будто все гости ему вдруг надоели. Словно он хотел остаться наедине с этой молодой женщиной, диким ночным созданием. В этот миг ему показалось, что у него помутилось сознание, создавая эту, фантазию, и тогда он произнес:
– Я думаю, ты можешь остаться.
Она сразу не ответила, и на короткий миг он поверил в сказки и магию шаманов. Но она улыбнулась, и ее голос раздался в мерцающем золотом свете комнаты:
– Я думаю, Данкэн это не одобрит. – Улыбка превратилась в дразнящую усмешку.
«Как удивительно, – подумал он. – Никаких рыданий. Никаких угроз и требований, что сейчас более подходяще. Вместо этого сладкая улыбка, созданная для поцелуев, для моих поцелуев», – жадно подумал он.
– Ты права, с Данкэном будут проблемы, – ответил Синджин, надеясь придумать средство умерить гнев друга. – И с твоим отцом тоже, – добавил он с резким приступом беспокойства. Хотя Челси всю вину взяла на себя, он знал, как общество посмотрит на это происшествие.
– И с моим отцом тоже, – мягко согласилась она, просовывая руку в сорочку. – Я беру всю ответственность на себя, – спокойно продолжала она. – Тебе не нужно беспокоиться. Ты был мне нужен, и я позабочусь о том, чтобы отец это понял.
"Слегка неприятная и снисходительная для мужчин фраза, не приносящая облегчения, если она действительно сможет удержать отцовское чувство мести.
Они будут требовать возмездия, и Данкэн, стоящий у меня за дверью, тому подтверждение. И еще…" – подумал он, но его беспокойство о мщении было неожиданно прервано резким наклоном Челси за нижней юбкой, и он непроизвольно затаил дыхание. Ее сорочка была наполовину заправлена, покачивание ее груди в дрожащем свете огня было осязаемым сильным обольщением. На короткий миг, наклонившись вперед, она показала чувственный овал груди и атласную глубину в изящном соприкосновении, и Синджин вдруг испытал страстное желание навечно оставить ее в комнате в этом сладостном полуодетом состоянии.
Не подозревая о захватывающем впечатлении, которое она производила, и необычном состоянии мыслей Синджина, красивая мисс Фергасон подняла свою нижнюю юбку, проскользнула в нее головой и сделала легкое движение, чтобы освободить материю, застрявшую на плече.
Только огромная выдержка помешала порыву Синджина вскочить с постели и силой задержать сладострастную молодую женщину.
– Я застряла, – пробормотала она, сделав еще одно дразнящее движение плечами. И когда она невинно подошла к кровати за помощью, у него перехватило дыхание. – Я не могу достать, – сказала она, повернувшись к нему спиной. Не обращая никакого внимания на свою полунаготу, она улыбнулась ему через плечо.
По спине Синджина пробежала легкая дрожь: его рука находилась в соприкосновении с ее мягкой белой кожей. Внезапно он сомкнул руки, обнимая ее за плечи; он повалил ее на мягкую кровать, накрыл своим тяжелым телом и поцеловал медленно, тепло и обольстительно.
– Пять минут, – прошептал он, касаясь ее губ. – Останься еще на пять минут… – Слегка шевельнувшись, он провел теплой ладонью по ее бедру умелым уверенным движением.
– С удовольствием, – выдохнула Челси; вес его тела привел в движение ее новые пробуждавшиеся чувства.
– Отлично, – прошептал Синджин с пьяной улыбкой в голосе, его губы прокладывали дорожку из поцелуев к ее подбородку. Его рука двинулась выше, ближе к медовой сладости, которую он искал.
Она чувствовала его возбуждение: твердое и явное, и ее собственное тело находилось в страшном возбуждении. Словно игрушку, ей предложили тончайшее совершенное наслаждение. Челси сделала очень глубокий вдох, чтобы совладать со своими чувствами, и сказала:
– Но я не могу.
Она ждала раздраженного ответа, холодного протеста против ее отказа, но Синджин лишь прошептал:
– Конечно, можешь. – И коснулся влаги ее потребности.
Желание взметнулось вверх. Осторожное прикосновение его пальцев было таким легким, а ощущения были такими сильными. А он, казалось, точно знал, как нужно к ней прикоснуться.., и как сильно…
– У-у.
Синджин никогда не мечтал о принцессах, живя реальной жизнью, он всегда предпочитал немедленное удовлетворение, предлагаемое готовыми к этому женщинами. Опытными женщинами, которые понимали все тонкости и нюансы любовной игры. Это был спорт, требующий знаний.
Новый владелец необычных сексуальных талантов Святого оставлял в этот момент маленькие серповидные отметки на его широких плечах, издавая глубокие вздохи удовольствия. Он улыбнулся от ее колдовской непринужденности. Прекратив движения, чтобы приостановить ощущения, он послушал, как бьется пульс, и вновь вошел внутрь беспредельно медленно. Она застонала в дрожащем экстазе.
Он накрыл ее розовое лицо ладонями и прошептал:
– Скоро. – Мускулы на спине, ногах и сильных руках поддерживали его в точно рассчитанном движении вперед.
– Сейчас, – взмолилась она, издав жаркий удушливый звук.
– Позже, – прошептал он в ответ, облизывая сочную полноту ее нижней губы. – Теперь можно поцеловать меня…
И когда ее губы шевельнулись, повинуясь его мягкой команде, он дал ей то, чего она желала, и почувствовал во рту начало выхода ее облегчения.
Он встретил ее задыхающееся освобождение своим, подобным взрыву, оргазмом, изливаясь в нее с необычным жарким приступом. И он нежно обнял ее в благодарном преклонении перед ее великолепием.
– Ты оправдываешь свою репутацию, – прошептала Челси, и он почувствовал тепло ее шепота на своем лице.
Он не притворялся, будто не знает о ней.
– Спасибо, – просто ответил он, приподняв голову, чтобы посмотреть в ее лиловые глаза. – Ты оправдываешь обольстительность твоей красоты.
– Спасибо, милорд, – насмешливо ответила она, как сделала бы молоденькая деревенская девушка.
– Ты, действительно, сестра Данкэна? – сказал он с недоверием в голосе. Очевидно, он надеялся на более усваиваемый ответ.
И если бы Данкэн не охранял дверь в спальню, она с удовольствием соврала бы ему.
– Прости, – прошептала она и слегка повела плечом в знак извинения. Имя Данкэна напомнило ей о довольно необычных обстоятельствах ее теперешнего положения, под его светлостью герцогом Сетским, и, снимая руки с его шеи, она нежно толкнула его в грудь. – Мне, действительно, нужно идти.
Он задумчиво посмотрел на нее, эгоистичные побуждения сеяли смуту в его слабых попытках соблюсти хорошие манеры. Что будет, если он удержит ее? Она определенно погибла, если будет сказано хотя бы одно неосторожное слово о ее пребывании в его постели. И, учтиво отклонив наступление, насколько благодарным он должен быть? У ее семьи больше не было состояния, власть напрямую связана с богатством, и превосходство было на его стороне, – Что, если я не позволю тебе уйти? – спокойно сказал он.
