Текст книги "Греховный соблазн"

Автор книги: Сьюзен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Их слияние превратилось в животное совокупление… грубое, почти грязное… вышедшее из-под контроля.

Безрассудное, бесстыдное в своей алчности. Фантастически, невозможно прекрасное. И, кончив, он исторгся, бешено, как первобытный дикарь, в ее незащищенное тело.

В наступившей тишине воцарилась ощутимая атмосфера несчастья и грядущего позора.

Макс, прижавшись лбом к стене, тихо выругался.

Кристине хотелось успокоить его, но язык не поворачивался говорить какие-то утешительные слова, когда ее трясло от страха.

– Мы должны как-то позаботиться об этом, – выдавил он наконец.

– Мы? – с нескрываемой иронией осведомилась она.

– Я обо всем позабочусь, – поправился он и, выпрямившись, поднял ее на руки и понес к постели. – В городе должна быть аптека, – добавил он, укрывая ее одеялом.

– Макс! – возмущенно воскликнула она. Вся ее жизнь превращается в публичный фарс!

– Не смотри на меня так. Нам что-то потребуется, чтобы вымыть из тебя сперму.

– Хоть бы сказал, что сожалеешь, черт побери, – прошипела Кристина, злясь на него, на себя, на полный идиотизм их поведения.

– Я сожалею. И раньше со мной никогда не было ничего подобного, хотя это вряд ли тебя утешит. Но мне в самом деле жаль.

– Надеюсь!

О, какое же праведное негодование звенело в ее голосе!

Макс потянулся было к бриджам, но стремительно обернулся. Глаза опасно вспыхнули.

– Прости, – с едким сарказмом заметил он, – но я что-то не слышал, чтобы ты хоть раз сказала «нет»!

– Значит, это я виновата?

Прошло несколько секунд, прежде чем он набрался мужества признаться:

– Нет. Не ты.

– Благодарю.

Макс поморщился и шумно выдохнул.

– Иногда ты можешь быть чертовски раздражающей.

– А ты – глупым.

За этой репликой последовало мертвенное молчание.

Угрюмый и обозленный, Макс застегнул бриджи, но когда взглянул на нее, лоб его медленно разгладился, а на губах заиграла улыбка.

– Мне одновременно хочется и отшлепать тебя, и поцеловать, и, как ни глупо это звучит, сделать тебе ребенка, и я, должно быть, спятил, но это было очевидно уже с того момента, как впервые тебя увидел. Кстати, я терпеть не могу добродетельных женщин.

Кристина улыбнулась, потому что только сейчас услышала точное описание всех симптомов своего собственного помешательства.

– По крайней мере добродетель больше проблемы не представляет.

– Поскольку вытеснена куда более болезненными проблемами. Означает ли это, что мне не стоит бежать к аптекарю?

– О, лишняя предосторожность не повредит, – заверила она с покаянным видом. – Правда, я надеюсь, ты знаешь, что спрашивать, потому что я не имею ни малейшего понятия.

– Да и я тоже. Но обязательно выясню.

Не в его привычках было спать с наивными особами: все дамы в его жизни были достаточно опытны, чтобы предохраняться самим. Но, опасаясь новой ссоры, он мудро воздержался от упоминания этого факта.

Глава 12

При виде стоявшего на пороге Макса аптекарь и его помощница потрясенно вытаращились на необычного посетителя. Логичнее всего было предположить, что к ним впервые средь бела дня забрел клиент в вечернем костюме. А может, дело в том, что фрак безнадежно помят, словно его владелец провел ночь в веселом заведении?

– Мне нужны две вещи для личного употребления, – объявил он в полной тишине.

Женщина растерянно захлопала глазами, открыла рот, тут же закрыла снова, и пожилой фармацевт, сжалившись над ней, кивнул:

– Я все сделаю сам, Клер.

После ее ухода Макс коротко объяснил, в чем дело. Найти первый предмет, как оказалось, не составило трудности. В таком маленьком городке, как Таттон, на подобные устройства не было особого спроса, и, вытащив пыльную коробку, аптекарь старательно вытер ее и подвинул Максу.

– Что же касается кондомов… в последнее время они пользуются популярностью. Какой вам требуется?

– Я возьму все, что у вас есть.

– Все?!

– Да, пожалуйста.

