Текст книги "Греховный соблазн"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 26
– Фиолетовый нефрит… какое чудо. – Кристина подняла великолепное ожерелье с фермуаром из жемчуга и бриллиантов, сверкающих в свете лампы. – Теперь у нас целый гарнитур, – засмеялась она, подмигнув Максу, лежавшему рядом на огромной фамильной кровати, верно служившей многим поколениям Фокнеров со времен королевы Анны.
– Что вполне справедливо, поскольку нашим жизням суждено слиться в один поток, – кивнул тот.
– И что означает это эзотерическое заявление? – шутливо осведомилась она, но взгляд уже стал серьезным. Она села и отложила ожерелье.
– Я хотел выждать, пока мы останемся вдвоем, – ответил он, погладив ее по руке. – И теперь, когда мальчики спят, а ты принадлежишь мне, я хотел бы признаться, что эта безделушка – мой подарок в честь нашей помолвки. Очень-очень короткой, должен тебе сказать. Невероятно короткой.
Он расплылся в знакомой мальчишеской улыбке, и Кристина ахнула.
– Нет! Не может быть! – вскрикнула она, бросаясь на него и колотя кулаками в грудь. – Скажи, скажи, скажи…
Макс, не успев опомниться от внезапного нападения, только глазами хлопал.
– Ты весь ужин молчал… и потом тоже, хотя вполне мог… Злой, злой, злое животное, мне следует выпороть тебя, высечь…
– Но я еще не объяснил. Послушай, может, смилостивишься? Нет никаких причин сердиться. – Он схватил ее за руки и покачал головой. – Успокойся, так и быть, обсудим секс позже, – добавил он, таинственно улыбаясь. – А сейчас, дорогая, прошу тебя, посиди спокойно…
Кристина, не слушая, уже оседлала его бедра.
– Спокойно, говорю тебе, поскольку твоя восхитительная дырочка уже промокла насквозь, а я не хочу сейчас отвлекаться. Не время, дорогая. Будь же благоразумной. Мне нужно сообщить тебе что-то важное.
Макс разжал руки и откинулся на подушки.
– То, что следовало бы сообщить раньше, – упрямилась она, мило надув губки.
– Но прежде всего нам нужно было остаться наедине, – терпеливо напомнил он. – Итак, ты будешь слушать или нет?
Кристина капризно вскинула голову:
– Может, да, а может, нет.
Макс сурово нахмурился, хотя глаза дразняще блеснули.
– Ох, придется, кажется, побить тебя.
– А вот меня разговоры о сексе никогда не утомляют, – дерзко заявила Кристина.
– Слушай же, иначе не будет тебе никакого секса.
Рот Кристины возмущенно округлился.
– Ну вот, слава Богу, удалось привлечь твое внимание, – объявил он и тут же тихо охнул.
– Так о чем ты? – задорно осведомилась она, улыбаясь и крепко стиснув головку пениса.
– Ты выиграла, – смиренно вздохнул он, хотя мог легко разжать ее пальцы.
– И ты собираешься извиниться.
– Собственно говоря, я собрался жениться на тебе.
Кристина непонимающе уставилась на него.
– Ты шутишь.
– Ничего подобного.
Кристина судорожно втянула в себя воздух.
– Когда? Как?! То есть… каким образом…
– «Когда» будет после того, как ты немного ослабишь хватку, – сообщил он. – А вот что касается «как»… ну, как обычно бывает. В церкви, со священником, невестой, женихом… вероятно, гостями, хотя последнее меня заботит меньше всего.
– Но как это тебе удалось?! – прошептала она, разжимая руку. И уже секунду спустя лежала под ним.
– Ты чересчур доверчива, – сказал он, устраиваясь между ее бедер. – Но при всем своем цинизме я нахожу это чрезвычайно привлекательным.
– Макс! Если немедленно не объяснишь, что ты задумал, я сомкну ноги и заставлю тебя ждать не меньше месяца!
– А сама вытерпишь?!
– Если припомнишь, я терпела двенадцать лет.
Макс мгновенно помрачнел:
– Об этом я и хотел с тобой поговорить.
– Надеюсь, это не так серьезно, как твое лицо.
Откатившись от нее, Макс сел и поднес к губам ее пальцы.
