Текст книги "Грешница"

Автор книги: Сьюзен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Глава 33

Когда он вернулся в спальню, Челси уже задремала. Он осторожно, чтобы не разбудить ее, надел сапоги без шпор, достал из шкафа кожаный жилет Предвидя, что придется пересекать реку вплавь, он оделся полегче.

Присев на кровать, он попеременно посматривал то на Челси, то на большие настенные часы в углу комнаты Десять минут, не больше, а потом – в Дедхам Клоуз.

И когда часы отсчитали установленный срок, он быстро поднялся, как будто чья-то невидимая рука подтолкнула его. С минуту он не решался двинуться, наблюдая за женой, казавшейся такой крошечной на огромной кровати. У него вдруг засосало под ложечкой от страха за это хрупкое беззащитное создание, лежавшее под балдахином из красного бархата, который напомнил ему в этот момент кровавую реку.

Резко повернувшись, он быстро вышел из комнаты, подгоняемый жутким видением и болезненной бледностью жены.

Сопровождать его было некому: прислуга рыскала по всему графству в поисках помощи. Но он знал дорогу в Дедхам Клоуз, да и Мамелуке чувствовал его нетерпение.

На дорогах стояла непролазная грязь, особенно ненадежными были те места, где протекали ручьи. До перекрестка в Синдаме Мамелуке дважды споткнулся и упал на колени. Оставшиеся две мили, до реки больше походили на топкое болото, и Синджину пришлось трижды спрыгивать на землю, чтобы провести лошадь.

Пока Синджин добрался до фермы Виллар, он промок насквозь и испачкался с ног до головы. Мамелуке же от такой езды был весь в пене.

Поля, холмы, рощи – все замерло под унылым дождем. Порой Синджину казалось, что они с Мамелуке одни во всей вселенной. В такую погоду даже птицы и звери не осмеливались выходить из своих укрытий.

Вскоре сквозь туман он различил указатель дороги на Дедхам Клоуз. До брода оставалось не больше полумили.

Услышал он их раньше, чем увидел. Пронзительное ржание лошадей и крики людей прорывались сквозь завесу дождя. И, выехав к реке, он увидел Джеймса и Джонатана, пытавшихся заставить лошадей войти в бушующий поток.

Миссис Хобс ждала их на другом берегу, сидя в дождевике на старом коренастом жеребце, у которого, видимо, не было ни малейшего желания входить в бурлящие воды. Несколько деревенских жителей собрались вокруг нее, пытаясь сдвинуть коня с места. Но безуспешно. Обычно в этом месте сквозь прозрачную воду было видно песчаное дно, а глубина была не больше четырех футов, сегодня же река вышла из берегов, вода была грязно-коричневой от поднявшегося со дна песка. Да и в ширину было не меньше восьмидесяти футов, а в глубину футов пятнадцать, а то и больше.

Подъехав к Джеймсу и Джонатану, Синджин спросил:

–Миссис Хобс уже долго ждет? – Он боялся, как бы она не устала.

– Нет, недолго, – ответил Джон. – Нет, паромщик, привел ее, как только я докричался до него.

– Я постараюсь перебраться туда на Мамелуке.

Помогите ей.

И, не теряя времени даром, он проехал ярдов пятьдесят вверх по течению. Великолепно выученный чистокровный жеребец не осмелился ослушаться, когда Синджин направил его в неспокойную реку.

Понимая, что от него хотят, Мамелуке отважно бросился в воду. Синджин, предварительно намотав поводья на руку, поплыл рядом с ним. Мамелуке изо всей силы работал сильными и натренированными ногами, тяжело дышал, дюйм за дюймом приближаясь к противоположному берегу. И вот долгожданный момент: ноги коня коснулись дна. И вот они уже на берегу. С секунду Синджин стоял как вкопанный, пытаясь отдышаться. Но время было дорого. И поэтому, вскочив в седло, он поскакал к группе людей, собравшихся вокруг повивальной бабки. Течение отнесло их гораздо дальше, чем он рассчитывал.

– Чертовски мокро, однако, – улыбнулся он, подъехав к ним. – И спасибо вам.., за то, что.., вы пришли, миссис Хобс, – еще тяжело дыша, произнес он. – Мы сможем.., переплыть на Мамелуке… На него можно положиться, – сказал он и резко выдохнул, переводя дыхание.

– Да, конь, кажется, сильный, – сказала она, слезая со своего жеребца.

За тридцать лет, что она принимала роды, миссис Хобс уже не пугалась плохой погоды. Через мгновение она уже восседала на спине Мамелуке.