Не обращая внимания на удивленное восклицание аптекаря, Макс решил, что их отъезд из «Единорога» может быть отложен на неопределенное время и лучше не шокировать здешних обитателей лишний раз.

– У меня имеется значительное количество, сэр.

– Прекрасно. Заверните. И побыстрее, прошу вас.

Аптекарь принялся заворачивать первую из четырех коробок с презервативами, испытующе глядя на клиента поверх очков в проволочной оправе.

– Вижу, вы остановились в гостинице.

– Да, – бросил Макс, многозначительно глядя на часы.

– Вы из здешних мест?

– Нет.

– Гостили у кого-то в округе?

Макс едва сдержал нетерпеливый вздох.

– Нет. Дайте мне бумаги, я помогу вам.

Аптекарь вручил Максу оберточную бумагу и тесьму.

– Значит, проездом? – допытывался он, очевидно, решив побольше узнать о таинственном посетителе.

– Более или менее, – уклончиво ответил Макс, не собиравшийся обсуждать свою жизнь с пронырливым незнакомцем в тот момент, когда в Кристине, возможно, уже зарождается новая жизнь, и, ответив аптекарю ледяным взглядом, напомнил: – Я спешу, так что, если не возражаете…

Испуганный резким тоном Макса и невысказанной угрозой, таившейся в этой простой фразе, фармацевт судорожно сглотнул и замолчал.

Очередной момент замешательства был вызван крупной купюрой, которую протянул Макс. Аптекарь так долго копался в ящике кассы, что Макс сжалился:

– Сдачи не надо.

– Но я мог бы послать вам деньги почтой, сэр. Или сбегать в банк разменять банкноту и оставить сдачу в гостинице.

– Не стоит, – отмахнулся Макс, шагнув к двери.

– Спасибо, сэр. Вы очень щедры, сэр. Хорошего вам отдыха, сэр.

Стук захлопнувшейся двери заглушил последние слова мужчины, а секунду спустя в помещение ворвалась помощница, все это время отсиживавшаяся в задней комнате.

– Ну и ну! – выпалила она, подбегая к передней двери так быстро, как только позволял ее немалый вес. – Я слышала каждое слово! Должно быть, он богат, как Крез, если оставил вам такие чаевые!

Наблюдая за Максом, переходившим улицу, она продолжала тараторить:

– Хотела бы я посмотреть, что за кобылку он себе добыл, если для нее требуется целых четыре коробки сами знаете чего! Видели следы зубов у него на шее? Он и не попытался их скрыть! Погодите, он зашел в лавку Мейзи! Как по-вашему, что ему там нужно?

– Скоро узнаем, – сухо ответил аптекарь. – Мейзи – первая сплетница в городе.

– Но какой же красавчик…

Мужчина в изумлении уставился на помощницу. Вдова Клер считалась заядлой мужененавистницей, как и подобало богобоязненной христианке.

– То есть это прямо в глаза бросается, – поправилась она, быстро обретя праведный пыл. – Тут явно видна рука Господа нашего.

– Ну да, а в пороках этого господина явно видна рука дьявола, – хмыкнул аптекарь.

В отличие от вдовы Клер праведности в Мейзи Картер не было ни на грош. Впрочем, и доброй христианкой ее трудно было назвать. Так что, когда Макс показался в дверях, она подумала, будто умерла и попала на небеса, а Господь достойно вознаградил ее за то, что она всю свою жизнь кланялась и льстила грубым, неприветливым, капризным заказчицам из местного мелкого дворянства, имеющим к тому же привычку не платить по счетам.

– Доброе утро, сэр, – промяукала она, проводя ладонью по крашеным светлым локонам и жалея, что не надела свое лучшее платье.

Макс распознал этот тон, такой привычный для слуха, не содержащий никаких тайн, бесстыдно-призывный, и, окинув быстрым взглядом стоявшую перед ним женщину, ответил вежливо, но суховато:

– Доброе утро.

– Зовите меня Мейзи! – жизнерадостно объявила женщина. – Меня все так зовут. А как ваше имечко, милорд?

«Мой породистый жеребец!»

Но не могла же она высказать такое этому надменному аристократу! Уж лучше держаться дипломатичнее, а там кто знает?

– Я маркиз Вейл, – ответил Макс, зная, что пытаться обмануть бесполезно. Хозяйка гостиницы наверняка поделится с приятельницами новостью о прибытии богатых постояльцев. – И сегодня мне понадобятся ваши услуги. – Он улыбнулся, по опыту зная, как помогает в таких делах приветливость. – К сожалению, я несколько тороплюсь, но, надеюсь, вы мне поможете.