– Не тревожься. Ничего страшного. Это не слишком добрые, зато счастливые вести.
– Продолжай, – кивнула Кристина, хотя сердце сильно забилось.
– Том разрешил мне назначить день венчания. Он вот-вот получит доказательства, которые вернут тебе свободу.
– Ганс дает развод?
– Не совсем… видишь ли, все куда более запутанно.
Кристина насторожилась: уж очень смущенный вид был у Макса. Дурные предчувствия охватили ее с новой силой, несмотря на все его уверения в счастливом конце.
– Говори, – повторила она.
– Ты никогда не была законной женой Ганса, потому что в ранней молодости тот тайно обвенчался со своей кузиной.
– Никогда? – Кристина в ужасе схватилась за горло. – И это значит, что мои мальчики…
– Никто не должен знать, – поспешно перебил он. – Особенно они. Мы придумаем любую сказку, чтобы лучше защитить мальчиков от сплетен. И я позаботился, чтобы Ганс придержал язык.
– Ты видел его? – ахнула она, бледнея.
– Не очень долго. Он был крайне любезен, – объяснил Макс как можно мягче. – Завтра я попрошу Тома немедленно начать процедуру усыновления и по возможности ее ускорить.
– Ты действительно встречался с ним?
Он почувствовал, как она задрожала, увидел ее искаженное страхом лицо.
– Ганс в Лондоне, но скоро уедет. Он просил прощения за все, что с тобой сделал, – солгал Макс, пытаясь успокоить возлюбленную. – Похоже, он все-таки раскаивается.
– Не может быть, – облегченно пролепетала она.
– Мне так показалось.
– Но мне не придется с ним говорить? – едва слышно спросила она.
Макс усадил ее к себе на колени и обнял.
– Клянусь, ты больше никогда с ним словом не перемолвишься.
– А мальчики? – с ужасом допытывалась Кристина. – Они обязаны видеться с ним, пусть по закону и не имеют права носить его имя?
– Ни в коем случае.
Она вдруг бессильно обмякла и улыбнулась, сначала робко, потом все откровеннее.
– Господи, Макс, это действительно счастливый конец. Сон, обернувшийся явью, ответ на все мои молитвы. Как тебе все это удалось, я и знать не желаю… и думать о нем не хочу!
– Вот это я с чистой душой могу гарантировать, – кивнул он.
– Обожаю, когда ты говоришь так, словно все просто, ясно и легко… – Она провела ладонями по его рукам, наслаждаясь его близостью и почти захмелевшая при мысли о скорой свободе. – Во всем мире не найдется слов, чтобы выразить благодарность за то, что ты для меня сделал. Спасибо, дорогой. От всего сердца!
– Рад был услужить, мэм, – довольно протянул он. – Я счастлив, что княгиня наконец спасена, хотя… забыл прискакать на белом коне и надеть сверкающие доспехи.
– Стоит ли обращать внимание на такие пустяки, когда ты осуществил все мои мечты? – отмахнулась Кристина, обнимая его. – И теперь, когда мы знаем, что мечты сбываются… – она медленно обвела его верхнюю губу кончиком языка, – неплохо бы поинтересоваться, смог бы ты помочь осуществить еще одну…
– Кажется, я уже знаю какую, – усмехнулся он. Кристина, откинувшись назад, удивленно подняла брови:
– И в чем же проблема?
– О, какие тут проблемы, мадам, тем более что это мои грезы превратились в реальность и над Минстер-Хиллом навеки сияет синее небо, а в доме царит рай. Кстати, я не упоминал, что из этого ожерелья можно вынимать бусины?
– Разумеется, нет!
– А в некоторых даже есть колокольчики.
– Интересно, для чего? – промурлыкала Кристина.
– Позволь мне показать, – предложил он, потянувшись к ожерелью.
– Как тебе известно, я женщина свободная, – лукаво предупредила она, подставляя губы для поцелуя.
– Это я слышал.
Он легонько поцеловал ее в улыбающиеся губы. Кристина коснулась свисавшего с пальцев ожерелья.
– А это означает, что я могу делать все, все на свете!
– Интригующая мысль… – согласился Макс.
– И если бы только знала, зачем тут колокольчики и как их привести в действие, могла бы и сама ими наслаждаться.
