Текст книги "Греховный соблазн"

Автор книги: Сьюзен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 15

Отчаяние охватило и Макса, но лишь потому, что он сознавал, как ограниченны его возможности. Но он должен найти способ освободить Кристину от цепей брака, ничем не навредив при этом ее сыновьям… и все это как можно быстрее, если он не желает сойти с ума. Он не был настолько наивен, чтобы не понимать причину ее нерешительности, не собирался навязывать ей свои желания, но предложить какой-то выход необходимо.

На ближайшем углу он остановил кеб и за солидную плату потребовал от кучера отвезти его в квартал, пользующийся не слишком хорошей репутацией. Правда, тот, не смотря на цену, наотрез отказался ждать.

Вскоре Макс входил в развеселый портовый кабачок. В зале сразу же наступила тишина: судя по неприязненным взглядам, посетители такого рода редко отваживались появляться здесь. Несомненное богатство наверняка привлекло бы охотников поживиться чужим, но при виде незнакомца, едва не задевавшего головой потолочных балок, завсегдатаи притихли, очевидно, взвешивая «за» и «против». Вскоре стало ясно, что здешние головорезы предпочли не проявлять излишнего героизма. И Макс спокойно направился к стойке. Знакомый с грубыми нравами еще по нефтяным промыслам, он не боялся окунуться в мир насилия и поэтому преспокойно обратился к хозяину:

– Я ищу Берта Дэвиса.

– Зачем? – коротко бросил тот, мгновенно прищурившись.

Но Макс ответил таким же наглым взглядом.

– А ты что, его агент?

– Может быть. – Мужчина скрестил руки на грязной манишке. – По обстоятельствам.

Макс растянул губы в холодной улыбке.

– В таком случае передай, что у меня для него выгодная работенка. Мой человек, Дэнни, может за меня поручиться.

– Дэнни Гилл?

Макс кивнул.

Беззубый рот ощерился в дружеской ухмылке.

– Так бы сразу и сказал. Значит, ты и есть его богатенький американец?

На этот раз Макс искренне рассмеялся:

– Так оно и есть.

– Слышал, в свое время ты прикончил немало народу.

– Вранье! Значит, плохо расслышал.

– Да, сэр, слух у меня не тот, что в молодости.

Тон лощеного джентльмена предполагал, что он посчитал такое обращение дерзким, и кабатчик в знак извинения быстро добавил:

– Берт скоро будет, сэр, если не возражаете маленько подождать.

– Дай мне пока виски.

– Да, сэр. У меня виски что надо. Для себя держу. Чистое ирландское из графства Уэксфорд, – гордо заметил кабатчик, нагнувшись, чтобы вытащить из-под прилавка личный запас. Он со стуком поставил бутылку на жирную стойку и принялся вытирать стакан подолом засаленной рубашки.

Макс, подолгу живший среди шахтеров, не был особенно брезглив, но сейчас возблагодарил Бога за то, что алкоголь убивает заразу. К счастью, виски действительно оказалось первоклассным, а поставив хозяину выпивку, он приобрел верного друга. Оказалось, что Берт Дэвис работал в лондонской полиции до того, как был уволен за некие сомнительные, но недоказанные делишки, имевшие отношение к грузам, приходившим из Китая. Вероятно, речь шла об опиуме, хотя хозяин кабака не уточнял, а Макс не спрашивал. Оставалось надеяться, что Берт был всего-навсего посредником и не увлекался курением. Наркоман вряд ли поможет ему, хотя Дэнни не назвал бы этого человека классным помощником, который щелкает любые затруднения как орешки, без особых на то причин.

Жена и сын Берта год назад умерли от дифтерии, и он так и не оправился от потери.

– Он пьет?

– Нет, хотя… уж лучше бы пил. Тугой, как пружина, завинчен на все гайки, если понимаете, о чем я. Работа, работа, работа – вот все, чем он живет.

Макс успел пропустить еще несколько порций, прежде чем появился тот, кого он ожидал. Кабатчик, которого звали Фитчем, заорал на всю комнату:

– Эй, Берт! Вот тут Макс желает перемолвиться с тобой словечком!

