Текст книги "Звезды Сан-Сесильо"
Автор книги: Сьюзен Барри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Лайза начала быстро сопоставлять факты. Ее, конечно, совершенно не касались их отношения, но все равно ей было интересно выяснить, что же происходит в действительности.
Странная отчужденность, а иногда почти монашеская отдаленность доктора, как будто женщины для него по-настоящему и не существуют, – что это? Похоже, что красавец Хулио Фернандес не испытывал необходимости в женщинах или за этим что-то скрывалось? А может быть, ему и нечего скрывать.
ГЛАВА 7
На следующее утро доктор с доньей Беатрис уехали на его большой белой машине и не возвращались до ланча. Жиа, как он и предсказывал, вполне пришла в себя, но Лайза решила не рисковать, и они провели утро спокойно и уединенно в тени заросшего сада, вблизи от моря.
Как раз перед ланчем появился Питер Гамильтон-Трейси, что совершенно не обрадовало Лайзу. Он объяснил, что хотел удостовериться, не расстреляли ли ее за вчерашнее происшествие, и выразил мнение, что было поднято много шума из ничего.
– Если вам почему-либо потребуется моя поддержка, обращайтесь ко мне в любое время, – предложил он, глядя на нее так, словно находил это самым приятным занятием. – Лично я считаю, присматривать за чужими детьми – самая неблагодарная работа. Это относится и к отпрыскам моего брата. Я думаю, работа у них для вас была ужасной, тем более что и моя невестка – не самый легкий человек.
– Ваш брат всегда был очень добрым, – ответила Лайза, понимая задним числом, что иногда он бывал в высшей степени любезным. – Я никогда не испытывала с ним никаких сложностей!
Питер улыбнулся.
– По-моему, немногие мужчины могли бы обходиться с вами иначе. – Ив голове у него мелькнуло, что она напоминает тоненького эльфа в своем пастельно-солнечном пляжном костюмчике – самом скромном, который он когда-либо видел на молодой женщине, – с бледно-золотистыми волосами цвета обручального кольца и большими, ясными, слегка задумчивыми глазами. Глядя в них, он решил, что они напоминают сумрачный цвет осенних садов Англии, а губы определенно сравнимы с лепестками цветка.
Его удивляло, почему Лайза раньше не произвела на него такого сильного впечатления, и пришел к выводу, что девушка просто очень искусно избегала его. Она не из тех, кто каждому бросается в глаза.
– Даже этот щеголь доктор, на которого вы сейчас работаете, почти не был раздражен, когда его великолепная подружка – а она, клянусь Юпитером, великолепна, не правда ли? – набрасывалась на вас за невнимание к вашей воспитаннице. А вы ведь ни в чем не виноваты!
Он повторил это, когда подъехали доктор с доньей Беатрис и та одарила Питера игривым взглядом.
– Я пришел справиться, как чувствует себя Жиа, – объяснил он, заметив подозрительный взгляд доктора. – Как я понимаю, она поправилась!
В это время до всех донесся смех Жиа со стороны внутреннего дворика, где она «помогала» пожилому мужу сеньоры Кортины убирать мусор, поэтому никто не смог отрицать, что Жиа здорова.
– Дети быстро оправляются от расстройств, – заметил доктор.
– От расстройства желудка – да, – согласился Питер, – но не от страха, когда они теряют почву под ногами или что-нибудь с этом роде, – добавил он, глядя прямо в глаза Фернандесу. Этим он давал понять, что не забыл вчерашнего унижения Лайзы, так как Жиа не может проплыть и фута без посторонней помощи, не может быть и речи, что она захлебнулась, а Лайза проявила к ней невнимание.
– Мы узнали, что Жиа просто объелась превосходным шоколадом, – довольно сдержанно заметила донья Беатрис.
Питеру это явно принесло облегчение.
– Ну вот, Лайза, это снимает с вас всякую вину! – воскликнул он. – И между прочим, с меня тоже! Я не люблю, когда меня напрасно обвиняют, а особенно если речь идет о ребенке, которому грозила опасность якобы из-за меня, – довольно агрессивно закончил он.
На этот раз донья Беатрис успокаивающе улыбнулась ему.
– В запальчивости, вероятно, часто бываешь несправедливым, – призналась она, – а доктора Фернандеса, разумеется, глубоко волнует все, что касается его единственной дочери. Это не так уж сложно понять!
Однако на Питера эти слова не произвели большого впечатления.