– Мы оба можем ими наслаждаться.
– Еще лучше, – заверила она, прокладывая языком теплую тропинку по его подбородку.
– Хочешь, покажу?
– Если найдешь время, – игриво согласилась она.
– Даже не будь у меня ни единой свободной минуты, я выкроил бы пару, – заверил он, укладывая ее на подушки и снимая с нитки две самые большие бусины. Потом нажал крошечные выступы, которые немедленно ушли вглубь, и осторожно тряхнул фиолетовые шарики. Раздались тонкие серебристые переливы.
– Но раньше они не звенели! – удивилась Кристина.
– Я освободил скрытые пружинки. Теперь стоит тебе шевельнуться, и я услышу.
– А если я не шевельнусь?
– Вряд ли это тебе удастся, – категорично заметил Макс.
– Это они заставят меня двигаться?
– По крайней мере кончить.
– Ты так самоуверен, что мне следовало бы оскорбиться.
– Можешь, если не намереваешься кончить через пять секунд.
– Целых пять? Так долго? – поддразнила она. – К чему заставлять меня ждать?
– С твоими аппетитами и вечной потребностью опрокинуться на спину, – пробормотал он, гладя внутреннюю сторону ее бедра, – я предвижу жизнь, полную блаженного довольства.
– Я готова на все только для тебя. Для одного тебя. – Она опустила ресницы и замерла в предвкушении, когда его рука поползла выше.
– А я – для тебя, – выдохнул он, теребя набухшие складки ее лона. – Возможно, мне следует держать тебя в кровати, голую, теплую, всегда готовую принять меня.
– Как только мальчики вернутся в школу, – пообещала она зачарованно, – может, я тебе и позволю.
– А я заставлю тебя носить эти колокольчики…
Одна бусина скользнула в тугой грот ее лона.
– Чтобы всегда знать, где ты.
– Что скажут люди?
Жар, распространявшийся вверх от того места, где бусина терлась о плоть, разливался жидким золотом по ее жаждущему телу.
– Пусть попробуют!
Легким поворотом запястья он просунул бусину в пульсирующий узкий проход, а она стонала, извивалась и вращала бедрами. Потом, нажав ладонью на живот, приказал:
– Не двигайся.
Но это оказалось почти невозможно, потому что рука давила как раз на то место, где находилась нефритовая бусина, а тихий звон вторил ее затрудненному дыханию.
– Нам следует поупражняться… в самоконтроле. Я же сказал, не шевелись! – с легким упреком заметил он. – Это вопрос дисциплины.
Но она уже почти не слушала его. Каждый звук обострял и без того распаленные ощущения, и Кристина, почти теряя сознание, подняла бедра и выгнулась в поисках освобождения.
Зная, как быстро удается ей взлететь на самый пик, он вложил в ее лоно вторую бусину, усадил Кристину повыше и подложил ей под спину подушки. Наслаждение было таким неописуемо мучительным, что она охнула.
– Теперь можешь двигаться, – мягко предложил он, сведя ее бедра. Кристина застонала, когда безумная, дикая горячка охватила ее, поднимаясь спиралью все выше, атакуя агонизирующим удовольствием каждый вопящий нерв, что делало невозможным определить точное место, где сосредоточилось это удовольствие, ибо вся она пылала.
Ровно через пять секунд все было кончено.
После этого Макс вытянулся рядом, ожидая, пока к ней вернется сознание. Открыв глаза, она приветствовала его легкой улыбкой.
– Лучший свадебный подарок на свете.
– Мне почему-то так и показалось, – подмигнул Макс.
– Мысль о том, чтобы оставить эти…
– Бусины в тебе?
– Очень соблазнительна.
– Как только мальчики уедут, можешь побаловать себя. Зато, когда будешь входить в комнату, мне даже глаза поднимать не придется. Я сразу определю, кто это, – усмехнулся он. – Правда, придется научиться не кричать во время оргазма. Представляешь, что подумают твои друзья, когда ты пригласишь их к чаю?!
– Ох, Макс, до чего же скандальная идея!
– Пройдись для меня! – Он протянул руку, чтобы помочь ей слезть с кровати. – Посмотрим, понравится ли тебе.
Кристина покачала головой.
