Текст книги "Греховный соблазн"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10
Макс велел кучеру высадить их, не доезжая до Таттона, в надежде сбить со следа возможную погоню. Правда, вряд ли их будут преследовать, но осторожность никому не помешает.
Он еще до отъезда оставил записки Шейле и Берти, но если Шейла поймет, то Берти всегда был непредсказуем в своих требованиях. В точности как его мать, королева: та тоже вечно стремится настоять на своем.
Макс и Кристина направились по залитой лунным светом улице к деревенской площади и сразу увидели яркую красную вывеску гостиницы.
– Единорог, – отметил Макс, рассматривая вставшее на дыбы белое сказочное животное на алом фоне. – Можно ли считать это добрым предзнаменованием?
– Скорее чистой фантазией.
– Совсем как наша встреча.
– И вправду, словно волшебный сон, – согласилась Кристина.
Макс посмотрел на нее и улыбнулся:
– Представляешь, а я даже не хотел приглашать тебя на прогулку. Вот и не верь в судьбу.
– Или удачу, – вздохнула она, подумав, что, если бы Ганс не был так равнодушен к ее чувствам, если бы не ушел из спальни среди ночи, она, возможно, так и не добралась бы в то утро до конюшни.
– Если нам сегодня удастся снять комнату, я посчитаю себя счастливейшим человеком на свете, – заметил Макс, сознавая, как близок был в то утро к тому, чтобы отказать ей.
– О, дорогой, об этом я и не подумала. Как по-твоему, у них есть свободные номера?
– Вполне возможно, но особой роскоши не гарантирую.
– Главная роскошь – это ты, – объявила она, переплетая его пальцы со своими.
– А ты – сама красота. – Он сжал ее руку. – Пойдем, дорогая жена, посмотрим, что у них есть.
– Знаешь, я уже начинаю привыкать к своему новому положению, – призналась Кристина.
Когда Макс попросил комнату, тощая женщина с поджатыми губами, очевидно, хозяйка, беззастенчиво оглядела парочку, прежде чем пробурчать:
– В такой час?
– Именно в такой, – холодно бросил Макс. – А если не можете мне помочь, придется найти того, кто сможет.
– Здесь никого нет, кроме меня. И не вижу никакого багажа, – презрительно добавила немолодая особа.
– Я маркиз Вейл, и будьте добры делать то, для чего вы здесь сидите.
Не ясно, что подействовало сильнее: то ли титул и нескрываемое высокомерие, то ли ледяной взгляд темных глаз, но грубиянка прикусила язык.
– Прошу прощения, милорд, – подобострастно пропела она, – но молодые парни имеют привычку вваливаться сюда в любое время дня и ночи… особенно в охотничий сезон… вместе с женщинами… э-э… определенной…
– Меня не интересуют деревенские сплетни, – оборвал Макс. – Комнату, пожалуйста, и побыстрее.
Владелица еще раз оглядела Кристину и решила, что драгоценности, сверкавшие под фраком маркиза, были такими же настоящими, как те, что переливались на ее запястьях и пальцах. Все это говорило о богатстве, и, шлюха эта женщина или нет, она, очевидно, весьма состоятельна. А аристократу, свысока цедившему слова, невозможно отказать, ссылаясь на какие-нибудь сомнительные обстоятельства.
Но, несмотря на моральные принципы, деньги оказались важнее всего.
– Я бы попросила плату вперед.
– Прежде всего покажите мне комнату, – велел Макс и, обернувшись к Кристине, пробормотал: – Подожди здесь, дорогая, я посмотрю, можно ли вообще провести здесь ночь.
Хозяйка негодующе фыркнула. И без того тонкие губы совсем вытянулись в ниточку.
– Прошу заметить, у нас заведение приличное. Еще никто не жаловался.
– Позвольте мне самому об этом судить, – обронил Макс, кивком давая знать, чтобы она шла вперед.
Когда женщина проплыла через крохотный вестибюль, он подмигнул Кристине:
– Сейчас вернусь.
Макс выбрал большую из двух предложенных комнат, радуясь про себя, что сумел найти приют в разгар охотничьего сезона.
– Нам и в самом деле повезло, дорогая, – заметил он, закрывая дверь за Кристиной. – Счастливая случайность. Секретарь лорда Пикарда отменил заказ, и только потому мы здесь.