– Я просто посочувствовал Лайзе, что ей постоянно приходится возиться с чужими детьми, в том числе и с ребятами моего брата! Иногда это довольно неблагодарное занятие!
– Несомненно, – согласилась донья Беатрис. – Но в таком случае, может быть, мисс Уоринг следует выйти замуж и завести своих собственных детей?
От ее лукавого тона щеки Лайзы воспламенились, а изумлению Питера не было предела.
– Если вы друг мисс Уоринг, мистер Гамильтон-Трейси, почему бы вам иногда не приходить пообедать вместе с нами? Или вас больше привлекает одиночество? Разве ты не согласен со мной, Хулио? Если мисс Уоринг и мистера Гамильтона-Трейси связывает старая дружба, они должны видеться не только на пляже?
Доктор официально-холодным тоном ответствовал, что, насколько он мог понять, мисс Уоринг с мистером Гамильтоном-Трейси едва знакомы, но, несомненно, когда два соотечественника встречаются за границей, у них возникает желание продолжить знакомство. Это совершенно естественно. Потом еще более официальным тоном заметил, что у него нет никаких возражений против того, чтобы мистер Гамильтон-Трейси завтракал или обедал в их доме, когда он того пожелает.
Донья Беатрис тотчас же ухватилась за это разрешение и пригласила Питера на ланч сегодня же.
Возможно, Питер почувствовал прохладное отношение доктора и отказался. Однако с учтивостью и благодарностью улыбнулся донье Беатрис, пригласившей его в таком случае просто прийти к ним пообедать в один из вечеров.
Донья Беатрис удалилась в дом, чтобы переодеться к ланчу, и доктор последовал за ней. Лайза умоляющим взглядом дала понять Питеру, чтобы тот тоже исчез, и как можно быстрее. Он улыбнулся ей теплой и понимающей улыбкой, помахал рукой и повернулся на каблуках.
– Но мы еще увидимся! – пообещал он. – В конце концов, мы оба англичане, оказавшиеся за границей, и лично я определенно хочу продолжить наше знакомство!
С проказливой улыбкой он сел в потрепанную спортивную машину, оставленную им за воротами, и с ревом отъехал.
Следующим утром доктор Фернандес отвез донью Беатрис, Жиа и Лайзу в Сан-Сесильо. Донья Беатрис грациозно проскользнула на переднее сиденье, принадлежащее ей по праву, а Жиа была отослана назад. Причиной поездки в Сан-Сесильо была покупка для Жиа новых пляжных сандалий. Донья Беатрис сама возложила на себя заботу о гардеробе девочки и постоянном его пополнении. Вот почему, подумала Лайза, у некрасивой маленькой дочери доктора столько великолепных, чересчур нарядных вещей.
У нее же и в мыслях не было сопровождать их. В нескольких ярдах от виллы останавливался автобус на Сан-Сесильо, и Лайза встала на обочине пыльной белой дороги. Большая белая машина резко затормозила у края дороги, и Хулио Фернандес хмуро выглянул из окна.
– Почему вы здесь, мисс Уоринг? – поинтересовался он.
– Я жду автобус, – объяснила Лайза. – Мне нужно кое-что купить для сеньоры Кортины. Неожиданно выяснилось, что вскоре понадобятся кое-какие вещи, и я вызвалась съездить за ними.
Он протянул руку назад и открыл заднюю дверь.
– Садитесь, – коротко приказал он.
Она заколебалась, заметив, как донья Беатрис нервно покусывает алую губку, словно остановка или, вернее, ее причина доставляет ей беспокойство.
– Благодарю вас, – произнесла Лайза застенчиво, – автобус будет через минуту и…
– Садитесь, – нетерпеливо повторил доктор.
Лайза забралась внутрь с помощью нетерпеливых рук Жиа, и своим звонким голосом девочка восхищенно заявила:
– Мы будем есть мороженое в «Гостиной Антонио»! Я так огорчилась, что вас нет с нами, но теперь все будет чудесно!
Доктор Фернандес спросил через плечо:
– Так это вы обычно покупаете все для сеньоры Кортины, мисс Уоринг?
– О нет! – тотчас же ответила она. – Только иногда, если в этом бывает острая необходимость. Обычно же все доставляется вовремя.
– Понятно. – Но ей показалось, что это «понятно» звучит несколько скептически, как будто он сомневается, что в его отсутствие домашняя работа идет гладко, и подозревает, что много времени тратится впустую или, еще хуже, имеет место недобросовестное отношение к своим обязанностям и сеньора Кортина использует его высокооплачиваемую гувернантку, чтобы та делала за нее покупки, а высокооплачиваемая гувернантка смотрит на посещение маленького близлежащего городка как на отдых от своей работы с ребенком.