– Держитесь крепче, – сказал Синджин, ведя коня к реке. Мысль о Челси заставляла его спешить. И вот они опять борются со стихией: временами плывя, временами просто сносимые течением. Тем временем Джеймс и Джонатан вошли в воду и наблюдали за ними, не в силах ничем помочь. Но всему бывает конец, и вскоре Джеймс уже вел коня, а Джонатан помогал Синджину выйти на берег.

– Примите мои извинения, миссис Хобс, – сказал Синджин под радостные возгласы кучки людей, стоявших на противоположном берегу.

– В Хаттоне я прикажу дать вам сухую одежду. – Он чувствовал такое облегчение, что нашел кого-нибудь, кто поможет Челси, что даже улыбнулся.

– Ваша светлость, бывало и хуже. Схватки давно начались?

У Синджина исчезла улыбка.

– Боюсь, это не схватки. Она всего лишь на третьем месяце. Но у нее ужасное кровотечение.

– Когда началось?

– Утром. Надо торопиться, если вы не возражаете, – он прикинул, сколько уже прошло времени. – Вы поедете со мной на Мамелуке.

Синджин взглянул на Джеймса и Джонатана: они уже были в седлах.

Обратный путь показался Синджину ужасно долгим. И пока они добрались до Хаттона, он рассказал миссис Хобс о состоянии Челси.

Миссис Барс встретила их на пороге. Внутри их уже ждала сухая одежда, горячий чай и хорошая новость:

Челси все еще спала. Синджин переоделся, чтобы не испугать жену, когда она проснется, и поднялся в спальню. Через несколько минут пришла и миссис Хобс, уже в сухой одежде и теплых тапочках. Не теряя ни минуты, она принялась за дело.

Синджин мог встретиться лицом к лицу с сильным противником, переплыть разбушевавшуюся реку, сразиться на дуэли, но он был совершенно неспособен чем-либо помочь жене в ее теперешнем состоянии.

Поэтому он так остро нуждался в опыте и знаниях миссис Хобс. Следуя ее указаниям, он распорядился, чтобы принесли полотенце и горячую воду, пока она сама раскладывала необходимые инструменты. Когда все было готово, Синджин разбудил Челси.

Присев на край кровати, он наклонился к жене и прошептал:

– Проснись, дорогая. Здесь миссис Хобс. Она тебе поможет.

Челси открыла глаза и улыбнулась: Синджин сидел с мокрой головой, будто только что искупался. Она уже забыла о кровотечении и о том, почему она до сих пор в постели. Но в следующее мгновение ее взгляд пронизала боль воспоминания. Он взял ее руку и, немного поглаживая, прошептал:

– Она поможет тебе, вот увидишь. Обязательно. – Он поднес ее руку к губам и осыпал поцелуями. – Ну, не плачь, моя хорошая, – добавил Синджин, увидев, как заблестели ее глаза. У него и самого наворачивались слезы.

Он был готов бросить к ее ногам всевозможные драгоценности, меха, скупить для нее целые магазины, если бы это хоть как-то помогло сохранить их ребенка.

Но ни его богатство, ни титул, ни власть, ни положение в обществе не имели сейчас ни малейшего значения.

Ему оставалось лишь разделять ее страдания.

Миссис Хобс, с огромным старанием и тактом, с большой аккуратностью осмотрела Челси, но ее диагноз не принес облегчения. Такое кровотечение могло означать лишь конец беременности. Отчего, почему это произошло – неизвестно. Она сказала, что причины выкидыша вообще едва ли можно определить точно.

– Но вы молоды и здоровы. У вас еще будут дети, – пыталась успокоить Челси миссис Хобс, которая и не могла знать, что это меньше всего теперь зависело от юной герцогини. Она не знала, что буквально несколько недель назад Синджин заявил жене, что разведется, если ребенок не его. И вот теперь вообще нет никакого ребенка.

Синджин тоже слышал слова миссис Хобс. В голове у него опять нарисовались картины будущей свободной жизни, однако теперь более отчетливые и ясные. Он уже затруднился бы ответить, нужны ли ему еще дети.

Затем миссис Хобс предложила Челси какое-то лекарство, которое должно было облегчить ее состояние и ускорить выздоровление. Но Челси даже не желала слышать об этом, она все еще не могла поверить, что потеряла ребенка. «А лекарство, – думала она, – выпить никогда не поздно».

– Отлично, – сказал Синджин, – все будет по-твоему. Позволь мне проводить миссис Хобс, и я сразу же вернусь.