Берт, очевидно, пользовался немалым уважением, судя по количеству приветственно приподнятых шапок. Каждый, мимо которого он проходил, не упускал случая поздороваться с ним. Это был мужчина средних лет, среднего роста, чисто одетый, с аккуратно причесанными волосами неопределенного цвета. Белая ворона среди разношерстной толпы.

Макс прежде всего взглянул ему в глаза: недаром он с молодости учился таким образом определять намерения человека. Берт спокойно встретил его взгляд. Да, поистине чужак в этой гнусной дыре. Идеально подходит, чтобы выполнить поручение, требующее ума и сообразительности. И то ли причиной было выпитое виски, то ли Берт сразу ему понравился, но Максу стало легче. Первый шаг скорее всего сделан.

– Мой слуга Дэнни высоко отзывался о вас, – начал Макс, протягивая руку. – Я Макс Фокнер.

– Маркиз!

Берт, куда ниже ростом, чем Макс, был вынужден смотреть на него снизу вверх.

– Далеконько вы забрели от Мэйфера, – заметил он, пожимая руку Максу.

– У меня не так много времени, иначе я послал бы за вами завтра.

– Что-то, что не может ждать?

– И очень важное для меня. Не могли бы мы все обговорить в более спокойном месте?

– Где именно? – с неожиданно прорвавшимся подозрением поинтересовался Берт.

– В моем доме, если согласитесь.

Парень держался настороже, и, разумеется, не без причины, если вел дела в таких вот пабах.

– Впрочем, – пожал плечами Макс, – вам выбирать.

Берт кивком показал на дверь:

– Лучше на улице. Идите вперед.

Да он еще и осторожен! Прекрасно!

Макс пошел к выходу. Но только после того как они оказались на тротуаре, Берт дал понять, что готов его выслушать.

– У меня для вас работа, – без обиняков объявил Макс. – Но для этого требуется, чтобы вы завтра утром покинули Лондон.

– А если бы я сегодня не пришел в «Пэдди»?

– Я бы нашел вас.

Берт удивленно качнул головой:

– Лондон велик.

– Деньги всегда сужают район поисков.

– Мне не слишком по душе спесивые аристократишки.

– Я редко пользуюсь своим титулом. И вы не так меня поняли. Я всего лишь прошу вас как можно скорее выполнить порученную вам миссию.

– И для этого уехать из города.

– Совершенно верно. Кстати, вы, случайно, не знаете немецкий?

– Случайно знаю.

– И хорошо?

– Ровно настолько, чтобы не растеряться в гамбургском порту.

Впервые после расставания с Кристиной и стычки с Гансом Макс ощутил что-то вроде радости.

– Мне нужно, чтобы вы кое за кем проследили. Не здесь. За границей. Назовите вашу цену.

– Вы не торгуетесь.

– В этом случае мне не до того. Дэнни заверил меня, что лучше вас не найти. Мне необходим лучший в своем деле.

– Значит, нужно отправляться в Германию?

– В Силезию.

– Князь или княгиня?

Макс замер как вкопанный. Брови мрачно сошлись на переносице.

– Что вы об этом знаете?

– Знаю, что вы провели с княгиней две недели в Минстер-Хилле. Сплетни подобного рода быстро разлетаются, милорд. Все сгорают от любопытства. Не часто такие, как вы, появляются в Лондоне. А что, муж-рогоносец решил оскорбиться?

– Иисусе, – пробормотал Макс, – это не страна, а деревня какая-то.

– Полагаю, в колониях, на безбрежных просторах, можно ухаживать за дамами, не опасаясь посторонних глаз.

Он был неприятно близок к правде, но Макс искал его не для того, чтобы обсуждать свои романы, во всяком случае, не все. Не те, что были раньше и теперь казались такими скучными и незначительными.

– Вне всякого сомнения, – заверил он. – Так вы не возражаете, если мы побеседуем у меня дома? И согласитесь выполнить мое поручение?

– После того, как я все узнаю… возможно.

Максу захотелось обнять его, но он вовремя сдержался.

– Сейчас найдем кеб, – объявил он, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Вскоре мужчины уже сидели в кабинете. На столе стоял графин с виски. Берт предпочел чай.

– Мне нужно, чтобы вы не спускали глаз с княгини. Прежде всего для ее же безопасности. Ее муж – редкий ублюдок, и я ему не доверяю.