– Нужно послать ему благодарственное письмо, – предложила она. – Анонимное, разумеется.
– Обязательно прикажу своему секретарю, как только доберемся до Минстер-Хилла.
– Ну а пока… ты весь мой.
– Глаза Макса весело сверкнули.
– Мне стоит встревожиться?
– Предпочитаю полную покорность, – горячо прошептала она.
Макс рассмеялся:
– По-моему, мы все это уже проходили раньше. Страстный, готовый на все, даже легко поддающийся убеждению, но покорный… – Он хитро усмехнулся. – Такого гарантировать не могу.
– Не важно, дорогой. Я так истосковалась, что готова вручить тебе все: силу, власть, господство надо мной – при условии, что через несколько минут я кончу.
Повернув ключ в скважине, он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кристина поспешно вытаскивает шпильки из волос. Когда она успела сбросить фрак?
– Опять мы в лихорадочной спешке? – поддел он, прислонившись к косяку.
– Совершенно верно, – кивнула она, – но ведь я честно терпела всю дорогу сюда.
– Как! Да последние пять миль я только и делал, что отбивался от тебя! И это теперь называется терпением?!
Кристина капризно повела плечиком:
– Кое-кто из охотников, остановившихся здесь, наверняка не счел бы мой пыл таким уж неприятным!
– Что ж, если сумеешь проскочить мимо меня и выбежать в коридор, у тебя будет немало возможностей проверить, – лениво протянул он.
Лицо Кристины преобразила кокетливая улыбка.
– О, как я счастлива, когда ты ревнуешь!
– Да? Только шагни к порогу, и сразу ощутишь всю меру моей ревности.
– М-м-м, – промурлыкала она, сбрасывая атласные вечерние туфельки. – До чего же восхитительно ты умеешь убеждать! Вы всегда так убедительны, милорд?
– Это зависит…
– От чего?
– От того, что ты хочешь.
– Значит, и у тебя есть определенные оговорки?
– Не столько оговорки, сколько пристрастия. Я не зоофил…
Глаза Кристины так широко раскрылись, что Макс рассмеялся, оттолкнулся от двери и пробормотал:
– Итак, ты ищешь в сексе грубой силы…
– Нет… в общем, нет, – запротестовала она, отодвигаясь, несколько встревоженная его утверждением. – Ты не так понял. Я не имела в виду…
Но она уже была прижата к столу, а он навис над ней, опаляя взглядом.
– Ты уже больше не спешишь? – едва слышно, почти издевательски осведомился он.
– Нет… то есть да, но не для того… на что ты намекал…
– Ты настолько отстала от своих приятельниц, дорогая, что понятия не имеешь, на что я намекал, – прошептал он, протягивая руку, чтобы спустить бархатную бретельку платья с ее плеча. – Я могу быть опасным.
– Неправда, – выдохнула она, но дрожащий голос противоречил словам.
– Ты ничего не знаешь обо мне, кроме того, что я могу довести тебя до оргазма столько раз, сколько захочешь, – перебил он почти нежно. – Недостаточный довод, чтобы привести меня домой к ужину. А теперь тебе захотелось грубого секса.
– Я не… вовсе…
Он спустил с ее плеча вторую бретельку.
– Что ж, может, я и соглашусь тебе услужить.
– Макс! – Едва слышный, задыхающийся протест.
– А вдруг тебе это понравится? – спросил он, легко скользя пальцем по холмикам, возвышавшимся над тугим лифом ее платья. – Может, тебе понравится, если я сорву это платье и заставлю ублажать себя?
Макс снова провел пальцем по краю низкого декольте. Шифон цвета лилового винограда, отделанный изящным серебряным бисером и черными бархатными ленточками, подхватывающий грудь и облегавший талию, казался ему особенно соблазнительным.
– Ты могла бы сойти за потаскушку в этом платье, очень дорогую потаскушку, – выдохнул он, проникнув глубже, в ложбинку между грудями. – И, ищи ты сегодня клиента, я мог бы заставить тебя сделать все, что пожелаю.
– Нет… Макс… не…
Но она уже чувствовала настойчивое биение пульса между бедер, усиливавшееся при каждом нажатии его пальцев, и, стыдясь своего безудержного желания, попыталась отстраниться.