Лайза чувствовала себя виноватой, что невольно подставила сеньору Кортину, – неважно, что она сама оказалась под подозрением!
Как только они оказались в городе, Лайза постаралась поскорее убежать, но Жиа и даже донья Беатрис стали уговаривать ее прежде пойти в «Гостиную Антонио».
– Нет, дорогая, тебе купят новые туфельки, донья Беатрис ждет, чтобы пойти с тобой в обувной магазин, – возразила Лайза. – У нас еще будет масса времени, чтобы поесть мороженого вместе в «Гостиной Антонио».
– Если ты хочешь мороженого, мы отведаем его в отеле, – донья Беатрис твердо взяла Жиа за руку и повела ее в магазин.
Лайза же, вспомнив о своей корзине для покупок, поспешила забрать ее с заднего сиденья под насмешливым взором доктора Фернандеса.
– А теперь скажите прямо, куда вам нужно? – спросил он.
Она перечислила все, что требовалось купить. Он положил в карман ключи от машины и пошел с ней.
– Я пойду с вами. Вы можете заблудиться. Вам не следует появляться одной на некоторых из этих узеньких улочек, а детские туфельки меня нисколько не интересуют!
Он с легкой грацией шел рядом с ней, именно так, как в тот первый и единственный вечер, когда они были наедине, и это было так приятно и волнующе!
Она подумала о донье Беатрис, о том, какую досаду доставляет она этой женщине, и о том, что она, вероятно, воспользуется любыми возможностями, чтобы поставить Лайзу на место.
Но ей было неловко; хотя доктора и в самом деле не интересуют детские туфельки, он наверняка мог бы найти более приятное занятие, нежели следить за тем, чтобы она не заблудилась.
Это заставляло ее тревожно хмуриться, когда они шли к магазину, и хотя доктор вел себя весьма непринужденно, Лайза отвечала ему рассеянно и, дойдя до магазина, буквально ворвалась туда. На ее счастье, немедленно нашелся продавец, занявшийся ею, – случай из ряда вон выходящий в стране, где все считают, что никогда не следует никуда торопиться. Сделав покупки, Лайза вышла на улицу все ещё с тревогой на лице и словами извинения на губах.
– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать!.. Хотя не было никакой необходимости сопровождать меня…
Доктор улыбнулся, глядя своими бархатными глазами на ее запрокинутое лицо.
– Похоже, вам очень хочется избавиться от меня! – Вдруг его осенило: – У вас назначена встреча с кем-нибудь?
Оба понимали, что речь идет о Питере Гамильтоне-Трейси, но этот вопрос вызвал искреннее удивление Лайзы. – Разумеется нет, – с негодованием ответила она. – Я не назначаю свиданий в рабочее время, доктор!
– Правда? – Похоже, его заинтриговали и краска, выступившая на ее лице, и искреннее негодование в глазах. Он продолжал разглядывать ее, в то время как они стояли на мостовой на расстоянии фута друг от друга. – Тогда почему вы не хотели, чтобы я сопровождал вас? Почему вы были так молчаливы и хмуры, словно придумывали какой-нибудь предлог, чтобы отвязаться от меня?
Она помолчала мгновение и ответила со всей откровенностью:
– Я думала о донье Беатрис, о том, что она, несомненно, предпочла бы, чтобы вы сопровождали ее, а не меня! И еще я подумала, что, должно быть, надоела вам, и пожалела о том, что вы увидели меня на остановке!
Он взял ее за руку и повел назад по улице.
– Вы мне нисколько не надоели, – спокойно сказал он, – и всякий раз, когда я смогу, я буду избавлять вас от автобуса и буду делать это очень охотно! Что же касается доньи Беатрис, – он сделал паузу, – это была ее затея с туфельками для Жиа, и она прекрасно знает, как я не люблю ходить по магазинам.
– По-видимому, посещение бакалейной лавочки на окраине городка не входило в число нелюбимых занятий доктора!
– Вероятно, ей доставляет какое-то наслаждение пополнять гардероб Жиа всевозможными ненужными вещами! – неожиданно улыбнулся он Лайзе, и сердце ее учащенно забилось.
Он продолжал держать ее за руку и даже настоял на том, чтобы нести корзину с покупками, что кроме облегчения доставило ей удовольствие, смешанное с неловкостью.