– Об этом можете не беспокоиться, милорд.

Улыбка Макса стала еще шире.

– Прекрасно.

Оглядывая лавку, он заметил великолепную соболью накидку, брошенную на прилавок.

– Мне нужно что-то в этом роде, – пояснил он, кивком указав на накидку. – Подойдет идеально.

Хотя Мейзи втайне надеялась на то, что красавец маркиз заговорит на темы, более близкие ее сердцу, все же понимала: он не для нее. Но ведь надеяться никому не запрещено, верно?

Глубоко вздохнув, чтобы показать пышную грудь во всем великолепии, она мягко покачала головой:

– Прошу прощения, но это заказ. Сегодня за ней приедет лакей графини Темпл.

– Графиня – мой хороший друг. Она с удовольствием сделает мне одолжение.

Мейзи не усомнилась в том, что любая женщина будет готова на все ради этого полубога, но графиня и в самом деле была одной из самых выгодных ее клиенток и ожидала накидку именно сегодня.

– Я заплачу сверху за вашу доброту, – предложил Макс.

– Вы не из здешних мест, верно? – спросила она, чуть прищурившись. – Выговор вроде как американский.

– Я и есть американец. Наполовину.

– Не со стороны Вейлов, разумеется.

– Разумеется.

Мейзи беззастенчиво оглядела Макса.

– Значит, вы друг графини?

– И принца Уэльского, если это поможет, – упомянул Макс, хорошо знавший, насколько люди по природе своей склонны к пресмыкательству перед сильными мира сего. – Мне в самом деле нужны эта накидка и дорожный костюм.

– И вы действительно готовы расщедриться?

– Даю слово.

– Ну, вы точно родом не отсюда, – засмеялась Мейзи. – Здешние торгуются за каждый пенни.

– Обещаю вообще не торговаться. Назовите цену.

– Так вы богатенький американец! – догадалась наконец она, оценивающе оглядывая его фрак, туфли ручной работы и бриллиантовые запонки.

– Скажем, состоятельный, – слегка улыбнулся Макс, ничем не выказав раздражения столь откровенным осмотром. – Надеюсь, рекомендаций от моего банкира не понадобится.

– И у вас хватит наличных на соболью накидку? Похоже, вы и в самом деле собирались в спешке, если не успели ничего захватить!

– Хватит!

Когда собираешься играть в карты с принцем Уэльским, лучше заранее иметь при себе значительную сумму, поскольку тот не только повышает ставки, но и любит выигрывать.

– И я был бы крайне благодарен, если бы вы поторопились найти костюм.

– Вижу, вы прямиком от аптекаря, – заметила опытная особа, узнав форму коробок.

– Да, вы одобряете?

– Ну до чего же дерзкий дьявол! – восхищенно выпалила она. – Хотя с вашей-то внешностью… ничего удивительного.

– Мейзи, дорогая, – тихо взмолился он, – я чертовски спешу.

– Должно быть, она настоящая красавица.

Нежность на миг блеснула в его глазах, смягчив напряженное лицо.

– Да… и больше.

Сострадательное сердце Мейзи вмиг растаяло при виде столь нескрываемой привязанности.

– Мужчина с таким выражением в глазах достоин собольей накидки.

– Спасибо. А костюм?

– Видать, ваша дама уехала в вечернем платье?

– Видать, – кивнул он.

– Какой размер? Хотя я не держу готовой одежды, но у меня есть парочка выполненных заказов, за которыми должны приехать.

– Такой же, как у графини Темпл.

– Тогда берите ее прогулочный костюм из лучшего зеленого харрисского[5]5
  Высококачественный твид ручного производства, вырабатывается на о-ве Харрис, Гебридские о-ва.


[Закрыть] твида. Здесь мы часто носим спортивную одежду, так что у моего брата Бена может найтись куртка для верховой езды. Его лавка как раз вниз по улице и чуть дальше. Хотя с вашим ростом… не уверена.

– Сейчас у меня нет времени.

– В таком случае потом. Я попрошу его найти вам что-нибудь подходящее. И неплохо бы купить шарф, чтобы прикрыть шею, – объявила она, подмигнув.