– Ну же, дорогая, – уговаривал он, взяв ее за руку и поднимая. – Если не придется по вкусу, остановишься.
Но даже это легкое движение давалось с большим трудом: приходилось бороться с трепетом возбуждения, охватившим ее тело.
– Тебе, похоже, хочется сделать пару шагов, – мягко напомнил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
– Только самых коротких, – выдавила она.
– Мы могли бы подойти к окну и полюбоваться луной.
Кристина послушно последовала за ним, но при каждом движении бусины скользили вверх-вниз, вдавливаясь в ее пульсирующую плоть. Кристина, тяжело дыша, замерла. Звон утих, но страсть ее все больше разгоралась.
– Еще шажок, дорогая, – уговаривал он, потянув ее за собой.
– Не могу, – всхлипнула она, стискивая его руку, но идти все же пришлось, потому что Макс не унимался. С каждым крошечным шажком она поднималась к вершинам наслаждения, и, едва они добрались до окна, он, зная ее способность к молниеносным оргазмам, грубо сунул руку между ее ног, накрыл ее губы своими и, нажав ладонью снизу вверх, вдохнул ее экстатические вопли.
Она испытывала оргазм за оргазмом: Макс так и не отнял ладони, продолжая вжимать ее в разгоряченную кожу ритмичным вращающим движением. Ее задыхающиеся крики таяли в его рту медовым сгустком. Но он знал, что есть пределы любому блаженству, и, когда она окончательно ослабела, поднял ее и отнес на постель. Кристина льнула к Максу, пока тот укладывал ее на смятое покрывало.
– Держи меня, – прошептала она, не желая ни на секунду отказаться от надежного тепла его тела, силы и мощи, ощущения приятной слабости и томной неги.
– Еще секунду, – прошептал он, ловко вынимая бусины, ухитрившись не вызвать при этом очередного оргазма: молниеносное легкое трение, нисколько не возбуждающее.
– Значит, тебе понравился мой подарок? – с улыбкой допытывался он, придавив ее к кровати и наклоняя голову, чтобы прижаться к ее губам.
– М-м… не уверена, – пробормотала она, прикусив его губу. – Может, стоит еще раз попробовать?
Он тихо засмеялся:
– А может, теперь моя очередь, мисс Жадина?!
– Это все ты виноват… подарил мне такое наслаждение… – Кристина подняла бедра, прижимаясь к его возбужденной плоти. – С другой стороны, – жизнерадостно объявила она, – бескорыстие – это добродетель.
– Да ну? – насмешливо осведомился он. – И в чем же заключается твое бескорыстие?
– Я только подумала, что теперь и в самом деле твоя очередь кончить.
Макс задорно прищурился:
– Не уточнишь ли, куда именно?
– Я опять вся мокрая и… то есть… готова для тебя… если ты, конечно, хочешь, – лукаво сказала она.
– А ты еще не поняла? – усмехнулся он, потираясь своей плотью о ее бедра.
– Поняла, поняла! Хочешь, да еще как! – выдохнула она, медленно, зазывно вращая бедрами. – Кстати, я упоминала, что отныне свободна?
– Вроде бы.
– Поэтому, как свободная женщина, приглашаю тебя и твое великолепное достоинство немного поиграть, – шутливо провозгласила она.
– Придется проверить мой распорядок дня, – парировал он.
– Если позволит твой распорядок, мы могли бы попробовать сделать ребеночка сегодня ночью, – мягко предложила она.
Макса словно в челюсть ударили. Потрясенный, шокированный, он не знал, что ответить. Потому что всю жизнь избегал самого упоминания о детях.
– Наверное, – пробормотал он, явно колеблясь. И Кристина поняла.
– Прости. Мне не стоило этого говорить.
– Нет, ты права, я просто об этом не думал.
Мысль об отцовстве неожиданно показалась самой привлекательной на свете. Макс улыбнулся:
– Главное – начать, а там посмотрим.
– Это означает, что тебе придется много потрудиться… днями и ночами, – промурлыкала она. – Если хочешь добиться результата, разумеется.
Он обжег ее пылающим взглядом:
– Думаю, это можно осуществить.
– Придется наполнять меня семенем каждый день.
– И ночь тоже… для пущей уверенности, – вкрадчиво добавил он.
– Для пущей уверенности, – отозвалась она, широко расставив ноги.