– Остановимся здесь, ладно? – предложил он, подойдя к открытому кафе. – Это не «Гостиная Антонио», в которую моя дочь стремится, как мусульманин в Мекку, когда бывает в Сан-Сесильо. Мы могли бы выпить кофе, если вы, конечно, не предпочитаете мороженое. Может быть, вы, как и Жиа, ненасытная сладкоежка?
Она неуверенно рассмеялась:
– Разумеется, нет! Хотя признаюсь, когда мы приезжаем в Сан-Сесильо, то всегда идем к Антонио, вероятно потому, что там действительно превосходное мороженое.
– А вы ненамного старше Жиа, хотя бы по уму, – заметил он довольно мрачно и придвинул ей весело раскрашенный стул у столика, покрытого клетчатой скатертью.
Кофе был превосходным и доставил Лайзе наслаждение. Она сидела у открытого окна и любовалась видом зеленых деревьев контрастировавших с белыми стенами домов. В узкой щели между домами виднелся ослепительный кусок голубого моря с белым парусом яхты.
Стены домов были увиты потоками пламенеющих растений, а украшенные фресками галереи наводили на мысли о том что за ними скрываются волнующие интерьеры очень старых жилищ.
Окна домов окружали неизбежные витые чугунные решетки балконов, а маленькие решеточки, кое-где вкрапленные в кирпичную кладку, производили впечатление подглядывающих глаз.
Центр площади, в золотых лучах солнца, имел совершенно безмятежный вид. Кое-где по скверу прогуливались люди в обессиливающей жаре. Днем жара станет еще нестерпимей, и в сквере никого не останется, кроме мошкары да двух-трех невостребованных такси. Зато вечером здесь будут тень и прохлада, а поздно ночью лунный свет преобразит площадь, и она наполнится волшебными звуками гитар, разносящимися в ласковом ночном воздухе серенадами, шепотом моря, заглушающим звуки шагов, и дразнящим женским смехом.
Испания!.. Сегодня утром Лайза почувствовала, что эта страна заключает колорит и романтику многих веков, постепенно проникающих в ее кровь. Мысль о том, что скоро – слишком скоро – ей придется распрощаться со всем этим, подавляла ее.
Наблюдавший за ней доктор, казалось, был заинтригован тем, что скрывается за выражением откровенной грусти на лице Лайзы, которую она пыталась скрыть.
– На днях вы сказали, что любите Сан-Сесильо. Это одна из причин, почему вы с такой охотой выполняете просьбы сеньоры Кортины по закупке продовольствия?
Лайза улыбнулась:
– Сеньора Кортина на самом деле очень обязательный человек! К тому же она самая замечательная кулинарка, которую я когда-либо знала. Теперь, когда я уже привыкла к испанской кухне, я с каждым днем все больше убеждаюсь в этом.
– А Испания и испанский образ жизни – что вы думаете о них, привыкая к ним понемногу?
– Я… – она какое-то мгновение смотрела на него, затем отвела взгляд. Она может выдать себя, если допустит неосторожность. – По-моему, это очень колоритный и спокойный образ жизни. Никто никогда не торопится, все считают, что никакое, даже самое важное дело не стоит того, чтобы ради него бросать свои занятия, и тем не менее все идет своим чередом. По-моему, для вас, испанцев, самое главное – это жизнь как таковая!
– И жизнь, и Любовь, и смерть! – перебил он, пристально глядя на нее с улыбкой в темных глазах. – Рождение, любовь и смерть – вот основа жизни. Но так ведь у всех людей на свете. Только мы, испанцы, придаем им особое значение. Рождение естественно, но это тоже волнующий процесс. Любовь – к ней стремится каждая женщина, а испанка по-настоящему может любить только один раз. Это результат воспитания, подготовки к семейной жизни, к браку.
– Но брак не обязательно подразумевает любовь, – заметила Лайза.
– Правда? – он поднял брови. – Откуда вам это известно?
– Мне, разумеется, не известно, но… вы в Испании заключаете браки по расчету, а ведь любить по приказу нельзя!
– В самом деле? – На этот раз он смотрел на нее дерзко, забавляясь ее смущением. – И все же такое количество подобных браков оказывается удачным, что можно подумать, будто выгоднее выращивать растение специально, чем предоставить ему расти на воле. Дикие цветы быстро погибают, тогда как растение в оранжерее может жить много лет.
Ее заворожил его спокойный, размеренный тон, и она, не отрываясь, смотрела ему прямо в глаза.
– Вы согласны со мной?