В коридоре, подальше от его спальни, он задал ей самый трудный и важный вопрос, на который она честно ответила:

– Ее светлость потеряла ребенка. – И добавила, вздохнув:

– Я очень сожалею.

– Я постараюсь убедить жену, что надо принять это лекарство, если вы совершенно уверены.

– Ни один ребенок не переживет такого кровотечения, – сказала миссис Хобс без колебаний.

– Ладно, – едва слышно произнес он, – я понял.

Я поговорю с женой. Можете ли вы остаться здесь, пока ей не станет лучше?

– Я останусь, насколько это возможно, – как всегда просто сказала миссис Хобс. – Прошу прощения, ваша светлость, но миссис Денсмор скоро должна родить. И миссис Говард. У нее уже седьмой. А эти поздние дети, ох как не любят ждать.

Синджина охватило чувство зависти к этим двум женщинам. У миссис Говард будет седьмой ребенок, а его собственный малыш умер.

– Нет, вы не можете уехать, потому что вы нужны моей жене, – сказал он, но тут же одумался. – Пожалуйста, оставайтесь, сколько сможете.., и огромное вам спасибо еще раз, – уже спокойнее произнес он.

Поручив миссис Барнс позаботиться о миссис Хобс, Сянджин поднялся к жене. Он не отходил от ее кровати всю ночь. Миссис Хобс заглядывала каждый час посмотреть, как себя чувствует больная. Каждый раз она предлагала сменить Синджина, но он отказывался. Он знал, что Челси, проснувшись, обязательно будет искать его.

Где-то около полуночи прекратился дождь. Стало непривычно тихо. Синджин открыл окна, наслаждаясь музыкой ночи. Потом он слегка потянулся. Так много изменилось за этот день: еще не сформировавшись до конца, умерла маленькая жизнь, Челси еще не смирилась с потерей, его собственные чувства в полном беспорядке. И вообще, вся его жизнь изменилась с того дня, когда он встретил Челси Фергасон в Ньюмаркете.

С кровати донеслось шуршание, и он услышал свое имя.

– Я здесь, – сказал он, подходя к постели. – Как ты себя чувствуешь?

И он стал рассказывать обо всем подряд: о местных сплетнях, привезенных миссис Хобс, о специальном блюде, приготовленном поваром для Мамелуке, передал ей привет от Саара. Он нежно гладил ее руку.

И через несколько минут, когда она снова задремала, он поцеловал ее в щеку.

Синджин просидел возле нее всю ночь в кресле," придвинутом к кровати. Небритый, с расстегнутым воротом, вытянув ноги, физически и морально изможденный. Лишь сознание того, что его присутствие необходимо для Челси, успокаивало его.

Когда наступило утро и восток позолотился от восходящего солнца, Челси открыла глаза.

– Дождь кончился. Может, это предзнаменование.

В ее голосе было столько надежды, что Синджин и сам был рад с этим согласиться, но, когда миссис Хобс приходила сменить полотенца, они опять были все в крови. Восход или нет, так или иначе, но кровотечение продолжалось.

– Дорогая, тебе надо выпить этого лекарства, а то может начаться лихорадка, – сказал Синджин тихо, беря ее за руку. – Тебе надо слушаться миссис Хобс.

Ребенка уже нет.

– Не говори так! – воскликнула она и отвернулась от него, вырвав свою руку.

– Я бы с удовольствием не говорил, но вынужден, – честно признался он. И подумал, что месяц-два назад, наверное, выкидыш был бы решением всех проблем для них обоих. Но в последние недели его чувства к Челси начали меняться. И когда она с такой теплотой и лаской говорила о девочке, то Синджин невольно думал о ней как о реально существующей его дочке.

– Миссис Хобс уже тридцать лет принимает роды, ей можно верить, – добавил он мягко.

Челси повернулась к нему, ее глаза были полны отчаяния.

– А я не хочу! – выкрикнула она, и это был крик души, вопреки всякому здравому смыслу.

Она казалась совсем маленькой в его рубашке с закатанными рукавами, со своими тоненькими ручками и огромными глазами на бледном лице. Синджин вдруг почувствовал, что несет ответственность за нее.

Это было очень необычным ощущением для него, никогда не вникавшего в дела и проблемы своих любовниц. Возможно, правда, он не общался с ними так долго, чтобы быть чем-либо обязанным.

Но состояние здоровья жены казалось ему в тот момент гораздо выше его собственных представлений о личной свободе.