– Значит, ты готова?
– Еще как!
– Мне придется кончать в тебя…
– И часто, – добавила она, гладя тугую, налитую плоть. – Рано и часто, поздно и часто…
– Сейчас и часто, – пошептал он и, скользнув в нее, приподнял ее бедра. И держал неподвижно одно головокружительное мгновение, наслаждаясь утонченно-острыми ощущениями, отозвавшимися в ней столь же неукротимо нахлынувшим экстазом, глубоким, невыразимо великолепным. Каждый новый нюанс, не поддающийся определению, был по-своему свеж и необычен.
– Это любовь во всем блеске ее, – задыхаясь, шепнул он. – Во всех ее разнообразных оттенках.
И они оба поняли, что весь их мир преображен желанием и надеждой, ребяческими мечтами.
Он сделал легкий выпад. Они запрокинула голову и сладко вздохнула.
Он продолжал скользить туда и обратно без усилий и спешки, но она, как всегда нетерпеливая, жадная, возможно, чувствуя себя обделенной за годы равнодушия и жестокости, выгнула спину и подалась вперед.
– Опять все кончится в один миг? – поддразнил он, сжав ее бедра.
Кристина поерзала, пытаясь вырваться.
– Можешь не торопиться, – игриво разрешила она. – А я брошусь в самый омут.
– Значит, ты эгоистично меня используешь?
– Вернее, одну часть твоего тела.
– Боже всемогущий! – покачал головой Макс. – Ты превратилась в сварливую, склочную, злобную ведьмочку.
– И тебя это волнует?
– Наоборот. Я даже думаю, что эта сварливая, склочная, злобная ведьмочка, вернее, истинное наказание, специально создана для моего петушка.
Его улыбка была греховно порочна, невыразимо чувственна и восхитительно близка.
– А теперь держись, сердце мое, посмотрим, кто первый дойдет до финиша.
И он всадил в нее свое стальное копье с необузданным, исступленным, сладостным пылом.
Глава 27
На следующей неделе племянник Берта лично привез вырванные из церковной книги страницы и отдал Максу. Похоже, что священник, которому заплатил князь Цейс, все же ослушался приказа и не осмелился их уничтожить. Макс достойно вознаградил молодого человека и похвалил за то, что сумел добиться успеха там, где другие потерпели неудачу.
Кристина разразилась слезами при виде неоспоримого доказательства ее свободы, прижалась к будущему мужу и поблагодарила его способом, который тому больше всего нравился.
Теперь, когда день свадьбы был назначен, слуги Минстер-Хилла и большинство владельцев модных лондонских лавок погрузились в бесконечные хлопоты. Последним пришлось нанимать дополнительный персонал, чтобы вовремя подготовить свадьбу века.
Каждый день в Минстер-Хилл прибывали корзины с цветами, хотя на дворе стоял январь. В доме работало не менее дюжины портних, корпевших над подвенечным нарядом. Кроме них, в поместье временно поселились ювелиры, поставщики продуктов и тонких вин. Короче говоря, весь мир склонился перед желаниями Макса.
Родные Кристины – мать с отцом и сестра Шарлотта с двумя сыновьями – должны были прибыть за два дня до свадьбы. Муж Шарлотты уехал охотиться на львов в Африку, но, впрочем, о его отсутствии никто не жалел. Да и он не любил семейные сборища, предпочитая другие, более приятные занятия. Родные Макса, разумеется, просто не успели бы прибыть к сроку, но пообещали устроить в честь новобрачных роскошный прием, когда те приедут в Нью-Йорк.
– Приглашай кого хочешь, дорогая, – разрешил Макс, хотя сам предпочел бы более скромную церемонию. – Пусть общество на тебя полюбуется.
– Знаешь, по-моему, у нас очень мало истинных друзей, – возразила она, – учитывая все обстоятельства. И мальчиков.
Макс согласился, так что список гостей был крайне невелик.
Но в день приезда родителей Кристины Макс впервые за последние дни увидел свою невесту в слезах. Дождавшись, пока останется с ней наедине, он посоветовал:
– Не беспокойся о том, что они могут подумать. У тебя своя жизнь.
– Ты же видел, какова мать. Во все вмешивается, допрашивает, допытывается. Боится, что я сделала ужасную ошибку.