Берт, не донеся до чашки ложечки с сахаром, поднял глаза:

– Как долго мне предстоит наблюдать за ней и с какой целью? Не хотелось бы провести остаток жизни в Силезии.

– Честно?

Берт наконец помешал свой чай.

– Если не знаете, так и скажите. Но мне не слишком хочется разыгрывать детектива для ревнивых любовников.

– После разговора с вами я разыщу своего поверенного и узнаю, как найти способ жениться на княгине.

– Что?!

Впервые за все время невозмутимость Берта как рукой сняло.

– Так вы, значит, всерьез! – ошеломленно охнул он.

Макс отставил стакан с нетронутым виски и подался вперед:

– Я еще в жизни не был так серьезен.

– Но почему бы ей просто не уйти от него? Для этого у нее наверняка достаточно причин.

– А дети? Княгиня – заложница их будущего. Старший —к тому же наследник княжеского титула. И, судя по всему, в брачном контракте есть пункт об опеке отца.

– Довольно обычная практика, – заметил Берт, поднося ко рту чашку. – При разводе женщинам приходится отказываться от детей. Думаю, вы уже об этом знаете.

– Естественно. Но меня не интересует обычная практика. Дети должны любой ценой остаться с матерью.

– И пока вы с поверенным занимаетесь крючкотворством, я должен заботиться о ее безопасности.

– Я был бы вам крайне благодарен.

Берт допил чай и осторожно поставил чашку на поднос.

– И сколько, по-вашему, займет судебное разбирательство? У меня здесь дела, которые нельзя откладывать до бесконечности.

– Если бы это зависело от меня, все было бы закончено еще вчера. Но я намереваюсь немилосердно подгонять Лоусона и тех, кого он наймет в Силезии. А реально? – Макс пожал плечами. – Недель шесть.

– Но если ничего не получится? Вряд ли германский суд примет во внимание ваши доводы.

– Все будет как пожелает княгиня, но сам я знаю, как поступить.

– Увезти ее?

– В Америку. Правда, этому не бывать. На карте стоит жизнь ее детей.

– Я бы мог найти место в хозяйстве князя.

– Значит, вы согласны?

– Князь Цейс как-то пожаловался на меня начальству, когда полицейские стояли в оцеплении у театра, куда должна была приехать королева. Видите ли, я недостаточно быстро уступил ему дорогу. Обозвал меня анархистским агитатором и потребовал строгого наказания.

Именно эта история была первой в целой цепи событий, стоивших Берту его работы.

– У меня было много неприятностей, – мягко добавил он.

– Князь доставляет неприятности всем окружающим, – пробормотал Макс, гадая, уж не в самом ли деле Берт якшается с анархистами. Впрочем, какое ему до этого дело?

– На этот раз я был бы рад отплатить ему той же монетой. Согласен на шесть недель, – объявил Берт.

Макс, облегченно вздохнув, протянул руку:

– Спасибо. Я буду лучше спать, зная, что за ней приглядывают. И если повезет, скоро все это кончится. Дайте мне знать, когда выплатить гонорар. Я немедленно позабочусь о том, чтобы у вас было достаточно денег на расходы и билеты до Германии. Как мы будем держать связь?

– Я пошлю телеграмму, когда услышу что-то интересное, – пообещал Берт. – Я пользуюсь несложным шифром, который сейчас вам покажу.

– Превосходно. Я предупрежу слуг, чтобы немедленно доставляли мне ваши послания. И время от времени постараюсь приезжать, так что буду очень благодарен, если найдете мне укромное местечко. А теперь, рискуя показаться грубым, должен откланяться. Мне нужно срочно найти Лоусона.

– Понимаю.

Берт поднялся. Макс последовал его примеру.

– Сейчас отыщем моего секретаря, он уладит все детали. Перечислите ему все, что вам требуется. А если хотите, чтобы вас сопровождал Дэнни, только намекните.

– Я работаю один, – покачал головой Берт.

– Понятно. И еще раз спасибо. Огромное. Мысль о том, что Кристина останется без всякой защиты, не давала мне покоя.

Чуть позже Макс познакомил Берта со своим секретарем Найджелом Каммингзом, отдал необходимые приказы и, еще раз извинившись за поспешный уход, пошел к двери.