– Прошу тебя, делай то, что говорит миссис Хобс, а когда ты поправишься, мы поедем в Лондон. Тебя же еще никто не видел. – И на лице у него появилась знакомая дразнящая улыбка. – Я ведь должен показать тебя свету.

То, что он предлагал ей, было пределом ее мечтаний: публичное признание в свете.., и она, его жена, рядом с ним.

– А почему ты думаешь, что я хочу посмотреть на высшее общество?

– Это оно хочет посмотреть на тебя.

Синджин вспомнил, как любопытствовал свет по поводу молодой жены герцога Сета.

– К тому же ты сможешь встретиться с моей семьей, – добавил он.

За все время, что она его знала, он никогда не упоминал о своей семье, кроме как о чем-то давно прошедшем.

– Боюсь, я не смогу все это выполнить.

– Тогда я тебя поддержу, – ответил он и улыбнулся. – А иной раз и ты меня. Видишь ли, выезды в общество сопровождаются употреблением крепких спиртных напитков на приемах и вечерах.

Челси улыбнулась, и это была первая улыбка за два последних дня. Синджин мысленно поздравил себя с тем, что выбрал правильную стратегию.

– Теперь будь послушной девочкой и слушайся миссис Хобс.

– А насчет ребенка, это точно?

– К сожалению, да.

Губы ее скривились, и уже через секунду она снова плакала. Синджин стоял и молчал, взяв жену на руки.

Ведь это был и его ребенок, и сейчас он чувствовал не меньшую горечь и опустошение. Возможно, его молчание помогло ей успокоиться. Если бы слезы могли вернуть ребенка, Челси проплакала бы всю жизнь. А раз нет, она решила успокоиться и действовать.

– Позови миссис Хобс, – сказала она, все так же уткнувшись в его плечо. Но Синджин услышал эти слова, как будто они были четко произнесены в тихой и пустой комнате и эхом отозвались в его мыслях.

Протянув руку, он дернул шнур звонка.

Когда миссис Хобс переговорила с Челси, Синджин вместе с ней спустился в столовую.

– Я вам уже говорила и скажу опять, ваша светлость. Не позволяйте ей все время лежать. Пусть ее светлость не меньше четырех раз в день встает с постели. И надо, чтобы она все время была в тепле?

– – А когда она будет готова к поездке?

– Это зависит от ее организма.

– Она была довольно сильной…

И он вспомнил, как она без труда ухаживала за лошадьми на конюшне.

– Ну, может быть, через неделю или две, но все равно ехать придется медленно.

* * *

Челси пила чай в то утро, через два дня после того, как миссис Хобс уехала. Молодость брала свое, и Челси чувствовала себя все лучше и лучше. И тем не менее Синджин настаивал на том, чтобы она неотступно следовала указаниям повивальной бабки. Он лично проверял, чтобы повар готовил бульон по специальному рецепту миссис Хобс.

– Ты когда-нибудь думал, что увидишь герцога, размешивающего суп в котелке? – спросила повара миссис Барнс сразу после того, как из кухни вышел Синджин, распорядившись добавить в бульон еще немного листьев горчицы.

– Я никогда не думал, что увижу его бодрствующим до полудня. По крайней мере, раньше такого не было.

– Да, женитьба его здорово изменила, – заметила миссис Барнс, присев на стул возле окна.

– Ее светлость его изменила, – уточнил повар.

– Он берет ее с собой в Лондон.

Она взглянула на повара, и оба понимающе заулыбались.

Миссис Барнс при упоминании об очаровательной герцогине вздохнула и поудобнее устроилась на стуле, а повар, менее романтичный, лаконично сказал:

– Боюсь, что хозяйка уже подтачивает коготки.

* * *

Но случилось так, что на следующий день Синджина вызвали в Лондон для срочной встречи с его управляющим из Туниса, которого, в свою очередь, неожиданно отзывали в Северную Африку. Бей, с его склонностью к самолюбованию, опять будоражит европейских фабрикантов, в том числе и Синджина. Так что теперь Али Ахмед собирался возвращаться с первым кораблем.

Хотя и визит Али Ахмеда был запланирован уже давно, внезапная женитьба Синджина, его пленение, а затем рана и выздоровление никак не давали им встретиться. А теперь оставалось очень мало времени.

Сидя с Челси на террасе, он объяснял ей причины своего отъезда:

– Чтобы застать Али Ахмеда, мне надо уехать уже завтра. Я вернусь через пять, самое большое – шесть дней.

Челси знала о письме от Сенеки, которое привезли после ленча.

– Я бы не поехал, если бы не внезапность его отплытия. Паша периодически, когда ему выгодно, начинает недолюбливать неверных. И сейчас, по всей видимости, готовится одна из таких кампаний. Ты справишься здесь одна?