– Нет, – она сильно тряхнула головой. – Я, как вы только что отметили, ничего не понимаю в любви, но я бы предпочла охапку диких цветов искусственно выращенным растениям! Конечно, дикие цветы поражают своим совершенством, даже самые простые из них. А ведь никто не знает, как будет выглядеть растение или каковы будут его цветы, если выращивать его специально, – а впрочем, я не садовник! – заключила она так решительно и твердо, что он рассмеялся.
– Тогда вам мы порекомендуем собирать дикие цветы, и вероятнее всего, вам удастся сорвать одну совершенную розу в саду! Если вам, конечно, повезет и вы найдете сад, где можно найти такую розу! – Он серьезно наблюдал за ее реакцией. – Это вам подошло бы?
Она поспешно посмотрела в свою пустую чашку, и доктор тотчас же заказал официанту вторую.
– Нет, нет! – возразила она. – Разве остальные вас не хватятся? Я не должна вас задерживать.
– Бог с ними, с остальными, на всю оставшуюся жизнь! – ответил он. Вид его выражал нетерпение. – Я задал вам вопрос. Это вам подошло бы?
– Одна роза?.. – Подняв на него глаза, Лайза почувствовала, что краснеет. – Да, естественно!
– И вам даже не захотелось бы выбросить ее?
– Нет, если бы я ее нашла! – ответила она серьезно, преодолев робость.
Доктор посмотрел в свою пустую чашку.
– К сожалению, в этой жизни мы редко находим то, к чему стремимся, – заметил он.
Лайза любовалась его черными как ночь волосами, поднимавшимися легкой волной, как у Марии Стюарт, над прекрасной линией лба. Не в первый раз удивлялась она его длинным густым ресницам, и сердце ее билось, когда она смотрела на его сильные красивые губы. Они выражали спокойствие и сдержанность.
Прежде чем до нее дошло, что она говорит, у нее вырвалось:
– Вы сказали, что каждая женщина надеется найти любовь, каждая испанская женщина, скажем так! А как насчет испанских мужчин? Они тоже надеются на это?
Он зажег сигарету и смотрел на Лайзу сквозь слабую синюю дымку.
– Мужчины – мужчины любой национальности – отличаются от женщин. Их задача состоит в том, чтобы заявить о себе в этом мире, добыть средства к существованию, чтобы обеспечить женщину, которую они себе выбирают. Эта идея стара, как мир. А в Испании и сегодня именно так и принято. Наши женщины редко сами обеспечивают себя и добровольно не берутся за иную работу, кроме домашней. У вас все обстоит, разумеется, иначе.
– Но любовь? – не совсем понимая зачем настойчиво задавала она этот вопрос, удивляясь, как у нее хватает на это смелости. Ведь доктор был ее хозяином, и их разделяла значительная дистанция, которую он сейчас нарушил, снизойдя до нее.
Он откинул голову и проследил взглядом за спиралями дыма, поднимающимися с солнечным воздухом к ветвям деревьев, нависающих над ними.
– Испанских мужчин занимает любовь как таковая, – ответил он, и ее тонкие брови нахмурились. – Они любят жизнь и хотят прожить ее с интересом! Вот почему они презирают смерть и бросают ей вызов на корридах! Вот почему наши корриды так же популярны, как ваши футбольные матчи! Здесь больше опасности!
– А испанцы любят опасность?
– Они любят элемент риска, игру со смертью. Кроме того, чем больше они рискуют жизнью, тем ярче горят глаза у тех, кто смотрит на них!
– Мы опять возвращаемся к любви!
– Вы опять возвращаетесь к любви, – мягко поправил он. – Но вы молоды, и вас занимает сама мысль о ней. Что же касается меня, я слишком занят, чтобы много рассуждать о ней… Я намного старше вас, мои опыты в прошлом, там они и останутся!
У нее возникло чувство, будто она получила умышленный отпор. Горячий воздух стал менее горячим, и площадь вдруг утратила свое очарование.
– Мне кажется, вам и в самом деле следовало бы присоединиться к донье Беатрис, – сказала она, поднимаясь и беря в руки сумочку и корзину с покупками.
– Почему? – он протянул руку, чтобы взять у нее корзину. – Я что, не могу посидеть здесь на солнышке, если мне этого хочется? – насмешливо спросил он, наблюдая за ее суетливыми движениями.
– Вы забываете, – напомнила она, глядя на часы в окошке аптеки напротив кафе, – что приближается час ланча, а донья Беатрис что-то упоминала о ланче в отеле. Она будет ждать вас. А мне, – твердо продолжила она, – придется подождать автобус!