– Она не понимает, что собой представляет Ганс.
– И не желает понимать. А отец все время твердит, что я зря оставила замок Цейс, словно он когда-нибудь принадлежал мне!
– Может, им требуется время, чтобы привыкнуть. Признайся, дорогая, мы чересчур резко изменили свою жизнь.
Он всеми силами пытался успокоить невесту, хотя сам с первого взгляда невзлюбил родителей Кристины. Но, зная, что скоро они поженятся и покинут Англию, не хотел затевать ссор.
– К следующему лету, когда мы вернемся из Америки, они смирятся и привыкнут к новому зятю.
Кристина смешно наморщила нас.
– Ты слишком оптимистичен.
– Просто все это не имеет значения.
– Тебе легко говорить. Твоя семья всегда тебя поддержит.
– Нам всего лишь следует улыбаться и поддакивать еще два дня. Ну же, солнце мое, ты выдержишь.
– Попытаюсь, – вздохнула она.
Однако полковник и леди Джорджина Грей, похоже, сговорились вывести из себя дочь и будущего зятя и совали нос во все дела, которые их не касались: то осуждали прическу наставника мальчиков, то выражали досаду по поводу того, что обрученные пригласили графа и графиню Баксли, хотя всем было известно, что графиня в девичестве была всего лишь гувернанткой. И постоянно ныли и жаловались на непонятную поспешность дочери и будущего зятя.
Правда, новости о разводе Кристины и в самом деле их огорчили, да и причины оставались неясными, а уж ее решение вступить в новый брак – совершенно непонятным.
Хотя за чаем с птифурами и огуречными сандвичами они злобно поглядывали на Макса, тот был неизменно вежлив… ради Кристины. Так продолжалось до ужина, когда мать Кристины снова стала сетовать на несвоевременность свадьбы.
– Не пойму, почему вы не можете выждать диктуемый приличиями срок? – фыркнула она. – Развод и без того считается величайшим позором, а такая торопливость – вообще дурной вкус. Мои приятельницы будут возмущены.
– К тому времени, когда мы вернемся из свадебного путешествия, мама, твои приятельницы найдут другую пищу для сплетен.
– Боюсь, тут во многом моя вина, – вмешался Макс, стараясь выручить Кристину. – Дело в том, что дела в Америке требуют моего присутствия, и Кристина была так добра, что согласилась ускорить свадьбу.
– Ваш отец всегда считал, что джентльмену не к лицу заниматься бизнесом, – резко бросил полковник. Его короткие усики раздраженно подергивались.
– Мой отец считал, что джентльмену к лицу пить и охотиться. К счастью, мать дала ему достаточно денег, чтобы поместье процветало, иначе с падением цен на землю ему пришлось бы все распродать.
– Цены на землю, может, и поднялись бы, но эти никому не нужные социальные реформы съедают весь бюджет, – брюзгливо заметил полковник. – Рабочий класс гнушается тяжелым трудом! Куда идет эта страна?!
– Да, в последнее время почти невозможно найти хороших слуг: вся молодежь устремилась в города! Можно подумать, здесь медом намазано, – вторила леди Джорджина. – А какое жалованье запрашивают! Просто безумие!
Макс, отчетливо сознавая, что нет никакого смысла обсуждать с родителями Кристины права простого народа или социальные перемены, спросил:
– Скажите, полковник, как вы находите кларет с виноградников моего друга?
Полковник, уже успевший осушить с полдюжины бокалов, раскраснелся и тяжело отдувался, но даже это не вернуло ему хорошего настроения.
– Неплох, полагаю, – буркнул он. – Хотя даже сравнить нельзя с тем, что подавали у князя.
– Отец, ради Бога! – взорвалась Кристина.
До Макса даже не сразу дошла столь откровенная грубость, однако он по-прежнему старался не терять самообладания.
– Возможно, мы сумеем найти вино, которое придется вам больше по вкусу, полковник.
– Мама, я думаю, что отец слишком много выпил! – гневно воскликнула Кристина. – Макс, тебе нет нужды беспокоиться. Кларет превосходен.
К счастью, в этот момент объявили о приезде Шарлотты, и ссора угасла сама собой.