– Он и глазом не моргнул, – заметила Мейзи позже, пересказывая приятельницам подробности знакомства с красавчиком маркизом. – Ну чисто Дон Жуан. – Она завистливо вздохнула. – И к тому же денег полно.

Глава 13

– Слишком поздно, слишком поздно, – зарыдала Кристина, едва Макс вошел в комнату. – Что тебя так задержало?

За те полчаса, что Макса не было, она довела себя едва не до истерики, воображая все возможные беды и несчастья. Винила его, себя и даже мужа, хотя понимала, что моральная ответственность за случившееся лежит только на ней.

– Покажи, что ты принес.

Она шагнула к нему и отмахнулась от протянутой одежды, прикрытой муслиновым покрывалом.

– Я имею в виду средства от аптекаря.

– Тебе больше понравится костюм, – ухмыльнулся он, швыряя вещи на стул.

– Сейчас мне не до юмора, – кисло буркнула она.

– Прости, но я спешил как мог и совсем не опоздал.

Положив остальные покупки на стол, он обнял Кристину.

– Я все улажу, только не волнуйся.

– Тебе легко говорить!

– Мне действительно ужасно жаль, дорогая, и можешь ругать меня сколько захочешь, как только я о тебе позабочусь, – пообещал он, нежно ее целуя. – Пойдем, посмотришь, что я купил у аптекаря.

Кристина ахала, ужасалась, радовалась, возмущалась, соглашалась, и когда, наконец, они сумели сообразить, как действует спринцовка, – не без насмешек над собственной неопытностью, – она облегченно вздохнула и снова обрела способность думать связно.

Лежа на постели, она лениво потянулась и улыбнулась Максу:

– Ну, уж если ты даже такое способен превратить в наслаждение, я твоя навеки.

– Погоди, пока увидишь, что я нашел в этом забытом Богом захолустье, – ответил Макс, кладя уже использованную спринцовку в шкафчик под умывальником. – Еще больше обрадуешься.

Закрыв дверцы шкафчика, он вытер руки, поднял муслиновое покрывало и бросил ей накидку.

– Я сказал модистке, что нуждаюсь в этом больше, чем леди Кавендиш.

– Так это Шейлы?

– Уже нет.

– О Господи, думаешь, тебе следовало…

– Следовало или нет, дорогая, дело сделано.

– Какая прелесть! – воскликнула Кристина, гладя дорогой, отливающий золотом мех. – Подумать только, соболь! Но, как бы он мне ни нравился, вряд ли я могу принять такой невероятно дорогой подарок.

– Разумеется, можешь, и не будь глупышкой.

Вернувшись к кровати, он закутал ее в накидку, как в одеяло, прежде чем сесть рядом.

– И если тебя смущают соображения приличия, считай, что я купил ее для себя. Чертовски мягко будет разложить тебя на ней.

Кристина неприязненно поморщилась при столь откровенном пренебрежении к ее чувствам.

– Ты когда-нибудь думаешь о чем-то еще? И я не возьму это.

– Ради Бога! Я по сравнению с тобой мастер принуждать людей, и, если ты не захочешь, мех останется у меня.

Ах, не стоило ей сердиться на этого добрейшего, великодушнейшего во многих отношениях человека, но слишком острой была ее вновь обретенная потребность в независимости.

– Мне нечего сказать на этот счет. Жалуешься, что я не сдержалась?

– Ни в коем случае, пока в моем теле останется хотя бы искра жизни, – вкрадчиво поклялся он, – и давай не ссориться из-за накидки, которая совершенно Шейле не нужна. Не смотри на меня так: ты прекрасно знаешь, что у нее не меньше дюжины шуб.

– Не в этом дело.

– Так мы спорим о… – Он расплылся в улыбке. – Напомни мне, я, кажется, забыл, в чем суть…

– Суть в том, что тебе обязательно нужно поставить на своем, а мне не всегда это нравится.

– Рискуя снова обострить бессмысленную перепалку, я все же посмею заметить, что исполняю все твои желания, когда бы ты их ни выразила, и если требуешь большей определенности, я с радостью…

– Не важно, – поспешно перебила она, вспомнив о своей поистине разнузданной чувственности и его вечной готовности угодить. – Наверное, ты прав. Но только посмей злорадствовать!