Горничная Тома Лоусона охотно сообщила Максу, где можно найти ее хозяина, и вскоре Макс уже входил в дом военного прокурора Ролстона. И хотя неожиданный посетитель был одет не для вечерних визитов, дворецкий крайне почтительным тоном сообщил, что гости все еще ужинают. Аристократы редко переступают порог служителей закона.

– Не будете так добры сообщить мистеру Лоусону, что его ожидают? – попросил Макс. – Дело весьма важное.

Его проводили в небольшую гостиную, но он, даже не присев, принялся мерить шагами комнату. Когда же дворецкий осведомился, не угодно ли посетителю чего-нибудь выпить, тот буркнул что-то резкое. Правда, немедленно извинился за свою грубость, причем так искренне, что, как позднее признался дворецкий лакею, демократия в колониях не просто пустой звук.

Сидя за обеденным столом напротив мужа, Маргарет Лоусон недовольно хмурилась при виде того, как внимательно он слушает слугу, что-то шептавшего ему на ухо. Когда же Лоусон, извинившись, поднялся, в глазах женщины блеснул гнев. До чего же противно его вечное пресмыкательство перед клиентами, когда все на свете знают, что восхождение на самый верх зависит не от добросовестной работы, а от влиятельных связей!

Она многозначительно кашлянула, предупреждая, как опасно оскорблять прокурора Ролстона, но муж не обратил на нее ни малейшего внимания и поспешил выйти.

– Мой супруг так предан своей профессии, – с театральным вздохом заметила она соседям по столу. – Иногда я боюсь за его здоровье. Но разумеется, столь обостренное чувство долга – весьма похвальное свойство.

Лицо ее, как она надеялась, в этот момент было самим воплощением христианских добродетелей.

– Прошу прощения, Том, за то, что испортил вам ужин, – извинился Макс, даже не поздоровавшись с поверенным, – но я чертовски растерян, паникую как последний трус и отчаянно нуждаюсь в вашем совете.

Адвокат пожал мускулистыми плечами:

– Маргарет только и мечтает, как бы занять заметное место в обществе, хотя я нахожу все ее потуги чрезвычайно утомительными. Поэтому считайте, что хотя бы на сегодня спасли меня от тяжкой участи слушать тот вздор, что несут ее приятельницы.

– В таком случае вы не возражаете, если я попрошу вас уйти отсюда?

Глаза адвоката заинтересованно блеснули.

– Какого черта тут творится?

– Я женюсь.

Том расплылся в улыбке:

– Сегодня ночью?

– Очень остроумно.

– Простите, не смог устоять. Не будь я уже осведомлен о подробностях, наверняка спросил бы, кто невеста, но, поскольку всем все известно, позвольте дать вам один совет: не старайтесь напрасно.

– Именно потому я и нуждаюсь в вас. Вы просто обязаны совершить чудо.

– Только не в Германии.

– Боже, – вздохнул Макс. – Неужели и вправду каждый, кто захочет, может сунуть нос в мои дела?!

– Вы увозите прелестную Кристину Грей в свой загородный дом на целых две недели и при этом надеетесь, что никто ничего не заметит? Простые люди зорко следят за забавами аристократов. За ней внимательно наблюдали с того самого дня, как она расцвела и превратилась в редкостную красавицу. Когда она сделала блестящую партию, каждая женщина в Британии умирала от зависти. Ее фото в газетах затмило снимки уродливых дочерей королевы. Что же вы натворили?! Вообразили, будто затащили в постель хорошенькую горничную?

– Ее муж в ярости, – спокойно объяснил Макс. – Утром он увозит ее в Силезию.

– И ваше сердце разбито. Простите, если я сомневаюсь в постоянстве вашей привязанности. Зная репутацию, которую вы успели приобрести…

– Вы когда-нибудь были влюблены?

– В свою жену?

– Не важно… в кого угодно. И если да, знаете, что я испытываю. Если же нет, мне вас жаль.

– О фанатизм новообращенного! – пробормотал Том.

– Смейтесь сколько хотите. Я не прошу поверить мне. Просто пустите в ход все свое умение. И если немедленно уйдете со мной, я добавлю к вашему гонорару еще пять тысяч.