– Прости, – обронил он, схватив ее руки и толкнув на спину, – но ты не двинешься с места.
Ей стоило потребовать, чтобы он отпустил ее, но предательское тело самым примитивным образом отзывалось на каждый звук его голоса, чувственный, сексуальный, на каждое прикосновение твердой, требовательной плоти, вжимавшейся в ее живот. Охваченная безудержным желанием, Кристина с восхитительной дрожью во всем теле гадала, что он мог бы заставить ее делать.
– А если бы я искала клиента, тогда что? – пролепетала она, чувствуя, как бедра раздвигаются, потрясенная собственным вопросом и жаркими волнами, прокатывавшимися по ее лону.
Темные глаза вдруг заблестели весельем и безошибочным обещанием наслаждения, которое она уже успела распознать.
– Скажи мне, как тебя зовут, и я решу, захочу ли платить деньги.
Кристина поколебалась. Смутная мысль, что ей придется разыгрывать куртизанку, казалась невыносимо, ужасающе безнравственной. Но он был головокружительно красив со своими черными растрепавшимися локонами, азартно блестевшими глазами, широченными плечами, заслонявшими свет, мускулистым, тренированным телом: сексуальный пират в шелковой сорочке и прекрасно сшитом вечернем костюме, красив и так невероятно волнующ, что. она вдруг услышала собственный голос:
– Я Лола. И надеюсь, что понравилась вам, потому что вы неодолимо меня влечете.
– Вернее, мои деньги, – проказливо усмехнулся он.
– Нет, совсем нет… наверное, следовало бы, но нет.
– Шлюха с сердцем из чистого золота. И твоя щелка так же щедра?
– Во всяком случае, гостеприимна, милорд. Но это решать вам.
– Ты покорна приказам?
Кристина едва заметно поколебалась, и что-то вроде опасения мелькнуло в ее взгляде.
– Думаю, что да, сэр.
– Я на этом настаиваю.
– Хорошо, – выдавила она.
– В таком случае остается только назначить цену за твое… – Он насмешливо улыбнулся. – За твое послушание.
– Но я еще не знаю…
Он с деланным удивлением вскинул брови:
– Неужели? Дорогая, ты не слишком походишь на новичка. Не стоит торговаться.
– Простите?
В ее голосе прозвучала искренняя неприязнь.
– Я не хотел тебя оскорбить, Лола. Просто невинность не слишком меня интересует.
– Вы очень добры, милорд, но мы еще не договорились о цене.
На этот раз его удивление было неподдельным, но Макс с небрежностью, показывающей, что ему не раз приходилось бывать в подобных обстоятельствах, предложил:
– Пятьсот.
– Тысяча!
– Но ты должна отработать каждый пенни.
– Мне не раз говорили, что я лучшая в своем ремесле.
Невзирая на игру, он сжал кулаки.
– Неужели?
Кристина слегка подняла подбородок и спокойно встретила его взгляд.
– В самом деле.
– Ты, разумеется, потребуешь деньги вперед.
Сунув руку в карман, он вытащил пачку банкнот, отделил две, вернул деньги на прежнее место и втиснул оставшиеся в вырез ее платья.
– Я готов, если готова ты, – коротко обронил он.
– Я слышала, что вы всегда готовы.
– Ты верно слышала. А теперь сними платье. Я хочу видеть товар лицом.
– Я не могу дотянуться до крючков, – пожаловалась Кристина, повернувшись к нему спиной.
Непонятно, подогрели ли Макса ее высокомерный тон, белоснежная красота плоти или соблазнительно округлая попка в облегающем платье, но он решил, что не станет ждать, пока она разденется. Он поднял ее юбку одной рукой, другой прижал ее лицом к столу и, игнорируя сопротивление, молниеносно стащил панталоны, раздвинул длинные ноги и расстегнул бриджи.
– Я думала, вы более утонченны, – ахнула она.
– Утонченность вряд ли уместна в обращении с ночными бабочками. Мое наслаждение – вот самое главное. Подними свою сладкую киску, дорогая, и впусти меня.
Не дожидаясь согласия, он просунул руку под ее живот и высоко вздернул ее попку.
– Возможно, ты и вправду стоишь тысячу, – пробормотал он. – Твоя щелка такая мокрая, что, похоже, и вправду протянешь целую ночь.