– Ни за что, и спасибо, – бросил он, нахально блестя глазами. – Раз уж ты признала мое исключительное великодушие, могу я со всей почтительностью объяснить, что нам давно пора отправляться в Минстер-Хилл? Всего лишь предложение, разумеется, но очень настойчивое, особенно после моего недавнего похода в город. Сплетни распространяются со скоростью лесного пожара. К тому же учти мои последние приобретения. Итак, что вы думаете, миледи?

Он легонько коснулся ее пальцев.

– Придется, наверное, – с видимой неохотой признала она.

– Самое мудрое решение с точки зрения благоразумия, осмотрительности и так далее и тому подобное…

– Ну да, это у тебя всегда на первом месте, – поддела Кристина.

– Обычно даже не на сотом, но с тобой я становлюсь более осторожным. Потому что…

– Я не желаю никаких проблем.

– Согласен. Мне бы очень хотелось остаться здесь с тобой в теплой постели на целую вечность, тем более что можно поваляться на соболе, – ухмыльнулся Макс, – но я снова вынужден оставить тебя. Куплю куртку и бриджи, а когда вернусь, ожидаю увидеть тебя одетой. Договорились, дорогая?

– А если и так? – кокетливо бросила она.

– Уверяю, ты будешь достойно вознаграждена, когда мы окажемся в Минстер-Хилле.

– Надеюсь, письменного обещания не понадобится?

– При моем состоянии перманентного возбуждения? – Он ошеломленно тряхнул головой. – Пожалуй, нет. Уверен, мы найдем, чем удовлетворить миледи. Кстати, дорогая, до следующего поезда еще час. Сумеешь выдержать?

Кристина кивнула. Он поцеловал ее и решительно вскочил. Чем скорее они доберутся до его загородного поместья, тем надежнее им гарантировано уединение.

Вернулся он с новой одеждой и билетами на поезд.

– Удача нам не изменила, – заметил он, протягивая билеты. – У нас отдельное купе.

– Ты чрезвычайно предусмотрителен.

Одетая и готовая к выходу, если не считать шелковых вечерних лодочек, носки которых едва выглядывали из складок меховой накидки, она словно сошла с обложки модного журнала.

– Поговорка «Не подмажешь – не поедешь» как нельзя более применима к Таттону. Бедному поверенному придется сегодня ехать в обычном вагоне, без спальных мест. Но он, как мне сказали, человек еще молодой, так что выдержит.

– В этом случае угрызения совести меня не замучат, – улыбнулась Кристина.

– Они вообще не должны тебя мучить. Относи все за счет моего эгоизма. Я хочу держать тебя в объятиях, и наконец получил такую возможность.

Всю дорогу он действительно не выпускал ее из объятий. Кристина задремала сразу же после того, как поезд отошел от станции. Менее, чем он, привычная к бессонным ночам и необузданному сексу, она в самом деле устала.

Пока она спала, он получил время поразмыслить о редкостном чуде, случившемся с ним. О своих чувствах к этой женщине и бесчисленных проблемах в их отношениях. Он впервые в жизни испытывал нечто подобное. И хотя знал, как достойно прервать роман, не оставив в любовнице ни ненависти, ни обиды, как попрощаться обаятельно и с чарующей улыбкой, не так-то легко примириться с бурей эмоций, которые пробудила в нем Кристина… или перспективой их расставания.

Две недели пройдут быстро.

До чего же необычна сама мысль о том, что он, маркиз Вейл, способен провести две недели с одной женщиной! В прошлом нечто подобное привело бы его в панику, а сейчас он смотрит в будущее без тревоги и страха, и не только предвкушает удовольствие от ее общества, но и с ужасом думает о том, что две недели пройдут слишком быстро.

Макс тихо хмыкнул. Ничего не скажешь, жестокая справедливость судьбы. Какая же ирония заключена в том, что любовь настигла человека, бросившего столько женщин!

Но, будучи реалистом до мозга костей, он не собирался сетовать на неумолимость рока. В Минстер-Хилле Кристина целых две недели будет принадлежать ему! Придется довольствоваться этим.

Что же касается будущего…

Он молча пожал плечами.

В телеграмме, посланной Максом из Таттона, уточнялось время прибытия, поэтому на станции Эмери их уже ждал экипаж. Погода выдалась прекрасная: солнце сияло с синего безоблачного неба, деревья стояли во всей красе своей осенней листвы, и кучер повез их по живописной, вьющейся вдоль реки дороге. Харди гордился поместьем, в котором его семья служила на протяжении двадцати поколений.