– Если намечено позавтракать в отеле, то вы будете с нами!
В ее ясном английском языке прозвучали язвительные нотки:
– Нет! Сеньора Кортина ждет меня с покупками, а я не могу позволить, чтобы меня отвлекали на ланч в рабочее время, да еще мой хозяин! Но если вы хотите, чтобы я забрала Жиа с собой, я готова!
– Если вы с Жиа поедете домой, то поедем и мы, – резко произнес он вставая. Бросив на нее жесткий взгляд, он резко спросил: – Вы бы пообедали в рабочее время с разрешения хозяина с кем-нибудь другим, если бы вас попросили?
Она удивленно воззрилась на него:
– Но меня никто не просил!
– Сегодня утром – не просили! Но может быть, в какое-нибудь другое утро? Например, мистер Питер Гамильтон-Трейси, ваш близкий друг, как считает донья Беатрис, может пригласить вас, и вы тогда обратитесь ко мне, чтобы попросить разрешения?
Она покраснела от ярости:
– Донья Беатрис не имеет никаких оснований считать, что мистер Гамильтон-Трейси мой близкий друг, тем более что это неправда!
– Но тем не менее он может когда-нибудь попросить вас позавтракать с ним. И что же тогда? – допытывался он.
Она раздраженно отвернулась, он же с корзиной в руке шел рядом с ней. Ходить с корзиной в руках было, конечно, ниже его достоинства, но будь корзина у нее, она могла бы попросту убежать от него.
– Подождем, пока я получу подобное приглашение, а уж тогда я дам вам знать об этом, – произнесла она с лукавой застенчивостью, а он с любопытством скользнул взглядом по ее лицу.
Неожиданно они прямо-таки налетели на донью Беатрис, тянувшую за руку печальную, понурую Жиа. Донья Беатрис, вне всякого сомнения, была сильно раздражена.
– Мы искали тебя повсюду, Хулио! – с явным неудовольствием сообщила она. – По меньшей мере полчаса мы ждали тебя на стоянке около машины! Жиа просто вымотали эти скитания по улицам!
– В этом случае вам следовало зайти в отель и поесть мороженого, – отрезал Хулио, ничуть не смутившись неудовольствием доньи Беатрис.
Она с обидой посмотрела на него:
– Но мы думали, что ты, естественно, пойдешь в отель вместе с нами, и я просто потрясена, что ты все еще в обществе мисс Уоринг!
– Тебе нечего потрясаться! – Его голос был холоден, как первые хлопья зимнего снега, падающего на Гуадарраму, вид на которую открывался из его дома в Мадриде. – Не могла же Мисс Уоринг возвращаться на автобусе с такой тяжелой корзиной! – На самом деле корзина была совсем не тяжелой. – Я сделал все возможное, чтобы убедить ее провести ланч вместе с нами, но она настаивает на том, чтобы скорее возвратиться на виллу. Так что нам ничего не остается, как ехать домой! Да и сеньора Кортина, вероятно, ждет нас!
– Вот так-так! – воскликнула донья Беатрис, крайне раздосадованная. – Ты же прекрасно знаешь, что мы наметили позавтракать…
– Я так не считаю.
Они подошли к машине, и Хулио поставил корзину в багажник.
– Мы только строили предположения о том, что позавтракаем по дороге сюда, но не более. И если я не дал на этот счет строгих указаний, то сейчас не хочу выглядеть необязательным перед людьми, которых нанимаю, не хочу, чтобы они разочаровывались во мне.
Донья Беатрис демонстративно поджала губы и уселась рядом с ним, а Жиа взяла Лайзу под руку и крепко прижалась к ней, когда они очутились на просторном заднем сиденье.
– Ужасное было утро! – шепотом призналась девочка молодой англичанке. – Она… – Лайза тоже шепотом, но угрожающим, прошипела «шшш», а девочка, озорно взглянув на нее, продолжала еще более пронзительным шепотом: – Она сказала, что я должна надевать перчатки, когда выхожу с папой, и у меня теперь не только новые сандалии, но и новые перчатки! – Жиа показала обновку. – В них слишком жарко, и мне они не нравятся! Можно я их сниму?
Тревожно посмотрев на несгибаемую спину доньи Беатрис, Лайза решила посоветовать девочке остаться в перчатках. По крайней мере сегодня утром.
– И я даже не поела мороженого! – пожаловалась Жиа. – А мне так хотелось!