– Будем надеяться, что и ты сможешь продержаться столько, – ехидно бросила Кристина.
– Сравним наши достижения?
Его набухший фаллос скользнул по скользкой расщелине.
– Хотя не советовал бы ставить на победителя.
– Не все же могут подобно вам быть такими неистовыми развратниками, – выпалила она, но тут же, задохнувшись, тихо застонала – он медленно входил в нее, и пожар жгучих ощущений вытеснил из головы все остальное.
– Надоело скулить? – запоздало бросил он, потому что она уже подалась назад, чтобы глубже втянуть его в себя. Но его голос был так же нежен, как его руки на ее бедрах, и когда она отстранилась, он вжал ее в стол. Стальная плоть растягивала ее, наполняла. Достигнув предела, он удержал Кристину, неподвижную, пронзенную, прислушиваясь к хаотическому ритму ее дыхания, жалобным стонам, благодарный своему искусству, приобретенному в десятках спален и позволившему дать ей такое наслаждение.
Кристина едва слышно всхлипывала, и Макс, низко наклонившись, прижался к ее затылку и прошептал в надушенное ушко:
– Я собираюсь любить тебя всю ночь…
Он почувствовал, что при мысли обо всех заманчивых возможностях снова набухает в ней, и Кристина охнула, когда ее лоно вобрало его возбужденный фаллос до конца.
– Надеюсь, ты не возражаешь… впрочем, вряд ли это имеет значение, не так ли? – многозначительно добавил он, но, не дождавшись ответа, процедил: – Говори!
Кристина попыталась и, не проникни он еще глубже, может, и сумела бы что-то выдавить. Но он пронзил ее с новой силой, и оргазм, угрожавший затопить ее, взорвался мучительным, всеразрушающим спазмом, потрясшим ее лоно, пронзившим пульсирующий клитор, ударившим прямо в пальцы ног, и она взвыла. Пронзительно. Как волчица.
Что ж, и это своего рода ответ.
Он кончил несколько мгновений спустя, быстро стер семя с ее поясницы ее же нижней юбкой и, оставив Кристину распростертой на столе, вольготно развалился на стуле.
– Отдохни немного, и мы попробуем еще раз.
Она чуть повернула голову, чтобы видеть его.
– Возможно, нечто менее экстравагантное, – пояснил Макс учтиво, бесстрастно, словно случайной знакомой.
– Никакого следующего раза! – взорвалась Кристина. – С меня хватит!
Выпрямившись, она рывком одернула юбки и повернулась к нему, разъяренная, пылающая, еще не отошедшая от наслаждения.
–А с меня – нет.
– Макс… мне не нравится эта игра.
– Но я все еще чертовски возбужден. – Выгнувшись так, чтобы его состояние было очевидным, он взглянул на нее сквозь ресницы. – Я довольствуюсь минимальным соучастием.
Его голос по-прежнему звучал равнодушно, почти механически. Облокотившись на стол, она слегка потупилась под его откровенным взглядом.
– Возможно, позже.
– Сейчас и позже, – мягко поправил он и, сжав свой восставший пенис, провел рукой по всей длине подрагивающего стержня, вздрагивая от удовольствия. – На этот раз ты понадобишься мне совсем ненадолго.
– По-моему, ты вообще во мне не нуждаешься.
Макс слегка усмехнулся:
– Мне нравится чувство юмора в женщине, но сейчас я предпочел бы покорность. Так что придвинь свое сочное тело чуть ближе, и мы оба найдем удовлетворение.
– А если я так и поступлю?
– В этом случае я, может быть, позволю тебе еще раз кончить.
Ее злили и его откровенное принуждение, и непробиваемое хладнокровие, и, вынудив себя игнорировать соблазн его манящей эрекции, она презрительно поджала губы.
– Извини. Уж слишком ты меня раздражаешь.
Он чуть пожал плечами:
– Ничего не скажешь, роль дамы полусвета не для тебя. Ты не выжила бы там и трех дней.
– Вероятно, если бы и остальные мужчины вели себя как дикари.
– Большинство еще хуже.
И далеко не так красивы, предположила Кристина, ощутив мгновенную ревность не только ко всем его женщинам в прошлом, но и к наслаждению, которое он им дал.