Том расплылся в улыбке и вежливо показал на дверь:

– Вперед, дорогой маркиз.

– Вот так-то лучше, – рассмеялся Макс. – Мне не лекции нужны. Я с ума схожу от тревоги за нее. Ее муж – последний подонок, и, поверьте, это не преувеличение.

У дома Макса ждал экипаж, и по пути в контору Тома он кратко изложил свои требования:

– Прежде всего необходимо получить копию брачного контракта Кристины. Потом изучите детали наследования княжеского титула Цейсов и условия его перехода от отца к сыну. Может ли Ганс каким-то образом оспорить права наследника? Кроме того, мне нужна подробнейшая выписка из судебного законодательства Силезии, касающаяся прав матери на детей. Наймите столько помощников, сколько потребуется, а при необходимости и еще больше. Время не ждет.

– Успокойтесь, – предложил Том, – тем более что в этот час все закрыто.

– Но вы же можете переговорить с кем-то еще сегодня! Поймите, утром она покидает Лондон.

Поверенному не раз приходилось сталкиваться с впавшими в панику клиентами, и он был всегда рад помочь тем, кто искал его помощи. Макс не только хорошо платил, но и был совершенно лишен свойственных многим аристократам претензий – прекрасное качество в глазах выходца из рабочего класса, добившегося нынешнего положения лишь благодаря таланту и упорному труду.

– Я знаю молодого атташе в германском посольстве, – сжалился Том. – Он, вероятно, сейчас дома.

– Я крайне благодарен за все, что вы для меня сделаете. Мне нужны развод для Кристины и судебное решение о родительской опеке в ее же пользу.

– Причем не позже чем завтра, – улыбнулся Том. Макс позволил себе немного расслабиться.

– Вы читаете мои мысли.

– Я попытаюсь кое-что разузнать к завтрашнему вечеру, но на это нужно время. Надеюсь, вы не потребуете невозможного.

– Если понадобится что-то ускорить, я не постою за расходами.

– Это само собой разумеется.

– Кстати, у вас нет знакомых среди силезских судей?

– Будут. Через неделю-другую.

– Превосходно.

– Только не торопитесь шить свадебный фрак, – остерег Том. – Ее мальчики, к сожалению, окажутся самым большим и, боюсь, непреодолимым препятствием. Вам и без меня известно, что при разводе дети остаются с отцом.

– Она должна их получить.

– Значит, вы настолько уверены в ее чувствах? И для княгини это не просто легкая интрижка, нечто вроде двухнедельного отдыха вдали от забот ее непростого мира?

– Думаю, что нет.

– Всей душой хочу, чтобы вы оказались правы… или бросили эту затею, пока не истратили целого состояния на почти несбыточную мечту.

Он не сказал «несбыточную», и эта тонкость не осталась незамеченной для маркиза. Эта отвага и готовность взяться за самое, казалось бы, безнадежное дело разительно отличали Тома от его многочисленных коллег.

– Я уверен, – мягко ответил Макс. – И тратьте хоть все мои деньги с моего же благословения.

– Жаль, что у меня нет золотых приисков и нефтяных вышек.

– Жаль, что у меня нет жены.

– Возьмите мою, – с готовностью предложил Том. Макс покачал головой:

– Я уже принадлежу другой.

– На случай, если еще не заметили, княгиня тоже.

– Но ненадолго, если вы так хороши, как твердят.

– Чертовски хорош! – с удовольствием подтвердил Том. Белозубая улыбка Макса сверкнула в полумраке экипажа.

– Это я и хотел услышать.

Глава 16

Кристине так и не удалось уснуть в эту ночь. Макс тоже не сомкнул глаз: встреча с германским атташе затянулась едва не до утра. Да и Гансу, пребывавшему в объятиях очередной пассии, было не до отдыха.

На следующее утро по дороге на вокзал князь, утомленный ночными похождениями, держался сухо и отчужденно. Кристина старалась забиться в самый утолок кареты, чтобы ненароком не коснуться мужа. Но он почти не замечал ее, время от времени клюя носом в уголке противоположного сиденья, и когда они прибыли на место, Кристина поспешно вышла и направилась к поезду. Только бы не видеть мужа!