В столовую влетела Шарлотта в дорожном костюме и принялась извиняться за свой вид, за опоздание и за ошибку управляющего, из-за которой она прибыла едва ли не на день позже назначенного срока. Поцеловав родителей, она подошла к сестре с широкой улыбкой и распростертыми объятиями:
– Поздравляю, дорогая. Или лучше сказать, – желаю счастья? По-моему, это вас нужно поздравить, маркиз.
– Нас обоих, Чарли, – засмеялась Кристина, обнимая сестру.
– Мне повезло больше, – вставил Макс, поднимаясь, чтобы поздороваться с будущей свояченицей.
– А вот все те дамы, которых вы жестоко покинули, так не считают, – шепнула ему Шарлотта.
– Позвольте с вами не согласиться, – возразил он. – Кстати, вы взяли с собой сыновей?
– Еще бы! Разве они упустят возможность повидаться с кузенами? Они уже побежали наверх и сейчас спорят, чья школа хуже.
– Садитесь рядом с Кристиной, – учтиво предложил Макс, делая знак лакею подвинуть стул. – Не желаете ли шампанского?
– С удовольствием! У меня праздничное настроение. Чудесные новости, дорогая! Я так обрадовалась, когда услышала о ваших планах.
Шарлотта взяла Кристину за руку и, подмигнув, тихо добавила:
– Всего тебе самого лучшего. Ах, если бы только и мне так повезло!
– Шарлотта, пожалуйста, объясни сестре всю непристойность и неестественность этой странной свадьбы, – вмешалась леди Джорджина. Тон ее был ледяным. – Люди наверняка осудят подобную порочность. Твоему отцу придется не показываться в клубах, пока не улягутся сплетни. Что же касается общества…
– Мама, в нынешнем обществе разводы не такая уж редкость, – перебила Шарлотта. – И никто не осудит Кристину за уход от негодяя мужа. Что же касается маркиза… – она лукаво улыбнулась Максу, – каждая светская львица готова на все, лишь бы залучить его на свой прием. Так что… а, вот и мое шампанское! Можете оставить бутылку. – Она повелительно постучала по столу и объяснила: – Поездка была ужасно, ужасно долгой.
Весь остаток вечера она умудрялась парировать все наиболее невежливые замечания родителей и одновременно делиться последними столичными сплетнями, словом, служила не только буфером, но и поддержкой влюбленной парочке, хотя даже при всех ее усилиях беседа была натянутой. Когда подали последнее блюдо, Макс объявил, что не останется пить портвейн с будущим тестем. Говоря по правде, он просто боялся, что не выдержит и придушит полковника, не дожидаясь свадьбы. Поэтому пригласил всех в гостиную, куда велел подать чай и шерри.
– Не пью этой гадости, – презрительно объявил полковник. – Коньяк – вот настоящий мужской напиток.
К этому времени он уже основательно набрался, и Макс жестом велел лакею проводить его в гостиную. К счастью, компания быстро распалась, поскольку леди Джорджина поспешила увести мужа в спальню, прежде чем тот рухнет на ковер.
– Слава Богу, – облегченно вздохнула Шарлотта, когда Макс, как полагается хозяину, пошел с ними. – Они в своем Уэльсе все еще живут в прошлом веке.
Кристина бессильно кивнула.
– Всего один день…
– И они уедут, а дорогой Макс будет только твоим. О, как же я тебе завидую! Подумать только, найти любовь… какое чудо!
– Я каждый день благодарю судьбу, – призналась Кристина, знавшая, как несчастна сестра в браке. – А мне и в голову не приходило, чего я была лишена.
– А мне до сих пор это неведомо.
Кристина нежно погладила руку сестры:
– Уж мне известно, каким может быть герцог… мне так жаль.
Но Шарлотта пожала плечами, словно отгоняя гнетущую тоску.
– Хорошо, что Перси в Африке. Если очень повезет, его съест лев, – без тени шутливости заметила она.
– Как я тебя понимаю! В толк не возьму, отчего так долго терпела тиранию Ганса. Мать с отцом сослужили нам плохую службу, устроив эти браки. Да еще как хлопотали, чтобы выдать нас замуж повыгоднее!
– Словно титулы что-то значат.
– Да и что мы знали о жизни в семнадцать лет!
Кристина поморщилась: несправедливость все еще жгла сердце.