– Я больше не желаю это делать, – надувшись, капризно отмахнулась она. – Хочу, чтобы ты любил меня, помог снять платье и оставил этот скучающий тон.
– А я хочу знать, не рассчитываешь ли ты на то, что удастся переспать сегодня с одним из постояльцев? – холодно ответил он.
– Если кого-нибудь и должна донимать ревность, так это меня, – запротестовала Кристина.
– Сейчас не время дебатировать.
Отвечай на вопрос.
Она еще ни разу не была объектом его ледяной, устрашающей ярости, и сейчас была потрясена жаждой крови, туманившей эти черные глаза.
– Как ты можешь даже думать об этом! Макс, не смотри на меня так!
– Значит, ты уверена.
– Конечно, уверена. Боже, Макс, что это на тебя нашло?
Искаженное гримасой лицо разгладилось, так что этот чужой, злобный незнакомец куда-то исчез. Поднявшись на ноги, он поспешно застегнул бриджи.
– Ты избалованная сучка, – объявил он с прежней дразнящей улыбкой, шагнув к ней. – Но ты моя избалованная сучка.
Кристина наморщила носик.
– А ты спесивый негодяй, вечно стремящийся взять верх.
– А кто берет верх сейчас?
– Нужно установить очередность.
– Дай знать, когда придет моя очередь, – рассмеялся он.
– Твоя очередь расстегивать мое платье.
– Вместо горничной?
– Очень смешно!
Она надменно повернулась к нему спиной в шелесте шифоновых юбок.
– Ты искушаешь судьбу, – заметил он, охваченный ощущением дежа-вю. Только человек с более стойкими, чем у него, моральными устоями был способен противиться столь искусительной приманке. Поддавшись порыву, он быстро поднял прозрачную ткань и сунул два пальца в ее раскаленную расщелину. Колени Кристины подогнулись.
– Господи, – прошептала она, едва слышно застонав, когда к двум пальцам присоединился третий. Она буквально истекала медовым вином: жемчужно-белая жидкость катилась по его ладони к запястью. Он вонзил пальцы до самого конца, зная, что снова хочет ее, как хотел всегда, с первой минуты, когда увидел. Каменно-твердый, жадно вдыхая запах ее щелки, он не собирался ждать. Ему казалось, что ее соки скоро зальют весь пол.
Стоило ему отнять руку, как она тихонько застонала:
– Пожалуйста, нет… Макс…
Он повернул ее лицом к себе: пальцы почти сошлись на тонкой талии.
– У меня есть кое-что получше, – объявил он, кладя ее ладонь на свою жаждущую плоть. – Кроме того, ты еще не отработала свою тысячу фунтов.
– Скажи, что я должна делать?
Задыхающаяся, словно в жару, она могла думать только о том, как бы поскорее ощутить его в себе, кончить, найти выход своей неутолимой похоти. И она потянула за пенис, стараясь привлечь его ближе.
Потребовалось значительное усилие, чтобы разжать ее пальцы. Резко опустив ее руки, он слегка наклонил голову, так что их глаза оказались на одном уровне.
– Прежде всего ты должна говорить «да», когда от тебя этого требуют.
– Как скажешь… – чуть слышно прошептала она. Глаза ее были полузакрыты, бедра судорожно стиснуты.
– Если хочешь обслужить меня сегодня, помни, что только мои желания имеют значение. Понятно?
Тихо раскачиваясь в такт пульсирующей боли между бедер, она рассеянно кивнула. Поймав ее подбородок большим и указательным пальцами, Макс прошипел:
– Повтори, что я сказал.
– Господи, Макс, ты мучишь меня. Я понятия не имею, что ты сказал. Люби меня, пожалуйста…
– А что ты мне за это дашь?
– Все, что пожелаешь… все… только, пожалуйста, не заставляй меня ждать…
Нагнувшись, она дернула за расшитую бисером юбку и, не обращая внимания на треск рвущейся ткани, единым махом задрала ее до талии.
– Пожалуйста, Макс, я сделаю все, что угодно, если войдешь в меня…
Она попыталась коснуться его, но он отстранил ее руку.
– Все?
Терзаемый эмоциями, в которых боялся разобраться, Макс продолжал пытку.
– Я жажду, чтобы ты взял меня. Жажду лежать с тобой в постели и отдаваться каждый день, до конца жизни. Убежать с тобой туда, где нас никто не может найти… родить твоего ребенка…
Он зажал ей рот и секунду спустя уложил на стол и вонзился в нее словно одержимый.