Оставалось надеяться, что путешествие не займет много времени.

Однако за ней неотступно следовали двое: должно быть, Ганс не желал рисковать. Можно подумать, она сбежит, оставив детей!

– Цветы, миледи? Десять пенсов за фиалки! – окликнула ее молоденькая цветочница. Кристина обернулась к ней. До чего же очаровательная девочка, несмотря на поношенное платье, явно с чужого плеча. И когда цветочница протянула ей букетик, Кристина сунула в маленькую ладонь гинею.

– У меня сдачи нет, мэм.

– Не нужно, дитя мое. Это все для тебя.

Кристина поднесла букет к носу, вдыхая нежный аромат.

– Посмотрите на обертку, – неожиданно прошептала девочка и, отвернувшись, звонко выкрикнула: – Десять пенсов за фиалки! Свежие фиалки!

Сердце Кристины тревожно забилось, но она поспешно отошла, боясь привлечь внимание к себе и девочке. Она украдкой огляделась, но не заметила ничего необычного. А в душе уже бурлила радость. Он здесь! Здесь!

Куда девались тоска и усталость после долгой бессонной ночи! А что, если его рука касалась этих фиалок? Да, конечно, ведь цветочница намекнула на записку…

Кристина, улыбаясь, прижала к щеке бархатистые лепестки.

Наблюдавший за ней Макс словно ощутил прикосновение ее губ, и у него отлегло от сердца. Скоро она вернется к нему!

Ганс немедленно отправился в спальню их личного вагона, а Кристина, облегченно вздохнув, пошла к себе, заперла дверь и только тогда развязала белую ленточку, прижимавшую к стебелькам крошечный листочек бумаги. Расправив его, она прочла несколько слов, написанных уверенным размашистым почерком.

«Привезу свой рождественский подарок сам. Моя любовь и тысяча поцелуев. Макс».

Он не должен! Ей следует отговорить его! Такая безоглядная дерзость опасна!

Но мысль о новом свидании придала ей сил. Она чувствовала только лихорадочное, радостное возбуждение.

Если они увидятся на Рождество, значит, год будет счастливым.

И она в самом деле поверит в чудеса.

Когда они добрались до замка Цейс, выяснилось, что мальчики уже приехали на каникулы. Обнимая их и слушая взволнованный рассказ о волке, повстречавшемся им по пути со станции, Кристина понимала, что ее место здесь. Дети нуждаются в ней, а она – в них. Они связаны нерасторжимыми узами, более крепкими, чем в других семьях, где отцы любят детей. А в девять и одиннадцать лет они еще слишком малы, чтобы обойтись без материнской ласки.

Этим вечером она засиделась с детьми допоздна, расспрашивая о школе, друзьях и играх, любимых и нелюбимых учителях и предметах. В этом году они начали заниматься фехтованием – грустное напоминание о том, как быстро проходит юность.

– Не хочу, чтобы вы приезжали домой, разукрашенные шрамами, – шутила она.

– Это уже позже, мама, в университете, когда вступим в клубы дуэлянтов… станем буршами.

– Пожалуйста… Фриц… даже тогда.

– Но, мама, тут ничего не поделать, – серьезно заметил Ганс-младший, которого, однако, все звали Джонни. – Шрам – знак доблести. Даже император одобряет дуэли.

– И очень жаль, – вздохнула Кристина.

Два года назад император одним махом уничтожил многолетние старания запретить дуэли в Германии, превознося клубы дуэлянтов как «дающие лучшее образование, которое только может получить молодой человек на всю будущую жизнь».

– Мама, это всего лишь шрам. Еще никто не погиб на дуэли, – попытался утешить ее Фриц. – А Джонни уже лучший в своем классе. И герр Андерс говорит, что, если я буду лучше работать запястьем, через два года его догоню.

Время не стоит на месте…

Кристина снова вздохнула, рассеянно слушая, как дети сравнивают приемы фехтования и оружейных мастеров. Через несколько лет они станут студентами, а она будет одиноко пить свой шоколад долгими зимними вечерами. Ужасная мысль. Бог знает, где будет носить Ганса. Даже сегодня, впервые встретившись с детьми после долгой разлуки, он не нашел для них добрых слов и, пожурив за шумливость и чрезмерную резвость, удалился в свои покои.