– Постараюсь. Я уже прекрасно себя чувствую.

Действительно, на щеках Челси появился румянец, она стала чаще улыбаться.

– Когда я вернусь, ты уже совсем выздоровеешь, и мы сможем поехать в Лондон.

– Сначала мне надо бы повидаться с отцом.

Синджин тут же нахмурился.

– Зачем?

– Устроить перемирие.

– – Мне не нужно твое посредничество. Твой отец… пусть катится ко всем чертям.

– Отлично, – сказала Челси, не желая ссориться, но и не оставляя своего намерения переговорить со своей семьей.

– Я не желаю иметь никаких дел с твоими родственниками, – резко сказал Синджин.

– А ты не возражаешь, если я буду иметь с ними дело?

– Как хочешь.

Все же Челси была его женой, а не рабыней.

– Ты поедешь в Лондон, а я – на север. До Аиршира всего один день пути.

– Гм. – Он, конечно, мог изобразить из себя тирана и никуда ее не пустить. Но, посмотрев ей прямо в глаза, лишь произнес:

– Только возвращайся быстрей.

– Я вернусь через три дня.

* * *

Она так бы и сделала, если бы не ужасное состояние дорог. Десять часов ухабов и ям утомили ее совершенно. И, добравшись до Аиршира, она послала Синджину письмо, в котором говорила, что решила задержаться на несколько дней, пока не отдохнет как следует. «Я приеду к тебе в Лондон через десять дней, – писала она, – я отлично себя чувствую, погода замечательная, лошади в прекрасной форме. Папа передает тебе привет. Джед говорит, что он положит побольше подушек в мою карету». Еще она писала, что необычайно горда, так как лошади, которых она когда-то тренировала, теперь побеждают на скачках. Закончив письмо, она колебалась, как его подписать. «Любящая тебя жена» – она не решилась, слишком мало времени прошло, и она пока знала своего мужа недостаточно хорошо. В конце концов Челси остановилась на нейтральном «В добром здравии, Чел».

Благодаря почтовым дилижансам Джона Палмера, доставляющим почту из Шотландии в Лондон всего за два дня, Синджин получил письмо Челси еще до того, как спланировал обратную поездку в Хаттон.

Когда принесли письмо, Синджин и Сенека сидели в библиотеке и изучали списки грузов, отправленных в Тунис. Взяв с подноса, внесенного слугой, свиток, Синджин в нетерпении сорвал печать. «Неужели с Челси что-нибудь случилось?» – думал он. Узнав из первых строк, что все в порядке, дальше он читал уже менее внимательно. А дойдя до привета от тестя, ухмыльнулся. Дочитав до конца, он протянул его Сенека вместо объяснений.

– Она приедет через несколько дней, – сказал Сенека, – и тебе не придется возвращаться в Хаттон.

– Если только они решатся отпустить ее, проклятые варвары…

Синджин откинулся в кресле и с силой сдавил подлокотники.

– Почему бы и нет? – спросил Сенека, полагая, что Фергасоны изменили свое отношение к новому родственнику, если уж сам граф передает ему привет.

– Откуда мне знать, почему шотландец делает так, а не иначе? Они все бандиты и разбойники.

– Твоя жена тоже? – улыбаясь, поинтересовался Сенека.

Синджин тоже улыбнулся, обрадованный таким поводом разговора.

– В какой-то степени.

Он вспомнил ее настойчивость.

– Она сделала мне предложение, как все эти хитрюги шотландцы, но – в его голосе послышались радостные нотки, – я пока не жалуюсь.

– Что я вижу, ты получаешь удовольствие от супружеской жизни? – спросил Сенека и откинулся на спинку кресла. Синджину это напомнило что-то неприятное, потому как он перестал улыбаться и немного погодя ответил:

– Не знаю. Вообще не могу разобраться в своих чувствах. Брак – самое последнее дело. Одному Богу известно, сколько несчастья принес брак моим родителям. Да и есть ли вообще хоть один счастливый брак?

Он был знаком лишь с жизнью ради получения мимолетного удовольствия, и теперь мысль о жизни с одной-единственной женщиной заводила его в тупик.

У него также не было опыта длительных отношений или любви.

– Мы еще посмотрим.

Синджин употребил это «королевское» местоимение, такое удобное и привычное для него. Без ребенка развестись гораздо легче. У него есть еще время подумать, пока не приехала Челси. Хотя он обещал ей остаток сезона. И сдержит свое слово.