Не желая думать.
Желая только погружаться в нее снова и снова.
Он вонзился в нее яростно, свирепо, стараясь забыть обо всем, кроме жаркого вожделения.
– Не двигайся, – умоляла она, изнемогая от экстаза, когда он лежал на ней, войдя до основания.
– Да, мэм, – согласился он, проталкиваясь глубже. Она вскрикнула, не помня себя.
Почему ему так дьявольски хорошо, спрашивал себя Макс, если все это повторяется уже в тысячный раз?
Как может она желать его так отчаянно, дивилась Кристина, если секс никогда не занимал в ее жизни большого места?
Но тут он сжал ее ягодицы, приподнял и следующим ударом проник так глубоко, что она, трепеща, задохнулась, обвила руками его плечи, ногами – бедра и встретила его безумный ритм своим, исступленным, слепая и глухая к зову рассудка.
Эта ночь не знала ни преград, ни запретов.
Ночь неукротимой страсти, вседозволенного секса и бурных восторгов.
Как это назвать?
Распутством? Развратом? Бесстыдством?
Или…
Глава 11
Наутро, за завтраком, Макс поднял глаза от тарелки и обратился к Кристине, одетой за неимением пеньюара в его сорочку. На его лице играла улыбка глубокого удовлетворения.
– Нужно подумать, как найти тебе подходящий дорожный костюм.
Кристина обратила на него столь же одурманенный взор:
– Каким образом? Взмахнешь своей волшебной палочкой?
Макс кивнул в сторону окон:
– Вернее обратиться в лавку модистки, ту, что на другой стороне улицы.
Но Кристина покачала головой:
– Не могу. Представляешь, что скажет модистка, когда я заявлюсь к ней в порванном вечернем платье? Совсем не то, что смотреть в глаза хозяйке несколько минут, прежде чем укрыться в снятой комнате. Примерка потребует немало времени, и все это… – она обвела рукой спальню, – слишком ново для меня. Я не привыкла выставлять напоказ…
– Своего любовника?
– Д-да, – выдавила она, залившись краской.
– Посмотрим. Может, я сам сумею договориться с модисткой, – великодушно решил он. – Меня давно не трогают осуждающие взгляды, а тебе нужно пальто или по крайней мере плащ. Твой туалет…
– Слишком мешал прошлой ночью, – улыбнулась Кристина.
Макс подмигнул:
– Ты чересчур горяча, дорогая. В Минстер-Хилле его обязательно починят.
– Ну да, чтобы каждый слуга многозначительно на меня посматривал? Благодарю, но этот разрыв…
– Яснее слов говорит о том, как мы спешили? – весело договорил он за нее.
– Это ты во всем виноват! Я тут ни при чем. Не будь ты ужасно соблазнителен… как сейчас, голый, загорелый и совсем рядом, только руку протяни, я не хотела бы тебя так сильно и не стала бы постоянно требовать твоих ласк, дерзко и чересчур часто, поэтому мне, возможно, стоило бы извиниться…
– Нет, и никогда не думай об извинениях, – перебил он, гладя ее руку. – Я опьянен тобой и готов на все. – Он осторожно провел пальцем по ее ладони. – А когда привезу тебя в Минстер-Хилл… серьезно подумываю больше оттуда не выпускать.
– А если бы сны сбывались, я бы серьезно подумывала остаться.
Кристина закрыла глаза, чувствуя, как загорается в жилах кровь.
– Собственно говоря, – заметил он, – нам совершенно не обязательно уезжать первым поездом.
Ресницы Кристины взметнулись вверх.
– Согласна!
Она задохнулась, ощущая прежний голод, как будто не было этой ночи. И все только потому, что он продолжал гладить ее ладонь!
– Ты сыт?
Он посмотрел на почти нетронутую еду и после минутного колебания кивнул:
– Сыт.
Вопреки уверениям Макс, прежде чем встать, все же подхватил с тарелки намазанную маслом сдобную лепешку. Она протянула ему руки, и он увидел, как они дрожат.
– Видишь, что ты со мной делаешь? Я словно пьяница… хочу тебя каждую секунду, не могу утолить жажду, даже не даю тебе позавтракать.