– Скажите, чего бы вам больше всего хотелось на Рождество? – перебила она, пытаясь еще немного удержать при себе детей и не желая думать о своем будущем тоскливом существовании. – Надеюсь, вы еще не слишком взрослые для игрушек?

– Только не я! – взвизгнул Фриц. – Хочу новые вагоны к моему поезду, и микроскоп побольше, и еще химический набор для опытов, с такими штуками, которые взрываются!

– При условии, что все свои опыты ты станешь проводить под надзором взрослых, – с улыбкой предупредила Кристина. Прошлым летом Фриц, чересчур увлекавшийся химией, поджег сарай для садового инвентаря. – А ты, Джонни? Тебе игрушки уже не интересны? Или еще осталось то, чего бы ты хотел?

Мальчик немного подумал.

– Новую удочку, для ловли лососей в Шотландии. Тетя Шарлотта пообещала, что летом мы целый месяц проведем в их рыбачьем домике! А у Чарлза и Эдварда лучшие удочки, от Осборна.

Кристина уже все купила, но сейчас с деланной озабоченностью заметила:

– Не уверена, что мы сможем найти такие же удочки, как у твоих кузенов, за столь короткий срок.

– Не важно, мама. Ты всегда даришь нам чудесные подарки!

Старший сын изъяснялся с рассудительной учтивостью, неизменно печалившей Кристину. Мальчик словно боялся быть естественным. Может, он вел бы себя по-другому, будь ее брак счастливым? К счастью, Фриц пока еще не замечал душной атмосферы, пропитанной взаимной неприязнью, но его брат прекрасно видел, что творится в доме.

– Ты хорошо провела время в Англии?

Резкость вопроса удивила Кристину. Удивила и напугала. Неужели до Джонни дошли слухи? Или Ганс без ее ведома говорил с мальчиками?

– Я знаю, что ты всегда любишь гостить у тети Шарлотты.

– Верно, – поспешно согласилась она, радуясь, что все обошлось. – В Англии было очень весело. Может, после каникул мы сумеем ненадолго поехать в Лондон, до начала занятий. Вдруг Осборн согласится сделать тебе удочку!

Она улыбнулась старшему сыну и обратилась к младшему:

– И я знаю, кто делает лучшие игрушечные поезда во всей Англии.

– Ур-ра!!! И кухарка может дать нам с собой мои любимые сандвичи со сливовым конфитюром, а я, если повезет, сумею посидеть в кабине машиниста!

– Могу гарантировать только сандвичи, – засмеялась Кристина. – И если прибудем достаточно рано, машинист, возможно, и позволит тебе донимать его минут этак пять.

– Чарлз и Эдвард вернутся в Итон не раньше середины января, – сообщил Джонни. – Чарлз мне писал.

– В таком случае можно начинать строить планы. Я пошлю письмо тете Шарлотте.

И если судьба улыбнется ей, если можно будет сбежать от сторожевых псов мужа, если Ганс, как это часто бывало, отправится после Рождества кататься на лыжах, она может улучить несколько часов для свиданий с Максом. О, какая заманчивая мысль!

А в это время Том Лоусон прилагал все усилия, чтобы завербовать сторонников среди служителей закона Зелена-Гуры. К сожалению, особых успехов он не добился. Во времена Бисмарка внешняя политика Германии мягкостью не отличалась. Дипломаты были не в чести, а государственные мужи предпочитали бряцать оружием, чему способствовал воинственный дух молодого императора. К несчастью, мишенью их шовинистических выпадов была Британия. Вряд ли англичанка, считающая себя несчастной в браке с немцем, найдет защитников в германском суде!

– Хотелось бы иметь для вас более обнадеживающие новости, – со вздохом сказал Том, глядя в угрюмое лицо Макса. – Фон Талер вроде бы соглашался нам помочь, но, очевидно, изменил свое мнение. Как вы уже знаете, слабых мест в брачном контракте найти не удалось. Ни единой лазейки. Ганс получает безоговорочную опеку над детьми в случае развода, и даже развод весьма сомнителен, поскольку в этой стране женщины не имеют права обращаться в суд с подобными заявлениями. Даже если будет доказано, что Ганс ее бьет, судьи и в этом случае крайне консервативны. Для вынесения обвинительного приговора нужно иметь веские улики того, что муж постоянно издевается над женой. Я имею в виду не синяк и не рассеченную губу.