На подъездной аллее выстроился весь штат слуг. Дворецкий Уайлдер и экономка миссис Драммонд приветствовали хозяина и его гостью.

– Господи помилуй, – вполголоса пробормотала Кристина. – Никогда не видела столько народу. Должно быть, ты живешь в королевской роскоши.

Макс оглядел строй слуг, показавшийся ему длиннее обычного, и задался вопросом, уж не решил ли дворецкий, будто титул княгини требует дополнительных почестей.

– Думаю, они ради тебя собрали людей из всех окрестных деревень, – прошептал он. – И надеюсь, сумели произвести на тебя впечатление.

– Вне всякого сомнения. Так ты очень богат? – поддразнила она. – Видишь ли, Лулу вечно твердит, что надеется на мой здравый смысл, поскольку если уж я отважусь завести любовника, то хотя бы не бедного!

– Иначе говоря, призывает следовать ее примеру, – с внезапной холодностью заметил он.

– Прости, я неудачно пошутила.

Макс мрачно нахмурился, но все же взял ее под руку и провел вдоль бесконечной линии слуг, с улыбкой кивая на их приветствия.

– Кстати, – пробормотал он, когда они поднялись на крыльцо Минстер-Хилла, – больше любовников у тебя не будет.

– Да, сэр, как скажете, милорд. Считайте меня вашей покорной служанкой. Не хотите ли, чтобы я заодно и туфли вам почистила? Боюсь, у меня это не получится. Недостатки воспитания, что поделаешь, зато я могу отдавать приказания слугам, если удовольствуетесь этим, милорд.

– Не валяй дурака, – проворчал он, но, тут же осознав, что играет в ее жизни далеко не главную роль, немедленно раскаялся. – Прости меня, я забылся. А если потребуешь от меня начистить туфли, это тоже входило в мое воспитание.

– Будьте уверены, милорд Вейл, что у меня есть куда более важные просьбы.

– Требования, хочешь сказать? – уточнил он.

– После столь непонятного взрыва ревности я старалась быть дипломатичной, но именно требования.

– По крайней мере мы хоть в чем-то согласны, – сухо обронил он.

– В самом главном, милорд. Обещаю никогда не брать другого любовника, но не для того, чтобы угодить тебе. Чтобы угодить себе. Понял?

Она показала ему язык.

На какой-то момент ему вдруг захотелось дать такую же клятву, но, предвидя, чем кончится их роман, он не смог солгать столь откровенно.

– А я обещаю, – сказал он, – сдерживать свою ревность.

Перед ними с театральной торжественностью распахнулись двойные двери, и в вестибюле возникли новые слуги, прервав их беседу.

Макс повел Кристину по внушительному вестибюлю к мраморной лестнице, показывая по пути портреты предков и тоном завзятого гида объясняя историю каждого. Она отвечала в таком же духе: восхищалась художниками, замечала особенности интерьера, то есть вела себя так, как полагалось всякой хорошо воспитанной гостье.

Но когда они следовали за лакеем по казавшемуся бесконечным коридору, она все же прошептала:

– Долго еще?

– Чертовски, – сообщил он и громко осведомился, нравится ли ей восхитительная ваза, стоявшая в стенной нише.

– Шестнадцатый век? – в свою очередь, спросила она.

– Да, самое начало, насколько мне известно.

– Очень мило.

– Я рад, что вам нравится.

Она озорно хихикнула.

– Слугам придется научиться отводить взгляды при встрече с нами, – вздохнул Макс. – Если я захочу поцеловать тебя за пределами нашей спальни, не собираюсь отказывать себе в удовольствии. Если не возражаешь, разумеется.

Он вечно забывал о ее довольно бессвязных представлениях о приличии.

– Между нами далеко не платонические отношения, так что…

– Слава Богу, нет, иначе мне приходилось бы принимать холодную ванну по десять раз на день.

– Хочешь сказать, что действительно способен сдерживать свои желания?

Он мельком взглянул на нее:

– Возможно, нет.

– Даже в холодной воде?

– Даже если бы внезапно нагрянула арктическая пурга.

– Как мило.

– Я рад, что ты так думаешь.

– Насколько сильно?

– Считай, что покажу тебе степень своей радости ровно через пять минут.

– Так долго?

– Черт возьми, нет.

Он подхватил ее на руки, промчался по коридору мимо лакея, и будь прокляты слуги!