Проглотив лепешку, Макс сжал ее пальцы и поднял на ноги.
– Я больше не в силах есть. Посмотрим, чем можно утолить твою жажду.
Она шагнула к нему. О эта его уверенность, столь же соблазнительная, как и красота, его чувственная притягательность, такая мощная, что Кристина понимала женщин, бросавшихся к его ногам.
– Ты всегда так… неутомим…
Ее охватило извращенное наслаждение от сознания того, что она была одной из многих. Репутация Макса, его сексуальная ненасытность манили ее, хотелось пасть низко, окунуться в ту грязь, которой она всегда сторонилась.
– Ты когда-нибудь отказывал даме?
– Только не тебе, – уклончиво ответил он.
– А как вы решаете, милорд, – гортанно выдохнула она, – какую из них выбрать?
Он медленно улыбнулся:
– Разве это имеет значение?
– Мне не позволено спросить?
– Тебе позволяется все, что угодно, дорогая.
– Тогда скажи, что тебе нравится… больше всего.
Он уловил нотки возбуждения в ее голосе.
– Ты снова подумываешь о нашей игре?
– А если и да?
Сжав ладонями ее лицо, он наклонился и впился глазами в ее глаза.
– Тогда мне пришлось бы вновь оседлать тебя, как я всегда это делаю с дамами, которым взбрело в голову поиграть.
– С другой стороны, – томно протянула она, – я не совсем уверена, чего хочу именно сейчас.
Она никогда не играла раньше, даже в детстве, потому что мать считала неприличием всякое проявление фантазии, и сейчас наслаждалась прихотливыми поворотами их отношений.
Макс негромко рассмеялся и выпрямился.
– Неужели не помните, мисс Грей? – шепнул он, легонько проводя пальцем по ее нижней губе, намеренно употребив ее девичье имя, потому что предпочитал иллюзию доступности. – Я решаю, когда, где и хотите ли вы.
– Какая спесь, милорд! Неужели женщины находят это привлекательным?
– Думаю, большинство женщин интересует кое-что другое.
– Что же именно?
– Удовлетворение, – спокойно объяснил он.
– Сексуальное удовлетворение.
– В основном, – пожал он плечами. – Но ты и без того это знаешь.
– А есть что-то большее?
– Ты и не представляешь, насколько. Хочешь получить несколько уроков, как удовлетворять мужчину и удовлетворяться самой?
– Это займет много времени? – допрашивала Кристина.
– Зависит от того, чего ты ищешь.
Она перевела взгляд с его мускулистой груди на очевидное свидетельство желания:
– Этого, разумеется.
– Так и думал, что тебе нужен мой петушок, – кивнул Макс. – И как сильно ты его хочешь?
– До умопомрачения. Слишком сильно…
Уголки ее губ внезапно приподнялись в зазывной усмешке.
– Правда, в эту минуту не слишком.
Макс улыбнулся ее обтекаемым выражениям.
– Скажи это слово вслух, дорогая, или молодые леди вроде тебя не говорят «петушок»?
– Прошу прощения? – с легком упреком произнесла она, хотя Макс так и не понял, притворное ли это возмущение или искреннее. Неплохо бы добраться до истины.
– Тебе придется повторить, иначе… – он залихватски подмигнул, – ты его не получишь.
Кристина вздохнула и покачала головой:
– Не могу.
Но все же переступила с ноги на ногу: чувственный вызов уже зажег ответный огонь в и без того накаленном средоточии желания.
Он опытным глазом ценителя женщин заметил это легкое движение и понял, как мало она расположена ждать.
– Все, что от вас требуется, мисс Грей, – сказать вслух это слово, и я вставлю вам этот длинный толстый петушок. Немедленно. Сможете кончить столько раз, сколько вздумается.
– Сейчас мы увидим, чего бы хотел ты, – объявила она, сообразив, что в эту игру могут играть двое. Протянув руку, она провела пальцем по выпуклым венам его фаллоса и взяла в теплое колечко его горячую головку. Но Макс, куда более поднаторевший в подобного рода забавах, отстранил ее.
– На этот раз тебе не выиграть, дорогая, – предупредил он, сжимая свой пенис так, что блестящая алая головка с сочащимся влагой отверстием набухла еще больше перед ее зачарованным взором.