– Иисусе! – проворчал Макс. – Можно подумать, на дворе мрачное средневековье! В конце концов, она не крепостная!

– В каком-то смысле именно крепостная. Особенно в случаях, подобных этому, когда влияние и богатство так неравны. И хотя с вашими деньгами можно добиться развода, опека – дело другое. Когда откроется, что здесь замешан другой мужчина, то есть вы, пусть речь и не идет об алиментах, судьи склонны осуждать поведение матери и считают ее падшей женщиной.

– Значит, надежды нет?

Том едва заметно усмехнулся:

– Надежда есть всегда.

– Ну сообщите мне хотя бы одну ободряющую новость, потому что я вот уже десять дней не видел Кристину. Знаете, какой это долгий срок, когда умираешь от тоски? К вашему сведению, это восемьсот шестьдесят четыре тысячи секунд.

Брови адвоката недоверчиво приподнялись. И это тот маркиз, который всего месяц назад презрительно фыркал при одном слове «любовь»! Потрясающие перемены!

– Мой детектив едет в Силезию, – сжалился он наконец, – хотя я опасаюсь что-то обещать.

– Понимаю, – вздохнул Макс. – Но все равно говорите. Я, как утопающий, хватаюсь за соломинку.

– Могу подбросить вам еще одну. Помните, Берт писал нам о Марлене, кузине Ганса?

– Той, у которой когда-то была связь с Гансом? И какое это имеет значение? С тех пор у него перебывали сотни любовниц.

– Мой человек проверяет церковные записи в Легнице. Похоже, эта кузина все еще там живет.

– И?

– Больше пока ничего не известно. Но если верить Берту, Ганс регулярно ее навещает.

– Какую же, черт возьми, власть она имеет над ним? Судя по всему, он ни одной женщине не был верен больше недели.

– Мы не знаем. Но в нашем случае ничем пренебрегать нельзя.

– Особенно учитывая то, что пока у нас нет ни малейшей зацепки, – буркнул Макс, бессильно обмякнув в кресле.

– В качестве последнего довода вы можете предложить Гансу права частичной опеки.

– То есть заплатить за детей? Марками или фунтами?

– Если понадобится.

Макс сел прямее и восхищенно уставился на Тома.

– Если понадобится, значит, заплатим.

– Кстати, вы виделись с княгиней после ее отъезда из Лондона? Откуда вы знаете, что она испытывает к вам прежние чувства? – Поверенный поджал губы, хлопотливо передвинул бумаги и неловко откашлялся. – Хочу сказать… то есть… Что, если она передумала?

Бедняге, очевидно, было так не по себе, что Макс улыбнулся, впервые за весь день.

– Кто ей позволит!

– Значит, в атаку? – хмыкнул Том.

– Чертовски верно, и я намерен победить! – воскликнул Макс, энергично вскакивая. – Плевать мне на препятствия и законы! Я не проигрываю!

Выйдя из конторы, Макс снова осознал, что впереди ждет долгая борьба. Долгая и тяжелая.

Он побрел по Пиккадилли, равнодушный к холоду и резкому ветру, снова перебирая в памяти полученные сведения, пытаясь найти выход из тупика и обойти непрошибаемые брачные законы.

Он телеграфировал семье в тот же день, когда Кристина покинула Лондон, и коротко объяснил причину своего решения остаться в Англии. С тех пор он часто отправлял более подробные письма и получал такие же длинные ответы.

«Если ты любишь ее, значит, полюбим и мы, – писала его мать. – А если тебе нужна наша помощь, мы с Селией и Тедом приедем в Англию».

«Нам будет не хватать тебя на Рождество», – гласила последняя телеграмма, и на следующий день в его дом доставили дюжину свертков. Все они валялись на полу в его кабинете: настроение было непраздничным; Макс так и не поставил елку, тем более что он все равно собирался в Силезию на Рождество. Но сегодняшние новости Тома были особенно обескураживающими. Все это время они считали, что один из местных судей может отнестись благосклонно к их делу. И вот теперь тот пошел на попятный.