– Не говоря уже о том, что матушка страшно боялась скандала!
– И сейчас боится, – поправила Кристина. – Кстати, я так рада, что ты явилась именно в эту минуту, иначе родители бы нас окончательно извели.
– Я бы не пропустила твоей свадьбы за все сокровища мира, – улыбнулась Шарлотта. – Твоя удача дает надежду и мне.
– Приезжай к нам в Америку, – пригласила Кристина. – И мальчиков привози.
– Оставайтесь сколько захотите, – добавил вернувшийся Макс.
– Берегитесь, вы можете получить постоянную жилицу, – игриво заметила Шарлотта.
– И будем очень рады, верно, дорогая? – спросил Макс, садясь рядом с Кристиной.
– Еще бы, Чарли!
Герцогиня почувствовала внезапную острую зависть, заметив нежные взгляды, которыми обменивались жених с невестой. Но она давно привыкла делать хорошую мину при плохой игре, поэтому, подняв бокал, улыбнулась:
– За мою дорогую сестру и человека, подарившего ей любовь и счастье.
– Самого удачливого человека в мире, – прошептал Макс Кристине.
Та покраснела.
– За любовь и счастье, – тихо повторила она.
Наутро Макс спустился вниз первым, на случай если супруги Грей окажутся ранними пташками. Кристина пока спала, мальчики завтракали с кузенами, а Шарлотта еще вчера объявила, что поднимется не раньше полудня. Так что именно ему предстояло разыгрывать хозяина перед родителями Кристины, и оставалось надеяться, что несколько чашек крепкого кофе приведут его в соответствующее благодушное настроение и позволят выдержать новую осаду.
В столовую вплыла леди Грей, но при виде будущего зятя замерла на пороге.
– Это вы, – недовольно заметила она.
Кого еще она ожидала увидеть?
Макс все же с улыбкой поднялся и завел было подобающий случаю разговор о погоде, но леди перебила его весьма откровенным заявлением.
– Моя дочь потеряла голову, и это целиком ваша вина! – резко бросила она.
– Мне очень жаль, – ответил Макс, стараясь говорить мягко и взмахом руки велев слугам удалиться. – Но когда-нибудь вы поймете, какое огромное счастье мы обрели, и, может, это вас утешит.
– Никогда! – драматически воскликнула она.
– Тем не менее мне жаль. Значит, положение безвыходное.
– Вы разрушили жизнь моей дочери! – продолжала она, тыча в него пальцем.
– Чертовски верно, именно разрушил! – прорычал полковник, входя в комнату. Судя по багровому лицу, его мучило похмелье.
– Наверное, это самый подходящий случай обсудить наши разногласия, – дипломатично заметил Макс, намереваясь ради Кристины поддерживать мир в доме. – Мы одни, и можем говорить свободно. Садитесь, пожалуйста.
– Тут нечего обсуждать! Оставьте в покое нашу дочь! – приказал полковник, протискиваясь к буфету. – Да где же этот чертов кофе?
– Со временем Кристина вас забудет, и я уверена, что князь примет ее, – вторила леди Джорджина, словно дочь оставила мужа из чистого каприза. – Где уж вам, американцам, понять наш мир, где уважают обычаи и традиции, где считаются с правилами и соблюдают этикет! До встречи с вами у Кристины и Ганса была прекрасная семья!
Макс сдерживался изо всех сил, но замечание леди Джорджины, понятия не имевшей о том, сколько бед пришлось вынести Кристине, оказалось последней каплей.
– Ганс пытался убить ее, – объяснил он таким звенящим голосом, что даже полковник поднял глаза от своего кофе. – К вашему сведению, Кристина едва выжила. Поэтому она не вернется к Гансу и к своей прекрасной семье. Ни сейчас, ни когда-либо, как бы вам этого ни хотелось. Даже если сам Господь прикажет ей, она откажется.
– Я вам не верю, – отмахнулась леди Джорджина. – Сочиняете возмутительные сказки, чтобы добиться своей цели. Князь – идеальный муж и отец.
– Убить ее? Что за вздор! – вскинулся полковник. – Князь Цейс не может быть убийцей!
– Он пытался отравить ее, – раздельно повторил Макс. – Доктор боялся, что она умрет.