– Почему бы тебе просто не попросить?
– Пожалуйста, Макс…
– Не так, – упрямо качнул он головой.
Она не отрывала взгляда от чудовищно огромной плоти. На какое-то головокружительное мгновение весь мир сосредоточился в одной, чувственной точке плотского желания. Кристина слабо вздрогнула, беспомощная перед этим желанием.
– Пожалуйста… я хочу… это…
Он укоризненно вскинул брови.
– Твой… петушок… – закончила она едва слышно. Окрыленный победой, Макс прижал ее к себе.
– Вы были самим совершенством, мисс Грей, – заверил он голосом глубоким и мягким, словно ощутимая ласка. – И заслуживаете награды.
Едва не заплакав, она растаяла в его объятиях. Пульсация внизу живота превратилась в лихорадочную барабанную дробь острой потребности.
– Я никогда не была такой раньше… ненасытной… жаждущей секса… О, если бы ты вообще не выходил из меня!
При этом туманном намеке на мужа Макс на мгновение застыл, но быстро обрел способность двигаться, напомнив себе, что любовная игра не имеет ничего общего с личной жизнью, мужьями и женами.
– Ш-ш-ш, дорогая, я здесь, – шепнул он и, сгорая от той же потребности, влекомый тем же соблазном, легко подхватил Кристину и, поддерживая под ягодицы одной рукой, обвил ее ногами свою талию. Она вцепилась в его плечи и тяжело задышала, когда он уперся своей плотью в ее еще сомкнутую расщелину. Он еще приподнял Кристину и медленно опустил на свое копье, легко скользнувшее в самые глубины. Удовольствие обжигало каждый нерв раскаленной лавой. Макс неторопливо наполнял Кристину, желая ощутить постепенное, упругое раскрытие влажных складок, и, когда дошел до самого конца, когда она полностью поглотила его, когда дальнейшее проникновение стало невозможным, последовал миг захватывающей дух неподвижности.
И тут он с силой подался вперед. И оба сдавленно застонали. Мир покачнулся, утонченная пытка наслаждением становилась все острее.
Когда ему удалось снова наполнить легкие воздухом, когда он пришел в себя настолько, чтобы обрести способность говорить, сквозь дымку чувственности, застилавшую мозг, до Кристины донеслось:
– Мы никогда отсюда не выберемся.
– Мне все равно, – прошептала она.
– Не говори так! – возмутился он, не зная, сумеет ли набраться благоразумия за нее и за себя.
– Мне все равно, все равно, все равно, – бесшабашно твердила она и, отпустив его плечи, подалась вперед, туда, где надеялась обрести экстаз.
Сиюминутные заботы уступили место более головокружительным ощущениям, и он еще яростнее вцепился в ее ягодицы, как будто она своими словами дала ему полную свободу действий. Изо всех сил удерживая ее на своей вздыбленной плоти, он с беззастенчивой дерзостью объявил:
– В таком случае отныне ты моя навсегда. – И исступленно врезался в нее.
И любовниками овладела горячка.
Для рассуждений и раздумий не осталось места. Он двигался в жестком неумолимом ритме: чувственное наслаждение затмило рассудок, жаркая потребность растворила все остальное в алчном желании.
Воспламененная, теряющая разум, она впилась зубами в его шею.
Зарычав от боли, он сверхъестественным усилием подавил мгновенный импульс, побуждающий его сделать то же самое.
Придя в ужас от содеянного, она покаянно заплакала:
– О Боже, прости меня… прости… мне так жаль…
Но во рту ощущался вкус крови, напоминая о ее минутном умопомешательстве.
– Как и мне, – неприязненно оборвал он, предчувствуя, сколько неминуемых бед обрушится на их головы. Нельзя хотеть друг друга так, как хотят они. А что будет дальше?
Но, несмотря ни на какие трезвые соображения, он в три шага очутился у стены, прижал Кристину спиной к дубовой панели, вложил всю тяжесть своего тела в следующий резкий выпад и пронзил ее снизу вверх, словно лишь одной грубой силой мог унять бушующий в мозгу ураган.
Поддавшись тому же отчаянному безумию, она всхлипывала, металась, рвалась к нему, желая большего, желая всего его, желая полного, ослепительного, рвущего душу и сердце восторга, который находила лишь в его объятиях.