Их яростная любовная схватка в этот первый день в Минстер-Хилле ознаменовала начало двухнедельного невыразимого счастья для них обоих. Они не делали ничего и делали все, в зависимости от настроения: иногда не покидали постели, иногда гуляли или часами скакали верхом, как туристы, любующиеся видами. Как любовники, довольствующиеся обществом друг друга.

Как-то вечером они переоделись к ужину и выступили в роли хозяев поместья, и словно малыши, играющие в папу и маму, делали вид, что они почтенные супруги, законные хозяева этого древнего владения. Они даже говорили о детях. О том, что когда-нибудь у них будут двое: мальчик и девочка. И даже выбирали имена и школы, которые те будут посещать.

Кончилось тем, что на глаза Кристины навернулись слезы. Макс, поспешно поднявшись, обошел вокруг гигантского стола, за которым они играли в свою глупую игру, прижал ее к груди, понес наверх мимо слуг и с утонченной нежностью любил остаток вечера и всю ночь. Стремясь, чтобы она забыла свою печаль, а он – что время утекает все быстрее. Так, чтобы осталось лишь безумное наслаждение, наполняющее их умы, сердца и разгоряченные тела.

Чтобы завтра не существовало.

Но завтра наступило с неумолимой реальностью. За ним еще одно, еще… и любовная идиллия подошла к концу.

Проснувшись в объятиях Макса в то самое утро, когда им предстоял отъезд, Кристина тяжело вздохнула, охваченная невыразимой грустью. Напрасно твердила она себе, что любовные романы по природе своей непостоянны, что Макс не может разделить с ней жизнь и что она навсегда сохранит воспоминания о том огромном счастье, которое было у них на двоих.

– Я заказал для тебя солнечный день, – прошептал Макс.

Кристина молча смотрела в его улыбающееся лицо. Как она будет жить без него?!

– Я не заплачу, – пробормотала она, вытирая слезы.

– Я тоже обещал не плакать, – шутливо подтвердил он, хотя мысль о том, что она покинет его, была непереносима.

– Это уже утешение, – кивнула она, растягивая губы в подобии улыбки.

Макс сделал смешную гримасу.

– Придется перенять манеру британцев церемонно поджимать губы.

Кристина невольно хихикнула:

– Ты ничуть не похож на британца.

– Это уже утешение, – передразнил он, довольный, что заставил ее смеяться.

– Ты будешь мне писать?

– Так часто, как только пожелаешь, – ответил он, сам не зная, сможет ли… захочет ли… сумеет ли вынести сознание того, что она живет с другим мужчиной.

– Неплохо бы каждую минуту.

– Что я люблю в тебе, так это твою нетребовательность.

Интересно, он всерьез сказал о любви?

Макс спрашивал себя о том же, но не долго, поскольку не привык предаваться бесплодной печали, и, целуя Кристину, уже думал о том, как в последний раз подарить ей наслаждение.

Этим утром он дал ей только чистое, неомраченное удовольствие, сладостные поцелуи, поцелуи юноши, удивившие и восхитившие ее.

– Жаль, что я не знала тебя, когда мы оба были молоды, – пожаловалась она, лежа на нем полчаса спустя, еще не успокоившись после только что испытанного оргазма.

– Но сейчас я лучше, – похвастался он.

– Зато не такой милый, я полагаю.

– Не знал, что тебе нужно именно это, – поддел он, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

– Ну вот, теперь обязательно нужно быть циником, когда я еще не отошла от радости твоих невинных юных поцелуев.

– Рад, что вам понравилось, мадам, – протянул он с отчетливым американским акцентом. И без того он подумать не может о расставании! Поэтому и не намерен предаваться сентиментальным грезам. – Если вы в настроении, у меня найдется еще много чего!

– Я всегда в настроении, – заверила она, всхлипнув.

– Не плачь, дорогая. Я буду писать, ты будешь писать. И кроме того, устрою в доме телеграф, – игриво провозгласил он. – А если ничего не поможет, договоримся о тайном свидании.

Она снова всхлипнула и кивнула.

– И я буду целовать тебя всю дорогу до Лондона.

Но она все же плакала, да и он едва не разрыдался, когда экипаж отъехал от Минстер-Хилла. Прижимая Кристину к себе и снимая губами слезы, он гадал, что теперь делать со своей жизнью, сколько бы ее там ни оставалось…